Текст книги "Русская фантастика 2012"

Автор книги: Наталья Резанова

Соавторы: Марина Ясинская,Михаил Кликин,Александр Золотько,Александр Шакилов,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Александр Бачило,Максим Хорсун,Евгений Гаркушев,Андрей Фролов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)

– «Медея» предполагает взять на Большом Бобе десять пассажиров. Кого-то наверняка попытаются подселить к нам в каюту.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Наверное, моя Белинда расторопнее твоего Ротора. Только и всего.

– Прямо уж, – раздался у меня в голове голос искусственного помощника. – Просто я не получал задания разузнать, что к чему.

– Тихо! – приказал я вслух.

– Ты мне? – возмутилась Алиса.

– Нет, конечно.

– Ясно. Иди сюда. Кто из этих людей кажется тебе наиболее привлекательным? Точнее, наименее подозрительным?

Коммуникатор Алисы высветил над столом экран, на котором отобразились десять голограмм. Люди разных национальностей, разных возрастов, мужчины и женщины. Каждая голограмма была снабжена общедоступной информацией: имя, фамилия, основной язык общения, степень лояльности по отношению к обществу и государству. На некоторых потенциальных пассажиров электронная помощница Алисы раздобыла целое досье: специальность, состояние здоровья, место постоянного жительства, образование, вероисповедание, членство в союзах и партиях.

– Вот, Сара Бритмэн, – я ткнул пальцем в голограмму женщины лет сорока. – Говорит по-английски, имеет музыкальное образование, живет на Земле, летала, наверное, куда-то к родственникам. Она не будет лезть в наши дела, а мы – в ее. Чего лучше?

– Нет, Сара – нулевой вариант. Сара нам не подходит, – вздохнула Алиса. – Как тебе Соломон Мешхед, Новая Калифорния, двадцать пять лет?

Крупного негра с внешностью уличного бандита я выбрал бы в попутчики в последнюю очередь.

– И чем он тебе понравился?

– Асоциальный элемент. Такой же, как и я, – грустно сказала Алиса. – Не с тобой же мне устраивать революцию, Глеб?

Ее голос был таким грустным и таким трогательным, что я забыл и спаривание пауков, и неприличные намеки на морских котиков, и объедки пиццы, которые она заставила меня съесть. Я был готов принимать участие в вооруженных восстаниях, экспроприациях и террористических акциях. Причем с неграми или без – не суть важно. Главное, чтобы Алиса была рядом.

– Без революции не обойтись? – осторожно спросил я.

– Пока не знаю, – ответила Алиса. – Но первые шаги я уже сделала. Хочешь, покажу тебе кое-что?

– Покажи.

Девушка достала из бокового кармана пиджака – даже не думал, что это настоящий карман, – небольшую, меньше мизинца, пробирку. В пробирке болталась мутная, малоприятная на вид жидкость.

– Выпей меня? – спросил я. – Чудесный эликсир? Или, напротив, самый сильный яд, который знало человечество?

– И то и другое, – ответила Алиса. – Вот ты как думаешь, Белинда?

– Заманчивая жидкость. Одна из самых любопытных среди тех, что мне доводилось ощущать своими сенсорами, – раздался голос коммуникатора. Голос словно принадлежал старой, опытной женщине. – Но воспользоваться ею может только человек.

– Эликсир вечной молодости?

– Нет. Подумаешь, диковина – омолаживающий напиток… Ты видишь панацею и одновременно яд, – ответила девушка. – Поэтому мы летим с ним на Каплю Меда. Там его можно применить.

– Каким образом?

– Не спрашивай меня больше ни о чем. А если со мной что-то случится, возьми пробирку и распорядись содержимым по своему усмотрению. Белинда расскажет тебе, что в ней.

– А пока что мы с Ротором в качестве компенсации за причиненные задержкой неудобства добились для вас разрешения присутствовать в салоне «Медеи» при выходе из субквантового пространства и заходе в систему Большого Боба, – сообщила Белинда.

Поскольку Белинда пользовалась звуковым динамиком, а Ротор молчал, я с удивлением воззрился на коммуникатор Алисы, а затем и на нее саму.

– Зачем?

– Что зачем? – переспросила девушка.

– Зачем нам идти в салон, когда можно подключиться к камерам корабля и наблюдать вход в систему хоть с места капитана, хоть от основных дюз, хоть из открытого космоса?

– Я узнала, что на «Медее» в салоне не экран, а настоящая прозрачная перегородка, – объяснила Алиса. – А я люблю видеть все своими глазами. Понимаешь?

– Не совсем.

– Жаль. Если не чувствуешь, объяснить сложно. Что толку в данных с камер слежения, которые закачиваются тебе прямо в мозг? Как ты вообще можешь быть уверен, что получаешь ту самую информацию, а не трансляцию двадцатилетней давности, записанную в другой звездной системе? Может быть, Большой Боб давно захвачен чужими, а никто этого не видит и не замечает…

– Ты полагаешь, что прозрачная перегородка – которая тоже может оказаться не перегородкой, а голографической панелью – поможет тебе разобраться в ситуации? Вывести таинственных чужих из другой галактики на чистую воду?

Алиса взглянула на меня – кажется, в ее больших синих глазах стояли слезы.

– Не знаю. Но я хочу посмотреть. Ты можешь остаться здесь и наслаждаться фильмами из жизни морских котиков. А можешь оторваться от жесткой койки и преодолеть два коридора и переход до салона вместе со мной. Да, преодоление пути в двести метров потребует от тебя определенных затрат энергии, придется пошевелить ногами, а не просто закрыть глаза и очутиться в нужном месте. Но мне так захотелось. Ясно?

– Я пойду с тобой.

– Ты не безнадежен, – констатировала Алиса.

* * *

Мы брели по мрачному коридору в полумраке дежурного освещения. Ресторан сейчас не работал, да и пассажиров на «Медее» – кот наплакал, так зачем тратить энергию?

Люки распахивались перед нами заблаговременно, наши электронные помощники заботились об удобстве хозяев и успевали вовремя договориться с управляющими системами звездолета. Экипаж корабля занимался своими делами, никого из команды мы не встретили ни по дороге, ни в довольно просторном салоне.

– Раньше «Медея» была круизным лайнером, – пояснила Белинда. Голос коммуникатора скрипел и дрожал, казалось, сейчас она закашляется. – А лет сорок назад корабль переделали под сухогруз. Но салон остался почти таким же, как прежде.

Видимо, в качестве круизного лайнера «Медея» не входила в первую сотню по роскоши отделки – салон не особенно впечатлял. Хотя как знать, может быть, здесь прежде был устроен зимний сад или били фонтаны, в струях которых преломлялся свет звезд – тогда пассажиры не замечали металлических стен и низкого полукруглого свода.

– Пусть уберут панели, защищающие иллюминатор, – попросила Алиса.

В стене ярко блеснула узкая щель, которая начала расширяться, открывая нашим глазам красную звезду, вокруг которой вращался Большой Боб, астероид, некогда полный полезных ископаемых, а сейчас выработанный изнутри практически полностью – еще одна перевалочная база для судов, идущих с окраин Млечного Пути к центру Галактики.

– Фильтр, – попросила Алиса.

И сейчас же звезда померкла – теперь ее присутствие обозначал лишь слабо светящийся диск. Зато вокруг вспыхнули сотни холодных огней – далекие звезды, среди которых можно было найти и зеленоватую Тайгу, и блистающий бирюзовый Эдем, и тусклую, едва видимую отсюда звезду системы Капли Меда.

– Красиво? – спросила девушка.

– Да, – вежливо ответил я.

Картинка не слишком впечатляла. Ни комет, ни астероидов поблизости, ни ярких разноцветных планет, ни причудливых вуалей туманностей. А обычные звезды можно увидеть практически в любом уголке космоса.

– Но мы видим настоящий космос своими глазами, – подчеркнула Алиса. – Понимаешь?

– Конечно.

Я решился и обнял девушку за талию. Она усмехнулась, повернув ко мне лицо вполоборота, поинтересовалась:

– Может, ты и стихи мне почитаешь?

Просьба показалась мне странной, но я отдал мысленную команду Ротору, и тот за долю секунды предложил подборку из десятка романтичных и подходящих к случаю виршей.

Я выбрал стихотворение далекого двадцатого века:

 
Ты помнишь дворец великанов,
В бассейне серебряных рыб,
Аллеи высоких платанов
И башни из каменных глыб?
 
 
Как конь золотистый у башен,
Играя, вставал на дыбы,
И белый чепрак был украшен
Узорами тонкой резьбы?
 
 
Ты помнишь, у облачных впадин
С тобою нашли мы карниз,
Где звезды, как горсть виноградин,
Стремительно падали вниз?
 

– Красиво. Виден выбор историка, – тихо сказала Алиса. – Я тоже люблю Гумилева. Но мне кажется, к нашему случаю больше подходят другие строки:

 
Над этим островом какие выси, какой туман.
И Апокалипсис здесь был написан, и умер Пан.
А есть другие, с пальмами, дворцами, где весел жнец
И где позванивают бубенцами стада овец.
 

– Помнишь, что дальше?

Мне стало стыдно, что я воспользовался библиотекой коммуникатора. Да, все делают это. Но я не должен был поступать так с Алисой. Потому что она настоящая и хочет видеть звезды своими глазами.

– Нет, не помню. Я вообще не знаю стихов наизусть.

– Может, и незачем, когда тексты постоянно под рукой. Точнее, перед глазами, в базах данных. Но я все время пытаюсь представить, как это – жить самой, без подсказок и обманок. Жить своей жизнью.

– Поэтому ты и пиццу не брала из автомата? – предположил я.

– По-твоему, я идиотка, решившая вернуться к природе и заняться собирательством? А заодно вообразившая, что пицца растет на деревьях? – нахмурилась Алиса.

– Нет.

– Тогда несложно понять, что я заметала следы. Вот и не пользовалась кредитной карточкой и даже одноразовыми гам-чипами. Считается, что гам-чип безличен, но ведь его выдал какой-то банк, и требование об оплате придет в тот же банк. По гам-чипам совсем нетрудно отследить бедолагу, решившего, что он круто всех провел, не пользуясь именной карточкой. На этом попалилась масса начинающих преступников.

– Ты-то откуда знаешь?

– А ты решил, что я – девочка-припевочка из веселой сказки с хорошим концом? Между прочим, на Песчаный Зев я летела в десантном боте с дюжиной морских пехотинцев. Крепкие ребята, только мозгов не слишком много, а воображения еще меньше. Но меня были готовы на руках носить. А ты собрался ревновать меня к негру с Новой Калифорнии!

– И ничего я не собрался, – попытался возразить я, но сердце защемило. Как-то не очень приятно было представлять Алису в компании бравых морпехов. Особенно с ее отвязными привычками и наклонностями. Но ведь от жизни не загородишься. Можно только постараться изменить мир или себя. Что проще – еще вопрос.

– Запомни: я – асоциальный элемент, – объявила Алиса. – Презираю общество, подавляющее мою личность, и стремлюсь не к процветанию, а к свободе. Да, я люблю животных и людей, но мне не нравятся отношения между ними, отношения, полные фальши и лжи!

– И что конкретно тебе не нравится?

– Все! То, что голодный человек не поднимет кусок пиццы, лежащий на полу, хотя и будет знать, что не заразится и не отравится. Все эти «пожалуйста» и «извините» от черствых и бездушных людей. Лицемерная политика и подлая экономика. Тотальный контроль над личностью, камеры слежения на каждом шагу. Контроль платежей, штрафы за малейшие нарушения. Компьютерные программы, насильно внедренные в нашу жизнь. Существование в полувиртуальной реальности, когда ты уже не понимаешь и не хочешь понимать, что происходит на самом деле, а что является фантопликацией или, проще говоря, грандиозной компьютерной мистификацией. В конце концов, то, что ты хочешь заняться со мной сексом в реальной жизни, а не в виртуальном пространстве, но никогда не скажешь об этом вслух, а будешь ходить вокруг да около – лишь бы чего не вышло.

– Но большинство запретов носит характер защиты. Взять хотя бы личные отношения. Посмей я тебе что-то предложить помимо вирта, постоянно включенные камеры наблюдения твоего личного пространства зафиксировали бы это, и ты могла бы шантажировать меня тем, что я совершил сексуальное домогательство. Как и наоборот.

– Ты полагаешь, я бы написала петицию в суд?! – возмутилась Алиса. – Да я бы просто по морде тебя шлепнула! Или еще куда двинула.

– И я бы мог подать встречный иск о нападении.

– Тебе хватило бы совести?

– Можешь ударить прямо сейчас и проверить.

Алиса воспользовалась предложением и от души врезала мне кулачком в живот. У меня хорошая реакция, поэтому я успел напрячь пресс – было почти не больно. Зато девушка поморщилась – наверное, пальчики отбила. Что ж, хоть в спортзал я каждый день не хожу, но за мускулами слежу. И электрический аппарат для подкачки у меня дома есть, и бассейн посещаю часто. А еще в школе занимался биатлоном, одним из самых популярных видов спорта на Тайге.

– Надеюсь, автоматическая стучалка у тебя не запрограммирована на немедленное реагирование? – подув на кулачок, поинтересовалась Алиса. – Не хватало, чтобы мою фотографию сейчас начали рассылать по всем полицейским участкам окрестных планет.

– Я не настолько запуган. Любые контакты с официальными органами происходят только с моего ведома. А если я в отключке, то по команде Ротора. Всякое ведь может случиться. Но Ротор адекватно оценивает ситуацию и в состоянии определить, что представляет опасность для моего здоровья, а что нет.

– Девица-то совсем безбашенная, – подал голос мой помощник. – Может, и правда пора сдать ее в полицию?

– Не выступай, – мысленно ответил я. – Что ты понимаешь в женщинах? Общайся со своей Белиндой, а к нам не лезь.

– Да и Белинда – та еще штучка, – заметил Ротор. – Яблочко от яблоньки недалеко падает. Но умолкаю, умолкаю…

Лицо Алисы между тем приобрело виноватое выражение. Она осторожно погладила меня по руке – словно боялась, что я тоже могу ее ударить. Нет, равенство полов, конечно, прекрасно, но не до такой же степени? Потом девушка сняла с шеи платок и накинула его мне на шею, притянула к себе. Платок был мягким, теплым и пах хорошими духами.

– И все равно, мы находимся в постоянном напряжении, – прошептала Алиса мне на ухо. – Не дружим с соседями, а поддерживаем вооруженный нейтралитет. Ведь так?

– Иногда, – тихо ответил я. Волосы девушки приятно щекотали мою щеку.

– Нет, всегда. Мы живем, как улитки в своих раковинах, выставив наружу только щупальца коммуникаторов. Ладно, пойдем встретим нашего нового соседа. Он, насколько я смогла понять, весьма занятная личность.

* * *

Мы сидели рядышком на койке и ждали. Дверь открылась без стука, в каюту, пританцовывая, вошел высокий худой парень европеоидной внешности. Лоб его украшала вживленная металлическая пластина, из рукавов толстого свитера в нескольких местах торчали датчики и антенны, от уха к груди по шее вился карбоновый кабель.

– О! Голубки, – то ли напевно, то ли речитативом произнес парень. – Клевые. А я Фил. Рад. Знакомству. Если помешал – не переживайте, сейчас отключусь. Если не помешал – опрокинем пробирку-другую. Э?

Выходит, Алиса все-таки решила подселить к нам не негра, а этого кибергения? Парень явно помешан на виртуальной реальности и работает в той же сфере. Или он сам оказался настолько силен, что без труда преодолел старания Ротора и Белинды, выбирая себе каюту поудобнее?

– Опрокинем, – приветливо улыбнулась Алиса. – Наши данные я тебе загрузила.

– Благодарю, – кивнул Фил. Карбоновый кабель у него на шее задрожал. – Моя визитка в свободном доступе. Вдруг добрым людям понадобится срочно сделать заказ? Я типа как администратор. А если надо – ковбой. Но вам я, конечно, этого не говорил. Ясно?

– А то.

И правда, что ж тут неясного? Обычный кибернетический гений – и на государство работает, и законы при случае обходит. Наполовину программист, наполовину хакер. Сейчас почти все такие. Законопослушный программист редко встречается – жить ему тяжело. А полностью отвязного хакера поймают быстро – прикрытие нужно. Вот и приходится крутиться.

– Хотя вы на клиентов не похожи, нет, – продолжил Фил. – Сами, видно, с усами. Но предложить я был должен. И так оффлайн время теряю.

– Нет, мы не клиенты, – подтвердила Алиса и достала из рюкзачка матерчатый мешочек – кошелек не кошелек, пенал не пенал… Мешочек выворачивался наизнанку и имел несколько кармашков. В одном из них лежали красные капсулы – три штуки. Алиса выкатила их себе на ладонь.

– О, – улыбнулся Фил. – Клево. А я вас другими витаминами угощу – чуть поактивнее. И бэкграунд соответствующий у меня есть – эксклюзив, причем сертифицированный.

– Четко, – кивнула девушка.

– А парень твой немой или весь в делах? – поинтересовался хакер.

– Он скромный, – пояснила Алиса.

– Ага, – кивнул наконец и я.

– Скромность украшает, – совершенно серьезно заметил Фил.

Присев на краешек койки, Фил наконец перестал дергаться – видно, отключил ментоплеер – и огляделся. Ни удовольствия, ни разочарования на его лице не отразилось.

– Ты на Плешь? – спросила Алиса.

– Дальше. На Землю Вероники.

– Ну и ну. И мы туда. Только пересаживаться придется. «Медея» идет к Четырехлистику.

– Пересядем на «Радужного коня», – без особых эмоций ответил Фил.

Я его не понял, но вдруг забеспокоился. Может быть, как раз Фил – подсадной и глаз с него спускать нельзя? Надо же, и ему понадобилось на Землю Вероники. С чего вдруг? Хотя каждый ведь старается оптимизировать маршрут. Звездолеты на нужную планету не каждый час вылетают, а порой и не каждый день. Стало быть, если мы подгадали с маршрутом через Землю Вероники, велика вероятность того, что мы прибудем на Комариную Плешь вместе с другими пассажирами, движущимися в ту же сторону.

– Эй, Ротор, – мысленно обратился я к помощнику. – Узнай у Белинды, что Алиса думает по поводу этого парня.

– Она просит контакт, – ответил Ротор.

– Кто? Белинда?

– Нет, Алиса.

– Так давай, чего ты ждешь?

– Команды не было.

Спустя мгновение нежный голосок Алисы уже звучал в моей голове, заставляя сердце сжиматься и трепетать.

– Все идет по плану, Глеб. Я сама выбрала Фила. Да, он следует на Землю Вероники, Белинде удалось пробить его билет.

– А что за радужный конь? Я не понял половины вашего наркоманского жаргона.

– «Радужный конь» не из той оперы. Так называется звездолет, на который мы пересядем на Комариной Плеши.

Фил, по-видимому, не слишком смутился, когда мы замолчали. Закончив осмотр каюты, потрогав столик и свернутый в трубку гамак, он обратился ко мне:

– Как я понимаю, на мою долю досталось подвесное ложе? Буржуины из транспортной компании обещали дополнительное место, но не признались, что оно будет таким эксклюзивно-раритетным.

Я вновь мысленно обратился к Алисе:

– Мы отдадим ему гамак?

– А ты предпочитаешь спать с ним или со мной? – поинтересовалась она. – Или хочешь перейти в гамак сам?

– Но я ведь не могу решать за тебя.

– Иногда надо брать инициативу в свои руки.

– Конечно, гамак целиком и полностью твой, Фил! – громко сказал я.

Парень даже вздрогнул – видно, он уже не ожидал ответа, и мне удалось застичь его врасплох.

– Тогда давайте примем за знакомство – и отвалимся. На меня что-то и стимуляторы уже не действуют. Завял.

С этими словами Фил вынул из сумки почти такой же «кошелек», как у Алисы, и выудил оттуда три ампулы с жидкостью ярко-зеленого цвета.

– Почти абсент, – пояснил он, закатывая рукав куртки.

– Наркотик? – с опаской поинтересовался я.

– Гонишь? – с долей презрения посмотрел на меня Фил. – Витамины и только витамины. Сложная комбинация. Кому нужны наркотики, когда можно вживить в череп электроды и сдохнуть быстро и качественно? Бэкграунд загружать будете?

– А то, – сказала Алиса.

– Вирусов нет. Но проверьте, – предложил Фил.

Диод на металлической пластине, украшавшей лоб парня, мигнул синим, предлагая вступить в информационный обмен. Я дал Ротору команду проверить, что за программное обеспечение нам предлагают. Оказалось – свежие записи танцев малых народов Африки под сенью горы Килиманджаро. С полным присутствием, естественно. Хотя снега на Килиманджаро сейчас и растаяли, я верил, что в программе их обновили и мы услышим запах саванны и дыхание льдов. А о том, чтобы на пляски хватило сил, позаботится витаминный комплекс.

Фил привычным движением закатал рукав. Имплант на запястье был большим, желтым – похоже, из настоящего золота. Вена на сгибе руки оказалась снабжена многоразовым клапаном, куда Фил поспешил ввести свой раствор витаминов.

– Быстрой загрузки нет? – с долей некоторого удивления спросил он у нас с Алисой, глядя при этом только на девушку. – Зря. Через желудок двадцать процентов препарата теряется. Да и глюкозкой себя часто нужно подкормить, если в киберполях заплутал или лямку тянешь. Ну, тогда глотайте. На вкус абсент горький, но терпимый. Друзья рассказывали, сам-то я с пятнадцати лет таблетками не балуюсь.

Я проглотил содержимое капсулы Фила, потом красную таблетку Алисы. И словно сплющился, но сразу же после этого вырос до самого потолка каюты, раздался вширь. Стало хорошо и уютно, усталость отступила, да и стальные стены корабля растворились, а мы очутились на Земле, в Африке.

И начались танцы на склонах Килиманджаро. Свежее дыхание ледника холодило раскаленные движением и солнцем тела, слышался трубный рев слонов вдалеке. Черные лица наших друзей блестели, тела сотрясались в экстазе, голоса то низко ухали, то срывались на высокий крик и причитание. Когда солнце утонуло в высокой траве, затрещали жаркие костры. Зеленые глаза львов, подкрадывающихся к кругу танцующих из глубины саванны, горели в темноте таинственно и страшно.

* * *

Утром я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, хоть и проспал всю ночь на боку, боясь помешать Алисе. Фил ворочался в своем гамаке, Алиса дышала ровно и спокойно. Панели освещения потихоньку разгорались, имитируя рассвет.

– Как дела? – шепотом поинтересовался Фил.

Вопрос показался мне странным – особенно в такое время. Какие у меня сейчас могут быть дела? Или Фил просто не знает, с чего начать разговор?

– Все спокойно, – ответил я тихо.

– Слишком спокойно. Я очень странно себя ощущаю. Давно не был оффлайн так долго.

Тут я сообразил, что гнетет Фила. Программист, активный пользователь киберпространства, он наверняка половину жизни проводил в Сети. Да куда там половину – три четверти. А сейчас, во время субквантового перемещения, Сеть для него недоступна. Даже для меня невозможность обратиться к ресурсам галактической паутины представляла некоторые неудобства. Что уж говорить об обитателе киберпространства? Его не устроит общение с электронными помощниками, которых у него наверняка множество. Он привык быть на гребне волны. И вдруг оказался в обычной ванне, а может, и в корыте. Вот и пытается пообщаться хоть с кем-то извне.

– Многие люди проводят оффлайн практически всю жизнь, – философски заметил я.

– Не может быть, – ответил Фил. – Не исключаю, что такие есть. Я даже знавал пару-тройку чудаков – издалека. Но много – это ты загнул.

– Пожалуй…

– А вы бежите от кого-то? – с подкупающей простотой спросил Фил. – Шифруетесь?

– В каком смысле?

– Да в самом прямом. Хвосты обрублены, следы затерты. Особенно у твоей подруги. Да и ты, похоже, путешествуешь по чужой легенде. Натворили что?

Я усмехнулся.

– А если и так? Собираешься донести?

– Что ты. Я сторонник защиты частной жизни во всех ее проявлениях. А если вам нужен хороший спец для операций в киберпространстве, вы его уже нашли. Повезло! Хоть вы, по ходу, деловые, но специалист в узких вопросах может потребоваться всегда. Сечешь?

– И ты согласен на любую работу?

– Почему на любую? Стирать полезные базы данных без веской причины или заниматься виртотерроризмом я не собираюсь. Но если нужны какие-то сведения, прикрытие – в разумных пределах помогу. За весьма умеренную плату.

– Реально? – подала голос Алиса. Оказывается, она прислушивалась к нашему разговору. А может быть, ее только что разбудила Белинда, отметившая интересную тему и пожелавшая сообщить о ней хозяйке.

– Не вопрос, – Фил так заинтересовался, что даже поднялся из гамака. Больше в каюте деться было некуда, присаживаться на койку он постеснялся или не увидел достаточно места, поэтому стал в углу, покачиваясь время от времени, словно пластичная динамоскульптура Кларка Эше.

– Я хочу тебя нанять, – сообщила Алиса.

– В качестве ковбоя?

– Да, мне пригодится хакер.

– Отлично. Деньги мне нужны. Сколько готова платить?

– Триста гамов в день. Расторжение контракта в любое время.

– Триста гамов… Обычно я беру пятьсот. А тут еще и возможность прекращения сделки в любой момент.

– Пятьсот ты наверняка берешь за разовые акции. А я предлагаю тебе сопровождение. Дней на пять.

– Полторы тысячи за пять дней? Предложение не назовешь слишком заманчивым.

– К тому же расплачусь я позже, – продолжала диктовать условия Алиса. – Сейчас мне нельзя обращаться к счету, сам понимаешь.

– С этим проблем нет.

– Отлично. Еще вопрос. Ты все-таки понял, кто я такая? – Алиса взглянула на торчащего в углу Фила испытующе.

– Не вполне, – ответил он. – Но из того, что я узнал, можно заключить, что ты платежеспособна.

– Ты прав. Присылай стандартный контракт, заключим его прямо сейчас. Если я погибну, ты все равно получишь причитающуюся сумму. Если мне будет причинен вред из-за твоих действий, бездействия или некомпетентности, неустойку в сумме контракта получат мои наследники.

– Идет. Только я хотел бы две тысячи, а не полторы.

– А я хотела бы путешествовать с Белым Кроликом по Стране Чудес, а не с тобой на этом ржавом корыте, но выбора у меня нет.

– Ты умеешь торговаться, – усмехнулся хакер.

– Похоже, ты согласился бы и на меньшее. Ничего, будешь лучше работать.

* * *

Салон «Медеи» стараниями Белинды и Ротора был открыт для нас с Алисой круглосуточно. Сюда мы и вышли поговорить подальше от посторонних ушей. Общаться даже в локальной сети Алиса опасалась – с такими мастерами, как Фил, многое тайное может стать явным. Устную речь распознать и передать труднее, особенно если заблокировать электронных помощников и, главное, микрофоны. Без микрофона услышать простой разговор не так просто.

– Ты должен знать, на что я иду, – объявила Алиса. – И решить, со мной ты или нет.

– Хорошо, – послушно отозвался я.

Жизнь моя летела если не в гравитационный колодец, то куда-то в совершенно неизвестном направлении. Мог ли я еще пару дней назад предположить, что полечу с пересадками на Каплю Меда с прекрасной незнакомкой – то, что я знал, как зовут Алису, ровно ни о чем не говорило – и с парнем, проводящим большую часть времени в киберреальности? И что мы будем на полулегальном положении, скрываясь от неведомых могущественных врагов? Еще бы я не хотел объяснений!

– В пробирке – вирус антиконнекта, – сообщила девушка. – Он обладает комплексным воздействием на организм. Взаимодействует с металлами и вызывает реакцию отторжения нервных волокон. Процесс безболезненный, только легкое пощипывание, да и то не всегда. Понимаешь?

– Не совсем, – признался я. – Если вирусом заразить Фила, он погибнет в корчах, так как напичкан металлом?

– Нет. Просто многие устройства, которыми он пользуется, перестанут работать. В частности, станут бесполезными нейроимпланты.

– А бывают еще какие-то импланты?

– Ну, в принципе, да. Если у тебя металлический протез, ему вирус не помешает. Да и информационные импланты будут беспокоить только неделю-другую. Потом они не будут причинять тебе неудобств, но и работать перестанут. Заразившись вирусом, ты не сможешь связываться с Сетью напрямую. Никакого виртуального секса, подключения к базам данных, загрузки иностранных языков прямо в мозг. Только через коммуникатор, мониторы, голографические панели, с помощью сенсоров, «мышки» и джойстиков.

– Неслабо, – только и смог вымолвить я. Во рту пересохло, а импланты защипало. – И ты собираешься кого-то шантажировать этим вирусом?

– Я собираюсь его применить.

– Зачем?!

– Подумай.

Что тут думать… Движения анархистов, радикальных гуманистов, антипрогрессистов, механоненавистников и даже новых луддитов только и мечтали о таком вирусе. Они пытались ограничить или полностью запретить импланты законодательно, и если бы в руки им попало средство, способное радикально избавить человечество от применения имплантированных устройств, они бы им непременно воспользовались.

Да и каждый из нас нет-нет, да и задумывался о том, чтобы вернуться к природе. Когда наши друзья с атрофировавшимися мышцами гибли от недостатка глюкозы в какой-нибудь игре из-за сломавшейся или намеренно заблокированной аппаратуры предупреждения. Когда родственники уходили в вымышленные миры, тратя на их строительство все заработанные средства, а потом кончали с собой, будучи лишенными доступа к Сети на неделю или в случае успешной атаки на их мир хакеров, а то и бродячих компьютерных вирусов. А сколько людей сходило с ума, переставая различать реальность и виртуальное пространство? А сколько выходили в открытые окна небоскребов, забывая, что они находятся в реальности, а не в игре? Или начинали стрелять по живым мишеням из настоящего оружия?

– Ты считаешь, что мы вправе сделать это? Решить за всех? – спросил я.

Алиса усмехнулась – и улыбка эта долго оставалась на ее лице, даже когда глаза стали печальными. Наверное, так улыбался Чеширский кот.

– Мы уже влипли в историю. Во всяком случае, я. Ты еще можешь соскочить, хотя вряд ли – не отпустят. А теперь мы можем в историю войти. Никогда об этом не мечтал?

Историк, не мечтавший войти в историю, – нонсенс. Но не всем достаются лавры Шлимана. Некоторые вполне могут содеять что-то, сопоставимое с преступлением Герострата.

– Ты мечтаешь умереть молодой? – спросил я.

– Не самый худший из вариантов, – заметила Алиса. – Главное, во имя чего. Свобода человечества – не худшая цель.

– Так ты – радикальная гуманистка?

Алиса расхохоталась.

– Неужели ты мог так подумать? Я панк.

Мне пришлось обратиться к базе данных, чтобы классифицировать увлечение Алисы. Панки оказались старым течением – почти таким же старым, как луддиты. Корни панка уходили в далекий двадцатый век, а сейчас, как оказалось, процветал космопанк – течение, представители которого шатались от звезды к звезде, плевали на общественные запреты, стремились к свободе и независимости и презирали правящие институты, особенно интегрированные с искусственным разумом. Возможно, из-за того, что полицейские камеры слежения практически полностью управлялись искусственным интеллектом. Впрочем, общались панки все больше в Сети – как и все сейчас. Планетарные сходки были у них редки.

– Ты хочешь, чтобы мир захлестнула волна насилия? – спросил я.

– С чего бы это могло произойти? – искренне удивилась Алиса. – Суперполицейский будет работать так же, как и прежде. Может быть, нескольким операторам придется перестроиться, переключиться с одного пульта на другой, но технически вопрос легко решаем. А то, что люди перестанут проводить большую часть жизни в иллюзиях, только пойдет им на пользу. Я, как и многие во Вселенной, против прямого воздействия на мозг – только и всего.

– Меня срочно нужно оборудовать динамиком, – Ротор встрял в разговор без спроса, что с ним бывало не слишком часто. – И манипуляторов заодно прикупить. Как же мы будем общаться, Глеб?

Я проигнорировал помощника и обратился к Алисе:

– Откажись от имплантов сама. Почему бы всем недовольным не перестать пользоваться биоаппаратурой – и ограничиться этим?