Текст книги "Русская фантастика 2012"
Автор книги: Наталья Резанова
Соавторы: Марина Ясинская,Михаил Кликин,Александр Золотько,Александр Шакилов,Юрий Погуляй,Сергей Булыга,Александр Бачило,Максим Хорсун,Евгений Гаркушев,Андрей Фролов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)
Невысокий бревенчатый сруб в один этаж и чердак, покрытый советских времен шифером, ключ с питьевой водой во дворике. К дому был пристроен массивный сарай, в котором Семен содержал скотину. Обнесено хозяйство было редкой и покосившейся изгородью в две жердины. По двору на длинной цепи бегала собака, но лая не было слышно за шумом двигателя.
– А чем он тут вообще живет? – спросила Оксана, когда муж осторожно спускал машину с холма вслед за стариком. – Егерь, что ли?
– Предлагали ему лесником стать, оклад получать, да он отказался. Я маленький тогда был, еще при Союзе. Но фактически он лесником и оказался. После смерти бабушки живет тут отшельником, за лесом приглядывает. Ему из соседних колхозов всегда продукты привозили, дров помогали заготовить. Я денег посылал пару раз. А хозяйство свое, вон, смотри, коровы… Темыч, смотри, буренки на поляне.
Артем опять приник к окну, за которым и правда стали заметны две коровы, мирно пасущиеся в сотне шагов от дома. За ними виднелась дюжина коз, выискивающих что-то в высокой траве. Мальчишка радостно охнул, не отрывая от животных взгляда. Затем увидел собаку, и глаза его вовсе засияли.
Маня за собой, Семен проложил машине курс, предложив остановиться за сараем.
Подскочил пес – не то лайка, не то овчарка, – и тут же выяснилось, что никакой привязи нет. Еще выяснилось, что лаять сторож не любит – вывалив язык, молча бегал вокруг машины, обнюхивая подножки и колеса. Артем с мольбой посмотрел на отца, испрашивая разрешения выйти. Тот приоткрыл окно, высунулся.
– Дед, а пес твой не кусучий? А то даже не привязан…
– Да ну что ты. Потому и не привязан, что умница и послушный. Выходите, не бойтесь!
По щелчку пальца псина вернулась к хозяину и уселась подле ноги. Еще раз с завистью осмотрев джип, тот провел рукой по горячему переднему крылу.
– Пойдемте, хорошие, в дом, – пригласил он, когда мотор умолк, а семья с легкой опаской покинула «Лендровер». – В избе хорошо, настоящее дерево; это вам не бетон. В избе зимой тепло, как в шубе, а в зной прохладно. Идемте, хорошие мои, я покажу, где с дороги умыться.
– А можно собачку погладить? – набрался смелости Артем.
– Конечно, можно, – широко улыбнулся дед. – Это, Артемка, Буран, настоящий сторожевой пес и мой друг…
– Чего же твой сторож на нас не лаял, когда машину увидел? – Дмитрий ласково похлопал деда по плечу, демонстрируя беззлобность вопроса.
– Не может он лаять, болезный… – Нагнувшись, Семен ловко задрал вверх длинную песью морду.
– Артемка, иди-ка в дом за сестрой, потом с собачкой поиграешь… – Дмитрий сглотнул комок, подавив непрошеное отвращение. Дети послушно исчезли в сенях. – Дед, это кто его так?
– Волки, Димка… – Старик погладил жуткий шрам, тянувшийся вдоль всего собачьего горла. – Он еще щенком, почитай, был. С тех пор у меня Буран тихоня. Но умный. Да, друг ты мой лохматый?
Он смело потрепал пса по макушке и ушам, отчего тот яростно замолотил по пыльной земле пушистым хвостом.
Оксана выразительно взглянула на мужа, на вместительный багажник машины, подняла брови. Провожая взглядом исчезающую в сенцах жену, Дмитрий полез забирать из машины сумку с гостинцами.
Внутри вправду оказалось прохладно, будто работал кондиционер. И это несмотря на растопленную, пусть и несильно, печь. Стол, как Семен сказал еще в поле, уже ожидал гостей. Нельзя было сказать, что он ломился от угощений, но на нем усматривалось много интересного.
Виднелись вареные куриные яйца, домашний творог, хлеб, сыр и масло, вяленое мясо. И это уже не говоря о натуральной горе зелени, помидоров и огурцов, а также нескольких крынках с квасом, прикрытых марлей. Стояла среди них и бутылка с прозрачной темно-коричневой жидкостью – пузатая, с высоким горлышком, как в кино.
– Ну и мы не с пустыми руками, – искоса разглядывая яства, Оксана полезла в спортивную сумку, которую муж водрузил на скамью у дверей. – Вот вам свитер, носки теплые шерстяные…
Дед рассматривал подарки с довольной улыбкой, то и дело оборачиваясь к внуку и довольно причмокивая. Дети в углу толкались, пытаясь совладать с примитивным жестяным умывальником, каких Оксана не видела уже лет десять.
– Вот шоколад, вот сок. Натуральный, хороший, самый дорогой. – Дмитрий помог жене вынимать подарки. – Водочка, тоже премиумная. А это коньяк. Грузинский, настоящий, друг из Украины привез, у нас-то и не найти теперь. А это наволочки… ты не спорь, в хозяйстве все сгодится! – он поднял палец, не позволив деду возразить. – Вот, держи, это Ксанка моя настояла их взять. Как и одежду… А это от меня лично. Знал, что у тебя тут связь не ловит, ну и подумал, что хоть радиоприемник пригодится.
– Ой, да зачем он мне?..
– Ты что это, дед, дареному коню в зубы смотришь? – скованно улыбнулся Дмитрий, заметив замешательство жены.
– Нет, конечно, родной…
– Вот и бери. Он на солнечных батарейках, будешь новости или музыку слушать.
– Дак я же не потому, что незачем, просто тишину я люблю… – Однако по глазам деда, не по возрасту молодым и лукавым, Оксана видела, что подарки пришлись по душе. – Ну да ладно, чего это мы?.. Мойте руки, за стол садитесь. С дальней дороги ведь, проголодались поди!
И правда. Оксана, постучав снизу по увесистому штырьку умывальника и сполоснув руки, вдруг почувствовала лютый, какой-то совершенно неуемный голод. Казалось, половину выставленного на стол умяла бы в один подход. У нее зашумело в животе, и Семен понимающе покачал головой.
– Говорил же!
Он снял шляпу, повесив на деревянный гвоздь в стене, и Оксана только сейчас вспомнила, что все еще в темных очках. Убрала их в карман, чувствуя неловкость. Она вообще ощущала ее все сильнее – подумать только, какие глупости полезли ей в голову при первой встрече!
Расселись за столом. Семен во главе – напротив двери, Оксана по левую руку, Димка – по правую. Машка села с отцом, напротив Артема, уже потащившего в рот кусок сыра. Затем мальчик поймал взгляд деда – пристальный, увесистый, и положил сыр обратно, вытирая пальцы о штанину. Оксана одернула его, постаравшись сделать это незаметно.
– Спасибо лесу, – негромко сказал Семен Акимович, кладя перед собой морщинистые руки, – солнцу и всем светлым силам, что наделяют нас жизнью. Пусть не оскудеет этот стол и будут счастливы сидящие за ним.
Затем он с важным и неторопливым видом сунул в рот ярко-зеленый стебелек лука, и гости по какому-то беззвучному сигналу поняли, что теперь можно приступать. Дмитрий, взглядом испросив у деда разрешения, откупорил бутыль и наполнил три стопочки. Машка налила себе и брату квасу.
Пробуя мягкий, совершенно без сивушного привкуса самогон, Оксана рассматривала дом. Было не очень светло, электричество в избе отсутствовало, но грамотно размещенные окна давали достаточно света.
Комнат было две. Побольше, где они сейчас и пировали, со столом, стульями и рабочими верстаками старика. И поменьше, где виднелась кровать и платяные шкафы. Белобокая русская печь разместилась на стыке комнат, обогревая сразу весь дом.
– Уютно у вас, – честно созналась Оксана, чувствуя, как алкоголь мягко окутывает сознание.
– Спасибо на добром слове, – улыбнулся старик, закусывая подсоленным яйцом. – Стараюсь чистоту держать. Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Если я в глуши живу, это еще не значит, что в закромах ничего не держу.
Он подмигнул Артемке, протянув ему сочную редиску, и мальчишка улыбнулся в ответ.
Было в этом движении что-то теплое, отцовское, но Оксана вдруг опешила. Потому что вдруг снова увидела перед глазами что-то серое, гнетущее, будто и не в прохладной светлой избе сидели. Это все самогон, ух, крепок… Стараясь не захмелеть прежде времени, она принялась торопливо сооружать себе бутерброд.
– Как же я рад, Димка, что вы приехали, – чуть разомлевший старик наклонился, поцеловал покрасневшего внука в щеку. – Прямо слов не нахожу. Вы сейчас покушайте и отдыхать ложитесь с дороги. Мне в лес сходить нужно, проведать кое-что. Меду принесу свежего и сока березового. А как вернусь, покажу вам хозяйство свое. Хочешь, Машенька, на козочек или квохтушек моих посмотреть?
Девочка вежливо кивнула, но Дмитрий только сейчас рассмотрел шнур одного из наушников, спрятанного под ее каштановой копной. Нахмурился, но дочь специально не смотрела в его сторону.
– Ну, Оксана, давай еще по одной, и на «ты» уже перейдем, а то мне даже неловко…
За столом провели еще не меньше получаса. Зелень, которую в детей в городе было силой не впихнуть, исчезала с космической скоростью. Не избежал этой участи даже творог, который дома они ели исключительно из банок, напичканных химией.
– Ну, пора мне. – Разрумянившийся Семен встал из-за стола. – Оксаночка, приберешь тут? Что портится, в подпол снеси, вон люк. Остальное на верстак составь да прикрой тряпицей, хорошо?
– Конечно, дедушка Семен! – Оксана, дома предпочитавшая некрепкие ликеры, от самогона разомлела еще сильнее старика, улыбаясь счастливо и глупо. – Вы… ты не волнуйся, иди по делам своим.
– И славно. – Дед прошаркал к двери, снял шляпу с гвоздя. – А завтра утром козленочка заколем, мясца пожарим на углях. М-м-м, вкуснотища будет, обещаю.
– Зачем козленка? – Дмитрий встрепенулся, обнаружив, к счастью, что дети пропустили весть об убийстве зверушки мимо ушей. – Мы с собой свинины привезли, отличное мясо, чистая вырезка. У нас же холодильники в машине, прямо сегодня на ужин и пожарим. И шампуры имеются, и мангал раскладной.
– Ну что ж, – дед крякнул, удивляясь чудесам прогресса. Пригладил седой ус. – Давайте и вашего угощения отведаем. Туалет за домом, найдете. И, Дима, если куришь вдруг, то во дворе, а то я бросил. – Поклонился всем и вышел, аккуратно притворив скрипучую дверку.
– Пап, а мы скоро домой? – тут же спросила Машка.
– Маша! – гневно протянула Оксана, прихлопнув по столу ладонью.
– Ты чего, доча? – примирительно показав жене открытую ладонь, Дмитрий попробовал сгладить ситуацию. – Мы же только приехали. Отдохнем тут до субботы, а потом и домой. В лес сходим, грибов наберем, ягод…
– Скучно тут, – нахохлилась дочь, осматриваясь без интереса. – У меня в плеере батарейка скоро сядет, так я вообще взвою.
– От машины зарядим плеер твой, не переживай. – Димке было неловко баловать Машку, но и доводить дело до ссоры он не хотел. – Идите с Артемкой погуляйте. Далеко только не отходите и от мошек обрызгаться не забудьте.
– Ну почему опять мне за ним приглядывать?
– Маша, не спорь с отцом. – Оксана сдвинула брови, с любопытством изучая пораненный палец. – Артемка, слушайся сестру, далеко не ходите.
– Ладно, ма.
Дети вышли из-за стола, прихватив по огурцу. И куда в них только лезет, улыбнулся сытый до отвала Дмитрий.
– Ну что, пожарим мясца к его возвращению? – двигаться не хотелось, все тело охватила сладкая лень. – Вернется, а мы его угостим, как положено.
– Отличная идея, – она улыбнулась, пересаживаясь на дедово место и кладя руку на колено мужа. – А как ты думаешь, где он нас спать положит?
– На печи, – хмыкнул Димка. Было так хорошо, что даже о сексе мыслей не возникало.
– А может, у него тут сеновал есть? Должен же быть? Мы тогда с тобой как в кино…
Она потянулась к нему, и Дмитрий ответил поцелуем. Нечасто ему приходилось замечать, что его жена все еще чертовски привлекательна, даже несмотря на неумолимый возраст.
– Хватит, Ксанка, не балуйся, – он с улыбкой оторвался от ее губ. – Пойдем во двор, селяночка, поможешь мне шашлыки делать.
– Пойдем, добрый молодец. – Оксана не удержалась, провела рукой по его набухшим штанам. – Ух ты, кто у нас тут?..
Димка позволил ей довести игру до конца. С опаской поглядывая на дверь, из-за которой в любой момент могли появиться дети, они усмирили плоть прямо на верстаке. Жадно, до изнурения долго, с надрывом и страстью, которой не испытывали уже пару лет. Кончили одновременно, чего вообще не случалось уже лет шесть. Оборвав всхлип, Оксана устало повалилась на спину, чуть не своротив на пол инструменты деда.
– О боже… я люблю тебя, милый…
– А я тебя, радость моя…
Чувствуя дрожь в коленях, он выскользнул из ее ласковых рук, направился к дверям. Сколько прошло времени? Полчаса? Он взглянул на мобильный телефон, в этой глухомани превратившийся в простой будильник. Ого, почти двадцать минут! Не врут, значит, про воздух деревенский.
Дмитрий улыбнулся собственной силе – такого с ним не бывало уже давно. Хорошо все-таки, что дети не вернулись. Он уже почти не жалел, что супруга убедила его поехать.
Сполоснув лицо под опустевшим умывальником, Дима шагнул к дверям. И только сейчас рассмотрел массивные железные засовы, какие и на подводных лодках-то не всегда увидишь.
– Опа, ты глянь… Это от кого ж он тут на такие замки закрывается? – Заглянув в соседнюю комнату, он увидел, что искал, – над старенькой панцирной кроватью висело короткое охотничье ружье.
– Димочка, ты сам подумай, – натянув джинсы и оправив блузку, Оксана принялась убирать со стола, как велел дед. – Это ж не дача, он тут круглый год. А если медведи или волки? У него, поди, и ружье имеется…
– Имеется, имеется… – Дмитрий задумчиво почесал подбородок, провел рукой по вспотевшему ежику темных волос и вышел в сени. – Чего ж тогда забор нормальный не поставит?
Снаружи было тихо, пасторально тихо и тепло. Вечерело, солнце медленно катилось к закату. В километре от дома шумел кронами лес, где-то каркала ворона, жужжали мухи. Тело, получившее все, о чем могло мечтать, постанывало медовым голосом, ноги еще подгибались, в ушах пульсировало.
На крыльце Дмитрий потянулся, полной грудью вдыхая пряный запах трав. Как в раю…
Он неспешно прогулялся до машины. Осторожно подогнал джип задом ко двору, чтобы удобнее было разгружать. Открыв багажник, выставил в тень сарая две сумки-холодильника – одну с мясом, другую с ящиком «Гролша». Вернулся на переднее сиденье, настраивая трек-лист. Набросав на подключенном плеере список любимых песен, врубил громко, хоть и не на полную мощь.
Из открытой машины в сторону дома ударил плотный поток рок-музыки. Даже вполсилы сабвуфер в багажнике и прокачанные динамики джипа выдавали чрезвычайно приятный и громкий звук.
Помотав головой в ритм песне, Дмитрий ударил по струнам невидимой гитары, подняв несуществующий гриф вертикально. Побаловавшись до припева, начал собирать мангал. Выставил рядом заранее припасенный в Новоалтайске мешок с древесным углем. Под грохот металла и не заметил, как из избы вышла Оксана.
– Димка, ну ты чего? Дед же просил без шума!
– Так ушел он… – Дима с улыбкой притянул к себе жену, наблюдая, как с опушки рванула ввысь птичья стая. – Вернется Семен Акимович, выключу. А пока пусть поиграет. Или ты еще захотела? – это не было бравадой, он действительно мог повторить, причем прямо сейчас.
– Пусти, дурак. – Оксана с улыбкой вырвалась из объятий. – Я еще со стола не прибрала. Детей не видел?
– Видел, они на коров пошли смотреть. – Он махнул рукой в сторону пасущейся живности. – Не заблудятся, музыку же слышно. Да и Буран за ними приглядывает…
Оксана прищурилась, всматриваясь в вершину соседнего холма, выставила руку козырьком. Убедившись, что детские силуэты и собака действительно видны недалеко от стада, вернулась в дом.
А потом прибежал дед.
На этот раз первым его заметил внук, от неожиданности выронив легкую металлическую ножку, которую пристегивал к коробу мангала. Железяка ударилась о землю, стукнула по ноге, но он даже не обратил на это внимания.
Дед бежал с севера, от лесной опушки, за которую ходил по делам. Как и в момент их первой встречи, Семен Акимович размахивал руками и неловко приседал на одну ногу. Но при этом не только не замедлял бега, но еще и что-то кричал на ходу.
Зрелище было настолько неестественным, что Дмитрий вдруг почувствовал, как недавний обед просится наружу. Он сдержал позыв, опустил каркас мангала на землю, обошел джип, прикрываясь от солнца рукой. Дом и бегущего старика теперь разделяли не больше трехсот шагов. Эрик Адамс громогласно гремел над уединенной избушкой, восхваляя боевое братство.
Наверное, из-за самогона Димка не сразу сообразил, чего дед вообще махал руками. Только когда тот преодолел еще шагов сто пятьдесят, внук запоздало сунулся к рулю и выключил музыку. И вдруг обмер, даже задержав дыхание.
Потому что из-за грохота рок-музыки не слышал, как уже не первую минуту беснуется за дощатой стеной скотного сарая населяющая его живность. Теперь он различал лихорадочные удары десятков куриных крыльев, истеричное квохтанье целого птичьего хора, раздраженное тяжелое хрюканье свиней.
Спрыгнув с водительского сиденья, Димка с тревогой повернулся к холму, по которому гуляли дети, прикрылся от солнца рукой… И вдруг понял, что в этом нет необходимости. Рассеянно глянул вверх, где еще минуту назад по нежно-голубой глади катился румяный блин солнца. Несколько секунд разглядывал низкие серые облака, затянувшие небосвод без единого просвета. И в следующую секунду до его слуха донеслось, как громко и перепуганно ревет Артемка.
Одним прыжком обогнув машину, Дмитрий бросился к холму. Застыл, чуть не споткнувшись, снова опешил, пораженный открывшейся картиной. К избе бежали все разом – и две буренки, старавшиеся держаться бок о бок. И небольшое стадо коз, сбившееся в кучу. И дети, позади которых, ласково, но строго подталкивая их носом, вертелся Буран.
– Димка?.. – Оксана снова показалась на пороге, вытирая мокрые руки стареньким рушником. Голос ее дрогнул. – Что-то случилось?
Она глянула на вмиг потемневшее небо, нахмурилась, еще не до конца поверив глазам. А затем, тоже услышав плач Артема, отбросила тряпку и слетела с крыльца.
Родители встретили детей, пока Буран загонял коров и коз в открытые ворота вместительного сарая. Покосившись на взрослых, пес убедился, что его подопечные в надежных руках, и снова занялся своим делом.
Оксана, забыв о стоимости джинсов, упала перед сыном на колени в пыльную траву, охватила его голову ладонями:
– Господи, Артемка, что случилось?! Поранился? Змея цапнула? Миленький, не молчи, покажи ранку. – Она вертела его светловолосую головенку, теребила пряди, оттягивала ворот майки. – Машка, ух я тебе!.. Просила же присмотреть за братом! Все бы тебе игрушки твои!
– Да нормально с ним все… – Маша старалась сохранять наигранное спокойствие, хотя Дмитрий видел, что девочке тоже не по себе. Лицо ее было бледным, она нервно покручивала прядку волос. – Просто перепугался. Когда небо затянуло, Буран нас, как овец, в одну кучу сгреб и к избе потащил. Да вы не думайте, он не кусался… – в подтверждение она даже протянула отцу загорелую руку. – А Темка перепугался, вот и заревел…
Дмитрий, стоявший за спиной жены, только сейчас вспомнил про деда и обернулся.
Семен как раз добежал до избы и теперь стоял, устало опираясь на угол сруба. Казалось, старика вот-вот хватит удар. Хлопнув себя по лбу, Димка бросился через двор, судорожно вспоминая, что в автомобильной аптечке есть для сердца.
В сарае стало спокойнее – видать, Буран поработал. Но свиньи все еще продолжали хрюкать, и теперь к какофонии присоединилось мычание коров. Это отнюдь не помогло Артему успокоиться, и мальчишка заревел с пущей силой, крепко вцепившись в мать.
– Я… – старик никак не мог перевести дыхание, выстреливая слова сухо и невнятно. – Я… же… просил…
– Вот, дед, положи под язык! – на бегу чуть не рассыпав аптечку, Дмитрий принялся пихать ему валидол. – Возьми сразу две, на тебя же смотреть страшно! Сейчас воды принесу!..
– Нет! – вдруг отрезал Семен так властно, что Дмитрий застыл как вкопанный, выронив упаковку с таблетками. – Все в дом! Быстро, пока не стемнело. Быстрее, родненькие…
– Чего это? – только и сумел спросить внук. Медленно, будто во сне, присел, нащупывая выпавшие лекарства. – Непогода, что ли, идет?
– Непогода, ага, она самая… – Доковыляв до сарая, Семен убедился, что Буран постарался на славу. Закрыл ворота, бросил в петли длинную жердь. – Идите в избу! Быстрее!
– Ксанка, веди детей в дом… – растерянно подтвердил слова деда Дмитрий. – Я сейчас…
Все так же заторможенно, не совсем отдавая себе отчета в своих действиях, он принялся складывать в багажник сумки и мангал. Запер багажную дверь, вынул ключи, захлопнул водительскую. Обернулся, заметив, как дед ковыляет вокруг избы, запирая оконные ставни.
Буран крутился у его ног, время от времени поворачиваясь в сторону леса и настороженно поднимая уши. Отчего-то эта картина – старик и собака, готовящиеся к непогоде, – вызвала в душе Дмитрия приступ настоящей тоски. Тоски и еще чего-то гнетущего, готового перерасти в страх…
Помотав головой, он обошел «Лендровер». Небо, как и предсказывал Семен, действительно темнело прямо на глазах. Тучи стали плотнее, гуще, насыщеннее, опустились к самым верхушкам деревьев. Насекомые, еще пять минут назад беззаботно кружившие над лугами и холмами, попрятались, как и птицы.
– Дед, помочь чем?
– В дом, Димка! – тот исчез за углом, грохоча ставнями. – Иди в дом. Только не…
Дальше Дмитрий уже не слышал, потому что зашел в сени.
Оксана сидела за пустым обеденным столом, прижимая к себе сына и что-то нашептывая ему. Артемка почти совсем успокоился, но все еще всхлипывал, утирая слезы. Машка заняла крохотный табурет у печки и снова слушала плеер. Было темно, и с каждым новым закрытым снаружи окном тьма становилась все более мрачной. Включив сотовый, Дима поднял его над головой.
– Что там? – Вопрос жены долетел через недобрый гул в ушах.
– Непогода… – пробормотал Дмитрий, машинально вытирая ноги о коврик. – Кажется, будет дождь…
Через пару минут вернулся и дед. Буран, ловко проскочивший в приоткрытую дверь, светлым пятном улегся под столом, поджав хвост. Семен плотно притворил дверь, а затем осторожно, чтобы не бряцать железом, опустил все три засова. Зажег керосинку, стоявшую неподалеку, и комната наполнилась неровным светом, по стенам запрыгали страшные угловатые тени.
– Что происходит, дед? – негромко спросил Дмитрий, все еще стоявший посреди горницы.
Вместо ответа Семен вдруг обернулся к внуку, прижимая к губам тонкий палец.
– Тс-с, – прошипел старик и устало уселся на лавку, чуть не подмяв сумку с гостинцами.
И отчего-то вдруг стало так безрадостно и неуютно, что Оксана даже обмерла. Потому что когда на дом надвигается даже самая дикая буря, никто не призывает к тишине…
– Димочка, что случилось? Мне страшно… – прошептала она, даже не задумавшись, что ее настроение может передаться сыну.
– Я не знаю. – Дмитрий посмотрел жене в глаза, в которых поблескивала влага. – Дед, не хочешь объясниться?
– Нет, внучок, не хочу… – Положив шляпу на сумку, тот потирал лицо ладонями. – Вы просто тише будьте, ладно? И все скоро закончится. Я же просил, по-человечески просил не шуметь…
– Да ты спятил, что ли, на тишине своей?! – Димка вспыхнул. Не стоило так говорить, но обстановка вынудила. – Уедем мы, вот и будешь в тишине и темени сидеть, ясно?
– Тише, внучок, не шуми… – устало попросил старик. Протянул руку, поманив пальцами – давай, мол, раз предлагал.
Дмитрий сообразил, что все еще сжимает в руке упаковку таблеток. Передал Семену Акимовичу, и тот с хрустом выколотил из пачки сразу две таблетки. Сунул под язык. Морщинистое старческое лицо в полумраке казалось изрезанным бритвой времени, измочаленным и высушенным, словно изюм.
– Почему так темно, ма? – разобрал Дмитрий вопрос Артема.
Услышал его и дед. Тяжело поднялся, пересек горницу, стараясь не глядеть на внука. Расставил по столу несколько свечек, запалил. Стало чуть уютнее, хотя покоя не принесло.
Дмитрий прислушался.
– Ну и где твоя буря? – Избу окружала тишина, по черепице не барабанили дождевые струи, в дымоходе не задувал ветер. – Мы чего в доме попрятались?
– Надо так… – Семен сел на свое место во главе стола, опустил глаза. – Ты прости, внук, что так вышло. Я уж и забыл, какие вы, городские, шумные бываете. Не рассчитал…
– Вы о чем это, Семен Акимович? – Оксана побледнела, что в свете лампы и свечей было заметно особенно четко. – Чего это вы не рассчитали? – Она старалась говорить спокойно, чтобы Артемка у нее на коленях не расплакался снова.
Семен только махнул рукой. То ли не мог объяснить, то ли посчитал излишним.
– Знаешь, дед… – проговорил Дмитрий. – Спасибо, конечно, за гостеприимство и стол… Но мы, пожалуй, поедем. Дождя, я слышу, нет, дорогу не размоет. А если и размоет, у нас же танк…
Лицо старика вытянулось.
– Нет, – просипел он таким голосом, что Оксане чуть не стало дурно. – Не выходите из избы! Утром уедете. Да, утром. А сейчас давайте спать ложиться, хорошо? Отдохнем, а с рассветом позавтракаем, и я вас провожу…
– Спать? Дедушка, ты прости, конечно… но тебе бы врачу показаться. – Дмитрий не испытывал ни малейших угрызений совести за свои жестокие слова. Теперь он снова жалел, что поддался на уговоры жены и поехал на Алтай. – На часах шести нет…
Он подошел к закрытому ставнями окну, попытался выглянуть в щель. Ничего не было видно – либо ставни закрывались очень плотно, либо в шесть июльских часов на улице наступила кромешная темнота. Низкий свод избы начал давить, внутри сразу стало убого и некомфортно…
– Что за черт, не видно ничего… Ксанка, вставай, мы уезжаем.
– Нет! – повторил старик, привставая с места, и протянул к Дмитрию костлявую руку. Не прокричал – прошипел, то ли умоляюще, то ли с плохо скрытой угрозой. – Не выходить!..
– Бедняга, – прошептала Оксана, осторожно прикрывая Артему уши и отворачивая от обезумевшего прадеда.
Старик сидел за столом, все еще раскрыв беззубый рот, вытаращив глаза, нацелив палец на дверь.
– И ради всего светлого, тише… Если пересидим, то…
– Хватит пугать моих детей! – не удержался Дмитрий. Закричал громко, наплевав, что Артемка опять заревел, а Машка вздрогнула и выдернула наушники из ушей. – Если ты сейчас же не…
Снаружи по избе ударил рев такой силы, что у Димы заболели барабанные перепонки.
Он успел увидеть, как обреченно закрыл глаза дед, как схватилась за сердце Оксана, как прижалась к печи Машка. А потом вдруг потерял равновесие и тяжело упал на пол, отбив себе зад. Казалось, рев опутал, окружил дом, проник в каждую щель, заставив посуду жалобно задрожать, а подвешенные под потолком сковородки закачаться. Прижав уши и оскалившись, Буран заполз под стул Семена.
– Это… это что было?!
Дмитрий чувствовал, что кровь отлила от его лица, но не мог ничего поделать с испугом. Дикое зверье он видел только в зоопарках мира, а из-за решетки даже рык льва не кажется грозным.
– Мама! – закричал Артемка, кидаясь Оксане на шею. – Мама, что это?! Я боюсь!
– Папочка! – Машка оказалась на полу рядом с отцом, схватила его за предплечье. – Господи боже, что это?!
– Тише, мои хорошие, только тише… – почти застонал Семен, вставая из-за стола. Поднял разведенные в стороны руки, будто сгонял в кучу неразумных гусей. – Не кричите, прошу, только хуже будет…
Осознав, что подошедшее к дому зверье может услышать их вопли, первой сориентировалась Оксана. Мягко заткнула Артемке ладонью рот, что-то зашептала на ухо.
И в наступившей тишине Дмитрий разобрал, что за ближайшим окном кто-то есть. Кто-то большой. Кто-то, подступивший прямо к стене избы, трущийся о нее своей тушей…
– Это что, медведь? – тихо, одними губами спросил он старика, отказываясь верить, что они угодили в ту самую нелепую ситуацию, какие только по телевизору и показывают.
– А? – Во влажных глазах деда Семена что-то промелькнуло. Нерешительность, страх? – Да, внучок, медведь… Если не шуметь, успокоится и уйдет…
Дмитрий поднялся с пола, мягко отцепил от себя дрожащую дочь, усадил на табурет. Теперь плакала и она, уже не стараясь казаться взрослой. Дима подсел к столу, придвинулся к деду.
– Ты рехнулся? Чего ждать? Он же твою скотину порвет на колбасу… У тебя патроны к ружью есть? Есть, конечно, чего я спрашиваю!.. Надо отпугнуть: Это ж не шатун весенний, испугается и уйдет…
Под стулом негромко зарычал Буран, хищно прижавший уши.
– Нет, внучок, не уйдет, – едва различимо ответил старик. – И скотину не тронет. Надо просто выждать…
– Димочка, мне плохо, – одними губами проартикулировала Оксана, но в полумраке комнаты муж не заметил. – Меня сейчас стошнит…
Тема плакал, все еще уткнувшись в ее ладонь, Машка сама зажимала себе рот.
– У меня пистолет в машине. – Дмитрий сжал кулаки. – Завалить не поможет, но отпугнуть сумеем. Ты с ружьем, я с пистолетом…
– Ты же обещал не брать?! – встрепенулась Оксана. – Обещал же!
– Тихо, твою мать… – шикнул на нее Дима, собирая в кучу разбегавшиеся мысли. – Чтобы я свою семью в лес повез, и без оружия?.. Взял я, взял, и что теперь, разведешься со мной?
– Зачем ты так? – теперь тихонечко заплакала и жена, зарывшись лицом в волосы сына.
– Нельзя сидеть просто так! – Димка схватил деда за рукав. – Давай ружье!
– Нет, внучок. – Отдышавшись, Семен Акимович был теперь спокоен, будто они обсуждали осеннюю заготовку сена. – Не поможет это. Только разозлим…
– Ну?.. – неожиданная догадка вспыхнула в мозгу Дмитрия, вдруг забрав из тела всю силу, заставив его обмякнуть на лавке. – Ты чего-то не хочешь говорить, верно?
Старик только покачал седой головой, взлохматил волосы. Теперь было видно, что ему действительно очень много лет. Усталых, полных одиночества лет.
– Ну, старик, ты у меня ответишь… потом.
Димка встал, стараясь не шуметь. Подумать только, а ведь теперь они все вели себя как подпольные мыши, не издавая ни одного лишнего звука, даже захлебываясь слезами.
– Ты тут можешь помирать, но свою семью я увожу! – Он по-хозяйски прошел в спальню и снял со стены старенькую двустволку. Проверив стволы, обнаружил в них два патрона. – Машина почти у дома… Я выхожу, отгоняю медведя выстрелами, потом все прыгаем в джип, и он уже ничего нам не сделает. Всем ясно?
Они закивали вразнобой, кроме Семена, все так же опустившего руки.
– Не ходи, внучок. Погибнешь…
– Хватит детей пугать! – Дмитрий сказал это уверенно и решительно, хоть по плечам и позвоночнику вновь прокатился мертвецкий холод. – Отпирай засовы.
Старик не сдвинулся с места, и он сам шагнул к двери. Взялся рукой за первый засов и замер.
Кто-то большой все еще был снаружи, это чувствовалось каким-то необъяснимым образом. Об этом говорили волоски на загривке, поднявшиеся, словно шерсть на Буране. Большой был там, наматывая круги вокруг избы, принюхиваясь, пытаясь заглянуть внутрь. Кто-то, пришедший из леса на громкий шум городских приезжих…
– Оксана, возьми детей за руки. Я выхожу, будьте готовы! – жарко прошептал Димка, и тут снаружи грохнуло.
С лязгом, скрежетом и тяжелым ударом о землю. Дмитрий замер, так и не отодвинув запор, и вдруг решил, что ему нужно в туалет. Прямо сейчас, иначе он напрудит в легкие летние штаны за триста долларов.
