Текст книги "Урод (СИ)"
Автор книги: Наталья Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Над чем смеетесь? Вас под водой слышно, – появился Дмитрий, и Элина отвела от него глаза.
Ей хватило и пары секунд, чтобы увидеть, как вода стекает по очертаниям его сильного тела, как капли остаются погреться на груди, запутавшись в темных волосах. Она молила себя не следовать глазами за этой дорожкой волос, чтобы не знать, куда она ее приведет.
– Лина, все хорошо? – встревожился мужчина, видя, как она зажмурилась.
– От солнца уже голова болит, – соврала она, думая про себя, что он и есть ее Солнце.
– Любуемся жизнью сверхлюдей, – хихикнула Женя и показала ему планшет.
Бал дебютанток. Бывал он на этом сборище богатых и не обремененных талантами детишек «правильных» родителей.
– Ты бы хотела там побывать, Лина? – поинтересовался он, устраиваясь на песке рядом с девушками.
Теперь они втроем листами фото на планшете и разглядывали фото гостей.
– Даже не знаю. Наверное, любая бы хотела…
– Нет, – отрезала Женя. – Ни за что на свете.
– Чего это?
Дмитрий обратился в слух. Послушать критику в свою сторону никогда не будет лишним. И он знал о характере Жени – рубит правду так, что щепки только враз режут глаз.
– Эль, ну ты посмотри на них, – поднесла девайс ближе к Элине.
Та все равно не понимала.
– Солидное мероприятие, бриллианты, платья от кутюр…
– От купюр у них там все. Купленный богатенькими папками и мамками фарс для своих детишек, которые только и умеют, что зубы ломать о золотую ложку. Надо же их выставить на продажу. Ярмарка тщеславия. Классика. Балаган «элиты». Короче, они приходят туда, как на рынок: свою корову выставить и на чужую поглазеть. Или для тебя наличие денег равняется наличию вкуса, ума, личностных качеств? Деньги есть деньги. На них можно колбасу купить. И туалетную бумагу. И даже человека порой. Но ни ум, ни вкус не купишь.
– Очень жестко, – вклинился Дмитрий, чтобы хоть как-то отстоять свой бывший круг интересов. – Там собираются уважаемые люди.
Женя хмыкнула, расплываясь в улыбочке.
– Уважаемые кем? Сами себе придумали мирок, в котором не имеют права существовать. Всякие певички безголосые, берущие трусами и наклейками на титьки; светские львицы (кстати, это вообще что за профессия такая?); бизнесмены – читай, ворье; телеведущие всяких недошоу для дураков? Только в этой стране элита представляет собой проплаченное сборище клоунов.
– Жень, ну чего ты так категорично, – поддержала Диму Элина.
– Эль, ты вечно в розовых очках, от которых уже скоро ослепнешь. Дим, хоть ты скажи ей! В какой еще стране силиконовые глупые девки, вовремя запрыгнувшие на причинное место олигархов и носящие брюки по двести тысяч рублей (возможно, наших, налогоплательщиков) причисляются к элите? Кстати, вы заметили, что все эти телки всегда певицы, актрисы и модели, не имея голоса, таланта и даже банально натуральной красивой внешности?
В пух и прах. Она уложила его на лопатки. Он даже никогда не задумывался об этом, не оценивал стороны, критически, как выглядит их фантиковая жизнь. Просто блестящие шуршащие свертки вульгарности внутри которых вакуум.
– Ладно, – после паузы согласился Дмитрий. – А кого ты считаешь правильным высшим обществом?
– Очевидный ответ: умнейших людей страны, в чьих числе гениальные ученые, например. Но наши люди хавают устоявшийся режим и мечтают стать надменной, бесталанной с распирающими от филлеров губами и размалеванной тоннами косметики дочкой какой-нибудь такой же точно мамашки. – Женя передернула плечами, не понимая встреченной оппозиции. – А ты видишь в бесполезных людях, которые ворочают миллионами ради собственных благ, высшее общество?
– Думаю, ты права, – качнул головой он. – Действительно, среди этой элиты, только и делающей, что таскающейся по разным низкопробным шоу, нет порой даже образования.
– Ну вот, Женька и тебя сломала, – улыбнулась Элина, которой было фиолетово до всех этих разговоров, будто попала на дебаты с Жириновским.
Все, чего ей хотелось в данный момент – обнимать Диму, а он пусть спорит с Женькой, соглашается с ней, что угодно…
– Она говорит здравые вещи, – подмигнул ей мужчина.
– Женька, тебе пора самой в эти телешоу. Будешь всех разоблачать.
Их местечко снова озарилось широкими улыбками. Элина поняла, что такое дом. Не координаты на карте, не бетон, вылитый в форму клетки-квартиры, не какие-то еще условности. Ее дом – это пляж сейчас, ее родина – это скромная квартирка Димы, ее отчизна – еще более тесная квартира Жени. Ее жизнь в теплоте улыбок этих людей, в размеренном биении их сердец.
И как же уютно в ее новом доме. Наконец-то она нашла его.
***
Лучше согрешить и покаяться, чем не согрешить и раскаиваться.
Джованни Боккаччо «Декамерон»
Вечер был наполнен тревогами о предстоящем разводе. Ее жизнь раскололась на две части, и одной из них было суждено болезненно утонуть в океане новых событий совсем скоро. Через каких-то несколько часов. Через одну ночь.
– Элина разводится, – шокировано пробормотала она, примеряя купленный на особый день комплект атласного красного белья.
Тело приобрело сочный оттенок загара, что отлично гармонировал с насыщенным цветом белья, словно разрезая ее фигуру всполохами кровавого пламени. Завтра, уже завтра она сможет надеть этот комплект для него, того самого мужчины, который облачил ее в эту пылающую страсть, украсил ее самой дорогой ювелирной продукцией из счастья и радости.
Миша оставил еще один пропущенный звонок днем, и больше она о нем не вспоминала. Уж если он завтра не явится на слушание, то она совсем не сможет объяснить его поведение. Скоро путы разорвутся, и она будет свободна. Почему-то штамп оказался слишком тяжелым камнем на ее шее.
– Ну не могу я так просто скинуть его, душит и душит, – простонала она и со злостью дернула кран на себя.
Невнимательность и излишняя эмоциональность привели к тому, что руки ошпарило кипятком из-под крана. Ее крик, должно быть, поднял воробьев с крыш.
В дверь раздался стук, и она замерла. Черт. Одного воробья, самого опасного из их семейства, она точно потревожила…
– Лина, все в порядке?
– Угу.
Голос куда-то резко пропал. Только казалось, белье стало нагреваться и жечь кожу. Или же это возбуждение?..
– Лина! – мужчина распахнул дверь и обомлел. – Я думал, у тебя что-то случилось… Но теперь мне самому стало нехорошо.
Она смотрела на него немигающим взглядом. Миллион сверхновых засиял над их головами. Сама Вселенная взорвалась газом и пылью, только бы оставить их одних на всем свете. И все, что сейчас было важно, это ее чувства, которые опиатом травили вены, жгучей водкой оставляли поцелуи на губах, растекались по запястьям алым потоком лепестков роз.
Всего один день… Она сможет выдержать… Сможет сыграть по правилам в этой игре…
– Все хорошо, – дрожь ее голоса была похожа на треплющуюся на ветру бельевую веревку. Она и пыталась удержать и хотела отпустить.
– Ну, я тогда пойду?
Пусть она скажет «нет»! Впервые он хотел услышать «нет» от женщины. Элина стала чем-то невообразимым в его жизни, чем-то, что еще никогда не появлялось в его жизни. Редкий цветок с другой планеты, неизвестная специя из таинственных долин Индии, неведомая сила из иного измерения… Не женщина – гораздо-гораздо больше.
– Д-да.
Она кричала ему вслед, терзала дверь ногтями, срывала кожу на руках в кровь, пытаясь его остановить, но ни один мускул на лице не дрогнул. Зато злобная часть сознания, всегда ненавидевшая ее, разразилась гомерическим хохотом. Ну вот, снова Элька все потеряла. Глупая и трусливая.
Мужчина буквально вывалился обратно в реальность. Ванная виделась ему сгорающей в тысячи огнях Преисподней, самым ее сердцем. Он тяжело вздохнул, взъерошил волосы рукой и призвал себя к спокойствию. Это не просто унизительная похоть, голод до мяса, жажда, что заставляет пить даже из лужи. Это желание нищего вкусить изысканных деликатесов. Желание мужчины, никогда не знавшего истинной женской красоты, прикоснуться к ней хотя бы подушечками пальцев. Жалкий мажор, которому в самую пору сдохнуть на этом балу с такими же отбросами высшего общества.
– Боже мой, – вымолвил Дмитрий, ударяя стену кулаком.
Бог тут ни при чем. Это не бог. Дьявол и его окаянные черти. Любовь родилась в аду, а не в эдемском саду. Черти пускают свои ядовитые стрелы, а не милашки – ангелы. Любовь – отрава, вирус, разъедающий до основания, терминальная болезнь сердца.
– Не могу, – прорычал мужчина, и его рука легла на ручки двери.
В этот же самый момент дверь чуть не слетела с петель изнутри, и ему в объятия упала Элина.
– Плевать на этот день, – прошептала девушка. – Свою совесть я заткну уж как-нибудь.
– Уверена?
– Да, – ее кроткий ответ сладким парфюмом проплыл по воздуху, потрепал его по волосам и чмокнул в щеку.
Такого уюта он еще никогда не испытывал. А Элина никогда не знала таких нежных мужских касаний. Либо похоть от знакомых на один вечер, либо ненависть мужа, завуалированная под желание.
Руки Дмитрия аккуратно стянули лямки бюстгальтера, и слезы оросили глаза девушки.
– Лина? – беспокойство охватило и его тоже. Он не хочет принуждать ее.
– Продолжай. Делай все, что посчитаешь нужным.
Все, что он считал сейчас нужным, это нежность, желание впитать в себя аромат ее волос, испить губами гладкость ее кожи, позаботиться и об ее удовольствии тоже. Когда в секс вторгаются чувства, он автоматически становится двусторонним, и ты думаешь уже не только о себе. Вот и он сейчас думал далеко не о себе…
Белье упало на пол, и Элине показалось, что с нее содрали кожу. Дима осыпал ее красивыми словами, точно конфетти. И она, словно губка, с жадностью втягивала в себя каждое из них. Он никуда не торопился, не старался поскорее дотянуться до сочного куска и сматываться куда подальше. Он был весь с ней, только с ней, дарил всего себя только ей, как никто и никогда не раньше.
– Кажется, я впервые счастлива, – еле различимо пробормотала она.
– Что, Эля? Я не расслышал.
– Неважно. Просто неважно.
Слова счастью не нужны. Лишь мешают. Счастье требует чувств. И она чувствовала. До самой последней клетки души. До последнего мелкого сосуда в сердце. Чувствовала…
Глава двадцатая
Как всякий человек, я хочу быть счастлив, но, как всякий человек, быть им могу только на свой лад.
Джейн Остен «Чувство и чувствительность»
Лучики света скромными перебежками перемещались от лица Элины к ее оголенным рукам. Прыгали по тонкому одеялу и снова к лицу – плясали на растянувшихся в улыбке губах.
– Соня, вставай, – мужчина пошевелил ее слегка.
Как ему не хотелось будить ее, спящую красавицу. Он бы с огромной радостью сел в кресло напротив и вместе с вечно бегущим по делам временем смотрел на нее. На дым ее разметавшихся по подушке волос, на довольное причмокивание алых губ, которые он кусал так часто ночью, от которых не мог оторваться. Она стала его сжирающим огнем, а он – ее покорным мотыльком.
Задержать бы это мгновение. Этот день. Эту минуту. Даже эту секунду, чтобы ощущение полноценности жизни, наполненности чувств и удовлетворения тем, что имеешь, навсегда оставило свой вкус в подсознании. Чтобы никогда не забыть, что он имел. Кто знает, когда ему суждено потерять все это волшебство.
Ну как же так? Жизнь умело играет нами в кости, и мы проигрываем в нее все, что когда-то имели. Однако взамен она дает так много, что не унести за раз. Когда-то в пожаре его безумства сгорали и умирали, теперь же чей-то огонек подчинил его самого.
– Лина, пора вставать, – снова повторил он, раскачивая ее сильнее. – Лина!
– Дима…
Глаза Элины распахнулись, но увидела она совсем не их единственную комнату. Перед взором пронеслись умирающими кометами видения страсти, что душила их веревками, оставляла на теле красные полосы наручников, скручивала вены в жгут. Ее самый любимый мучитель. Каждый поцелуй – пытка, которую хочется повторять и повторять, каждое слово хочется поставить на бесконечный повтор.
– Осталось мало времени. Прости, я забыл разбудить тебя вовремя.
– Какого времени? – протерла глаза девушка, стирая с зеркала сознания узоры их тел. – Куда-то надо идти?
Сознание уплыло в нирвану, о которой еще ни в одной песни мира не спели. Когда-то она слушала великие песни и думала, что обязательно поймет их смысл, переливы мелодий зазвучат как-то иначе, когда она станет счастлива. Но вот оно счастье! Она лежала на подушке, в которой булькало счастье; укрывалась одеялом, что было сплетено из нитей блаженства; слышала голос мужчины, зажигавший тело, точно зажигалку – одним щелчком пальцев. А музыка и рядом не стояла. Теперь Элина знала, что все эти песни даже не представляют, что такое счастье.
– Лина, у тебя развод, на минуточку, – усмехнулся Дмитрий.
Включить бы сейчас Влади «Ревность» и затянуться дорогой сигарой. Будь он в своей игре, этот Миша бы уже давно стал просто безликим именем. Он бы заполучил единовластное правление в ее жизни взмахом руки. А сейчас приходится делить свою женщину с этим козлом. Мужчина отдернул руку от Элины, в его глазах читался страх.
– Ты чего? – испугалась Элина. Затем глянула на часы. – Господи! Через сорок минут уже слушание!
Она подскочила на кровати, замотавшись в простыню, и побежала в ванную. Дмитрий буквально осел, как осадок на дне кружке, на диван. Своя женщина… Сердце приняло когда-то бесившую его медсестричку со шрамом на половину лица, как свою. Она его. Он будет грызть канаты, сплевывая кровь, ради нее. Сломает шею любой невзгоде, что навестит их. Он проложит дорогу в их счастливое будущее даже через бетон, пророет любую траншею, чтобы снова вернуться туда, откуда ему дали невозвратный билет.
Его женщина не будет работать медсестрой! Он купит ей целую клинику. Она не будет ходить в дешевой одежде! Он скупит все эти бутики и свалит брендовые шмотки в огромный ангар, чтобы она могла каждый день менять их и никогда не повторяться. Его Лина не будет больше стесняться своего шрама! Он оплатит операцию в самой передовой клинике пластической хирургии, хоть за границей, хоть на Луне, черт возьми! Заставит самих инопланетян сделать ей операцию!
– Димуль, я побежала. Держи за меня кулаки! – крикнула Элина, и дверь хлопнула, унося стук ее каблучков по лестнице.
Стекло разбилось с шумом реактивного самолета, и осколками забрызгало всю полость его сознания. Он не может больше жить в этой духоте нищеты, не может приносить несчастные копейки с разгрузки коробок с кетчупами и огурцами!
Придется согласиться на сделку с Дьяволом. С этой большегрудой Сатаной. Кто знает, куда она поманит его своими когтями, но выбирать не приходится. Иногда единственный выход – это вход в ад. Какие двери открываются, в те и входим.
***
Лучше в любой момент умереть человеком, чем вечно жить скотом.
Джек Лондон «Сердца трех»
Прохожие с интересом косились на Элину, пытаясь угадать, что же такое таинственное заставило эту молодую женщину сиять бриллиантами на всю округу. Шаг за шагам, метр за метром улицы светлели, деревья прихорашивались, поправляя свои шикарные прически – кроны, солнечные лучи все шире расправляли пушистые крылья.
Вот-вот все закончится. И начнется заново. Конец всегда дает начало. Умершая клетка дает право на жизнь новой.
Он не придет. Она готовила себя морально так долго, что эта мысль стала казаться ей чем-то обыкновенным, обыденным. Не придет и ладно. Новая жизнь уже вовсю срывала двери с петель, крошила старую изношенную мебель и била эти громоздкие вульгарные люстры, что давали недостаточно света. У нее уже есть Дима. А будет ли в официальном статусе еще и Миша не так уж и важно.
– Миша… – удивленно вымолвила Элина, завидев его на скамейке у здания суда.
Господи, надо было поспорить с Женей хотя бы что ли… Тотализатор принес бы ей кучу денег. Могла ли она подумать о таком развитии событий?
– Явилась, – выплюнул Михаил, словно харкая злостью на нее.
– До сих пор ненавидишь меня за что-то? Да за что, можно узнать?! – вспылила Элина, готовая драться с ним, если что.
Он молчал. Только ветер насвистывал свои повести о добре и зле, о беспричинной ненависти, что порой не оставляет людей ни на секунду. Проходят года, сменяются координаты, искажается мировоззрение – и только ненависть живет при любых условиях.
– Сядь.
– Мы не в казарме, и ты не мой командир. Понятно тебе? Не желаю с тобой общаться ни минуты! – ярость рвалась из нее криком. – Сейчас разведемся, и можешь катиться на все четыре стороны! Можешь обложиться шлюхами в квартире, которой владеем мы оба. Я все тебе отдам, чтобы ты задохнулся в этой грязи!
Элина замолчала, восполняя потерю энергии. Ну почему родной когда-то муж превращается в паразита – вампира и сосет твою кровь ради удовольствия унизить хоть кого-нибудь? Откуда эта тяга к унижениям себе подобных в людях? Не будет даже говорить с ним! Ни слова больше! Она понеслась ко входу, думая, что он следует за ней. Обернувшись, Элина поняла, что он и не пошевелился.
– Мне что, тебя на руках нести? Настолько царская особа? – крикнула ему, не желая подходить ближе.
Прошла еще минута. Он просто смотрел в землю, и казалось, будто что-то гложет его, пилит, разрезает по кусочку. Неужто правда хочет вернуть все назад? Но назад пути нет: мосты сгорели дотла. Элине пришлось вернуться.
– Миш, что за цирк ты устроил? Раз уж пришел, давай разведемся по-людски.
– Лина, сядь, пожалуйста, – бесцветным голосом попросил мужчина, слова его голос вмиг вылинял, и все цвета надменности и злости просто слезли с него.
Она продолжила стоять, не имея желания играть в его игры. Прикинулся расстроенной царевной! Будет тут играть в спектакле имени себя любимого, пытаться сделать так, чтобы она выглядела во всем виноватой.
– Пожалуйста, сядь. Я должен тебе кое-что сказать.
– Говори так. Я стоя тоже воспринимаю информацию.
Михаил поднял голову, внимательно разглядывая бывшую жену. Изменилась. Показывает характер. Ничего не боится. Ее такой сделал этот хахаль. Но ему было дико все равно на ее ухажеров, нечто более серьезное заботило его сейчас.
– Что-то ты бледный. Уж не упадешь ли в обморок? – ухмыльнулась Элина, видя слабость противника и используя ее на полную катушку, чтобы показать свою силу.
– Как бы ты не упала, когда я тебе кое-что скажу. Почему трубку не брала?
– Я на допросе?
Они бы так весь день могли препираться по непонятному поводу, но ей хотелось поскорее домой. К Диме. После их чудесной ночи она сразу же убежала сюда, даже не успев ощутить этот приятный вкус новых чувств. Физически она испытала сполна, но душе требовалось еще какое-то время наедине с мужчиной, подарившим ей такое наслаждение.
– Ладно. Не хочешь разводиться, не надо. Я знала, что ты выкинешь какую-нибудь гадость, – сказала девушка и развернулась.
– У меня ВИЧ.
Эти слова ударили ее по ногам, ставя на колени. Дали под дых, лишая дыхания. Отдубасили по голове, отключая сознания. Мир закружился, как в адронном коллайдере частицы, и взорвался.
– Что… что ты такое сказал?
Элина упала на скамейку, так как ноги ослабели. Вместо них была вата.
– Я ВИЧ-положительный. Названивал тебе по этому поводу, – тихо ответил он.
– К-когда ты узнал? Как долго у тебя ВИЧ?!
– Да не ори ты на всю округу.
Она обхватила голову руками, мотая ей из стороны в сторону. Нет, нет, нет… Бред. Чушь. Вранье! Решил разыграть ее, подлый скот! Элина накинулась на бывшего мужа с кулаками.
– Лжешь! Все это подстроено! Решил нагадить мне в последний раз! Ненавижу!
– Успокойся, – прошипел он и схватил ее руки. – Слушай меня внимательно и не ори. Я узнал тогда, когда на твой телефон стали поступать многочисленный звонки. Но тебе было проще строить из себя сучку. На медкомиссии выяснилось, что эта зараза у меня уже год. Совершенно случайно вскрылось.
– Год… – Элина успокоилась, но это успокоение было похоже на транс или кому. – Значит, и я тоже заразная. И…
Девушка замолчала, не договорив. И Дима тоже ВИЧ-положителен, а все из-за нее, из-за ее нетерпения! Слезы зажурчали рекой на ее щеках.
– Не ной ты, честное слово. После развода иди и сдай кровь, сразу же.
– Ах ты сукин сын, паршивый урод. – Вытерев слезы, она замахнулась сумкой и ударила его. – Ублюдок! Подхватил ВИЧ от одной из своих шлюх и целый год ложился в кровать со мной! Поверить не могу!
– Я не знал до недавнего времени! – начал отчаянно оправдываться Михаил. – Не знал, ясно тебе!
Все, что происходило позже, было окутано серым туманом, ширмой шока, из-за которой она не могла выглянуть на свет. Слушание, вопросы, ответы, подписи, соглашения сторон… Элина не смотрела на бывшего мужа. Теперь на его месте был монстр, каких выпускают конвейером на каком-то адском заводе. Цех смерти.
Руки дрожали, мысли сбивались и дрались за первенство. В итоге в ее голове осталось лишь побоище, засыпанное горой костей и трупов. Он заразил ее ВИЧ. Целый год она носит в себе эту заразу, является переносчиком опасного заболевания. Господи, да что же с ее организмом уже стало за год. Наверное, разлагается каждый день.
– Лина, прости за все, – сказал Миша и попытался взять ее за руку, но она отдернула ее, словно от кипящего чайника.
– ВИЧ… Ты заразил меня ВИЧ, – бормотала, словно в бреду, Элина и попятилась от него.
Она выбежала из здания суда и, когда устала бежать по горячему летнему асфальту, задыхаясь в слезах, остановилась. Солнечный свет померк. На нее пала тьма. Ее липкие потные ручки смыкались на ее шее, заставляя легкие гореть в агонии. И только одно слово пульсом стучало в висках: «ВИЧ!»
– Поверить не могу, что он так поступил со мной, – всхлипывала Элина, скрывшись под тенью огромного дерева, дававшего приют всем несчастным, слоняющимся по улицам Москвы.
Воспользовавшись телефоном, она узнала, где поблизости можно сдать кровь. Натощак, не есть за восемь часов до сдачи крови. Почти два часа уже прошло после завтрака. Осталось подождать еще шесть. Шесть часов неизвестности, тянущего страха и влезающей во все поры паники.
Состояние Элины свелось до дрожи, слез и головной боли. ВИЧ… Он заразил ее ВИЧ, а она не дождалась суток, каких-то суток! Теперь и Дима под угрозой. Вот вам и первая брачная ночь, полная зараженной крови…
***
По-видимому, раз содеянное зло всегда так или иначе становится нашим роком.
Натаниель Готорн «Алая буква»
Первая половина дня прошла в размышлениях о том, как поступить, куда податься, кому отправлять сигналы SOS. Черт бы все это побрал.
– Умнее надо было быть, Димочка, умнее! – кривлялся сам себе он.
Достоевский… За это его по головке не погладят. Скорее разобьют ему эту глупую голову. А что будет, если Элина узнает? Она тут же оставит его, пожалев обо всем, что было. Видеть ее сожаление ему хотелось меньше всего.
Валери… Если Элина узнает правду и о ней, то ему точно несдобровать. А жизнь в золотых песках без нее была ему больше не нужна. Золото заманчиво блестит, и может озарить любой, даже самый темный день. Но лишь тепло человеческого участия дарит настоящий свет, а не искусственную подсветку.
Нет другого выхода. Только обратиться к ней, к этой Горгоне о трех лицах. Может, он слишком мнительный, им овладел параноидальный психоз. Но как же не станешь паникером и психом с его-то прошлым.
– Приходи. Есть разговор, – нарочито грубо произнес он в трубку.
– Даже не поздороваешься?
– Тебе желать здоровья не буду. Прости, крошка.
– Ну ладно. Считай, что я все могу тебе простить из-за былых чувств. К вечеру буду.
– Не к вечеру, а сейчас!
Ее смех пыточными инструментами вонзился в его слух. Тварь!
– Прости, милый, но ты не в том положении, чтобы ставить условия. Жди к вечеру. И не забудь приготовить вино. Ты знаешь, какое я люблю, – отзвуки ее смеха разнеслись по волнам эфира и затихли.
Дмитрий набрал новый номер, на этот раз Элину. Придется попросить ее переночевать сегодня у Жени, что-нибудь придумает. Гудок, второй. Сбрасывает.
– Да черт возьми, – взревел он и отбросил телефон так, будто он был виноват во всех неудачах.
Время до вечера (сколько в ее понимании вечер он не уточнил) тянулось пережеванной на сто раз безвкусной жвачкой. Она словно прилипла к подошве ботинка, и он ощущал эту стухшую жвачку при каждом шаге по квартире. Про себя мужчина не забывал репетировать речь, с которой встретит давнюю знакомую. И очень близкую, если секс является синонимом близости.
Он спал с так многими женщинами, но поистине близкой ему не стала ни одна из них. Он раздевал так многих, но ни одна не открылась ему по-настоящему. Он позволял многим раздевать себя, но еще никто не захотел оголить и его душу тоже. Разве могут люди, готовые заняться с тобой сексом, считаться близкими? Только ли близость половых органов определяет близость душ? Что-то он стал сомневаться в этом. С чего бы это?.
Кое-как он дожил до пяти часов, так ни разу и не связавшись с Элиной. Беспокойство за нее вытеснило мысли о Валери. Он даже Жени позвонил, но та тоже не в курсе. Если только этот засранец Миша ее как-нибудь обидит, он возьмет на себя один грех, но убьет его к чертям!
Раздался звонок в дверь, и напряжение в нем замкнулось, взрываясь в мозгу. Пусть это будет Лина! Он побежал к двери, как кот, встречающий хозяйку, но разочарование было сокрушительным.
– Ты, – вяло отреагировал он на появление Валери. – Я думал, вечер у тебя позже пяти часов.
– Не думай. У тебя это получается не так хорошо, как кое-что другое.
Она положила ладонь на резинку его шорт и резко дернула его на себя.
– Не надо этой дешевой пошлятины. Я больше на нее не куплюсь. – Дмитрий скинул ее руку и отвернулся.
– Правильным мальчиком стал? А знаешь, тебе идет. Этакий грязный ублюдок под личиной зайки, – расхохоталась она. – Как твоя страшилка поживает? Еще не подавилась ложью? Хорошо ты ее откармливаешь…
Мужчина остановился и, повернувшись, сжил пальцы на подбородке Валери. Злость жгла кожу изнутри, воспаляя вены. Они уже светились раскаленной лавой на запястье.
– Заткнись. И не пытайся возвыситься за счет унижения Элины. Тебе даже не валяться никогда рядом с ней, слишком ты…
– Шлюха? Сучка? Ну что ты придумаешь?
Ее смех не прекращался. Казалось, что он находится в тюрьме, и только этот жуткий смех рикошетил от решетчатых стен. Сойти с ума можно.
– Убери руки, мачо. Я хочу вина, – развязно сказала она и прошла на кухню.
– Я не позволял тебе туда идти.
– Твое разрешение мне ни к чему. Ты будешь хвостиком вилять, как побитая собака, чтобы я помогла тебе. Тапочки мне в зубах принесешь, если я только скажу. Так что не строй из себя лидера. Теперь ты пешка, которую разыгрывают более сильные.
Валери обнаружила в шкафу бутылку игристого вина. Хороший у него вкус, какой и раньше был. Она разлила вино по бокалам и вернулась к Дмитрию, протягивая ему бокал.
– Спасибо, не буду.
– Будешь.
Чертова дрянь. Действительно, придется играть по ее правилам. Что ж, иногда сыграть по чужим правилам можно, если уверен, что загонишь противника в вольер со львами.
Валери приблизилась к нему вплотную и пригубила вино, следя за тем, чтобы и он тоже пил. Наклонилась еще ближе и случайно наклонила бокал. Белая футболка Дмитрия окрасилась алым расползающимся раковым пятном.
– Прости, дорогой, – улыбнулась она.
– Ничего, – оскалился он. – Я переоденусь.
Когда мужчина ушел в комнату, Валери быстро извлекла флакончик с белым порошком из-за пазухи и отсыпала чуток в его бокал, заново его наполняя вином.
– Фиг с тобой, несчастный козел, – выплюнула она и высыпала половину содержимого. – Откинешь кони, никто не заплачет.
– Мы поговорим или нет? – Мужчина вернулся в новой черной футболке.
– Давай сразу к делу. Вот договор о том, что ты не имеешь претензий к… сам знаешь кому.
Она всучила ему бумаги, и ностальгия по забытым временам бизнеса и серьезных сделок охватила его естество.
– Что за хрень? Впервые слышу о таком договоре.
– Выпей еще вина. Станет понятней.
Отказаться все равно не выйдет. Дмитрий демонстративно осушил бокал за один раз и принялся читать договор. Что за мутная тема… В какую западню эта сучка хочет его завести?
Голова налилась тяжестью, и мир вокруг запыхтел, часто дыша ему в ухо. Господи, что за шум в ушах…
– Подписывай ты уже быстрее. Как девочка ломаешься, – торопила его Валери, зная, что такое количество порошка свалит его через пару минут.
– Сейчас, подожди, – прокряхтел мужчина, собирая силы, но они тут же рассыпались, как песок сквозь пальцы.
– Некогда ждать. Я подойду, если ты не готов к серьезным делам. Зачем звонил-то? Я договор подготовила, со всеми связалась, а ты…
– Ладно!
Он поставил закорючки в нужных местах трясущейся рукой, и его тело упало мешком на пол. Смех женщины заполнил собой тесное пространство квартиры.
– Вот же идиот. Так тяжко было без денег жить, что аж подписал такую липу? – говорила она, таща его в комнату. – Теперь ты сильно пожалеешь обо всем, любимый мой.
Пора вызывать подмогу. Однако вместе с этой мыслью раздался шорох у двери. Кто-то пришел. Она успела дать дозвон человеку, ждавшему ее внизу, когда дверь открылась.
– Дим, привет! – тихо поздоровалась Элина грустным голосом, в котором тонули все яркие краски, набросив на шею спасательные круги. – Ты дома?
Валери быстро стянула с него шорты и футболку, поколебавшись с секунду, и белье тоже. Пусть девочка понервничает. Скинула с себя обтягивающее платье и легла рядом с мужчиной, делая вид, что целует его.
– Дима…
Глаза Элины распахнулись, точно врата в иной мир, когда она увидела эту картину. Не маслом, не красками, а чем-то гадким и вонючим. И как у этого художника хватило мерзости, чтобы такое нарисовать.
– Тише, – Валери приложила к губам палец, – не буди его. Димуля так вымотался.
– Все пошло по плану? – мужской бас раздался из-за спины Элины.
Она даже не успела подумать, что за действо тут разыгралось, как удар по шее спустил занавес в ее сознании.
– Не совсем, теперь придется тащить двоих, – фыркнула Валери, водружая платье обратно. – И одень этого придурка. Не хочу его касаться.
Пока ее напарник занимался Димой, она собрала документы в папку и поднесла ее к носу. Запах победы. Аромат отомщенного эго. Почему же никто не сказал ему, что играть с женщиной бесполезны? Каковы бы ни были ставки, она всегда выиграет.
– Бедный, бедный мальчик. Допрыгался, мой солнечный зайчик, – все еще хохоча, она допила вино из своего бокала и двинулась к выходу.
Глава двадцать первая
...безрассудный огонёк беспочвенной надежды...
Уилбур Смит «Чародей»
Время может стать лучшей пыткой. И не надо быть изобретательным фашистом, чтобы придумать что-то более эффективное, чем томительное ожидание с повязкой на глазах и закованными руками. Она отсчитывала про себя по секунде, и уже набралось ведерко из секунд. Хотелось, как в детстве, опрокинуть ведерко в песочницу и опустошить его. Обнулить время. Увы, человеку это не по силам.
