Текст книги "Урод (СИ)"
Автор книги: Наталья Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– А как же разговоры мамы и тети, соседки по подъездку и просто бабки с рынка о том, что тебе тридцать, а ты не замужем и без детей? – рассмеялась Женя, и ее смех искорками пощекотал ухо Элины.
Как же ей повезло с подругой. Никогда и ни с кем она не была на одной волне настолько, чтобы каждое их движение в этих водах жизни было синхронным.
– Старая дева, – отшутилась Элина. – А вообще я с такими людьми не хочу иметь дела. Вопросы о замужестве, детях и возрасте задают недалекие люди, которые настолько не далеко ушли в своем воспитании, что можно сказать, и ходить-то толком не умеют. Только совать свой бесконечно длинный нос в чужую кухню и советовать, что и как правильно готовить.
– Я уже привыкла к этому клейму. У меня же еще кошка. Значит, вообще болотным мхом покрылась в свои тридцать два.
– Женечка, мне уже пора. Я внизу топчусь, возношу молитвы кондиционеру, но через пять минут мое время.
– Красивых ноготков, Эля. Звони.
Девушки расцеловались, и Элина поднялась наверх. Она всегда экономила на себе, что являлось самым очевидным показателем «любви» к себе. Почти никогда не делала маникюр и педикюр в салоне, экономя деньги. Сама кое-как подпиливала и красила ногти, не считая это важным.
Какая разница с какими ногтями скрести больницу на предмет пачки шприцов или открывать лекарства, мыть и тереть что-нибудь? Да и Мишу не хотелось утруждать просьбами дать ей денег… ведь ногти – это такая ерунда. А потом дома мыть посуду, полы, окна, зеркала, готовить. И этот круг никогда не кончается. У нее даже увлажняющего крема для рук не было…
– Здравствуйте. Я к Валентине.
– Проходите, – позвала ее темноволосая женщина, выглядевшая сногсшибательно.
Кажется, теперь она поняла: женщина, которая экономит на себе, обречена быть на задворках жизни любого мужчины. Стрелки на колготках легко ликвидировать лаком? Тушь закончилась, но ничего, никто не отменял плевки в нее? Белье покупала пять лет назад, но разве это срок для дешевой синтетики? Если ответы на эти и многие другие вопросы «да», вопрос о причине развода и не клеящейся личной жизни отпадает сам собой.
– Какой дизайн хотите? – в телешоу ее как никогда мудрых мыслей забрел голос мастера.
– Я бы хотела «кошачий глаз». Бордовый, если есть, – улыбнулась Элина, получая удовольствие от профессиональной обработки ногтей.
– Конечно, у меня все есть.
А с другой стороны – Элина удобнее устроилась в кресле, словно ища свое место в жизни и в нем тоже – они жили небогато. Из каких потайных чуланов она должна была вынимать золотые монетки на ногти каждые две недели, на стрижку и покраску, на косметолога? А уж дорогое белье и помада дороже четырехсот рублей ей и не снились. Мужу-то все равно, его и так удивят всем этим в другом доме.
– Форму оставляем?
– Нет, пожалуйста, квадратную.
Валентина кивнула, а Элина нырнула в черную дыру размышлений, которая все сильнее засасывала ее прежнюю. Вот же она глупая… Дело не в его любви! Дело в любви к себе. Женщина должна быть блистательной, умопомрачительной, кружащей голову для себя. Маникюр и прическа, дорогое белье, люксовая алая помада – лишь для себя любимой. Жадно, эгоистично, попахивает нарциссизмом, но иначе пиши пропало. Женщина, которая лезет из кожи вон, чтобы быть красивой для очередного мужчины, обречена на провал. Сегодня мужик есть, завтра – нет, а ты любимая собой и самая лучшая всегда у себя под боком. Всегда есть, кого радовать и баловать.
А она, чувствуя его незаинтересованность в ее персоне, выкопала аккуратную ямку, разложила там кости некогда прекрасной женщины и поставила сверху крест. Она хотела покорять его, но он сдался слишком быстро; она хотела удивлять его, но он перегорел, так и не загоревшись желанием к ней; она хотела любить его, но он разлюбил ее, даже не успев полюбить…
– Выбирайте цвет, – отвлекла ее Валентина, и Элина обратилась к палетке цветов.
– Вот этот красивый, – показала на глубокий бордовый, тянувший красным полусладким. – Давайте его.
На телефон пришло сообщение. От Жени с просьбой купить куриное филе на ужин. Какой-то внезапный лучик света прочертил себе путь в темном царстве ее ложных убеждений. Элина почти не ела мясо в последнее время, от него стало тошнить.
Курица, свинья, корова… Конечно, их одомашнил человек для утоления своего животного голода, но это не отменяет того факта, что они тем не менее живые. Либо ложь себе, либо горькая до слез в глазах правда. Ассорти из выбора. Похоже, надо или есть мясо, или не есть его совсем. Хватит с нее лжи во благо своей трусливой душе. Душе, которая трясется от страха встретиться с изменениями лицом к лицу.
Миша не любит? Ну и что, живет же с ней, значит, все хорошо. Курицу можно есть, она ведь для этого и появилась. Почему бы и нет? А от другого мяса откажется обязательно! Работа в больнице практически убила в ней хирурга? Да ладно, все равно ведь в сфере медицины работает, тоже неплохо.
Все в этой жизни у нее было надкусанным, недопитым, покалеченным, сломанным… Либо ты признаешь жизнь всех живых существ, либо человечина тоже деликатес. Либо ты любишь себя, либо об твою любовь вытирают ноги все кому не лень. Либо ты стремишься ввысь, либо навсегда падаешь на дно. Другого не дано.
Поблагодарив мастера за изумительную работу хрустящими купюра, Элина встала с кресла. Взгляд метнулся к охавшей от удовольствия девушки с алыми волосами, крутящейся у зеркала.
– Тань, это супер, – не могла насытиться своей новой красотой та, – цвет обалденный. Спасибо тебе!
– Татьяна? – обратилась к женщине с флакончиком чего-то косметического Элина. – Можно к вам записаться на стрижку и покраску?
Ей до зуда в ладонях хотелось стать другой, не такой, какой она прожила всю сознательную, покрывшуюся паутиной жизнь. Пусть это будет бордовый маникюр и – девушка огляделась вокруг, цепляясь глазами за плакаты моделей с чудными прическами – пепельное каре!
– Давайте, можем устроить. Есть предпочтения?
– Да. Каре черно-пепельного цвета, как на той картинке. – Элина показала на смелую девушку с длинными стрелками и помадой-металлик, что подмигивала с плаката.
Парикмахер оценивающе пробежалась взглядом по волосам и лицу Элины, хмыкнула и сделала пару пометок в ежедневнике.
– Сделаем, – ее улыбка дала девушке «пять» и уверенность в себе. – Жду на следующей неделе в среду в двенадцать. Идет?
Элина радостно кивнула и вышла из салона. А теперь к Диме! Без звонка и смс. Сделает ему сюрприз.
***
Я – пьяный, испорченный, гнилой мудак с очень незначительной крошечной известностью.
Чарльз Буковски “Женщины”
Жара за окном настойчиво просила угостить себя прохладительным напитком с долькой лимона на бокале и яркой летней трубочкой, окруженной кубиками льда. Дмитрий смотрел в окно с тоской путника пустыни, которому не светит ни напиток, ни лед. В его бокале остался лишь неприятный осадок неожиданной встречи с человеком, которого он бы предпочел не видеть. И солнце это только больше расхолаживало, не давая собрать мысли воедино.
– Зачем ты здесь? – обратился он к женщине, сидевшей перед ним.
– Как у тебя тут уныло. И сам ты стал какой-то бледной копией себя.
Мужчина успокоительно вздохнул. Последние его эмоции были связаны с прошлой жизнью (злость, гнев, ярость) и с Элиной (робкая романтика, нежный флирт). Однако эта женщина взывала к тем древним чувствам, от которых он уже, кажется, отрекся навсегда. Похоть обладания далеким прошлым, чьи мосты он раздробил, сжег, подорвал ядерным зарядом.
– В отеле, где я остановилась, обстановка получше.
– Ну так и вали туда, где лучше, – огрызнулся он. – Я тебя не звал.
– Но дверь мне открыл? Какой нерешительный мальчик.
Под руку попалась книга, оставленная Элиной. Она и стала жертвой его свирепости. Слова рассыпались в буквы и, всхлипывая голосами героев книги, приземлились на пол, предварительно столкнувшись со стеной.
– Заткнись. Слушать тебя не хочу. Думаешь, я такой дурак? – Его глаза были выпучены, напоминая разбитый в миске яичный желток. – Ничего не понимаю? Если в дверь стучит прошлое, готовь пулемет или запасной выход, чтобы было куда бежать.
– Что ты такое говоришь. Философом стал? Книжки читаешь, – кивнула в сторону все еще хнычущей книги она.
Дмитрия уколола совесть, которая начала прекрасным цветком пробиваться в грязи сорняков его души. Это же книга Элины, которая так хотела облагородить его нищую душу. Он поднял Гюго, мысленно обещая себе прочитать роман от начала до конца, не пропуская ни единой строки.
– С тобой-то читать было некогда. Просто ты женщина не для чтения, не для интеллектуала. Понимаешь, есть женщины, с которыми хочется читать классику мировой литературы в дождь, а есть такие, как ты, одноразовые приспособления для удовлетворения похоти. Никогда впредь не лги себе о своей роли в этом мире, – выплюнул он, бесясь от своего бессилия понять этот хитроумный план по сведению его в гроб.
Но он не даст так просто крышке захлопнуться над ним. Им придется отрубить ему руки, чтобы он не боролся.
– Придержи коней, милый. Ты ошибаешься на мой счет. Я просто хочу помочь тебе. Ты навлек на себя гнев слишком многих людей. Влиятельных людей, которые теперь хотят спустить с тебя шкуру и засушить как чучело.
– И в чем же заключается твоя помощь?
– Для начала мне нужно услышать от тебя, что ты готов сотрудничать.
Дмитрий поразмыслил. Ну разве мог он ей верить? Как бы сладко не говорил змий, его яблоко все равно останется кислым на вкус.
– Я готов. Можешь им передать вот это, – показал ей средний палец. – От всей моей поганой души. Без тебя справлюсь.
– Не справишься. Уже не справился. Посмотри, как ты живешь! В этой помойке душ хоть есть? А та девка, которую я недавно встретила на лестнице, и есть твоя Лина? Из-за нее ты меня сразу же выгнал? Боялся, что она вернется? – жгла его ядом слов она. – Променял красавиц и моделей на такую уродину? Раньше ты приезжал к шлюхам, теперь они к тебе в эти дешевые апартаменты.
Смех женщины вспорол его, точно тряпичную куклу, выпуская из брюха поролон. Пусть хохочет стерва, он и до нее доберется рано или поздно. Сожмет свои руки на шее каждого из этой клоунской труппы.
– Пошла вон отсюда, – прорычал Дмитрий, хватая ее за руку и стаскивая с кресла. – Только скажи еще хоть что-нибудь про Элину, я придушу тебя к чертовой матери!
– Красотка Элина вскружила голову нашему пупсику, – запрокинула голову в истеричном смехе его гостья. – Знает ли она твою биографию? – театрально громко вздохнула она и изобразила испуг на лице. – Сколько шлюх прошло через тебя? Ты, как грязный городской пляж! Никогда бы не пошла туда: красивый, но запущен до состояния помойки. Знает ли она, как ты обошелся…
– Заткнись! Заткнись, я сказал! – Дмитрия трясло, так сильно он хотел свернуть ей шею. – Ни черта ты не знаешь обо мне. Или тебя так расстраивает, что ты потеряла роль одной из моих шлюх? Смирись, малышка, тебя подберет кто-нибудь другой. Обязательно.
Поймав удачный момент, когда его рот был раскрыт, выпуская из себя оскорбления-смертников, она накинулась на него в собственническом поцелуе. Этот поцелуй напомнил ему о временах, когда женщины заявляли на него права, ставили видимые только им метки своими изощренными поцелуями на его губах. Элина целовала его совсем иначе: тихо, словно чистый ручеек журчит по губам, одаряя прохладой. Ее объятия никогда не носили характер удушения; она не ставила на нем печать и подпись финансиста. Она просто была с ним, из-за него, по причине него само, не преследуя корыстные цели, будь то деньги или собственнические порывы привязать к себе человека, как Шарика к будке.
– Не смог устоять перед своей самой любимой шлюхой? – иронизировала женщина, рассматривая его теперь ярко-розовые губы. – Посмотри на себя в зеркало.
Он это и сделал. Растрепанный, с размазавшейся помадой на губах. Мальчик-потаскун, которого скоро отправят домой ввиду исполнения всех нечестивых прихотей хозяйки.
– Не приближайся ко мне, сучка. – Он попятился от нее, как от пожара, спасаясь в двух квадратных метрах квартиры. – И купи себе помаду подороже, а то всех клиентов измажешь. Или резко денег не стало на всякие Шонели и Деоры? – бил в ответ мужчина, зная слабости этой охотливой до денег куклы.
– Ладно, – махнула руками та, – утешай себя всякими колкостями. Не думаю, что это поможет в твоем положении, но попробуй. Звони, если захочешь что-то исправить.
– Постой!
Всего два вопроса волновали его, которые он не сможет не задать. Без ответов на которые не сможет уснуть ночью и проснуться без тяжести на душе утром.
– Ну спрашивай уже.
– Это он сделал? Мой лучший друг?
– Ммм… Похоже, он теперь твой лучший враг.
Он был готов к этому удару. Сам подставил щеку, чтобы принять этот кулак на себя.
– Давай уже второй вопрос рожай быстрей, – торопила его она.
– Что… что с Риммой?
– То же, что и с тобой. Почти.
– Ответь нормально, мать твою! Что с ребенком?!
Их перепалку прервал звонок в дверь. Дмитрий сжал руки в кулаки, ненавидя всех вокруг себя. Мир, что затаился по сторонам от него и потирал руки в ожидании наживы (читай, его головы на полочке), олицетворял собой часовой механизм с замедленным действием. И многие лишатся конечностей, когда эта пороховая бочка рванет…
– Лина?!
– Да-а… А почему ты так удивлен? У тебя что, много гостей бывает? – Элина сияла улыбкой на пороге его темной обители.
В коридоре появилась незнакомая женщина, и Элина немного стушевалась. Эффектная брюнетка с неоновой помадой – рекламный представитель этого лета. Смотря на нее, хочется надеть юбку из цветов и гавайский купальник и пуститься в пляс. Ее черно-пепельное каре померкло в миг, и подмигивание той девушки с плаката стало саркастичной ухмылкой.
Как немного нам надо, чтобы ядовитый плющ сомнений ласково обвил нашу шею – всего-то сравнить себя с кем-нибудь другим.
– Я, наверное, не вовремя? – ее речь стала заиканием.
– Ты очень даже вовремя, Лина. Проходи.
Уберегла его от убийства. Похоже, Элина стала его путеводной звездой, которой он не должен позволить погаснуть. И что самое главное, не должен погасить ее сам.
Втроем они разместились на кухне. Элина про себя кусала новые ногти, перекручивая нервы, точно браслет на запястье. Таинственная гостья Димы заняла своей аурой все помещение, выделяя Элине самую кроху, чтобы можно было дышать. И Дима, не знающий, куда себя деть, в какую из пропастей ада провалиться.
Прошлое и настоящее. Мрак и свет. Зло и добро. Продажность и невинность. Он прежний и он нынешний.
– Элина, – очнулся Дмитрий, – познакомься с Валери. Она работает со мной.
Генератор случайной лжи сработал не в полную силу. Фантазия испустила дух, не подкинув дельных идей.
– Грузчиком? – усмехнулась Элина.
– Я руковожу погрузкой, – ответила эта загадочная женщина.
– А я… знакомая Димы.
Брюнетка вопросительно посмотрела на Дмитрия. Сколько лжи он припас для своей симпатичной избранницы. Явно стремится к прочным отношениям.
– Очень хорошая знакомая, – добавил мужчина, игнорируя взгляды Валери.
Одноразовая ложь была для него как презерватив. Использовал и выкинул, обезопасив себя на какое-то время.
– Будем знакомы. Очень приятно, – тоже солгала Элина, и они погрязли по шею во вранье друг другу. – Я зашла, чтобы сказать, что согласна переехать к тебе.
Элина выпалила это так быстро, что разумные мысли не поспевали за словами. Ее разум сейчас хромал, как раненный солдат-партизан, за вражескими словами. Ревность вскипела в ней, обжигая и без того такие непрочные струны души, обрывая все аккорды.
Дима и его «коллега» удивились не меньше самой Элины. Как же вовремя все происходит! Кажется, закон подлости не дремлет. У него всегда под рукой ящик энергетиков и миллион чашек кофе, чтобы не проспать тот момент, когда можно эффективнее всего тебе насолить.
– Я очень рад, Лина! – все, что нашлось, у Дмитрия ей в ответ.
– Что ж… Пойду я.
Валери встала, а Дмитрий вызвался ее проводить. У выхода она прошептала ему максимально тихо на ухо:
– Сразу видно, что эта девушка тебе дорога. В такой кучи лжи ты ее искупал. Это, – она коснулась губами мочки его уха, – любовь.
– Пошла вон и не появляйся в этом доме.
Дверь захлопнулась за его нежданной гостьей. Ее смех на лестничной площадке паразитами расползся по его коже. Он сам и есть паразит. Паразитирует на дружбе. Любви. Хорошем отношении к себе. Но когда-нибудь этой идиллии придет конец. Его темное правление будет свергнуто окончательно.
Глава семнадцатая.
... а если любви нет, то ведь к этому нельзя же принудить.
Лев Толстой «Крейцерова соната»
– Похоже, я совсем чокнулась. За это стоит выпить, – кисло предложила Элина, и они с Женей стукнулись чашками с мятным чаем.
Виски потерлась о ногу девушки и замурчала, просясь на руки.
– Ну какие душевные разговоры могут быть без Виски? – рассмеялась она и осторожно устроила котенка на коленях. – У меня раньше было так много в жизни: семья, работа, куча обязательств везде и всюду, но в то же самое время мне всегда казалось, что терять нечего в случае смерти, например. А сейчас у меня есть так мало: котенок, но я не готова его потерять.
Не все материальное имеет вес. Не все духовное быстротечно. Эта истина открыла для нее новые пути познания мира и себя. Не всегда счета за квартиру и обязанность в восемь быть на работе держат нас на этом свете. Стоит только появится крохотной искорке, родственной душе, и мы готовы молить Вселенную подождать с приведением окончательного приговора в жизнь.
– И Дима у тебя есть, к которому ты собираешься переехать, – напомнила Женя.
– В нем и сосредоточено большее количество сомнений. Наверное, я поторопилась с этим решением. Все из-за той женщины у него дома! Откуда она взялась?! – голос Элины метался по волнам эфира, не находя в смятении свою частоту. – Боюсь, это был ложный шаг.
– Ну может она правда коллега, откуда тебе знать, что это не так?
– Жень, скажи, я похожа на этот стол? – постучала по нему костяшками пальцев. – Хороший такой, деревянный. Так похожа или нет?
– Нет…
– И мне так кажется, что я не настолько тупа, чтобы кормить меня столь откровенным враньем!
Внутри Элины мучительно горели и сгорали дотла леса, кустарники и мелкие растения, не в силах вынести смертельную жару. Жару ее злости.
– Я просто побоялась, что она уведет его, когда увидела, как она хороша, – отчаянно призналась девушка. – Я не собиралась переезжать к нему, как какая-то несчастная брошенка, которая хватается за первое предложение по акции.
– Эля, – рука Жени накрыла ее ладонь, успокаивая, – перестань. Мужики, конечно, козлы, если следовать этим древним женским заповедям, но не бараны. Накинуть веревочку и увести мужика невозможно, даже если ты дрессировщица от бога.
– Да, но…
– Что но? Он предложил именно тебе жить с ним. Появилась какая-то краля размалеванная. Бывает. Вокруг красивого мужчины всегда вьются пигалицы, со всеми в бой не вступишь. Или учись принимать это как издержки производства, или… выбирай среднестатистического, нищего, не подающего надежды ни в чем мужчинку. Ха! – Женя засмеялась, расплескивая чай. – Ведь и на таких: с пивным пузом, женатых, страшных, не первой свежести и с минимальной зарплатой находятся любовницы. Вот бабы, да? Рождаются же такие без самоуважения даже где-то в запасе на черный день.
– Ты хочешь сказать, что я должна привыкнуть, что в его… нашей квартире будут постоянно шастать красотки, и это нормально?
– Нет. Я про то, что коллеги, знакомые, подруги, в общем, его окружение – это наверняка красивые девушки. И ничего тут не сделаешь, Эля.
– Проще не соваться тогда в его красивую жизнь, – скривилась Элина, но ее душе было не до кривляний, если только хватало сил на грустные пантомимы.
– Нет же, Эля! Всегда у тебя так: проще не идти через реку вброд, а остаться на берегу. Проще взять себя в руки, обновить гардероб, изменить стиль, прическу, научиться делать сексуальный макияж. Покорить его не только своей прекрасной душой, но и внешностью. Сначала нужно возбудить его глаза, потом уже и душа возжелает тебя. Лень, правда?
Не то чтобы лень… Привычка. Мы так быстро привыкаем к рутине, к несгибаемому порядку вещей, к неизменному статусу-кво, что любое поползновение в сторону изменений расценивается как враждебные действия.
– Ладно, хорошо. Я не буду так быстро ей уступать и проигрывать.
– Не-ет, Эля! Ты вообще не будешь уступать и проигрывать ей. Научись уже правильно формулировать цели.
– Как я устала, – простонала Элина и расположилась на кухонном диванчике. – Почему за все нужно бороться? Почему ничего ни разу не дается легко?
– Тогда бы она не имело никакой ценности. Чем тяжелее борьба, тем слаще вкус победы. За Мишу ты не боролась, этот придурок дался тебе слишком легко. Итог сама видишь.
Девушка закрыла глаза, отпуская стальные нити, которыми привязывала к себе мысли. Они поплыли вольными островками раздумий по бескрайней полости ее сознания. Миша… Как давно началась их история и как трагично закончилась.
Он не был ей нужен в момент расцвета карьеры и личностного роста. Он был лишь одним из ее ухажеров, каждому из которых она, как истинная женщина, давала надежду на что-то, а потом всаживала нож в спину. Когда-то было приятно собирать кровь их влюбленности на свои ладони. Тогда она еще могла выбирать, а теперь выбора не оставили ей самой.
– Может, так мне и надо, Жень? Я была такой сучкой когда-то, что Катерина Стрельцова на моем фоне просто Катя. Жизнь воздала по заслугам.
– Думаю, вот что нам надо, – подруга открыла заветный шкафчик, и в ее руках заблестела бутылка белого вина.
– Оно зубы портит, но так плевать на зубы, – хихикнула Элина и приняла протянутый бокал.
– Выключи уже в себе врача. Дай насладиться пьянством.
– Вино в умеренном количестве лечит, а в безмерном – калечит. Будем пьянствовать в меру. – Звон бокалов растворил все мысли Элины, что мучили ее без конца. – А врач во мне уже давно выключен и, похоже, без шанса включиться вновь. Хотя есть кое-какие подвижки, но я не хочу пока сглазить.
– Ладно, молчи, скрытная ты моя.
Напряжение последних дней, когда она избегала звонков Димы и только накручивала себя, точно нитки в моток, отпустило Элину. Она уже столько раз ошибалась, столько граблей оставили шишки на ее лбу, что ошибиться еще раз не станет смертельным для нее.
– Как поживает ошибка прошлого? Михайло Потапыч?
Элина прыснула от смеха, отпивая вино. Кажется, оно уже стало калечить ее…
– Даже знать не хочу. Я занесла его в черный список после тысяча первой угрозы. Через две недели первое слушание в суде. Миша, конечно же, не явится ни на одно слушание, и это значит, что нас разведут через полгода где-то, – мрачной радостью отозвалась Элина. – Ну хоть не через полтора, тоже радует.
– Аж полтора года, чтобы скинуть этого паразита с плеч?!
– Такой срок является максимальным при разделе имущества.
– Ну да, у вас-то делить нечего. Ты все отдала, – прошипела Женя, которая сама бы пошла бороться за подругу, да кому она нужна в суде.
– Я просто хочу жить, Жень, а не воевать за кусок ковра или паркета. Пусть он подавится этой не самой лучшей квартирой. Если я тебя стесняю…
– Нет же! Меня стесняет мысль о том, что из этой передряги твой козлина – бывший муженек вышел в выигрыше и с фанфарами!
– Все равно, – отмахнулась Элина. – Пусть злость и негатив тоже навсегда останутся с ним. Я победила. Избавилась от него. Этого достаточно. А уж ждать, когда с ним случится какая-нибудь пакость, я не буду.
Скоро идти на стрижку и покраску, а ее уверенность в себе таяла быстрее шоколада на солнце. Хотелось как раньше забиться в угол при первой же трудности и сделать вид, что терять не больно. Терять вновь и вновь, не имея смелости побороться.
– Зачем он связался со мной? Зачем испоганил жизнь и мне, и себе? Я не понимаю, – покачала головой Элина, снова думая о Мише. Скоро он останется в прошлом, но будет следовать за ней попятам навязчивыми воспоминаниями. – Ничего непонятно. Живешь с человеком под одной крышей годами, а он оказывается чертовым ларцом зловещих тайн, трусости, низости и подлости. И все это в одном человеке.
– Почему же непонятно? – Женя звонко поставила бокал на стол, отщипывая кусочек «Азиаго». – Все ясно. Он из того типа мужчин, которым удобно иметь домработницу в официальном статусе жены. Ни на работе, ни у друзей и родственников никаких вопросов к личной жизни. Все пристойно. А в каких притонах этот примерный семьянин проводит свободное от семьи, то есть все свое время, одному черту известно.
– Неужели ему было комфортно жить с нелюбимой?
– Нелюбимой, – фыркнула подруга, для которой разговоры о бывшем муже Элины сводились в основном к оскорблениям сего прекрасного мужчины. Так она его терпеть не могла. – Он еще как тебя любил! Думаешь, неприятно приходить во всегда чистую квартиру, жрать, уж прости, каждый раз новую и вкусную еду, ходить в чистых рубашках и носках и так далее по бесконечному списку? Любовь бывает разной, и никогда книжной. Для кого-то любовь – это секс. Соприкосновения половых органов достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким в этом мире. Для иных вполне хватает комфортного быта, то есть когда на них пашут крепостные жены. Приручил кого-то и посыпаешь ударами из хлыста – вот оно счастье для гаденькой души. А для третьих любовь – олицетворение свободы, когда не наматываешь на руку цепи и не тянешь по реке бурлаков за собой. На последнее способны лишь единицы, это как раз книжный вариант. Хотя и книги сейчас порой пишут странные, я бы даже сказала идиотские, извращая эту несчастную любовь на все лады и мотивы.
Женя перевела дыхание после своей долгой речи. Элина улыбнулась и похлопала ей, выражая согласие.
Как говорила еще в студенческие годы ее мама: «Кто всегда счастлив в любви, у того ее просто-напросто нет, а иллюзия всегда дарит счастье. Но и вечное несчастье не имеет ничего общего с любовью. Ей нужен баланс горя и радости».
Элина свой баланс, свою любовь так и не нашла…
***
У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день, а мгновение.
Иван Тургенев «Ася»
Зной последних дней тлеющими углями шипел под ногами. Теперь на солнце природа разжигала мангал и пыталась всеми способами тебя поджарить, а в тени грубоватый товарищ – ветер раздавал всем оплеухи.
Элине не хватало смелости поднести руку к двери и постучать. Казалось, вот сейчас ее пальцы коснутся стальной поверхности, и клыки оттяпают руку по локоть, причмокивания от удовольствия. Уверенность в себе – самая ценная вещь на свете, субстанция, из которой можно получить что угодно: счастье, любовь, друзей, карьеру.
Дверь распахнулась. На лице Димы читалось подозрение. Она стала замечать за ним это странное поведение, словно он ждет, что из-за угла на него набросится киллер с ножом.
– Привет, Дим, – улыбнулась девушка, до боли сжимая ручку чемодана. —А я не одна. Мы к тебе, так сказать, на временное обитание.
Мужчина чертыхнулся про себя. Что за нимфа посетила его разум в бреду, в горячке, в лихорадке… Мысли о Валери, очередного визита которой он так боялся, были сметены взрывом чувств при виде новой Элины. Элины, которую он еще никогда не видел.
– Ты… ты потрясающая, – с трудом вымолвил он и подал девушке руку, другой подхватывая чемодан. – Это все, что ты взяла с собой?
– Не люблю устраивать барахолку.
Конечно, она соврала. Было бы ей что брать. Все ее богатство уместилось в один чемоданчик: пара джинсов, пара кофт и футболок, немного невзрачной обуви, да косметика.
Дмитрий не мог оторвать от нее глаз, не смотря себе под ноги. К черту! Пусть там разверзнется ад и закипят проклятые реки, голодные до его плоти, он видел только ее…
– Все хорошо? – неверно истолковала его пристальный взгляд Элина.
– Более чем…
Он закружил ее в танце на своем собственном балу. Ангелы надрывали глотки, воспевая красоту женщины и страдания мужчин от ее коварства, пока он нежно придерживал ее за талию, вдыхал сексуальный аромат духов, касался обнаженной поясницы, чувствуя, что провокация удалась. Ей не нужны эти силиконовые губы-лепешки, не нужны надувные шары-титьки, не нужно сходить с ума, проживая жизнь в кабинете косметологов и диетологов. Она просто прекрасна собой, как утренняя заря, что приносит новый день и новое вдохновение начать все с начала.
Она стала его началом. Его новой тропинкой в этом исхоженном лесу всех пережитых страстей. Его солнцем в мире погасшей любви и умирающих эмоций, где все продается и покупается. Она стала его валютой, которую он не сможет ни на что обменять, ибо нет ничего дороже.
Элина задыхалась в смущении от его реакции. Она просто с новой прической… и потратила чуть ли не последние деньги на эту помаду Guerlain и духи Dior… А этот костюм из короткого топа с кружевом, так приятно ласкающим немного приоткрытый живот, и обтягивающей юбки казался ей костюмом куртизанки, но она никогда не была так открыта к новым чувствам, никогда не хотела так сильно произвести впечатление на мужчину. Словно от этого зависела ее жизнь.
– Такой смелый ход, – прошептал мужчина, перебирая ее упругие яркие волосы, которые словно дымились потушенной сигаретой, выкуренной после сносящего крышу порыва страсти. – Такая смелая ты. Тебе очень идет, Лина.
– Эля. Я Эля. Зови меня так, пожалуйста.
При каждом упоминании Лины она видела рожицы с лицом Мишы, который кривлялся и гримасничал, говоря, что она для всех будет Линой. Кем была для него, тем и останется для другого мужчины. А он вкладывал в Лину все оттенки рабского преклонения и немой услужливости, женской несостоятельности и неполноценности.
– Но мне так нравится Лина. Она более дерзкая, храбрая, подходящая тебе.
– Л-ладно, – сдалась слишком быстро, когда его губы зверски напали на ее беззащитную шею.
Тень Валери металась солнечным зайчиком по стенам и душила своим невидимым присутствием. В венах Элины бурлили реки ревности, зависти и недоверия. Эта взрывоопасная смесь сделала ее куклой без голоса, которая не могла своей пластиковой рукой помешать поцелуям, сыпавшимся на нее градом.
– Подожди, – еле собралась с мыслями она. – Не надо. Давай не будем торопиться, прошу тебя.
Хватит с нее временных ролей, из крайности в крайности: либо прислуга, с накинутой петлей в виде штампа в паспорте на шею, либо слишком легко сдающаяся крепость по первому требованию захватчика.
– Да, – чуть ли не выдыхая из себя огонь ответил Дмитрий. – Не будем торопиться.
В его крови поднимались и опадали полыхающие водопады из болезненной страсти. Никогда он еще не был в такой ситуации: хотеть женщину до судорог, мысленных конвульсий, приступа эпилепсии и не иметь возможности коснуться ее лишний раз. Он бы мог применить все свое обаяние и уложить в ее койку, потеряв потом интерес к завоеванию этого форта, но он настоящий боец… еще повоюет.
