Текст книги "Урод (СИ)"
Автор книги: Наталья Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Папаша тварь, – процедил сквозь зубы он. – Не ожидал от тебя такого.
Черный список? Хорошо. Так и быть. Только он и в черном списке, и в ядовитом болоте выживет! Сколько бы они его не топили, не душили, не строили против него козней – последнее слово, которое выбьет им всем зубы, останется за ним.
Один дьявол знает, что будет дальше. Кому звонить, писать, верить… Вопросы оставались на какое-то время открытыми. Сейчас так хотелось, чтобы просто кто-то был рядом, только бы знать, что он реален, что все это ему не снится.
В дверь робко постучали. Дмитрий застонал, собирая из недр своего некогда довольно спортивного тела (которое теперь, как ему казалось, обвисло и стало дряблым) последние силы.
– Кто бы ты ни был, желаю тебе мучительной смерти, – прошипел он, хромая к двери.
– Привет! – слишком бодро выпалила Элина, репетируя это слово пять минут в голове, пока ждала, что Дима откроет. – С тобой все хорошо?
Он кое-как выпрямился, чтобы не сгибаться, как несчастному старику, перед женщиной, чье прощение ему еще предстояло вымолить.
– Привет. Да. Входи.
Элина вошла и тут же сморщилась. Ну и вонь! Не уступает их больничному смраду или как она называла царящий в больнице запах «букет венерических и прочих заболеваний». Девушка съежилась, вспоминая больницу. Убила свою молодость на утки, градусники, даже подгузники.
– Так все-таки что с тобой?
– Ничего со мной, кроме того, что я идиот. Это лечится?
Девушка поняла его намек. Пожав плечами, она устроилась на диване, который снова протестующе поднял революционные флаги. Ну старый он уже, сколько эти изверги будут над ним измываться!
– Это как с наркоманами. Пока больной сам не захочет, никто ему не поможет.
– Я хочу, – уверенно сказал Дмитрий.
Он уже потерял так много в этой жизни. Она была чертовски короткой, а он уже оставил за спиной кучи тлеющей золы. Как же мы умудряемся за столь короткую жизнь потерять так много, а найти так мало? Люди – истинные фокусники! Мы так лихо сокращаем и без того недолгую жизнь, убиваем свое счастье, хотя так трепетно ждали его появления.
– Тогда все в твоих руках.
Элина чувствовала свою неуверенность перед ним особенно остро сейчас. Брак развалился на куски, как ваза из хрусталя, которую слишком долго бросали из одного угла в другой угол. Осколки прилетели ей в лицо. Она пыталась поднять эти крохи, что остались от их совместной с Мишей жизни, но руки остались в крови. Он даже не стал с ней говорить: не даст развод – и она может хоть удавиться, бегая по судам. Прямая цитата.
– Лина, – Дмитрий развернул ее к себе, но спина завопила сиренами, и он болезненно вздохнул, делая все, чтобы не потерять лицо в ее глазах. Хотя возможно ли это, когда он уже полностью вывалял себя в грязи перед ней? – Прости.
– Можешь и дальше, как девочка, стесняться. Но я бы поделилась с врачом, что с тобой.
– Ты же медсестра.
– Спасибо, что напомнил об этом, – огрызнулась Элина, восприняв его слова, словно удар.
– Ладно, ладно, – не понял ее ершистости он. – Врач, у меня спину закоротило.
– Отчего? Что ты делал такого, чтобы спина разболелась? Остеохондроз?
– Нет. Я здоров как бык… был. Поднял слишком много груза за раз. – Ее бровь поползла вверх, не совсем вникая в его драму со здоровьем. – Грузчиком работаю, – стыдливо признался он.
– Снимай майку и давай какую-нибудь мазь. Сделаю заодно массаж. Почему ты говоришь о работе грузчиком с таким стыдом и презрением?
– Это не та работа, о которой я мечтал.
Была у него когда-то работа мечты: получать деньги и ничего не делать. Но ему было мало. Теперь сполна нахлебается нищеты и разбитой спины.
– У нас многие люди живут еще хуже. Я сама в больнице столько пакостей разных натерпелась. А что делать, выхода другого нет, – произнесла свою любимую фразу Элина, и сразу на душе полегчало, стоило себя оправдать.
– Ну да, – ответил Дмитрий, не особо заботясь о тяжелой жизни Элины или кого-то еще, самому бы выжить.
Мужчина избавился от майки в считанные секунды и принял позу лежа животом на диване. Элина закусила губу, откручивая крышечку мази и жадно скользя глазами по изгибам его спины. Она видела много обнаженных мужских тел в больницы, и от воспоминаний тошнило. Тело Димы было почти идеальным: тонус мышц, кожа, по которой электрическими проводами бежала сила. Господи, как она изголодалась по мужчине. По заботе и ласке, пониманию и поддержке, но и по сексу тоже.
– Ты там не уснула? Я весь в ожидании чуда, – разбил одной левой зеркало ее мечтаний он.
– Я… я сейчас.
Элину бросило в жар, и руки задрожали. Она нанесла мазь на подушечки пальцев и коснулась его кожи, про себя вздрагивая от удовольствия касаться такого сильного мужского тела. Миша давным-давно запустил себя: оброс щетиной и пивным жиром. Она не была той женщиной, ради которой мужчине хотелось бы бриться и держать себя в форме в зале. Она была мультиваркой, стиралкой, пылесосом. Ради них ни один мужчина не станет ударять и палец о палец.
На глаза девушки навернулись слезы. Слезы отчаяния. Ее руки ласково, но жестко разминали его мышцы. Дима застонал от удовольствия, когда наконец-то боль отступила, разбрасывая местами дымовые шашки, но самое главное, что эта сволочь начала сматывать удочки. Элина не выдержала накала эмоций и вскочила.
– Готово.
Она унеслась в ванную и подставила лицо ледяной воде из-под крана. Теперь горячая. И снова холодная. Ее лихорадило. Перед глазами стояли только картины его упругого, рельефного тела, мощных рук… которыми он передавал ей тот злополучный конверт.
– Прекрати, Эля, быть какой-то дикой самкой кролика. Этот человек может тебя подставить и глазом не моргнув, а ты уже все забыла при виде его тела, – одернула себя она и промокнула лицо полотенцем.
– Все хорошо, Лина? – в дверь постучал Дмитрий.
– Да, просто мазь в глаза попала.
Иногда ложь становится привычкой, зависимостью, которой ты потакаешь и потакаешь.
– Элина, – на полном серьезе начал мужчина и взял ее руки в свои, заметив ее дрожь. Точно осиный листок пытался удержать руками. – Прости меня. Есть вещи, о которых я сожалею так, что жизнь бы отдал, лишь бы все исправить. Мой поступок по отношению к тебе из этой категории.
Она отвела от него взгляд, подставляя его взору ту часть лица, на которой растягивал до ушей свою гадкую улыбочку шрам. Он хотел было дотронуться до этого уродца на ее лице, но в последний момент рука опустилась. Брезгливость задушила добрый порыв.
– Как ты узнал мой адрес? – Она пока была не готова к откровенным разговорам.
– В больнице спросил. Представился дальним родственником, у которого телефон сел.
– Ну больше они никого туда не отправят.
– Не живешь с ним?
– А ты как думаешь? – Элина повернулась к нему стороной с синяком, который потихоньку слезал с ее лица, как пятно с дорогой блузки – неохотно, желая подольше попортить жизнь ее обладательнице. – Если я там буду жить, в скором времени на НТВ появится репортаж о расчлененном трупе молодой женщины, замурованном в стенах.
Она вроде пошутила, но страх заколол иголками. Вполне реальный сюжет для Миши с его агрессивностью и неуравновешенностью.
– НТВ, – ухмыльнулся Дмитрий, – знакомый канал.
Снимали как-то про него и друзей репортаж для какой-то программки, обсасывающей жизнь богатых, как кость. Ему тогда нравилось сниматься в таких передачах, зная, что бедняки будут слюни пускать на вид его тачки или дома. А сейчас вот… не мог разогнуться после разгрузки фуры.
Порой бумеранг судьбы заставляет нас прибегать к вставным челюстям после своего возвращения из долгого полета.
– Зачем избил Мишу?
– Он Миша? Теперь хоть знаю, кому навалял.
– Зачем ты это сделал? Он только больше обозлился.
Морщина удивления обезобразила лицо мужчины. Он не верил, что слышит подобное.
– Ты что, серьезно?! Эта тварь тебя избила, и ты спрашиваешь зачем? Да его убить можно было бы.
– Ты, значит, защитник женщин? – отчего-то захотелось съязвить Элине.
– Нет. Не знаю. Скорее да.
В прошлом он много причинил зла женщинам. Зла всех мастей. Однако еще ни разу в жизни ему не приходила в голову мысль ударить женщину, какой бы шлюхой она ни была. Но от него никто никогда не уходил с изменой, поэтому он не знает, что чувствовал ее муж.
– Определись сначала, а потом бей чужих мужей.
Элина так негодовала только по одной причине: Миша озлобился на нее до такой степени, что отказался давать развод. А ведь этого можно было избежать. Правда, она безусловно ощущала радость от этого поступка Димы. Женщина в ней надушилась дорогими духами и в шелковом пеньюаре раскинулась на кровати от удовольствия быть кому-то настолько небезразличной.
– Я определился с одним моментом совершенно точно, – сказал Дмитрий, и его руки легли на талию Элины. – Хочу видеть тебя в своей жизни.
– Дея готова прозреть и принять Гуинплена в его отвратительном обличии?
– Что, прости? Это литература, наверное, да? Всегда было с ней плохо.
– «Человек, который смеется» Гюго. Я дам тебе шанс, когда ты прочтешь эту книгу и скажешь, в чем, по-твоему, ее смысл.
– Этим я заслужу твое прощение?
– Да.
– Без проблем, – небрежно отмахнулся он. – Все прочту и отчитаюсь.
Вот делов-то! Краткое содержание ему в помощь.
– Звони, как будешь готов.
Пусть покочует с компрачикосами. Пусть попрячется за скалой в бурю. Пусть попутешествует на урке в грозу и штиль. Его уму будет полезно развеяться.
Глава пятнадцатая
Он или необыкновенно умный негодяй, или величайший осел.
Этель Лилиан Войнич “Овод”
Двенадцать недель… Вся его жизнь стала крутиться вокруг этого числа. Жизнь Туманова тоже. Разница лишь в том, что Алекс трясся за свою шкуру, предчувствуя скандал мирового масштаба, если ребенок окажется его. Дмитрий же растекался тоской по будням и томился по выходным в ожидании заветного срока. Оба боялись думать об отрицательном результате теста.
Двенадцать недель. Его проклятое число. Его личные три шестерки.
Утренний воздух холодком ползал под его кожей. Алекс вышел на балкон, чтобы остыть от секса с Марьянкой и вновь накрутить себя касательно беременности Риммы. Всего один шаг назад – и все могло бы быть иначе. Просто не покупать и не употреблять кокс.
– Шаг вперед, два назад, – пробурчал он. – Спасибо за такую проницательность, товарищ Ленин.
Отчего мы так глупы, чтобы только мечтать вернуть что-то назад? Почему нельзя это самое важное для нас не терять, не рушить, не кромсать своими жестокими руками? Только и можем, что плевать в потолок и мечтать все исправить рядом с выгребной ямой своих бесчисленных ошибок.
Расстался с Алиской, начал новую жизнь. Ничего не скажешь, хорош! Это не два, это двадцать два шага назад. Вернулся к исходным позициям, от которых так старательно убегал.
Пол едва заметно скрипнул, но Алекс был весь обращен во внимание, поэтому услышал и повернулся.
– Ну вот, хотела сделать сюрприз, – надулась девушка, обнимая его сзади.
– Не люблю сюрпризы.
Все эти телки умеют делать только один сюрприз: подкрадываться сзади и целовать его, будто их поцелуи что-то значат для него. Не больше, чем вон та лужа у ворот.
– Дорогой, может, вернешься в постель? Без тебя там так холодно.
Она попыталась захватить зубами мочку его уха, но он ловко отстранился. Что еще нужно этому мужчине? Подтянутое, сочное тело. Дорогое белье и парфюм. Кожа гладкая и блестящая. Волосы до поясницы. Что еще нужно, чтобы вскружить ему голову?!
Ветерок взмахнул своими корявыми ручищами ее волосы и бросил их ей в лицо. Красота – это то, с чем мы ложимся в постель с другим человеком; душа – то, с чем просыпаемся и к чему возвращаемся снова и снова. Или от чего безвозвратно убегаем.
– Марьяш, дай мне еще пять минут, ладно? – сухо попросил он, и даже ласкательное от ее имени прозвучало так, будто он раскусил черствую корку хлеба. Зубы можно сломать.
– Ладно. Жду тебя, котик.
Эта кошка, которая стала ему более неинтересна и которой он готов был дать пинка под накачанный зад, скрылась за тонкой шторой в спальне. Ему стала претить сама мысль о том, чтобы спать с ней. Кажется, уже хватит. Он насытился своей местью отцу сполна, так, что стал захлебываться. И эта женщина приобрела горький вкус, от которого нужно было избавиться, почистив зубы.
– Прости, папа, но твоя игрушка мне надоела, – пробормотал он, доставая телефон. Повертев его пару раз бездумно в руках, Алекс набрал Римму.
– Алло, – сонно ответила она, раздвигая руками желейную тьму сна. – Алекс?
– Да, я. Мне нужно знать, мой ли это ребенок.
– Потише можно? Дима рядом спит.
– Тогда выйди из комнаты! – нетерпение рвалось из него струями раздраженного воздуха.
– Подожди, – прошипела девушка, желая голову ему откусить, чтобы он оставил ее в покое.
Минута прошла в шуршании, шагах и скрипе двери.
– Зачем ты звонишь мне в такое время?! Хочешь неприятностей? Дима и так на взводе, только и ждет, когда уже можно будет сделать тест!
– Просто скажи, чей он, и я больше тебя не потревожу.
Девушка вздохнула. Алексу показалось, что воздух с того конца звонка донесся до него неприятным душком. Он ощущал ее неприязнь к себе.
– Не знаю я, чей это ребенок. У меня был секс с Димой чуть ли не на следующий день после… после ты понял чего.
– Бл*ть.
– Я бы от него избавилась сейчас, – вздохнула Римма, – но Дима не позволит. И… и у нас с ним был безопасный секс.
– Не смей даже думать об аборте! – выкрикнул мужчина, буквально душа телефон пальцами.
– Да ты чокнулся совсем! – не выдержала девушка. – Туманов нас придушит, если выяснится, что это не его ребенок! Мне даже не придется делать аборт, он сам его убьет!
– Что за чушь ты несешь. Туманов и мухи не обидит. Бросит тебя и все. Если так, то ребенка я заберу, не переживай.
– Господи, какой ты придурок, Алекс. Не зря он тебя Саньком называет.
– О чем ты?
Послышался шум тяжелых шагов. Шагов по его могиле, которую он сам себе выкопал.
– Ты его совсем не знаешь, – отчаянно бросила Римма и отключилась.
Алекс со злостью ударил окно, словно нанося удар всему, что его окружает. Шлюха эта Риммка! Она хоть мылась между прыганьем из одной койки в другую?! И с чего она взяла, что знает его лучшего друга, а он сам нет?
– Милый, уже прошло неприлично много времени, – окликнула его вторая такая же мадам легчайшего поведения.
Что ж, пора расставить и над этими буквами все необходимые точки. Ему не терпелось стать одиноким до конца, чтобы никто не тянул его ко дну своими лживыми чувствами и притворными улыбками. Торгуя ложью, будь готов к тому, что однажды и тебе попытаются ее нагло втюхать.
– Ну наконец-то ты вернулся…
– Марьян, между нами все кончено.
– Что?!
Лицо девушки перекосилось, словно он замахнулся на нее кирпичом. Страстная ночь плавно перетекла в затоптанное кострище.
– Прости, но пора с этим цирком заканчивать
– С цирком? Вот что для тебя значат наши отношения?
– Отношения? – теперь удивлялся он. – Откуда только в вас столько самообмана? Хочешь правду, да?
– Хочу!
Ее взгляд медленно, с толком и расстановкой выковыривал ему глаза тонкой иглой, зашивал рот грубыми нитками, заливал в уши свинец.
– Ты спишь со мной и с моим отцом. Как ты себя чувствуешь в выходные от тяжелой работы дни? Ничего не болит? – говорил Алекс, собирая свои вещи по комнате. Она попыталась вставить слово, но поток его речи было невозможно прервать. – Я удовлетворил свои потребности: отомстил папаше через его шлюху. Мне больше твои услуги не нужны. А тебе что от меня надо? Любовь? Ты вообще не знаешь, что представляет из себя моя любовь, чтобы ее хотеть.
– Даже так? Может, мне провести очную ставку с тобой и твоим отцом? Готов к тому, что он узнает все?
Марьяна прищурилась, уверенная, что загнала тигра под каблук. Да вот каблук оказался тонковат.
– А ты готова к этому? Ведь первая пострадаешь. Я все-таки сын. Мне все сойдет с рук, сколько бы грязи на них не было. А ты одна из. Я вас столько перевидал за свою жизнь, что уже со счета сбился.
– Как сладко ты поешь, мальчик. Наверное, ты забыл, сколько всего выболтал, пока трудился надо мной в честь мести отцу. Обо всех гадостях, которые ты ему делал, о всех подставах. А про тот контракт напомнить, когда отец потерял огромные деньги? Не умеешь ты держать язык за зубами, Сашенька. Болтливость приводит к неприятным последствиям.
Алекс задумался. Действительно, ему бы укоротить язык. Кто ж знал, что однажды жизнь настолько осточертеет, что он слетит с катушек и начнет порывать все связи.
– Знаешь, делай, что хочешь. С отцом я как-нибудь разберусь. – Уверенности в его голосе было не больше, чем один процент из ста. Да она блефует, пытается урвать себе место в шлюпке, когда корабль идет ко дну. – О себе лучше подумай.
Мужчина убежал из ее дома, как из диспансера для больных тифом или сибирской язвой. Кожа покрылась струпьями и лифмоузлы вздулись, точно надувные шары. Марьяна была последним рубежом, который он преодолел. Осталось только узнать, что к беременности Риммы его сперматозоиды не причастны, и можно начинать все с нуля.
***
Я решил, что если мой мир не может быть вашим, я сделаю ваш мир своим.
Чарльз Диккенс “Приключения Оливера Твиста”
Погода выдалась гадкая: дождь репетировал свои нестройные мелодии на крыше, бренча всеми инструментами подряд, гром стучал трезубцем по матушке-земле, молнии устроили дискотеку за окном. Меланхолия разлилась сладким сиропом по воздуху, в котором хотелось утопать, и не было сил противостоять.
Краткое содержание уже почти сморило его, но вид настоящей книги с этим бесконечным количеством страниц вселял чуть ли не ужас, поэтому Дмитрий продолжал читать выжимку из романа, чтобы хоть что-то из него понять. Вроде бы сюжет прост и абсолютно понятен, значит, он сможет кратко рассказать все это Элине.
Сил мучить пересказ романа в интернете не было, поэтому он закрыл вкладку, тут же забывая всю эту литературную чушь. Груба душа человека, не читающего книги. И что самое страшное, такая душа несет свою грубость и эмоциональную неискушенность в массы.
До прихода Элины оставался еще час. Время утопленником барахталось в ревущем волнами океане, медленно испуская дух. Дмитрий лежал на диване, слушая заунывные мольбы дождя и ветра, и думал, думал, думал… Но толковые мысли не цеплялись за его прямые извилины, слишком гладко там было, скользко. Кому же позвонить, если даже отец указал ему дальнейшее направление: далеко и надолго? Попытать счастья с матерью? Вряд ли она чем-то поможет.
У него даже паспорта нет! Никаких документов, доказывающих существование такого человека в этом мире. Нет бумажки – нет человека. Отсутствие бумажки с печатью работает почище любого убийства. Какого черта папаша взбеленился?!
В очередь на пытки над его мозгом выстроились и другие вопросы, но в этот момент в дверь постучали. Элина. Ее характерный робкий стук, словно постучи она громче – пальцы отобьют.
– Привет! – поздоровалась девушка и аккуратно прошла внутрь, чтобы не залить всю прихожую льющейся с дождевика водой.
– Надо было уже все отменить, – произнес Дмитрий, кожей ощущая противную влажность. – Не заставлять тебя тащиться ко мне.
– К сожалению, ко мне притащиться вообще нельзя, иначе ты бы, как джентльмен, прорывался сквозь этот апокалипсис. Мы и так живем почти в коммуналке.
Элина разувалась, а про себя думала, что никакой дождь ей не помеха. Наконец-то в ее жизни появилось что-то, ради чего стоит пересечь половину Москвы по пробкам и лужам. Слабак тот, кому ураган и ливень – неодолимое препятствие.
– А с кем ты живешь? – поинтересовался мужчина, развешивая ее одежду для сушки.
– С подругой и двумя котами, точнее кошкой и котенком. Мы все вместе делим кухню, туалет и одну комнату, – улыбнулась она. – И знаешь, коты явно в выигрыше. Прочитал роман?
Дмитрий кивнул, не желая вообще говорить об этой ерунде бумажной. Его внимание было сосредоточено на миниатюрной фигуре Элины, обтянутой джемпером из смесового шелка цвета розовой пудры и джинсов – морских волн, облегающих ее стройные ноги. Хорошенькая она, только дурацкий шрам все портит.
Элина присела на диван, чувствуя себя третьей лишней. Он, его квартира и она. И одета-то как простенько: кофта какая-то однотонная да джинсы. Волосы заколоты в небрежный пучок. Только таким серым выходом в свет и можно закадрить мужчину. А с другой стороны… она и не хотела «покупать» его похотью, сбрасывать этой рыбке крючок в виде глубокого декольте и мини-юбки. Пусть этими дешевыми трюками пользуются профессиональные охотницы за головами… или за чем они там охотятся.
Она будет собой, простой девчонкой под тридцать с хвостиком. А он уж волен выбирать, подходит она ему или нет. Слишком долго она марафетилась для мужа, ходила по дому только в шелковых халатах и с макияжем чуть ли не на красную дорожку. А он все равно ушел, и треснул ее перед этим.
– Переезжай ко мне, – внезапно вырвалось из его уст. – Я один живу.
Элина оторопела. Предложение всей ее жизни.
– Я подумаю, ладно? А ты рассказывай, что узнал нового из романа, – предложила ему начать Элина, чтобы не говорить о переезде, хотя литература уже никого не волновала, и откинулась на диван, но спинка оказалась жесткой. Ничего, потерпит.
– Ну, если в двух словах…
– Подожди. Не надо в двух словах. Такое произведение можно анализировать на целую книгу, а ты в двух словах.
– Мне же не нужно писать анализ на целую книгу? – со страхом спросил ее Дмитрий.
– Нет. Ты просто скажи, сколько прочитал.
Мужчина подумал: лгать или нет. Наверное, впервые в жизни лучше попробовать сказать правду.
– Три страницы краткого содержания.
Девушка закатила глаза, зная, что так и будет. Только про себя она ставила на одну страницу краткого. Он поднялся в ее глазах однозначно.
– Человек, пересказывающий классику литературы в двух словах, способен на большие свершения. И да, это сарказм.
– Думаешь, я бы не смог ничего добиться в жизни, не прочитав какую-то книжонку?! – вспылил, точно песчаная буря, разразившаяся в пустыне, он.
Кажется, она придает слишком большое значение книжкам. Не удивительно, что она так несчастна в личной жизни.
– Почему же? Мы добиваемся чего-то в жизни руками, так скажем. А душа, Дима, душа – вот что имеет значение! Пусть у тебя ничего не будет особо в жизни: особняков, машин, яхт и так далее. Но ты умеешь сочувствовать, мыслить, любить… Вот оно богатство, которое мы можем совершенно бесплатно найти в книгах.
Плечи Дмитрия передернулись в сомнениях. Он явно был с ней не согласен. Кому нужны эти призрачные увещевания о красоте души, когда жизнь полностью материальна? Не хочет он понимать трагедии этих вымышленных героев. Зачем? Своих навалом. И она даже представить себе не может его особняки и машины. И все это у него есть… было без прочтения даже одной-единственной книги.
– Зачем вообще писать книги, когда у каждого и так проблем наберется с трехтомник?
– Глупый ты. В каком еще кинотеатре тебе позволят так глубоко заглянуть в человеческую душу? Разобрать по косточкам поведение разных людей, оценить их мотивы, склад ума? Где еще ты сможешь набраться мудрости, чтобы не совершать больше ошибок? В этой книге, больше того, история Англии показана очень занимательно.
– Прости, Эля, но я человек материальный до мозга костей. Я ценю то, что можно потрогать, из чего можно извлечь выгоду, сделать капитал…
– Серьезно? – она несколько унизительно усмехнулась.
– Да. И почему ты смеешься?
– Не похоже, чтобы ты сейчас извлекал выгоду из своей больной спины.
Мужчина осклабился, но она этого не увидела. Если бы только Элина знала, что за ее спиной таится хищник, изнывающий от жажды крови… ее крови, но в то же самое время сражающийся в бесконечной борьбе с кем-то светлым в себе, с кем-то, кто хочет ее целовать.
Дмитрий вздохнул. Эта женщина не принесла в его жизнь ни капли спокойствия. С ней он стал еще хуже. В его жизни все всегда было ясно и в правильном порядке разложено по полочкам и упаковано в декоративные ящички: одних женщин хочется использовать и придушить, других – целовать и обхаживать. А с ней все иначе. Ее хочется сначала осыпать поцелуями цвета белоснежной лилии, а потом пустить кровь цвета алой розы…
Наверное, она слишком умна для него. Слишком хороша, пусть и внешность Элины осталась трофеем в далеком прошлом, куда ему нет входа. Она выше его на пару голов, и от этого он так бесится. Все-таки, как и любой типичный мужик, он любит типаж «тупой блондинки», и цвет волос не имеет значения. Тупая блондинка – это состояние души.
– Я все равно заставлю тебя приобщиться к прекрасному. – Элина достала из сумки книгу и помахала перед ним. – Господи, моя шея.
– Что такое? Видишь, ты сама внутренне против чтения, – рассмеялся Дмитрий.
– Это все твой диван. Он такой старый и жесткий, что у меня шея затекла.
– Садись вот так. – Мужчина похлопал себя по плечу, призывая ее доверить свой уют его телу. – Я мягче этого старья, клянусь.
Поколебавшись с минуту, она так и сделала. Диван заскрипел, давая понять, что все слышит и еще страшно и жестоко отомстит своему хозяину за предательские слова. Например, сломается ночью, когда он снова будет на нем ворочаться от кошмаров.
Стоило ей коснуться его торса своей спиной, как молнии и громы забили где-то в недрах ее души. Элина сильно зажмурилась, до черных пятен перед глазами. Она так одинока, так голодна, так иссушена, что ей каждый раз не достает его прикосновений, порции эмоций слишком малы – не насытишься, родниковая вода его приятных слов и признаний не может оживить сухую почву ее души.
– Я… я принесла «Овода» Войнич, – машинально говорила девушка, а мысли вертелись вокруг его рук, которыми он обнял ее.
– Можешь начинать. Мы будем читать всю книгу?
– Нет, только отрывок.
Элина принялась за чтение дрожащим голосом, желая только одного: чтобы эти сильные руки никогда не сомкнулись на ее шее, как сделали руки мужа.
Дмитрий даже и не думал слушать ее бормотание с какими-то именами, названиями, смыслами. Для него существовал сейчас только один смысл, только одно значение – она. Еще никогда он не был настолько в своей тарелке, настолько в том месте и в то время, чтобы не хотеть уходить, не хотеть срываться и бежать куда-то. Эта медсестра, которой он так мечтал отомстить, строил козни против нее, оказалась той женщиной, из плена чувств к которой он не собирался сбегать.
Такая простая, без внешних изысков, но с такой сложной, многогранной душой. Еще никогда он не читал с девушкой книги в полумраке комнаты, за окнами которой хлещет дождь, словно подпевая им в этот романтический миг. Шекспиру не снились те чувства, что сейчас рвали плоть его души на части. А может, он же их все и предсказал когда-то.
– Ну что скажешь? – Элина прошлась сапогами по свечам его мыслей, загасив их моментально.
– Прости, заслушался. Не могла бы ты повторить последние строчки?
Девушка покачала головой, но зачитала:
« – Padre! – Артур встал и, вздрогнув, отшатнулся от края бездны. – Это похоже на преисподнюю!
– Нет, сын мой, – тихо проговорил Монтанелли, – это похоже на человеческую душу».
Мужчина содрогнулся, словно заглянув в преисподнюю… в свою душу. Вот уж где чертям разгуляться вдоволь можно, где земля разрыта могила, а воздух отравлен ложью.
– Что теперь…
Элина не договорила. Его губы накрыли ее в темном танце безудержности и ярости. Ад, двери которого она распахнула в нем, вырвался наружу. Не может он ждать, не может быть терпеливым с ней. Мужчина держал голову Элины, чтобы не дать ей вырваться, но она и не хотела. Ее сопротивление вспыхнуло и погасло, податливым огнем растекаясь по его губам и пальцам.
Идиотка… Еще не развелась с мужем, как уже не может оторваться от губ другого мужчины. Но она так долго отказывала в себе в том, чтобы быть женщиной, что сдерживать эту фурию в оковах долее было невозможно.
Телефонный звонок разрушил магию, химию между ними, оставив только дым после пожара.
– Прости, мне пора. Женька будет меня с МЧС вызволять из твоей квартиры, – неловко улыбнулась Элина, вознося благодарности подруге.
Кто знает, до чего бы они дошли в спешке и возбуждении. Хватит с нее импульсивности. Слишком болезненные потом синяки остаются.
Дмитрий был расстроен как никогда раньше, но что поделаешь? Настоящий рыцарь проводит даму до двери, а не будет силком валить в постель. Ему и самому не хотелось торопить события. Он хотел насладиться ароматом этого острого, но такого пряного напитка прежде, чем испить его до дна.
– Еще увидимся, Дима!
– Обязательно. Пока!
Он не стал ей предлагать ей свое сопровождение до дома, видя, как она ломанулась к двери с горящими щеками. Дождь снаружи остудит ее пыл, а вот что делать ему…
В дверь снова постучали, но совсем иначе. Уверенно, властно, зная, что в какое бы время не был нанесен визит, ему будут рады.
– Что-то забыла, Лина? – открыл Дмитрий, поразившийся смене ее настроения.
– Не Лина, мой зайчик.
– Ты?!
Кажется, больше не нужно решать, как поступить с будущим. Прошлое само ворвется в его настоящее и наведет свои порядки.
Глава шестнадцатая
Женщины отдают мужчинам самое драгоценное в жизни. Но они неизменно требуют его обратно – и всё самой мелкой монетой.
Оскар Уайльд “Портрет Дориана Грея”
Июль раздавал разноцветные листовки аромата васильков и маков на улицах столицы. Каждый мог безвозмездно приобщиться к этому пышному торжеству солнца и пьяняще теплого воздуха. Цветастое платье Элины развевалось на ветру, оголяя ее светлые ноги. Пора бы на пляж сходить.
– Женька, идем на пляж? – набрала подругу. – Я бледная, как сметана. Скоро так же протухну. Весь июнь прошел в каких-то тяжбах с мужем и мытарствах от одной квартиры к другой.
– Можем хоть сегодня, когда маникюр сделаешь. Набирай меня, я пока соберусь.
– Нет… Давай завтра.
Загадочность в голосе Элины насторожила Женю. Чем еще ей сейчас заниматься? Самое то тратить последние накопленные деньги на радость и загар!
– Элюсик, кто знает, какая будет погода с этим глобальным потеплением. Завтра уже может быть арктически холодным. Зачем тянуть?
– Я… Жень, я сегодня хотела зайти к Диме… Короче, – Элина набралась духу, который в последнее время стал частым гостем в ее скромном домике, – он предложил мне жить вместе.
– Так быстро?
Элина зашла в здание салона красоты и выдохнула с облегчением. Кондиционер дал передышку после изматывающей жары. Кажется, в ее жизни было так же: зной и копоть неудачного и слишком долгого замужества высушили ее до костей; знакомство с Димой стало экстремальным увлажнением, вернувшим ее к жизни.
– Даже не знаю, Жень, быстро это или нет. Я не хочу больше думать о деталях: тороплюсь я или опаздываю. Не имеет значения. Я сделаю так, как подскажет сердце. Пока оно сомневается.
