Текст книги "Негасимое пламя (СИ)"

Автор книги: Наталья Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 66 страниц)

– Хорошо работает, – отрапортовал Старов и для убедительности нащупал на запястье две сигнальные нити. – А что случилось?

– Это тебе и предстоит выяснить.

Ярослав терпеливо молчал, пока его коллега получал инструкции, но всем своим видом показывал, что с ним разговор ещё не окончен. Упрямец. Навязать, что ли, и ему ребят Феликса в сопровождающие? Так за ним не угнаться: прыгает через чары ловчее, чем обезьяна по веткам…

– Доверьтесь мне, – вкрадчиво попросил Зарецкий, как только за Михаилом закрылась дверь. – Я всё рассчитал. Ничего плохого не случится.

К зудящей в висках боли Верховский уже привык так, что едва её замечал. Происходящее очень трудно назвать торжеством, так что смерть от проклятия в ближайшее время ему не грозит. Чего там хочет неугомонный младший офицер? Позволить ему взять на себя все риски? А потом до конца жизни мучиться совестью ещё и за него, если что-то пойдёт не так?

– Отмените приказ, – напористо повторил Ярослав. – Я буду крайне осторожен. Обещаю.

Надо по дороге обратно в Управу заглянуть в местную аптеку за снадобьем от головной боли. Леший, ещё и сорока толком нет, а болячки, как у древнего деда… Младший офицер неотрывно смотрел на него; парень засиделся взаперти, его можно понять. Он уже доказал, что умеет быть полезным, а разгуливающие на свободе убийцы и впрямь придают каждой минуте вес золота…

– Хорошо, – проговорил Верховский, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прижать пальцы к вискам. – Отменяю запрет покидать территорию больницы. Но при малейшей угрозе…

– Разумеется, – быстро сказал Зарецкий и, подумав, загадочно прибавил: – Можете больше не исполнять данные вам указания, какими бы они ни были.

Что за леший? Какие ещё указания?.. Верховский ухватился было за эту странную мысль, однако она проворно ускользнула, утонув в накатывающей волнами головной боли. Нехорошо всё это. Не к добру. Зачем он разрешил подчинённому авантюру? Помрачение нашло, не иначе…

– Вам бы отдохнуть, – непривычно мягко и как-то сочувственно сказал Ярослав. Он проворно спрыгнул с подоконника и, приблизившись, на прощание протянул руку. – В регистратуру потом как-нибудь зайду, ладно?

– Ладно, – чувствуя себя ни на что не годной старой развалиной, Верховский поднялся на ноги и замкнул рукопожатие. Вопреки логике вещей, стало как-то спокойнее. – Жду сигнала. В любом случае.

Зарецкий молча кивнул и исчез. Разумеется, предупреждать медперсонал – не царское дело. Молодёжь… Впрочем, если вспомнить, чем был занят в его годы сам начальник магконтроля, желание читать морали отпадает само собой.

Невесело усмехнувшись собственным мыслям, Верховский вышел в пахнущий хлоркой больничный коридор. По не слишком счастливому стечению обстоятельств в этом же корпусе находится человек, который может если не подсказать короткую дорожку к томящемуся в неволе Громову, то хотя бы пролить свет на подлинные обстоятельства ареста. И к нему уж точно не пошлёшь младшего офицера – не тот масштаб. Значит, и отставной оперативник на что-нибудь да сгодится.

***

Сопровождающий не внушал доверия. Щуплый тип в неприметной тёмной куртке, тёплой, но не сковывающей движения, отдалённо смахивал на спортсмена, которому взбрело в голову посреди зимы стряхнуть наледь с уличных турников. Представляться он не стал, и Мишка так и прозвал его про себя – Спортсменом. И как только Александр Михайлович умудрился связаться с таким соглядатаем?

– Встретил, – коротко буркнул Спортсмен в допотопный кнопочный телефон и тут же небрежно бросил трубку в карман. На пронизывающем ветру он нетерпеливо притоптывал на месте, мешая с грязью свежий колкий снег. – Мне сказали, ты в теме. Ага?

– Ага, – без особой убеждённости подтвердил Мишка. Спортсмен брезгливо сплёвывал слова, будто комки каши; Старов не был вполне уверен, что правильно разбирает его речь. – Я вперёд, а вы прикрывайте. На всякий случай.

– А мож я первый пойду? – галантно осведомился Спортсмен.

– Нет, не надо. Спасибо.

На том уверились, что можно иметь друг с другом дело.

Внушительная входная дверь была заперта. Мишка для порядка нажал на кнопку звонка; на мелодичный сигнал никто не отозвался. Спортсмен многозначительно хмыкнул и демонстративно отвернулся – мол, действуй. Шеф сказал, что он в курсе относительно сообщества… То и дело оглядываясь на компаньона, Старов тщательно прощупал дверь в поисках чар, потом прижал пальцы к металлической личинке замка. Использовать магию как отмычку его учил Липатов. Куратор вообще показывал много мелочей, о которых Мишка прежде либо не задумывался, либо попросту не знал. Дениса трудно было назвать хорошим человеком, но угадать в нём убийцу? Для этого, наверное, надо уметь читать мысли.

– Прошу прощения, – негромко сказал Старов в прохладную полутьму прихожей. Потом, помедлив, первым шагнул через порог. – Борис Андреевич, вы дома? У вас всё хорошо?

Молчание. Может, тут и вовсе никого нет. Спортсмен ужом проскользнул в прихожую и деловито потянул носом, озираясь по сторонам. Тонкие шерстяные перчатки он снимать не спешил.

– П-шли, – едва уловимо прошипел он и ловко показал на пальцах: я – вот эти три двери, ты – вон те.

Мишка сосредоточенно кивнул. Ещё разок поискал на ощупь следы чар – впустую. Первая выпавшая на его долю дверь вела в жилую комнату. Пёстрые плакаты на стенах, внушительная громада компьютерного стола, стеклянная витрина со спортивными кубками – всё это принадлежало пареньку, который без малого неделю тому назад грозился перебить весь отдел магконтроля, а прошлой ночью попытался исполнить посулы. Почему? Чего ему не хватало?.. В комнате – идеальный, почти армейский порядок; если тут и есть хоть что-нибудь личное, оно не на виду. Зато с плакатов победно смотрят чемпионы мира по плаванию, знаменитые футбольные команды, автогонщики на фоне сверкающих болидов. Нашлось место на целый отдельный шкаф под медали и кубки. «Я лучше, – упрямо твердил Лев Субботин с больничной койки. – Я лучше, я победил, я лучше…»

Мишка вздохнул. Тут уже поздно увещевать. Может, даже и тюремный срок не исправит… Но это, к счастью, решать следствию. Старов сомневался в собственной способности приговорить кого-то к смерти, пусть бы даже этого требовали хором справедливость, здравый смысл и все статьи Магсвода.

За соседней дверью оказалась ванная.

Сперва показалось, что белоснежная эмалевая чаша доверху наполнена скомканным тёмным тряпьём. Потом всё – цвета, очертания и более всего запах – сложилось в единую картину, и Мишка механически отступил обратно в коридор, прижимая к губам ладонь. Если бы он удосужился сегодня перекусить, его вывернуло бы наизнанку. Борис Андреевич, нелепо запрокинув голову, пустыми глазами смотрел в потолок. Тяжёлые складки набрякшего влагой махрового халата небрежно прикрывали рану на впалом бледном животе. Она уже не кровоточила; наверное, прошло несколько часов… Пересилив себя, Мишка зажёг свет и снова шагнул в просторную ванную. Небольшие побуревшие кляксы пятнали светлый кафель на полу и чуть-чуть – на стенах. Субботина-старшего убили здесь, в ванной. До этого, должно быть, обездвижили и приволокли, чтобы не оставить следов в комнатах. Леший побери… За что его так? То есть – за что именно?

Где-то позади раздался глухой тяжёлый грохот. Так падает на пол бесчувственное тело.

Стараясь унять нервную дрожь, Мишка попятился и наспех вызвал к жизни первое пришедшее в голову заклятие. Клубок серебристых нитей нетерпеливо пружинил в ладони. Вряд ли Спортсмена настигла внезапная слабость. В квартире есть кто-то ещё, и непонятно, кто кого уложил…

– Оба-на, – Котик, то есть Лев Субботин, выступил из-за изгиба коридора и ощерил в хищной усмешке крепкие желтоватые зубы. – Какие люди! Это твой дружок там мои сигналки трогал?

– Лев, – через силу проронил Мишка. Что он, не чувствует расползающегося из ванной тошнотворного запаха? – Тут… плохие новости. Пойдём куда-нибудь подальше…

– А я знаю, какие тут новости, – хмыкнул Котик. Мишке показалось, что его самого пырнули в живот чем-то острым. Знает? Может, ещё и сам устроил? Неужели способен? – Я ж тебе обещал, что передавлю вас, тварей, как тараканов.

Старов вперёд мысли швырнул в него сеть и торопливо тронул первое попавшееся заклятие-связку. В одиночку против выведенного из-под присяги психопата? Ну нет…

– Даже жалко тебя, – поведал Котик. От сети он увернулся умелым движением; неудивительно, если его учил этим штучкам сам Липатов. – Ты вроде ничего, получше остальных. Но ты ж сам эту работу выбрал, правильно?

Мишка шарахнулся в сторону от пущенной в него огненно-алой стрелы. Где-то за спиной вспыхнули обои; запах дыма разбавил удушливую вонь. Руки всё ещё дрожали, будто на тренировке после долгих упражнений – и так же, как на тренировке, он приловчился делать поправку на эту дрожь. Котик слегка отступил под его натиском, словно ошеломлённый прытью противника. Но это ненадолго. Оправится и ударит в полную силу, не связанный необходимостью сохранить чужую жизнь…

Массивную приземистую фигуру за спиной Котика Мишка разглядел за миг до ярко-алой вспышки заклятия. Юный убийца болезненно охнул и рухнул на пол, раскинув руки поперёк коридора. Кто-то незнакомый, грузный и немолодой, без опаски склонился над ним, оттянул пальцем веко, потрогал на шее пульс. В наступившей тишине взорвался пронзительной трелью телефонный звонок.

– Всё уже в порядке, – сказал Мишка в трубку, не отводя взгляда от нежданного спасителя. Тот пристально рассматривал Котика и, кажется, не собирался бросаться на Старова.

– Хорошо. Меня тут отвлекли, – зло бросил в трубку Ярик. Он тяжело дышал; должно быть, тоже только что выбрался из передряги. – Если нужен, позови ещё разок, я не уловил координаты.

– Нет, всё нормально. А тебе…

– У меня всё хорошо. На связи.

Мишка нехотя отнял от уха замолкшую трубку. Незнакомец – без сомнения, маг – дождался, пока он спрячет телефон в карман, и протянул для пожатия короткопалую мясистую ладонь.

– Тебя, что ли, разбираться отправили? – спросил он почти сочувственно. Покосился на недвижно лежащего Котика, вздохнул. – Вот молодёжь борзая пошла… Мы такими не были.

– А вы, прошу прощения… – начал было Мишка и осёкся. Надо бы по протоколу, с предъявлением корочки…

– На огонёк заглянул. Посмотреть, кто тут моих ребят обижает, – собеседник усмехнулся и качнул головой куда-то в сторону входной двери. – Удачно вышло. Ну, ты, наверное, бригаду сюда вызовешь? Этого вот везти?

– Да, конечно.

Леший, и правда надо вызвать. Не самому же волочь Котика до Управы!

– Ты повремени минутку, – сказал незнакомец почти просительно. – Я своего приятеля заберу – тогда зови кого хочешь. И это… шефу своему передай, что Феликс по счетам-то платит.

Он неспешно развернулся и нарочито неуклюжей походкой побрёл на выход. Мишка, спохватившись, крикнул ему вслед скомканное «спасибо». Ну и знакомцы у Александра Михайловича… Должно быть, ещё со старых, оперативных времён…

Старов добросовестно дождался, пока Феликс и слегка оклемавшийся Спортсмен уйдут из квартиры, и набрал диспетчеру. Укутанный в несколько слоёв крепкими нитями сетей, со стянутыми брючным ремнём кистями рук, так и не пришедший в сознание Котик всё ещё казался опасным. Его наверняка убьют. На его совести несколько смертей, не считая блекнущих на этом фоне преступлений помельче. Но его нельзя отпускать, ни в коем случае нельзя…

Решение принимать не следствию, понял Мишка. Решение принимать ему, вот прямо сейчас. Наскоро привести Котика в чувство и отпустить на все четыре стороны под какую-нибудь клятву – или оставить всё как есть. Рискнуть собственной жизнью – или рискнуть жизнями тех неизвестных, которые впредь попадутся на пути вырвавшегося на свободу нелегала. Отдать на верную смерть – или отсрочить её наступление, закрыв глаза на последствия…

Нет. Пусть даже он до конца жизни будет жалеть этого паренька, многообещающего молодого мага, почти своего ровесника, но он не имеет права на такой риск. Убийца пойман; убийца будет наказан. Тот же Ярик на месте Мишки не сомневался бы ни секунды…

Звонок в дверь прервал его болезненные раздумья. За задержанным приехали безопасники.

LVIII. Соратники

– До вас непросто добраться, Валентин Николаевич.

Терехов усмехнулся краем рта. Его левый глаз целиком закрывала плотная марлевая повязка; вдоль щеки тянулся бугристый бурый рубец – след от знакомства с Феликсом. Вторым глазом безопасник, судя по всему, прекрасно видел, да и в целом не выглядел немощным. Наверняка попросту отсиживается в тихой гавани, любуясь на разгулявшуюся метель через забранные решётками окна.

Впрочем, какая уж тут тихая гавань…

– Я здесь ни при чём, Александр Михайлович, – с показным смирением в голосе ответил Терехов. Ему отвели персональную палату, больше походившую на гостиничный номер; лежать пластом не заставляли: начальник магбезопасности вольготно расположился в мягком кресле. – У медиков режим и процедуры, с ними лучше не спорить.

– Верно, – Верховский без приглашения уселся на низенький складной стул, предусмотренный для посетителей. – Меня заверили, что короткий разговор вы выдержите без проблем для здоровья.

Он нарочито заметно щёлкнул пальцами, сооружая чары тишины. Доносившийся с улицы гул ветра мгновенно смолк. Терехов никак не отреагировал. И без того понимал, что по пустяковому поводу коллега не стал бы его тревожить.

– Как развивается ваше начинание? – на опережение спросил он, словно невзначай коснувшись пальцами шрама. Верховский не без удивления обнаружил, что ему плевать на эти недвусмысленные намёки. Пусть хоть до конца жизни обижается, лишь бы работать не мешал.

– Приносит ощутимую пользу. Профессионал – он везде профессионал.

– Не поспоришь, – Терехов холодно хохотнул. Из-за повязки его лицо казалось неживым, как плохо сделанная посмертная маска. – Этот ваш профессионал меня порешил бы, если б не спецсредства. Не боитесь, что он перестанет верить вашим обещаниям в самый неподходящий момент?

– Какого рода спецсредства? – поинтересовался Верховский, уходя от неудобного вопроса. Коллеге вредно знать, на чём держится установившееся между ним и Феликсом настороженное доверие.

Терехов помедлил, прежде чем отвечать.

– Всё сугубо гуманно. Мою присягу, увы, уже не ослабить, – напомнил он. Извиняется, что ли, за несостоявшийся выстрел? Мол, убивать не хотел – просто достаточно надёжно поцарапать, чтоб под ногами не путался. – У меня на такой вот случай есть один полезный артефакт. Вытягивает силы, чтобы на серьёзную магию не хватило.

– «Пиявка».

– Да, «пиявка». Хотите, одолжу?

– Нет, не нужно, – задумчиво проронил Верховский. Надо полагать, тут постарался один предусмотрительный, но не очень чистоплотный народный избранник. – Если не секрет, каково происхождение этого вашего спецсредства?

– Не могу знать, Александр Михайлович, – хитровато заявил Терехов. – Не все вопросы можно безнаказанно озвучивать.

Пусть угрожает, если ему нравится. Хуже, чем сейчас, всё равно не станет. Честный нелегал Феликс, когда узнает, каким образом ему срезали почти весь недюжинный потенциал, разве что усмехнётся и в очередной раз отпустит нелестное замечание в адрес коллег бывшего приятеля. И будет прав. «Пиявка», ну надо же… Дальше только артефакты с проклятиями.

– Время сейчас такое, Валентин Николаевич. Всякое в голову приходит, – нарочито рассеянно проговорил Верховский, глядя в окно. Нижняя часть стекла подёрнулась снаружи тонкой белой пеленой, сотканной свирепой вьюгой. – Вы недавно арестовали одного из моих офицеров, если помните.

– Я не курирую лично каждое мелкое дело.

– Дело мелкое, а условия содержания – как у серийного убийцы.

Воцарилось молчание. Верховский не желал давать очередную подсказку, а потому отрешённо созерцал снегопад, стараясь не выдавать собственного нетерпения. Очень хотелось встряхнуть начальника магбезопасности за грудки, накричать, припугнуть именем патрона; он бы так и сделал, если бы этим можно было пронять собеседника. Ещё больше хотелось плюнуть на Громова с его тёмными делишками и рвануть ловить Липатова, опережая самонадеянного младшего офицера. Знать бы, в какую сторону бежать…

– Что ж, там действительно особые обстоятельства, – медленно, взвешивая каждое слово, заговорил наконец Терехов. – Не серийные убийства, но тоже серьёзный проступок. Поймите, мы всего лишь заботимся, чтобы ничего лишнего не просочилось наружу. За пределы круга… ответственных лиц.

А склонный договариваться с преступными элементами начальник магконтроля, разумеется, лицо безответственное. Вот же щепетильный злопамятный чёрт…

Или он попросту исполняет приказ?

– Если проступок серьёзный, почему бы не предъявить нормальные обвинения? – брюзгливо процедил Верховский. Недалёкие отставные оперативники намёков не понимают, им нужно всё подробно объяснять. Обязательно вслух.

– Мы пока не собрали достаточно доказательств. Пришлось вспомнить эту печальную историю с амулетом, – Терехов предупреждающе понизил голос. Его снегопад не интересовал; единственным здоровым глазом он пристально смотрел на бывшего подчинённого. – Нельзя же сажать людей за решётку совсем без повода. Надо обязательно ждать, пока кого-нибудь убьют.

– Вы сказали – речь не об убийствах.

Ах, какой непонятливый собеседник! Никак не сообразит, что дело – не его ума. Зато умный главный безопасник прекрасно знает, что обвинения высосаны из пальца. Амулет ни при чём: женщину убила нежить. Все почему-то дружно об этом забыли…

– Речь о контрабанде, – вздохнул Терехов. Прекрасно. Если бы Ярослав получасом раньше не рассуждал на эту же тему, Верховский был бы потрясён не только внезапной откровенностью коллеги. – Скажу вам по опыту: такие дела очень трудоёмки, собирать доказательную базу тяжело и опасно. В этот раз нам повезло.

– Повезло.

– Да. Вовремя поступил сигнал и нашёлся достаточный для ареста компромат, – спокойно признал Терехов. – Уверяю вас: когда найдут весомые улики, несправедливые обвинения снимут. Останутся только, хе-хе, справедливые.

– К вам поступил сигнал, – раздельно повторил Верховский. Одно из двух: либо кто-то ещё оказался в курсе нечистых дел Громова, либо… Либо безопасность сотрудничает с Липатовым. Правая ладонь сама собой сжалась в кулак.

– Мы ни в коем случае вас не виним, – тоном психиатра заверил Терехов. – Я знаю, как глубоко конспирируются поставщики нелегальных артефактов. Не думаю, что у вас вообще был шанс заподозрить неладное. Для этого надо близко общаться с человеком, следить практически неотлучно…

Как не поучить неразумного коллегу правильно работать! Кто тут, леший побери, с кем заодно? Этот чёртов стрелок определённо по другую сторону баррикад, но баррикады-то, похоже, круговые. Там, за их пределами, идут ещё какие-то разделительные линии, вдоль которых, раздираемый противоречиями, трещит по швам хрупкий порядок.

– Кто ваш информатор? – в лоб спросил Верховский. Это он теперь при оружии. Это он, если потребуется, возьмёт Терехова на мушку. И ему-то как раз можно стрелять на поражение.

Начальник магбезопасности прекрасно об этом помнил.

– Я скажу, – медленно проговорил он, сумрачно глядя на Верховского. – Но вы должны понимать, чем это для меня кончится.

– Смертью?

– Возможно, – Терехов бледно улыбнулся. – Я не клялся молчать. Но меня непременно найдут.

– Я вас уже нашёл.

– Вы опасный человек, – Терехов осуждающе качнул головой. – Мне когда-то давно дали понять, что вы руководствуетесь не столько законом, сколько собственным чувством справедливости. Разумеется, после такой характеристики я ни на секунду не могу вам доверять.

– Не доверяйте. Говорите. Кто ваш информатор?

Терехов тяжело вздохнул.

Вьюга беззвучно и бешено билась в оконные стёкла.

***

Сквозь пролом в потолке безмолвно сыпался снег.

Края трухлявых половиц, давным-давно проломившихся под тяжестью рухнувшей крыши, покрылись скользкой леденистой коркой. Достаточно неловко оступиться, чтобы потерять равновесие и сорваться с высоты второго этажа в глубокий подпол. Естественная ловушка. Может быть, пригодится, если не сработают остальные предосторожности.

Прищурившись, Яр ещё раз оглядел тонущие в сумраке полусгнившие стены. Никому не нужный дом на отшибе, который все по старой памяти огибают десятой дорогой, как нельзя лучше подходит для разговора один на один. К тому же в нём точно не осталось никаких вредоносных чар, способных некстати сработать; неделю тому назад Яр сам снял здесь всю застарелую погань. Осторожно ступая по доскам, подточенным влагой и временем, он прошёлся вдоль обрывающегося в провал коридора. Верхние ступени лестницы тщательно выломаны. Случайно устроенная в прошлый раз дыра в полу застелена ветхим ковром. Держится на честном слове массивный шкаф, готовый от небольшого усилия рухнуть грудой обломков поперёк коридора. Лучше бы вся эта второпях сооружённая полоса препятствий вовсе не пригодилась. Она – на крайний случай, если совсем ничего не получится.

Страшно.

Ни Драган, ни Лидия Николаевна не учили его сражаться с волхвами. Яр и сам не мог предположить, что ему доведётся когда-нибудь встать против себе подобного. Против хитрого, хладнокровного, наделённого недюжинной силой и умеющего с нею обращаться взрослого волхва. Этот вдобавок способен вопреки запрету отнять чужую жизнь. Беды-то – выманить его, располагая именем… Вся загвоздка в том, что будет после.

Правда, в его распоряжении есть ещё одно имя.

Яр тронул носком ботинка пушистую снежную пелену, которую задувающий искоса сквозняк намёл на чёрных половицах. В садах Эни-Сары тоже лежал снег. В садах Эни-Сары двое жадных до власти предлагали дорого купить его свободу. Лидия Николаевна сказала однажды, что он годится на большее.

Он легко шагнул сквозь чары на другую сторону пролома. Сердце стучало громче, чем выл ветер в щелях между брёвен. Проверяя прилежно сооружённую западню, Яр наступил на длинную доску, словно невзначай лежащую поперёк прохода. Дальний её край, достаточно крепкий, чтобы служить рычагом, поддел снизу обманчиво надёжный опорный столб. Трухлявая деревянная колонна, которая поддерживала когда-то крышу, приподнялась и стронула с места тяжёлую продольную балку, тянувшуюся над проломом. Это громадное бревно Яр магией устроил на шатких остатках стропил; вместе с нагромождёнными сверху обломками оно балансировало в неустойчивом равновесии, готовое куда-нибудь опрокинуться. Если резко убрать вес с рычага, то всё это свалится разом и, может быть, даже проломит ветхие перекрытия. Если отступить осторожно, столб благополучно опустится на место, а лишённая опоры балка противоположным концом рухнет на пол по ту сторону дыры – туда, где после первой проверки осталась прогалина в тонком снежном покрове. Но в неподвижности конструкция должна выдержать хотя бы десяток минут.

Этого хватит.

С величайшей осторожностью Яр магией вернул балку обратно. Занятие на полторы минуты, и это если знать надёжные опорные точки. Самое важное можно успеть. Хуже, если Липатов почует неладное и обойдёт по неудобным обломкам соблазнительно надёжную половицу. Или если его вовсе не заинтересует пролом, выхваченный из сумрака тусклым дневным светом. Или, леший побери, он слегка промахнётся при прыжке… Но это – нет. Слишком он хорош в обращении с даром.

Яр бросил взгляд в сторону полуразрушенной комнатки на другом конце коридора – выбранного загодя укрытия – и сосредоточился на человеке, который должен был услышать зов. Самодовольное широкоскулое лицо, слегка звенящий голос, скупая манера двигаться… Для того, чтобы имя стало заклинанием, достаточно меньшего.

– Юрий, – тихо произнёс Яр, соединяя слово с восставшим в памяти обликом.

И тут же шагнул сквозь чары сам. Прижался спиной к дощатой перегородке, так, чтобы видеть пустой дверной проём и сквозь него – край снежного покрова. Дыхание бесшумно срывалось с губ и мгновенно растворялось в стылом воздухе.

Шаги.

Далеко. За проломом. В сторону пролома.

– Шеф? – неуверенно окликнул Липатов. – Вы где? Это чё всё такое?

Яр не шелохнулся. Стало быть, есть некий шеф, которому волхв-отступник доверил своё имя. Ему – и больше никому, иначе Липатов не спешил бы с предположениями…

Натужный деревянный скрип. Угрожающий низкий гул, растерянная ругань. На снежный лоскут надвинулась тёмная тень.

Полторы минуты на худший случай.

Яр выскользнул из своего укрытия. Встретил недоумённый взгляд Липатова, нелепо замершего напротив, по другую сторону пролома. Отсчитал несколько секунд, чтобы его наверняка узнали.

Медленно шагнул в свободную от снега прогалину аккурат под напряжённо замершей балкой.

Страх обжигал не хуже волшебного огня.

– Живучий ты, щенок.

Взгляд прищуренных глаз деловито обшаривал внутренность покалеченного дома. Искал, в чём подвох.

– Уберёшь ногу быстро – погибнем оба, – подсказал Яр. Липатов тут же уставился на собственный ботинок, прижимающий коварную половицу. – Уберёшь медленно – останешься жив, но убьёшь меня. А ещё мы можем постоять смирно и поговорить. Выбирай, волхв.

Действие или бездействие. Совсем несложно, если уметь просчитать последствия.

– Чего тебе надо? – брезгливо выплюнул Липатов. Он всё ещё оглядывался по сторонам, выискивая выход из западни. Поставить что-то тяжёлое вместо себя? Нет, всё подходящее предусмотрительно убрано. Подхватить балку магией? Нет, он останется беззащитным перед врагом. Пространственным прыжком пересечь пролом и успеть оттолкнуть Яра, пока падает балка? Рискованно: клятва может слишком опасно качнуться на весах совести…

– Помоги мне выяснить правду, – Яр усмехнулся. Это слишком очевидная ловушка – оттого и сработала безукоризненно. – Я хочу выйти на след. Некромантов. Контрабандистов. Тех, кто всё это затеял.

Липатов в сердцах сплюнул себе под ноги. Сквозь неплотный рой снежных хлопьев его лицо казалось ярким розовым пятном на фоне густых теней.

– Так не делают, недоумок, – процедил он. – Волхв у волхва помощи не просит. Не учил тебя наставник хорошим манерам?

– Ты отказываешься?

Липатов зло выругался в ответ. Нет, конечно, он не отказывается. Из-за такой ерунды лишаться дара? В конце концов, не так важно, что он скажет, если Яр не выйдет отсюда живым.

– У тебя три вопроса, – бросил Липатов. – Пошустрее, пока эта хрень не сорвалась к лешему.

Яр тихо перевёл дух. Щедрая помощь. Три вопроса – это больше, чем он рассчитывал. Остальное он выспросит потом, в сто двенадцатом кабинете, под запись и в присутствии Верховского… Если удачно сойдутся закономерности и случайности.

– Как ты связан с некромантами? – раздельно проговорил Яр. Он рисковал получить издевательский ответ вроде «напрямую», но положился на страх волхва перед грозной клятвой. Если Липатов будет понимать, что его слова бесполезны, запрет сработает. Не время прощупывать границы дозволенного.

– Так же, как ты сам. Пытаюсь вскрыть этих тварей, – Липатов усмехнулся. Леший побери, да он доволен вопросом! – Спасибо, кстати, за мысль насчёт опилок – я по ним вышел-таки на один гадюшник. «Кузница», знаешь про таких?

– Нет.

– Я так и думал. Её держали бывшие хозяева этого «Самоцвета», из которого ящик привезли. Шестёрки, конечно. Ничего они не знали про главных.

– Держали. Больше не держат, – заметил Яр.

– Конечно. Из могилки тяжело делами руководить, – Липатов коротко и зло рассмеялся. – Ты на меня так не смотри, всё случайности. Бывают в жизни несчастливые совпадения. Думай потом – чары там, не чары, просто человек невезучий…

Ловкач. Он ведь в самом деле не знает наверняка, виновны ли его заклятия в чьей-то смерти или жертва сама вытянула сломанную лучинку. Не нужно даже, нарушая запрет, накладывать чары на человека: можно заставить, к примеру, подтаявшую сосульку сорваться с крыши раньше срока – и вот уже убийцей становится несчастный случай…

– Кто тут точно замешан, так это Оленин, – продолжал Липатов, добросовестно исполняя обещание о помощи. – Крутит всякий шлак контрабандный через свои аптеки, сырьё поставляет, навар делает нехилый. Но он так, мальчик на побегушках… А кто там главный – это не знаю. Такие пауки редко на свет выползают, – он взглянул сквозь проломленную крышу в осыпающееся хлопьями серое небо. Яр на всякий случай сжал кулаки. – Я тебе так скажу: опилки – это фигня, блажь от нефиг делать. Вот микстурка, которую со свалки упёрли – она основная. Кому-то хочется людям мозги наизнанку выворачивать, вот как мы… Только чтоб совсем всем, и нам тоже.

Об этом Яр не думал. Вряд ли «дурман», какой он есть сейчас, сравнится в действенности с чарами внушения, но это всего лишь перспективный образец. Что там говорил Наумов – точечное стирание воспоминаний? Чем заместит их не терпящий пустоты человеческий разум? И ведь эта дрянь, хоть и слабее, но в самом деле действует на волхвов. Кто-то целится в Кирилла Александровича? Сам он ищет способы держать в узде своенравных подопечных?

Кому и зачем нужна власть над чужими помыслами? Вот о чём нужно думать в первую очередь.

– Спасибо. Я понял, – Яр коротко кивнул. Где-то над головой угрожающе заскрипело усталое дерево. – Почему арестован Валерий Громов?

– По моей наводке он арестован, – легко признался Липатов. – По этому ублюдку давно каземат плачет. Хорошо его прикрывали, очень хорошо… Если б ты не влез, может, уже в ноябре я б его упёк за решётку.

– Его обвиняют в недобросовестной экспертизе. Это ложь.

– Конечно, ложь. Чтоб такой жук – и проклятый амулет не узнал? – Липатов вновь свирепо хохотнул. – Бабу убила тень. Я её сам для этого в лесах выловил.

– То есть женщина погибла ради повода арестовать Громова.

– Нет, её шеф велел убрать. Про преступную халатность я уже потом придумал, когда понадобилось Василичу устроить небо в клеточку, – Липатов, довольный собой, насмешливо хмыкнул. – Я его к стенке-то прижал, думал, выбью чего полезное. Чтоб он меня на своих дружков вывел или хоть бумаги меченые им подсунул. Но опять тебя принесло на мою голову, – он прибавил пару нелестных слов в адрес Яра. – Пришлось Громова упихать за решётку, чтоб без присмотра дел не натворил.

– Все-то тебе мешают, – холодно бросил Яр. Если кто и вправе навязывать ему вину, то точно не этот человек. – Я… Виктор Сергеевич… Ещё Субботин, наверное, для ровного счёта…

– Субботин – тюфяк, – презрительно выплюнул Липатов. – Кому он может мешать? Сидит себе, горюет от того, какой вокруг мир несправедливый. Когда его из замначальников попёрли, всем вокруг рассказал, как его обидели, а всерьёз что-то сделать – это нет, это страшно. Так и подписывает бумажки за долю малую. И будет подписывать до конца дней своих, если не прогонят.

– Леший с ним. Я спрашивал про Громова, – напомнил Яр. Многословие, будто вьюга, заметало суть; впрочем, он сумел понять, что Липатов и Громов друг друга стоят.