Текст книги "Негасимое пламя (СИ)"

Автор книги: Наталья Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 66 страниц)

– Он, часом, Кирюше не сын? Бережёт, как зеницу ока – на пушечный выстрел не подойдёшь.

– Какая разница? Шантажа всё равно не выйдет. Он и по жене-то не слишком горевал. Так что вся надежда на твой… стимулятор сговорчивости.

– Это если его цепной отморозок куда-нибудь сгинет.

– Если откуда-нибудь не вылезет. Понять не могу, зачем его убрали. Потом объявится в самом неожиданном месте, как чёрт из табакерки…

– Нам бы хоть каких-нибудь серьёзных вояк.

– Хватит имеющихся. У тебя, в конце концов, есть учёные. Разве разум не побеждает грубую силу?

– Вот встретитесь с этой грубой силой на узенькой дорожке…

Садовая вполне подойдёт. Не дожидаясь, пока удаляющиеся голоса окончательно стихнут, Верховский прицелился заклятием в рослую фигуру Потапова. Остро кольнул перемешанный со страхом азарт. Глава отдела коммуникаций нелепо застыл на месте, а потом медленно рухнул в девственно чистый снег. Его спутник тоненько взвизгнул, склонился над бездыханным патроном, замер так на несколько мгновений, а потом вдруг резко нагнулся, чтобы запустить руку в карман чужой куртки. Заклятие свистнуло над его макушкой, как холостая пуля. Человек прыжком развернулся в собственных следах и заметался беспорядочными зигзагами, топча невысокие сугробы. Верховский выскочил из своего укрытия и высоко вскинул руку, подавая Феликсу сигнал. Если засада – самое время ей себя проявить.

– Я ни при чём! – пискнул тощий. – Меня обманули! Я ничего не знаю!

Он метался очень ловко, как заяц на охотничьей мушке. Никто не спешил к нему на помощь. Феликс выскользнул из теней, комкая в пальцах ярко-алый сгусток заклятия. Сминаемый подошвами снег скрипел оглушительно громко; не ровен час, весь посёлок сбежится поглазеть, что тут происходит…

Но засады нет. Ещё из разговора было понятно, что нет…

Верховский отогнал сторонние, неважные сейчас мысли и попытался сетью поймать скачущего по снегу тощего. Мимо свистнула раскалённая боевая стрела; мёрзлый снег вдоль её траектории мигом растаял до самой земли. Прутья витой ограды, о которые она разбилась, сердито вспыхнули алым.

– Живьём бери! – рявкнул Верховский. Ему нужно было несколько драгоценных мгновений, чтобы соорудить несмертельные парализующие чары. Феликс мог выиграть ему время…

Споткнувшись в снегу, тощий что-то выронил из ладони. То есть не выронил – бросил намеренно, прямо в тонкую полоску обнажённой земли. На миг подумалось, что это поделка вроде тех, что строгал Витькин родич, и, наверное, отчасти так оно и было. Твердь под ногами болезненно дрогнула. Растрескался твёрдый наст, снег пришёл в движение, перемешиваясь с мёрзлой почвой. Из-под слоя рыхлой грязи стремительно, словно тени, поднимались обманчиво хрупкие силуэты. Верховский такие уже видал. Чёртовы умники ухитрились скрестить симпатическое колдовство с магией смерти.

Леший побери, вот почему тут нет охраны!

Не дожидаясь, пока до него доберутся, Верховский швырнул в ближайшее умертвие пригоршню огня. Сверкнула ярко-алая стрела: Феликс сообразил, что к чему. Коротким пространственным прыжком он очутился рядом, встал с бывшим врагом спина к спине. Сколько – и чьих – трупов зарыл вдоль садовой ограды рачительный хозяин? Не затопчут ли его самого собственные охраннички?

Чёрт! Чьей воле они подчиняются?!

В унисон его мыслям где-то впереди неестественно тонко взвыл незадачливый некромант. Нет, не некромант, леший его за ногу и до ближайшего болота! Утащил у покровителя опасную цацку, только и всего, а сам обыкновенный колдун. Волна разогретого воздуха принесла удушливую вонь палёной плоти. Бочку бензина бы сюда, а лучше огнемёт… Верховский силовой волной отмахнулся от подвернувшегося под руку ходячего трупа и вгляделся в недобро шевелящуюся тьму. Успел увидеть, как беглец, споткнувшись о вывороченный из дорожки булыжник, нелепо падает наземь и бессильно вскидывает руки перед нависшим над ним умертвием. Одна за другой прочертили мрак три ослепительно-рыжие огненные стрелы. Шаткий силуэт медленно завалился набок, неохотно занимаясь пламенем. Это всегда самое трудное – защищать гражданских…

Предупреждающе вспыхнула в запястье пока ещё несильная боль. Давая себе отдых, Верховский выхватил из кармана пистолет, торопливо щёлкнул предохранителем. Жаль, пули не артефактные; два дня тому назад Терехов брал с собой оружие, чтобы стрелять в человека, а не в ходячий труп. Прицелившись, Верховский выстрелил по оголённым от плоти коленям умертвия, подобравшегося к занятому схваткой Феликсу. Минус два патрона. Они закончатся раньше, чем мёртвые стражи.

– Поцарапают, – коротко предупредил Феликс и кивнул на стреноженного чарами Потапова.

Верховский и сам знал. Ещё одним выстрелом он отогнал от добычи неспешно ковыляющее умертвие, отправил вслед пуле заклятие-стрелу. Феликс прикрыл его широкой дугой пламени. Потенциал у него будь здоров, плюётся огнём, как чёртов дракон, и даже не запыхался… Такого, пожалуй, только «пиявкой» и свалишь. Хорошо, что прямо сейчас они не враги.

– Помоги-и-ите! – взвизгнул где-то вне поля зрения горе-контрабандист. Сам-то знал, болезный, что именно он приводит в действие?

– Носит земля болванов, – проворчал Феликс, отправляя на голос брызгающую искрами стрелу. – О чём ты с такими говорить-то собрался?

– О правах человека, – рявкнул Верховский. Перебросив пистолет в левую руку, он дважды выстрелил в удачно скучковавшихся мертвецов. Осталось три патрона. – Работа у меня такая: с болванами разговаривать…

Выслушав его незамысловатую ругань, Феликс насмешливо хмыкнул. Очередное его заклятие подожгло свалявшиеся седые патлы существу, отдалённо напоминавшему немощную старушку. Отвлекшись на несколько секунд, Верховский сосчитал наконец умертвий. На ногах оставалось шесть. Они упрямо ковыляли по грязному снегу, перешагивая через упавших сородичей; приказ у них должен быть совсем простой, вроде «уничтожить всё живое». Маг Потапов, пустив в ход это последнее средство, должен был удрать куда подальше пространственным прыжком, а вот колдун… Колдуна кому-то было не жалко. Он тут не главный. Так, не слишком удобный подручный.

– Пойду достану этого придурка, – предупредил Феликса Верховский. Ещё одна пуля врезалась в плечо попавшему на прицел трупу, на пару мгновений замедлив его шаткую поступь. Осталось две. – Прикрой Потапова.

– Вы ж его всё равно потом казните.

– То правосудие, а это – беспредел.

Феликс сердито фыркнул, но не стал возражать.

Увязая во взрыхлённой земле, Верховский приблизился к беглецу. Выступившее из мрака породистое лицо было смутно ему знакомо. Преуспевающий бизнесмен Дмитрий Оленин, скрючившись, сидел на снегу у самой ограды; от него крепко несло позорно освободившимся страхом. Не церемонясь, Верховский сгрёб контрабандиста за ворот шерстяного пальто и рывком заставил подняться на ноги. Стоять самостоятельно у беглеца не получалось: может, ногу вывихнул, а может, так сильно объял ужас. Верховский слегка встряхнул его, надеясь привести в чувство, и кое-как прислонил спиной к прутьям ограды. Оленин не пытался вырваться – только уставился сомнительному спасителю через плечо и испустил невразумительный всхлип. Не отпуская пленника, Верховский обернулся, вскинул руку и выстрелил, почти не целясь. Попал. Следом попал Феликс. Охваченное пламенем умертвие рухнуло в сугроб.

Один патрон.

Но и мертвецы наконец-то кончились.

Без огненных сполохов ночь стала темнее. Вразвалку подошёл Феликс, бдительно замер в паре шагов. Хоть бы только Потапов не умер там от разрыва сердца… Видеть опасность и знать, что с ней ничего не сделать – чудовищно страшно. Надо здесь заканчивать, и поскорее.

– Не виноват! – выпалил Оленин. Его сорвавшийся голос напоминал визгливый собачий брёх. – Всё недоразумение! Меня вынудили!

– Разберёмся, – скупо пообещал Верховский и сунул руку в карман, меняя пистолет на удостоверение. Раз подозрение в контрабанде – достойный повод для ареста, то не грех и ему этим воспользоваться. – Вы задержаны. Ваши права вам разъяснят сотрудники отдела правопорядка, но советую вести себя разумно и сотрудничать со следствием.

А следствие дело не зажуёт, об этом-то магконтроль позаботится. Даже если магконтроля этого осталось – начальник да парочка новобранцев.

– Тьфу ты, – Феликс презрительно хохотнул и вытер ладонью взмокший лоб, размазав по коже жирную копоть. – Кто бы мне сказал, что вот это такие у нас кровопийцы, ни в жизнь бы не поверил.

– А какие они должны быть? – Верховский пожал плечами и вытащил из кармана телефон. – Как упыри, что ли? Тогда изведут очень быстро.

– Твоя правда. А в чём он хоть виноват?

– Я тебе потом расскажу. Спасибо за помощь, – Верховский задержал палец над кнопкой вызова. Пожалуй, теперь можно и сказать. – Ты свободен. Придёшь на аттестацию – позвони, оформлю тебе бумаги.

– О как, – задумчиво протянул Феликс. Оленин затравленно зыркал то на одного, то на другого, но не мог уловить истинного смысла слов. – Квиты мы, получается.

– Получается, квиты.

– Ну, спасибо, – сказал нелегал тихо и веско. – Бывай. Свидимся ещё.

Верховский молча кивнул. Честный ворюга Феликс слов на ветер не бросает. В отличие от холёных управских говорунов.

***

– Идея принадлежала вам?

Голос начальника гулко разнёсся между крашеных бежевым стен. Задержанный – сердитый и встрёпанный, словно вытащенный из притона нелегал, но одетый очевидно дорого – вяло шевельнул скованными кистями рук. Грохот серебра о пластик наполнил комнату, аккомпанируя не успевшему замолкнуть эху.

– Мне.

Мишка, не выдержав, отвёл взгляд. Это ведь высокопоставленный управский чиновник. Почти как Александр Михайлович. Если такие люди идут против закона, то как вообще можно чувствовать себя в безопасности?

– Какие цели вы преследовали?

Конвойный у дверей беспокойно пошевелился. Наверняка знает не больше, чем Мишка. Младшего офицера, спозаранку явившегося в Управу, поймали едва ли не в дверях и отправили присутствовать на допросе. Его не удивили наводнившие вестибюль безопасники – сегодня всё-таки судьбоносное заседание Магсовета, – но насторожили собравшиеся подозрительно тихой группой сотрудники редакции «Московского зеркала». Теперь-то он понимал, что не по своей воле они там кучковались.

– Очевидно, какие. Прогресс и свобода.

Потапов нагло усмехнулся в лицо Александру Михайловичу. Эхо, плодящееся в холодных стенах от каждого шороха, давило на уши, мешало сосредоточиться. Так нельзя. Он же не просто так тут сидит…

– Расшифруйте.

Усмешка на губах задержанного стала ещё шире.

– Жаль, что протокол вынуждает вас прикидываться идиотом. Я бы подискутировал с вами в другой обстановке.

Настала очередь Верховского презрительно кривить губы. Вот бы и Мишке такую выдержку… Шеф словно рождён для своей работы. И Ярослав, наверное, тоже; он на месте Старова не боялся бы оторвать взгляд от клавиатуры раскрытого ноутбука. Но тут уж кто первый пришёл на работу.

– Мне платят достаточно, чтобы не соблазниться вашими предложениями.

Так серьёзно, что даже насмешливо. Потапов при этих словах слегка побледнел, будто понял какой-то намёк, оставшийся для Мишки скрытым. Отважившись, Старов осторожно покосился на своего шефа. Строгое, осунувшееся лицо Верховского оставалось непроницаемым.

– Если всё знаете, зачем спрашиваете? Вы видите, во что мы превратились за двадцать последних лет? Вы считали, сколько Магсовет издал постановлений о прекращении исследований? Сколько разработок уничтожено по тайным сговорам? Сколько, чёрт возьми, народу убила новая присяга?

Спохватившись, что ему положено вести записи, Мишка наскоро напечатал последние фразы Потапова. Протоколист из него аховый… Но неужели правда из-за гражданской присяги погибали люди? Тогда как её вовсе могли утвердить?

– Сколько?

Вопрос застал Потапова врасплох, но газетчик быстро собрался с мыслями. Ему, журналисту, не привыкать складывать слова стремительно и ловко.

– Вам виднее. Вы же начальник контроля.

– Мне интересна ваша точка зрения, – Александр Михайлович холодно улыбнулся. Шеф напоминал сейчас высшую нежить: безжалостный, уверенный в собственном могуществе, слово в ответ сказать страшно. – Как вы оцениваете обозначенные потери?

– Чудовищно, – выплюнул Потапов. – Утрачены бесценные знания. Пущены на металлолом уникальные приборы, понимаете? Ни один учёный не пошёл бы на такое, будь он по-настоящему свободен!

– Что же их заставило?

– Ваше подразделение.

– А что заставило нас?

Мишка, вздрогнув, оглянулся на начальника. Так это что же – правда? Александр Михайлович знал?.. Да нет, не может такого быть. Он всего лишь вытягивает из преступника сведения, капля за каплей, вопрос за вопросом…

– Страх, – бросил Потапов. – Перед всем, что вы не можете удержать в узде. Что угрожает вашему драгоценному порядку.

– Допустим, – Александр Михайлович небрежно кивнул. – А что по людям?

– По каким людям?

– Вы сетовали, что многие погибли от новой присяги.

Потапов возмущённо фыркнул.

– Вы что, пропустили этот скандал? Бедному пареньку едва минуло двадцать… или тридцать… Не так важно. Тогда, после его гибели, должно было случиться то, что будет сегодня. Не знаю, каким чудом всё удержалось. Протянуло десять с лишним лет.

– Так, может быть, и ещё десять протянет?

– Нет. Это всё равно что бить током труп.

– Какое тематическое сравнение, – Александр Михайлович недобро усмехнулся. – К изучению некромантии вас подтолкнул господин Дубинский?

Потапов скривился, словно почуяв нестерпимое зловоние.

– Невольно. Я брал у него интервью по случаю юбилея научной деятельности.

– В печать пошло не всё?

– Разумеется. Но я понял, что за этим – будущее.

– Новая эра в технологиях влияния, – подсказал Верховский. – Так вы держите своих сотрудников в повиновении?

– Вы прекрасно знаете, что нет, – зло процедил газетчик. – Состав несовершенен. И теперь непонятно, доведут ли его до ума. Ваш варварский налёт испортил все планы исследований.

– Какая досада. И всё-таки, почему вас не выдали?

– Я хотел бы знать, почему меня выдали, – Потапов мрачно брякнул наручниками о столешницу, будто заглушая рвущееся с языка крепкое словцо. – Я очень тщательно подбирал команду. Они все верят в наше дело… Вы вряд ли можете сказать то же самое про своих.

Он мазнул насмешливым взглядом по Мишкиному лицу. Вот ведь… Если бы не протокол, Старов сказал бы ему пару ласковых.

– Не могу, – спокойно признал Верховский. Мишка обиженно встрепенулся, но почти сразу сообразил, к чему клонит начальник. – Валерий Громов помогал вам из искреннего сочувствия или у него были более низменные мотивы?

Лицо Потапова приняло странноватое выражение – между брезгливостью и задумчивостью.

– Не из сочувствия точно. С ним работали люди Дмитрия, там… сугубо материальный интерес.

– Кто надоумил его украсть из хранилища ампулу?

А он украл? Когда Александр Михайлович успел это выяснить?.. Мишке всё больше казалось, что он лёг спать в одном мире, а проснулся в другом, суровее и мрачнее прежнего. Впрочем, нет: ширма благополучия начала рушиться ещё вчера, в квартире Субботиных.

– Сам. От испуга. Только хуже сделал.

Это правда. Попытка скрыть улику сказала больше, чем сама улика. С неё, пожалуй, всё и началось. И хорошо, что началось…

Или нет?

– Вы знали, чем конкретно заняты ваши учёные? Ознакомились с методами их работы?

Потапов упрямо наклонил голову, будто собрался бодать неприятного собеседника.

– У прогресса своя цена.

– А у порядка?

Газетчик промолчал. Мишка тоже не знал, что бы стал отвечать, спроси шеф его вместо задержанного. Эта вежливая перебранка казалась пустой игрой слов, но ведь слова важны. За ними стоит слишком много: решения, поступки, жизни и смерти. Потому что кто-то ценит одно, а кто-то другое. И кто прав?

– Что вы собирались делать после успеха своего мероприятия?

Потапов снова осклабился, жутковато напомнив Котика. Но тот-то всё-таки сумасшедший… Даже если и вменяемый, в любом случае – ненормальный…

– Дать людям волю.

– Это я понял. А потом?

– А потом из хаоса родится новый порядок.

– Такой, какой нужен вам?

– Такой, какой нужен людям.

– Вы боитесь творения собственных рук, – уверенно сказал Верховский. Газетчик при этих словах лишь растерянно шевельнул губами, будто в последний миг упустил скользнувшее мимо разума оправдание. – Оно вам даже не нужно. Достаточно того, что перестанут действовать разом все наши законы, верно? Правила лицензирования, ограничения на колдовскую фармакологию, таможенные препоны… Станет намного удобнее, если всё это больше не нужно будет обходить. Останутся только общегражданские кодексы, а с этим проще. Особенно если больше не стесняет присяга.

Потапов рывком подался вперёд – не то в страхе, не то в возмущении. Конвойный тут же шагнул от дверей, вскинул правую руку, левой схватился за кобуру. Не отводя взгляда от задержанного, Александр Михайлович жестом велел безопаснику вернуться на место.

– Вы меня в мелочности обвиняете? – недобро осведомился Потапов. – Думаете, я всё это устроил только ради личной выгоды?

– Вы даже не удосужились просчитать последствия своих действий, – холодно заметил Верховский. – Кстати, где можно почитать ваши с Дмитрием бизнес-планы?

На краткий миг Мишке показалось, что Потапов вот-вот бросится на невозмутимого Александра Михайловича. Но нет, совладал с собой, откинулся на жёсткую спинку стула, словно стремясь оказаться как можно дальше от начальника магконтроля. Грудь его тяжело вздымалась, как после долгого бега.

– А знаете, кто отлично просчитывал последствия? На годы вперёд? На десятилетия? – торопливо и горячо заговорил он, сверкая глазами. – Знаете, кто у нас практику смертной казни восстановил? Кто придумал народ клятвами воспитывать? По чьему приказу тут в подвалах…

Верховский щёлкнул пальцами. Неожиданная тишина хлестнула по ушам; конвойный снова вцепился в табельное и снова не решился его достать. Потапов беззвучно горячился, то бросаясь грудью на стол, то отстраняясь так далеко, как только мог; в неподвижном свете потолочных ламп судорожно сверкала серебряная цепь наручников. Верховский не размыкал губ, но застывшее на его лице бесстрастное выражение неуловимо менялось. Всё это – вопиющее нарушение протокола; в том и смысл допроса, что его проводят при свидетелях…

Но начальник считал, что никому, кроме него, не следует слышать слов задержанного.

– К двери отправь кого-нибудь, – тихо сказал в рацию безопасник и угрюмо замолк.

Мишка не знал наверняка, что это означает.

Тишина висела целую вечность, хоть по часам и выходило не больше десятка минут. Мишка не заметил, в какой момент развеялись чары. Несколько мгновений и Потапов, и Верховский сидели неподвижно, столкнувшись взглядами, а потом Александр Михайлович ровным голосом произнёс:

– Благодарю за беседу. Сержант, займитесь.

Потапов порывисто качнулся вперёд. Он казался… разочарованным? Неужели всерьёз рассчитывал, что его отпустят?

Что он такого сказал?

– Отправляйся в зал заседаний, – устало велел Александр Михайлович, как только за Мишкиной спиной закрылась тяжёлая железная дверь. В коридоре было хорошо: из окна сквозило зимним холодом, пахло старой штукатуркой и гуляли праздные отзвуки. – Ничего страшного там уже не случится, но понаблюдать стоит.

– А вы?

– А мне надо успеть уладить ещё несколько дел, – туманно ответил Верховский. Он непривычно отрешённо глядел куда-то мимо Мишки. Должно быть, начальник вымотался до предела: опять не спал ночь.

– До чего успеть?

Верховский оставил этот вопрос без ответа. Он резко развернулся и двинулся вдоль коридора, разбрасывая между стен мерное эхо шагов. Мишке стало по-настоящему не по себе.

– Александр Михайлович! – окликнул он, торопливо нагоняя начальника. – Кто хоть прав-то? Эти? Или Магсовет?

Верховский остановился и смерил младшего офицера оценивающим взглядом.

– Сам-то как считаешь?

– Я?.. – Мишка слегка опешил, но начальник всерьёз ждал ответа. Хитрить Старов никогда не умел, пришлось говорить как есть. – Ну, вообще… Мне кажется, и те, и другие неправы.

– И я так думаю, Миш, – тихо сказал Верховский, в упор глядя на подчинённого. – И я так думаю.

LXI. На пороге

«Всё спокойно. Пока просто разговаривают».

Яр раздражённо смахнул с экрана Мишкино сообщение и вновь принялся мерить шагами бессмысленно огромную квартиру. Она предназначена для большого семейства, но так уж получилось, что теперь в этих стенах заперт единственный жилец, не считая, конечно, Прохора. Яр механически набрал в очередной раз номер Верховского, выслушал долгие бесстрастные гудки и нарочито медленно, чтобы не дать волю гневу, убрал телефон в карман. Начальник звонил в половину восьмого, продлил на неопределённый срок приказ сидеть дома «до распоряжений или до экстренной необходимости» и с тех пор не брал трубку.

Двенадцать двадцать на часах.

Если Старов напишет, что в зале заседаний началась заваруха, это будет экстренной необходимостью?

Яр бездумно пересёк прихожую и толкнул наугад выбранную дверь. Оказалось, в кабинет. Вот и славно: здесь уютнее, чем в других комнатах, а в окно видна река, прикрытая растрескавшимся тёмным льдом. Как ни в чём не бывало сыплются с неба мелкие снежинки. И вполовину не так свирепо, как вчера. Вчера был ещё пепел…

Неведение душило холодными ладонями.

Яр провёл ладонью вдоль бугристых книжных корешков, зачем-то выдернул один том из плотного ряда, положил на потёртое зелёное сукно. Атлас звёздного неба, один из многих водившихся в этом доме. В очередной раз без толку проверив телефон, Яр вздохнул, уселся за стол и притянул к себе книгу. Для чтения мысли слишком растрёпаны, а вот поразглядывать звёздные карты – в самый раз. В детстве, помнится, его ужасно интриговали паутинки созвездий на разлинованной черноте, изображающей небо. Сейчас стали понятны и утратили всю загадочность. Когда исчезает тайна, то, что она покрывала, неизбежно становится прозаичным или даже неприглядным.

Позвонить бы хоть Свете, узнать, не добрались ли до неё… Но это разрушит его собственные чары – те самые, которые должны её уберечь. Не додумался даже наложить элементарные следящие. Хотя – что бы это дало?

Телефон нервно вздрогнул.

«Говорят про взлом в «Технологиях». По-моему, есть недовольные».

Ещё бы их не было. И это никто не знает, что там нашлось. Иначе недовольных было бы больше.

Яр усилием воли заставил себя раскрыть атлас. Взгляд мгновенно затерялся среди россыпи разновеликих белых точек. Прохладные глянцевитые страницы, наполненные от уголка до уголка самым точным доступным человеку знанием, не могли принадлежать миру, в котором царит разрушительная, злонамеренная суета. Миру, который как-то исподволь оказался на краю неустойчивого равновесия. На пороге перемен.

Чувствовал ли то же самое Драган, наблюдая за войной, пожирающей Северные земли?

Между блестящими листами плотной бумаги лежал пожелтевший тетрадный, сплошь исписанный знакомым угловатым почерком. Яр с отстранённым интересом пробежал его взглядом: даты, ссылки на какие-то труды, неточно обозначенные положения звёзд. Нет, сейчас не сосредоточиться. Как-нибудь потом.

Без пяти час.

«Магсовет взял ответное слово. Сказали, что это всё операция такая. Уничтожение законспирированного нелегального цеха».

Это они смело. Даже безрассудно. Кто-то обязательно спросит про доказательства, а их нет. Таких, которые можно показать всем и не вызвать ещё большего волнения…

«Они идиоты?» – написал Яр и тут же стёр. Нет, не идиоты, шишиге понятно. Задумался на несколько мгновений, исправил на спокойное: «На что они рассчитывают?»

«Ну, Потапова же поймали, всегда можно его привести».

Поймали Потапова. Тогда какого лешего Верховский запретил выходить из дома?! Боится, что кто-нибудь прознает, откуда сведения, и возьмётся мстить? Так ведь Яр способен за себя постоять…

На стыке страниц изогнутой нитью протянулось созвездие Дракона. В ночь одинокой звезды потоки времени выравниваются, а сейчас они как будто вовсе остановились. Если бы не снег за окном, никак бы не понять, продолжается ли мир в собственное будущее. Мера времени – изменения, вот хотя бы в положении стрелок на наручных часах, но для узника собственных клятв сейчас не меняется ничего. Так будет, пока Мишка не напишет что-нибудь важное. Или пока Верховский не возьмёт трубку. Или пока что-нибудь не случится…

Семнадцать минут третьего.

«Голосуют за вотум недоверия».

Здешние законы чертовски запутанны. Это потому, что им приходится быть лукавыми. Слишком сложно то, что они должны упорядочивать.

Яр вскочил на ноги и принялся бесцельно расхаживать по кабинету. Пусть заговор обезглавлен – значит ли это, что он не сработает? Может Общественное собрание всё равно проголосовать за разгон Магсовета?

Он остановился посреди комнаты, невидяще глядя в окно. Да нет, не может. Кирилл Александрович – волхв, и ему ничто не мешало ещё до заседания перемолвиться словечком с парой-тройкой самых влиятельных. Если устранён опасный противовес, способный посеять сомнение в зачарованных умах, всё пройдёт как по маслу.

«Не проголосуют», – уверенно написал Яр.

Спустя два десятка минут Мишка подтвердил: «Не проголосовали».

Всё?..

Если есть запасной план, то нет. Если есть сообщники на свободе, то нет. Света говорила о жертвах…

«Всё спокойно, просто толкают речи».

Кто-то действует. Быстро и тихо, пока в зале заседаний сыплются цветистые слова, пока полсотни обряженных в строгие костюмы магов и колдунов, словно играющие дети, тянут ладони к потолку или пишут тайные записки – Яр понятия не имел, как принято держать совет у здешней власти, розданной в несметное множество рук.

«Расходятся. В коридорах куча безопасников. По-моему, всё хорошо».

Если бы…

Время нехотя сдвинулось с мёртвой точки.

– Хозяин отобедать-то изволит? – сварливо спросил Прохор. Его любопытная морда высунулась из-за полуприкрытой двери и не спешила исчезать. – Чай, уж второй день натощак. Один убыток: стряпай да выбрасывай, стряпай да выбрасывай…

Резкая отповедь уже готова была сорваться с языка, но Яр вдруг передумал. Что толку? Легче не станет, и ничего не изменится.

– Извини. Сейчас приду.

Снег понемногу успокаивался, а к пяти часам почти перестал. Скудного дневного света стало мало, и Яр, вновь устроившись в кабинете, зажёг настольную лампу. Отсутствие новостей, прежде сводившее его с ума, теперь казалось добрым знаком. Мало-помалу его увлёк увесистый трактат из тех, что когда-то советовала прочитать наставница; тонкие желтоватые страницы незаметно копились слева от давным-давно заломленного корешка. Взгляд, однако, нет-нет да возвращался сам собой к лежащему рядом телефону. Яр ждал.

Остро, почти болезненно, как прорвавшийся сквозь тучи луч солнца, по вискам полоснул зов. Яр растерянно покосился на дремлющие нитки сигнальных чар, обнимающие запястье. Нет, глупость, они работают не так… Кто-то звал его по имени; не набралось бы и двух вариантов, кто именно. Кажется, сердце слегка сбилось с ритма: что-то всё же случилось.

Если это не экстренная необходимость, то что тогда?

– Что вам нужно, Кирилл Александрович? – спросил Яр, не спеша оборачиваться. Прямо перед ним посреди обшитой дубовыми панелями стены зияло трёхстворчатое окно, и за оправленными в пластик стёклами тоже сонно кружили невесомые снежные хлопья. Тронутая сумерками городская картина была хорошо знакома Яру, но он привык смотреть на неё с меньшей высоты.

– Заранее прошу твоего прощения, – знакомый бархатный голос звучал нервно. Что так напугало здешнего не-правителя? – Помоги мне пережить этот день.

Вот как. Ничего ещё не кончено.

– Мне говорили, у вас не принято просить друг друга о помощи.

Кирилл Александрович натянуто рассмеялся. Он сидел за письменным столом, чем-то похожим на тот, что стоял в кабинете Николая Свешникова, но не в пример новее и роскошнее. Перед главным московским волхвом, между сияющими тревожным светом мониторами, переливался ярко-алым блеском сигнальный амулет.

– По твоей милости я лишился самого опытного бойца. Считай это неустойкой.

«…Не денешься никуда, Стажёр, потому что больше некому…»

– Вашу просьбу я выполню, – предупреждающе тихо сказал Яр и умолк, давая Кириллу Александровичу услышать растворённые в безмолвии несказанные слова.

«…Но не более того».

– Я так и полагал, – ответил Кирилл Александрович серьёзно и как-то печально. Он, несомненно, желал бы видеть Яра соратником.

Тяжёлая дубовая дверь неторопливо повернулась на петлях. Яр встретился взглядом с возникшим на пороге начальником. Вот, значит, зачем Кириллу Александровичу понадобилась подмога в собственном кабинете, посреди кишащей безопасниками Управы. Много ли у него вовсе осталось его хвалёной не-власти?

– Не мешай мне, Зарецкий, – спокойно сказал Александр Михайлович. Присутствию Яра он, кажется, вовсе не удивился. – Это приказ.

– Отменяю приказ, – быстро сказал Кирилл Александрович. Он торопливо развернулся в кресле, оказавшись спиной к своему ненадёжному защитнику. Лицом к врагу.

Яр усмехнулся. Он даже не обязан выбирать сторону.

– Вы всё для себя решили или готовы меня услышать? – спросил депутат, цепко наблюдая, как глава магконтроля аккуратно закрывает за собой дверь в кабинет.

– Мне не нужно ничего решать. Только реагировать на обстоятельства, – сухо отозвался Верховский. Его взгляд с деловитой сосредоточенностью непрерывно скользил по кабинету. – Один вопрос. Когда вы начинали свои… мероприятия, – Верховский остановился у стола, прямо напротив замершего в кресле Авилова, и теперь смотрел на депутата сверху вниз; правую руку он держал в кармане пиджака. – Вы понимали, сколькими жизнями заплатите?

«Вы дурак или подлец?»

Яр склонил голову к плечу, приглядываясь то к одному, то к другому. Если он хоть что-то понял правильно, между ответами «да» и «нет» разница невелика. Но Кирилл Александрович не скажет ни того, ни другого; он слишком искусен в плетении словесных кружев, и говорить он станет не только – а может, и не столько – для Верховского.

Оставить всё как есть?

Или вмешаться?

– Сбавьте тон, – осторожно сказал Авилов.

Сощурившись, Яр заметил, как между волхвом и магом протянулась тонкая нитка ментальных чар. Тогда, в больничной палате, разглядев у висков начальника изрядно покорёженные, но не утратившие могущества золотистые росчерки, Яр без колебаний приписал их отступнику Юрию; теперь понял, как ошибался.

А вот ошибся ли, сняв их?

– Вы сейчас не в том положении, чтобы делать мне замечания, – холодно бросил Верховский.

Чары бессильно развеялись. Александр Михайлович слишком убеждён в своей правоте, чтобы им поддаваться.

– Я сопоставлял ставку с размером выигрыша, – медленно проговорил Авилов. Яр видел только его спину, но готов был поклясться: он не сводит взгляда с непроницаемого лица Верховского. Всё ещё надеется на дар внушения. – Знаете, что такое цугцванг? Вот в таком мы тогда были положении. Не ужесточи я присягу – всё полетело бы к чертям. Те, кто обладал в равной мере и талантом, и знанием, получили слишком много свободы. Не всем хватило благородства…