Текст книги "Негасимое пламя (СИ)"

Автор книги: Наталья Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 66 страниц)

Наверное, отменит запреты, в тисках которых задыхается наука… Нет, не вся наука, а отдельные её отрасли. Вот, например, лабораторные исследования разновидностей магии смерти. Такое решение было бы шагом вперёд. Пока здешние учёные не возьмутся за этот капризный предмет, не видать лечебным корпусам мёртвой воды, а колдовским мастерским – амулетов, не требующих ни прикосновения, ни памяти о нём.

Только вот не создали в «Технологиях будущего» ни мёртвой воды, ни амулетов-аккумуляторов. Вместо них – «дурман» и смертоносная металлическая пыль.

А что станут делать получившие волю некроманты, не предскажет, наверное, даже сам неведомый зачинщик. Неминуемо настанет неопределённость. Хаос вместо косного и хрупкого, но порядка.

Яр не знал, чему отдать предпочтение.

Зато он был уверен: след ведёт в редакцию «Московского зеркала». К рядовому журналисту – тогда от исполнителя до заказчика одно-два рукопожатия, не больше – или к руководству – тогда дело, считай, в кармане. Верховский наверняка додумался до того же, но не решил, с какой стороны подступиться к газетчикам. Если бы знал, что у его офицера есть в коммуникациях полезные знакомства, наверняка сам распорядился бы аккуратно задать пару вопросов. Это ведь такой очевидный шаг.

– Рада тебя слышать, – голос звучал слегка сонно. Яр запоздало бросил взгляд на часы. В такое время звонят только по экстренным поводам, но у него именно такой. – Разочаруй меня: скажи, что ты по работе.

– Нет, – солгал он. Ища опоры, прислонился спиной к холодным мраморным плитам, составлявшим строгое убранство лифтового зала. Журналистка Света многозначительно хихикнула в трубку. – Наоборот, хочу отвлечься от дел.

Она ненадолго замолкла – должно быть, взвешивала и перестраивала планы. До сих пор не отказывалась ни разу. И теперь тоже не стала.

– Закрою кабинет и приеду, – кокетливо сообщила Света. Значит, работала допоздна. Неудивительно: наверняка вся редакция «Зеркала» уже несколько дней стоит на ушах.

– Спускайся на первый. Жду тебя здесь.

Он мог бы прямо там, у лифтов, приказать ей выложить всё, что знает, и отправить восвояси без воспоминаний о состоявшемся разговоре. Для дела большего не требовалось. Большего хотелось для себя. Яр дорого дал бы за то, чтобы упасть без сил и заснуть до утра, и знал наверняка: не сумеет. Пусть Света не станет говорить с ним ночь напролёт, не обнимет просто так, напоминая, что она рядом; чтобы дотянуть до рассвета, хватит и простой телесной близости. А там… там будет видно.

Сегодня она смотрела на него с каким-то особенным интересом, с потаённой хитрецой во взгляде. Колкий снег, сонно круживший в морозном воздухе, мало её беспокоил. Она с жадным любопытством разглядывала перепачканную пеплом футболку Яра – совсем не по погоде в крепкую февральскую стужу – и нет-нет да бросала осторожные вопросы, которые он упрямо оставлял без ответов. Света тоже не сказала ему ничего важного. Наверное, он спрашивал не о том или не так, как надо. В какой-то момент он бросил попытки и не возвращался к ним до тех пор, пока не схлынуло пережигающее нервы напряжение, а мысли не обрели вновь способность куда-то двигаться.

Часы показывали третий час ночи. Ещё оставалось время до утра.

– О чём думаешь? – промурлыкала Света, лениво приподняв голову с измятой подушки. Ей не нравилось, что он вовсе может о чём-то думать.

– О том, что будет завтра, – охотно откликнулся Яр. Удовлетворённо отметил интерес, мгновенно вспыхнувший в её глазах. – Мне кажется, не я один.

Девушка кокетливо хихикнула и небрежно качнула головой, заставив роскошные золотые локоны струиться по обнажённым плечам, будто ласковый солнечный свет. Прекрасна, как туманный морок, и так же переменчива. С ней не расслабишься, всё время нужно быть начеку…

– Конечно, не ты один, – Света мелодично хихикнула и дразняще коснулась его груди, словно хотела прислушаться к частым ударам сердца. – А хочешь, погадаю? Предупреждён – значит, вооружён… Вооружён и опасен…

Яр, не выдержав, тихо рассмеялся. Опасен? Он?

– Ты меня с кем-то путаешь.

– Нет, не путаю, – Света обвила его шею руками, тонкими и изящными, как плети полевого вьюнка. – Вы же всегда в гуще событий… На острие атаки… Это так будоражит – знать, что твой мужчина каждый день рискует жизнью…

Будоражит её. А в какое исступление приведёт сочинение некролога для газеты – подумать страшно. Дурак он был три года тому назад. Кате он был хотя бы дорог, а теперь за его жизнь переживает разве что Прохор.

– За гадание мне придётся тебя задержать, – скучным голосом напомнил Яр, недвусмысленно меняя тему. Света не перестала медово улыбаться, но руки поспешно убрала.

– А если я тебе так скажу, без гадания? – она обожгла его призывным взглядом из-под неестественно густых ресниц. Яр на несколько мгновений прикрыл глаза, усмиряя прокатившуюся по телу волну жара. – Хотите сделку, господин офицер? Вы мне – ответ на вопрос, я вам – главный заголовок завтрашнего выпуска… М-м-м?

Он позволил интересу отразиться на лице. Ну конечно, газеты уже готовы. Их верстают заранее под любой исход событий, но она сказала – «заголовок», не «заголовки»… Из этого следует что-то важное…

– Что за вопрос? – осторожно уточнил Яр, не желая ни отказываться, ни соглашаться. Рисковал. Вдруг она знает? Вдруг спросит его об имени?

Нет, не спросит. Если б знала, не ходила бы вокруг да около.

– Ты меня любишь? – прошептала Света убийственно серьёзно и как-то глупо. Что за чушь, они давно обо всём договорились…

– Нет, – слегка изумлённо ответил Яр. Зачем было тратить вопрос на такую ерунду?

Девушка откинулась на подушки и наигранно рассмеялась. Яр стремительно переставал её понимать. Она ведь сама говорила, что ей неинтересно связывать себя заботой и верностью. Лгала? Или он упустил миг, когда для неё что-то изменилось?

Нет, с чего бы? Сама только что сказала: ей бы нервы пощекотать. Любовь – это про другое. Наверное…

– Иди ты к лешему, – давясь смехом, выговорила Света. Она слегка повернула голову, чтобы он не видел её лица. – Завтра в газетах будет про крах Магсовета и роспуск Общественного собрания. Доволен?

– Только про это? Нет тиража на случай другого исхода?

Девушка молча помотала головой. Тяжёлые золотые локоны мягко блеснули в отсветах городских огней, сквозь окно проникавших в спальню. В чём он не прав? Яр мог бы придумать сотню подходящих ответов и не сумел бы найти среди них правильного. Света, наверное, тоже.

– У нас ещё заготовки есть, – бросила она весело и зло, словно нарочно стремясь побольнее его уязвить. – На несколько дней вперёд. Там только вставить описание происшествия и количество жертв. Выходных у тебя не будет, так что лови мгновение…

– Прекрати, – вырвалось само собой, помимо воли. Света тут же испуганно притихла. Чёрт возьми, неужели он правда способен внушать ужас, даже не прибегая к чарам?.. Яр заставил себя сбавить тон и заговорил мягче: – Свет, это очень важно. Откуда вы узнали?

– Я не работаю с… с источниками, – она подобрала скомканное одеяло, подтянула его к подбородку и наконец отвернулась от окна. На длинных ресницах блестела влага. – Слава… Прости, я лишнего наговорила. Забудем?

– Ты солгала? – Яр чуть ниже склонился к ней, так, чтобы смотреть прямо в глаза. – Отвечай правдиво. Ты просто хотела меня позлить или всё так и есть?

– Всё так и есть, – едва слышно прошелестело в ночной тиши. – Но и позлить… хотела.

Глупая девчонка. Красивая до умопомрачения, но, леший побери, совершенная дура! Она в самом деле не понимает, чем играет, и не хочет понимать. Она вовсе промолчала бы, если бы не желала подразнить его и себя заодно…

– Ещё вопрос, – нарочито холодно бросил Яр, снова сплетая невесомую цепочку чар внушения. Шагу не ступить без проклятого дара. Он едва успевает задуматься, прежде чем пустить в ход волшбу – так привык к вездесущей лжи. Это лучше, чем приказом взводить курок гражданской присяги. – Кто у вас пишет под псевдонимом «апологет»?

– Шеф, – послушно ответила Света. – Это анаграмма. «П.В.О., апологет» – значит «Олег Потапов».

– Ты уверена?

– Да. Я у него стажировалась, – побледневшие губы нервно дрогнули. – Он сам рассказал, только это… ну… секрет…

Яр, не сдержавшись, выругался сквозь зубы. Сбылось самое смелое его чаяние, только радости в этом никакой нет. Глава коммуникаций раньше всех пронюхал про надвигающийся хаос, рассчитал последствия на несколько дней вперёд – да так уверенно, что даже не стал готовить запасные варианты – и сам, лично, поднял шумиху, наверняка для того, чтобы в нужный момент выступить всеведущим пророком. Он умеет добывать сведения и в курсе всего, что творится в сообществе. Он может безо всякой волшбы заставить людей думать так, как ему нужно – и не одного-двух, а всех, кто верит печатному слову… И он состоит в Общественном собрании.

– Не ходи завтра на работу, – раздельно проговорил Яр. – Под любым предлогом. Если потом будут допытываться, скажи, что я приказал.

– У меня статья в печать…

– В другой раз напечатаешь.

– Слава… Не надо…

– Если узнают, что ты мне это всё рассказала, жалеть не станут, – Яр, пересилив себя, успокаивающе погладил девушку по влажной от слёз щеке. Легкомыслие – невеликая вина, для неё-то, никогда не стоявшей лицом к лицу со смертью. – Так что… уезжай куда-нибудь. Хотя бы в другой район Москвы. Подожди, пока прояснится.

Света коротко всхлипнула.

– Можно… можно я тут побуду? – её голос болезненно надломился, но в нём не было отчаяния. Разве что полная скрытого наслаждения жалость к себе. Раньше он не замечал в ней этой фальши. – Пожалуйста… До утра…

– Нет, – Яр на миг прикрыл глаза, сосредоточиваясь на сложном орнаменте чар. Это, как ни крути, для её же блага. Сделанного не отменишь, но есть хотя бы шанс сгладить последствия. – Я тебе надоел. Со мной скучно, правда?

Сколько раз он видел этот остекленелый взгляд… Мимолётно – у тех, кому случилось попасть под чары внушения, и однажды – долго, очень долго, теперь уже навсегда. Но сейчас так правильно. Ничего лучше он не сумеет для неё сделать. Медленно, словно сражаясь с собой, Света кивнула.

– Ты ничего мне про работу не говорила, – мягко продолжил Яр. Пухлые девичьи губы, ещё помнившие его поцелуи, беспомощно дрогнули – может быть, тщились прошептать его имя. – Просто оделась и ушла. Ничего особенного, рассказать-то нечего… Да?

– Да…

Хорошо. Ещё несколько фраз – и оба останутся друг для друга в прошлом. Яр рассеянно отвёл упавшую Свете на лоб золотистую прядку. Будет ли когда-нибудь так, что ему не захочется отпускать?

– Ты не станешь звонить шефу, чтобы предупредить, – веско сказал он. – Лучше вообще выключи телефон до завтрашнего вечера. Включишь, только если без этого будет никак, ладно?

– Ладно…

Жаль её. Безумно, до горького комка в горле жаль – как случайно погибшую саборанскую пленницу, как попавшуюся на пути голодной навьи московскую студентку. Если бы он оставил всё как есть, Света рисковала бы угодить в стремительно закручивающийся водоворот – и не суметь вынырнуть. Она и сейчас рискует, но куда меньше. Теперь она даже под присягой не сознается, что выдала Потапова, и останется жива и невредима, ведь она будет считать правдой внушённые воспоминания. Это её право – всё забыть и жить беззаботно, почти как прежде…

Входная дверь закрылась за ней с негромким, но безжалостно окончательным щелчком.

– Нешто обидел хозяин девоньку? – проворчал вынырнувший из ниоткуда Прохор. Чёртов домовой прямо-таки чуял, когда его хотели видеть меньше всего.

– Твоё какое дело? – буркнул Яр. Обогнув приземистую фигурку, он ворвался в полную тепла спальню и небрежным взмахом ладони заставил телефон перепорхнуть со стола к нему в руки. Ну, где может быть хитрый газетчик в ночь перед великим свершением?

– Какое-какое, – послышался от дверей надоедливый скрипучий голос. – Видала бы хозяйка – со стыда бы сгорела! Разве ж она такому учила?

– Помолчи минут десять, а?

– Я-то помолчу, а совесть молчать не станет!

– С ней как-нибудь разберусь! – рявкнул Яр. Палец застыл над кнопкой вызова. Не звонить же Верховскому, когда тут рядом завёл проповедь не в меру наглый домовой!

– Хозяин любви не ценит, – надрывно пожаловался Прохор. – Куда ж оно годится? Старый хозяин-то говаривал – людей, мол, любить нетрудно, а ты поди заслужи, чтоб тебя кто полюбил…

– Иди к себе в кладовку. Это приказ!

Не смея ослушаться, домовой развернулся и побрёл вон из комнаты. Мохнатыми ушами, широко расставленными в знак протеста, он по дороге цеплялся за стены и попадавшуюся на пути мебель. Взял моду обижаться. И из-за кого? Из-за женщины, которой плевать, жив Яр или нет… Или, леший знает, всё-таки не плевать, но до того ли сейчас! Времени и так исчезающе мало.

Выбросить из головы всю шелуху. Забыть хотя бы на сутки, пока всё не будет решено – в ту или в иную сторону. У него нет права этого не сделать.

Складывая в уме короткое ёмкое объяснение, Яр прижал к уху хнычущую гудками трубку.

LX. Хаос

– Ты остаёшься дома. Это приказ.

Зарецкий возмущённо замолк. Не нужно быть гением, чтобы угадать, какие мысли его обуревают: пусти меня в поле, начальник, это же я добыл сведения, я имею право участвовать! Жертва собственной молодости. Повзрослеет – поймёт, что кому-то надо и тылы прикрывать. Особенно после схватки с опасным нелегалом, наверняка изнурительной и очевидно неудачной. Потапова, если сведения подтвердятся, надо непременно брать живым.

– До моего распоряжения, до экстренной необходимости или до восьми утра, если я до тех пор не выйду на связь, – нарочито дотошно прибавил Верховский. – В последнем случае позаботься о том, чтобы тираж «Зеркала» не поступил в продажу.

– Понял, – помедлив, сказал Ярослав. Вот и умница, что понял. – Вы… зовите по связке, если что.

Верховский, не удержавшись, усмехнулся. Не хватает только пожелания беречь себя.

– Всенепременно, – солгал он и сбросил вызов.

Рассеянный свет, льющийся сквозь стеклянную стену вокзала, грязно-жёлтыми пятнами ложился на мокрый от снега асфальт. В гигантских синих табло, видимых даже с улицы, отражался нерушимый порядок. Полнокровные транспортные артерии не замирают ни днём, ни ночью; в постоянстве царящего здесь деловитого движения есть что-то успокаивающее. Пока, подчиняясь расписаниям, беспрепятственно грохочут по рельсам неповоротливые поезда, можно быть уверенным: никакой катастрофы не случилось.

А случится ли?

– Любые сигареты, будьте добры.

– Извините, не продаём.

– Тогда чёрный кофе.

Мельком глянув на прейскурант, он выложил на прилавок две сотенные купюры. Что дальше? С какого конца хвататься за поиски, кого звать на подмогу, как подготовиться?.. Уставший от снегопада сквозняк лениво задувал в щели между вокзальными постройками. Не исключено, что помощь вовсе не понадобится. Газетчик – не вояка, и вдобавок он не рассчитывает, что его выведут на чистую воду за пару часов до триумфа. На пороге торжества.

В первую очередь – проверить информацию. Ошибки обойдутся слишком дорого.

– Ваш кофе.

– Спасибо. Сдачи не надо.

Нужен Феликс. Он не связан присягой, а значит, не обязан блюсти букву закона. Начинать же надо, очевидно, с редакции «Зеркала» – и, следовательно, в одиночку. Верховский огляделся по сторонам; вокруг вокзала, пусть и не в пример тише, чем при свете дня, суетилась незатихающая жизнь: теснились желтобокие такси, люди рассеянно мёрзли на ветру или целеустремлённо волокли поклажу по расчищенным от снега дорожкам. Собрался защищать тайну сообщества – нечего самому её нарушать. Под разносящийся над площадью потусторонний голос информатора Верховский зашагал к парковке. В мыслях мало-помалу воцарялось отстранённое спокойствие.

Он хотя бы уверен, что с Мариной и Настей всё хорошо. До них не успеют добраться раньше, чем всё закончится – либо рухнет в пучину хаоса. Если рухнет, мало не покажется всем. Но пока ещё ходят поезда, а значит, дела не так плохи.

По соседству с его машиной стыли на крепчающем морозце брошенные хозяевами легковушки. Ни души кругом. Отличное место для пространственного прыжка. Верховский одним глотком допил кофейную горечь, сел в водительское кресло и устроил пустой бумажный стаканчик в держателе, чтобы не плодить без нужды беспорядок. Привычно проверил карманы. Закрыл глаза, сосредоточиваясь на хорошо знакомом кабинете.

Начинается. Или, леший знает, заканчивается.

Он почти физически ощутил, как ожили потревоженные его появлением защитные контуры. Напряглись – и тут же вернулись в полудрёму: пропуск позволяет начальнику магконтроля ходить почти везде, где вздумается. Может, не в оружейную и не в зал собраний, но уж до редакции он как-нибудь доберётся. Не снимая пальто, Верховский сунул в карман охапку ярко-алых ленточек с неактивными печатями и моток бечёвки, которой перевязывал копившиеся в отделе кипы бумаги. Это на случай, если Зарецкий сказал правду.

А если нет?

Он замер посреди кабинета. До подкожного зуда захотелось прижать пальцы к вискам. В ночь Витькиной гибели он решил поверить племяннику Лидии Свешниковой, но ведь и Терехов до недавних пор казался союзником… Кроме Зарецкого и Субботина-младшего, никто не знает, что произошло на злополучном складе, а показания Льва недорого стоят, пока психиатры не подтвердят, что парень вменяем. У стычки между Зарецким и Липатовым – тьфу ты, Подлесным – вовсе нет свидетелей. Пробраться в «Технологии будущего» придумал новоиспечённый младший офицер, и он же наследил там так, что хватило на целую гневную передовицу. И он, между прочим, знал, что предлог для ареста Громова не стоит бумаги, на которой напечатаны предварительные обвинения…

Может быть так, что прошлой ночью Котик явился в палату к Зарецкому не устранять помеху, а мстить за отца? Может быть так, что столь своевременно обнаруженная ниточка ведёт Верховского прямиком в загодя расставленный капкан?

К порогу его собственного мнимого торжества.

В конце концов – при этой мысли его пробрала оторопь – Лидия всегда презирала магконтроль и не считала нужным это скрывать…

Спокойно. Даже если прямо сейчас ему устраивают прогулку по доске, есть обстоятельства, которыми пренебрегать нельзя. Сообщество уже взбудоражено, публичное заседание Магсовета уже назначено. Даже если предполагаемая вина Олега Потапова – не более чем приманка, подведённый к пороховой бочке фитиль стремительно прогорает. Пусть, к примеру, всё честно: пусть глава коммуникаций вправду рассчитывает на воцарение гибельной смуты. Тогда бездействие обернётся бедами для всех одарённых, а то и для минусов, если хаос выплеснется за зыбкие границы сообщества. В предполагаемую западню при самом худшем раскладе попадётся только сам Верховский. Он отнюдь не смиренная жертва, у него есть шансы выкрутиться. Порядок же не защитит себя сам.

С тихим жужжанием открылась дверца маленького упрятанного в стол сейфа. Почти привычно легла в ладонь холодная металлическая тяжесть. Потом безопасность непременно предъявит обвинения и будет права, но сейчас даже хорошо, что в суматохе последних дней так и не нашлось времени дойти до оружейной.

Жаль, Феликса сюда не притащишь.

Словно заурядный обыватель, к отделу коммуникаций Верховский спустился по лестнице. Не спеша прошёлся вдоль коридора. Привыкшие к темноте глаза различали одинаковые белые двери, помеченные крашеными под золото табличками. Логичнее всего начать с типографии: именно там должны лежать готовые к отгрузке взрывоопасные тиражи. Среди громоздких печатных машин соблазнительно легко устроить засаду. Верховский на несколько мгновений прислушался к тишине и, пользуясь магией, заставил дверь медленно распахнуться.

Из сумрака едко пахнуло типографской краской.

Ничего не случилось.

Верховский медленно перешагнул плоский порожек. Чувствуя себя живой мишенью, вошёл в душный зал. На столе у входа и впрямь громоздились ровные стопки свежих газет; им ещё рано видеть свет, но их уже напечатали и сложили, и никто из занятых этим сотрудников не посчитал нужным сообщить, что что-то неладно. Все либо запуганы, либо в доле. Приблизившись, Верховский различил на бледной бумаге жирные чёрные буквы: «Тотальный кризис: Магсовет распускает Общественное собрание и окончательно утрачивает легитимность. Что нас ждёт?» В точности так, как говорил Зарецкий: та самая трещина, которая поглотит расшатанную законодательную власть и крепко займёт исполнительную попытками стянуть края разверзающейся пропасти. Где бы Ярослав ни добыл сведения, они, похоже, правдивы. Что никак не мешает соорудить из них ловушку.

Рукой в перчатке Верховский наскоро пролистал лежавший сверху экземпляр. Весь якобы экстренный выпуск занимали самоуверенные пророчества, без подробностей, которым ещё неоткуда взяться, но довольно логично излагающие подготовленный ход событий. Итак, Общественное собрание возмущено отсутствием реакции на вопиющий инцидент. Оно требует, кроме наказания виновных и возмещения ущерба, дать частным организациям право самостоятельно себя защищать, не раскрывая магконтролю схем этой защиты. Ага, значит, Потапов – или кто бы то ни был – знает, куда тянется след… Если Зарецкий играет на его стороне, это неудивительно. Если нет – тоже, в принципе, ожидаемо: вся до краёв полная слухами Управа в курсе, что начальник магконтроля – ставленник Авилова. Слишком много несвободы, вопит пространство между сухими сдержанными строчками. Дайте нам волю, мы защитим себя сами…

«Одиозные меры», «стопор для прогресса», «пещерные страхи и пережитки прошлого»… Верховский знал женщину, которая точно так же относилась к действующему в сообществе закону. Она никогда не решилась бы выступить вот так, нагло и безоглядно, не считаясь с последствиями… А последствия предугадать нетрудно. Магсовет – то есть Авилов – не примет подобных требований. Кирилл Александрович прекрасно знает, что производили в «Технологиях», и не станет делиться властью с их хозяевами. Он не может не отказать, а отказ не может не вызвать недовольство. Из статьи не понять, что объявят раньше: вотум недоверия Магсовету или принудительный роспуск Общественного собрания, но это и не важно. Нет органов власти – нет и власти; нет власти – нет и закона, а именно на закон опирается гражданская присяга. В статье не забыли напомнить и об этом.

Границы применения дара, ранжирование по категориям, тайна сообщества – всё стремительно полетит к чертям. Большинство, разумеется, не полезет на рожон, но хватит и десятка энтузиастов, чтобы город погрузился в хаос. И хорошо, если только один город… Всё настолько предсказуемо, что, действительно, останется только вписать в тексты заметок количество жертв.

Ради чего?

Что придёт на место сметённого старого порядка? Стоит оно того, чтобы допускать хотя бы вероятность больших потрясений?

К утру прояснеет. А пока пусть детонатор от этой маленькой бомбы побудет в руках у начальника магического контроля.

Он сноровисто обмотал кипы газет бечёвкой, крепкой и отменно горючей. На получившиеся тюки приладил по несколько вызывающе алых печатей – так, чтобы избавиться от жгута, не потревожив «бикфордовы шнуры», сумел бы разве что виртуоз пространственной магии. Убедился, что бумажные ярлычки предупреждающе переливаются ярко-оранжевым сиянием. Если он где-нибудь сгинет, изучать вещдоки безопасникам придётся на расстоянии, не заглядывая дальше передовицы. Ну и ладно. Достаточно и того, что даже в самом худшем случае тираж придётся печатать заново, а это – драгоценное время. Не заботясь больше об оставленных следах, Верховский прошёлся по залу типографии, мимо умолкших на ночь печатных станков. Всё чисто. Никакой засады, никаких брошенных впопыхах улик. Всё готовилось в деятельном порядке, без суеты, и обиднее всего – под самым носом. Действительно, ну кто подумает на газетчиков? Они ведь всего лишь зеркало.

Верховский запер за собой дверь типографии и зашагал к кабинету начальника коммуникаций. Сощурившись, оглядел нештатные цепочки сигнальных чар, оплетающие дверную ручку и запорные ригели. Не слишком замороченные: автору не хватило то ли умения, то ли хитрости соорудить дополнительный контур, который среагировал бы на выход из строя основного заклятия. А может, кабинет не стоил такой мороки. Постоянно хранить что-то компрометирующее прямо в Управе слишком уж глупо. Верховский легко сорвал невесомую паутинку чар и беспрепятственно отпер внушительный замок. Ему не доводилось прежде наведываться к Потапову, но скромный до аскетичности кабинет как две капли воды походил на обиталища прочих здешних начальников. Непременные шкафы для документов, заваленный бумагой внушительный письменный стол, обыкновенное офисное кресло. Нигде никаких чар. Зато, как и следовало ожидать, под вешалкой стоят сменные ботинки. В нынешнюю-то погоду их наверняка обувают каждый день. Усмехнувшись, Верховский взвесил в ладони блестящую кожаную туфлю. Как, однако, неосторожно. Хозяин кабинета не допускал мысли, что его кто-то заподозрит.

Магия подчинилась легко и охотно, не в пример проще, чем было с засохшей на купюре кровью. Сверившись с картой, Верховский примерно очертил местность для поиска: небольшой коттеджный посёлок в ближнем Подмосковье. Надо думать, Потапов мирно почивает в собственной спальне и, может статься, видит сны о власти и богатстве. Все хотят власти и богатства, только мера у всех разная.

– Феликс, – негромко сказал в трубку Верховский. – Извини, что в поздний час. Ты мне нужен.

– Не вопрос, – зевнул в ответ нелегал. – С ребятами?

– Нет. Ребята за нами не угонятся. Сумеешь по точке на карте?

– Чего не суметь. Дело-то мокрое?

– Не хотелось бы.

– Тогда сложнее, – смекнул многоопытный уголовник. Леший побери, кого он собрался впускать в сообщество…

А что делать, если приличным людям доверять нельзя?

Минут пятнадцать они месили снег, выбираясь из лесополосы, и всё это время Феликс шёл на полшага позади и внимательно слушал вводные. Верховский излагал и невесело думал, что прямо сейчас сам немногим ближе к закону, чем его спутник. Это победителей не судят, и то спорный вопрос, а чуть что пойдёт не так – мотать ему срок, как пить дать. С Феликсом вовсе разбираться не станут: казнят, и дело с концом. Он не дурак, понимает. И запросто может прямо сейчас отправить к лешему бывшего приятеля вместе со всеми авантюрами. Но нет, топает, слушает, сосредоточенно щурится, словно чары какие разглядывает на ходу…

– А тебя прям парит всерьёз, – проницательно заметил он, дослушав диспозицию. – Что, неохота обратно на пустырь?

– Конечно, неохота. Мне есть что терять, – легко признал Верховский. – Дело не в этом. Если б оно было однозначно к лучшему, ради какой-то великой цели, что ли… Тогда ещё можно задуматься. А если просто поменяют местами, кто в кабинетах и кто на пустырях, толку с того?

– Вдруг эти новые в кабинетах получше окажутся?

– А вдруг не окажутся? Что тогда – зря всё поломали?

– Ну, так долго спорить можно.

– Потому и хочу поговорить, – Верховский задрал голову, отыскивая в прогалинах между тучами клочья холодного звёздного неба. – Самое паршивое – он не во всём не прав, этот Потапов.

– Мне-то можешь не объяснять. От нынешних я добра мало видел.

– Но беспорядков в городе я не допущу.

– Не допускай. Он хороший, город-то. Красивый. Жалко будет.

– Удивляешь ты меня, – Верховский сдержанно усмехнулся. – Я думал, тебе на всех плевать.

– Так и есть.

– Врёшь. Иначе бы тебя тут не было.

– А-а-а, иди к лешему, – проворчал Феликс. – Вот закончим дело – тогда будешь мне кишки мотать. Только лучше за рюмкой, чтоб не так тошно было.

Поисковая магия указывала куда-то мимо роскошного трёхэтажного дома, в заснеженные глубины двора. Охраны не было, если не считать будки на въезде в посёлок и видеофона на решетчатых воротах. Либо хозяин уверен в собственной неуязвимости, либо незваных гостей ненавязчиво приглашают поглубже забраться в ловушку. Феликс, судя по всему, подумал о том же самом и словно бы невзначай согнул в локте правую руку, так, чтобы удобнее было целиться заклятием. Умный он всё-таки. Некоторым не чета.

«Прикрой», – не без труда припомнив правильный жест, велел ему Верховский. Феликс ехидно осклабился, но подчинился. Садовая дорожка, заботливо расчищенная после вчерашнего снегопада, уводила куда-то в сумрак зимней ночи. Потапов, очевидно, не спит; либо сам участвует в засаде, либо поневоле служит наживкой. А может, решает какие-то последние вопросы: ему при любых раскладах предстоит трудный день. Чтобы не скрипеть слежавшимся снегом, Верховский держался утоптанной тропинки; Феликс бесшумно двигался следом, будто недобрая тень. Считанные дни тому назад этот их союз был невообразимым, сейчас же стал единственно возможным.

Темнота беспокойно шевельнулась. Вдалеке, у самой ограды, неспешно прогуливались двое.

Порыскав взглядом по сумраку, слегка разбавленному отражённым от снега лунным светом, Верховский указал Феликсу на толстый, болезненно изогнутый от беспорядочных обрезок корявый ствол и жестами приказал затаиться до сигнала. Пусть будет козырь в рукаве на случай ловушки. Для себя он выбрал позицию поближе к беседующим, за хиленькой ширмой из торчащих в снегу лысых прутьев декоративного кустарника. Двое мужчин неспешно протаптывали тропинку между сугробов, понемногу удаляясь от по-зимнему мёртвых зарослей. Если бы любители ночных прогулок озаботились чарами тишины, сюда вряд ли долетело бы хоть слово, но эта парочка была абсолютно уверена в собственной безопасности. Или – нельзя забывать – отыгрывала роль приманки.

– …Будут проблемы со всякими ведомствами. Не нашими, – негромко и взволнованно говорил один, тот, что пониже и поуже в плечах. – Так что небольшой бардак для отвлечения внимания очень пригодится.

– А что случилось с курьерами? Отказываются добавить к артефактам сырьё? – недовольно спросил второй. Потапов. Его голос Верховский хоть и смутно, но помнил по многочисленным совещаниям.

– Они остались без прикрытия. Не хотят лишнего риска.

– Н-да, паршиво… Ладно, я тебя услышал.

– И что будете делать?

– Надо подумать. С минусами заигрывать опасно. В крайнем случае займёшь пока своих умников чем-нибудь другим… Только раздобудь мне пару ударных доз про запас. Кирилл страшно упрям, а его люди нечеловечески ему преданны. Чем, интересно, он их держит на привязи…

– Киря – известный коррупционер, – тощий тихонько хихикнул. – Одно удовольствие было разоблачать, пока Маргарита языком трепала направо и налево.

– Толку с этих разоблачений…

– Курочка по зёрнышку… Между прочим, Кирилл про нашу жижу уже всё знает. Будет начеку.

– Да, тут провал, – сдержанно признал Потапов. – Такие планы псу под хвост, и по чьей милости?.. Но до молодого человека я уже не доберусь. По крайней мере, пока наш друг куда-нибудь не денется.