Текст книги "Негасимое пламя (СИ)"

Автор книги: Наталья Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 66 страниц)

– Ты мне вот что скажи, – лениво бросил он, – ты уже тогда, что ли, того – на службе был? Так сказать, под прикрытием? Или потом прибился?

Верховский молчал. Для лжи он знал слишком мало, правда была бесполезна. У Феликса, выходит, солидный стаж, если двенадцать лет тому назад он уже имел проблемы с магическим законом. А простодушные бродяги всё удивлялись, как это он так ловко колбасу с прилавков тырит…

– Как тебя только контроль пропустил, – в притворном ужасе Феликс зацокал языком. – Понаберут в органы всякую шваль, а потом удивляются, как это нас до сих пор по подвалам не пересажали. Категория-то какая у тебя, зажигалочник? Десятая, девятая?

– Двенадцатая, – огрызнулся Верховский. Поверит – хорошо, не поверит – ну и леший с ним.

– Вот, – назидательно протянул Феликс. – Нечего было думать, что они тебя примут. Мы для них отбросы, никогда это не изменится.

– А ты проверял?

– Там и проверять нечего, – нелегал холодно хохотнул. – Ты ж видел, как они с минусами обращаются? А минуса-то получше нас с тобой будут. За них, чуть что, какое-нибудь министерство спросит…

Он помолчал, ожидая реакции. Не дождался, заговорил снова:

– Ты, может, помнишь Лёшку Хмурого? Он после этих ваших дознаний умом-то тронулся. Не стыковалось в башке у человека, как это так – вот рядом маги живут, а никто не знает. Хоть бы потрудился кто объяснить, успокоить! Так нет, выжали досуха и – фьють! – как тряпку. Ты теперь такой же, а, Ноготь? Поймал бы меня – спеленал бы сеточкой и потащил хозяевам, чтоб меня там прибили? Гав-гав, дайте косточку!

– Как ты сбежал? – прервал его Верховский. Слова Феликса причиняли больше болни, чем чары.

Нелегал негромко рассмеялся.

– Я свои секреты легавым не сдаю.

Верховский бездумно попробовал пошевелиться и, не удержавшись, скривил губы. Лишённые движения мышцы немилосердно ныли.

– Больно? – участливо спросил Феликс. – А я, знаешь, привык. Полезные очень чары. Не зря их контроль так любит.

– Чего тебе надо? – прошипел Верховский. Хвалёная выдержка трещала по швам. – Денег? У меня с собой нет.

– Денег я и сам добуду, – сообщил Феликс. Нестерпимо захотелось как следует дать ему по морде. Этот-то добудет, можно не сомневаться. – А нужно мне доброе имя. Чтобы ваша Управа, – он прибавил крепкое словцо, – про меня забыла и не вспоминала больше. Есть там у вас особые печати, а-а-а? На досье шлёп – и всё, нету человечка. Видал такие?

Верховский послал его – подальше, чем к лешему.

– Надо было тебе контролёра ловить, – брезгливо выплюнул он.

– А что, думаешь, они похуже паралич переносят? – задумчиво предположил Феликс. Не угадал. Контрольские хмыри вроде Субботина с удовольствием прельстились бы звонким рублём, и никакого паралича бы не понадобилось. – Ну, что уж там, мне-то не к спеху. Я подожду, пока ты мозгами пораскинешь. Типун, иди-ка сюда.

Неровные шаркающие шаги за спиной. Нет, Типун тогда не балансировал на гололедице – у него что-то с ногами. Что-то, чего две недели назад ещё не было. Не удержавшись, Верховский приласкал Феликса зло и непечатно. Да будь на ублюдке присяга, он бы уже десять раз издох за умышленное причинение вреда при помощи дара…

– Ну ты потише там, а то передумаю, – строго сказал нелегал. – Будешь тут целый день без воды сидеть.

Типун приблизился, припадая на левую ногу. На бывшего приятеля он глядел со страхом, словно связанный по рукам и ногам Верховский представлял для него опасность. Леший побери, что ему наплёл чёртов нелегал? Дрожащими руками Типун вытащил из кармана помятую бутылку минералки, откупорил и наклонил над лицом пленника. Эта великая милость, похоже, подразумевается один раз в сутки, чтобы почётный гость не издох раньше времени от обезвоживания. А рот ему, без сомнения, снова заткнут, чтоб не орал почём зря…

– Типун, – сипло проговорил Верховский, – не верь ему. Я не из таких…

– Ой ли? – Феликс осуждающе цокнул языком. – Скажешь, не маг, что ль? Или, может, лапши нашему другу на уши не навешал? Куда ты его хотел – в дворники? Чтоб пахал в поте лица и всё, что наработал, торгашам отдавал? Благодетель грёбаный…

Типун отодвинулся и пропал из поля зрения. Тепловатые капли воды стекали по подбородку, падали на измазанную грязью рубашку. Дыхание вырывалось из груди с трудом, словно сквозь душный кляп.

– Да ты такой же брехун, как весь твой паршивый мирок, – проговорил Феликс тихо и зло. – Я-то хоть честный. Как есть, так и говорю: мне на всех накласть, лишь бы шкура была цела. И тебе тоже… лейтенант.

Обжигающая силовая волна хлестнула его по спине. А в следующий миг челюсть сковало холодом, как от анестезии. Феликс восстановил чары.

– Завтра вернусь, – сказал он напоследок. – Авось дойдёт до тебя.

Скрежетнула ржавая дверь. Верховский снова остался один.

***

Лидия заглушила мотор и откинулась в кресле, не торопясь выходить из машины. Изящная колдовская безделушка праздно покачивалась на колечке брелока сигнализации и остро отблёскивала в тусклом дневном свете. Нехитрые чары, вплетённые в серебряную оправу, призваны были вызвать страх и сомнения в душе потенциального угонщика. Полезные чувства, накрепко вбитые эволюцией в мнительные мозги выживших гомо сапиенсов. Леший его пойми, почему избалованные цивилизацией потомки осторожных приматов так запросто отказываются от здравомыслия, выпестованного веками естественного отбора…

Не надо было соглашаться. Эта мысль крутилась в голове с самого утра и не желала никуда деваться, равно как и редкой паршивости настроение. Затеи Авилова частенько оборачивались для мадам Свешниковой нешуточными проблемами, но помимо этого Лидию грызло чувство грандиозной несправедливости. Потребовалась война и гибель Драгана, чтобы она решилась взять Яра в ученики; для какого-то вельможного отпрыска хватило десятка медоточивых слов господина депутата. И вроде бы всё правильно с точки зрения здравого смысла, но на душе всё равно гадко. Лидия вздохнула и выдернула ключ из зажигания. Слишком сильно опаздывать – дурной тон, но не менее, чем ходить по роскошным ресторациям в середине дня.

Серебристый «кадиллак» Авилова уже стоял у входа, ловя широким капотом лениво сыплющиеся снежинки. Господин депутат скромничал; Лидия знала, что в его коллекции есть куда более породистые железные кони. Значит, нужный ему человек не из толстосумов. Интересные дела. В духе Магсовета скорее ластиться к денежным мешкам. Лидия поправила отороченный мехом воротник пальто и зашагала к крыльцу по мокрой от подтаявшего снега ковровой дорожке. По крайней мере, сегодня точно обойдётся без роз.

Компания уже дожидалась её за одним из столиков в укромном углу пустынного зала. Уместно улыбающийся Авилов, высокий прилизанный тип с неестественно прямой спиной и, надо думать, его сынок, широкоплечий и пышущий здоровьем. Все трое в костюмах, но пиджак хорошо сидит только на красавце-волхве. При виде бывшей любовницы Кирилл без суеты поднялся, склонил голову в знак приветствия и галантно выдвинул для дамы тяжёлый стул.

– Благодарю, – Лидия не без изящества опустилась на обтянутое велюром сидение. – Добрый день. Надеюсь, я не заставила вас томиться в ожидании слишком долго.

– Не слишком, – важный человек поджал узкие губы под сероватой щёточкой усов. Лидия одарила его предостерегающей улыбкой. Терпеть нахальство она готова от единственного в двух мирах человека, и то лишь до некоторых пределов. – Вы – Свешникова?

– Лидия Николаевна – моя добрая знакомая, – вклинился Авилов, спасая ситуацию. Возникшая у его плеча официантка безмолвно предложила Лидии меню. – Коллеги, как насчёт напитков? Лев, что предпочитаешь?

– Ром, – мгновенно заявило юное дарование, улыбаясь крепкими белоснежными зубами, и тут же слегка смутилось: – Пап, можно?

– Воды, уважаемая, – непререкаемым тоном бросил любящий отец. Где-то Лидия его уже видела, да и колоритный сынок казался смутно знакомым. – Никакого алкоголя.

– Как скажете, – весело подхватила Свешникова и тут же схлопотала непонимающий взгляд. Леший побери, где Кирилл откопал это чудо? – Кофе со сливками, будьте добры. И пирожное на ваш вкус.

Даме ведь положено изящно ковырять десертной вилочкой воздушные кремовые тортики, даже если дама способна голыми руками скрутить разъярённого упыря. Любопытно, есть у важного недоросля дар к волшбе? Жизненных сил, очевидно, хоть отбавляй.

– А я позволю себе ослушаться. Вермут, пожалуйста, – Кирилл подхватил её невинную шалость и сверкнул рекламной улыбкой. Лидия знала эту его уловку: Авилов любил заставить собеседника думать, что он слегка навеселе, хотя на деле отменно владеющему даром волхву требовалось куда больше, чтобы потерять ясность ума. – Борис Андреевич, рекомендую здешних креветок.

– Ненавижу морепродукты, – сообщил Борис Андреевич, брезгливо морща усы.

Лидия любезно передала ему меню. К выбору обеда отец и сын подошли обстоятельно; должно быть, юный отпрыск держит высокобелковую диету. Улучив мгновение, Лидия поймала взгляд Кирилла и вопросительно подняла брови. Авилов едва заметно кивнул.

– Я о вас наслышан, – без обиняков заявил Борис Андреевич, отослав наконец официантку.

Лидия растянула губы в вежливой улыбке.

– Неужели?

– У вас первая категория, вы долго работали в научном отделе.

– Совершенно верно, – поспешно влез Кирилл. Он достаточно хорошо знал Свешникову, чтобы понимать, что сейчас крутится у неё на языке. – Лидия, Борис Андреевич Субботин – заместитель начальника отдела контроля.

Заместитель главного упыря. Похоже, господин депутат доигрался с собственным детищем, раз так заискивает перед птицей столь невысокого полёта. Ей-богу, лучше бы оставил при себе цепного пса вроде Терехова – тот хоть не станет гавкать на кормящую руку. Кирилл наверняка намерен пригреть эту усатую змеюку и протолкнуть на начальственный пост; нынешняя задница в кресле главы контроля отчего-то его не устраивает. Должно быть, её купил кто-то другой.

– Рада знакомству, – Лидия изобразила умеренный восторг и отточенным движением поправила локон, художественно выпущенный из тугого узла. – Польщена вашим вниманием ко мне как к педагогу. Признаться, я не рассчитывала на столь скорое признание моих талантов.

Потенциальный ученик довольно осклабился.

– Папа говорит, вы лучшая, – заявил он. Похоже, убийственная откровенность – это у них наследственное. – А правда, что вы спец по боевой?

– Лев! – цыкнул на сына усатый замначальник.

Лидия поощрила юное дарование благосклонной улыбкой.

– На чём хочу, на том и специализируюсь, – весело заявила она. – Я не слишком ограничена спектром.

– А у меня боевая, – похвастался Лев. – Хотите, покажу?

– Но ведь не здесь, – мягко осадила его Лидия. Излишним умом этот телёночек не обременён. Авилов бросил на неё тревожный взгляд – должно быть, нелестные мысли отразились на её лице. – Сколько вам лет?

– В феврале будет шестнадцать!

– И вы уже твёрдо определились с будущей стезёй? Счастливый человек, – заметила Лидия. Отец и сын воззрились на неё одинаково недоумённо. – Вы ведь планируете продолжить семейное дело?

Если он скажет «да», она молча встанет и уйдёт. Выращивать нового цербера на смену хамоватому батюшке – нет уж, увольте! Однако юный боевой маг, виновато зыркнув на отца, покачал белобрысой головой.

– Я вообще с нежитью хочу драться.

Какое, однако, похвальное желание… Жажда допрашивать в казематах неблагонадёжных членов сообщества просыпается попозже, годков в восемнадцать. Вынырнувшая из кухни официантка поставила перед Львом и его родителем тарелки с мясом, блестящим масляной корочкой, и Лидия получила шанс внимательно рассмотреть будущего истребителя нежити, не пялясь при этом слишком навязчиво. Авилов бдительно за ней наблюдал. Господин депутат боится, как бы резкая на язык бывшая любовница не испортила ему задуманную игру. Леший побери, она не настолько глупа, чтобы подставлять под удар единственного влиятельного волхва!

– Чудесный кофе, – Свешникова приветливо улыбнулась официантке. Кирилл присоединил к её похвале несколько вежливых слов. Субботины сосредоточенно жевали, не отвлекаясь на подобные мелочи.

Да ведь они оба непроходимые идиоты.

– Борис Андреевич, – мягко проговорила Лидия, нарочито бережно опуская чашечку на блюдце, – а вы каким видите будущее Льва? Истребление нежити – дело благородное, но весьма травмоопасное.

Контролёр сумрачно на неё зыркнул. Уж он-то должен был по долгу службы наглядеться на ветеранов надзора… И безопасности, если на то пошло.

– Будущее Льва я вижу благополучно устроенным, – проронил Субботин-старший. Сын непонимающе на него покосился. – Вас, уважаемая, это никоим образом не касается. Я собираюсь платить вам за обучение, а не за советы.

Любезная улыбка намертво застыла на губах Свешниковой. Если бы не опасения за участь Кирилла и всех московских волхвов, полупрожаренный стейк уже торчал бы из-под нелепых контролёрских усов, надёжно затыкая нахальную пасть. Кто такой этот Субботин, чтобы позволять себе подобный тон?

– Я возьму на себя смелость поднять материальный вопрос, – быстро сказал Кирилл. – Лидия, будьте любезны, назовите сумму гонорара?

– Миллион, – брезгливо бросила Свешникова, бесстрастно наблюдая, как вытягивается лицо контролёра. – В месяц. Исключительно из уважения к господину Авилову.

Лев обескураженно уставился на неё, затем на отца. Тот уже справился с изумлением и теперь мрачнел с каждой секундой.

– Кирилл Александрович озвучивал сто-двести тысяч.

– Кирилл Александрович не является моим персональным менеджером, – Лидия в вежливом недоумении изогнула брови. – Я всё-таки учёный. Мой опыт в области теоретической и практической магии уникален. Вы как никто должны понимать, что в современных реалиях, – она бросила на Авилова многозначительный взгляд, – не может быть ничего дороже знания. К тому же вы отказываетесь назвать мне направление обучения, а значит, мне придётся работать сразу по всем фронтам…

– Со своего ученика вы столько же берёте? – сумрачно осведомился Субботин. – Или для родственников у вас скидки?

– У меня скидки для тех, чей талант хоронить преступно, – заявила Лидия, позволив голосу угрожающе зазвенеть. Если этот упырь вздумает протянуть когти к Яру, она одним взглядом вгонит контролёра в деменцию, и пусть Авилов делает потом, что пожелает.

– То есть вы мне отказываете? – педантично уточнил Субботин.

– Разве? – Свешникова вольготно откинулась на мягкую спинку стула и послала Кириллу мимолётную улыбку. Всё как вы хотели, господин депутат. – Я озвучила стоимость. Отказываться или нет, решаете вы.

– Пап… – мяукнул было Лев, однако Субботин-старший даже не взглянул в сторону сына.

– За такие деньги – исключено, – отрезал он. Будто шлёпнул на прошение запрещающую печать. – Кирилл Александрович, мне потребуется другой маг первой категории. Не такой… уникальной специализации.

Авилов рассыпался в многословных увещеваниях. Лидия его не слушала. Посмеиваясь себе под нос, она наконец погрузила в пышный крем изящную серебряную ложечку.

Она ничего никому не обещала.

***

Снаружи ходили люди. Хлипкая металлическая дверь охотно пропускала нечастые уличные шумы: шуршание шин по асфальту, собачий лай, негромкие голоса. Выход кто-то стерёг: периодически слышался то хриплый кашель, то унылая брань, то щёлканье зажигалки. Внутрь не совались. То ли Феликс перестраховывался, то ли это было частью пытки.

На боль в жилах Верховский уже не обращал внимания. Появившееся и пропавшее чувство голода смутно намекало, что прошло не так много времени. Жаль. Послезавтра – наверное – коллеги обнаружат его отсутствие. В течение дня поднимут тревогу. Может быть, отыщут где-нибудь в Управе человека, способного находить людей по личной вещи… Только вот Феликс – не идиот, и с боевыми магами он дело уже имел. Что он припас для тех, кто явится на выручку? Может, лучше будет, если безопасники благополучно забудут про незадачливого коллегу?

Пока разум сохранял какую-никакую ясность, он успел перебрать уйму способов попробовать снять чары. Разумеется, безуспешно. Чтобы подцепить невидимые силовые нити, нужна была возможность двигать хоть какой-нибудь частью тела. Попытки вызвать пламя, чтобы прожечь чёртовы перчатки, привели только к ноющей боли в ладонях. Ничего артефактного или хотя бы металлического на нём не оставили. Идеальная, грамотно исполненная ловушка. Феликс обмолвился, что магконтроль любит использовать подобные чары. Если это правда, если он сам побывал под их действием, его злобу можно понять. «Слуги дьявола», – вспомнилось вдруг ни к селу ни к городу. Может человек сойти с ума от выкручивающей жилы неподвижности? Выпал вот шанс проверить…

– Чё тут? – хрипло спросили за дверью.

В ответ послышался смачный плевок.

– Да ничё, тихо сидит. Народу много только. Ходят, косятся.

– А чё ходят?

– Живут тут, – гоготнул страж. – Там же, типа, общага какая-то. Ты бухла-то взял? Холод собачий…

Красноречиво звякнули бутылки. Похоже, охранник сменялся. В этом знании тоже не было ни вреда, ни пользы. В узилище по-прежнему никто не заглядывал. Феликс придёт только завтра; надо спросить его об условиях сделки, может быть, удастся отыскать в них лазейку… Нет, нечего себя обманывать. Меркнущий разум не нашёл бы изъяна даже в изобилующей дырами гражданской присяге. Вздумай же Верховский каким-то образом исполнить требования нелегала, его прибьёт собственная служебная клятва. Понимает ли Феликс, что предлагает выбор между двумя смертями – чуть более мучительной и чуть более трудной в исполнении? Может, понимает, а может, попросту не задумывается. Он сам сказал: кроме собственной шкуры его ничто не интересует. И это правильно. В мире, из которого Верховского выдернула прихоть Лидии Свешниковой, каждый сам за себя. Там, на дне, где никого не защищают никакие законы, нужно быть подлинным праведником, чтобы не оскотиниться. Толстяк может быть гнойной язвой, но породившая её болезнь прячется глубже…

– Ждёшь, что ль, кого-то, сынок?

– Жду, бабуль, жду.

– Зашёл бы в подъезд, погрелся…

– Не, мне не холодно.

– Так ведь мороз какой!

– Да какой там мороз… Иди-иди, бабуль, не мешай.

Что его вечно заносит во всякие переделки? Понятно ещё, когда по работе… Хотя нет, не работа виновата. Виновата пагубная склонность полагаться на авось и нежелание думать, прежде чем делать. Поэтому его и не спешат брать в командование: привык, что за него уже всё спланировали и разложили по полочкам. Только и умеет, что подчиняться и худо-бедно соображать, когда уже попал в переплёт. Если удастся отсюда выбраться, чёрта с два он ещё так попадётся. Он столько успел передумать за прошедшие часы, что впору писать собственный регламент…

– Молодой человек, вы что тут делаете?

– Покурить вышел.

– Здесь нельзя курить.

– Да я чуть-чуть. Вот, смотри, всё уже.

– Тогда идите отсюда. Вы зачем проход в подвал загораживаете?

Резковатый женский голос показался смутно знакомым. Наверное, потому, что все настырные ревнительницы дурацких правил чем-то похожи между собой. Но лучше бы дамочка и впрямь шла подобру-поздорову. Нарвётся.

– Молодой человек, вы меня слышите?

– Да никому не сдался твой подвал!

– Да вы что? А если аварийка опять приедет?..

Женщина поперхнулась тирадой. Послышалась тихая возня. Должно быть, не в меру любопытной дамочке показали ножик-бабочку или что-нибудь посерьёзнее. Слуха коснулось едва слышное потрескивание – очень характерное, сопровождающее примитивный магический приём. Охранник, похоже, даровитый. Жаль тётку. Зря она прицепилась к этому типу…

Отчётливо лязгнул замок. Верховский сощурил едва послушные веки от хлынувшего в подвал дневного света. Сволочи… Никуда он отсюда не денется, могли бы хоть не мучить лишний раз…

– О господи!

Торопливый цокот невысоких каблуков по бетонному полу. Испуганное, неровное дыхание. Неужто не в меру боевая дама каким-то образом прорвалась мимо бугая на входе? Как бы ей намекнуть, что вызывать надо отнюдь не полицию?..

– Л-л-леший побери… Это вы! Как же…

Шаги бестолково прокатились из стороны в сторону. Знакомая незнакомка, кто бы она ни была, пыталась понять, что делать дальше. Верховский подсказал бы, если бы сумел.

– Что тут такое?.. Г-господи, я никогда такое сложное не распутывала… По-по-подождите, сейчас соображу…

Разумеется, он подождёт. За прошедшие часы он так свыкся с тесной удавкой чар, что чувствовал самые тонкие перемены в их незримых контурах. Неверные движения заклинательницы причиняли ему боль; к счастью, женщина об этом не подозревала – орать и корчиться он не мог. Потом с удвоенной силой заныли отвыкшие от движения мышцы. Верховский рухнул бы на пол, если бы не верёвки.

– Какой кошмар! – спасительница прерывисто выдохнула, словно это её только что вызволили из плена парализующих чар. – Я-я-я не слишком вам… навредила?

– Жить буду, – хрипло выдавил Верховский, с трудом размыкая сцепленные ладони. – Спасибо вам.

Он кое-как повернул голову. Марина – не Сирена, Шилова – глядела на него во все глаза, бледная, как простокваша. То ли решила, что сделала всё возможное, то ли впала в ступор. Верховский столкнул с правой руки опостылевшую перчатку и, прогоняя онемение, пошевелил пальцами. Надо выбираться отсюда, и поскорее, а зализывать раны можно будет потом.

– Развяжите.

Марина дёрнула головой и бестолково завозилась с узлами, стёсывая ногти о грубую верёвку. Глупое создание! А ещё научный сотрудник…

– Вы чёртов маг, чего вы копаетесь?

Гневный оклик заставил её собраться с мыслями. Кожи коснулся жгучий жар, запахло палёной дратвой. Верховский повёл плечами, наслаждаясь возвращённой властью над собственным телом. Сам кое-как содрал оставшиеся путы. Встать получилось не сразу, удержаться на ногах – и подавно. Марина услужливо подставила локоть.

– Мобильник при себе? – мрачно осведомился Верховский. Шилова покладисто закивала. – Наберите на дежурный номер… Тут опасный нелегал ошивается, пусть ловят…

– Да-да-давайте сначала выйдем, – севшим голосом попросила она. – Господи, какой ужас… Прямо тут, у нас…

Охранник валялся без сознания на снегу у подвальной двери. Верховский, поразмыслив, решил, что лучше перетащить его под крышу, чтобы ненароком не заработал обморожение и не привлекал внимания прохожих. Марина не прекословила – помогла волочь тяжёлое тело и прикосновением закрыла грозно лязгнувший замок. На улице её пробрала крупная дрожь.

– Идёмте скорее… Из дома позвоним…

– Вы здесь живёте?

– Да, в общежитии… Второй подъезд, вот сюда…

Она и впрямь достала телефон, едва переступив порог тесной комнатки. Не дожидаясь приглашения, Верховский рухнул на ближайшую табуретку. Сил у него едва хватало удерживаться в сознании. Надо переговорить с опергруппой, проинструктировать, сказать, что Феликс намерен явиться завтра… Надо тащиться обратно на улицу… Надо не навернуться с чёртовой табуретки…

– Я позвонила, – отчиталась Шилова и схватилась за крохотный электрический чайник. – Вам… вам ведь укрепляющее надо? У меня, наверное, нету…

– Леший с ним, – не без труда выговорил Верховский. – Как вас вообще… занесло? Ещё и полезли… с голыми руками…

– Да я уже пару раз оттуда выгоняла, – звенящим от напряжения голосом поведала Марина. Чайник сердито зашумел закипающей водой. – У нас тут ошивается всякий сброд… То краденое прячут, то трубы портят, то вот костёр пытались разжечь… Но чтоб с оружием – это впервые такое…

Она не то вздохнула, не то всхлипнула. Глупая. Теперь-то чего переживать? И ведь хватило смелости нокаутировать вооружённого бугая, а теперь трясётся, как осиновый лист… Верховский потянулся к кружке с бледно-коричневым чаем. Укрепляющее и впрямь не помешало бы. Или хотя бы просто что-нибудь на спирту…

Он успел увидеть, как кружка выскальзывает из непослушных пальцев. Скопившаяся слабость окончательно поборола остатки разума, и окружающий мир растворился в непроницаемой темноте.