Текст книги "Малиновка поёт лишь о любви... (СИ)"

Автор книги: Ната Лакомка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

14. Невинные поцелуи и опасные тайны (часть первая)

Держать в объятиях богиню красоты, которая покрывает тебя поцелуями – это было слишком для бедняги Рика. Кровь застучала в висках и не только там. Зацеловать ее в ответ, унести в кровать, а там…

– Дьюлла… – произнес Рик сдавленно, словно ему внезапно не хватило воздуха для дыхания.

– Что? Ты не ранен? – испуганно спросила девушка, вскидывая голову.

И в это время небеса проявили несказанное милосердие к рыцарю, который готов был уже поступиться рыцарскими принципами – Рик увидел кровь на плече своей прекрасной феи.

– У тебя кровь! Это ты ранена! – он поспешно внес Дьюллу в комнату, усадил в кресло и достал из дорожной сумки бинты и баночку с мазью – все нарочито четкими, резкими движениями, хотя самого так и сотрясала дрожь, стоило только вспомнить прикосновение нежных девичьих губ. Она целовала его, обнимала – и это было греховно, но сладостно, и так хотелось повторения.

Дьюлла, похоже, только сейчас заметила рану, и смотрела на порезанное плечо с удивлением, словно не понимая, как такое могло произойти. Потом личико ее передернулось от боли, и она всхлипнула, отчего у Рика перевернулось сердце. Он думает о поцелуях, а его малиновка страдает от боли! Да и поцеловала она его всего-то в знак благодарности!..

Ему стало стыдно и смешно за глупые надежды, и, открыв деревянную коробочку с мазью, он попросил:

– Приспусти немного ворот, надо смазать рану.

Вместо ответа Дьюлла распустила вязки и потянула рубашку, открывая плечо, и рубашка свалилась почти до пояса.

Коробочка с мазью выпала из рук Рика и покатилась под стол.

Он поспешно натянул на кузину рубашку, но перед глазами так и стояли белые полные грудки с розовыми торчащими сосками.

– Мне больно, – пожаловалась Дьюлла.

– Да, прости, – прошептал Рик, переживая сейчас всплеск самой дикой страсти в своей жизни.

Испытание и в самом деле было нешуточным – Дьюлла в его спальне, прикрытая лишь волосами и тонкой тканью, испуганная, льнущая к нему… Он полез под стол, отыскивая мазь, и несколько раз судорожно сглотнул, призывая себя к благоразумию. Дьюлле нужна помощь, она ранена… И как в такой момент можно думать о чем-то еще?!

Но он думал, и руки отчаянно дрожали, когда ему пришлось коснуться оцарапанного девичьего плеча.

– Как же это страшно, – сказала жалобно Дьюлла, вздрагивая всякий раз, когда Рик касался раны. – Я думала, что ничего не боюсь, но тут струхнула не на шутку! – она снова перешла на простонародный говор и не заметила, а Рик не стал поправлять. Дьюлла слишком много пережила, сейчас не время поучать ее. – Если бы не ты…

– Не надо об этом, – остановил он ее воспоминания. – Все закончилось, не о чем больше переживать.

Он перебинтовал ей плечо и крепко завязал узелок, чтобы повязка не свалилась.

– Я должна буду вернуться в ту комнату? – спросила Дьюлла в ужасе, надевая рубашку.

– Нет, останешься со мной, – ответил Рик, и девушка издала вздох облегчения. – Ложись в мою постель.

Дьюлла нырнула в его постель и завозилась там, устраиваясь поудобнее, как птаха в гнезде, и вдруг сообразила, что кровать в комнате всего одна.

– А как же ты? – воскликнула она, приподнимаясь на локте. Рубашка натянулась и коварно обрисовала высокую грудь.

– Переночую в кресле, – Рик тут же уселся в продавленное гостиничное кресло, показывая, как отлично проведет ночь.

Но Дьюлла с сомнением покачала головой:

– Завтра нам ехать целый день, глупо спать сидя.

– Было время, когда я прекрасно высыпался и стоя, – пошутил Рик, закрывая глаза и делая вид, что засыпает. Хотя ни о каком сне сейчас не могло быть и речи. Прелести Дьюллы, которые она все время неумышленно ему демонстрировала, зажгли в крови настоящий пожар, и невозможно было даже помыслить о способах, которыми можно было его погасить.

– Нет, так не пойдет, – раздался недовольный голос Дьюллы. – Почему бы тебе не лечь со мной? Кровать широкая…

– Исключено, – сказал Рик довольно резко. Мысль о том, что можно вот так запросто лечь рядом с самой прекрасной девушкой на свете подействовала на него вроде удара по голове.

Но сама прекрасная девушка отказывалась понимать его рыцарское поведение.

– Что за глупости, Рик?! – возмутилась она и тут же полезла вон из постели. – Неужели ты думаешь, что я смогу заснуть, зная, что ты просидишь всю ночь в кресле? Тогда и я буду сидеть с тобой, – и она тут же устроилась в кресле напротив, с непримиримым видом скрестив на груди руки.

После долгих препирательств, Рик сдался. Дьюлла, довольная, улеглась под одеяло, а он лег поверх одеяла, стараясь не шевелиться, и понимая, что не сможет уснуть до рассвета.

Какое-то время они лежали молча, а потом Дьюлла спросила:

– Зачем они хотели… зачем они напали на меня?

Она не сказала «хотели убить», но оба понимали, что именно за этим и приходили ночные гости.

– Мы узнаем, кто были эти люди, – сказал Рик. – И узнаем, что им было нужно от тебя. А пока постарайся уснуть и ничего не бойся, я радом.

– Пока ты рядом, я ничего не боюсь, – сказала она, поворачиваясь к нему и прижимаясь щекой к его плечу.

В дверь тихо постучали, и Рик поспешно выскочил из постели, посчитав стук настоящим спасением. Потому что Дьюлла, сама не понимая, вызывала в его душе такой греховный ураган, что справиться с ним не под силу было бы и святой воде.

– Ты не уйдешь?! – тут же запаниковала Дьюлла.

– Нет, – успокоил он ее, – и даже не отойду от порога.

Он и в самом деле не отошел от порога, только выслушал все, что удалось узнать его людям – хозяин гостиного двора клялся, что ничего не знал о нападении. Дьюлла была слишком беспечной и не заперла двери – и поэтому злоумышленники попали в спальню безо всякого труда.

– Кто они, выяснили? – спросил Рик.

Нет, кто они – узнать не удалось. Но явно не местные жители – их не опознали, и явно не из простых. Одеты они были просто, но кинжалы и ножи, что обнаружили при них – самого отменного качества.

Рик приказал усилить охрану, и, вернувшись в спальню, первым делом задвинул засов и проверил – хорошо ли держит. Двое бродяг с отличными кинжалами напали на благородную девушку, пытаясь убить. Для чего убить? Не ограбить, не взять силой, а убить. Все это нравилось Рику меньше и меньше. Не потому ли отец прятал Дьюллу, что жизнь ее была в опасности? Но кто мог желать смерти этому прекрасному и невинному существу?

Несмотря на пережитые страхи, Дьюлла уже спала, вольготно разметавшись по постели, где ему теперь явно не было места. Золотистые пряди оплели девушку, и один локон упал на лицо. Рик не смог удержаться и осторожно убрал этот непослушный золотистый завиток, на мгновение ощутив нежность девичьей щеки. Дьюлла не проснулась от этого легкого касания, но зато плотское желание нахлынуло с новой силой. Рик опустился перед кроватью на колени, лаская взглядом прекрасное лицо Дьюллы. Совершенная красота! Сияющая! И такая притягательная! Каждая черточка, каждый изгиб говорили о чувственности, о страсти, вызывали сердечный трепет и телесный жар.

15. Невинные поцелуи и опасные тайны (часть вторая)

Он осмелился погладить золотистые пряди, распавшиеся по подушке, а потом прикоснулся губами к руке кузины. Пальцы девушки тихонечко дернулись – нет, она не проснулась, но Рик поспешил подняться и отойти, чтобы не быть застигнутым. Наивная Дьюлла хотела, чтобы он спал в постели с ней, когда он сгорает, от одного только взгляда! Куда там выдержать прикосновения!..

Ночь он провел дурно, и не потому, что кресло было неудобным, а потому что стоило закрыть глаза, как его преследовали видения – одинаково непристойные, но и сводящие с ума. Только под утро ему удалось задремать без сновидений, только поспать не удалось, потому что Дьюлла проснулась и растолкала его, рассерженная, что он сбежал из постели.

Она обиделась на него, и не разговаривала за завтраком, игнорируя каждый вопрос Рика, как будто снова превратилась в немую. Еще больше она обиделась, когда поняла, что с верховыми прогулками покончено. Опасаясь новых нападений, Рик настоял, чтобы кузина ехала в карете, причем окна должны быть зашторены.

На привалах, когда Дьюлле разрешалось выходить, Рик самолично проверял местность, и все его люди были наготове. Но никто на караван не нападал, и Дьюлла все чаще фыркала над осторожностью Рика.

– Дорога здесь – как на ладони, – упрашивала она его, – разреши прокатиться верхом? Ну что может случиться? Ведь ты рядом?

Скрепя сердце, он разрешил ей проехать верхом, и сразу же об этом пожалел, потому что оказавшись на свободе, его пташка сразу устремилась в небеса – а точнее, погнала Шефрефей галопом, весело хохоча.

Рик догнал ее не без труда и схватил лошадь под уздцы, заставляя остановиться.

– Только не ругай меня! – привычно взмолилась Дьюлла, спрыгивая на землю.

– Как можно тебе верить после такого?! – возмутился Рик, тоже оставляя седло. – Одно дело – открытая дорога, а здесь везде заросли!..

Они почти доехали до ленной Босвелам деревни, и Рик собирался прочитать сестре долгую нотацию, чтобы объяснить, как опасно проявлять подобное непослушание, но не успел. Из кустов вдруг вывалилось странное существо – в заплатанном плаще с капюшоном-дудкой, который, несмотря на жару, был натянут до носа и закреплен вокруг шеи.

Рик оказался быстрее, и сгреб Дьюллу в охапку, одновременно выхватывая кинжал. Предосторожности оказались излишни, потому что существо сдвинуло капюшон и оказалось обыкновенной нищенкой – еще не очень старой, но грязной, как тысяча лягушек в болоте и с ужасными язвами на щеке. Бояться нищенку не стоило, но кинжал Рик не опустил, и сказал:

– Проваливайте, матушка, и впредь не выскакивайте из кустов, если хотите жить, – он все еще не выпускал Дьюллу из объятий, чувствуя, как доверчиво и нежно она льнет к нему. Пожалуй, он был даже благодарен нищенке.

Он хотел подсадить кузину в седло, но Дьюлла взвизгнула и вырвалась, бросившись прямо к нищенке. Рик не успел ее остановить, и Дьюлла обняла женщину, покрывая ее поцелуями.

– Рик! – она обернулась, глядя на него глазами, полными слез. – Это же моя милая матушка! Матушка Зайчиха!

Теперь Дьюллу было не вытащить из кареты, и Рик даже подосадовал – матушка Зайчиха появилась, и все внимание кузины теперь было направлено только на нее. Пару раз он стучал в дверцу, но неизменно слышал голос Дьюллы, отвечавшей, что все хорошо.

Из кареты слышалось непрестанное бормотание и иногда – звонкий смех девушки. О чем можно было столько болтать?!

Рик был озадачен, увидев матушку Зайчиху после того, как она умылась и сбросила лохмотья – миловидная женщина средних лет, и никаких следов язв на щеках.

– Это чтобы отпугнуть всякий сброд, что тут шныряет, – объяснила ему кормилица Дьюллы. – Да и господа иной раз пристают. А налепишь воск на лицо – будто язвы, так от тебя каждый шарахнется.

– Она такая выдумщица! – восхитилась Дьюлла, хлопая в ладоши.

Когда восторги по поводу неожиданной встречи поутихли, Рик смог расспросить кормилицу Дьюллы о прошлом. Но матушка Зайчиха рассказала очень мало – после того, как милорд Босвел забрал Дьюллу, недели через две, приезжали какие-то люди и искали девушку.

– Я убежала от них, милорд, – рассказала кормилица, оглушая Рика тем же самым Вальширским акцентом, с каким говорила поначалу и Дьюлла. – По мне, так у них на уме было что-то недоброе.

– Как они выглядели, вы запомнили? – спросил Рик.

– А как же, – матушка зайчиха возвела глаза в небу и заговорила, припоминая: – Оба высокие, крепкие, одеты в черное – вроде, как простые, но лошади у обоих были – ух! красавчики! Можете мне поверить, в лошадях я разбираюсь. На таких лошадках не сеют и не пашут – а летят, как ветер. И кошелечки у этих двоих были бархатные, они мне золотой совали. Чтобы сказала, куда делась девушка. Я не будь дура – отправила их в соседнюю деревню, сказала, что Дьюлла ушла туда травы продать. Они поверили и уехали, а я тем временем и сбежала. Думала, доберусь до милорда, может, позволит, хоть посмотреть на мою пташечку… – она любовно погладила Дьюллу по золотистым волосам, а та прильнула к ней – и правда, как птенец. – Но как же я благодарна вам, милорд! Она и раньше была красавица, а теперь – так настоящая принцесса! И одели вы ее, и обули – и в шелк, и в бархат! Я ведь даже и подумать не могла, что она – ваша сестра!

– Отец рассказал мне о ней только перед смертью, – пояснил Рик. – Дьюлла – дочь моей тети, но кто ее отец?

– Ой, милорд! – перепугалась кормилица. – Вот чего не знаю, того не знаю. Я всегда думала, что Дьюлла – дочка милорда Босвела. Хотя, они и не похожи совсем. Он привез мне ее совсем крошкой, ей и годика не было, еще не говорила, только щебетала, как птичка. Поэтому я ее и назвала Дьюллой – она такая же желтенькая волосиками, как малиновка!..

– Отец что-нибудь говорил о ней? – прервал Рик сентиментальные воспоминания. – Почему он ее привез, почему прятал?

 – Да мы и не прятались, – ответила удивленно матушка Зайчиха. – Жили себе да жили, милорд нам устроил дом в Рединге, на окраине, каждый месяц присылал деньги – по десять золотых, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. А она у меня ни в чем не нуждалась! – тут она стиснула Дьюллу в объятиях. – И козочку мы держали, и курочек – чтобы все свеженькое было для моей куколки!

– А потом? – нетерпеливо напомнил Рик. – Как вы оказались в Вальшире? Почему не остались в столице?

– Так война началась, – ответила кормилица удивленно. – Милорд Босвел приказал уезжать в его деревню, там мы еще полгода пожили, а потом уже совсем заваруха началась, милорд! Когда солдаты подошли и начали жечь все подряд, я не стала ждать – я же не дура, – она горделиво приосанилась. – Схватила малюточку – и домой. Я ведь в Вальшире родилась, у меня там домик, хоть родных никого не осталось. Так и жили там…

– А почему вы не сообщили отцу, куда уехали? – вскипел Рик.

Конечно, эту женщину нужно было благодарить за то, что спасла Дьюллу, но жизнь она ей спасла, а душу чуть не загубила. Только благодаря этой вилланке Дьюлла жила не в замке, а в грязной лачуге, и вместо благородных занятий подглядывала за деревенской шлюхой, ублажавшей мужиков по кустам.

–  Как же не сообщала? – перетрусила кормилица, а Дьюлла обиженно уставилась на Рика – зачем испугал ее любимую матушку?

– Посылала весточки, милорд, послала, – торопливо объясняла матушка Зайчиха. – Да только такая заваруха была – вы же сами, поди, знаете! А ваш батюшка на месте не сидел, а я могла только на словах передать, где мы! С торговцами отправляла весточки, с актерами бродячими…

– Еще бы нищих попросили добраться до лорда Босвела, – буркнул Рик, но злости уже не было. Что можно ожидать от этой простодушной женщины? Началась война, тут и мужчина бы потерялся, не то что вилланка. – Но кто же ее отец? – спросил он, скорее, сам себя.

– Мне не известно, – вздохнула женщина. – Милорд Босвел оставлял какое-то письмо, – продолжала тем временем Зайчиха, и Рик мигом насторожился, – с вензелями, с печатями, да я его оставила, когда мы бежали из столицы. Но оно не казалось мне тогда важным – хоть бы ноги унести!

– А что было в письме?

Она посмотрела на него, вытаращив глаза:

– Да разве же я осмелилась бы читать господские письма?! Что вы, милорд! Да и сказать начистоту, я и читать не умею. Что бы я там увидела?

– Все, хватит, Рик, – заныла Дьюлла. – Матушка устала, ты прямо допрашивать ее взялся!

Пришлось прекратить расспросы, хотя Рик еще о многом хотел бы разузнать.

– Рик! – Дьюлла бросилась  нему на шею, ластясь и потираясь щекой о его плечо. – Матушка Зайчиха ведь будет жить с нами? Скажи, скажи! А то она боится, что ты ее прогонишь!

– Буду рад, если вы останетесь жить в Своне, – сказал Рик, и был вознагражден тремя поцелуями – нежными и быстрыми, но зажигающими в крови самый настоящий пожар.

16. Еще более опасные тайны

По возвращении в Свон, жизнь, казавшаяся Дьюлле прекрасной, стала казаться еще прекраснее. Страхи, связанные с нападением, были забыты.Еще бы! Ведь в замке ей ничего не грозит, а рядом с ней сейчас были все, кого она любила – Рик, матушка Зайчиха и Мартин. Конечно же, и Мартин был рядом! В один из солнечных летних дней Дьюлла играла с котенком в саду, а матушка Зайчиха подшивала рубашку, устроившись в тени.

– Что-то милорд второй день к нам не заглядывает, – сказала матушка Зайчиха как бы между прочим.

– У Рика всегда много дел, – вздохнула Дьюлла, дразня котенка травинкой. – А в последнее время их стало как-то очень много… Он все время занят и занят…

– Он такой обходительный, новый милорд, – сказала матушка Зайчиха, затягивая на шитье узелок и откусывая нитку. – Такой учтивый, добрый…

– Рик – самый-самый лучший, – улыбнулась Дьюлла, заваливая Мартина в траву. – Я ужасно его люблю.

– Да и он к тебе неравнодушен, – поддакнула Зайчиха. – Я бы сказала – глаз с тебя не сводит.

– Глупая, – засмеялась Дьюлла, – конечно, я же его сестра!

– Что-то мне кажется, смотрит он на тебя, не как на сестру, – покачала головой кормилица.

– Ты о чем это? – Дьюлла оставила котенка и заинтересованно подсела поближе. – Как он на меня смотрит?

Но матушка Зайчиха замолчала, многозначительно улыбаясь.

– Эй! Отвечай, если заговорила! – потребовала Дьюлла.

Ей пришлось долго упрашивать женщину, а та забавлялась ее нетерпением, но в конце концов сказала:

– Тут только слепой не заметит, что он влюблен в тебя, дурочка.

– Влюблен? – Дьюлла почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а сердце затрепетало тонко-тонко. – В меня?

 – Как по мне, так с ума сходит, – подтвердила кормилица. – Я сразу это поняла, еще когда первый раз увидела вас вместе. Помяни мое слово – он и не показывается сейчас только потому, что не знает, как избавиться от страсти.

– От страсти? То есть у него ко мне страсть? А как ты это поняла? Он что-то сказал? Когда? – затеребила кормилицу Дьюлла.

– Тише! – матушка Зайчиха подмигнула ей и поманила поближе, а когда Дьюлла придвинулась почти вплотную, зашептала ей на ухо: – Когда ты вчера пела, он смотрел на тебя, не отрываясь, и все ерзал, хотя кресло было мягкое, я потом пощупала. А это верный знак – когда мужчина ерзает.

– Да что ты?! – изумилась Дьюлла. – И почему это?

– Потому что у него все дыбом становится, – авторитетно заявила кормилица и для пущей убедительности выставила стоймя вверх большой палец руки. – Поняла?

– Но я же ему сестра! – изумилась Дьюлла еще больше, но как будто горячая волна накатывала на нее, захлестывая, увлекая в безумную круговерть – голова и в самом деле пошла кругом, стоило только представить, что Рик испытывает к ней нечто иное, чем братскую любовь.

– Вы всего-то двоюродные брат и сестра! – фыркнула кормилица. – Король и королева Салезии – тоже кузены. Смотри, не прощелкала бы ты клювом, пташка. А то схватят твоего Рика и уволокут под венец, а ты будешь локти кусать.

– Уволокут? – растерянно переспросила Дьюлла.

– А что ты думала? Он теперь граф, сам король его привечает, единственный наследник – да за ним любая побежит, только поманит, и на кривой бок не посмотрит. Или подожди – набегут и так, звать не надо. Это ты у меня проста, а девицы, знаешь, какие ушлые бывают?

– Но Рик не позволит, чтобы какая-то девица его уволокла! Он очень умный, его не обманешь!..

Кормилица посмотрела на нее с сочувствием:

– Когда мужчина влюблен, то глупеют даже мудрецы. Сдается мне, что милорд уже поглупел, и скорее женится на какой-нибудь вертихвостке, чем признается тебе.

– Но почему?..

– Откуда же я знаю? – пожала плечами матушка Зайчиха. – Может, такой правильный, что для него капля родственной крови – запрет, а может – боится, что ты откажешь ему. Мужчины в этом деле трусы.

– Рик – очень храбрый! – возмутилась Дьюлла, отбирая у кормилицы шитье и пряча за спину. – Он воин, он защитил меня от разбойников!

– Сдается мне, – кормилица уже начала сердиться, – что милорд Рик храбрее на поле боя, чем в сердечных делах. Так и будет умирать за тобой, но слова не скажет.

Рик умирает из-за нее? Сердце Дьюллы застучало быстро-быстро. Она посмотрела на Мартина, который завладел клубком ниток, затеяв игру, но впервые возня котенка ее совсем не умилила.

– Нет, ты, наверное, ошиблась, – сказала Дьюлла неуверенно. – А как ты поняла при встрече, что Рик меня… что я ему… – она не договорила, жадно глядя, и в глазах были тысячи вопросов.

– Что тут понимать? – кормилица ласково потрепала ее по щеке и отбросила с плеча Дьюллы золотистый локон, выбившийся из головной сетки. – Как он пытался защитить тебя! Как самое дорогое сокровище! Можешь поверить мне, моя милая, я в этих вещах разбираюсь. Так что не упусти добычу из коготочков, моя кошечка!

Слова кормилицы произвели на Дьюллу такое же впечатление, как если бы ей сказали, что солнце завтра наведается к ней в гости.

Рик влюблен в нее? Рик?

И от сердца разлилась горячая, удушающая волна – а почему бы и нет? Любит ведь она его. Любит всей душой, каждой частичкой! И в самом деле, почему она сначала решила, что это любовь сестры к брату? Разве ей неприятно было обнимать его, целовать, танцевать с ним? Разве не хотелось ей прижаться к нему сильнее, и чтобы он смотрел на нее, и целовал так же горячо, как целовали мужчины Рыжую Сьюзен, доказывая ей свою преданность.

И что с того, что у него искривлено тело?! Для нее Рик – самый прекрасный на свете, и вообще – считать его уродом может только самый непроходимый дурак! Он сильный, двигается гибко и быстро, и как будто родился в седле! Но самое главное – у него доброе сердце и чуткая, нежная душа. А это поважнее любой красоты.

– Завтра день святого Вальдерика, – отвлекла ее от мыслей матушка Зайчиха. – Могла бы и подарить что-нибудь милорду. Он будет рад, поверь, – и она многозначительно подмигнула.