Текст книги "Малиновка поёт лишь о любви... (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
12. Королева мая
«Как бы мне хотелось… докажи свою преданность», – голос Дьюллы преследовал Рика день напролет. И хотя он понимал, что она вкладывает в эти слова совсем другой смысл, его все равно бросало и в жар, и в холод. Совсем другой смысл? Но какой? До этого они говорили о… поцелуях и словах любви. И про эту чертовку Сюзен, которая бегала в лес, задирать подол перед каждым встречным.
Рик злился на неведомую Сюзен, которая умудрилась смутить Дьюллу, а через нее – и его самого. Хотя, Дьюлла вовсе не выглядела смущенной. И когда он после ее опрометчивых слов попросту сбежал, отговорившись делами, она улыбалась и махала рукой вслед.
Святая простота!
И как объяснить, что благородной девице не подобает вести себя так распущенно?!
Но помимо воли, он снова и снова вспоминал о ней. Вспоминал ее голос, прикосновения. Мечтал, чтобы это повторилось, и тут же укорял себя за непотребные мечты.
Правильнее было бы уехать, отправиться в паломничество по святым местам, чтобы постом и покаянием вымолить у небес прощение и помощь, но Рик не смог этого сделать. Влечение к Дьюлле было грехом, но каким сладким! Он убеждал себя, что его чувства останутся лишь в его сердце, и что он никогда ничего не сделает девушке во вред, к тому же, оставлять ее одну было бы даже опасно – ее наивностью мог бы воспользоваться кто-то другой, не столь благородный…
Кто-то другой. Можно было умереть, представив Дьюллу с кем-то другим. С чужим мужчиной, на которого она станет смотреть с доверием, восторгом и… с любовью.
Но пока она принадлежала только ему. И хотела, чтобы он доказал свою преданность. Разве можно было ей отказать?
Одним прекрасным утром Рик появился под окнами спальни Дьюллы еще на рассвете. Утро и в самом деле обещало быть прекрасным – ясным, солнечным, наполненным птичьим щебетом и нежностью мая. Рик знал, что леди Кандида спит в смежной комнате, и поэтому без опаски запустил камешек в окно. Камешек стукнулся о стекло и свалился на землю, а Рик задрал голову, ожидая, что сейчас ставень приоткроется и выглянет Дьюлла – розовая ото сна, милая, как ангел. Но кузина не выглянула, и Рик запустил второй камешек, а потом третий…
– Что за баловство?! – загремел голос наставницы. – Кто швыряется камнями?!
Ставень поехал в сторону, и Рик спешно ретировался в кусты, чтобы не быть застигнутым на месте преступления. Это было глупо – чтобы граф Босвел сидел в кустах, но в следующее мгновение Рик заметил в соседнем окне Дьюллу – она поставила локти на подоконник и беззвучно смеялась, закрывая ладонями рот.
Когда леди Кандида угомонилась, и ставень на ее окне плотно закрылся, Рик вышел из своего укрытия.
– Надо думать, вы хотели увидеть вовсе не леди Кандиду, милорд, – поддразнила его Дьюлла. – Вы бежали, как сарацины от наших рыцарей! А я-то думала, храбрее вас нет никого на свете!
Разумеется, она и не подумала набросить что-то на себя, вскочив с постели, и сейчас Рик мог видеть не только точеные руки, оголенные до самых плеч, но и стройную шею, и волнующие округлости, лишь формально скрытые белой пеной кружев.
– Разве не это – твоя спальня? – спросил Рик, указывая на окно, откуда только что раздавался трубный голос леди Кандиды.
– Была моя, – ответила Дьюлла, ложась грудью на подоконник, чтобы лучше видеть кузена. – Но вчера я переехала. Мне больше нравится эта комната, а с некоторых пор леди Кандида стала чрезвычайно услужливой, – она хихикнула. – Когда поняла, что я умею говорить. А зачем ты хотел меня разбудить?..
– Есть кое-что, что хочу показать, – сказал Рик, любуясь девушкой. В раме окна она казалась прелестным портретом, только этот портрет говорил, смеялся и кокетливо трепетал ресницами – искушение для всех мужчин, кому еще не исполнилось сто лет.
– Показать? – она так и загорелась.
– Спускайся, но не разбуди леди Кандиду, иначе она прочитать нам тысячу лекций, почему девушке нельзя выходить из дома до утренней росы.
Он думал, что Дьюлла проскользнет мимо наставницы и спустится по лестнице, но к его ужасу, кузина вдруг перебросила ногу через подоконник. Это был коварный удар – вот так увидеть ножку прекрасной дамы от пятки до… до… Рик стремительно отвернулся, хватая ртом воздух и пытаясь придти в себя, но так же стремительно повернулся обратно к окну.
– Ты куда?! – заорал он бешеным шепотом, потому что кузина вполне серьезно собиралась спускаться из окна на землю по стеблям плюща.
– Ты же сам сказал – спускайся, – ответила Дьюлла недоуменно. Она смотрела на него через плечо, уже стоя обеими ногами на узком приступочке, не более ладони в ширину.
– По лестнице!!
– Хорошо, хорошо, что же ты так кричишь? – она пожала плечами и полезла в комнату.
Рик едва успел закрыть глаза, чтобы не стать свидетелем еще большей откровенности, и дал себе слово объяснить Дьюлле всю непристойность ее поведения. Объяснить… обязательно рассказать, что нельзя вот так бесстыдно показывать… показывать…
Он не успел додумать мысль, потому что Дьюлла выбежала из-за угла замка и бросилась ему на шею. Кузина и не подумала накинуть халат или платье, и теперь красовалась в ночной сорочке без рукавов. Длинный подол скрывал ноги, но тонкая ткань позволила ощутить и тепло, и нежность, и упругость. Рик поспешно отстранился и взял Дьюллу за руку.
– Почему не надела халат? – поругал он ее.
– Зачем? – удивилась он искренне. – Вот-вот лето! Рик, жарко даже с утра!
– Я не об этом, – сказал он, усиленно отводя глаза, но все время возвращаясь взглядом к вырезу на сорочке.
– Ты странный какой-то, – засмеялась Дьюлла. – Так что ты хотел показать?
Она и в самом деле не понимала, почему он просил ее прикрыться. Рик несколько раз глубоко вздохнул и напомнил себе, что только он чувствовал себя неловко. Дьюлла не испытывала ни малейшего смущения, а больше их никто не увидит. Поэтому… пусть все будет, как будет. А потом он объяснит ей, обязательно объяснит…
– Так что показать? – затеребила его сестра.
– Да, сейчас, – пробормотал Рик, пытаясь избавиться от колдовского дурмана по имени Дьюлла.
Он повел кузину в сад, намеренно проводя заросшими тропинками, пробираясь через цветущие жимолость и боярышник, которые в это время года пахли, как райские кущи. Дьюлла тихонечко и нетерпеливо повизгивала за его спиной, и это особенно умилило Рика. Какая она еще девчонка, его соблазнительная сестра! Наивная, невинная и такая… желанная.
Остановившись, он приложил палец к губам, призывая Дьюллу хранить молчание, и отвел ветку боярышника.
– О-о! – выдохнула Дьюлла, и губы ее приоткрылись – влажные, алые, необыкновенно яркие для блондинки. – Что это за чудо, Рик?!
На поляне, привязанная к тонкой рябине, стояла великолепная белая кобыла – легкая, тонконогая, с высоко поставленным хвостом-репицей, она красовалась под седлом из красного бархата и в позолоченной сбруе. Кроме того, грива лошади была украшена душистыми цветами, и животное казалось принадлежащим королеве фей, которая, если верить легендам, любила показаться среди смертных именно в мае.
– Ее зовут Шефрефей, – сказал Рик, довольный восторгами сестры. – Это твоя лошадь.
– Моя?! – Дьюлла посмотрела на него широко распахнутыми глазами. – Моя лошадь?
– А что ты испугалась? – Рик не удержался и погладил ее по щеке, и Дьюлла сразу доверчиво прижалась к нему.
– Я не испугалась, – прошептала она, сияя взглядом. – Я… я не знаю, как благодарить тебя!
– Лучшая благодарность – опробовать лошадь в деле. Но я не уверен, что ты умеешь ездить верхом.
– Не умею, – заверила она его и нырнула под ветки, подходя к лошади.
Рик поспешил за ней, но Дьюлла бесстрашно подошла к кобыле и ласково заговорила с ней, протягивая руку. Шефрефей благосклонно обнюхала ее пальцы и позволила себя погладить.
– Ах, она чудесна! – произнесла Дьюлла, задыхаясь от восторга, и приникла к атласной лошадиной морде щекой – точно так же, как только что ласкалась к Рику.– Ты же научишь меня ездить верхом, Рик? – и не успел он ответить, как Дьюлла уже обратилась к лошади: – А ты ведь будешь хорошей малышкой и не сбросишь меня?
Шефрефей фыркнула, но вела себя смирно, и благосклонно приняла с ладони Дьюллы хлеб, которым предусмотрительно запасся Рик. Похоже, лошадь и хозяйка прекрасно поладили, и он почувствовал некоторую досаду, потому что был немедленно забыт. Дьюлла ворковала с лошадью, оглаживая ее и восторгаясь богатым убранством, а потом пожелала прокатиться.
– Э-э… видишь ли, – Рик потер переносицу. – Я думал, ты оденешься, прежде чем сесть в седло.
– Разве я не одета? – Дьюлла подергала подол сорочки. – Ну же, подскажи, как мне сюда залезть? Я ездила на лошади только с милордом Босвелом… – тут личико ее омрачилось воспоминаниями о той поездке. – Но это было не слишком приятно – сначала лежать животом поперек седла, а потом болтаться сзади, как ненужный довесок.
Рик не нашелся с ответом, но тут же решил, что он обязан устроить Дьюлле первую прогулку на ее собственной лошади. Счастье должно быть полным, не стоит дробить его на кусочки. Он поднял кузину, обхватив за талию, и усадил в седло, заботливо одернув на ней задравшуюся сорочку.
– Ты сильный! – похвалила его девушка, довольно улыбаясь, что настояла на своем. – Что мне делать теперь?
– Сначала перекинь ногу через вот этот штырь… – начал объяснять ей премудрости дамского седла Рик, но Дьюлла уже сама сообразила, как сесть и дернула поводья. – Подожди! – Рик осадил Шефрефей. – Сначала ее надо отвязать, а потом… – он повел лошадь в поводу. – Понукай ее твердо, но нежно, не показывай, что боишься, но и не будь слишком жестокой. Животные уважают силу, но чередуй ее с лаской…
– Я никогда не буду к ней жестокой! – заверила его Дьюлла.
Рик смотрел на нее и думал, что она сейчас и в самом деле похожа на Королеву Мая – в белой пене кружев, будто украшенная цветами боярышника, с распущенной гривой золотистых волос, едва прикрытая белоснежной тонкой тканью… Он любовался девушкой от всего сердца, и это чувство было отличным ото всего, что он испытывал до этого. Ведь любил же он свою мать, и брата, и отца – по своему, но любил, потому что Босвелов нельзя не любить. Но он прекрасно жил дальше и без матери, и без отца, и без брата. А вот прожить без Дьюллы… Одно лишь предположение этого причиняло сильнейшую сердечную боль. А Дьюлла не догадывалась о том, какие муки заставила его переживать, и Рик поклялся, что сделает все, чтобы она всегда оставалась веселой и счастливой.
Первый урок верховой езды прошел замечательно, хотя Дьюлла и порывалась ехать быстрее.
– В следующий раз мы устроим настоящую конную прогулку, – пообещал ей Рик.
– Завтра! – тут же подсказала она, и он не смог ей отказать. Лишь взял обещание, что на следующую прогулку она наденет специальное платье для верховой езды и не станет щеголять с голыми плечами и коленями.
С этого дня прогулки верхом стали каждодневным ритуалом. Утром Рик подъезжал к крыльцу на своем Нуаре, держа в поводу Шефрефей, и Дьюлла сбегала к ним в новом платье – золотисто-коричневом, очень элегантном и кокетливом, которое очень ей шло. Волосы, уложенные в золотую сетку, украшала янтарная брошка-розетка, и Дьюлла умудрялась гнать лошадь бешеным галопом, не повредив прически и не сдвинув брошь хотя бы на полпальца. Золотисто-коричневые каскады платья покрывали Шефрефей до самых бабок, и все, кто встречался им на пути, провожали прекрасную всадницу взглядами. Рик и радовался этому, и злился. На его глазах Дьюлла превращалась в богиню любви и красоты, и это превращение происходило так непринужденно, что сама девушка, казалось, не замечала перемен. Но он-то замечал. И не мог бороться с восхищением, любовью и… вожделением.
Прошло недели две, как Дьюлла впервые села в седло, а можно было подумать, что она родилась там. Рик находил в сестре и необходимую умелому всаднику чуткость, и силу, и бесстрашие. Пожалуй, бесстрашие даже переходило в безрассудство – Дьюлла ничего не боялась и только заливалась смехом, когда Рик пытался убедить ее не гнать Шефрефей слишком быстро и не брать барьеры – будь то поваленное дерево или плетеная оградка.
После одной из таких забав, когда Шефрефей, понукаемая всадницей, перелетела через ров в поле, Рик догнал сестру только возле замка.
– Дьюлла… – начал он.
– О! не ругай меня! – взмолилась она со смехом. – Ведь и ты заставил своего коня прыгнуть следом! И разве тебе не понравилось? – щеки ее алели, глаза блестели, как драгоценные камни, и вся она была – словно свежий майский ветер. – Разве ты не хочешь снова почувствовать эту свободу? Рик?..
– А ты не хочешь съездить в Вальшир? – спросил он.
– Куда? – Дьюлла замерла.
– Я подумал, что теперь ты умелая наездница и можешь отправиться в путешествие. В Вальшир. Попробуем разузнать что-нибудь о твоей кормилице, и если она захочет – заберем ее в Свон. Конечно, возьмем и карету, потому что благородной леди не следует целый день болтаться в седле…
Но тут слова Рика были прерваны. Дьюлла, до этого смотревшая на него, как на небожителя, вдруг закрыла глаза, и из-под ресниц вытекли две слезинки. Пробежали до середины щек и замерли, дрожа и перелдиваясь на солнце.
– Дьюлла! – испугался Рик, хватая сестру в охапку. – Что случилось?
Она уткнулась лицом ему в грудь и заплакала, уже не сдерживаясь.
– Я так… скучаю по ней… – призналась она, всхлипывая, – но боялась… что она тебе не понравится… Она ведь… как я, еще хуже…
– Если она хоть вполовину так же красива, как ты, – пошутил Рик, ласково прижимая к себе кузину и незаметно для нее целуя золотистую макушку, – если хотя бы вполовину так хороша – я сразу на ней женюсь, и буду считать, что мне страшно повезло в этой жизни.
Дьюлла прыснула сквозь слезы и отстранилась, украдкой вытирая ладонями слезы. Рик понял, что у нее опять нет платка и протянул девушке свой.
– Ей лет сорок, если не больше, – простодушно призналась Дьюлла. – Да и она – просто необразованная вилланка. Ты же помнишь, как я говорила вначале? Я боялась, что ты не потерпишь в Своне такую деревенщину.
– Она вырастила тебя, – сказал Рик просто. – Только за это я ей благодарен от всей души. Сказать по правде, я пытался ее разыскать. Отправлял своих людей в Вальшир, но трудно найти какую-то травознаю, когда нам не известно даже название деревни, где ты жила. Я подумал, ты посмотришь на окрестности, что-нибудь вспомнишь, ну и Шефрефей надо проверить долгой поездкой. Возьмем карету, провиант и постели, с десяток слуг в сопровождение, твоих горничных, чтобы ты могла путешествовать со всеми удобствами…
– Только оставь дома леди Кандиду! – взмолилась Дьюлла. – Путешествие с ней обещает быть наказанием!
– Пусть остается в замке, – согласился Рик, отмечая про себя, что теперь Дьюлла говорила так же изящно, как дамы при королевском дворе. Когда она появится там – то затмит всех, а ему надо будет уйти в тень.
13. Путешествие в прошлое
Путь в Вальшир вместе с дорогим, милым, обожаемым Риком казался Дьюлле путешествием в райские земли. Они ехали медленно, наслаждаясь прекрасной погодой и живописными окрестностями. Дьюлла наслаждалась скачками на Шефрефей, а когда уставала – пересаживалась в карету. Рик почти все время ехал верхом, и девушка не замечала в нем ни малейших признаков усталости, и восхищалась этим. Впрочем, ее восхищало в кузене все – она не видела в нем недостатков, да и не пыталась их увидеть, уверенная, что недостатков просто быть не может.
Подумать только! Он решил отыскать матушку Зайчиху! И подарил такую красивую лошадь! Самый, самый лучший! Дьюлла смотрела на брата, и сердце ее переполнялось восторгом, счастьем и нежностью.
В один из ясных дней, когда они, переночевав в гостевом доме, отправились дальше на юг, Дьюлла чувствовала себя особенно счастливой и беспечной. Они с Риком ехали рядом, и девушка незаметно горячила Шефрефей, понукая ее ускорить шаг.
– Думаешь, я не вижу, что тебе не терпится пустить Шефрефей вскачь? – спросил Рик со смехом.
– Давай наперегонки до тех дубов! – крикнула Дьюлла уже через плечо, перестав сдерживать лошадь.
Всадники держались наравне, но у дубов Рик чуть придержал коня, чтобы Дьюлла оказалась победителем.
– Обманщик! – сказала она, задыхаясь от счастья. – Это прекрасно! Это чудесно! – она схватила его за руку. – Рик, я словно летела!
«Малиновка моя, не улетай», – вспомнил Рик строки старинной песни[1]1
Строка из стихотворения А.Вертинского
[Закрыть].
– Подождем остальных, – он спрыгнул на землю и придержал стремя Дьюлле, помогая ей спуститься. – И лошади пока отдохнут.
– А ты сейчас почти не хромаешь, – сказала Дьюлла, глядя, как он оглаживает разгоряченных скачкой лошадей, успокаивая их.
– Хромота – не уродство, – говорит Рик, – если ты думала об этом. Просто ранили. Сейчас рана уже почти зажила.
– Ранили! Как страшно! – ахнула Дьюлла.
– Нет, – добродушно возразил Рик, – это совсем не страшно. Могло быть и хуже.
– Как с твоим братом, – тихо произнесла она.
– Да, как с Вальдетюром, – ответил Рик, и вся веселость тут же испарилась.
Дьюлла поняла и подошла ближе, ласково погладив Рика по плечу. Почему-то Рик вздрогнул от ее прикосновения, и она, подумав, убрала руку.
– Ты, наверное, очень любил его, – сказала она, испытывая жалость и сострадание не к погибшему Вальдетюру, а к Рику, который пережил потерю брата, а потом отца, хотя по погибшему графу Босвелу она ничуть не горевала.
– Да, наверное, – ответил Рик.
Странный ответ. Дьюлла нахмурилась – она что-то не то сказала? Или Рик не хочет говорить о своем горе? Да, конечно, она разбередила только что зарубцевавшуюся рану, полезла с расспросами туда, куда не просили.
– Я не хотела огорчить тебя, – произнесла она покаянно. – Прости…
– Ты не огорчила, – он покачал головой, но не смотрел на нее, отчего Дьюлла почувствовала себя еще больше виноватой.
Сцепив руки, она не знала, чем загладить вину. Рик повернул голову, взгляды их встретились, и Дьюлла, повинуясь порыву, бросилась кузену на шею.
– Ну что такое, малышка? – изумился Рик, обняв ее за талию, и в его объятиях Дьюлла почувствовала себя пташкой, которую пригрели сильные, добрые руки.
Они провели в дороге несколько удивительно беззаботных и счастливых дней, и каждое утро Дьюлла вскакивала чуть свет, готовая петь, как ее тезка-птаха, во весь голос. Еще большую радость принесло то, что она узнала местность – именно этой дорогой милорд Босвел вез ее в Свон. Рик распорядился расспрашивать всех местных, и вскоре они нашли деревню, а затем и хижину, в которой прошли детские годы Дьюллы. Но здесь их ждало разочарование – хижина оказалась пустой, а матушка Зайчиха пропала без следа. Единственным утешением для девушки было то, что со слов деревенских, ушла травозная сама, а значит, была жива и здорова, но вот куда она отправилась – не знал никто.
Они с Риком целый день бродили в лесу, и Дьюлла показывала кузену знакомые тропки, водопад, в котором любила купаться, и лисью нору, и дупло с дикими пчелами, откуда воровала мед.
– Останемся здесь на несколько дней, если хочешь? – предложил Рик, и Дьюлла чуть снова не расплакалась.
Конечно, ей ужасно хотелось задержаться. И не только чтобы побродить по знакомым местам. Вдруг матушка Зайчиха где-то поблизости? Она узнает, что Дьюлла приехала, что ищет ее, и придет…
На ночь они устроились в гостином дворе «Лесной приют». Комнаты были не слишком удобными, но чистыми, и Дьюлла, еще полгода назад жившей в лачуге, не испытывала никакой неловкости, хотя сопровождавшие ее три горничные все время стенали по поводу жестких матрасов и отсутствия удобств. В конце концов Дьюлла упросила Рика отправить их в ближайший город, чтобы забрать на обратном пути.
– Они надоели мне, как стая лесных котов в марте, – говорила она брату, – мяукают так же надоедливо и пронзительно! Я спать не могу, когда они рядом! – она убедила Рика, что прекрасно обойдется без горничных, и что это будет даже приятно – отдохнуть от постоянной опеки.
Девицы были отправлены, и она в тот же вечер перетащила на свою постель подушки со всех кроватей и устроилась по-королевски.
Прошел день, второй, но матушка Зайчиха не появлялась. Дьюлла грустила, но не слишком. Такова жизнь – она потеряла кормилицу, а Рик потерял брата и отца. Ему хуже, чем ей. Но небеса поступили справедливо – теперь у нее есть брат, и все потери кажутся не такими уж страшными.
В тот вечер они поздно поужинали, долго сидели в комнате Дьюллы, разговаривая ни о чем. Рик был рассеян, и Дьюлла приписала это усталости. Он был ранен, король отправил его в провинцию поправлять здоровье, но ради нее он отправился в такое далекое путешествие.
– Иди-ка спать, – сказала она, обнимая Рика, сидевшего на краю ее постели. – И давай завтра отправимся домой. Не думаю, что матушка Зайчиха вернется сюда, если ее не видели здесь уже столько времени.
– Уверена? – спросил он, погладив ее по щеке.
– Да, – Дьюлла со вздохом положила голову ему на плечо. – Вернемся домой, я соскучилась по нашему лесу, и по Мартину. Представляешь, как он обрадуется, когда нас увидит?
Они распрощались, Дьюлла заперла за Риком дверь, переоделась в ночную рубашку и нырнула под одеяло. Сон пришел быстро, и Дьюлле снилось, как она бежит по лесной тропе от Свона к озеру Чаши. Бежит так легко, что время от времени взлетает, как птица. «Рик! Я умею летать!» – хочет крикнуть она, но поему-то не может произнести ни слова.
Дьюлла проснулась в холодном поту, не понимая, что так напугало ее. Она не была немой – нет-нет! Но откуда этот ужасный страх? Скрипнула половица, и Дьюлла подскочила в постели. Ах, зачем она загасила свечу?!
– Кто здесь? – пискнула она, и в тот же миг возле постели выросла черная фигура, а рядом – еще одна.
По какому-то волшебному наитию Дьюлла отпрянула к стене, и очень вовремя – потому что что-то холодное коснулось плеча, а затем пришла боль – резкая, пронзительная. Дьюлла закричала во всю силу легких и скатилась на ту сторону кровати, ударившись локтем. Она не стала медлить и заползла под кровать, не преставая звать на помощь.
Кто-то злобно пыхтел, пытаясь достать ее из-под кровати, и уже раздался треск ткани, когда подол рубашки пропорол нож. Плечу было горячо и липко, и Дьюлла завизжала, понимая, что ее пытаются убить.
– Рик! Рик!! – закричала она в отчаянье – и чудо произошло!
Дьюлла услышала судорожный стон, и что-то тяжелое упало совсем рядом с кроватью. Потом короткая схватка в темноте – и еще один стон, а потом раздался голос Рика – испуганный, дрожащий:
– Дьюлла? Ты цела?
В комнату вбежали заспанные слуги, у одного был факел, и Дьюлла увидела два лежащих на полу тела – мужчины, одетые в черное. Она проворной мышкой выскользнула из своего укрытия и бросилась на шею Рику, тот медленно обнял ее и бросил окровавленный кинжал.
– Уйдем отсюда поскорее, – убедившись, что с сестрой все в порядке, он заговорил уже спокойнее, и Дьюлла готова была поклясться, что страх в его голосе ей почудился.
Какой страх?! Ее Рик бесстрашен, как рыцарь Львиное Сердце из старинной баллады!
– Разберитесь, кто осмелился напасть на леди, – говорил между тем Рик, уже чеканя слова, – кто проспал, и найдите хозяина. Пусть расскажет, как это он беспокоится о своих постояльцах.
Дьюлла уткнулась лицом Рику в грудь, чтобы не видеть больше трупы. И хотя она вполне могла идти сама, она не стала противиться, когда кузен подхватил ее на руки и понес в свою комнату.
– Ты один справился с двумя, – прошептала девушка, обнимая его за шею. – И в темноте! О, Рик! Я так испугалась!..
– Это я виноват, – ответил он, прижимая ее к себе, и Дьюлла после пережитого ужаса чувствовала себя на седьмом небе от счастья. – Нельзя было оставлять тебя одну. Я должен был больше побеспокоиться о твоей безопасности.
– Но теперь все позади, – сказала она. – Ты спас меня, пришел на помощь, как благородный рыцарь к леди Розамунде! Помнишь, мы читали балладу? Какое счастье, что ты рядом…
В объятиях брата было так сладко, так спокойно, что Дьюлла не удержалась и поцеловала его плечо у основания шеи, ощущая губами тепло его кожи, чувствуя запах его тела и мускусных духов. Да, именно так должны пахнуть отважные благородные рыцари! И она поцеловала кузена еще раз, и еще.
