Текст книги "Платина и шоколад (СИ)"

Автор книги: Настя Чацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 52 страниц)

Глава 24

Дура.

Чёртова дура, дура. И дура.

Гостиная была истоптана уже вдоль и поперёк, а шаги всё не прекращались, отдаваясь в голове. Стреляя по вискам и зудя на языке.

Видел ли кто-нибудь когда-нибудь такую дуру, как ты, Гермиона?

Нет?

Вот и тебе самой кажется, что нет.

Потому что теперь у тебя в голове не только дурацкие дорисовки встречи Драко и Томпсона. Теперь ты ещё и жалеешь, что не сказала ничего Малфою о том, что Миллер зайдёт за тобой в семь.

Понятно, что Малфою не до того. Ясно, что он думал только о том, что и в какой форме сказать министерскому работнику, чтобы в его слова поверили. И это нормально, чёрт возьми.

Он как никто другой показывал сейчас, насколько задействован во всём. На его плечах лежало всё – вся ситуация, вся ответственность.

От этого разговора зависит их судьба. Их обоих.

И ему явно было бы не так нужно узнавать о том, что Гермиона встретится с Куртом сегодня. Тем более, это ведь просто встреча, как и все предыдущие, так? Он ведь не собирается заламывать ей руки и тащить… Чёрт возьми, да они же будут в библиотеке, а там наверняка будет много людей. Там всегда по вечерам в выходные есть люди.

По крайней мере, можно будет не дожидаться закрытия и улизнуть раньше.

А Драко… он и не узнает ничего, так? Так?

Грейнджер попробовала представить себе реакцию Малфоя на то, что она сообщила бы ему о встрече. Мерлин, да ему и без того было о чём подумать. Его напряжение ощущалось с ночи. И добавлять ему ещё одну проблему сверху… было бы не совсем правильно. Он должен был быть там сейчас. А не сидеть здесь, возле неё.

Но плохое предчувствие буквально вибрировало в груди.

И Гермиона вторила ему, ускоряя лихорадочные шаги по гостиной.

Нужно признать… без Драко она чувствовала себя неуверенно. Исчезала безопасность. Будто по ту сторону ворот. Неправильно, странно. Так не должно быть.

Дура.

Ну ты и дура, Грейнджер. И не смей оправдывать себя.

Ты поступаешь неправильно. Ты должна была сказать, и не стоит прикрываться какой-то странной озабоченностью покоем Малфоя. Она действительно беспокоилась, но куда спокойнее ему было бы, если бы она осталась в своей спальне, а не бродила с потенциальным убийцей по школе.

И… да.

Решение пришло внезапно, едва не оглушив.

Гермиона просто поняла, что не сделает и шагу из гостиной. Дождётся Малфоя, расспросит его о том, как прошла встреча. А он скажет, что всё хорошо. Скажет что-то вроде: “Ты зря переживала, Грейнджер. Я же говорил, что всё будет нормально”.

И всё.

Снова вернётся ощущение безопасности. А сейчас… сейчас было слишком холодно.

Девушка рухнула на диван, прижав к себе подушку и уставившись на стрелки часов над камином, сжавшись в нервную собранность, как тетива лука.

Пятнадцать минут восьмого.

Минуты словно вворачивались в кости, каждая, слишком медленно. Так, что спину передёргивало дрожью. Мысли в голове были сосредоточены, будто оружейный прицел. Они сужались к одной-единственной, самой громкой и самой каменной: скоро вернётся Драко.

В конце концов. Его нет уже почти двадцать минут.

А Курт… он ведь и вовсе может не прийти? Ведь всё будет завтра. То есть… действительно, Нарцисса говорила, что в воскресенье проведут ритуал. А значит ли это, что сегодняшняя встреча – на которую она не пойдёт, – не более, чем одна из…

Стук ворвался в гостиную и на миг оглушил Гермиону.

Её слух и её сердце. Руки стали ледяными моментально. Три отрывистых удара кулаком по дереву и тишина, страшнее которой девушка не слышала нигде и никогда. Это была тишина перед-ещё-одним-стуком. И от неё скручивало сознание.

– Гермиона? – голос, приглушённый закрытой дверью, но достаточно громкий. Будто Миллер жался лицом к самой створке. – Это Курт. Я могу войти?

Конечно, нет, зашипела она про себя, против воли сжимаясь в углу дивана. Ты не войдёшь сюда, даже если мне придётся сидеть здесь и не дышать до конца вечера.

И почему только сейчас она поняла, насколько жутко было сидеть в гостиной, когда за дверью стоит этот человек? Господи, пусть он просто поверит, что меня здесь нет. Что я уже в библиотеке.

Снова стук – и каждый удар крепкого кулака отдался в груди. Словно Миллер стучал по рёбрам.

– Гермиона!

Она опустила голову, уткнувшись лицом в мягкую ткань подушки. Волосы упали на глаза, и девушка в очередной раз отругала себя за то, что потеряла свою заколку. Да, неважно. Да, глупо. Но её мозгу нужно было отвлечься на что-то.

И у неё почти получилось, пока вдруг голос за дверью не произнёс:

– Фениксус.

Негромко и будто бы ненароком. По спине прокатилась ледяная волна. Что? Он знает? Курт запомнил пароль? Чёрт возьми, блин.

Да уж куда хуже, чем просто “блин”.

Потому что если вчера она думала, что без проблем увидится с Миллером сегодня вечером, то сейчас эта идея казалась ей убийственно-неправильной.

И… разве он должен был без разрешения произносить пароль?

Гермиона отбросила от себя подушку и едва удержала себя от того, чтобы не вскочить, не унестись в комнату. Злясь на свою просто титаническую тупость из-за каменного убеждения в том, что в людях всегда будет оставаться что-то хорошее и светлое.

Доверчивость? Можно употребить это слово. Потому что она почти отключала мозги.

Что делать, чёрт, какого фига делать?

Она не успела отругать себя за эту панику – дверь медленно открылась, и Курт оказался на пороге в гостиную.

Лицо его было бледным, а глаза лихорадочно поблёскивали, хотя выглядел он достаточно спокойным. Но глядя на это спокойствие, Грейнджер ощутила желание сжаться в ком. Вместо этого только медленно поднялась, стараясь не заводить руку за спину в попытке нащупать палочку, которая торчала из заднего кармана.

Блин, зачем тебе палочка? Но рука сама тянулась.

– Курт? – удивление убедительное.

Чего не скажешь о его улыбке. Дрожащей и фальшивой. Которую непривычно было видеть на этом лице.

Он указал рукой себе за спину, и жест этот был натянут, как будто Курт боялся.

– Я стучал. Мы договорились встретиться сегодня.

– Да, я… неважно себя чувствую.

– Неважно?

– Да. Наверное… я думаю, лучше сегодня отменить это.

– Отменить?

Он повторял её слова, а сам делал шаги в сторону Гермионы, заставляя её миновать кресло. Ей это не понравилось. И ещё – что-то в карих глазах, которые смотрели слишком прямо.

– Слушай, Гермиона. Мне нужно… с тобой поговорить. Правда, я надеялся на эту встречу.

Чёрт, блин. Это плохо. Ситуация становилась слишком напряжённой. А его улыбка постепенно исчезала с губ. Уходи из гостиной, Гермиона. Уходи, вали к чёртовой матери, сейчас же!

Но с губ сорвалось только невыразительное блеяние:

– Я действительно чувствую себя не очень хорошо.

Она обошла столик, пока он двигался вдоль дивана. Теперь они немного поменялись местами, и девушка с некоторым облегчением отметила, что открытая дверь в коридор находится прямо за спиной. Уже тот факт, что он приближался, заставлял её дрожать. И что-то в его лице.

Будто ему было больно делать каждый шаг вперёд.

Дыхание Миллера было слегка сбито. Гермиона сглотнула.

– Курт.

Что это? Попытка его остановить? Хреновая попытка.

– Мне нужно, чтобы ты пошла со мной, – его голос дрогнул. Молодой человек уже обходил кресло, и теперь достаточно было нескольких рывков, чтобы беспрепятственно схватить её. И… и – что?

Сделать что-то ужасное.

Она просто не знала, чего ждать от него. И это пугало похлеще, чем потерянный и пустой взгляд.

Наверное, это толкнуло в спину.

Наверное, то, как он сжался перед тем, как рвануться к ней.

Потому что в следующий момент Грейнджер выхватила палочку:

– Не подходи, Курт, не подходи ко мне!

И вот сейчас – да, совершенно точно, – он понял наверняка, что попался. И она поняла, что попалась. Потому что почти тут же – ошеломление и догадка на его лице: она знает.

Вот и всё.

– Не подходить? Ты что, это же я, – он на секунду развёл руками. Такая фальшивка в глазах вместо доброжелательной искренности.

– Я сказала, – голос дрожит. – Не смей. Ни шагу.

Губы Курта медленно растянулись в трясущейся улыбке. Углы рта всё равно были опущены.

– Что с тобой, Гермиона? Ты ведёшь себя странно.

Да проваливай же, ну, сейчас, просто развернись и несись туда, где люди, блин!

Но – и это было неожиданно – палочка оказалась и в его ладони тоже. Дрожащей, но направленной прямо в грудную клетку девушки. И ужас, сковавший на одну секунду, стал её ошибкой.

Ошибкой Гермионы Грейнджер. Одной из миллиона за последние несколько месяцев.

На неё впервые направили палочку, имея намерение не напугать, а причинить вред. Она чувствовала это каждой клеткой своего тела.

Одно мгновение, потраченное на этот ужас. Ошибка.

– Петрификус…

– Экспелиармус! – рявкнул Курт, и голос был так не похож на голос Миллера. Мягкий и спокойный, к которому уже так привык.

Древко вылетело из пальцев, с хрустом стукнувшись об оконное стекло. Гермиона задохнулась, когда пальцы сомкнулись на пустоте. Тёмные глаза напротив. А в них что-то такое… от чего холодом перехватывает дыхание. Он понял. Он знает. И терять ему нечего.

Их гостиная.

Опасность.

И – следующий толчок, наконец-то! – девушка развернулась и выскочила в коридор.

Она не понимала. Она чувствовала, как что-то сжимается и рвётся в груди. Едва осознавала, что ноги еле касаются пола. Она мчится вперёд, но коридор всё равно слишком медленно ползёт навстречу. До поворота к лестницам так далеко, слишком далеко. И это мерзкое, отвратительное чувство, ревущее в голове.

Ты бежишь только потому, что тебе дают убежать.

– Стой!

Крик разносится по каменным стенам, впитываясь в рвущую рану в горле. Заставляющий сделать ещё несколько рывков вперёд, отчаянно закусив губу, и ни за одну мысль не ухватиться, потому что слишком громко стучит в сознании: беги отсюда, сейчас, беги! К нему, он поможет, он, он.

И поворот ближе. Ещё совсем немного.

Но. Так медленно.

И за четыре шага до него – горячая волна, коснувшаяся спины.

Ударившая в лопатки, прокатившая по всему телу, разрывающаяся где-то в затылке, отчего на мгновение виски вспыхивают болью, вырывая из рта невольный крик. Имя.

– Драко!

А в следующий миг – успокоение. И ноги останавливаются.

Отголосок собственного голоса, эхом разносящегося по коридору, коснулся сознания. Зачем было так кричать? Ведь… всё в порядке. Разве не так?

Она медленно повернулась, глядя на приближающегося Курта. Тот немного бледен и растрёпан. Лицо его напряжено. Взгляд шарит по девушке, словно в поисках повреждений. Холодные руки обхватывают лицо, заглядывая в глаза. В одной ладони зажата палочка.

– Ты сейчас пойдёшь со мной в Выручай-комнату, ясно?

– Конечно, – улыбается Гермиона.

Это так чудесно, когда он говорит.

Его голос – кажется, скажи он сейчас перерезать себе глотку, она сделала бы это без колебания. Только это беспокойство… отчего оно такое сильное?

– Идём.

– Конечно, – снова кивает Грейнджер, не прекращая улыбаться.

А потом идёт за ним. Искренне недоумевая, почему раньше она не хотела следовать за этим человеком. Странно. Ведь так прекрасно – слушаться его. Повиноваться голосу. И вовсе не страшно. Потому что так нужно.

Они идут среди людей, проходят мимо идущей по коридору профессора Трелони, выходят в лестничный зал, поднимаются вверх. Курт торопится, и Гермиона тоже спешит, чтобы не расстроить его. Он и так обеспокоен. Он и так напряжён. Студентов почти нет, а те, что есть, не обращают никакого внимания на них. Они ведь ничем не отличаются от остальных. Просто идут немного быстрее.

Восьмой этаж встречает полумраком коридора, который показался слишком тёмным после освещённого зала с подвижными лестницами.

– Грейнджер?

Она удивлённо оборачивается.

Блейз стоит на нижнем пролёте, глядя на неё, хмуря брови. Курт тоже разворачивается. Слишком торопливо.

Взгляд становится беспокойным.

– Отвали.

Голос его напряжён и, кажется, немного дрожит. И девушка тоже чувствует раздражение. Почему он остановил их? Ведь нужно скорее попасть в Выручай-комнату.

Но тёмные глаза смотрят снизу слишком внимательно.

– Грейнджер, всё нормально?

– Да, – отвечает она, хмуря лоб. Пусть просто отстанет, им нужно идти!

– Куда вы направляетесь?

И в этот момент ступеньки начинают отъезжать от этажа.

– Молчи! – приказ Курта вклинился в сознание прежде, чем она успела открыть рот.

Что-то в груди сжалось, когда Гермиона увидела, как мулат кинулся к ней, наверх. По лестнице, которая уже – да, к сожалению, – отъехала слишком далеко. А Миллер схватил её за локоть и потащил за собой в полумрак.

– Быстрее.

Да. Нужно идти быстрее.

Но почему?..

– Грейнджер, стой!

Она едва поспевает за Куртом, а тот бежит. Прямо по коридору, бесконечному, такому длинному. Быстрее и быстрее, не отставая, пока не начинает задыхаться, давиться колотящимся сердцем. Пока после нескольких поворотов они не натыкаются на медленно появляющуюся прямо в стене дверь.

– Мы пришли! – радостно выдыхает Гермиона, слыша краем уха, как голос Забини разносится по коридору.

– Миллер, не смей, мразь!

И этот рёв снова заставляет лёгкие беспокойно сжаться. Как будто воздуха не хватает. И страх… откуда этот страх?

Она не успевает понять – Курт уже вталкивает её в длинную и узкую комнату с голыми стенами. И только камин в самом конце.

Стоит двери захлопнуться, как её снова тащат вперёд, и отдалённо, сквозь шум в ушах, она слышит удар кулаками по створке. Голос Блейза приглушён; что-то кричит. А проём медленно затягивается кирпичной стеной, словно его и не было.

Всё так быстро. Слишком быстро. И, господи, что вообще происходит?..

Обернуться к Миллеру. И снова встретиться с направленной на неё палочкой. И глазами, полными неприкрытого страха. Отрезвляющего, возвращающего к сознанию.

– Прости, Грейнджер. Так надо.

Она молчит, всё ещё втягивая пересохшим ртом спёртый воздух. Оглядывается по сторонам, будто проснувшись. В сознании всё ещё бьётся рёв Блейза.

Чёрт. Чёрт!

А потом губы Курта что-то произносят. Что-то, от чего остаётся только вздрогнуть. На мгновение ослепнуть от яркой вспышки, закрыв лицо руками. И погрузиться в настоящую, звенящую тишину, покрываясь липким, ударившим прямо в позвонок ужасом.

Сейчас.

Всё закончилось. Наконец-то.

* * *

Чувство такое, будто рот полон тины.

И она вяжет, не даёт сказать ни слова. Только лёгкие торопливо всасывают воздух. Крошечными порциями. От которых темнеет в глазах. И так пусто, что хочется заорать, чтобы заполнить пустоту хотя бы этим.

Но Забини смотрит прямо на Малфоя, в то время как за спиной уже поднимается гул голосов.

– Нужно немедленно принимать меры. Из Хогвартса похищена студентка.

– Похищена? – Оливар едва не срывается на фальцет. – Что у вас там происходит?!

– Сообщите в отделы магических происшествий и магического правопорядка, – голос Дамблдора не приносит успокоения. Еле прорывается сквозь хренов туман перед глазами. Да и о каком, нахрен, успокоении речь?! – Немедленно.

– Конечно, Альбус. Я… сейчас я всё сделаю. Томпсон, возвращайтесь в Министерство, немедленно! Мне нужна будет ваша помощь, в организации отряда авроров. Сегодня из Норвегии прибыл Бруствер. Мы с ним возьмёмся за это.

– Отряд? – Драко резко обернулся.

– Не лезьте, мистер Малфой, – холодный голос Снейпа. Снова проходит мимо сознания. В голове страшно-пусто.

Взгляд на зельевара – скользящий, рассеянный. Будто мозг наотрез отказался понимать, что здесь происходит. Что только что произошло. Что скоро произойдёт.

Грейнджер не в гостиной старост.

Грейнджер не в грёбаной гостиной. Она была там полчаса назад.

– Да. – Дерек роется в мантии в поисках палочки. – Я буду через минуту, встретимся на третьем уровне, мистер Оливар.

– Я отправлюсь с вами сейчас, – Дамблдор взял со стола дневник. – И возьму это с собой.

Малфой сделал шаг вперёд, а Томпсон торопливо кивнул, находя палочку и произнося какое-то заклинание, обрывающее связь с Ральфусом. А затем шагнул за решётку, и изумрудный огонь тут же скрыл его из виду.

Директор шагнул было за ним, но остановился, глядя на страницы. Взгляд синих глаз забегал по строкам.

– Здесь появляется запись, – произнёс он.

И на этих словах Драко очнулся, едва не задохнувшись от колотящего сердцебиения. Краем сознания отметил, что Блейз тоже вскинулся. А затем оба метнулись к директору.

Малфой застыл по левую руку от Дамблдора, вглядываясь в появляющиеся слова до рези в глазах. И рези в груди.

“Только что прибыл сын Логана с Гермионой Грейнджер. Логан приказал оставить её в дальней нижней комнате. Драко, я не знаю, как остановить их, сомневаюсь, что смогу. Все приспешники здесь, ритуал начнётся в полночь. До этого времени девочка в безопасности. Я не знаю, что делать. Надеюсь, Томпсон уже у тебя. Надеюсь, ты увидишь это раньше, чем они успеют, – мать на мгновение остановилась, словно подбирала слова. – Просто нужно быстрее что-то предпринять. Времени мало”.

– Чёрт!

– Спокойно, мистер Малфой. Всё уладится куда раньше полуночи.

“Спокойно, мистер Малфой”?!

Вы, блять, серьёзно?

Это было совсем не то, что нужно было услышать сейчас. Не этим спокойным тоном, к чёртовой матери!

Старик закрыл тетрадку и сделал шаг к камину.

– Я отправлюсь с вами, – Малфой сжал кулаки и нервно облизал губы, когда старик даже не обернулся.

– Нет.

Теперь голос жёстче.

– Доверьтесь мне. Министерство Магии сейчас возьмёт ситуацию под контроль.

– Да, как же! – Драко понял, что взгляд его мечется по лицу Дамблдора, пока тот входит в камин и протягивает руку к фарфоровому горшочку с порохом. – Профессор, я должен помочь. Я не буду просто сидеть и ждать!

И только через несколько секунд он понял, что орал во всю глотку, словно пытаясь докричаться до него.

Бессмысленно, глупо. Не вернёт её. А если с ней что-то случится – не вернёт и себя.

Но о чём он, к чёрту. Конечно, с ней ничего не произойдёт.

– Всё будет в порядке, оставайтесь в школе. Северус, – взгляд из-под очков-половинок переместился на зельевара, который всё это время стоял у стола, молча наблюдая за разворачивающимися событиями. От него, как и от каждого из присутствующих, ровными волнами исходило напряжение, завязывающееся узлом где-то внутри. – Присмотрите за вашими учениками.

И теперь Драко вспомнил, что здесь всё ещё Блейз. Это заставило резко повернуть голову и зачем-то уставиться на друга в немой ярости.

Мулат едва ли не зубами скрипел. Какой-то отдалённой частью себя Малфой понимал, что с чертой характера, именуемой ответственностью, свойственной Забини, тому тяжело смириться с тем, что он недоглядел за Грейнджер. Но он не виноват, никто не знал, что она…

Уйдёт.

Блин. Блин, нахрен.

– Конечно, – скупо отозвался Снейп, приподнимая голову и переводя взгляд на слизеринцев.

А когда изумрудный огонь опалил их потоком прохладного воздуха, зельевар запахнул свою мантию посильнее и, не отводя глаз от Малфоя и Забини, пошёл в сторону двери.

Драко сглотнул. Дыхание его было прерывистым и поверхностным.

– Профессор, – он кинулся за Северусом, и тот сразу же отвернулся.

– Я прослежу, чтобы вы оба отправились в общую гостиную, – отчеканил он, открывая двери. – Прошу.

Преувеличено-вежливый жест рукой едва не вызвал рвотный рефлекс. Малфой не мог заставить себя пошевелиться, глядя на ожидающего у двери Снейпа. Он что, не понимает?

– Нужно сделать что-то, – выпалил на выдохе.

– Да. В первую очередь отправить вас в ваши спальни. Скоро отбой, мистер Малфой, если вы не забыли.

К чёрту эти издевательские интонации.

– Нет, я не забыл! – Драко сделал несколько шагов вперёд.

– Контролируйте ваш тон.

Он зарычал после этого замечания, почти против воли. Несмотря на то, кем оно было сделано. Это было последним, что волновало его сейчас, по сути.

А затем остановился, сжав пальцами переносицу. Сильно. Но это не помогло, в голове каждая мысль будто троилась, прежде чем достигнуть сознания.

Забини встретился глазами с другом, после чего перевёл взгляд на профессора, а затем снова на Малфоя.

– Я не знал, что она собирается идти с ним.

– Вас никто не обвиняет, мистер Забини, – голос Снейпа становился раздражённым. – Я должен напомнить вам, что жду, пока вы соизволите покинуть кабинет директора?

Зельевар стоял, придерживая рукой дверь. Малфой вышел из помещения, которое начало душить его, в полумрак винтовой лестницы и, наверное, начал спускаться по ступенькам вниз. Он не был уверен, что мир вокруг вообще существует. Что камни, окружающие трёх спускающихся людей, можно потрогать руками. Что он расшибётся, если оступится и полетит, счёсывая тело о пол.

Если раньше он не был уверен в том, что сможет испытать боль, то сейчас он не был уверен в том, что его сердце сокращается.

Прислушался.

Упрямый орган.

А мысли замыкались. Снова и снова. Сознание будто тормошило его, било своими когтистыми и костлявыми эфемерными руками по щекам.

Проснись, твою мать.

Проснись.

Жри эти мысли, эти образы, только проснись! Не время дохнуть, не время сдавать позиции, ты нужен здесь, ты нужен ей. Немедленно, Малфой, чёртова твоя кровь и затянутые илом твои мозги.

Херов урод.

Это были бесполезные, ненужные, глупые и даже почти не воплощённые в мысли фразы, стучащие. Отрывистые, полные пустого ничего.

Бессилие.

Крещендо грёбаного бессилия ударяло его о самое дно. Швыряло об окаменевшую грязь в самом нутре и лучше бы оставило там, навсегда. Потому что оживать после каждого из этих зверски-смертельных-ударов не хотелось.

И он вздрогнул, когда ощутил на своём плече крепкую руку. Он ненавидел порой Блейза за то, что тот возвращал его к жизни.

– Прости, дружище, – Блейзу действительно было важно, судя по выражению его лица.

Малфой взглянул на него мельком, на секунду вырвавшись из цепей мыслей.

– Ты не знал. Она не сказала никому.

– Всё равно. Блин, я мог там не оказаться. Я шёл за Ноттом, но лестница не туда свернула, по ошибке. Ты представляешь, что было бы…

Малфой сжал челюсть. Нет. Он не представлял.

– Забей. Я её за это убить готов.

– По-моему, она была под Империусом. Было… очень похоже.

– М-м, – протянул Малфой.

– Ну, в смысле, она не по своей воле за ним шла.

Драко просто смотрел на ступеньки, мелькающие под ногами.

Дура.

Её вечернее беспокойство, её холодные пальцы, то, как она запнулась вчера ночью, когда они говорили. Ночью у раковины. В полумраке он мог видеть только своё отражение и неспешные движения её рук под тканью его свитера. Чувствовать и понимать, что если не эти руки, то уже ничьи и никогда.

Дура, блять.

Почему нельзя было сказать прямо? Что за херов героизм, херова ловля на живца?

Тут же вспомнилось касание маленьких ладошек к животу, и тело прошило ледяной иголкой, от затылка до колен. Если они не успеют, этого может больше никогда не повториться.

Я придумаю что-то.

Я помешаю им.

Я вытащу тебя из Мэнора, а потом убью своими руками. Сверну твою красивую шею. Запру в своей спальне и не выпущу ни на шаг. Сделать что угодно, но не допустить, чтобы твои слова: “Тебе пора. Увидимся вечером” были единственными, оставшимися в памяти.

Не увидимся.

Последний взгляд не должен быть взглядом в спину.

Хотя, кому он врёт. Ведь память хранит не то, что каждое её слово – каждый вдох. Прямой или исподтишка.

Он вообще не хотел думать о том, что придётся прощаться со всем этим. Прощаться с ней. Нет.

И вот оно. Вливается в кровь, как горчащий яд. Подогревающий вены и мясо. Уверенность в том, что он не позволит Миллеру и его отцу прикоснуться к Грейнджер и пальцем. Грёбаным пальцем. Пусть только тронут.

Он не посмотрит ни на что. Просто – слепо – уничтожит каждого, кто прикоснулся к ней без разрешения. И начнёт с Курта.

Холод Хогвартса проходил сквозь тело, потому что теперь изнутри грела ярость. Настоящая, рычащая, гремучая ярость. На то, что их ведут, словно под конвоем. Что эти раздражающе-правильные шаги – прямо за спиной. Впервые за все годы учёбы декан настолько злил Драко одним своим присутствием.

Только потому, что не было возможности поговорить с Забини.

Они спускались всё ниже, и вот уже ощутился знакомый запах ледяной влаги подземелий, а Малфой почти подскакивал при каждом шаге. Ему нужно было подумать. В тишине подумать, что можно сделать. И остановить долбаный отсчёт времени, который уже запустили мозги.

– Мистер Малфой?

Голос Снейпа, и без того гулкий, ударил по барабанным перепонкам, эхом отбившись от каменных стен. Они с Блейзом уже свернули в коридор, ведущий ко входу в гостиную Слизерина, но Северус, идущий за ними, остановился, сжимая губы.

– Мне понадобится ваша помощь.

Как же вовремя, господи.

Драко проглотил желание поскорее обсудить с Блейзом, что можно предпринять, игнорируя уставшие попытки мозга доказать ему, что ничего им самим не добиться. Не из Хогвартса уж точно. Но разговор. Нужен был разговор без свидетелей, потому что – а вдругполучится что-то придумать?

– Помощь? – Это прозвучало нетерпеливо и заставило Снейпа сощуриться. Что он ещё задумал?

– В кабинете. Вам ведь не трудно выделить мне некоторое время?

Время?

Время, мать вашу? Он издевается? Не было ни одной минуты долбаного времени!

Мулат выглядел напряжённым, было видно, что он разделял беспокойство друга. То самое, не беспокойство-за-Грейнджер, а признание своей ошибки. Желание исправить её во что бы то ни стало. Они переглянулись, и Забини пожал плечами.

– Ладно, идём, – сказал он Малфою, но профессор приподнял брови, не двигаясь с места.

Мулат нахмурился.

– Что?

– Только мистер Малфой.

Драко бросил на зельевара удивлённо-раздражённый взгляд, но встретившись с непреклонно поднятым подбородком, только скрипнул зубами.

Да к чёрту, блять.

Посмотрел на друга, мысленно пообещав примчать, как только освободится. Тот едва заметно кивнул. Ну, конечно же, заметно для Снейпа, который только сильнее прищурился.

– Я полагаю, вы запомнили, куда вам нужно проследовать, мистер Забини. Не заблудитесь по пути в гостиную Слизерина?

Вход в гостиную был за спиной мулата.

Да быстрее же, рычал про себя Драко, глядя, как Блейз кивает и, взглянув на Малфоя в последний раз, торопливо разворачивается и произносит пароль. А блондин смотрит на декана и молит Мерлина, чтобы взгляд не получился затравленным.

Тот разворачивается и шагает в сторону своего кабинета. Не остаётся больше ничего – только побрести за ним, натужно втягивая в лёгкие холодный до ломоты в теле воздух.

– Это… займёт много времени? – негромко поинтересовался, поравнявшись с высокой долговязой фигурой, шествующей по коридору почти не спеша.

– Да.

Ответ короткий и ни о чём не говорящий.

Не вызывающий ничего, кроме раздражения.

– Вы не говорили, что моя помощь может вам понадобиться сегодня вечером.

Снейп бросает один медленный предупреждающий взгляд на Малфоя, а затем снова смотрит перед собой.

– У вас были какие-то планы?

– Можно сказать и так.

Голос полон злой иронии, которую не удаётся проконтролировать. Малфой сам не совсем понимает, что можно сделать, но просто идти тут, просто, блин, идти за деканом, когда в Мэноре скоро начнётся что-то ужасное…

– Я не позволю вам совершить ни одной глупости за сегодняшний вечер, мистер Малфой. Смиритесь с этим.

Спокойно, Драко. Не обязательно задавать этот вопрос, ты ведь и сам всё понял, да? Легилименция.

– Вы рылись у меня в голове? – шипит он.

– Мне не нужно нигде рыться, чтобы понять, что вы замышляете. Вы прозрачны, как стекло. И столь же хрупки в том, что касается эмоционального давления.

– Поэтому вы решили запереть меня у себя в кабинете?!

Это, определённо, получается куда громче, чем того требовало. Но не производит на Снейпа никакого впечатления.

– Что вы. Я очень своевременно вспомнил о том, что картография зелий срочно требует внимания студента.

Драко сцепил зубы, сверля взглядом обтянутые мантией плечи профессора, который тем временем открывал дверь в кабинет. Чёрт. Чёрт возьми. Откуда в нём этот сволочизм? Неужели он не понимает?

– Прошу, входите.

Просто невообразимо.

Грейнджер в темницах Мэнора. Неизвестно, что с ней делают, и неизвестно, что с ней собираются делать через несколько часов. Возможно, Логан уже пытает её Круциатусом или ещё чего похуже… а Малфой. Что Малфой? Будет сидеть и переписывать картографию зелий в кабинете декана?

Это просто издевательство.

– Мистер Малфой, никогда раньше не замечал за вами такого натянутого отношения с дверьми, как сегодня.

Он шутит.

Это была грёбаная шутка прямо сейчас.

Драко влетает в кабинет, разворачивается и рявкает, едва створка успевает закрыться:

– Вы что, не понимаете, что происходит?!

Заклинание заглушения вспыхивает на стенах, и в ушах можно разобрать лёгкий гул, если бы не шум и пульсация яростно бегущей по венам крови. Снейп издевается. Совершенно точно. Потому что проходит к кафедре и отодвигает тяжёлый деревянный стул с высокой спинкой. Тот начинает натужно скрежетать ножками по каменному полу. Звук этот ввинчивается в затылок и словно толкает Драко вперёд. Он и моргнуть не успевает, когда уже оказывается у профессорского стола.

– Не понимаете, да?

Взгляд тёмных глаз слегка привёл в чувство.

– Я понимаю, мистер Малфой. Всё хорошо понимаю. Чего не скажешь о вас.

– Я пытаюсьчто-то делать! – заорал слизеринец.

Зря. Но срать.

– А не нужнопытаться, не будьте идиотом! – зельевар тоже повысил голос, тяжело опускаясь за своё место. – Это дело Министерства, за это взялся профессор Дамблдор. Вы не имеете никакого права лезть.

– Я имею все права. Я могу прямо сейчас отправиться в поместье, потому что там… мой дом и моя мать.

– В первую очередь, там сейчас опасно.

Драко зарычал. Мотнул головой, словно отметая все сказанные зельеваром слова.

– Вы не можете запретить мне, сэр.

Обращение сорвалось с губ почти ругательством, но вряд ли кто-то из них обратил на это внимание. Северус фыркнул, как фыркал только он. Словно перед ним пыталось изъясняться неразумное существо.

– Сейчас я могу запретить вам. Потому что отвечаю за вас.

– Вы не отвечаете за меня, я сам могу о себе позаботиться.

– Да уж в гробу я видел такую заботу о себе, – процедил тот. А когда Драко только бессильно скривил губы, кивнул на стеллаж с карточками. – Вам туда, мистер Малфой.

Несколько секунд слизеринец всё ещё сверлил взглядом профессора, который уже переключил всё своё внимание на какие-то пергаменты, исписанные кривоватым почерком, отдалённо напоминающим почерк Гойла.

– Я не стану этим заниматься.

Драко едва протолкнул эти слова сквозь свои голосовые. У него жгло глаза от собственного взгляда. Оставалось удивляться только, как он не прожигает в Снейпе огромную дыру.

Но тот молча перелистнул пергамент, не поднимая лица.

И внезапно какая-то гудящая нитка, проходящая сквозь судорожно сокращающееся сердце, разорвалась. Истончившаяся, пережёванная этим кровяным потоком. Избитая яростью.

Лопнула и лопнул вместе с ней стержень, держащий плечи ровными.