Текст книги "Платина и шоколад (СИ)"
Автор книги: Настя Чацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 52 страниц)
Когтевранец рассмеялся, поворачиваясь к девушке.
– Надо же, вот, кто рассказывает о моём позоре всей школе.
Гермиона только вежливо растягивала губы, чувствуя себя отчего-то настолько несчастной, что впору зарыться в землю и сидеть там до конца года. Мерлин, последнее, чего она хотела – это выслушивать подколы.
После бессонной ночи у неё так болела голова, что, казалось, вот-вот череп разорвётся на части. А собирающиеся дождевые тучи только усугубляли её состояние.
– В “Мётлах” очень людно? – осторожно поинтересовалась, пытаясь ненавязчиво отвести тему разговора от собственной персоны.
– Да, – Гарри недовольно поморщился. – Все столики заняты, кроме одного. Тот, что возле змеиного.
– Я не собираюсь там садиться, – поддакнул Рон и тут же бросил на Гермиону извиняющийся взгляд. – Они испортят мне аппетит. И визги этой Паркинсон… – он перевёл взгляд на Миллера. – Истерику устроила из-за того, что их не пустили, видите ли, в магазин нарядов.
– Магазин нарядов? – Грейнджер приподняла брови. – Очень оригинально: обновлять гардероб в Хогсмиде.
Три пары глаз взглянули на неё озадаченно.
– Что? – она нахмурилась.
– Хеллоуин, – протянул Поттер. – Ты же помнишь, правда?
Годрик милостивый!
Конечно, она помнила. Естественно, помнила. Какое сегодня число?
– Ах, да… – и слабо улыбнулась, прищёлкнув пальцами. – Ещё целых две недели до него.
– Герми, ты забыла про бал?
– Нет, – девушка сжала губы.
– Тогда ты уже придумала костюм, наверное? – Гарри взглянул на Курта. – У неё привычка делать всё заранее, знаешь…
– Я… ещё не совсем, конечно. Я как раз собиралась… сегодня.
Она быстро подсчитала в уме свои средства. Родители как раз выслали ей немного денег, которые она рассчитывала потратить на некоторые школьные принадлежности.
Так, стоп. Тратить деньги на костюм было поистине кощунством, она совершенно точно не собиралась этого делать.
– И что же это будет? – не унимался Поттер.
– Я не знаю, – сдалась Гермиона, стушёвываясь под пристальным взглядом за стеклом очков. – Ладно. У меня нет костюма. Может быть, надену прошлогодний. Помнишь… тот, который с летучими мышами на подоле и…
– Это скучно.
– Что, Рональд?
– Во-первых, ты надеваешь его уже второй год, – морща лоб произнёс Рон. – А во-вторых, это… скучно.
Гарри усмехнулся, покачивая головой. В этом выражении лица девушка заметила что-то… что обычно предпочитала не замечать в глазах друзей. Этот взгляд. Он будто говорил: “Оставь это, она никогда не осмелится ни на что, выходящее за рамки”. Да, она не собиралась выходить за рамки. И до недавнего времени всех это устраивало.
На седьмом курсе стало иначе. Кто активировал этот пусковой механизм? Верните, как было, ради Мерлина. Если это и называется – взросление, то Гермионе поскорее хотелось перешагнуть этот этап. У неё тоже была своя скорлупа. И она не обязана выбираться наружу.
Несколько минут она помолчала, а друзья уже переключились на разговор между собой. Курт им явно приглянулся.
Ну, конечно. Здорово. Хотя бы чем-то она им удружила.
Девушка закатила глаза, чувствуя, что еще чуть-чуть, и терпение окончательно покинет её, потому молча направилась вверх по улице, туда, откуда доносилась негромкая музыка. По субботам здесь выступали приезжие артисты у открытого кафе. Молодые люди поторопились за ней.
– Слушай, я прав, ты не можешь не признать этого, – Уизли привычно обхватил её плечи, догнав подругу, и предоставив Гарри и Курта увлечённой беседе. Сам же, судя по всему, чувствовал себя виноватым.
Как обычно.
– Просто позволь мне самой выбрать свой костюм, – она расправила плечи. – Я не собираюсь выряжаться, как эти… как все эти…
– Девушки.
– Да. Нет! – Грейнджер метнула на рыжего быстрый взгляд. – Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что считаю подобные затраты лишними, когда лучше экономить деньги, ведь неизвестно, когда они могут понадобиться. А ещё я считаю, что это смешно– придавать такое значение своей одежде.
Рон немного помолчал.
Они прошли мимо небольшой толпы, собравшейся вокруг музыкантов. Открытое кафе пустовало. Из-за погоды, наверное. На деревянных четырехместных столиках собрались небольшие лужицы. Да уж, под моросящим дождём не многие захотят отдыхать.
– Да ладно тебе, – наконец сказал он, засовывая руки в карманы и сутуля плечи. – Можешь прийти на бал в школьной форме и никто…
– Никто не удивится, да?
– Мы ведь не осуждаем тебя.
Они не осуждали.
Просто улыбались в кулаки её предсказуемости и скучности. Как сказал Малфой? Деревянность. Она – книжная полка. И неужели, неужели, блин, они все правы?
– Скажи уже, Рон.
– А? – не понял рыжий, опасливо встречаясь с ней взглядом.
– Скажи, что я скучная и консервативная, не умеющая веселиться.
– Но я так не думаю… ты умеешь, и…
– Хм.
– Что “хм”?
– У тебя на лбу совершенно другое написано.
– Это не я написал, – Рон быстро отвернулся, и Гермиона заметила, как руки в карманах у него сжались, натянув ткань мантии. Он всегда так делал, когда нервничал.
– Слушай, это нормально – иметь своё мнение. Это даже похвально, когда оно исходит именно от тебя, а не от Гарри через тебя.
– Я не понял, – честно признался он. А когда она уже открыла рот, чтобы пояснить свою мысль, рыжий вдруг остановился. – Герми, смотри. Это тот магазинчик одежды.
Взгляд гриффиндорки нехотя переместился с затылка Рона на витрину, где за тонким стеклом на вальяжно глядящих по сторонам манекенах ожидали покупательниц прекрасные платья. Помимо воли у девушки захватило дух – действительно прекрасные. Шёлковые, дрожащие словно от ветерка подолы, изящные, присобранные рукава – длинные и не очень. Цвета радовали: пурпурный, изумрудный, бежевый, кремовый. Их было столько, что глаз не оторвать.
Один из манекенов заметил пристальное внимание гриффиндорцев и поманил их пальцем.
– Чего это вы остановились? – спросил Гарри, когда они с Миллером едва не врезались в невольно приоткрывшую рот Гермиону.
– Да вот… – Рон сделал какое-то неопределённое движение головой, а потом махнул рукой и резко повернулся к Грейнджер. – Идём, подберём тебе что-то!
– С ума сошёл? Ты представляешь себе, сколько это стоит?
– Не имею понятия, но я не я, если мы сейчас же не узнаем.
– Рон, нет!
– Перестань, даже я вижу тебя в одном из этих платьев, – рыжий возмущённо хмурил лоб. – Скажи ей, Гарри!
Поттер послушно закивал, тут же подхватывая инициативу. Он всегда подхватывал инициативу:
– Да. Он видит.
Гермиона вперила в него недовольный взгляд.
– Идём. Мы просто посмотрим.
– Я сказала – нет.
– Мне бы тоже было интересно взглянуть, – вдруг вклинился в спор Курт.
– Взглянуть на платья? – гриффиндорка сдаваться не собиралась и лишь расправила плечи. – Вы, мальчики, меня пугаете.
– Взглянуть на тебя в платьях.
Она сложила руки на груди, сверля глазами каждого по очереди из стоящих перед ней. Потом вновь невольно взглянула на витрину. Манекен в пурпурном задорно ей подмигнул.
– Рон сказал, что Пэнси сказала, что их не пустили сюда.
– Она сказала, что продавец был очень занят, но начинался дождь, и слизеринцам пришлось переться в “Мётлы” и занять столик, чтобы не мокнуть, – терпеливо пояснил Рон, прикрывая глаза.
– Ещё лучше. Я не хочу встретиться с ними в магазине одежды, когда они поймут, что дождь закончился.
– Они обычно сидят там до посинения. Ты знаешь об этом.
Дверь магазинчика со скрипом приоткрылась, и в проёме показалась лохматая седовласая голова продавца.
– Вы заходить-то будете?
Мальчики обернулись, Гермиона скрипнула зубами, опуская голову. Ей до жжения в затылке было интересно взглянуть на себя в прекрасном платье. Просто взглянуть, один разочек. Ведь она никогда не позволит себе купить что-то подобное.
– Ладно, – прошипела она с деланным недовольством. – Вы как клещи. Вцепились и не отцепишь. Я зайду туда на пять минут, только посмотрю, и всё.
Девушка всё ещё цедила слова, когда её плечи обхватили руки Гарри и потащили внутрь. Продавец исчез, тут же возникая за прилавком:
– Я подскажу вам с удовольствием. У вас предпочтения есть?
– Я… не знаю, – Гермиона жадно осматривала магазин. Она ни разу за все посещения Хогсмида не заходила сюда, и почему-то людей здесь почти не было – пара пуффендуек с шестого курса, восторженно перешёптывающихся между собой.
В помещении пахло тёплой тканью и яблоками. Этот запах дразнился, так и просясь, чтобы его вдохнули поглубже. Манекены стояли у стен в тесные ряды. Справа – шикарные платья, обшитые жемчужинами и бисером. Слева – поскромнее, но столь же нарядные, пастельных цветов. Ленты, спускающиеся с рукавов и подолов извивались волшебными разноцветными змейками. Тонкие эфемерные руки безликих манекенов то и дело, дразня, поправляли юбки и оборки.
– Вау, – протянул Гарри, оглядываясь по сторонам. – Это… впечатляет.
– Да, и мы здесь смотримся достаточно странно, – добавил Рон, посмеиваясь.
Курт только усмехнулся, поглядывая на Гермиону, которая уже делала несколько осторожных шагов к платьям.
– Кажется, нам лучше её не отвлекать, – услышала девушка негромкий голос Уизли и решила, только сейчас, конечно же, проигнорировать его – пальцы уже касались нежного шёлка ближайшего наряда, наматывая лёгкую ленту на палец.
– Вы ищете что-то определённое? – Девушка не успела удивиться столь быстрым перемещениям шустрого старикашки в тёмно-синей мантии, скреплённой на поясе крупной брошью, когда он уже стоял рядом. – У нас есть отличные костюмы для наступающего праздника.
– Я только смотрю.
– Нравится?
– Это прекрасно.
– Да, – продавец с какой-то странной гордостью протянул руку и легко отвёл подол платья елового цвета вбок, отчего из мягких складок ткани, разбиваясь друг о друга и тая, посыпались мутные звёзды янтарных искр. – Каждое из платьев для меня бесценно, как дитя.
– Зачем же вы их продаёте?
Старик отпустил ткань, и пол усеяли мерцающие крупицы. Гермиона наблюдала за ними, зачарованно закусив губу.
– Всё прекрасное должно идти в люди, мисс. Если оно будет сиять лишь для одних глаз, оно станет обесцененным.
Девушка подняла взгляд на покрытое морщинами улыбающееся лицо.
– Меня зовут Грэнт, – представился он.
– Просто Грэнт?
– Прошу, да. Я ещё не так стар, – продавец рассмеялся, и Грейнджер тоже улыбнулась – на вид ему было лет восемьдесят. – Показать вам карнавальные костюмы?
Девушка несколько мгновений смотрела прямо на Грэнта, потом перевела сомневающийся взгляд на друзей. Рон закивал, активно жестикулируя. Конечно, мол, показать.
– Да, – решилась она, вновь обращаясь к старику. – Но я только посмотрю.
– Конечно. Идёмте, – и тот направился в глубину магазина, взглянув на молодых людей, которые неуверенно топтались посреди зала. – Вы пойдёте с нами или подождёте?
Гарри и Рон переглянулись. Курт вызвался добровольцем, делая шаг вперёд:
– Я пойду, если ты не против, – он смотрел на Гермиону, которая лишь сдержанно кивнула, пытаясь скрыть желание поскорее увидеть костюмы.
– Мы подождём вас на улице. Там, вроде бы, солнце вышло, – подал голос Гарри. Грейнджер осталось только снова кивнуть, а в следующую минуту она уже забыла, что находится здесь не одна.
Мерлин.
Второй зал был сказкой. Она действительно попала в другой мир, стоило проследовать за Грэнтом в витую арку, которую любезно открыла взгляду ожившая плотная шторка. Никогда в жизни Гермионе не приходилось видеть такого количества ярких, почти пылающих костюмов.
Манекены стояли в четыре широких ряда.
Здесь было всё.
От коротких шорт с золотой пыльцой по краям, переходящей в такие же короткие полупрозрачные рукава и лёгкую ткань рубашки, едва заметную, до шикарных, пышных платьев, достойных, наверное, самой королевы. Огненного цвета, с огромными рубинами на поясе и мечущимися языками света на подоле.
– Боже, вот это да, – выдох Курта откуда-то из-за спины. Грэнт самодовольно наблюдал за реакцией своих потенциальных покупателей.
– Это невероятно! – Гермиона не могла оторвать глаз, выхватывая взглядом то один костюм, то второй, и каждый был лучше прежнего. – Почему у вас так мало покупателей, если здесь такая... красота?
– Вопрос цены, – протянул старик, присаживаясь на небольшой диванчик и вздыхая. – Можете пройти и рассмотреть их поближе. Наряды на Хеллоуин в последнем ряду.
Девушка двинулась в глубину помещения, жадно рассматривая каждое одеяние, мимо которого проходила. Последний ряд начинала русалка с шикарным шлейфом, оборачивающимся вокруг манекена. Ткань будто была настоящей, влажной, блестящей чешуёй, по которой время от времени проходила рябь и блики, словно смотришь на солнце из глубины Чёрного Озера.
Следующим оказался костюм паука, шевелящий своими тонкими, костлявыми, изогнутыми лапками, образующими вокруг длинной и ровной юбки в пол что-то на подобии замкнутой сферы, перебирающий ими, скребущими по полу. Тёмная ткань складывалась в узор, разукрашивающий плотно стягивающую корсетом грудь и облепляющую манекену горло. На подоле можно было увидеть тысячи блестящих чёрных паучьих глаз, следящих за каждым движением проходящей мимо гриффиндорки. Ей даже послышалось тихое шипение, и по коже пробежали прохладные мурашки.
Дальше – костюм драконицы, сияющий неподъемными на вид пластинами, облепляющий практически все открытые участки тела, оставляющий голыми лишь кончики пальцев в вырезах облегающих перчаток и лицо. Каёмку волос скрывал капюшон с выдающимися гребнями по обе стороны головы. Не сдержав любопытства, девушка протянула руку и легко коснулась этих гребней, отчего пластины вдруг тихо задрожали, будто бы манекен зашевелился, и начали менять цвет от точки прикосновения, расходясь плавными кругами – от тёмно-золотого в кричаще-синий и обратно, переливаясь и в конце-концов успокаиваясь.
– Мерлин, я никогда не видела ничего подобного, – прошептала Гермиона, оборачиваясь и глядя на Курта, который уже, видимо, насмотрелся на костюмы и теперь наблюдал за восхищением в глазах гриффиндорки, идя следом.
Кивнул в подтверждение её слов и указал взглядом на следующий костюм, который она ещё не успела увидеть.
А когда увидела, сердце зашлось и остановилось.
Это было будто бы просто платье.
Будто ничего особенного – не было пышности, вычурности, кричащих штрихов. Но оно было самым идеальным из всех, что ютились в этом магазине. Будто сгусток ожившего серебра, перетекающий по эфемерным формам. Практически полностью обтягивающее, без рукавов, подхватывающее грудь и уходящее за спину, а там – резко ныряющее вниз так, что еще немного – и будут видны ямочки на пояснице. Открытая спина отделана невесомой серебряной пылью, призрачным плащом просачивающимся сквозь пальцы, когда Гермиона протянула руку и погладила прохладное изделие спины застывшего манекена, беспрепятственно пройдя сквозь почти невидимую преграду. На тонкой шее замер маленький воротничок, отдельный от всего наряда, отделанный мелкими камушками, внутри которых сияли крохи изумрудных звёзд, по острому краю, изогнутого лёгкой волной и касающегося двумя острыми уголками ключиц.
Подол заканчивался примерно на одну ладонь выше колена, а вниз опадало уже марево из серебристого и совершенно невесомого тумана, закручиваясь вокруг ног. Сквозь него можно было легко провести рукой и не ощутить ничего, кроме трепетной прохлады на коже.
По бокам спины, там, где обозначалась граница ткани и кожи, дрожали лёгкие, прозрачные и пронизанные хрупкими жилками крылышки, какие бывали лишь у диких фей.
Это было самое прекрасное платье, какое Гермионе доводилось видеть, и она шумно выдохнула, сообразив, что затаила дыхание, пока несколько раз медленно обходила наряд вокруг.
– Пятьдесят пять галлеонов – и оно ваше, – тихо произнёс голос Грэнта, но в голову Грейнджер эти слова влетели ледяными стрелами, разрушая сказку и выдёргивая из мечтаний в привычную рациональность. Девушка вздрогнула. Шаг в сторону. Затем ещё один, и ещё, пока она не поняла, что почти бегом направляется к выходу, шепнув удивлённому старику короткое “спасибо”.
Отдёргивая в сторону не успевшую отодвинуться шторку и вылетая в зал.
Она не могла себе позволить даже половину суммы, названной продавцом. Чёрт возьми, а на что она надеялась, когда поплелась за ним рассматривать наряды? На то, что галлеоны посыпятся на неё с неба?
– Ну как? Нашлось что-то интересное? – голос Рона прошёл словно сквозь, не задержавшись в голове. Как и факт того, что мальчики остались в магазине, а не ушли.
Гермиона яростно прошагала мимо них, слыша тихий звон из кармана. Сорок сиклей стали вдруг такими тяжелыми, будто вот-вот просто разорвут ткань мантии и посыпятся на пол. Сорок сиклей. Пятьдесят пять галлеонов.
Она почувствовала себя нищебродкой и моментально возненавидела это чувство.
– Эй, что это с ней?
Ответ Гарри она не услышала, потому что дёрнула на себя входную дверь и яростно ударила срезом по висящему над ней колокольчику.
Дилинь-дилинь, запел он, разбиваясь этими резкими звуками о спину застывшей посреди улицы гриффиндорки. Тучи действительно стали светлее, кое-где просматривалась прохладная и далёкая голубизна неба.
Действительно – что с ней? Ничего.
Просто только что она увидела первый в своей жизни идеал.
Или нет. Второй.
Но об этом не хотелось думать.
Оба эти идеала шли в полный резонанс с ней самой. И при столкновении это, чёрт возьми, так выбивало из колеи. Так выбивало.
Дилинь-дилинь.
– Герми, что случилось? – всегда взволнованный голос Рона. Обеспокоенный взгляд Гарри. Вот они. Здесь.
Дорогие, единственные, какие бы ни были не-идеальные. И губы растянула улыбка.
– Всё в порядке.
– Точно? – это уже голос Курта. В следующий миг он вышел из-за её спины. – Ты расстроилась, что оно такое дорогое?
Щёки вспыхнули.
– Что ты, конечно нет. Такая мелочь, пфф, я уже говорила Рону, что давать одежде влиять на свое настроение просто глупо и смешно.
– Поэтому ты улыбаешься?
Улыбка примёрзла к лицу, а брови полезли по лбу вверх, собирая кожу в морщины.
– Совсем нет.
– Знаешь, Герми, мы ведь могли бы добавить, если что, – Уизли заискивающе посмотрел в глаза подруги, но встретил такой жёсткий взгляд, что поневоле осёкся, не договорив.
На улице прибавилось народу, стоило первым за день солнечным лучам коснуться острых крыш. А может быть, дело было в другом: откуда-то сбоку доносился шум и улюлюканье.
– Рон! – Гарри пихнул друга в плечо. – Это же Шустрые Мётлы Брай!
Рыжий вскинулся, озираясь по сторонам.
Да. Это то, чего оба ждали всё лето, Гермиона знала. Практически все разговоры, о чём бы они не велись, сводились к Мётлам Брай – новая команда, которая выиграла в июле чемпионат экстремальных гонок на мётлах.
– Годрик, они здесь! – Рон едва ли не подскочил на месте, наткнувшись взглядом на толпу, собравшуюся вокруг площади с фонтаном. – Мерлин милостивый, посмотри, это же Брай! Капитан команды! Взгляни на него! Скорее, идём!
И в следующий момент оба уже мчались в сторону толпы, оборачиваясь на ходу.
– Ну же, идёмте! Гермиона!
– Я прогуляюсь лучше, – крикнула она в ответ.
Мальчики знали, что она не была фанаткой этого спорта, в особенности после того, как товарищ Джорджа свернул себе шею, проходя отборочный тур при наборе в команду, не вписавшись в воздушное препятствие. Гермиона даже подумывала создать очередное движение в стиле Грейнджер: Первая Ассоциация Против Опасных Полётов, но близнецы отговорили её от этой затеи – в любом случае, дело бы прогорело. Полёты бы не прекратились в виду того, что гонки начали вытягивать немалые сборы и собрали уже много фанатов. Да и аббревиатура Ассоциации, прямо сказать, получилась бы не ахти.
– Ты не пойдёшь? – гриффиндорка перевела взгляд на Курта, который, вытянув шею, смотрел в сторону убегающих Гарри и Рона, что уже слились с толпой.
– Нет. Мне это не очень интересно. Я лучше прогуляюсь с тобой.
– Но ты играешь в квиддич, – с улыбкой заметила девушка.
Миллер только покачал головой, закидывая руку ей на плечо, будто копируя излюбленное движение мальчишек, и повёл вниз по улице, в противоположную от шумихи сторону, ничего не сказав. Чужая ладонь на спине чувствовалась непривычным и каким-то ненужным грузом, но это отвлекало от всего, что ревело под тонким стеклом, отгораживающим её показной покой от бури внутри.
Они возвращались к “Трём мётлам”, практически не разговаривая и Гермиона в очередной раз удивилась – как можно так спокойно молчать с человеком? Наверное, Миллер обладает особенным даром вызывать доверие и расположение к себе – во всём виноваты эти тёплые и добрые глаза с морщинками в уголках.
Минута за минутой – они обменялись всего парой фраз. Солнце начало увереннее распространять по земле свои лучи, и девушка с удовольствием прикрывала глаза, стоило им заскакать по лицу. Но недолго она пребывала в этом иллюзорном покое: заметив в широкой витрине паба компанию слизеринцев в полном сборе сидящую за излюбленным столом у самого окна, Грейнджер резко остановилась. Миллер взглянул ей в лицо.
– Что?
– Ничего. Я не хочу идти в “Мётлы”, – она опустила взгляд, сжимаясь, словно стараясь стать невидимкой. А затем вдруг широко открыла глаза, уставившись на землю под ногами.
ТамМалфой.
Конечно, он там. Сидит попивает сливочное пиво, или ещё что. Зажимает Пэнси, которую так решительно поцеловал сегодня на школьном дворе. И, даже поймав гермионин скользнувший по ним взгляд, не остановился, не отстранился.
А должен был?
Её бесило, что стоило слизеринцу вспыхнуть в мыслях, как из сознания тут же сыпались все эти не требующие ответов, очевидные вопросы. Мерлин, что делать, если даже твоя собственная голова тебя не понимает, заваливая нерешаемыми задачками?
Ничего не делать.
Вдруг вспомнился его нелепый запрет, и ей захотелось расхохотаться блондину в лицо.
Смотри.
Смотри, я общаюсь со своим “женишком”. Наплевав на твой приказ.
Ну, как тебе?
Если плохо видно, мы можем встать поближе. Или...
Гермиона подняла улыбающийся взгляд на Курта.
– Идём. Я проголодалась.
И потащила его, удивлённого, на другую сторону узкой улицы, под навес, где не так давно стояли они с Гарри, прячась от дождя. Только теперь там расположилось очередное открытое кафе: плетёные милые кресла и круглые столики на двоих, максимум троих, человек. Прямо на это место выходило окно “Трёх мётел”.
Он мог видеть.
Он отлично видел. А она получала от этого почти нездоровое удовольствие, подводя Миллера к ближайшему свободному столику. Какая удача. Как раз напротив.
Гермиона с трудом сдержала рвущихся наружу из грудной клетки бесенят, пляшущих под собственные задорные дудки и едва не выскакивающих из глаз.
Она села лицом к пабу, закинув ногу на ногу и придвинув своё кресло к креслу Курта, – озадаченного, но невообразимо довольного – безошибочно находя взглядом платиновые волосы из компании за стеклом.
Посмотрим, Малфой, что ты сделаешь.
А точнее – чего не сделаешь. Гермиона усмехнулась, раскрывая лежащую перед ней карточку меню. Сердце в волнении вылетало из груди. Мерлин, это просто…
– Охуение! – Нотт даже не потрудился понизить тон, когда вдруг вытаращился в окно, пихая Малфоя под рёбра.
Дурацкая привычка, – мрачно подумал тот, поднимая глаза от своего бокала с грогом.
– Чего тебе? – у него было не то настроение, чтобы вестись на шуточки Теодора, который сегодня был явно в ударе. И, если бы не выражение лица Блейза, Малфой бы, наверное, даже не соизволил перевести взгляд на улицу, лениво поднося высокий бокал с только что принесённым горячим напитком к губам.
Слава Салазару, что он не успел сделать глоток.
Из глубины груди едва не вырвалось утробное рычание, стоило ему увидеть… уставиться на грязнокровку, которая, как так и надо, ворковала с развалившимся в кресле за столиком Миллером.
– Да перед нами тут бесплатное шоу начинается, ребята. Всем устроиться поудобнее, – заржал Тео, откидываясь на спинку стула. – Ставлю пять сиклей, что он выдерет её сегодня, как козочку.
– Десять на то, что не выдерет, – отрезал Винсент. – Прикоснуться к Святой Грейнджер?
– Святой у нас Поттер, – тут же исправил Гойл друга. – А Грейнджер – гриффиндорская блядь.
– Конечно, выдерет, – Нотт закивал, поддерживая Грегори. – На неё позарился кто-то, кроме Вислого. Да она, наверное, и счастью-то своему поверить не может.
Блейз наблюдал за Малфоем, не говоря ни слова.
Тот же продолжал молча смотреть в окно, безостановочно сжимая и разжимая челюсть. На щеках ходили желваки, и оставалось только удивляться, как тонкое стекло ещё не разорвалось на части или не покрылось слоем инея толщиной в палец.
Холодные глаза следили за тем, как грязнокровка наклоняется к Миллеру, смеётся, касаясь его рукава. А когтевранец смотрит на неё, как на светоч.
Драко стискивал бокал с горячим напитком, от которого поднимался невесомый пар, всей рукой, так и не донеся его до рта, и Забини видел, как краснеет обожжённая кожа светлых пальцев.
– Фу, – протянула Пэнси, уткнувшись носом ему в плечо. – За ним девушки сохнут со всей школы… а он с этой уродиной. Жалкое зрелище.
– Заткнись, Пэнс, – Малфой резко подался вбок, отчего мордашка слизеринки мазнула по воздуху, потеряв опору.
– Эй, ты что? – она озадаченно уставилась на Драко, затем на Блейза. – Чего он бесится?
– Забей.
Малфой со стуком поставил бокал на стол и сжал обожжённую ладонь в кулак. Поднял взгляд на однокурсников. Нотт смотрел недоверчиво. Забини кашлянул, потянулся. Хрустнул шейными позвонками.
– Ну, что вы позатыкались? – мулат встал, поправляя мантию. – Кому ещё взять?
Дафна тут же оживилась.
Малфой только покачал головой, кивнув на полный бокал грога, когда Забини вопросительно взглянул на друга. В ответ пожал плечами – нет так нет – и отправился с Гринграсс в сторону барной стойки.
– Малыш, что с тобой? Ты бесишься, что эта идиотка позорит тебя, зажимаясь со своими хахалями перед всей школой? – Пэнс примирительно погладила предплечье Драко, заглядывая в хмурое лицо. Тот лишь скривил губы.
– Она вообще ко мне отношения не имеет, ясно?
Паркинсон кивнула.
Ничего ей не было ясно.
Он грубо вырвал локоть из её пальцев и резко отодвинул свой стул, который едва с грохотом не откинулся спинкой на пол, не придержи его в последний момент Гойл.
– Куда ты? – поднял брови Грегори.
– Сейчас вернусь, – буркнул, широким шагом следуя к выходу из паба.
Открывая дверь и останавливаясь на пороге. Чувствуя, как осенний воздух медленно втягивается в лёгкие. Зябкий, ещё сырой после дождя.
Взгляд сам приковался к сидящей за столиком парочке. И тут же пересёкся со взглядом Грейнджер, которая будто только и ждала появления Малфоя.
Ладошка гриффиндорки, словно невзначай скользнула по руке Миллера вверх, робко коснулась его щеки и, чуть дрогнув, зарылась в волосы, привлекая к себе.
Что она, нафиг...
Уговаривать когтевранца не пришлось. Парень прекрасно понял, чего хочет Гермиона, и судя по тому, как он почти с ходу врезался в её губы, был совершенно не против. По-хозяйски сминая её рот, едва ли не причиняя боль.
Сокращая расстояние. Нахально лапая открытые ноги девушки своими руками.
Урод.
Драко не отрываясь смотрел на них, пытаясь понять, кого сейчас ненавидит сильнее. Кулаки сжались сами собой. Он сделал шаг в сторону открытого кафе, отмечая, что поцелуй становится глубже, а грязнокровка явно увлеклась своим дружком.
Она закрыла глаза.
Блять.
Секунду назад её взгляд был прикован к Малфою. Но вот уже веки демонстративно опустились, прерывая зрительный контакт, и девушка только ближе придвинулась к Миллеру, позволяя тому огладить её бедро.
От следующего шага в сторону целующейся парочки его удержала только ладонь Блейза, опустившаяся Драко на плечо и вернувшая в сознание голос разума.
Нахер. Эта шлюха его не касается.
Пусть лижется хоть до посинения с кем угодно. Наверное, Нотт прав. Нужно будет поставить на Миллера. Грейнджер уже сейчас почти раздвинула ноги перед ним. За этим ёбарем дело не станет. Натянет, без сомнений, за ближайшим углом.
Малфой обернулся и взглянул на Забини, который спокойно наблюдал за реакцией друга на открывшуюся картину.
– Всё нормально, – Драко ещё раз вздохнул, прикрывая глаза. – Пошли. Пока грог не остыл.
Стерпев похлопывания по плечу от всепонимающего Блейза, он вернулся в “Три метлы”, а когда сел за своё место и поднял взгляд в окно, парочки через дорогу уже не было.
Воображение сразу услужливо нарисовало несколько ярких картин, в которых Миллер зажимал грязнокровку в каком-нибудь пустом переулке и вовсю шарил у той под юбкой.
Действительно. Не зря же надела.
Дешёвка херова.
* * *
Тишина библиотеки всегда успокаивала нервы Гермионы.
Особенно если время уже заходило за десять вечера. Когда Ирма Пинс, как обычно, дремала за своим рабочим местом, склонив голову над одним из любимых талмудов, а в лабиринте из шкафов и столов, освещённом только тусклым светом свечей и нескольких ламп не было ни одной живой души.
Это место всегда погружало в состояние умиротворения. Всегда, но не сегодня.
Грейнджер уже почти привычно не воспринимала ни единого слова из раскрытой перед носом книги. Так бывало всегда, когда мысли забредали не в ту степь. Она размышляла о том, как завтра вести себя с Куртом, от которого сегодня ей едва удалось отделаться. Кажется, он всерьез полагал, что девушка настроена пригласить его к себе в спальню.
От этого осознания щёки Гермионы налились румянцем.
То представление, что они провернули… что она провернула перед Малфоем теперь казалось ей глупой и бессмысленной затеей. Но, по крайней мере, этот кретин понял, каково это – смотреть на подобные поцелуи со стороны. Как их с Пэнси.
На сегодняшнем ужине он так самозабвенно вылизывал рот Паркинсон изнутри, что Гермиона какое-то время просто сидела, позабыв о еде, не имея сил оторвать от этой картины глаз. Благо, Рон и Гарри ничего не заметили – остаток дня они посвятили страстному обсуждению встречи с Шустрыми Мётлами Брай. И от этой беседы ребят было не оторвать даже кричалкой, сообщающей, что их подруга за последние сутки позволила попробовать себя двум чужим языкам – притом один из них был малфоевским. Снова.
Она закрыла глаза.
Мерлин.
Не хотелось его ни знать, ни видеть. Если Миллер обладал умением внушать доверие и уверенность, то Малфой имел чудесный талант говорить вещи, от которых любая выдержка за минуту срывалась и летела к чертям. Вместе с ним самим.
Да чтоб его.
Под веками заплясала картинка, жутко смутившая её в Хогсмиде – прикрытые тёмными ресницами глаза Курта, странно-неправильные губы, слишком мягкие, слишком прижимающиеся к её рту, душащие.
Она провела кончиками пальцев по шероховатой странице учебника и вспомнила жёсткие волосы, в которых путалась руками, сидя за столиком в открытом кафе. Слишком длинные. Слишком не-такие. И не спасал даже факт того, что в сознании в момент поцелуя стоял совершенно другой человек.
