Текст книги "Платина и шоколад (СИ)"

Автор книги: Настя Чацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)

Глава 19

– Ты такая циничная сволочь.

– Мне так жаль.

– Пожалуйста, Малфой, – судя по еле слышному шипению, она злилась. – Прекрати так громко зевать и убери ноги со стола. На тебя все смотрят.

Драко ещё несколько мгновений любовался своими ногтями, после чего поднял голову, оглядев собравшихся в классе префектов, и со вздохом преувеличенной тяжести сел ровно, медленно спустив на пол сначала одну начищенную туфлю, а затем вторую.

– Спасибо, – Гермиона говорила с натянутой вежливостью, которая не предвещала обычно ничего хорошего тому, к кому она была обращена.

Малфой любезно кивнул, и судя по еле сдерживаемой ухмылке, он получал от процесса доставания почти неприличное удовольствие.

Она скрипнула зубами и вернула своё внимание к префектам.

На него смотрели отнюдь не потому, что он сидел, закинув ноги на угол стола, а потому, что он был Малфоем.

Практически все девушки глазели на Драко, чего нельзя было сказать о молодых людях, которые отныне начали активно проявлять свою заинтересованность Гермионой. Сегодня за завтраком к ней подошёл шестикурсник из Пуффендуя и как бы между прочим сообщил, что ей “очень идёт топлатье”.

Поэтому несмотря на то, что было достаточно рано и оставалось лишь полчаса до занятий, которые за счёт бала начинались у всех только со второй пары, все выглядели достаточно бодро.

Да уж.

Хеллоуин не прошёл зря.

– Итак, – она улыбнулась, пытаясь завладеть вниманием всех студентов, а не только мужской его половины. – Вы молодцы. Каждый из вас чудесно выполнил свою роль на балу. Профессора остались очень довольны нашей составленной программой…

– И не только профессора, – тут же добавил вкрадчивый голос из-за спины. – Некоторым студентам тоже очень… понравилось. Происходящее на балу.

Грейнджер запнулась лишь на мгновение, различив в этом тоне что-то, от чего зашевелились волоски на затылке. Она коротко обернулась через плечо, бросив на Малфоя быстрый предостерегающий взгляд, но тот только слегка прищурился.

– …и каждому факультету будут начислены дополнительные очки, – закончила Гермиона, со вздохом обращаясь к студентам под одобрительное гудение голосов в ответ на озвученную новость.

Она знала, что присутствие Драко на собрании не приведёт ни к чему хорошему, но когда он внезапно вспомнил о том, что тоже является старостой, и изъявил желание поприсутствовать, отговаривать не стала. В конце концов, это прямая обязанность старост школы.

То, что он провёл целый час, не высказывая ничего, кроме редких замечаний и комментариев подобного рода, не стало сюрпризом для Гермионы.

Неожиданностью оказалось то, что в конце собрания он поднялся со своего места и, обойдя стол, присел на его край, после чего не спеша и почти с недовольством начал хвалить старост факультетов за ответственное и стабильное дежурство по вечерам, ссылаясь на разговор с профессором Снейпом, который попросил поднять эту тему на собрании. А затем озвучил количество прибавленных очков ещё и за это, вызвав у собравшихся настоящий эйфорический восторг.

Хотя Гермиона сомневалась, что префекты-девушки вникли в смысл его слов, потому что всё, что она заметила – это вылизывающие влюблённые взгляды. Кажется, сними с них сейчас по двести баллов – им было бы совершенно всё равно, лишь бы Малфой продолжал говорить, сунув руку в карман и приняв эту небрежно-безразличную позу.

Конечно, она не ревновала – это ведь глупо, не так ли? Тем более, Драко получал от этих взглядов настоящее удовольствие, судя по тому, что на губах его была эта расслабленная улыбочка, которую он посылал то одной девушке, то другой. И те таяли, едва не растекаясь по партам.

Грейнджер торопливо отвела глаза и, краем уха слушая монолог Малфоя, прошла к столу, присаживаясь на стул и против воли рассматривая широкий разворот плеч и светлый затылок стоящего спиной к ней слизеринца.

После того, что произошло на балу…

Она закусила губу, чувствуя жужжащее напряжение в груди. Ей… ей ведь действительно понравилось.

Его выдохи и стоны до конца ночи стучали в голове.

А его вкус…

Щёки залились румянцем, и она моментально подняла со столешницы пергаменты с расчерченными на них графиками и принялась их изучать, скрыв лицо от студентов за широкими листами.

Она вспомнила, как всё ещё стоя в полутьме балкона смотрела: он поправляет пояс. Наклоняется за рубашкой. Накидывает ее на плечи.

Гермиона понятия не имела, почему не уходила, почему стояла и наблюдала за его движениями, за тем, как он застёгивает пуговицы. Скрывая от взгляда сначала низ живота, а затем углубления мышц пресса.

А затем перехватывает этот взгляд. Несколько секунд смотрит и легко привлекает гриффиндорку к себе. Так неожиданно, что она даже не сопротивляется. Старается не замечать, с каким удовольствием ощущает новое прикосновение к нему. Это определённо становилось ненормальным.

– Ты должна будешь внятно рассказать мне, что ты задумала, Грейнджер.

А как иначе? Он думал, что она сможет провернуть всё это сама?

Но сейчас она только кивает, не замечая, что ладони пробираются по его бокам на спину, поднимаясь к лопаткам.

– Я расскажу.

– Хорошая девочка, – его голос немного глухой и немного насмешливый. Он определённо доволен.

Ещё бы.

– Пошёл к чёрту, – шепчет Гермиона, но вызова в голосе нет и подавно. Потому что он очень близко. Потому что она сама себе напоминает подтаявшее желе, поданное на сегодняшнем обеде к десерту. И когда он наклоняет голову, девушка торопливо отворачивает лицо.

А на удивлённый взгляд краснеет, прикусывая губу.

– Это… м-м. Просто… тебе может не…

Даже под прицелом палочки она не смогла бы выразить эту мысль чётко.

Только отчаянно краснеть и бормотать.

Но он понимает, кажется. Это вызывает у него улыбку, и он протягивает руку, берёт Гермиону за подбородок. Поворачивает к себе и целует. Сразу глубоко, потому что она беспрекословно открывает рот, жадно встречая твёрдый язык.

Прекрасно понимая, что он чувствует сейчас свой собственный вкус.

Немного горьковатый, но невообразимо возбуждающий, который не хочется ни запивать, ни заедать.

В этом поцелуе она чувствует благодарность, снова. Возникает ощущение, что она сделала что-то очень важное для него.

И ей почти жаль, что он отступает так быстро…

– Грейнджер?

Гермиона вздрогнула, выглядывая из-за пергамента.

Малфой стоял боком и смотрел на неё через стол.

– Что?

– Вопросов для обсуждений больше не осталось?

– А… – она резко встала, сминая в пальцах бумагу и обращая внимание на префектов, которые, судя по всему, смотрели на неё уже достаточно давно. – Нет. Нет, мы уже всё обсудили. Спасибо, что пришли… и… – взгляд зашарил по верхнему графику дежурств. – Колин, пожалуйста, не забудь, что сегодня ваша очередь патрулировать.

Гриффиндорец кивнул, и студенты зашумели, вставая и двигаясь к выходу из класса. Слизеринка-пятикурсница, выходя из-за парты, сделала немаленький крюк по помещению, чтобы пройти в непосредственной близости от Драко, подмигнув ему, и Гермиона закатила глаза.

Просто прекрати замечать это.

Легче сказать, чем сделать, не так ли?

И с раздражённым вздохом Грейнджер отправилась к парте, за которой оставила свою сумку. О, ради Мерлина, ты вообще не должна думать об этом. Вспомни, что сегодня ты идёшь в библиотеку заниматься чарами с Куртом после занятий. Это должно здорово отвлечь. Потому что чёрт знает, что он придумал себе после этого бала.

“Это просто по-дружески, ты же знаешь…” – шептал он, когда они танцевали, прижимаясь к ней всё сильнее с каждой секундой.

Если бы Драко узнал об этом, он бы убил её. И за всю затею, и… и вообще. Она сама готова была убить себя за всю чепуху, которую нагородила. Останавливала только мысль, что всё не зря. Всё принесёт пользу. Всё будет нормально.

Гермиона пыталась засунуть треклятые пергаменты между книг в сумку, когда знакомые руки опустились по обе стороны от неё, стиснув пальцами край столешницы. И отнюдь не по фамильному перстню она узнала их обладателя.

Запах.

Сердце замерло синхронно с тем, как Малфой прижался к ней со спины, медленно выдыхая куда-то ей в затылок.

По телу пробежали мурашки, а глаза на секунду прикрылись, прежде чем гриффиндорка заставила себя обернуться, слегка отталкивая Драко от себя.

– С ума сошёл?

Он отступил сразу же, усмехаясь, словно знал наверняка, что она поступит именно так. Класс был пуст. Только дверь приоткрыта, демонстрируя пустой коридор.

– Как предсказуемо.

Подкалывает. Немудрено.

Но на несколько мгновений Гермионе удалось ощутить его горячее тело, чего стало вполне достаточно. Чтобы мысленно прижаться к нему ещё плотнее.

Интересно, как бы он отреагировал на подобное.

О, да. Определённо, эта фантазия стоила того, чтобы за мгновение разозлиться на себя до стиснутых зубов.

Прекрати думать об этом.

– Ещё двадцать минут до трансфигурации, – Драко, показательно проигнорировав сжатые губы, уселся за парту, глядя на Гермиону снизу вверх и постукивая костяшками по деревянной поверхности. – Я подумал, что ты как раз успеешь рассказать мне.

Грейнджер нахмурилась. Рассказать ему?

Пергаменты наконец-то вместились в сумку, и гриффиндорка отряхнула руки.

– О чём?

Малфой закатил глаза.

– О том, что творится в твоей голове. И что ты придумала касательно этого урода… – он пощёлкал пальцами, будто вспоминая имя, а затем фыркнул, будто вспомнив. – Миллера, точно.

Забыл бы ты, конечно.

Кому нужен этот спектакль?

Гермиона смотрела на него, пытаясь вглядеться под самую кожу, чтобы понять, что он скрывал за своей насмешкой на этот раз. А затем развернулась и прошла к двери, плотно закрывая её, предварительно выглянув и убедившись в том, что коридор пуст.

Стоило вернуться к парте, как Драко тут же многозначительно наморщил лоб.

– О, прекрати это, – она отчаянно постаралась не покраснеть.

– Что?

Сама невинность. Это так бесило.

– Шевелить своими бровями. Я закрыла, чтобы нас не услышали.

– Я так и понял…

– Малфой!

Он только хмыкнул, откидываясь на лавке назад и облокачиваясь спиной о следующую парту. Это немного напряжённое ожидание в его глазах заставило прикусить губы. Оно нервировало.

Столько раз прокручивать в голове этот разговор, а в самый ответственный момент растерять все слова – это было нормально. Было бы. Если бы она не была Гермионой Грейнджер.

– Я подумала, что могу заманить Курта в ловушку.

Вот так, как на духу.

И ей вдруг показалось это всё таким невероятно нелепым и глупым, что впору было отрезать себе язык.

Малфой по-прежнему хмурил лоб.

– В чью?

Вот именно. В чью?

– Ну… – она сцепила пальцы. Покосилась на Драко. – Пообещай сначала, что не будешь беситься.

Он перевёл на неё многозначительный взгляд, который чуть не заставил опустить глаза. И прошептать:

– Я не знаю, в чью.

– Гениально.

– Нет, я собиралась рассказать это тебе, обсудить, и, может быть, мы бы что-то…

– Грейнджер. Ты же несерьёзно, да?

Она сглотнула. Упрямо выставила подбородок.

– Чёрт, только не говори, что ты сделала это.

– Я…

– Подставилась.

– Я не…

– Ты подставилась, банально подставилась, – Малфой почти зарычал, подаваясь вперёд и с силой впечатывая ладони в парту, вставая. В одно мгновение на его лице сменилось сразу несколько эмоций. Начиная со злости и заканчивая чем-то вроде… волнения. – Зачем? Что теперь?

Что теперь?

От этого вопроса стало не по себе. Повеяло страшной безнадёжностью. Лучше обойтись без него.

Оставалось только нахмуриться и принять вид человека, уверенного в том, что делает.

– А теперь я буду продолжать общаться с ним…

– Подкатывать к нему.

Их напряжённые взгляды встретились. Драко резко развёл руками:

– Называй всё своими именами.

– Я буду продолжать общаться с ним, и когда… пока он не сделает попытку… – Грейнджер почти услышала, как скрипнули зубы Малфоя, – попытку…

– Трахнуть тебя, – подсказал он, цедя. Но Гермиона затрясла головой.

– Нет.

– Что тогда?

– Прекрати и подумай. Я серьезно, Малфой. Когда он попытается добраться до личного, я могу соврать. То, что он обратил на меня внимание, это везение. У нас появился шанс разобраться во всём.

– Во всём? Самим? Связанным здесь по рукам и ногам?

Он фыркнул, выходя из-за парты и раздражённо запуская руки в волосы.

– Мы можем использовать то, что знаем. Ты сказал, что Логан не в курсе о том, что твоя мать рассказала тебе. А значит, и Курт не догадывается о том, что кто-либо ознакомлен со всей этой… ситуацией.

Давай, Драко. Пожалуйста, согласись со мной.

Но он только зло сверкнул глазами при упоминании Нарциссы.

Козырь.

Она внутренне задержала дыхание и осторожно произнесла:

– Это может помочь ей.

В классе зазвенела тишина. Гермиона смотрела на Малфоя почти со страхом. Выражение лица у него сосредоточенное и напряжённое, будто он что-то вычислял в уме.

Прикусил верхнюю губу, скользя взглядом по её сцепленным пальцам.

Вдруг пришло понимание, что за то, чтобы узнать мысли слизеринца сейчас, Грейнджер отдала бы многое. Потому что, судя по всему, были они не самыми приятными.

И что-то слишком важно значащими.

– Я собирался сегодня написать ей. Уже пятница. Вчера… я просто не успел.

“Не смог”, перевела для себя девушка. Кивнула.

Возможно, потому, что они не общались до вчерашнего дня. Ведь ему нужен был её дневник. Ведь он бы не подошёл к ней с этой просьбой… она бы не стала слушать. Потому что слишком сложно пытаться сосредоточиться на Курте, когда мысли о другом человеке.

– Послушай, – он поднял голову, внезапно-резко. Так, словно только что в нём что-то ожило. – Их можно контролировать.

Гермиона моргнула.

– Что?

Драко сделал шаг к кафедре. Почти рывок, елозя горящим взглядом по стенам кабинета.

– И если с этой стороны мы возьмём Миллера за жабры, то можно… можно попытаться как-то влиять. Но я не знаю, как. Их можно сбить со следа, если держать связь с тем, кто вращается в этой каше. Изнутри. Может каким-то образом взаимодействовать.

Щелчок пальцев прозвучал так громко, что гриффиндорка вздрогнула.

– Моя мать.

– Твоя мать?

– Сегодня я вышлю ей дневник. Мы будем на связи. Она будет сообщать обо всём, что происходит в Мэноре. Я думаю, Логан держит её в курсе того, что они там у себя планируют.

Малфой потёр переносицу.

– Блин, как я сразу не… Слушай, – на этот раз это был шаг к ней. – Тебе не обязательно выступать приманкой. Я поговорю с Блейзом, он будет присматривать за Миллером.

– Но как тогда мы “возьмём его за жабры”?

– Через кого-то другого.

– Зачем? – Гермиона нахмурилась.

Она не могла поверить в то, что Малфой беспокоится о ней, а других причин этого поиска вариантов она не видела. Но это действительно было что-то из ряда вон.

– Если ты всё ещё считаешь, что через меня он пытается подобраться к тебе, то…

– Я считаю, что, – Драко запнулся и слегка прищурился, будто только что она едва не словила его на какой-то ненужной мысли. – Я ничего не считаю.

– Чудно. Потому что я собираюсь сделать это. Зачем ждать кого-то ещё, если… всё и так очевидно? Он клюнул. Уже.

Выражение лица Малфоя было достаточно трудно объяснить. Хотя бы потому, что он моментально скрыл его за прохладной отчуждённостью, засовывая руки в карманы. Вздохнул, покачнувшись с пятки на носок. Он всегда так делал, когда пытался взять себя в руки.

А потом поднял голову и взглянул прямо ей в глаза. И снова не удалось прочесть эту замороженную серостью радужек эмоцию.

– Ты понимаешь, что шанс здесь только один? И если всё накроется…

– Ты мне не доверяешь? – Гермиона едва сдержалась, чтобы сардонически не усмехнуться. И едва не рассмеялась, осознав, что за вопрос задала.

И кому.

Вот как. В этом всё дело. Он сомневался в ней.

Она сомневалась в нём.

Кажется, он тоже сейчас почувствовал это очень остро. Враг, который должен доверить практически всё своему врагу. Смешно. Абсурд. Фигов черный ящик.

Но другого выхода нет. Или пан, или пропал.

Драко на мгновение открыл рот. Потом закрыл его и сжал губы.

– Было бы неплохо, если бы ты была уверена, что справишься.

Отчего-то Грейнджер сомневалась в искренности этих слов.

Возможно потому, что интонация не имела совершенно никакого выражения. Или потому, что он, очевидно, хотел сказать что-то совсем другое.

– Я уверена.

– И ты сможешь потянуть время, пока от матери будут хоть какие-то вести.

– Да.

Он сглотнул. Дёрнул бровью.

– Хорошо.

Они помолчали несколько мгновений. Было очевидно, что на данном этапе разговор окончен.

– Дневник у тебя с собой?

– Да, – Гермиона кивнула на сумку. Он был с собой ежедневно.

Спросите, зачем? Черт знает.

– Ладно. Я тоже взял. Нужно проверить, как они работают, когда ведёшь диалог.

– На трансфигурации и проверим.

Снова молчание.

Она прикусила щёку изнутри, понимая, что теперь это не просто домыслы и попытки. Теперь это похоже на план. И она втянута в это с головой.

В полное. Полное…

– Идём. Иначе опоздаем, – она повернулась к парте, пряча глаза, чтобы он не заметил беспокойства. Но он заметил. Потому что перехватил запястье.

– Это не так важно пока.

– Прости?

– Ты можешь отказаться.

Тёплые пальцы почти прожигали ткань мантии. Гермиона дёрнула руку, делая шаг назад.

Малфой отпустил. Она слишком сильно чувствовала его прикосновения, чтобы спокойно реагировать на них.

– Я уже в игре, – девушка взяла сумку и пошла к двери. – И если я откажусь, то поход с ним на бал, и танцы, и внимание, и разговоры – всё это бессмысленно. Тем более, мы уже договорились сегодня увидеться в библиотеке после занятий.

– Зачем?

Блин.

Он иногда задаёт слишком ненужные вопросы. Слишком неловкие и напряжённые. Таким тоном, который Грейнджер мысленно называла пустым. Словно соль просил передать.

– Подогнать по чарам.

– М-м, – протянул он, медленно следуя за ней. – Да, с тобой увлекательно заниматься чарами.

Гермиона застыла у двери, сжимая пальцами медную ручку.

Обернулась через плечо, чтобы бросить на него неодобрительный и смущённый взгляд, но он оказался слишком близко, и она добилась только того, что едва не уткнулась носом в завязанный на его шее галстук.

Память услужливо подкинула сразу несколько щекотливых моментов.

Его руку у себя под юбкой на уроке Флитвика, и его, полуголого, с бабочкой на шее. И тут же, будто специально, отметила тихое дыхание у себя над ухом.

– Отвали, Малфой, – шёпотом произнесла, отворачиваясь.

– С удовольствием. Если откроешь дверь и дашь мне пройти.

Чёрт.

Он улыбался.

А она стояла с ладонью на ручке, как вкопанная.

– О, как я рада, что тебе весело, – буркнула Гермиона, рывком открывая дверь, и, не оборачиваясь, полетела по коридору. Всё равно вместе по школе они не ходили.

Никогда.

Да и не о чем было сейчас с ним говорить. Только довольствоваться этой самодовольной усмешкой, которая – Грейнджер могла поклясться – сейчас растягивала его губы.

Голова кипела этими недовольными мыслями, пока гриффиндорка спускалась по ступеням в холл и косилась в сторону выплывающих из Большого зала с завтрака сонных студентов. Одними из первых шли Гарри и Рон. Растрёпанные, взъерошенные. Галстук рыжего был перекособочен, а мантию Поттер перекинул через плечо.

Гермиона остановилась, сложив руки на груди. Её не замечали в упор и даже чуть не прошли мимо.

– Ну и что это за внешний вид?

Оба гриффиндорца шарахнулись в сторону.

– Мерлин, Гермиона, – брюнет поправил очки. – Я думал, это МакГонагалл.

Она проигнорировала замечание. Только со вздохом принялась поправлять галстук Уизли.

– Вы выглядите так, будто целую ночь провели в бегах, – недовольно отметила она. – И даже это не стало бы оправданием того, что твоя рубашка жёваная, Гарри.

Поттер одёрнул ткань на груди. А затем нахмурился и натянул на плечи мантию.

– Это тебе требуется два часа сна, чтобы вернуться в форму, – пробурчал он в ответ.

– Неужели они не могли отменить занятия сегодня? – отозвался Рон, морщась, когда подруга слишком туго затянула красно-золотую ткань у него на шее. – Видно, старуха посчитала, что её предмет стоит выше сна учеников.

Гриффиндорка закатила глаза, закончив с галстуком и беря молодых людей под руки, утаскивая их наверх, к лестницам.

– Между прочим, вам и без того сделали одолжение, отменив первый урок. Зелья, если вы забыли.

– Зелья бы я просто не пережил, – Уизли нахмурился. – Тем более, уже холодает. В подземельях настоящий дубарь.

– Я уверена, это помогло бы тебе проснуться, – отрезала Грейнджер, выцепляя взглядом из толпы спускающихся вниз студентов Курта. Тот тоже её заметил.

– Эй! – махнул рукой, делая шаг против движения учеников, чтобы поравняться с троицей. – Привет.

Он улыбался так, будто они действительно были просто друзьями. Будто не он притискивался к ней вчера во время танца всем телом.

Мерлин, ты долго ещё будешь вспоминать об этом?

– Привет, – ответная улыбка оказалась почти искренней. Гермиона прижимала к себе обоих мальчишек как щиты, пока они в свою очередь жали Миллеру руки. – Ты как?

– Выспался? – мрачно поинтересовался Рон.

– Да, вполне, – Курт, как и всегда, светился бодростью и энергией.

– Везунчик.

– Я немного опаздываю, – когтевранец махнул в сторону зовущих его одногруппников. – Просто хотел уточнить… – и его взгляд упёрся прямо в Грейнджер, – насчёт сегодня. Ничего не отменяется?

Знал бы ты, какой соблазн сказать, что я занята.

Что я… да что угодно, только подальше от библиотеки.

– Конечно, нет. Буду ждать тебя в четыре.

– Хорошо, – Миллер широко улыбнулся. Как всегда.

Подмигнул, а в следующую секунду уже исчез в толпе. Гермиона медленно выдохнула, возобновляя ход и снова таща мальчишек за собой, вверх по ступенькам.

– Хэ-эй, Гермиона. У вас что, свидание? – Уизли даже, наверное, забыл, что совершенно без сил, потому что тут же взбодрился, заискивающе заглядывая гриффиндорке в лицо. С другого боку уже хитро улыбался Поттер.

– Это не вашего ума дело, – тут же фыркнула она, закатывая глаза. – Мы просто занимаемся. Я подтягиваю его по чарам.

– А больше было похоже на назначенное свидание.

– Это. Просто. Встреча.

– Ну конечно, – протянул Гарри, тут же вжимая голову в плечи и получая от девушки лёгкую оплеуху.

– Это дружеская помощь, ясно?

– О, ну конечно, – снова сказал он. – Я всё понял.

И поднял руки в успокаивающем жесте, но Грейнджер всё равно заметила эти дурацкие улыбочки, которыми обменялись молодые люди.

– Вы иногда такие идиоты…

– Прости, – синхронно проблеяли они. И по пути на трансфигурацию смиренно молчали, лишь изредка зевая и переглядываясь.

* * *

Малфой посмотрел на неё, когда зашёл в кабинет.

Всего мгновение. Прежде чем занять своё место в соседнем ряду и заговорить о чём-то с этим придурком Ноттом, который постоянно нёс какую-то ересь, ставя этим в неудобное положение как преподавателя, так и весь свой курс.

Гермиона честно пыталась не обращать на них никакого внимания, но стоило Драко достать из сумки зачарованный дневник, как она тут же сосредоточила внимание на собственном – вдруг он решит написать прямо сейчас. Хотя умом она понимала, что это глупо, и при друзьях он этим заниматься бы не стал. Тогда она наконец-то почувствовала спасительное раздражение и сцепила перед собой руки, стараясь хотя бы как-то реагировать и вслушиваться в то, о чем говорили Гарри и Рон.

А обсуждали они что-то, касающееся квиддича. И Гермионе даже удалось несколько раз удачно поддакнуть, прекрасно создавая иллюзию присутствия: я здесь, с вами. Разве не видно?

Оказывается, это невообразимо тяжело – игнорировать Малфоя.

Кто бы мог подумать.

Семь лет учились, виделись практически ежедневно, и в конце концов она вдруг начала чувствовать его всей своей кожей. Просто присутствие.

Просто взгляд.

Это нормально, что она чувствует каждый его взгляд?

Кажется, не очень.

Это напоминает здоровые животные инстинкты – но проблему составляло то, что Гермиона никогда не считала себя животным. Она всегда была уверена в том, что может с уверенностью называть себя человеком разумным.

Человеком здравомыслящим.

Не в этом году, Гермиона.

В этом году ты ведешь себя как идиотка. И в чём крылся секрет этого поведения, оставалось только догадываться. Хотя… ответ был, пожалуй, даже слишком очевиден. Дело в Малфое. И думать не о чем.

Это он виноват во всём, что произошло и происходило за эти месяцы. Это он виноват в том, что его близкое присутствие настолько привязало её к нему. Слишком сильно. Слишком крепко.

Настолько, что она готова… как он сказал? Подставляться ради того, чтобы помочь ему.

Нет. Ты делаешь это ради своей семьи. Ради того, чтобы спасти их. Не позволить каким-то чокнутым психам и помыслить о том, чтобы причинить вред её родителям. Чтобы причинить вред вообще кому-либо ещё.

И теперь, когда они с Малфоем уже решили для себя примерный план действий, беспокоило нечто другое: рассказать ли о происходящем Гарри и Рону?

Она искренне не хотела врать своим друзьям, но от них появлялось всё больше секретов, и это становилось слишком неправильным. Но если она расскажет им, не сделают ли они хуже?

Ведь Гарри… он всегда был тем человеком, что сначала бросался сломя голову на помощь, а только потом просчитывал ходы. Так в этой ситуации поступать было нельзя. Здесь нужно было действовать деликатно. Так, чтобы никто и ничего не заподозрил. Так, чтобы всё настолько правильно, чтобы даже ты сам верил в это. А иначе всё укатится просто коту под хвост.

Вошедшая в класс МакГонагалл вернула Гермиону в реальное время, заставив открыть тетрадь и уставиться на доску почти бездумно, где зачарованный мел уже торопливо писал тему лекции, а гриффиндорка смотрела на осыпающуюся вниз белую пыль и думала о том, что если у них ничего не получится, она осыпется точно такой же пылью.

Если, не дай Мерлин, с её родителями что-то случится.

Но нет, думать об этом она не будет. Она не доставит такого удовольствия ни Курту, ни чёртовым приспешникам. Не поверит ни на секунду даже в возможность того, что этот сумасшедший дом и эти сумасшедшие люди могут и дальше действовать безнаказанно.

А к середине лекции она даже почти целиком переключилась на трансфигурацию, выкинув из головы все мысли, что не касались учёбы. Это всегда спасало. От любых переживаний.

Почти.

Ровно до того момента, пока вдруг корешок зачарованного дневника, что лежал на краю парты, не начал медленно менять цвет с серого на зеленый, что говорило о том, что во второй тетради сделали новую запись.

Гермиона спокойно дописала до конца предложения то, что диктовала профессор, и только тогда открыла дневник. Губы отчего-то норовили растянуться в неожиданной улыбке, и, осознав это, она быстро подперла подбородок рукой, читая аккуратный витой почерк, украшающий страницу – ровно под той записью, что она оставила в далеком сентябре.

Запись была короткой, в стиле Малфоя.

“ Что с твоим выражением лица, Грейнджер?”

Она не удержалась и фыркнула, скосив взгляд на соседний ряд парт, за которыми сидели слизеринцы. Но Драко спокойно себе строчил что-то в конспекте.

Что ж, ладно.

Девушка окунула перо в чернильницу и склонилась над дневником.

“ Думаю о том, чем мне предстоит заниматься после уроков.”

Она ответила честно.

Это действительно прессовало ее не хуже всего, что происходило кругом.

Необходимость играть кого-то с Куртом. Кого-то заинтересованного в этом фарсе. И не дать ему поверить в то, что это на самом деле только фарс. Гермиона никогда не была актрисой. Она не умела лукавить и врать достаточно убедительно. А в этой ситуации, скорее всего, придется соврать в первую очередь самой себе для того, чтобы с Миллером получилось хотя бы что-то.

Она не написала и пары предложений в конспекте, когда на странице начали проявляться буквы. Так, будто кто-то невидимый сидел рядом. Можно было без труда отследить движения пера.

“ Странно. Мне казалось, что с такой безнадежной печалью на лице ты думаешь только обо мне.”

Она снова не удержалась и фыркнула.

С передней парты к ней обернулся Рон, и стоило поистине титанических усилий моментально прекратить улыбаться и изобразить покашливание. Сегодня Гермиона сидела одна: Невилл после вчерашнего бала лежал в лазарете с легким отравлением, а Уизли подсел к Гарри, чтобы было удобнее играть в чернильные бои на пергаменте.

Любовь к знаниям Гермиона не привьет им никогда, наверное.

“ Ты снова слишком превозносишь свою значимость. Я вообще не имею привычки думать о самодовольных, зазнавш…”

Она не успела дописать последнее слово, когда оно оказалось нагло зачеркнутым. Закусив губу, девушка снова окунула перо в чернила и упрямо дописала:

“ ...зазнавшихся слизеринцах. Прекрати зачеркивать то, что я пишу.”

“ С каким выражением лица ты думаешь обо мне?”

Запись появилась сразу же, и от нее почему-то похолодело в животе.

Наверное, от неожиданности. Не это она ждала увидеть.

Скорее, что-то вроде очередного подкола, а не откровенного вызова. В стиле Малфоя. Опять же.

Гриффиндорка вновь покусала губу, лихорадочно размышляя. А затем опустила перо в чернила.

“ Я уже сказала, что не думаю о тебе. Исходя из этого: откуда я могу знать, какое у меня будет выражение в этот момент?”

Кажется, вполне достойно.

Да и в самом деле – откуда она может знать? Будто перед ней постоянно висит зеркало, чтобы наблюдать за этим.

Несколько минут она старательно писала конспект, пытаясь вникнуть в то, что рассказывала профессор, но непослушный взгляд все равно опустился на страницы открытого дневника.

“ Давай попробуем?”

Грейнджер нахмурилась.

“ Что ты имеешь в виду?”

“ Думай обо мне, а я понаблюдаю за тобой.”

Гермиона уставилась на запись. А потом повернула голову к Драко.

Он строчил что-то в своем конспекте, только на этот раз углы его губ были слегка приподняты, словно несколько секунд назад он улыбался. Ему определённо нравилось дразнить её.

“ Нет!”

Боже мой, это так глупо.

Она покачала головой, возвращаясь к пергаментам и пытаясь вникнуть в последние строки, которые написала. Эти малфоевские игры были явно не для неё, и если он рассчитывает на то, что она примется за подобное дуракаваляние…

“ Допустим… Вспомни мой рот.”

Она обомлела.

Что?! – бесшумно возмутились губы, а кровь прилила к щекам.

Гермиона едва не поперхнулась ставшим вдруг тяжёлым воздухом, торопливо отводя от дневника глаза.

Даже если бы перед ней стоял сам Годрик и приказывал повернуть голову, она бы не сделала этого. Наверняка выражение лица слизеринца так и исходит этой извечной насмешкой.

“ Ты в своём уме?”

И она уткнулась взглядом в кончик пера, который замер на точке в вопросительном знаке, ожидая ответа.

Господи, какого чёрта он себе позволяет? Вспомнить его рот? Будто бы его можно было забыть хотя бы на несколько секунд. Если бы ты знал, Малфой, что моменты, когда тебя нет у меня в голове, можно пересчитать на пальцах, ты бы не так радовался.

“ Ты покраснела.”

“ Мы на уроке, Малфой!”