Текст книги "Эпоха харафишей (ЛП)"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Хуже невезения только примирение с ним.

23

Захира кормила Джалаля грудью в гостиной, когда вдруг увидела Мухаммада Анвара, который ворвался туда. Она быстро втиснула грудь в платье и плотнее натянула платок на голове с выражением смущения. Он взволнованно поглядел на неё и спросил:

– А где мадам Раифа?

Она была уверена, что он солгал – у неё не было сомнений, что он сам видел мадам, едущую в двуколке, когда он проходил мимо неё по площади, однако вежливо ответила:

– Она поехала в повозке.

Он немного поколебался, а затем спросил:

– Подождать мне её?… Нет, сейчас мне нужно возвращаться в лавку, не так ли?

Она решительно ответила, не обращая внимания на его дружеский тон:

– До свидания, господин!

Однако он не был намерен уходить, пригвождённый к месту под гнётом какой-то подавляющей силы. Он приблизился к ней. В глазах его стоял блуждающий взгляд, полный неистового желания. Она отступила назад, нахмурившись. Тогда он приблизился ещё, и она резко сказала:

– Нет!

Он отрывисто пробормотал:

– Захира!

Она закричала:

– Уйду я, если не уйдёшь ты!

– Смилуйся… Я люблю тебя!

– Я не шлюха!

– Помилуй Господь!.. Я люблю тебя!

Он был вынужден отступить в страхе перед призраком Раифы, и уходя, произнёс:

– Как я могу жениться на той, которая уже замужем?

24

Она жила в водовороте бунта и предвкушения. Жизнь должна была изменить свой облик. Её сил хватало на то, чтобы изменить пределы бытия. Любая минута, не приносившая никаких изменений, показывала победу унижения и жалости. Однако как ей вступить в бой? Она решила воспользоваться тем предлогом, что у мадам Раифы болела голова, и добровольно вызвалась посидеть с ней. Она сказала:

– Я останусь с вами на ночь, мадам.

Та спросила:

– А как же твой муж?

– Он не умрёт от страха, если останется на одну ночь один.

По прошествии двух часов с того момента, как она должна была вернуться домой, пришёл Абдуррабих, спрашивая, что произошло, и она встретила его словами:

– Мадам больна.

Мужчина умолк, не зная, что сказать, а потом с горечью спросил:

– Разве ты не должна была сообщить мне?

Она поспешно и с раздражением ответила:

– Мадам больна, ты что, не хочешь этого понять?!

25

Когда она вернулась в свой подвал вечером следующего дня, Абдуррабих понял, что у госпожи было обычное лёгкое недомогание, из-за которого его жене вовсе не требовалось проводить ночь вне дома. Волна гнева смела его:

– Мадам вовсе не нуждалась в тебе, у неё дома и так полным-полно прислуги.

Она тоже разгневалась в свою очередь, ибо хотела это сделать в любом случае, и спросила:

– Так значит, такова награда за моё благодеяние?!

Он решительно заявил ей:

– Твой нрав портится день ото дня. Я решил, что ты больше не вернёшься в тот дом…

– Как тебе не стыдно?!

Он закричал:

– Да проклят будет тот дом и его хозяйка!

Она тоже закричала в свою очередь:

– Я не отвергаю милостей.

Он ударил её по лицу и вышел.

Захира обезумела от ярости. Скрываемый гнев прорвался наружу. Она бросила на комнату последний пренебрежительный взгляд. Пощёчина от мужа заняла её разум, распухла, увеличилась в размерах и растеклась по всему её сознанию, пока не убила чувства. Набросившись с кулаками на постель, она не обращала внимания на вопли Джалаля.

Она покинула подвал, отшвырнув прошлое в объятия погибели.

26

Мадам Раифа удивилась столь скорому её возвращению после ухода – прошёл всего один час! Однако молодая женщина спросила её:

– Будет ли у вас в доме место для меня, мадам?

– Боже сохрани, зачем?

Она ответила несчастным тоном:

– После того, что случилось, я не могу жить с тем человеком.

Мадам удивлённо покачала головой, и Захира сказала:

– Он хотел запретить мне служить у вас.

– Он отвергает милости, – заявила сердито Раифа.

– И ещё он ударил меня.

– Какой дикарь! Он не знает, каким сокровищем владеет!

Мадам подумала немного и сказала:

– Однако мне не нравится разрушать семьи…

Захира настаивала:

– Я довольна тем, что делаю.

На что Раифа с улыбкой ответила:

– Этот дом – твой, Захира!

27

Пекарь Абдуррабих запинался от стыда под взглядом мадам Раифы. Бормотал извинения, однако оставался мужественно сосредоточенным на своей цели. Он сказал:

– Да что означает пощёчина? Это же не увечье, что остаётся навсегда!

– Ты заблуждаешься, и ты невежда, – сказала она раздражённо.

Он вежливо настаивал:

– Она должна вернуться со мной прямо сейчас.

Раифа резко возразила:

– Когда ты узнаешь её ценность, не раньше.

Он вынужден был отступить от своей позиции, но всё вокруг начал видеть через красную дымку гнева.

28

Абдуррабих сидел в баре, делая большие глотки из калебасы и вытирая усы концом своего синего джильбаба. Говорил он только о Захире:

– Она сбежала вместе с ребёнком.

Один из пьяниц, сидящих тут же, сказал:

– Ты слаб.

Он воскликнул в знак протеста:

– Но это мадам Раифа побуждала её!

Санкар Аш-Шаммам, владелец бара, посоветовал:

– Поступи как мужчина!

– Что ты имеешь в виду?

– Разведись с ней.

Лицо его подёрнулось:

– Убить женщину для меня – ничтожнейшее дело, как раз плюнуть!

Нух Аль-Гураб – глава клана – расхохотался и в шутку хлопнул его по спине:

– Каков герой!

Гнев его утих, и он покорно сказал:

– Я внемлю совету своего учителя…

Нух Аль-Гураб, глаза которого покраснели от выпивки и гашиша, сказал:

– Топчи её ногами своими, пока она не станет ветхой тряпкой…

А Джибрил Аль-Фас, шейх переулка, посоветовал:

– В разводе ты найдёшь успокоение духа.

– В подобных ситуациях от развода никакого толка, – сказал Нух Аль-Гураб.

Пекарь Абдуррабих спросил:

– А кто же тогда сказал, что брак – половина веры?… Скорее, это половина безбожия.

29

Пошатываясь в темноте, Абдуррабих поплёлся в сторону дома мадам Раифы, перед которым и остановился. В груди его всё бурлило от горячительных напитков и гнева. В сердце, обливавшемся кровью, боролись обычаи, требовавшие проявить мужественность, и упрямые нашёптывания любви.

– Спускайся, девка, спускайся, Захира! – прокричал он грубым голосом, больше похожим на предсмертную хрипоту.

Силы начали покидать его, и он зашатался, а затем вновь выкрикнул:

– Со мной огонь печи и демоны с кладбищенской арки.

Тут открылось окно, из которого высунулся наружу шейх Халиль Ад-Дахшан, имам местной мечети, и сердито спросил:

– Кто там беснуется?

– Я, Абдуррабих, пекарь.

– Убирайся отсюда, презренный пьяница!

– Я хочу свою жену, и закон шариата на моей стороне!

– Хватит устраивать дебош и нападать на дома почтенных граждан!

– От кого же мне тогда требовать справедливости, разве что от Иблиса?

Шейх закричал на него:

– Да будь ты проклят!

Он ухватился за дверь дома и стал колотить по ней кулаком, пока к нему не подошёл Джибрил Аль-Фас, шейх переулка, и не оттащил его под руки со словами:

– Умолкни, безумец! Иди со мной. Я заступлюсь за тебя перед мадам.

30

Джибрил Аль-Фас застал мадам Раифу, когда та всё рвала и метала от гнева. Теперь уже ссора шла не между Захирой и пекарем Абдуррабихом, а между ним и мадам.

– Этот жалкий пекарь! – резко воскликнула она.

Шейх переулка ответил:

– Он всего-лишь ваш слуга.

– Разве вы не видели, какой он нахал?… Разве отошлю я её обратно к нему, чтобы он отомстил ей?

– Я уверен, что он её любит, мадам.

– Животному любовь не знакома.

– А что, если он потребует её подчиниться, согласно закону? – спросил он.

Она упорствовала:

– Мне никогда не надост придумывать всякие уловки.

31

Нух Аль-Гураб позвал к себе в кафе пекаря Абдуррабиха. Поглядев на него немного, он скомандовал:

– Разведись с ней!

Абдуррабих опешил в отчаянии, что так неожиданно нахлынуло на него. Он понял, что мадам Раифа узнала, как ему отомстить. Его молчание стало тягостным для главы клана, который воскликнул:

– Ты утратил дар речи?

Тот покорно сказал:

– Разве ты сам не говорил, повелитель, что от развода в таком случае, как у меня – никакого толка?

Тот саркастически заметил:

– Как и от тебя – никакого толка.

– Закон – на моей стороне, повелитель!

Но глава клана решительно возразил:

– Разведись, Абдуррабих!

32

И развод состоялся. Абдуррабиха загнали так, как загоняют приговорённого к казни. Пришёл конец мечте, и драгоценность была утеряна. Захира же была пьяна своей победой, упиваясь ликованием, что теперь она свободна. Но одновременно с тем она почувствовала пульсирующее у неё внутри сожаление по той страсти, что теперь будет навечно потеряна. Она прижала к груди Джалаля – он казался ей плодом любви, которым нельзя пренебречь. Вскоре её честолюбие потребовало полной компенсации. Её личность раскрылась теперь перед ней самым ясным образом: жестокая, отмеченная налётом величия и боли. Госпожа Раифа горделиво сказала ей:

– Такова моя воля – я решила, и получила!

Да, то была правда: она сильная, влиятельная женщина. Но она бы не достигла желаемого, не обратившись к главе клана. Клан – вечная мечта её. Тоска по погубленной славе семейства Ан-Наджи, вершина жизни, увенчанная огнями звёзд!

33

Она улыбнулась, подбадривая себя. Мухаммад Анвар, торговец икрой, как раз сказал ей:

– Поздравляю тебя с возвращением свободы и достоинства.

Он воспользовался отсутствием мадам Раифы – та ушла по своим делам, – и прошептал ей:

– Моё сердце в ожидании.

Глаза его сверкали от желания. Он продолжал умолять её:

– По закону Аллаха и сунне пророка.

Интересно, как он смотрит на неё? Как торговец на служанку? На самом деле, он ей не очень-то и нравился. Она уже давно считала его слишком мягким и жалким. Однако он был способен как-никак сделать из неё госпожу. Могла ли она надеяться на что-то лучше этого? И она ободряюще улыбнулась ему.

34

Абдуррабих настолько опьянел, что не мог устоять на ровном полу в баре. Он спросил Санкара Аш-Шаммама:

– Стыдно ли мужчине плакать?

Тот рассмеялся:

– Если он размером с мула, как ты, то…

Абдуррабих взял в руки калебасу и принялся наклонять её вправо-влево, словно та танцует, и сказал:

– Исчезни, Абдуррабих, сгинь во тьме. Даже пыль в переулке – и та сильнее тебя. Мерился ли ты силами с кем-то, помимо теста, которое ты запихиваешь в печь? Да смилуется над тобой Аллах, о Абдуррабих!

– Что у тебя в голове?

– Развод. Я развёлся с ней. Всего только одно слово, и всё кончилось. Вошь – и та борется до последнего. Как же радуются твои враги, Абдуррабих!

Санкар предупреждающим тоном сказал ему:

– Подчинение главе клана – это большая честь.

Абдуррабих ужаснулся, несмотря на то, что был пьян, и пробормотал:

– Слава богу.

И глубоко вздохнув, сказал:

– Но есть ещё одна сила, которая подтачивает меня.

– Какая?

– То, что я по-прежнему люблю эту проклятую!

Санкар засмеялся и сказал:

– Вот то, что действительно позорит мужчину!

Голосом, напоминающим рёв осла, Абдуррабих запел:

– Странно, клянусь Аллахом, так странно!

Санкар Аш-Шаммам сказал ему:

– Продолжай петь! Кажется, разочарованные певцы, вроде тебя, всегда были влюблены.

35

Абдуррабих вновь стал носить лепёшки домой мадам Раифе после того, как сразу несколько порядочных людей заступились за него. Однажды он покорно спросил у неё:

– Может быть, вы довольны мной?

На что она холодно ответила:

– Что прошло, то прошло.

Он немного помедлил, а затем умоляющим тоном попросил:

– Позвольте мне на минуту остаться с ней наедине.

Она подозрительно поглядела на него и сказала:

– Ну уж нет.

– Тогда, если разрешите, я поговорю с ней в вашем присутствии.

Она немного подумала, затем позвала Захиру, и та вышла к ним в тёмно-синем джильбабе, похожая на нежный цветок. Они смотрели друг на друга, но при этом она ни разу не моргнула и не опустила глаза. Она казалась ему какой-то чужой, отстранённой и холодной. Вид её был абсолютно противоположен той борьбе, что шла у неё внутри. Абдуррабих сказал:

– Я не хотел причинять тебе вреда. Давай забудем, что было…

Она не проронила в ответ ни слова, и он продолжил:

– Я сожалею о содеянном.

Молчание затянулось, и тогда мадам Раифа сказала:

– Говори же, Захира.

Абдуррабих решил подбодрить её:

– Я желаю вернуть тебя, наша совместная жизнь имеет значение для меня.

Захира пробормотала:

– Нет.

– Нашей совместной жизнью нельзя пренебречь и нельзя забыть. Время, проведённое вместе, было таким приятным.

Она впервые опустила глаза и решительно ответила:

– Нет. Я больше не твоя, и ты не мой.

36

Мухаммад Анвар незаметно проскользнул в дом во время отсутствия госпожи. Он с нетерпением встретился с Захирой и сказал:

– Присутствовать здесь я не имею права. Но ради тебя я рискую всем. Хочешь ли ты пойти прямо сейчас со мной туда, где нас поженят?

Она высокомерно спросила его:

– А кто поручится тебе за то, что я согласна?

Он смиренно ответил:

– Я люблю тебя, Захира.

– Почему ты зовёшь меня убежать с тобой, подобно воровке?

Он вздохнул и ответил:

– А что делать? Мадам никогда не захочет дать своё согласие на это.

Она удивилась:

– Ты заговорил с ней об этом?

Он грустно опустил голову и сказал:

– Она упрямая и надменная.

Захира восприняла этот удар молча, но затем гордо сказала:

– Я из рода Ан-Наджи!

– Она упрямая и надменная. Велела мне прекратить захаживать в этот дом, в котором я сам когда-то родился…

Захиру обуял гнев:

– Я сразу же последую за тобой!

37

Захира вышла замуж за продавца икры, мастера Мухаммада Анвара. Раифа пришла в ярость и обвинила её в предательстве и вероломстве. Весь переулок удивился этой новости. Только и разговоров было, что об этой свадьбе. Много раз говорилось о счастливой доле, выпавшей девушке, ночи предопределения и чудесах любви. Она унесла с собой Джалаля, которого её муж радушно приветствовал и считал себя самым счастливым из всех созданий Аллаха.

А Захира впервые в жизни оказалась хозяйкой собственного дома: это была квартира со множеством комнат, дорогостоящей мебелью, ванной и кухней, резервуаром с водой, ежедневно наполняемым водовозом. Также у неё теперь были платья и богатые накидки, вышитая золотом свадебная фата, на руках – золотые браслеты, а на ногах – серебряные.

Её стол был заполнен вкуснейшими блюдами, не менее дорогими, чем те, что присутствовали на столах у Азизы и Раифы. Она управляла всем хозяйством и сама же готовила.

Не успел ещё подойти к концу первый месяц, как она решила вырваться из клетки и навестить мать, либо соседку, либо вообще отправиться с паломничеством в мечеть Хусейна. Люди заметили её в новом наряде и восхищённо бормотали про себя: «Пресвят Всевышний, Могущественный Аллах».

38

Мухаммад Анвар был счастлив с Захирой даже больше, чем это можно себе представить. Ему мало было только заявлять о своей любви, он восхищался ею, был безумно предан ей и баловал донельзя. С самого начала ему нелегко было смириться с тем, что она выходит из дома и выставляет напоказ свою великолепную красоту. Он дал ей понять свои соображения на этот счёт с превеликой осторожностью, однако тем самым расстроил её безмятежность, и потому быстро отступил от этой идеи, проявив чрезмерную заботу и ласку. Он обнаружил, что может смириться с каким угодно злом, кроме одного: вызвать у неё гнев и лишиться её довольства и радости.

Он понял, что питает слабость к ней, руководствуясь традиционными наставлениями, однако смирился с потоком, которому сердце его не могло сопротивляться. Он полностью познал себя, знал, что он пленник любви и той игры, в которую она играла с ним.

Одно лишь глубокое чувство не давало ему покоя: оно было сродни чудовищу из сказки: что он пока не овладел полностью своим кумиром, и может быть, вообще не сможет овладеть им полностью никогда, может быть, она ускользнёт из его хватки. От этого чувства поражения лицо его бледнело, но он тешил себя отговорками, прибегал к помощи иллюзий и топил всю свою горечь подарками и милыми словами. Он был рабом любви, не ровней и не хозяином ей, и ценность его заключалась в том, что было в его руках, а не в сердце или в теле. Не было разницы для него между алым рассветом и алым закатом, и потому он прятался за нежностью и милым обхождением, чтобы удостоиться улыбки этих розовых уст, взгляда томных глаз, изящного и довольного поворота шейки.

39

Однажды Захира посетила званый обед у прежней её благодетельницы мадам Азизы, и поцеловав той руку, сказала:

– Обстоятельства подтолкнули меня пойти жить и работать в тот дом, но сердце моё по-прежнему хранит верность вам.

Сердце Азизы растаяло от добрых слов. Она облобызала щёку Захиры и усадила её подле себя, обращаясь с ней как с ровней и повеяв на её дуновением счастья и гордости. Они выпили коричного чаю и закусили дольками арбуза и миндалём. Азиза справилась о её делах, муже и сыне Джалале. Затем пришла мадам Ульфат и радушно поприветствовала её. Азиза сказала ей:

– Вот чего достойна твоя красота, ведь красота – владеет мирами.

Захира возразила:

– Это всё ваши молитвы и доброта, госпожа.

40

После её возвращения из гостей Мухаммад Анвар спросил её:

– А как же мадам Раифа? Ты её не навестишь?

Чуть ли не задыхаясь от спазма, она ответила:

– Она такая высокомерная!.. Будь она проклята!

– Она сойдёт с ума!

– Ну и пусть сходит.

Он разволновался и сказал:

– Нет пределов её злобе.

Она спросила, опуская веки и хитро глядя на него:

– Разве ты не мужчина?

Сердце его съёжилось, и он замолчал.

41

Однажды вечером весь переулок стал свидетелем невиданного дотоле зрелища. Захира прогуливалась, важно шагая в своей роскошной накидке, когда рядом с ней проехала двуколка мадам Раифы. Из неё высунулась голова мадам, и Захира услышала, как та укоряющим тоном, не лишённым налёта дружеской симпатии, сказала:

– Захира!

Захира повернулась к ней в замешательстве, и мадам произнесла:

– Предательница!

Захира не сдержалась и приблизилась к ней на расстояние вытянутой руки на виду у многих людей, среди которых были Джибрил Аль-Фас, Халиль Ад-Дахшан и пекарь Абдуррабих. Мадам Раифа спросила:

– Когда же ты навестишь меня?

С ещё большим смущением Захира ответила:

– При первой же возможности, мадам. Меня останавливает лишь…

И она пробормотала что-то сконфуженно, а мадам Раифа внезапно возникшими враждебными, суровыми и вызывающими нотками в голосе сказала:

– Меня осчастливит визит моей преданной служанки!

Тут же в сердце Захиры разгорелось пламя гнева, и она воскликнула:

– Я такая же дама, как и вы!

И ослеплённая возмущением, она пустилась дальше в путь…

42

Пекарь Абдуррабих напился в баре, пока ветра месяца амшир ревели на улице. И тут он сказал:

– Вчера ночью я видел странный сон.

Но когда никто даже не потрудился спросить его, что же он видел, он сам добавил:

– Я видел, как дует знойный хамсин. Причём в совершенно неподходящее для него время года.

Владелец бара Санкар Аш-Шаммам засмеялся:

– Сны творит шайтан.

– Двери были сорваны с петель, повсюду словно дождь разносилась пыль, ручные тележки разлетались в стороны, с голов людей сносило тюрбаны и шапки…

– И что стало с тобой?

– Казалось, что я отплясываю верхом на спине породистого жеребца…

Санкар посоветовал ему:

– Перед сном натяни поплотнее одеяло на свой зад!

43

Мухаммад Анвар чувствовал, как в душу его медленно закрадывается страх. Призраки угрозы уже отплясывали свой танец в закоулках его тесного мирка. Неужели и его тоже постигнет та же участь, что и пекаря Абдуррабиха? Он принялся украдкой поглядывать на лицо Захиры, копя в себе решимость. Он сказал ей:

– Захира, ты беременна и уже на четвёртом месяце, так что тебе лучше проводить время дома…

На что она пренебрежительно ответила:

– Я пока не беспомощна…

Он стал играть с Джалалем, чтобы как-то смягчить эффект своих слов, и сказал:

– Ты бросила вызов такой силе, с которой не шутят, так что лучше нам пока уйти в себя…

Она холодно возразила:

– А ты как будто напуган.

Скрывая своё раздражение, он ответил:

– Нет, я просто хочу сохранить счастье нашего дома.

– Я обладаю законной свободой выходить из дома.

– По правде говоря, меня это не радует.

Она немного задумалась, а потом сказала:

– Если честно, я не выношу того, к чему ты призываешь меня.

Он нетерпеливо сказал:

– Но я твой муж.

– Это означает, что ты растопчешь меня своими ногами?

– Упаси боже, однако я обладаю неоспоримым правом.

Она нахмурилась, отчего красивое лицо её помрачнело, и резко сказала:

– Нет…

Он колебался, не зная продолжать ли ему и дальше упрямиться, или молчать, однако вскоре почувствовал её презрение, которое спровоцировало его гнев:

– У меня есть право…

Она равнодушно произнесла:

– А мне наплевать, что у тебя есть право.

На него накатил ещё бо́льший гнев, и с непривычной резкостью он сказал:

– У меня есть право на твоё подчинение.

Она поглядела на него в изумлении, спровоцированным его гневом, а он добавил:

– Право на полное подчинение.

На лице её появилось выражение полного отказа и непреклонности, так что атмосфера в доме была испорчена.

44

Из своего отчаяния Мухаммад Анвар черпал отвагу. В сердце он испытывал страх потерять её, и потому едва он заметил, что она выходит на улицу из его лавки, как утратил всю свою степенность, преградил ей путь и решительно заявил:

– Вернись в дом.

Она опешила и прошептала:

– Не устраивай сцену.

Но он упрямо повторил:

– Вернись домой.

Она почувствовала, как глаза скользят по ней, словно гадюка, и кипя от злости, вынуждена была вернуться…

45

Вечером, когда Мухаммад Анвар пошёл домой, там она застал ожидающую его бурю. Но он был к тому полностью готов. Самой ненавистной его сердцу вещью было продолжать гневаться и дальше, портить всю атмосферу, видеть, как обожаемая им красота стирается из-за злости. Он проявил готовность к любым компромиссам, но при условии, что Захира уступит его законному требованию. Он сказал ей:

– Не думай, что я счастлив из-за твоего унижения. Я желаю лишь сохранить наше счастье.

Однако она предстала перед ним подобно порыву пыльной бури. Лицо её побледнело, выражение его изменилось, а из глаз полетели искры. Гнев её воплотился в чёрную ненависть. Гордость одним прыжком выпрыгнула из неё наружу, словно змея. Он про себя сказал: «Прибегаю к помощи Аллаха от этого зла! Прибегаю к помощи Аллаха от этого сердца. Разве не послужит мне защитой то, что я сделал для тебя?»

46

Захира очутилась в огне. Она отказывалась признать своё поражение. Она не забудет своего мучительного положения в переулке на глазах у всех. Его она не любит и никогда не любила. Но вот только как ей вести себя и куда теперь пойти? В подобной ситуации жена вернулась бы в свою родную семью, которой у неё не было. Либо она останется госпожой, но униженно подчинится, либо пойдёт куда глаза глядят. Людское злорадство подстерегало её не в одном доме, в том числе и в подвале Абдуррабиха.

Тут она вспомнила своего первого хозяина, мастера Азиза Самаху Ан-Наджи, благородного представителя всего переулка и к тому же друга её мужа. Теперь её муж узнает, что она хотя бы не оторвана от своего родного древа. Она незаметно проскользнула в магазин торговца зерном. Мелкий моросящий дождь покрыл её накидку и скулы. Она ворвалась в кабинет директора и застала его одного. Его окружала аура степенной красоты. Усы его поседели, может быть, немного рано. Он узнал её с первого же взгляда. Узнал, несмотря на вуаль на лице. Ему не нужно было вспоминать эти очаровательные глаза, глядящие на него из-под золотистой каймы вуали. Ему показалось, что это сама судьба штурмом вторглась в его крепость. До ушей его донеслись мелодичные нотки её голоса:

– Я не нашла никого другого, к кому обратиться со своей бедой.

Изо всех сил пытаясь контролировать свои противоречивые эмоции, он спросил:

– Какая у тебя беда, да сохранит тебя Аллах от всяческого зла?

– Моя муж.

– Насколько мне известно, он хороший человек.

– Однако в последние дни он стал со мной очень плохо обращаться.

– Без причины?

– Он хочет унизить меня.

И она рассказала ему о происшествии в переулке. Азиз немного подумал и сказал:

– Такое поведение совсем не разумно, но это его законное и неоспоримое право.

Она пылко сказала:

– В нашем переулке женщин не заставляют сидеть дома, как в тюрьме!

Мастер Азиз улыбнулся и ответил ей:

– Я поговорю с ним о тебе как одной из рода Ан-Наджи, но ты должна согласиться вести себя разумно.

47

Содействие мастера Азиза дало ей очень мало. Ей не оставалось ничего иного, как подчиниться мужу, хотя бы на некоторое время. Она повиновалась, но и затаила зло. Однако встреча с мастером Азизом открыла для неё такие вещи, о которых она и подумать прежде не могла. Захватывающие, безумные, до ужаса прекрасные, которые бросили её в мир, наводнённый мечтами. Она сказала себе, что мастер Азиз восхищён ею. Нет, даже больше. В его глазах читалось смущающее признание. Вот только когда это началось? Правда, не было ни одного мужчины, который, увидев её, не был бы очарован ею, однако был ли мастер Азиз таким же, как остальные? Но он женат, да и она тоже замужем. Он не молод, представляет собой образец порядочности и прекрасной репутации. Такие, как он, не глядят на замужнюю женщину. На жену своего друга тем более. Она и сама избегала незаконных связей. Какой в том толк? Она жаждала получать всё по праву. И ради этого она безжалостно давила на своё сердце. Иногда из-за этого она чувствовала возбуждение, накатывающее от ядовитого безумия, которое она вкушала из бокала благословенного вина. Азиз Самаха Ан-Наджи представлялся её в ореоле розовой мечты; она и сама не знала, как может это материализоваться в реальном мире. Могла ли она в один чудесный день стать его второй женой, соперницей мадам Ульфат и почти законной дочерью мадам Азизы? Могла ли она когда-нибудь стать хозяйкой роскошного дома и выезжать в собственной двуколке со звонким колокольчиков?

Мухаммад Анвар всё уменьшался в её глазах, пока не превратился в частицу копоти, которую сдувало вниз по длинной бесконечной дороге.

48

Когда в город прибыли крестьянки из деревни, празднуя разлив Нила и продавая сушёные финики, Захира испытывала тяжкие муки родов, производя на свет своего второго сына, Ради.

Мухаммад Анвар обрадовался этому, и радость эта облегчила муки волнений и тревог. Он надеялся, что рождение его ребёнка положит начало новой эры разумной, успешной супружеской жизни.

Умм Хишам, акушерка, приходила к Захире каждый день, пока та не выздоровела окончательно. Во время своего последнего визита к ней она прошептала ей на ухо:

– У меня есть для вас послание.

Захира вопросительно поглядела на неё, и старуха сказала:

– Послание от самих небес!

У неё мелькнула в голове мысль, что это от Азиза, и она спросила:

– Что у вас, Умм Хашим?

Одев на лицо бледную маску греха, та ответила:

– Послание от Нуха Аль-Гураба, главы клана нашего переулка…

Сердцебиение Захиры ускорилось от такой неожиданности: она-то ждала, что метеор придёт с востока, он же промелькнул с запада. Она сдержала эмоции и сказала:

– Разве вы не видите, что я жена и мать?!

Старуха ответила:

– Не проходит и дня, как мы видим восход солнца, а затем его закат. А посланник всего-лишь передаёт сообщение.

49

Мухаммад Анвар вскоре отступил, бросив свою внезапно возникшую фальшивую твёрдость и укрылся за врождённой привычной слабостью. Он окончательно поверил в то, что Захира – драгоценный камень, не имеющий сердца, который выскользнет из его пальцев, словно воздух. Однако и представить себе жизнь без неё он тоже не мог. Она была духом в его жизни, руководящей привычкой. Также она была опасной, и ни одной её частичке он не доверял. Мог ли он забыть о том, что случилось с пекарем Абдуррабихом? Он не доверял ей, и чем более шатким становилось его доверие, тем больше он стремился вцепиться в неё и удерживать любой ценой. Неудача в этом будет неудачей всей его жизни. Как на этом свете, так и в загробном мире. Её ссора с мадам Раифой останется для него источником раздражения навсегда. Это означало, что он был самым несчастным из людей, и должен был пойти на любые жертвы.

Однажды вечером они сидели все вместе дома. Она кормила грудью Ради на диване, он курил трубку кальяна, а Джалаль играл с кошкой. По правде говоря, Мухаммад Анвар больше не мог выносить Джалаля. В прошлом он был добр к нему и любил, но то осталось уже в прошлом, однако как только появился Ради, он возненавидел Джалаля и даже желал, чтобы того больше не было на свете. Хотя обращался он с ним по прежнему – в этом ничего не изменилось: он окружил его отеческой заботой, весёлой и фальшивой, добавив новую муку к своим горестям.

Убеждённый в том, что совершает нечто невозможное ради того, чтобы удовлетворить её и удержать при себе, он сказал Захире:

– У меня для тебя есть приятный сюрприз.

Она вяло поглядела на него, и он сказал:

– Подарок в честь примирения.

Она улыбнулась, и он продолжил:

– Это договор купли. Представь, что ты теперь станешь хозяйкой этого дома!

Лицо её зарумянилось. Она воскликнула с ликованием:

– Какой ты щедрый человек!

Это был трёхэтажный дом, в подвале которого был магазинчик, торгующий варёными бобами. Мухаммад Анвар был счастлив от того, что смог порадовать её, вновь обретя некоторый покой. Он и впрямь осчастливил её, сделав полновластной хозяйкой дома. В глубине души она была признательна ему за это, как и за то, что он молча признал её силу и сожалел о том, что посмел бросить ей вызов. Однако совесть её была нечиста: она не могла избавиться от презрения к нему. Её постоянно занимали Азиз и Нух Аль-Гураб. Азиз был богат, Нух – силён. Азиз был также силён, а богатство Нуха росло день ото дня. У Азиза была жена, у Нуха – целых четыре жены и целый выводок детей. Нельзя обойтись без власти и силы, как нельзя обойтись и без денег. Деньги порождают власть, а власть приносит деньги. Интересно, как пойдут дела дальше? Она верила, что находится только в начале пути. Она думала обо всём этом, лёжа рядом с Мухаммадом Анваром и слушая его размеренное дыхание.

50

Мухаммад Анвар решил укрепить своё счастье с помощью Нуха Аль-Гураба. Он пришёл к нему домой и уселся перед ним в гостиной, словно мальчик перед учителем начальной коранической школы. Не проронив ни слова, он вручил тому внушительного вида пакет. Глава клана взял его и принялся считать, а затем сказал:

– Но ты ведь уже выплатил то, что с тебя причитается. К чему такая огромная сумма?

– Я хочу заручиться твоей поддержкой, – сказал Мухаммад Анвар.

– У тебя есть враги?

– Это на всякий случай, от судьбы!

Тот, не обратив внимания на его слова, вернул ему пакет и улыбнулся. Сердце Мухаммада Анвара заколотилось от неожиданного волнения, а глаза расширились от подозрений и страха.

– Судьба опередила тебя!

О горе… Неужели это Раифа сыграла свою игру?… Он представлял всё себе именно так, даже не догадываясь, что Нух может разыгрывать собственную партию. Нух Аль-Гураб сказал:

– А я как раз собирался уж было послать за тобой…

Во рту Мухаммада Анвара всё пересохло. Он спросил:

– В чём дело, мастер?

Тот ответил ему с отвратительным спокойствием: