Текст книги "Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны"

Автор книги: Мухаммад ан-Насави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Глава 3
Рассказ о том, к чему привело дело Кушлу-хана после разрыва его с Чингиз-ханом

Кушлу-хан после разрыва с Чингиз-ханом двинул свои войска к границам Каялыка и Алмалыка[91]91
  Каялык – город, существовавший в Семиречье, в долине р. Или. Алмалык, находившийся там же, В. В. Бартольд локализует в районе Кульджи, в урочище Алимту. См.: Бартольд. Сочинения, 2/1, с. 80; 3, с. 470.


[Закрыть], правитель которых Мамду-хан ибн Арслан-хан[92]92
  Владетелем Каялыка, Алмалыка и Фулада был Арслан-хан. Однако это не имя, а титул. Полное имя хана – Абу-л-Футух Мухаммад III ибн Йусуф (см.: Pritsak. Die Karachaniden). У Ибн Халдуна (с. 226): «Арслан-хан Мухаммад ибн Сулайман». В. В. Бартольд читает имя как Арслан-хан Абу-л-Фатх Мухаммад (Бартольд. Сочинения, 1, с. 431).


[Закрыть] заключил с ним мир с условием крепко стоять вместе и стремиться помочь друг другу во имя [общей] пользы.

Прибытие Кушлу-хана в упомянутую страну совпало с барством хана ханов гюр-хана – государя ал-хита'и с поля сражения, происшедшего между ним и султаном ['Ала' ад-Дином Мухаммадом]. Это была последняя битва между ними[93]93
  Последнее сражение хорезмшаха Мухаммада с кара-хитаями имело место в сентябре 1210 г. Армия гюр-хана была разгромлена, сам он бежал в Кашгар, а командующий его войсками Шамур Тайангу был взят в плен. Владения хорезмшаха расширились до Узкенда. Подробнее см.: Буниятов. Хорезмшахи, с. 75—76.


[Закрыть], /9/ и бегство привело гюр-хана к границам Кашгара. Мамду-хан начал склонять Кушлу-хана к походу на Кашгар и захвату гюр-хана, говоря ему: «Если ты победишь его и посадишь его на престол государства, никто из тюркских владык не воспротивится тебе, соблазнившись напрасными надеждами и превратностями судьбы». Он (Мамду-хан) не знал, что это – государство, дни которого сочтены, и настало время, чтобы совы плакали над ним. Кушлу-хан считал это невозможным, так как, по его мнению, положение гюр-хана было высоким, приказы хана внушали страх, а слава и мощь его были велики. Но Кушлу-хана постоянно подстрекали к этому, пока он не согласился на то, к чему его призывали. Затем они оба выступили из Каялыка и неожиданно напали на него (гюр-хана) на границах Кашгара, захватили его и посадили на трон государства[94]94
  Пленение гюр-хана Кушлу-ханом и Арслан-ханом произошло в первой половине 1211 г. После смерти гюр-хана в 1213-14 г. Кушлу-хан стал фактическим правителем его земель. См.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 182 и сл.; Бартольд. Сочинения, 1, с. 431—432. У него же подробности о последних днях государства кара-хитаев.


[Закрыть]. Во время общих приемов Кушлу-хан представал перед ним в положении хаджиба, давая ему советы в делах малых и больших, а сам лишь изредка исполнял то, что было ему приказано.

Когда султан [Мухаммад] узнал о том, что тот взял в плен гюр-хана и овладел тем, что было в его руках из драгоценных камней и ценностей, собранных со всего света за века, он послал к нему (Кушлу-хану) и передал следующее: «Хан ханов освободился из моих сетей лишь после того, как я оставил его как добычу для каждого грабителя и жертву для любого захватчика. Почему твоя душа не подсказала тебе напасть на него, когда он был на высоте своей власти и в расцвете своей мощи?

А ныне я удалил его из его страны и городов, предал мечу всех его пособников и сподвижников. Он добивался примирения, соглашаясь выдать за меня свою дочь Тугадж-хатун, которую привели бы ко мне с тем, что есть в его сокровищницах из золота, серебра и драгоценностей, при условии, что я не отниму у него остатков его страны с ее немногочисленными жителями, которых пощадил наш меч. /10/ Разве время быть разбитым, когда взят в плен? Если ты желаешь безопасности для себя и для своих людей, то должно тебе отправить ко мне гюр-хана с его дочерью, его сокровищами, имуществом и приверженцами. А иначе я пойду на тебя с тем, против чего не поможет ни острие твоего меча, ни неприступность твоей позиции».

На это Кушлу-хан дал смиренный и униженный ответ. В качестве подарка он прислал ему редкие вещи из диковинок его страны, число которых заполнило бы многие столбцы описаний.

При этом он просил милостивого прощения за то, что не доставляет ему гюр-хана. А гюр-хан все время унижался перед ним, умоляя сжалиться над ним, и говорил: «Этот султан и его отец приносили мне дань и изъявляли мне покорность. Я помогал им [в борьбе] с некоторыми их врагами. И пособник и соперник, и местный житель и странник знали, какова была служба их обоих. И когда судьба ему улыбнулась настолько, что он захотел нанести мне такой удар, о котором и подумать нельзя было, я согласился на перемирие с ним с условием выдать за него свою дочь – а она для меня самое дорогое творение Аллаха. Я связал себя [еще] прочими названными им условиями, откупаясь от [верной] гибели и отрекаясь от власти, потому что увидел, что нет ни спасения, ни надежды, ни пощады, ни жизни, но он отказался и не соглашался ни на что, желая отнять последние остатки государства, в котором царит страх и господствует паника. И он так настойчиво требует меня ныне только для того, чтобы погубить меня, и клеймит меня унижением так, что даже смерть была бы лучше».

Сердце Кушлу-хана смягчилось по отношению к нему. К тому же он опасался, что если он передаст его султану, то это покроет его позором в глазах тюрок и он не откупится от стыда дешево и не стряхнет с лица его пыли.

И он продолжал защищать его день за днем на протяжении некоторого времени, пока султан не догадался, что дело затягивается и его завлекли в долгую волокиту.

Мне рассказал эмир Мухаммад ибн Кара-Касим ан-Насави, последний посол султана, направленный к Кушлу-хану по этим делам, что за грубость /11/ в речи, обращенной к Кушлу-хану, что было ему приказано султаном, Кушлу-хан заковал его в оковы, пока Аллах не даровал ему спасение в битве, происходившей между Кушлу-ханом и одним из отрядов султана. И как только упомянутый предстал перед дверью султана, ускользнув из петли плена и избежав предназначенной ему тягости унижения и бесчестья, султану сообщили о правдивости его слов и усердии в выполнении возложенной на него миссии. Султан обещал облагодетельствовать его, приказал ему выразить любое пожелание и предоставил ему выбрать то, что ему хочется.

Тот высказал ему свое пожелание и ходатайствовал об издании указа, который вручал бы ему должность ра'иса всех областей Хорасана[95]95
  Должность ра'иса имелась в каждом городе и округе, и на нее назначались обычно представители местного населения. Ра'ис подчинялся вали области. В данном случае назначение на должность pa'uca целой страны является, вероятно, исключительным случаем, имевшим место в правление хорезмшахов.


[Закрыть], что и было удовлетворено. Впоследствии ра'исы претерпели от него страшные бедствия и тяжкие оскорбления.

Наступил шестьсот шестнадцатый год[96]96
  616 год хиджры начался 19.III 1219 и закончился 7.III 1220 г.


[Закрыть]. Это – тот год, который народ назвал злополучным. А упомянутый [эмир] не оставлял своего коварства с целью приумножить области Хорасана.

Когда хорошие отношения сменились враждебностью, султан отобрал шестьдесят тысяч всадников из своего войска, чтобы выступить против Кушлу-хана, свергнуть его и отнять у него хана ханов. Это случилось после того, как султан направил против него несколько отрядов, которые сошлись с ним в различных сражениях в Кашгаре и других местах. Большая часть этих сражений завершилась поражением Кушлу-хана.

Глава 4
Рассказ о гибели Кушлу-хана от руки Души-хана, сына Чингиз-хана, в шестьсот двенадцатом году [97]97
  2.V 1215 – 19.IV 1216


[Закрыть] – Ибн ал-Асир ошибочно отнес это к шестьсот шестнадцатому году [98]98
  Разгром войск Кушлу-хана монгольскими отрядами под командованием сына Чингиз-хана Джочи и Джэбе-нойана произошел в 614 г. х. У Ибн ал-Асира это событие датировано не 616 г. х., как исправляет ан-Насави, а 617 г. х.


[Закрыть]

Когда Чингиз-хан узнал, что Кушлу-хан захватил владения Кашгара и Баласагун и что в его руки попал гюр-хан, он отрядил своего сына Души-хана с двадцатью тысячами воинов или более, чтобы покончить с ним /12/ и искоренить то, что выросло из его зла.

В то же самое время на Кушлу-хана со своей стороны двигался султан с шестидесятитысячным войском. И когда султан подошел к водам Иргиза[99]99
  Иргиз – река в Казахстане, правый приток р. Тургай, теряющейся в бессточной впадине Шалкартениз.


[Закрыть], то застал реку замерзшей, и переправа через нее стала для него невозможной. Тогда он расположился у места причала, ожидая удобного момента для переправы. Когда это стало возможно, он переправился [на другой берег] и начал поспешно двигаться в поисках следов Кушлу-хана.

Когда он на протяжении нескольких дней находился в походе, к нему прибыл один из его передовых отрядов и сообщил о приближении какой-то конницы. Это оказался Души-хан, который одержал победу над Кушлу-ханом, разбил его в пух и прах и возвращался с его головой[100]100
  Подробности разгрома Кушлу-хана монголами см.: ал-Джувайни, 1, с. 44 и сл.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 179, 183; Сокровенное сказание, § 236.


[Закрыть]. Он напал на него и тех, кто был с ним из людей ал-хита'и, сделал их жертвами острых мечей и пищей для хромых коршунов, а с собой [увез] столько добычи, что ее масса покрыла землю, не оставив пустого места.

И вот храбрецы вступили в бой, и всадники стали сражаться весь этот день, и Души-хан отправил к султану человека, который сказал ему, что он целует землю и сообщает, что он пришел в эту страну не с враждебными намерениями, а с целью повиновения и даже службы султану. Он желал, мол, выкорчевать того, кого привели [его] ложные надежды и обманчивые побуждения к границам государства [султана], и избавить его от заботы выступать в поход и от необходимости оказаться лицом к лицу с ним. Поэтому он (Души-хан) напал на него (Кушлу-хана) и всех, кто был с ним из врагов султана, отрезал их друг от друга, взял в плен их детей и жен.

Что касается добычи, которую он везет с собой, то вот она вся перед султаном, пусть он распоряжается ею как хочет и, если найдет нужным, жалует [ею] тех, кто [за нее] сражался, а в противном случае, [передал Души-хан], пусть он направит ко мне тех, кто ее примет и доставит в его лагерь.

И наконец, он упомянул, что его отец приказал ему вести себя благопристойно, если он встретит в этой стороне какую-нибудь часть султанских войск, и предостерег его от проявления чего-либо такого, что сорвало бы покрывало приличия и противоречило бы принципу уважения.

Однако не было проку /13/ от его учтивости, и сила упорства султана от этой любезности не убавилась. У султана было вдвое больше, чем у Души-хана, людей и [были] военачальники, умеющие наступать и атаковать, и он был убежден в том, что если бросит несколько своих отрядов против него, то оставит от него лишь пепел, который подхватят буйные ветры, рассеивая его на север и на юг.

И султан ответил: «Если Чингиз-хан приказал тебе не вступать в битву со мной, то Аллах всевышний велит мне сражаться с тобой и за эту битву обещает мне благо. И для меня нет разницы между тобой и гюр-ханом и Кушлу-ханом, ибо все вы – сотоварищи в идолопоклонстве. Итак – война, в которой копья будут ломаться на куски, а мечи разбиваться вдребезги».

Тогда Души-хан понял, что если он не примет сражения, то его надежды окажутся ложными и настанет его конец. И он прибег к сражению и искал выхода в битве. И когда встретились оба противника и сошлись [в битве] оба ряда, Души-хан лично атаковал левый фланг султана, разбил [этот фланг] наголову и заставил обратиться в бегство в беспорядке в разных направлениях. Султан был близок к разгрому, если бы наступательное движение его правого фланга против левого фланга проклятого не восстановило [положения]. Так была предотвращена беда, был уплачен долг и была утолена жажда мести, и никто не знал, где победитель, а где побежденный, кто грабитель, а кто ограбленный.

Обе стороны оторвались друг от друга в этот день для того, чтобы еще раз утром возобновить битву утром следующего дня. Безбожники ночью развели множество огней, показывая, будто они твердо стоят [на своих позициях] и проводят ночь с намерением сразиться, а [тем временем] они, подгоняя коней, под покровом ночи проделали за эту ночь расстояние двух дней пути[101]101
  О переговорах представителей монгольских войск, разгромивших Кушлу-хана, с султаном 'Ала' ад-Дином Мухаммадом, а также о первом сражении войск хорезмшаха с монголами, в котором, согласно ал-Джувайни и Рашид ад-Дину, участвовал Джалал ад-Дин Манкбурны, см.: ал-Джувайни, 1, с. 68—70; Раишд ад-Дин, пер., 1/2, с. 189—190. Ср.: Бартольд. Сочинения, 1, с. 436—437.


[Закрыть].

А душой султана завладели страх и убежденность в их храбрости; он, как говорят, в своем кругу сказал, что не видел никого, подобного этим людям храбростью, стойкостью в /14/ тяготах войны и умением по всем правилам пронзать копьем и разить мечом.

По возвращении в Самарканд султан наградил владетельных эмиров, увеличил их икта' и повысил их в чинах, титуловав Бучи-Пахлавана – Кутлуг-ханом и Огул-хаджиба – Инандж-ханом[102]102
  Эмир Бучи-Пахлаван Кутлуг-хан, дядя (по матери) сына хорезмшаха, Узлаг-шаха, был наместником хорезмшаха Мухаммада в Дженде и Яркенде. См.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 191, 214; у В. В. Бартольда (Сочинения, 1, с. 499) – Туджи. Огул-хаджиб Бадр ад-Дин Инандж-хан – один из эмиров хорезмшаха. У ал-Джувайни (1, с. 124) – Могол-хаджиб.


[Закрыть]. Наконец, каждого из них он наградил разным добром за храбрость и стойкость.

Мы только что изложили события из жизни султана Мухаммада для того, чтобы объяснить появление татар, а остальные сообщения о нем мы продолжим далее до того времени, когда в отношении султана исполнилось предначертанное решение и дни его истекли по соизволению Аллаха. А затем, если будет угодно Аллаху, мы доведем рассказ до сообщений о Джалал [ад-Дине] – то есть до желанной цели.

Глава 5
Рассказ о том, как султан направился в области Ирака в шестьсот четырнадцатом году [103]103
  10. IV 1217 – 29. III 1218


[Закрыть]

Когда положение султана возвысилось и его дело стало славным, мир предстал перед ним в самом блестящем своем одеянии, а солнце его государства взошло из самых щедрых мест восхода. Диван его войска включал в свой реестр около четырехсот тысяч всадников, и он направил свое усердие на то, чтобы добиться господства и власти в Багдаде, таких же, какие были у рода Сельджукидов[104]104
  Намерение хорезмшахов отнять у аббасидских халифов светскую власть возникло в правление отца 'Ала' ад-Дина Мухаммада – султана Текиша (1193—1200). Подобные попытки были и раньше – в правление последних сельджукских султанов и атабеков Азербайджана. Атабеку Джахан-Пахлавану (1175—1186), стремившемуся нейтрализовать халифа и навязать ему свою волю, приписывается следующее выражение: «Если халиф – имам, то его постоянным занятием должно быть совершение намаза, ибо намаз – основа веры и лучшее из дел. Первенства в этом отношении и того, что он служит примером для народа, для него достаточно. Это истинное царствование. Вмешательство халифа в дела временного царствования не имеет смысла – их надо поручать султанам» (ар-Раванди, 2, с. 309).
  В такой ситуации халифу ан-Насиру (1180—1225) для сохранения своей власти и привилегий приходилось использовать междоусобицы, которыми так богаты два последних десятилетия XII в. Халиф ан-Насир умело лавировал в этой борьбе, подстрекая одних владетелей против других. В этом же плане он воспользовался мощью хорезмшахов. Однако скоро халифу пришлось убедиться, что хорезмшах для него не менее опасный противник, чем сельджукские султаны и атабеки.
  Султану Текишу так и не удалось добиться у халифа упоминания его имени в хутбе. Он получил от халифа только грамоту о признании его власти султана над Хорасаном, Туркестаном и Ираком Персидским (ал-Джувайни, 1, с. 311– 312; Ибн ал-Асир, 9, с. 248).
  Преемник Текиша, султан 'Ала' ад-Дин Мухаммад, присоединил к своей империи почти все земли Ирана, вплоть до Багдада. Однако он также не добился того, чтобы халиф ан-Насир дал санкцию на упоминание имени хорезмшаха в хутбе в Багдаде. Мало того, почувствовав в хорезмшахе нового, более сильного, чем последние сельджукиды и атабеки, противника, халиф стал использовать против него исмаилитов Аламута и султанов Гура. Как отметил В. В. Бартольд (Сочинения, 1, с. 412), вражда халифа ан-Насира с хорезмшахом Мухаммадом явилась одной из причин гибели как Аббасидов, так и хорезмшахов.


[Закрыть]. Он не раз отправлял послов с такой миссией, но не получил согласия на то, о чем просил, так как там знали, как он занят в Мавераннахре и Стране тюрок. Ведь каждый раз, когда он искоренял какое-нибудь их племя, появлялось другое, о котором не слыхали ранее. Между тем он не оставлял намерения получить то, чего хотел, и [считал], что наступит время, благоприятное для исполнения желания и осуществления надежды.

Кади Муджир ад-Дин 'Умар ибн Са'ад ал-Хорезми[105]105
  О миссии кади Муджир ад-Дина см. гл. 47, 52, 55 и 66.


[Закрыть], которого султан выделял /15/ и отличал особо и не раз посылал в Багдад, рассказывал мне: «Последнее мое посольство в Багдад имело целью предъявить требование Дивану» – именно то, о котором мы упомянули. Они (чины дивана халифата) отказали ему в этом, полностью отвергли все его [домогательства] и сказали: «Поистине, чередование династий, превратности века, захват Багдада бунтовщиком, благоразумный отъезд имама ал-Ка'има би-амри-ллаха – да будет благоволение Аллаха над ним – из Багдада в Хадисат 'Ана, а затем помощь, которую он получил от Тогрул-бека ибн Мика'ила, и вся эта известная история сделали необходимым, чтобы род сельджуков управлял Багдадом[106]106
  7 декабря 1058 г. Багдад был захвачен сторонниками фатимидского халифа ал-Мустансира (1036—1094), во главе которых стоял бувейхидский военачальник Арслан ал-Басасири. Халиф ал-Ка'им (1031—1075) бежал из столицы в Хадисат 'Ана, а оттуда в Анбар. Перед этим ал-Басасири заставил халифа подписать документ об отказе от прав на халифат в пользу Фатимидов. В Каир были отправлены все инсигнии власти Аббасидов, включая плащ пророка Мухаммада, а в Багдаде была прочитана хутба с именем халифа ал-Мустансира.
  Халиф ал-Ка'им смог вернуться в Багдад только через год с помощью сельджукского султана Тогрула (1038—1063). Ал-Басасири был перехвачен близ Куфы и убит, а голова его была отправлена халифу в Багдад. Об этом см.: Ибн ал-Асир, 8, С. 83—87; Ибн Халликан, 1, с. 107—108.


[Закрыть]. Иначе не было бы безусловно очевидно, что они со временем станут опорой халифата, будут повелевать здесь и запрещать, как они желают и как им нравится. И как бы мы ни нуждались в подобном, это не означает, что мы дадим согласие тебе на то, на что согласились с теми. Разве того, что ему (султану) дарованы обширные державы в отдаленных друг от друга странах, недостаточно, чтобы отказаться от стремления к столице Эмира верующих и к местам упокоения его праведных предков?»

Далее он сказал, что при возвращении его сопровождал шейх Шихаб ад-Дин ас-Сухраварди[107]107
  Шихаб ад-Дин Абу Хафс ас-Сухраварди (1145—1234) – глава багдадских суфиев, шейх шейхов. О его посольстве см.: Мирхонд, с. 69—70; Horst, С. 146—147. О нем см.: Йакут, 4, с. 269—272.


[Закрыть] – да смилостивится над ним Аллах – в качестве ответного посла, увещевателя, который должен был удержать султана от того, чего он добивался.

По этому поводу переписка возобновилась и снова повторилась, однако без всякого результата. Ко всему этому Прибавилось еще их пренебрежение к людям султана, следовавшим по дороге к Мекке, да защитит ее Аллах всевышний! А до султана дошло, что к паломникам главы исмаилитов Джалал ад-Дина ал-Хасана[108]108
  Джалал ад-Дин ал-Хасан III Ноу Мусалман ибн Нур ад-Дин Мухаммад ибн Хасан II 'ала зикрихи-с-салам ибн Мухаммад ибн Кийа Бузург 'Умид ибн Хасан-и Саббах (1210—1221) – правитель исмаилитов Аламута. О нем см.: ал-Джувайни, 2, С. 698—703; Hodgson. Assassins, c. 215—222; Строева, с. 202—207, 219, 234, 248.


[Закрыть] отнеслись лучше, чем к его людям. Это еще больше разбередило рану и стало как бы солью, посыпанной на язву.

Я слышал, как упомянутый кади говорил о шейхе Шихаб ад-Дине, что когда тот прибыл к султану, то его высокое положение и значение, его превосходство над шейхами века по его достоинствам требовали, чтобы он был отмечен /16/ большим уважением и почетом по сравнению с другими послами, прибывшими к султану от имени Дивана. Он остановился посреди двора, а затем ему разрешили войти[109]109
  У Сибта ибн ал-Джаузи (с. 382) говорится, что хорезмшах Мухаммад оказал ас-Сухраварди непочтение и даже не предложил ему сесть (ва ла амарани би-л-джулус). Судя по тому, что эти сведения Сибт ибн ал-Джаузи заимствовал из не дошедшего до нас сочинения самого ас-Сухраварди Рисалат ал-'асимийа, эта версия более верна.


[Закрыть]. Когда собрание (маджлис) успокоилось перед шейхом, он – да смилостивится над ним Аллах – сказал: «Согласно обычаю победоносного государства, всякий, кто говорит от его имени, должен предпослать выполнению своей миссии один из хадисов Мухаммада – да благословит его Аллах и да приветствует! Это служит добрым предзнаменованием и привлекает благословение!» Султан разрешил ему это и опустился на колени, приготовившись слушать хадис. Шейх привел хадис, смысл которого – предостережение не причинять обид [людям из] рода ал-'Аббаса[110]110
  Ал-'Аббас ибн 'Абд ал-Мутталиб – дядя пророка Мухаммада, родоначальника династии Аббасидов.


[Закрыть] – да будет доволен ими Аллах! Когда шейх закончил передачу хадиса, султан сказал: «Хотя я тюрк, малосведущий в арабском языке, я все же понял смысл приведенного тобой хадиса. Но я не обижал ни одного из потомков ал-'Аббаса и не замышлял причинять им зло. Однако я слышал, что в местах заключения у Эмира верующих постоянно пребывают некоторые из них, которые там же плодятся и имеют потомство. И если бы шейх повторил тот же Самый хадис в присутствии Эмира верующих, это было бы вернее, предпочтительнее и полезнее»[111]111
  По Ибн Халдуну (с. 232), разговор начал сам хорезмшах Мухаммад, потребовавший от халифа чтения хутбы с его именем в Багдаде, и в ответ на это ас-Сухраварди прочел хадис о пророке. См.: Бартольд. Сочинения, 1, с. 438; Kafesoglu, с. 218—219.


[Закрыть].

Тогда шейх сказал: «Когда халиф принял присягу в начале своего правления, то он получил право действий согласно Книге Аллаха и Сунне его пророка и право самостоятельного решения, входящего в полномочия Эмира верующих. Если в силу права на такое решение халиф решил, что для блага общины лучше заточить группу мусульман, то это не порочит его действий как образцового исполнения велений религии».

Беседа продолжалась и далее на ту же тему. Я не намерен повторять все это, ибо умолчание о подобных вещах вернее, чем речь о них, и представляет собой самый прямой путь. После этого Шихаб ад-Дин возвратился, а вражда продолжалась своим чередом. И случилось вслед за этим, что исмаилиты убили Оглымыша ал-Атабеки, который был на'ибом султана в Ираке[112]112
  Сайф ад-Дин Оглымыш – один из гулямов азербайджанского атабека Абу Бакра (1191 —1211). Вместе с другими гулямами атабека – Шамс ад-Дином Айтогмышем и Насир ад-Дином Менгли – Оглымыш является представителем плеяды своеобразной династии гулямов – правителей Хамадана и Ирана. Имя является производным от тюркского оглытты («увеличил, умножил»). См.: ал-Кашгари, 1, с. 265. Дж. А. Бойль (ал-Джувайни, index) передает имя в форме Игламыш; О. И. Смирнова и В. В. Бартольд – в форме Огулмыш.
  После убийства Менгли и разгрома его войск в Ираке атабек Азербайджана Узбек назначил управителем отнятых у Менгли территорий Оглымыша, который, как оказалось, являлся сторонником хорезмшаха Мухаммада. Оглымыш сразу же стал читать хутбу с именем хорезмшаха. Халиф ан-Насир воспринял этот акт как посягательство на его прерогативы, и с помощью исмаилитов Оглымыш в 1217-18 г. был убит (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 313; ал-Джувайни, 2, с. 391). Хутбу с именем хорезмшаха в Ираке читать прекратили, что вызвало резкое недовольство хорезмшаха, который объявил, что во время взятия им Газны его люди обнаружили переписку халифа ан-Насира с султанами Гура, которых он подстрекал к выступлению против хорезмшаха (ал-Джувайни, 2, с. 364—365, 390—392). Хорезмшах добился от имамов своего государства фетвы о низложении халифа из рода Лббасидов и передаче прав на халифат потомкам 'Али ибн Абу Талиба и его сына Хусайна. Во владениях хорезмшаха прекратили читать хутбу с именем халифа ан-Насира и провозгласили халифом алида 'Ала' ал-Мулка ат-Термези. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 313; ал-Джувайни, 2, с. 364—365; Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 186; ал-Казвини. Гузида, с. 114—115; Бартольд. Сочинения, l, с. 438—439; Kafesoglu, c. 216—217.


[Закрыть]. Когда он выехал встречать паломников после их возвращения из хаджжа к Ка'бе Аллаха, на него набросились люди в одежде паломников и убили его. А /17/ так как к этому времени в Ираке перестали читать хутбу с именем султана, то султан двинулся в эту страну, стремясь восстановить положение в ней, о чем мы и расскажем с соизволения Аллаха всевышнего.

Глава 6
Рассказ о походе султана в Ирак и о том, что с ним там произошло

Когда был убит Оглымыш, отвечавший за чтение хутбы и покорность Ирака султану, атабеки Узбек ибн Мухаммад, правитель Аррана и Азербайджана, и Са'д ибн Занги, правитель Фарса, проявили сильное желание овладеть Ираком. Они, каждый со своей стороны, подступили к нему, пользуясь удобным случаем: ведь здесь не было тех, кто бы защитил его и обратился с призывом [о помощи] ему. Они знали, что султан далеко, что он погрузился в самую глубину Страны тюрок и поднялся на самые высокие места в ней и занят устрашением безбожия и его ведьм.

И вот Узбек, когда к нему по его приглашению к службе и по сговору стеклись большие силы, направился в Ирак и вступил в Исфахан с согласия его жителей, а Са'д подошел к Рею[113]113
  Рей – один из древнейших городов Ирана, разрушенный монголами. Развалины города находятся в нескольких километрах к югу от Тегерана.


[Закрыть] и овладел им. Наряду с этим он занял также Казвин, Хувар[114]114
  Хувар – средневековый город между Симнаном и Реем (Йакут, 3, с. 473).


[Закрыть] и Симнан[115]115
  Симнан (совр. Семнан) – город к востоку от Рея (Йакут, 5, с. 128—130).


[Закрыть] с прилегающими и соседними землями[116]116
  Подробности о походе атабеков Узбека и Са'да см.: Ибн ал-Acup, З, с. 313; ал-Джувайни, 2, с. 365—366; ал-Джузджани, 1, с. 176—177.


[Закрыть].

Вести об этом донеслись до султана, который находился в Самарканде. Им овладела решимость, которая выровняла для него бугристый путь и сделала близкой далекую цель в походе против обоих атабеков. Он отобрал самых храбрых мужей и самых отважных героев в количестве около ста тысяч всадников, укрепил основные силы своих войск знатными эмирами и славными людьми из вельмож областей Мавераннахра и пограничных местностей тюрок. Прибыв в Кумис[117]117
  Кумис – небольшая историческая область к югу от восточных отрогов Эльбурса (Йакут, 7, с. 185).


[Закрыть], он произвел вторичный отбор из числа прибывших с ним и выступил с двенадцатью тысячами легкой кавалерии и скакал, опережая порывы ветра, сокращая /18/ время ночи и дня, пока не достиг, раньше, чем о нем узнали, Хайл-и Бузурга[118]118
  Хайл-и Бузург, согласно Йакуту (3, с. 501), был небольшим поселением, расположенным в 10 фарсахах (60—75 км) от Казвина, между ним и Реем. О. Удас в тексте «Жизнеописания» (ан-Насави, Удас, с. 14) и в переводе (с. 25) неверно прочел название как Джебель Бурзук.


[Закрыть], а это – один из новообразованных округов Рея. Когда Са'д увидел, что подходят передовые отряды конницы, он подумал, что это войска Узбека, соперничавшие с ним за овладение Ираком. Тогда он сам и его войско сели на коней, и завязалось сражение, и начались атаки и схватки. С его стороны одна атака на них следовала за другой, непрерывно и много раз.

Когда султан увидел его усердие и убедился в его решительности, он приказал разбить шатер, который до этого был свернут. Его установили, и, когда приверженцы атабека убедились в том, что это султан, они обратились в бегство, и «дело Аллаха было решением предопределенным»[119]119
  Коран XXXIII, 38 (38)


[Закрыть]. Са'д спешился и поцеловал землю, а один из тех, кто подошел к нему, схватил его, связал и представил султану, который приказал охранять его со всеми предосторожностями, пока он не определит своего решения. Он оставался в оковах, везомый на муле, пока султан не прибыл в Хамадан и пока не добился от Узбека того, чего хотел, а об этом мы скажем далее, если позволит всевышний Аллах.

Каждый день на площадь в Хамадане приводили Са'да, Малика Нусрат ад-Дина Мухаммада ибн Пиш-Тегина и Рабиб ад-Дина Абу-л-Касима ибн 'Али – вазира Узбека. Рабиб ад-Дин был взят в плен еще при бегстве Узбека, о чем мы скажем ниже. Султан играл в мяч, а они стояли там униженные, пока он не велел снять с них оковы и не даровал им свободу, о чем мы также расскажем, если будет угодно Аллаху всевышнему.

Глава 7
Рассказ о положении атабека Узбека, его уходе из Исфахана и спасении из сетей плена после того, как он был так близок к ним

/19/ Мне рассказывал упомянутый вазир Рабиб ад-Дин, а это был один из вельмож своего времени, из тех, кто заставил поседеть волосы дней за время своего управления делами дивана. Когда Джалал ад-Дин овладел Азербайджаном и Арраном, отняв их у их правителя, Рабиб ад-Дин предпочел удалиться от дел, превратив свой дом в Мадрасу, и стал там жить уединенно, предаваясь послушанию [Аллаху] и усердствуя в служении ему, завершая [жизнь] счастьем и укрепляя основы святости:

«Когда Узбек, будучи в Исфахане, услышал о судьбе Са'да и о его пленении, он не знал, что делать: оставаться или бежать, и им овладели беспокойство и печаль. Он увидел, что “стеснилась для него земля со всем, что широко”[120]120
  Коран IX, 119 (118)


[Закрыть]. И ему не оставалось ничего иного, как вернуться в свою столицу, чтобы спастись от надвигающейся на него гибели. Он сел на коня и пустился в путь, пока не приблизился к Хамадану, считая, что султан находится в Рее или же направляется прямо к Исфахану. Но когда он находился на расстоянии одного дня пути от Хамадана, ему сообщили, что “султан в Хамадане ожидает вестей о тебе, соглядатаи следят за тобой из всех засад, он разослал своих разведчиков в разных направлениях и во все стороны”. [Услышав это], он опустил руки и растерялся из-за того, что его план провалился и обнаружились последствия, противоположные тем, к которым стремились стрелы его предположений. Он колебался, не зная, что предпринять: сулит ли успех продвижение вперед или отступление. И он решил тогда посоветоваться со своими спутниками о беде, обрушившейся на него, и спросить их мнения о том, что его постигло. Одни из них советовали возвратиться в Исфахан, другие высказались за то, чтобы спешить в Азербайджан с небольшим числом [людей], оставив имущество в качестве добычи и приманки для захватчиков».

Он же (Рабиб ад-Дин) сказал: «В отличие от всех я посоветовал ему укрепиться в крепости Фарразин[121]121
  Фарразин – крепость близ Караджа (главный город округа Рудравар, к югу от Хамадана). Находилась близ совр. Эрака. О. Удас и О. И. Смирнова читают название как Казвин.


[Закрыть]. Она находилась близко и была одной из самых известных своей неприступностью крепостей на земле, о которой поэт сказал:

 
/20/ Летит орел воздуха вдоль ее стен,
на их краях для орла полуденный отдых.
 

Из горных вершин и строений на них [по неприступности] сравниться могли лишь немногие, и она тогда принадлежала ему (Узбеку)».

В ответ на это Узбек сказал: «Что же помешает султану, если я укреплюсь в крепости, приказать некоторым эмирам Ирака осадить меня? Он окружит ее и будет осаждать до тех пор пока не достигнет своей цели».

Одним словом, сущность их решения сводилась к тому, что он отправил свои драгоценности, сокровищницу и большую часть своего войска с маликом Нусрат ад-Дином Мухаммадом ибн Пиш-Тегином по направлению к Табризу[122]122
  Табриз (совр. Тебриз) – главный город Южного Азербайджана.


[Закрыть], надеясь спастись этом городе и опасаясь тех, кто намеревался его схватить. Он взял с собой надежных людей из числа своих тюрок числом около двухсот всадников и вместе с ними направился в Азербайджан, следуя трудными путями, через непроходимые горы, давая просочиться ни одной вести о себе и заметая следы[123]123
  О бегстве атабека Узбека см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 313; ал-Джувайни, 2, с. 366; Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 186.


[Закрыть].

А упомянутый вазир направил султану письмо с извинением за свое преступление, смывая с себя грех мятежа и хитро объясняя то, что он совершил, наваждением шайтана.

И вот эмир Дёкчек, силахдар, мукта' Кабуд-Джама[124]124
  Кабуд-Джама (в настоящее время – Хаджилар) – округ в восточной части Астрабада. Эмир Дёкчек был правителем округа (с титулом испахбад) от имени хорезмшаха. Кроме того, он занимал пост силахдара (о термине см.: ал-Калкашанди, 4, с. 11 —12) – начальника «оружейного дома» (арсенала) войскового дивана (диван ал-джайш) хорезмшахов. О Дёкчеке см. также гл. 97.


[Закрыть], одной из областей Мазандарана, ночью напал на его (Узбека) сокровища и на всех его людей в различных убежищах, разбил их застигнутых врасплох, наголову, рассеял их группами по разным дорогам и преследовал их остатки до [самого] Майаниджа[125]125
  Майанидж – совр. Миане в Южном Азербайджане. См.: Йакут, 8, с. 220; ал-Казвини. Нузхат, с. 88.


[Закрыть], а это один из округов Азербайджана, на берегу реки Белой[126]126
  Нахр ал-Абйад – арабская передача названия реки Сефидруд.


[Закрыть]. Малик Нусрат ад-Дин Мухаммад ибн Пиш-Тегин был взят в плен. Сеть плена охватила также большинство тех, кто сопровождал его, собрала больших и малых и великого из их числа сделала ничтожным. Что касается сокровищ, драгоценностей, знамен и оркестра (табул-хана)[127]127
  О структуре табул-хана см.: ал-Калкашанди, 4, с. 13.


[Закрыть], то они были разграблены и разделены среди добычи. Вазир Рабиб ад-Дин встретился им на дороге /21/ в тот момент, когда была утрачена желанная цель, а имущество и честь стали дозволенными для грабежа и надругательства. Он был в числе пленных доставлен в лагерь султана. И никто не поверил в искренность его письма, и предполагали, что он подделал его в критическую минуту с целью использовать эту уловку для спасения, но было уже поздно.

Пусть тот, кто пристально следит [за событиями], обратит внимание на дальновидность замысла султана. Из отдаленных областей Мавераннахра султан устремился на обоих владык Ирака и получил от них то, чего желал, отомстил им сполна и с лихвой.

Что касается малика Нусрат ад-Дина Мухаммада, то он оставался в плену, и его ежедневно приводили на площадь униженного, связанного вместе с атабеком Са'дом и вазиром Рабиб ад-Дином. Так было, пока не возвратился Насир ад-Дин Давлатйар, который в то время был хранителем султанской тугры. Это был у них один из высоких постов, хотя при государях династии хорезмшахов он считался ниже катиба ал-инша'[128]128
  Должность катиба ал-инша' считается самой древней среди дворцовых должностей в халифате. Еще при жизни Мухаммада письмоводителями (катибами) были будущие халифы Абу Бакр и 'Али ибн Абу Талиб. Письмоводительское ремесло потребовало введения особой должности уже при Омейядах. Наиболее известным катибом был 'Абд ал-Хамид ал-Катиб. При Аббасидах создается специальный диван ал-инша', бывший временами в ведении вазира, а временами – специального катиба, который руководил государственной перепиской. Затем образовался специальный диван ар-раса'ил (или диван ал-мукатабат), глава которого стал именоваться сахиб диван ар-раса'ил или мутавалли диван ар-раса'ил. В дальнейшем это учреждение получило название диван ал-инша', а глава его – соответственно сахиб диван ал-инша'.
  Наиболее известными катибами в правление Аббасидов были Йахйа ибн Халид ал-Бармаки и Ибн ал-Мукаффа'. Более подробно см.: ал-Калкашанди, 1, с. 91 —104; 3, С. 490—492; 5, с. 464—465; Horst, с. 31—36.
  Государственная канцелярия при Сельджукидах и хорезмшахах в документах носила наименование диван ал-инша' или диван ат-тугра' и осуществляла переписку как внутри страны, так и с другими странами. Глава государственной канцелярии должен был быть мастером эпистолярного стиля, так как при составлении государственной документации совершенству литературной формы придавалось первостепенное значение.


[Закрыть], но Сельджукиды ставили его выше. Султан до этого отправил его в качестве посла к атабеку Узбеку, после того как тот избежал сети [плена], с приказанием, чтобы атабек установил по всей стране чтение хутбы и чеканку монет с именем султана и вносил ежегодно в султанскую казну установленную дань. Что касается хутбы и чеканки монет, то он поспешил выполнить приказ султана об этом и согласился с обоими требованиями. В честь султана провозглашали хутбу с минбаров Аррана и Азербайджана – до самого Дербенда Ширвана. Эти радостные вести были объявлены, и устроены празднества в присутствии Насир ад-Дина. Атабек отправил султану подарки и редкостные вещи за то, что тот взял под свою защиту его страну и стал преградой между ней и теми, кто хотел завоевать ее. Он передал султану крепость Фарразин в знак службы, но просил снисхождения в отношении дани, в связи с тем, что грузины, использовав его слабость, заняли окраины его страны, и таково /22/ ныне положение, что страна со всеми доходами, которые она приносит, принадлежит [теперь] ему (султану). Как же теперь, когда она разделена [на части], он может вносить с нее дань, к тому же увеличенную в сравнении с обычной?

Султан поверил ему в этом, избавил его от дани и направил к грузинам посла, предостерегая их от нападения на его страну и заявляя, что она стала одним из его собственных владений, что со всех ее минбаров провозглашают его имя, что ее монеты отмечены его знаком. А если бы султан не спешил с возвращением из Ирака по причинам, о которых мы скажем ниже, то Узбеку удалось бы получить от грузин то, чего он хотел, при помощи одной лишь хутбы с именем султана, так как султан [до этого] дал распоряжение пятидесяти тысячам всадников из числа отборных войск совершить набег на грузин. Да! Посол султана возвратился от грузин в сопровождении их посла, имевшего при себе подарки из редкостных вещей этого края, но они догнали султана лишь после того, как он перешел Джейхун.