Текст книги "Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны"
Автор книги: Мухаммад ан-Насави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Глава 71
Рассказ о том, как Шараф ал-Мулк убил в Азербайджане исмаилитских купцов, когда султан находился в Ираке
Султан написал из Исфахана Шараф ал-Мулку, уведомляя его о том, что посол от татар направился в аш-Шам вместе с исмаилитскими купцами и что они уже прошли Багдад. [Он приказал]: «Ты должен наблюдать за каждым караваном, [вышедшим] из аш-Шама или возвращающимся со стороны ар-Рума к исмаилитам. Если ты схватишь посла татар, то держи его при себе и сообщи нам о нем, чтобы мы решили, как быть с ним».
Целью султана при этом было получить доказательство против маликов[649]649
Имеются в виду правители из династии Айюбидов
[Закрыть] и высказать Высокому дивану упрек за переписку с ними[650]650
По сообщению источников, исмаилиты вступили в контакт с Чингиз-ханом еще во время вторжения монголов в Мавераннахр. Глава исмаилитов Джалал ад-Дин ал-Хасан III (1210—1221) был первым мусульманским правителем, направившим к монголам послов с дарами для Чингиз-хана и выразившим ему свою покорность (см.: ал-Джувайни, 2, с. 703; Строева, с. 206). Сын Джалал ад-Дина ал-Хасана III, 'Ала' ад-Дин Мухаммад III, в отличие от своего отца, воспользовался смутным временем – нашествием монголов, неопределенностью положения хорезмшаха Джалал ад-Дина, боязнью правителей мелких государств и последних халифов за свою судьбу, – захватил ряд крепостей и земель, усилился и стал вести еще более устрашавшую правителей политику, взимая с них дань и терроризируя их. В 624 г. х. (22. XII 1226 – 11. XII 1227 г.) исмаилитский наместник 'Ала' ад-Дина Мухаммада III в Сирии Маджд ад-Дин направил конийскому султану 'Ала' ад-Дину Кай-Кубаду I требование выслать ему положенную ежегодную дань в размере двух тысяч динаров (см.: ал-Хамави Мухаммад, л. 164а). Дань исмаилитам вносили также и крестоносцы. Фридрих II Штауфен в 624/1226-27 г. передал тому же Маджд ад-Дину деньги и подношения общей стоимостью 80 тысяч динаров (см.: ал-Хамави Мухаммад, л. 1666). Госпитальеры, платившие дань исмаилитам, пользовались их помощью в борьбе «за святую землю».
Как видно из «Жизнеописания», караваны исмаилитских купцов являлись прикрытием для послов к монголам и переписки монголов с правителями Малой Азии и Сирии, которые вели переговоры за спиной у хорезмшаха (ср.: Строева, с. 211 и сл.).
[Закрыть].
В этом распоряжении был упомянут джандар Тадж ад-Дин 'Али ибн ал-Кади, один из личных слуг [главы исмаилитов][651]651
Джандар Тадж ад-Дин Абу-л-Футух 'Али ибн ал-Кади Мухаммад был одним из наместников главы исмаилитов в Сирии (см.: ал-Хамави Мухаммад, л. 143а). Джандар – придворная должность, тот, кто держит оружие государя.
[Закрыть].
После этого Шараф ал-Мулк стал обыскивать караваны и назначил охрану на дорогах, пока со стороны аш-Шама не подошел караван исмаилитов. В караване было семьдесят с лишним человек, и Шараф ал-Мулк подослал к ним людей, которые убили их, беззащитных. Он не подумал о том, что за этим последуют позор и смятение среди людей. Ведь он давно одаривал их (исмаилитов) деньгами, оказывал им почет, был в безопасности от их враждебности и спасался от их злобы. Грузы, навьюченные на верблюдах, были отправлены /184/ в его казну. Он растратил все это по своему природному великодушию и врожденной щедрости, и от всего обилия осталась самая малость.
Когда султан вернулся в Азербайджан, к нему прибыл Асад ад-Дин Маудуд – посол главы исмаилитов 'Ала' ад-Дина – с упреками за то, что совершил Шараф ал-Мулк и с требованием возвратить захваченное имущество. Султан приказал вернуть все, что было взято у убитых, выразил гнев из-за его проступка и выговорил ему за недомыслие. По просьбе посла он указал, чтобы [Бадр ад-Дин] Тутак ибн Инандж-хан, личный хаджиб [султана] и военный наместник (шихна) дивана, безотлучно находился [при после] в качестве исполнителя решения, пока не будет возвращено все взятое имущество. Что касается пролития крови, то в оправдание не было сказано ничего.
Упомянутый (Тутак) превратился в нечто вроде уполномоченного при после. Он говорил красиво, но возвратил [только] тридцать тысяч динаров и десять арабских лошадей. Остальные деньги безвозвратно пропали, так же как и [пролитая] кровь, и в это время пришла весть о том, что Гийас ад-Дин ушел из Аламута, как мы уже упоминали об этом.
Так взгляните же, как далеки друг от друга положения этого вазира: [одно из них] – его унижение перед фида'и после случая с Ур-ханом, когда он сидел среди них, униженный, и покорно передал им свою душу и уменьшил на десять тысяч динаров причитающуюся с них ежегодную установленную дань в качестве выкупа за себя. [А второе] – его решимость убить семьдесят пять человек из алчности к [их] деньгам.
И слава Тому, кто сделал мысль водителем и сбивающим с пути и распределил разум, умножив его или уменьшив.
Глава 72
Рассказ о нападении хаджиба 'Али ал-Ашрафи на Шараф ал-Мулка в Хурше в шестьсот двадцать четвертом году [652]652
1227 г.
[Закрыть] , о переходе Шараф ал-Мулка в Арран после того, как он бросил свое имущество, а люди его рассеялись, и о том, что с ним происходило в Арране до того, как он вернулся и с лихвой отомстил за это
Когда хаджиб 'Али возвратился в Хилат, сопровождая малику – дочь [султана] Тогрула, – как мы об этом уже /185/ говорили[653]653
Отсылка автора к гл. 68.
[Закрыть], Шараф ал-Мулк был очень встревожен этим. Он направился в Арран, так как он изобилует богатством и является средоточием туркмен. Он остановился в Мукане и разослал своих 'амилей в племена туркмен для взимания податей. К племени Куджат-Арслан[654]654
Куджат-Арслан – тюркское племя, жившее в Хорезме, а затем вместе с другими племенами во время сельджукских завоеваний расселившееся по странам и областям Ирака, Малой Азии и Кавказа (см.: ал-Кашгари, 1, с. 298; ал-Байхаки, с. 91, 859).
[Закрыть] отправился человек, известный по имени ас-Сирадж ал-Хорезми, и взял с собой группу негодяев. Он стал требовать, чтобы они резали для угощения каждый день до тридцати голов скота. К этому прибавились другие обязательства (такалиф), которые они не могли переносить. Они возмутились против этого, рассердились и сказали ему: «Возвращайся-ка ты к своему хозяину, а подати, которые мы должны казне, мы отвезем сами, и нет надобности, чтобы ты собирал их у нас».
Упомянутый (ас-Сирадж) вернулся и настойчиво жаловался до тех пор, пока не возбудил [гнев] Шараф ал-Мулка против них. Он выехал из Мукана и переправился через реку Араке на судах – а это было время паводка, – окружил становище туркмен и угнал их скот к Байлакану. Скота было около тридцати тысяч голов. За ним последовали туркменские женщины <с малыми детьми>[655]655
Вставлено по рук. В.
[Закрыть], и я был уверен, что Шараф ал-Мулк, явившись в Байлакан, вернет им скот при условии выплаты определенной суммы денег в качестве пени за нарушение ими обязательства, но когда он прибыл туда, то разделил скот между своими людьми и оставил из него лично для себя четыре тысячи голов с ягнятами.
Каждый раз, когда султан останавливался у Байлакана, держа путь на восток или запад, он (Шараф ал-Мулк) диктовал мне записку для султана, [указывая в ней количество] зерна и овец для угощения. И в ней упоминалось: «Овец, дозволенных в пишу, столько-то голов». Он понимал, что я знаю о происхождении этих овец. Затем он (Шараф ал-Мулк) вернулся в Мукан, и, когда прибыли податные поступления из разных областей, он удовлетворил нужды войска и толпы туркмен.
Он послал ширваншаху[656]656
Правителем Ширвана в это время был ширваншах Фарамурз (Фарибурз) III ибн Гуштасп (Гиршасб), чье правление приходится на 622—641 гг. х. (1225—1244). По данным Ибн ал-Фувати (4/2, с. 1067), его сын Ахситан был убит Хулагу-ханом в 658 г. х. (18. XII 1259—5. XII 1260). У ан-Насави (гл. 79) и вслед за ним Ибн Халдуна (с. 291) правителем Ширвана в этот период назван Афридун ибн Фарибурз. В данном случае ан-Насави допускает неточность, зафиксировав, вероятно, это имя по памяти. См.: Буниятов. Атабеки, с. 166—170. У О. И. Смирновой (Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 228, примеч. 16) правителем Ширвана этого времени назван ширваншах Фаррухзад сын Манучихра (1225—1233).
У ан-Насави (гл. 78) упоминается также Джалал ад-Дин Султан-шах ибн Ширваншах, который воспитывался грузинами в христианской вере.
Подробности о ширваншахах – правителях Ширвана и Дербенда, начиная с Минучихра II (1120—1156), см.: Минорский, с. 178—181; Буниятов. Атабеки, С. 138—171.
[Закрыть] требование доставить ему назначенную для султана подать – пятьдесят тысяч динаров, – с тем чтобы он отправил ее султану. Ширваншах сомневался, выполнять ли его требование или нет, и не согласился на его просьбу, полагая, что если он (Шараф ал-Мулк) заполучит ее, то [сумма] окажется в руках расточителя и будет по его обычаю расходована щедро и безудержно и не зачтется ему. Но ширваншах ошибся в этом: ведь растраченное рукой Шараф ал-Мулка и то, что он раздавал, составляло сумму /186/ гораздо большую, чем упомянутая. Шараф ал-Мулк разгневался за эту задержку, направился к берегу реки Куры и отрядил около четырех тысяч всадников для вторжения в страну ширваншаха.
Однако они не имели успеха и возвратились безрезультатно, так как ширваншах покинул свой город. А Шараф ал-Мулк направился в Азербайджан.
Малика ал-Джалалийа – дочь атабека Пахлавана[657]657
Речь идет об атабеке Азербайджана Нусрат ад-Дине Абу Джа'фаре Мухаммаде Джахан-Пахлаване ибн Илдегизе (1175—1186).
[Закрыть], управлявшая Нахичеваном, воспитала его мамлюка по имени Айтогмыш. Когда тот вырос и возмужал, она усыновила его, но затем он покинул ее, перейдя к Шараф ал-Мулку, и стал враждовать с ней, после того как выбрался из сиротских пеленок, поступая, как скверный жеребец, прыгающий на свою мать. Этот мамлюк постоянно подстрекал Шараф ал-Мулка овладеть Нахичеваном и его округом. Он прельстился [возможностью] отнять у нее Нахичеван и хотел, чтобы область была передана ему за определенную сумму денег наличными и за другую сумму, вносимую ежегодно. И в конце концов Шараф ал-Мулк согласился на это преступное действие.
Когда Айтогмыш направился в Азербайджан, Шараф ал-Мулк сопроводил его группой своих личных слуг, чтобы они вошли в Нахичеван, пользуясь ее доверием к нему, а затем схватили ее и усадили Айтогмыша на место той, на чьих коленях он вырос, той, которая воспитала его под сенью своей щедрости и благ.
Но они не знали, что у нее есть [среди них] соглядатай, следящий за малейшим дыханием Айтогмыша и сообщающий ей о том, какое яйцо откладывает сатана в его голове.
Когда они приблизились к Нахичевану, к ним вышли защитники и бросились в битву. В глазах [приспешников Айтогмыша] число защитников казалось большим, [чем на самом деле], и они вернулись, посрамленные, обманувшись в своих намерениях. Вслед за ними прибыл Шараф ал-Мулк и остановился на лугу в окрестностях Нахичевана. Лицо его было покрыто пылью хитрости и клеймом обмана и вероломства. Он раскаялся, но не так, как раскаивался ал-Фараздак по отношению к Нувар[658]658
Хаммам ибн Галиб ибн Са'са'а ад-Дарами ат-Тамими ал-Фараздак (641 ? – 732?) – известный придворный поэт Омейядов. Нувар – жена ал-Фараздака, с которой он развелся, о чем впоследствии сожалел:
Сожалею раскаянием изгнанника,когда ушла от меня утром разведенная Нувар —а она была моим раем, и я ушел из негоподобно Адаму, которого изгнало из рая зло.
[Закрыть], а его язык не был в состоянии выразить извинение.
Он считал, что малика не будет придерживаться положенного гостеприимства, но ее хаджиба[659]659
Перед нами редкое свидетельство источника о положении, когда должность дворцового камергера (хаджиба) исполняла женщина.
[Закрыть] не только прибыла с [обычными] при остановке и пребывании подношениями, но прислала еще больше, чем всегда, чтобы устыдить его, и сверх [положенного], чтобы намекнуть [на несправедливость].
Затем хаджиба пришла к нему снова, с упреком за то, что он замыслил против малики. Во время этой своей миссии она передала ему слова [госпожи]: «Разве тебя не удовлетворили мои расходы из поступлений Нахичевана и его округа на подарки для тебя и подношения по случаю пребывания? /187/ И к этому еще прибавь вдвое большие [расходы] из того, что я унаследовала от своих предков! А ты еще хочешь опозорить меня и вытянуть меня за волосы из-под покрывала [чести]. И если тебя на это подтолкнуло твое желание захватить Нахичеван, то пошли туда того, кто собирает здесь подати год за годом, чтобы ты узнал, что [суммы], поступающие от меня для твоей казны в виде подарков, в два раза больше, чем его (Нахичевана) доход».
Он смог только принести извинения, далекие от искренности, а его язык не находил слов, чтобы просить прощения. Затем он направился в крепость Шамиран[660]660
Шамиран – одна из крепостей в Курдистане, в районе современной ирано-турецкой границы.
[Закрыть] и остановился в одном из ее округов, в селении под названием Хурш.
Крепость эта принадлежала ал-Малику ал-Ашрафу, и его на'ибы получили ее от хранителя, назначенного атабеком [Узбеком]. Это произошло до того, как султан овладел Азербайджаном. Жители этого селения укрепились в своей крепостце, которая была построена на холме для защиты от набегов. Вооруженные гулямы разошлись по домам, и жители селения отрубили голову одному из гулямов свиты.
Когда об этом узнал Шараф ал-Мулк, он пришел в ярость, очень удивился их смелости и решил, что он не покинет этого места до тех пор, пока не изгонит их и не заставит их испытать, каков жар его возмездия.
Когда рассвело, войска окружили холм и пробили бреши со всех сторон. Подданные взывали о помощи, но он не откликался. Они стали упрекать его, но он не отвечал. Он слушал их крики: «Пощады! Пощады!» – с закрытыми ушами, не обращая внимания на их зов.
И вдруг он услышал звуки литавр и барабанов и увидел желтые знамена, а за ними и красные. Затем появились лошади, поднявшие пыль, и всадники, которые окружили осаждавших и не дали ему возможности ни предупредить своих спутников, ни построить их отряды. Они начали истреблять их так, что ни один воин не мог собрать своих гулямов или добраться к своим коням. Каждый из них старался спастись побыстрее и видел избавление в бегстве[661]661
Войска вазира Шараф ал-Мулка были разогнаны подоспевшими силами хаджиба 'Али. См. также: Ибн Халдун, с. 288.
[Закрыть].
Шараф ал-Мулк стоял среди небольшой группы своих младших мамлюков с неподвижным лицом и волосами, [вставшими дыбом], словно изваянными из камня, пока я не взялся за узду его коня и не потянул ее, сказав: «Прореху уже не заштопать, /188/ и на дыру заплаты нет[662]662
Это пословица. См.: ал-Мас'уди, с. 258.
[Закрыть]. Спасайся сам!» После этого он обратился в бегство, оставив свой лагерь с обильным добром и множеством скота.
Первыми, кто прибыл к нам из войск аш-Шама, были Фахр ад-Дин[663]663
В рук. P имя передано как Фахр ад-Дин Шам.
[Закрыть] – на'иб Халеба – и Хусам ад-Дин Хидр – правитель Сурмари, который перестал служить [султану], когда султанские знамена распростерлись над Ираком, доказывая, что не в состоянии выполнить обязательства, возложенные Шараф ал-Мулком.
Упомянутый (Хусам ад-Дин) после этого нападения захватил [в лагере] все имущество двора Шараф ал-Мулка, его золотую и серебряную утварь (алат ал-маджлис)[664]664
Здесь имеется в виду золотая и серебряная посуда, которой пользовались во время пиршеств.
[Закрыть].
Глава 73
Рассказ о том, как хаджиб' Али ал-Ашрафи завладел некоторыми областями Азербайджана и что произошло между ним и Шараф ал-Мулком после нападения
Страх и погоня забросили Шараф ал-Мулка в Маранд[665]665
Маранд (совр. Меренд) – город в Южном Азербайджане. См.: Йакут, 8, с. 29—30.
[Закрыть], где он и заночевал. Затем он покинул [Маранд], направляясь в Табриз. А хаджиб ['Али] помчался в Хой, где в то время наместником был Насир ад-Дин Буга – мамлюк Шараф ал-Мулка. Насир ад-Дин оставил [Хой], как только услышал о сражении, и город открыл ворота хаджибу. Спутники хаджиба ['Али] подвергли некоторые кварталы города позорному грабежу, и дошло до насилий над женщинами. [Так продолжалось] до тех пор, пока не призвали к прекращению [этого]. Затем хаджиб направился в Нахичеван, который сдался ему, а далее в Маранд и вступил в него, так как его стены не были укреплены. Он выслал оттуда свой авангард в направлении Табриза, где находился Шараф ал-Мулк с малыми силами. Его авангард достиг села Суфийан[666]666
Суфийан (совр. Суфиан) – селение на полпути между Марандом и Табризом.
[Закрыть], в округе Табриза.
Шараф ал-Мулк был раздосадован длительной стоянкой в месте, где не было надежды снабдить [войска] и возможности оправиться [от разгрома]. Каждый раз, когда он намеревался отправиться в Арран, чтобы собрать рассеянное, восстановить разбитое и исправить положение в войсках после поражения, жители Табриза удерживали его от того, что он задумал и к чему стремился. /189/ Они упрашивали его через садра Рабиб ад-Дина – вазира атабека Узбека, который жил в Табризе как отшельник, погруженный в служение Аллаху. Жителей Табриза побуждало к тому, чтобы удерживать Шараф ал-Мулка от ухода, только предвидение последствий [этого] и боязнь, что город захватит хаджиб ['Али] и это стало бы впоследствии предлогом для гнева [султана] на них, так же как и то, что враг в то время был малочислен. И не спаслись они от гнева султана, и последствия этого не прошли для них безбедно.
Каждый раз, когда Шараф ал-Мулк ссылался на стесненное положение и трудность пребывания [в городе], жители Табриза приносили ему [припасы], которые помогали ему держаться несколько дней. Так было до той поры, пока конница весны не одолела снегов и не изгнала их из долин, пока не зазеленели вершины гор, а руки восточного ветра не раскрыли сосуды своих ароматов. Тогда он (Шараф ал-Мулк) направился в Арран, где взимал подати и собирал людей. Затем он остановился в двух днях пути от крепости Марданким[667]667
Крепость Марданким находилась на месте совр. села Марданим (на правом берегу Аракса, к северу от Табриза).
[Закрыть]. Эта крепость находилась в руках зятя упомянутого вазира Рабиб ад-Дина.
Шараф ал-Мулк угрожал ему осадой, но затем я вошел туда и отправил его оттуда на условии уплаты ему четырех тысяч динаров. Он ушел и остановился близ крепости Хачен[668]668
Хачен – средневековая крепость, находившаяся на правом берегу р. Хачинчай (ныне территория Агдамского района Азербайджана).
[Закрыть], в которой находился Джалал ад-Дин, племянник – сын сестры – Иване ал-Курджи[669]669
Джалал ад-Дин, сын сестры Иване ал-Курджи, – это Хасан Джалал ад-Даула, сын хаченского князя Вахтанга и Хоришах, сестры Иване Мхаргрдзели. Убит в 1261 г. монголами в Казвине. О нем см.: Гандзакеци, Тер-Григорян, С. 134—136, 196—197; Вардан, с. 186—187; Орбели.
[Закрыть]. Шараф ал-Мулк стал угрожать ему и устрашать его, пока не договорился о мире при условии, [что ему выплатят] десять тысяч динаров бербери[670]670
Динар бербери – византийский золотой денарий. У Ибн Халдуна (с. 285) названа сумма в 20 тысяч динаров.
[Закрыть] и освободят семьсот пленных мусульман, захваченных ранее и в последнее время. Среди них были такие, которых захватили еще детьми, а из плена они вышли стариками.
Когда были отпущены пленные и вручена часть денег, к нему пришла весть о том, что Бугдай – мамлюк атабека Узбека – прибыл в Азербайджан, сбежав из аш-Шама. К упомянутому (Бугдаю) султан питал ненависть из-за мерзких дел, творимых им: он убивал беззащитных и вероломно и коварно уничтожал всех хорезмийских воинов, которых занес в Азербайджан поток несчастий и привели сюда мрачные беды из-за нашествия проклятых [татар]. Он делал это из-за ненависти к султану и сатанинского внушения. Говорят, что в один день он своей рукой убил четыреста человек.
/190/ Когда султан овладел Азербайджаном, Бугдай счел опасным оставаться там, зная, что это рискованно и поблизости от султана его [ждет] опасность. Он сбежал, не обращая внимания ни на что, и прибыл к ал-Малику ал-Ашрафу. После этого он, не спрашивая разрешения[671]671
Бугдай, «не спрашивая разрешения», ушел от ал-Малика ал-Ашрафа. О причине бегства Бугдая см.: ал-Хамави Мухаммад, л. 168а, который, отмечая кровожадность Бугдая, говорит, что он «был большой бедой для людей».
[Закрыть], ушел от него и направился в Азербайджан, так как узнал, что страну разрывают на куски и что там ныне господствуют раздоры.
Он думал, что как посредник [между враждующими] он укрепит разрушенную [плотину] государства Атабеков, соберет то, что брошено под ноги, и восстановит основы его, ослабевшие [настолько], что было это известно всем.
Но цирюльник не поправит того, что испортило время[672]672
Стих неизвестного автора. Цитируется также у ал-Джахиза.
[Закрыть].
Когда он (Бугдай) приблизился к округу Хоя и весть об этом достигла хаджиба ['Али], последний пошел по его следам. Однако Бугдай ушел и, спасаясь [от него] бегством, переправился через реку Араке, а затем остановился на противоположном берегу реки и вступил в переговоры с хаджибом. Он сказал: «Я – мамлюк ал-Малика ал-Ашрафа, раб его милости и питомец его благодеяний. Где бы я ни был, я в его власти и повинуюсь ему. Я пришел только помочь [делу] его победы».
Тогда хаджиб возвратился, а Бугдай вошел в область Кабан[673]673
Кабан (совр. Кафан) – районный центр в Армении.
[Закрыть]. Здесь было много крепостей, но они находились в руках мятежных эмиров, которые ни разу не бывали при дворе султана и до сего времени не выказывали никаких знаков подчинения, за исключением подношений и услуг.
Бугдай заставил их поклясться в верности [вновь] провозглашенной державе Атабеков. Он призвал их [к службе] сыну Малика Хамуша, чтобы вызволить его из крепости Котур и затем возвести на трон государства. [Это было похоже] на раздувание угасшего [огня] и на надежду вернуть ушедшее счастье.
Это смутило Шараф ал-Мулка, скрыло от него звезду того, что он задумал, его замыслы и их осуществление расстроились. За этим последовало прибытие группы [воинов], бежавших из-под Исфахана. Они сообщили о бегстве султана, об отсутствии вестей о нем, и у него опустились руки, а к заботам прибавились новые и невзгод стало еще больше. Однако он, несмотря на все это, торжественно объявлял, что султан победил и что ислам взял верх над безбожием.
/191/ Когда Бугдай привел к присяге всех эмиров Кабана, он направился к малику Нусрат ад-Дину Мухаммаду ибн Пиш-Тегину, призывая его к себе на помощь и предлагая следовать его намерению. Нусрат ад-Дин был с ним любезен и хорошо его принял, но [в то же время] написал Шараф ал-Мулку о положении дел, сообщив ему, о чем они договорились на словах и что замыслили совместно.
И Шараф ал-Мулк тайно отправил ему [письмо], приказывая склонить Бугдая к подчинению, обещая ему от своего имени удовлетворить все его пожелания, [предоставив] ему [припасы], которые наполнили бы его пустые сумы, и наделы икта', свободные от притязаний [на них].
После этого несколько дней между ними шел обмен послами, пока не смягчилось упрямство Бугдая, и [тогда] он принес присягу. Малик Нусрат ад-Дин привел его с собой к Шараф ал-Мулку, который находился на берегу реки Араке. Тот вышел Бугдаю навстречу, был щедр к нему и обещал ему все, чего тот хотел. Он одарил его и его спутников ста пятьюдесятью почетными одеждами, из которых десять были дополнены полным набором сбруи и бунчуками. Он наделил Бугдая по его просьбе Урмией с ее округом в качестве икта' и дал ему клятву, что не позволит ни одному хорезмийцу требовать отмщения за кровь убитых.
Когда угомонилось зло Бугдая и была обеспечена его помощь, а со стороны Ирака пришли вести о благополучном возвращении султана в Исфахан и об отходе от него татар, потерпевших неудачу и преследуемых султаном, Шараф ал-Мулк направился в Азербайджан в сопровождении Бугдая и [Нусрат ад-Дина Мухаммада] ибн Пиш-Тегина, отточив свою решимость и укрепившись в намерении отомстить хаджибу ['Али].
Когда он достиг Маранда, к нему явились три эмира из левого крыла султанского [войска]. Это были Куч-Тегин-Пахлаван, хаджиб ал-хасс Ханберди и амир-ахур Одек, прибывшие от султана для помощи ему.
В обычае султана было, что, если кто-либо из его сторонников во время сражения бежал или выказывал нерадивость в каких-либо случаях, султан подвергал его [новой] опасности и заставлял переносить трудности, пока тот не выявлял [должной] старательности в службе, которая смывала с него грязь его вины, и тогда султан выказывал удовлетворение. Это было в обычае только у татар, которые давали [нерадивому] возможность исправиться, и он воспринял этот обычай.
А так как, кроме трех, ни один из эмиров левого крыла войска в сражении у Исфахана не спасся, /192/ то султан поручил им поддержать Шараф ал-Мулка. Они прибыли, и он, усилившись за счет их [войск], направился в Хой. Там находился на'иб хаджиба ['Али] – Бадр ад-Дин ибн Сарханг, однако он (Шараф ал-Мулк) не приблизился [к городу] и прошел по дороге, минуя город справа, он стремился только к встрече с хаджибом, находившимся в это время в Наушахре[674]674
Наушахр – город по дороге из Табриза в Арзан ар-Рум. См.: ал-Казвини. Нузхат, с. 175.
[Закрыть].
Когда хаджиб узнал, что Шараф ал-Мулк окружает его своими тысячами [войск], он отступил к Беркри[675]675
Беркри (Бахаргири) – средневековая крепость. Совр. Бергри-кала в нижнем течении р. Бенди-шаху, к с-в от оз. Ван (Турция).
[Закрыть] и оставался поблизости от него, пока не подошел Шараф ал-Мулк. На второй день после его прибытия они сразились, и едва последовала первая атака, как сражение завершилось бегством хаджиба, который вступил в Беркри и укрепился там. Множество его сторонников было перебито, а Тадж ал-Мулук ибн ал-Малик ал-'Адил[676]676
Сражение у Беркри, в котором войска Шараф ал-Мулка возглавлял мамлюк Бугдай, произошло в 625 г. х. (12. XII 1227—29. XI 1228 г.). Войска хаджиба 'Али были разбиты. Среди погибших был и сын айюбидского правителя Египта ал-Малика ал-'Адила – Баха' ад-Дин Тадж ал-Мулук Исхак, который командовал прибывшим на помощь Хилату войском Египта. См.: ал-Хамави Мухаммад, л. 170б—171а; Ибн Тагриберди, 6, с. 172; Ибн Халдун, с. 284.
[Закрыть] был ранен стрелой и через некоторое время умер. Шараф ал-Мулк собрал их литавры, барабаны, флаги и знамена и отправил все это в Исфахан с левым крылом султанского [войска]. Его войска рассеялись для набегов, а он оставался там на протяжении трех дней, имея менее чем сотню всадников. Хаджиб находился в Беркри, и с ним были все те, кто не погиб в сражении и не был захвачен сетью плена, но они не осмелились выйти из города и схватить за горло [Шараф ал-Мулка]. Вот таков разбитый [полководец], лишенный рассудка, утративший разум: если встретит безоружного, не [отважится] напасть на него, а повстречает героя – не защитится от него.
Затем хаджиб ['Али] написал амир-ахуру Одеку письмо, в котором просил его примирить обе стороны и устранить причины разногласий. Хаджиб амир-ахура Одека приблизился к стене [города], переговорил с ним, а хаджиб ['Али] вручил ему письмо, которое тот передал своему господину. Затем [Одек] прибыл с письмом хаджиба ['Али] к Шараф ал-Мулку, который разгневался за это, грубо обошелся с ним и предупредил его (хаджиба), чтобы тот не подходил к стене вторично. Он сказал: «В своей мести я могу удовлетвориться только уничтожением хаджиба ['Али]. Я скоро вернусь к нему с такими [силами], которые опустошат его страну и сотрут его следы».
После этого его войска возвратились из набегов на различные области Азербайджана, и Шараф ал-Мулк отправился /193/ вслед за ними. Когда он приблизился к Хою, на'иб хаджиба ['Али] оставил город и [ушел] в крепость Котур, откуда он вышел после возвращения султана. И тогда в Азербайджане не осталось войск хаджиба, их пособников, и тех, кто стал под их знамена.
Когда Шараф ал-Мулк вступил в город Хой, он дал себе волю в конфискациях, и не осталось здесь ни одного обладавшего богатством, которого он не схватил бы за горло и не терзал бы изо всех сил. Он назначил правителем (вали) Хоя своего мамлюка Насир ад-Дина Бугу, а затем отправился в Маранд и сделал с ним то же, что и с соседними [городами]. Так же поступил он в Нахичеване и в других областях Азербайджана, пока не вымел оттуда все богатства и пока там не появились признаки нужды.
Затем пришло сообщение о том, что султанские знамена развеваются на пути в Азербайджан, и Шараф ал-Мулк встретил их в Учане, где находились Шах-хатун – тетка султана по отцу, дочь султана Текиша, – и Санджакан-хан, они прибыли туда с некоторым количеством войск раньше, чем султан. А остальные [войска] окружили границы Аламута, подстерегая, когда Гийас ад-Дин выступит оттуда, как об этом уже говорилось раньше.
Удивительной случайностью была внезапная смерть Санджакан-хана, который был правителем султанского йулука (хаким йулук ас-султан), то есть дивана жалоб (ал-мазалим), по тюркскому словоупотреблению. Однажды он сидел по обычаю в шатре йулука в Учане, прислонившись к столбу, и во время разговора опустил голову. Присутствовавшие подумали, что он задремал, но потом оказалось, что он мертв.
После них прибыл султан, затем прибыл паланкин малики Фарса – дочери атабека Са'да. Во время его пребывания в Исфахане состоялась церемония свадьбы ее с султаном, так как ее сестра, которая была женой султана, умерла в Гяндже в день убийства Ур-хана.
