Текст книги "Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны"
Автор книги: Мухаммад ан-Насави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
Глава 51
Рассказ о бракосочетании султана с дочерью Тогрула ибн Арслана
Когда султан находился в Табризе, от дочери Тогрула ибн Арслана прибыли женщины, которые сообщили султану о ее желании стать его женой и что она доказывает, прибегая к свидетелям, действительность развода с ее мужем, атабеком Узбеком. Султан согласился на это при условии, что будет доказана истинность развода[522]522
После бегства в июне 1225 г. правителя Азербайджана и Аррана атабека Узбека из Табриза в Гянджу правительницей страны осталась его жена – дочь последнего сельджукского султана Тогрула III. По версии нескольких авторов, во время осады Табриза Джалал ад-Дином в июле 1225 г. она поднялась на городскую стену и, увидев султана, влюбилась в него. Пожелав стать его женой, она затеяла с ним переговоры об этом и о сдаче Табриза без боя. Однако султан не согласился взять ее в жены до тех пор, пока у нее не будет развода с атабеком Узбеком. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 358; ал-Джувайни, 2, с. 424; Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 242.
[Закрыть].
Кади Варзукана[523]523
Варзукан – город к ю-з от Ахара, в верховьях р. Ахар. Кади Варзукана был Камал ад-Дин Ахмад ибн ал-'Азиз ал-Мараги. Против желания жены Узбека выйти замуж за султана Джалал ад-Дина выступил бывший кади Табриза Кавам ад-Дин ал-Джидари (ал-Хаддади), который знал, что официального развода атабек жене не давал. См.: Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 242.
[Закрыть] – одного из округов Табриза, а также другое лицо засвидетельствовали, что ее бывший муж связывал ее развод с изменой такому-то, а это имело место. Факих 'Изз ад-Дин ал-Казвини[524]524
'Изз ад-Дин Абу-л-Фада'ил... ибн 'Абд ал-Хамид ал-Казвини – факих и кади, прибыл в Табриз из Казвина и выдвинулся в правление султана Джалал ад-Дина именно в связи с решением о разводе атабека Узбека с женой. Умер 'Изз ад-Дин в 1250 г. (см.: Ибн ал-Фувати, 4/1, с. 274—276; 5, с. 135). См. также гл. 52.
Его сын, Мухйи ад-Дин Абу-л-Хасан 'Али ибн 'Изз ад-Дин Абу-л-Фада'ил ал-Казвини ат-Табризи, был кади Табриза и кади ал-кудат Азербайджана (см.: Ибн ал-Фувати, 5, с. 365, 392).
Его внук, 'Имад ад-Дин Абу-л-Фадл Ахмад ибн Мухйи ад-Дин Абу-л-Хасан 'Али, также был кади Табриза (см.: Ибн ал-Фувати, 4/2, с. 671).
Его правнук (через другого сына, Садр ад-Дина Мухаммада, и его сына Насир ад-Дина Мухаммада), 'Изз ад-Дин Абу-л-Ма'али Хусайн ибн Насир ад-Дин Мухаммад, также занимал пост кади Табриза. Насир ад-Дин Мухаммад был послом ильхана Газан-хана (1295—1304) к мамлюкскому султану ан-Насиру (1299—1309) в 698 г. х. (1298-99 г.). Сын 'Изз ад-Дина Абу-л-Ма'али Хусайна был управляющим вакфами в Багдаде (см.: Ибн ал-Фувати, 4/1, с. 141).
[Закрыть], бывший тогда кади в Табризе, вынес решение о факте разлучения супругов. Принцесса (малика) послала много денег для того, чтобы осыпать ими народ [в честь свадьбы], и султан взял ее в жены.
После бракосочетания он отправился из Табриза в Хой и вошел к ней. К ее владениям помимо Хоя он прибавил еще два города – Салмас и Урмию с их округами.
/142/ Мне рассказывал садр Рабиб ад-Дин[525]525
О вазире Рабиб ад-Дине Дандане см. примеч. 11 к Введению.
[Закрыть], вазир атабека Узбека: «Когда атабек Узбек находился в крепости Алинджа[526]526
Алинджа-кала – средневековая крепость близ Нахичевана, в верховьях р. Алинджачай. О руинах крепости см.: Щеблыкин, с. 36.
[Закрыть]: в округе Кахичевана, он услышал о том, что султан шаг за шагом захватывает его страну. Он не говорил ничего, кроме [стиха из Корана]: “Ведь земля принадлежит Аллаху: Он дает ее в наследие, кому пожелает из Своих рабов, а конец – богобоязненным”[527]527
Коран VII, 125(128)
[Закрыть], до тех пор, пока не услышал о бракосочетании. Он спросил об этом того, кто принес ему весть об этом: “Было ли это по согласию принцессы или против ее желания?” Тот ответил: “По ее добровольному желанию и после неоднократного с ее стороны сватовства. Она одарила свидетелей развода и оказала им милость”». Он (Рабиб ад-Дин) сказал: «Тогда [Узбек] положил голову на подушку, у него тотчас же начался жар, и он умер через несколько дней»[528]528
Атабек Узбек, спасаясь от преследования хорезмшаха, бежал из Гянджи в Алинджа-калу и умер там. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 360; ал-Джувайни, 2, с. 425—426; ал-Хусайни, с. 167.
[Закрыть].
Глава 52
Рассказ о причине назначения 'Изз ад-Дина ал-Казвини кади в Табризе и отстранении [от должности] Кавам ад-Дина ал-Джидари
Когда султан приблизился к пределам Азербайджана – в это время зарделась заря победы и показались предвестники успеха, – к нему прибыл в качестве посла, испрашивающего милость, Камал ад-Дин, исполнявший обязанности мустауфи в диване атабека [Узбека]. Он заискивал [перед султаном] и умолял его оставить [Узбека] на месте с условием, что тот будет провозглашать имя султана в хутбе и чеканить его имя на монетах и что в султанскую казну немедленно будет внесена [известная] сумма денег. Но его слова прошли мимо ушей султана, не запали в его сердце и не были восприняты с вниманием.
Упомянутого (посла) сопровождал факих 'Изз ад-Дин ал-Казвини, человек достойный и искусный. Ат-Тугра'и построил на свои деньги Мадрасу в Табризе и поручил ему преподавание там, а также в нескольких других мадрасах. Когда 'Изз ад-Дин убедился в том, что султан непременно хочет завладеть Азербайджаном и что речь по этому поводу может повлиять на султана лишь так, как легкий ветер действует на твердую скалу, он уединился с Шараф ал-Мулком и взял с него слово, что если он завладеет Табризом, то назначит его кади города.
В то время кади /143/ [Табриза] был Кавам ад-Дин ал-Джидари, сын сестры ат-Тугра'и, наследовавший эту должность от своих предков.
Когда султан овладел Табризом, положение ат-Тугра'и оставалось почетным и его слова принимались должным образом. И ал-Казвини понял, что данное ему обещание о назначении кади будет выполнено только после того, как с ат-Тугра'и случится несчастье. Тогда он стал изливать Шараф ал-Мулку клевету на ат-Тугра'и, [назойливую], как непрерывный Дождь, и сплетни, подобно миражу пустыни. Он действовал так, пока не восстановил Шараф ал-Мулка против ат-Тугра'и, как против злобного врага, и [тот] предстал в глазах Шараф ал-Мулка как упрямый противник. Затем его постигла беда, о чем мы уже упоминали, и ал-Казвини получил место кади.
Дошло до меня, что упомянутый (ал-Казвини) вошел к ат-Тугра'и, когда тот был заточен, изображая озабоченность, а на самом деле злорадствуя. До его прихода вошли его друзья с молитвенным ковриком ал-Казвини и расстелили его близ места, где сидел ат-Тугра'и. Тогда ат-Тугра'и протянул руку, свернул коврик и бросил его туда, где ставят обувь. Затем вошел ал-Казвини, сел и обратился к нему с соболезнованием по поводу казни его племянника, ра'иса. Однако лицо ат-Тугра'и ничего не выражало и не выдавало волнения из-за его убийства, пока ал-Казвини не сказал: «Покойный был повержен несправедливостью, он был брошен под открытым небом, а я завернул его в саван и похоронил».
Тогда ат-Тугра'и заплакал и сказал: «Мне не было больно из-за того, что ты сообщил о его смерти:
Но это твое сообщение, что завернул его в саван ты, – великий позор и вечное бесславие для всего нашего дома!»
И ал-Казвини приобрел у Шараф ал-Мулка власть, стал вмешиваться в дела, которые его не касались, возвышать одного и унижать другого, назначая того, кто взыскивает, и отвергая того, кому [должно] отдать [что-либо].
Так продолжалось до тех пор, пока не прибыл к султану кади Дамаска – посол ал-Малика ал-Му'аззама 'Исы ибн ал-Малика ал-'Адила Абу Бакра ибн Аййуба[530]530
Речь идет о Наджм ад-Дине Халиле (см. примеч. 117 к гл. 47), который по возвращении в Дамаск (1227 г.) жаловался на грубость и высокомерие хорезмшаха. См.: Ибн ал-Фурат, с. 280; ал-Хамави Мухаммад, л. 157б; Абу Шама, 1/2, с. 143.
[Закрыть] – да оросит Аллах их могилы, – а его сопровождал кади Муджир ад-Дин – посланник султана [Джалал ад-Дина][531]531
О посольстве кади Муджир ад-Дина см. примеч. 117 к гл. 47.
[Закрыть].
После того как он вручил свое послание и вышел, он сидел в месте приемов (маджлис) вазира [Шараф ал-Мулка], переполненном знатными людьми. Здесь кади Муджир ад-Дин сказал кади Дамаска: «Сообщи нашему господину вазиру о том, что рассказал тебе 'Изз ад-Дин ал-Казвини». Тот отказывался от этого, пока Муджир ад-Дин не стал заклинать его благом султана, после чего он сказал: «Действительно, кади /144/ 'Изз ад-Дин говорил мне[532]532
В тексте: «ему»
[Закрыть] с упреком: “Что думает твой господин, то есть ал-Малик ал-Му'аззам, когда склоняется к этим, а не к своим братьям-султанам? Клянусь Аллахом, [даже] враждебность его братьев для него полезнее и выгоднее, чем искренние отношения с этой кликой! Поистине, он будет сожалеть о том, что он делает, уже тогда, когда раскаяние ему не поможет”»[533]533
Действительно, когда ал-Малик ал-Му'аззам 'Иса прекратил упоминание имени своего брата ал-Малика ал-Камила в хутбе, тот выступил походом на Дамаск (однако безуспешно). См.: ал-Макин, с. 136—137.
[Закрыть].
Шараф ал-Мулка рассердило то, что он услышал, он вызвал ал-Казвини и поставил его с глазу на глаз с рассказчиком. Ал-Казвини стало стыдно, и он при своем красноречии бормотал, словно Бакил[534]534
Бакил – мифический охотник, легендарный герой древнетюркского устного народного творчества.
[Закрыть]. Тогда Шараф ал-Мулк сказал: «Если бы не уважение к старости и не почтение к учености, этот меч снес бы твою голову. Прочь от меня, ничтожный!» И 'Изз ад-Дин удалился посрамленный.
А я не знаю, кто из этих трех господ лучше, а какой из них дальше от добра – тот, кто просил свидетельствовать, сам свидетель или обвиняемый? Клянусь жизнью, 'Изз ад-Дин был справедлив в том, что сказал, ведь он упомянул о том, что было очевидно, и истинность этого подтвердилась на деле. И все же как отвратительна привычка к измене, а неблагодарность за благоволение – очевидный позор.
Он ('Изз ад-Дин) был отставлен, и, после того как имущество его было конфисковано, кади назначили Муджир ад-Дина, как мы еще скажем об этом, если будет угодно Аллаху всевышнему.
Глава 53
Рассказ о возвращении султана в Страну грузин и взятии им Тифлиса
После праздника султан отправился во второй набег в Грузию и этим обелил лицо веры, а щеки поклонников креста покрылись пылью. Когда он достиг реки Араке, я сильно заболел и не мог продолжать путь. Султан как раз тогда разрешил двум правителям Сурмари возвратиться в свой город, и я был отправлен с ними. Им был дан приказ о том, что они, пока я с ними, должны вскрывать письма, которые поступят к ним от правителей аш-Шама, ар-Рума и Грузии, только в моем присутствии и принимать любого посла из этих стран только при мне, чтобы я видел все, что к ним прибывало и что от них убывало. Я оставался там семь месяцев из-за того, что к султанским ставкам было трудно добраться, так как [султан] покорял дальние области Абхаза.
/145/ Когда султан был у берега реки Араке, он перехватил лазутчика с письмами Шалвы ал-Курджи, направленными к эмирам (князьям) Абхаза, [в которых] он предупреждал их о походе султана против них и предостерегал их[535]535
См. примеч. 133 к гл. 48.
[Закрыть]. Султан распорядился, и он (Шалва) был разорван на две части на берегу реки.
В эту зиму в Стране грузин султан и его войска претерпели большие бедствия от снегов. Нахмурилось лицо небес, а стужа Действовала даже на копыта [коней], не говоря уже о руках, ногах и лицах [воинов].
Когда султан достиг лугов Тифлиса, он вызвал туда войска без вьюков и обоза. Он увидел, что Тифлис укреплен и неприступен, а его стены большей частью были возведены на горах и возвышенностях. Простонародье города сбежалось к губительному сражению, как мотыльки бросаются на огонь. Этих людей вовлекали в битву, пока они не удалились от городских стен, а потом бросились на них в атаку, так что их головы отделялись от тел, а кости от запястий. Они при отступлении столпились, а Гийас ад-Дин оказался раньше у ворот, и этой атакой был захвачен город[536]536
Джалал ад-Дин в течение мухаррама и сафара 623 г. х. (января – февраля 1226 г.) был занят экипировкой армии и ее подготовкой к походу на Тифлис. Город бьи взят им 8 раби' первого (9 марта 1226 г.). См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 366; ал-Джувайни, 2, с. 431; Ибн Халдун, с. 273.
Однако до этого произошли следующие события: главнокомандующим грузинскими войсками был Авак, сын Иване Мхаргрдзели. Прежде чем начать поход на Тифлис, Джалал ад-Дин встретился с Аваком в крепости Бджни, и в беседе султан заявил ему: «Я не пришел грабить Грузию, а пришел с миром. Но вы почему-то быстро вооружились и настроились против меня, и мира не стало. Сейчас, ибо ты один из главных визирей грузинского двора, послушай меня. Слышал ли ты о моем роде, о величии моего государства? Я сын великого владыки хорезмшаха... но судьба отвернулась от дома хорезмшахов, и я везде был побежден Чингиз-ханом. Когда я увидел, что он силен, а у меня нет сил, я оставил свое государство и направился в Грузию с миром. Я слышал о силе и мощи вашей страны и о смелости грузин. А сейчас я хочу, чтобы мы соединились и вместе боролись против врага. Я слышал, что ваш царь – женщина. Сделайте меня ее мужем и царем над вами, и мы вместе будем побеждать врагов наших. Если же вы так не поступите, то ваше государство будет разгромлено, а если даже я и уйду, то татары уже здесь. Вы не сможете им противостоять и не имеете сил для борьбы с ними. Пошли гонца к царице и сообщи о моем предложении, ибо я не хочу разгрома Грузии, а хочу защитить ее от врага, и вы меня поддержите, и будет мир». См.: Картлис Цховреба, с. 172—174.
Авак послал гонца к Русудане, и та отвергла предложение хорезмшаха, после чего он двинул войска на Грузию. Грузинские войска, усиленные отрядами аланов, лакзов и кыпчаков, выступили навстречу хорезмийцам, однако Джалал ад-Дин в нескольких сражениях разбил их и, заняв по пути Сомхити, преследовал отступающих грузин до Тифлиса (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 366). Царица Русудана и двор перебрались в Кутаис, оставив в Тифлисе большой гарнизон под командованием братьев Мемна и Боцо Боцосдзени. Битва за город шла с переменным успехом, но в одном сражении за городскими стенами грузинский отряд, отступая перед натиском превосходящих сил, не смог сдержать хорезмийцев, и войска Джалал ад-Дина, не без помощи живших в Тифлисе мусульман, ворвались в город через Гянджинские ворота.
В сражении на улицах города грузины потеряли своего командира Мемну, которого зарубил тифлисский мусульманин, и войска укрылись в цитадели города Исани.
Хорезмийцы учинили в Тифлисе погром, убивая жителей и занимаясь мародерством. Грузинский летописец весьма ярко рассказывает о зверствах, учиненных в городе хорезмийцами, которые не щадили никого. Деяния Джалал ад-Дина в Тифлисе летописец сравнивает с разгромом Иерусалима, учиненным императорами Веспасианом и Титом (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 366—367; ал-Джувайни, 2, С. 431—432; Картлис Цховреба, с. 174—177; Гандзакеци, Тер-Григорян, с. 155; Гандзакеци, Ханларян, с. 149—150; Себастаци – Армянские источники, с. 24; Вардан, с. 176).
[Закрыть]. Мечи полновластно распорядились его жителями, а руки [воинов] захватили все [их] добро. И были перебиты в нем (Тифлисе) все находившиеся там грузины и армяне.
А войска грузин и их азнауры заперлись в крепости. Особенность Тифлиса та, что он построен на берегу реки Куры, среди гор и долин: река отделяет город от крепости. Это широкая река, и перейти ее нельзя. Между городом и крепостью был деревянный мост, но он был сожжен, когда выяснилось, что положение ужасно и уже властвует рука мести, а на мосту теснится толпа.
Затем султан в течение одного дня переправился на другой берег, к месту крепости. Аллах предначертал ему и его войскам благополучие, и он окружил крепость. Люди стали готовить осадные орудия, но в это время из крепости вышел посланец грузин с просьбой о пощаде. Султан ответил на это согласием, так как нагрянула зима. Крепость сдалась[537]537
Царица Русудана, узнав об избиении хорезмийцами жителей Тифлиса, приказала начальнику тифлисской цитадели Боцо сдаться. Было взято в плен 10 тысяч грузинских воинов. Джалал ад-Дин предложил им принять ислам, однако, по сообщению летописца, пленные отказались, и все они были перебиты на мосту, названному впоследствии «Мостом святых десяти тысяч мучеников тифлисских», и их трупы были сброшены в Куру. См.: Картлис Цховреба, с. 177—178; ср.: Сабинин, с. 147—154.
После взятия Тифлиса Джалал ад-Дин совершил опустошительный рейд по грузинским областям Сомхити, Картли, Триалети, Самцхе, Тао, Джавахети и Артаани.
[Закрыть] со всем, что пребывало здесь на протяжении веков. Всего этого не пересчитали бы пальцы самого искусного знатока, а от их перечисления стало бы тесно в /146/ стопках реестров[538]538
Овладев Восточной Грузией и Тифлисом, султан Джалал ад-Дин начал чеканить здесь от своего имени монеты. Монет с именем Джалал ад-Дина весьма много, так как при взятии Тифлиса в его руки попала царская казна. Он воспользовался грузинскими монетами и перечеканил их в свои собственные. Это в основном медные дирхемы времен правления царей Тамар, Георгия Лаша и Русуданы.
Монеты имеют неправильную форму и разный вес.
аверс – ас-султан ал-му'аззам
кругом гладкий ободок, вне которого
дараба хаза-д-дирхам би-тарих саласа ва ширин ва ситтамийа
реверс – Джалал ад-Дунйа ва-д-Дин
кругом гладкий ободок, вне которого
да'афа Аллах джалалаху ва мадда зилалаху ва аййада икбалаху.
См.: Пахомов, с. 122 и сл.; Капанадзе, с. 68—73.
[Закрыть].
Глава 54
Рассказ о намерении султана напасть на хаджиба Барака [539]539
О Барак-хаджибе см. также гл. 11 и 42.
[Закрыть] в Кермане и о том, как султан вернулся, не достигнув Кермана
Когда султан захватил Тифлис и распространил свои набеги до дальних границ Абхаза, до него все чаще стали доходить известия из Ирака о скверном замысле Барака в отношении покорности [султану] и о том, что он начал переписываться с татарами и обмениваться послами с ними, подстрекая их против султана. Кроме этого он прекратил установленные в знак дружбы платежи[540]540
Тенденцию к самостоятельности Барак-хаджиб проявлял каждый раз, когда слышал, что султану Джалал ад-Дину приходится трудно или он где-то вдали от Кермана. И на сей раз Барак, воспользовавшись занятостью хорезмшаха Грузией, объявил о своем неповиновении и перестал платить дань в султанскую казну.
[Закрыть].
Шараф ад-Дин 'Али ибн ал-Фадл ат-Тафриши[541]541
О событиях, связанных с деятельностью вазира и наместника Джалал ад-Дина в Ираке – Шараф ад-Дина 'Али ат-Тафриши, см. гл. 59. Тафриш – округ Кашана в Ираке Персидском. См.: ал-Казвини. Нузхат, с. 72.
[Закрыть] – вазир султана в Ираке – ежедневно сообщал вести о нем [султану]. Однажды от него к султану, когда тот находился в Абхазе, пришло сообщение[542]542
Сообщение о восстании Барак-хаджиба против Джалал ад-Дина было получено султаном в месяце джумада втором 623 г. х. (июне 1226 г.). См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 367.
Барак (у Ибн ал-Асира – Булак) объявил Керман независимым от Джалал ад-Дина и даже пытался захватить Ирак. Он отправил к монголам посла с извещением о малочисленности султанских войск в Кермане, призывая их к походу против хорезмшаха.
[Закрыть], что упомянутый (Барак) расположился лагерем на одной из равнин, будучи уверен, что султан далеко. И султана побудил его пыл, представивший трудное легким, а ухабистый [путь] – ровным, к тому, чтобы напасть на Барака в Кермане.
Султан отобрал шесть тысяч легковооруженных воинов и взял с собой своего брата Гийас ад-Дина, обещая ему Керман, когда он будет освобожден от отступника. Ведь Керман был его владением, а он доверил его вероломному и положился на бесчестного. Султан оставил свой гарем и обозы в Килакуне[543]543
Килакун (Килкун) – крепость на отрогах Шахдагского хребта.
[Закрыть] с именитыми ханами и большими эмирами.
Шараф ал-Мулк в это время находился в Тифлисе, сделав его центром, подвергая оттуда несчастьям остатки грузин, и его отряды наносили удары налево и направо, умножая их бедствия. Я находился в Сурмари – как я об этом говорил, – и сообщения о султане до нас не доходили.
Однажды я сидел, и всеми моими мыслями владела тревога, а печали охватили всю мою душу, как вдруг вошел один из султанских чавушей и возвестил о прибытии султана. Он был послан вперед для того, чтобы соорудили мост через реку Араке у Сурмари. Я пошел к мосту и стоял там, пока мост не навели, и тут же стояли оба правителя Сурмари. Султан переправился и расположился на восточной окраине города. Ему сообщили, /147/ что в Сурмари доставлены трое пленных грузин, известных их эмиров, взятых в плен султаном и отправленных ранее с маликом ал-хавасс Тадж ад-Дином Кылыджем в Табриз, когда он был отправлен туда после разгрома грузин. Их привел один из на'ибов Шараф ал-Мулка. Им было разрешено выкупиться за двадцать тысяч динаров. Большая часть этой суммы была уже получена на'ибом Шараф ал-Мулка в виде тканей, вещей и скота, и настало время освободить их. Но султан вызвал меня и приказал, чтобы никто не смел их освобождать. Он сказал: «Если бы я хотел продать своего врага, то собрал бы с грузин столько добра, что его не сожрал бы огонь и едва ли смогло погубить время».
Султан отправился в Керман, не прикоснувшись к тому, что они доставили в качестве выкупа. Я отправил все это Шараф ал-Мулку, который был тогда в Тифлисе. Он дал волю своей расточительной щедрости, и из этого имущества в его казне не осталось ничего.
Султан же, сопровождаемый другими пятью тысячами всадников, помимо тех, которые направились с ним в Керман, выступил в набег на округ Хилата. В Сурмари к ним присоединился Санджакан-хан. Они вторглись в прилегающий к Сурмари округ Хилата и возвратились через три дня с добычей, от которой стало тесно на дорогах. А он сам отправился в Керман и мчался быстрее порывов ветра, отделяя ночь ото дня, не наслаждаясь ни вкусом еды, ни покоем сна.
Они свертывали расстояние на конях, как будто не скакали,
а летели на крыльях[544]544
Султан покрыл расстояние от Тифлиса до Кермана за 17 дней. Ранее он отправил к Бараку посла, которому было поручено склонить его к повиновению. Однако Барак заперся в одной из неприступных крепостей, на осаду которой надо было бы затратить длительное время. Джалал ад-Дин же готовил поход на Хилат и, простояв несколько дней близ Исфахана, вернулся в Тифлис, тем более что им было получено известие от вазира Шараф ал-Мулка о нападении войск правителя ал-Джазиры и Хилата ал-Малика ал-Ашрафа на его владения. С этого времени Барак-хаджиб стал независимым правителем Кермана. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 367—368; ал-Джувайни, 2, с. 433; Ибн Халдун, с. 275.
[Закрыть].
Султан устал, но не достиг желаемого в отношении Барака, так как упомянутый был осторожен. Когда султан узнал, как тот осторожен и насколько [сильно] укрепился, он вернулся обратно, разочаровавшись в том, на что было направлено его старание.
Глава 55
Рассказ о том, что произошло с упомянутыми войсками в стране грузин во время отсутствия султана
Шараф ал-Мулк, как мы уже говорили об этом, находился в Тифлисе. Распространились слухи, дошедшие до /148/ ханов в Килакуне, о том, что Шараф ал-Мулк осажден в Тифлисе, а грузины подступили к нему с таким множеством [войск], которое они только смогли найти в колчанах ополчений. Ханы стали советоваться о его деле, о том, как отвести от него беду и устранить его затруднение. Большинство из них советовало не обращать внимания на него и заниматься возложенными на них заботами по охране гарема и имущества султана. Один лишь Ур-хан сказал: «Если грузины возьмут вазира султана в плен поблизости от такого войска, как это [наше], то на державе останется позор, унижение которого не будет забыто и пятно которого нельзя будет смыть с ее лица, а славу, добытую победами, заменят слухи о слабости и презрительные упреки».
Ур-хан утверждал это, несмотря на то что он, в отличие от других ханов, враждовал с Шараф ал-Мулком. Ведь он (Ур-хан) по своей натуре был благородным мужем, несравненным героем и обладал решительностью и благоразумием.
Затем он сам со своим войском выступил, и, когда они (ханы) увидели его старание помочь Шараф ал-Мулку и его искреннее намерение защищать и оборонять вазира, к нему присоединились некоторые отряды. У него оказалось пять тысяч всадников или больше того, и с ними он направился к Тифлису.
Я сопровождал его, и выяснилось, что дошедшие до него вести об осаде Тифлиса – ложные слухи, противоречащие истине.
Через два дня прибыл малик ал-хавасс Тадж ад-Дин Кылыдж с сообщением о том, что султан, возвращающийся из Ирака, уже достиг Нахичевана. По обычаю награды за добрую весть Шараф ал-Мулк подарил ему четыре тысячи динаров.
Вслед за ним прибыл султан. Его войска разошлись по стране грузин, грабя и захватывая добычу[545]545
Возвратившись в рамадане 623 г. х. (сентябре 1226 г.) из Кермана в Тифлис, Джалал ад-Дин совершил нападение на города Ани и Карс. В Ани находился гарнизон под командованием Иване Мхаргрдзели. Несмотря на применение осадных орудий и мощный штурм, грузинские войска отстояли Ани и Карс, и в начале шавваля 623 г. х. (октябре 1226 г.) Джалал ад-Дин, оставив часть войск для продолжения осады, возвратился в Тифлис, совершая по пути туда набеги на населенные пункты (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 369—370; Ибн Халдун, С. 276). По сообщению Себастаци (Армянские источники, с. 24), Джалал ад-Дин в 1226 г. захватил также города Кемах и Арзинджан (совр. Эрзинджан).
[Закрыть]. Султан расположил в Тифлисе Кыр-Малика[546]546
Хусам ад-Дин Кыр-хан Малик и ряд других эмиров после смерти Джалал ад-Дина в августе 1231 г. вместе со своими войсками разошлись по странам Ближнего и Среднего Востока. Кыр-хану Малику и эмирам Баракат-хану, Йилан-Бугу, Сару-хану Ханберди и другим конийский султан 'Ала' ад-Дин Кай-Кубад I предложил перейти к нему на службу. Эмиры дали султану клятву верности и получили в качестве икта' округа Арзан ар-Рума и триста комплектов почетных одежд. Сам Кыр-хан получил Арзинджан. Вместе с войсками 'Ала' ад-Дина Кай-Кубада I он участвовал в осаде Амида. После смерти Кай-Кубада I 4 шавваля 634 г. х. (31. V 1237 г.) султаном стал его сын Гийас ад-Дин Кай-Хусрау II. Кыр-хан поклялся ему в верности, хотя и был вначале сторонником группы эмиров, желавших посадить на трон султаната 'Изз ад-Дина Кай-Кавуса II (будущий султан, правил в 644—646 гг. х. – 1246—1248-49 гг. и вместе с братьями до 655 г. х. – 1257 г.). Однако эмир Са'д ад-Дин Кёпек обвинил Кыр-хана перед султаном в том, что тот якобы хотел уклониться от султанской службы и увести свои войска в другую страну. А так как Кыр-хан знает все о положении султаната и его армии, то он сможет использовать это в пользу врагов Гийас ад-Дина Кай-Хусрау II. И если Кыр-хан будет арестован, то другие эмиры будут бояться султана и подчинятся ему.
Кыр-хан был схвачен, заточен в крепость, где заболел и умер. Узнав об этом, другие хорезмийские эмиры покинули Конийский султанат. См.: Ибн Биби, С. 170—174, 182, 188, 190—191, 200—203. Подробнее см.: Буниятов. Хорезмшахи, гл. 10.
[Закрыть], Тадж ад-Дина ал-Хасана, мукта' Астрабада, и Нусрат ад-Дина Мухаммада ибн Кабуд-Джама[547]547
В этом месте во всех рукописях – Ибн Кабуд-Джама. Вероятно, название местности Кабуд-Джама употреблялось как составная часть имени Рукн ад-Дина – отца Нусрат ад-Дина. См. примеч. 31 к гл. 21.
[Закрыть], владетеля Джурджана, и с войсками, свободными от шатров и груза, направился к Хилату. Когда он достиг его, против него поднялось простонародье вместе с находившимися в городе войсками аш-Шама. Он двинулся на них, и следствием его нападения были сраженные в бою, окровавленные раненые и пленные. Люди толпой отступили в город, а за ними ворвались войска, но тут же вернулись[548]548
Первая осада Джалал ад-Дином Хилата (на восточном берегу оз. Ван) началась 12 зу-л-ка'да 623 г. х. (5. XI 1226 г.). Наместником ал-Малика ал-Ашрафа в Хилате был хаджиб Хусам ад-Дин 'Али ибн Хаммад ал-Маусили ал-Ашрафи – «энергичный человек, которому Айюбиды обязаны своим значительным успехом в Армении» (см.: Minorsky, c. 150—154).
Ал-Малик ал-Ашраф Муса выражал в письме своему наместнику тревогу относительно судьбы Хилата, ибо он был наслышан о зверствах войск Джалал ад-Дина (см.: Ибн ал-Асир. Раса'ил, с. 24). Джалал ад-Дин хотел напасть на город внезапно, однако осведомители предупредили хаджиба 'Али, и город приготовился к обороне. Хорезмийцы подошли к городским воротам, вступили в сражение, и им удалось ворваться в предместья Хилата и достичь рынка Сук ад-Дакик. Начались обычные для хорезмийцев грабежи. Жители встали на защиту города и отогнали хорезмийцев. Через несколько дней Джалал ад-Дин сделал новую попытку овладеть Хилатом, но потерпел неудачу. Осада Хилата продолжалась до 25 зу-л-хиджжа 623 г. х. (15. XII 1226 г.), после чего хорезмшах снял осаду из-за холодов, снега и нападений туркмен Йива' на Азербайджан (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 370; ал-Хамави Мухаммад, л. 1566—157а; Ибн Халдун, С. 276).
[Закрыть].
/149/ Слухи о причинах их возвращения из города были различны. Тюрки говорили, что султан приказал им вернуться, чтобы город не был разграблен, так как он был уверен, что [Халат] будет взят, когда он этого захочет. Однако жители Хилата утверждали, что [войска] были выбиты силой. А Аллах знает лучше! Султан оставался у Хилата сорок дней, после чего возвратился.
Так вот, когда султан, отделившись от гарема и обозов, направился к Хилату, Шараф ал-Мулк двинулся на зимовку к Гяндже.
Владетель Арзан ар-Рума[549]549
Арзан ар-Рум – современный Эрзурум (в Турции).
[Закрыть], окрестив одного из своих сыновей, женил его на грузинской принцессе. Когда султан овладел Тифлисом, он призвал к себе этого юношу, обещал ему безопасность, приютил его и покровительствовал ему, пока не выступил к Хилату. В этот момент над юношей возобладал сатана, он вернулся к прежнему безбожию и бежал к грузинам[550]550
Сельджукский султан ар-Рума 'Изз ад-Дин Кылыдж-Арслан II (1156—1192) перед смертью разделил свое государство между 12 сыновьями. Один из них, Мугис ад-Дин Тогрул-шах, стал правителем Арзан ар-Рума. По сообщению Ибн ал-Асира (9, с. 351—352) и вслед за ним Абу-л-Фида' (3, с. 133), в 620 г. х. (1223 г.) произошло невиданное и удивительное для мусульманского мира событие: правитель Арзан ар-Рума направил в Грузию посольство, имевшее целью женитьбу его старшего сына на грузинской царице Русудане, которая хотела выйти замуж только за представителя царского дома. Однако в Грузии достойного для нее жениха не нашлось. Царский двор отверг предложение о сватовстве принца из рода Сельджукидов, сославшись на то, что принц (по некоторым сообщениям, его звали Давуд ал-Малик ан-Насир) не христианин. Тогда отец приказал Давуду принять христианство, и он, сменив веру, женился на Русудане. Но, как видно из источников, Русудана была мало склонна к супружеской верности и подчинению мужу. Однажды Давуд застал ее спящей с рабом-мусульманином, и, когда стал упрекать ее, она заточила мужа в крепость. Затем она выписала себе мужа из страны аланов, но и с ним разделалась. После этого она хотела женить на себе одного мусульманина из Гянджи, но тот отказался сменить веру. Против ее неразборчивости в выборе мужей выступили придворные во главе с Иване Мхаргрдзели, запретив ей в дальнейшем решать вопросы подобного рода самостоятельно (см.: ал-'Умари, с. 124).
Ибн Биби (с. 167) сообщает другую версию: Русудана, обеспокоенная постоянными набегами малоазиатских сельджуков на Грузию, решила породниться с ними и избавиться от их нашествий. Она послала в Конию письмо, в котором помимо прочего писала, что во имя мира и спокойствия хотела бы выдать свою дочь Тамар, рожденную от брака с сельджукидом Давудом, замуж за принца Гийас ад-Дина Кай-Хусрау II; таким образом, в данном случае подтверждается брак между Русуданой и сыном правителя Арзан ар-Рума, о котором пишут Ибн ал-Асир и Абу-л-Фида'.
Бракосочетание состоялось в 1237 г., когда Гийас ад-Дин Кай-Хусрау II занял султанский престол. В Тифлис за невестой был отправлен мустауфи Шихаб ад-Дин ал-Кермани. Тамар была доставлена в Кайсарийу, где состоялась свадьба (см.: Ибн Биби, с. 199—200). По сообщению Бар Эбрея (2, с. 537—538), султан Гийас ад-Дин Кай-Хусрау II так сильно любил свою жену, что забросил государственные дела. Вместе с Тамар из Грузии прибыли ее брат Давид (будущий царь Давид Нарин) и большое число священников. Вскоре Тамар приняла ислам. Давид и священники были заточены в крепость, из которой их освободили только монголы. См.: История Грузии, с. 500—501; Гордлевский, с. 211.
[Закрыть]. Он сообщил им о малочисленности и слабости войск в Тифлисе. Грузины воспользовались тем, что султан далеко, а его войска в городе малочисленны, и направились к нему с тем количеством пеших и конных войск, которые им удалось собрать.
Кыр-Малик и эмиры, бывшие с ним, покинули город из-за трусости, которой Кыр-Малик [и ранее] славился, и из-за хорошо известной его нерадивости в делах. А грузины вступили в город и подожгли его, так как знали, что не смогут его удержать.
Шараф ал-Мулк находился в Гяндже, и от него летели письма к султану, осаждавшему Хилат. Он сообщал о том, что грузины объединились и стремятся овладеть Тифлисом. Султан возвратился, однако дело было закончено еще до того, как он был предупрежден, удобный момент был упущен, и это не удалось[551]551
В месяце раби' первом 624 г. х. (19. II—20. III 1227 г.) грузинские войска воспользовались отсутствием хорезмшаха и напали на Тифлис. Гарнизон хорезмийцев бежал, и грузины, разграбив город, подожгли его и ушли, так как получили известие о подходе Джалал ад-Дина (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 373; Ибн Халдун, С. 276—277).
[Закрыть].
Наконец тюрки [племени] Йива'[552]552
Туркменское племя Йива' является одним из ответвлений огузов. Йива'иты владели в правление халифа ал-Муктафи (1136—1160) Шахразуром, его округом и соседними крепостями в горах Ирака. Их вождем был Кыпчак ибн Арслан-Таш ат-Туркмани – основатель кыпчакского Киркукского эмирата. В 534 г. х. (28. VIII 1139—16. VIII 1140) против них совершил поход правитель Мосула атабек 'Имад ад-Дин Занги (1127—1146), разбил их и захватил все их владения. После этого Йива'иты перешли на службу к Зангидам (см.: Ибн ал-Асир, 9, С. 368).
В междоусобной борьбе между халифом ан-Насиром, последним сельджукским султаном Тогрулом III и атабеками Азербайджана в 584 г. х. (2. III 1188—18. II 1189) среди сторонников халифа находились и Йива'иты во главе с эмиром Махмудом ибн Парчамом ал-Йива'и (см.: ал-Хусайни, с. 152—153; Ибн Васил, 1, с. 84; Абу Шама, 1/2, с. ЗЗ). Внук Кыпчака ибн Арслан-Таша, эмир 'Изз ад-Дин Абу Мухаммад ал-Хасан ибн Йа'куб, был правителем крепости Кархини (Киркук) и прилегающих горных округов. В этой крепости в 585 г. х. укрылся последний сельджукский султан Тогрул III после бегства от войск халифа ан-Насира (см.: Ибн Шаддад, с. 192; Абу Шама, 1/2, с. 138; Ибн ал-Фувати, 4/1, с. 111—112). Находящийся на службе у хорезмшаха эмир Шихаб ад-Дин Сулайман-шах ал-Йива'и, о котором речь идет в «Жизнеописании» (см. примеч. 77 к гл. 42 и примеч. 6 к гл. 85) и у ал-Джувайни (2, с. 421), является потомком эмира Кыпчака.
Во время второй осады Хилата Джалал ад-Дином в числе осажденных находился один из йива'итских эмиров – Исма'ил ал-Йива'и (см. гл. 86). Представителем рода Кыпчака был эмир Фалак ад-Дин Абу-л-Музаффар ва Абу Харб Гази-бек ибн Кыпчак ибн 'Абдаллах ал-Йива'и ат-Турки, продолжавший владеть Киркукским эмиратом и в правление халифа ал-Мустансира (1226—1242). См.: Ибн ал-Фувати, 4/3, с. 506—507.
Йива'иты, воспользовавшись тем, что войска Джалал ад-Дина были заняты осадой Хилата, захватили азербайджанские города Аштар и Урмию и взыскали харадж с жителей Хоя, где находилась жена султана – дочь Тогрула III. Кроме этого они совершили опустошительный рейд по стране и перерезали торговый путь на Табриз, напали на караван купцов и отобрали у них товары и 20 тысяч голов мелкого рогатого скота. Жена султана сообщила ему о мародерстве йива'итов, и он напал на них, перебив большое их число (см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 370-371).
[Закрыть] озлобили сердце султана: из-за них дороги стали небезопасными и они совершали набеги на соседствовавшие с ними области. Они были многочисленны и не раз выступали в поход в количестве до десяти тысяч всадников.
Когда султан отошел от Хилата, он пошел на них, /150/ предпринял против них набег, и не было недостатка ни в загубленных душах, ни в снятых головах. Он угнал их скот в Мукан[553]553
Мукан (Мугань) – историческая область в Азербайджане, а также название одноименной равнины, простирающейся от Ардебиля (Южный Азербайджан) до низовьев Куры.
[Закрыть], и одна пятая (ал-хумс) добычи составила тридцать тысяч голов скота.
Когда султан утолил свой гнев против них, он отделился от войска с сотней всадников из его личных слуг и направился к Хою на встречу с принцессой, владетельницей Хоя. Когда он приблизился к городу, ему сообщили о том, что Беклик ас-Садиди и даватдар[554]554
Даватдар (давадар, давидар, дувайдар) — от араб. дават, «чернильница», – должность носителя чернильного прибора. См.: ал-Калкашанди, 5, с. 462.
[Закрыть] Сункурджа с отрядом мамлюков атабека Узбека находятся на лугах близ Хоя и их вдвое больше, чем спутников султана. Однако султан не счел это причиной для возвращения и помчался вперед, бросившись на них с риском [для жизни]. Те не выдержали и бежали, а он преследовал их так стремительно, что у них перехватило дыхание. Они остановились, стали просить у него пощады, и он пощадил их. [После этого] они вступили на службу к нему.
Султан добрался до Гянджи уже после того, как грузины сожгли Тифлис.
Когда на этот раз Шараф ал-Мулк расстался [с султаном], который направлялся в Хилат, он арестовал кади Муджир ад-Дина 'Умара ибн Са'да ал-Хорезми и оштрафовал его на двенадцать тысяч динаров, обвинив его в измене султану во время миссии, с которой он послал его. Кади находился под стражей месяц, пока не внес в казну назначенной суммы. Упомянутый говорил, что сумма, взятая у него в виде взяток и «услуг» (хидам), превышала в несколько раз то, что он внес в казну.
Шараф ал-Мулк не хотел, чтобы Муджир ад-Дин оставался среди близких слуг султана после [этой] вражды, так как тот был знатен, занимал высокое положение и имел давние заслуги. Он назначил его кади Табриза, отнюдь не на то место, [которое подобало бы ему].
Глава 56
Рассказ о прибытии Шамс ад-Дина, посла Магриба, в шестьсот двадцать третьем году [555]555
1226 г.
[Закрыть]
Когда султан в этот раз вернулся в Гянджу, сюда прибыл посол Магриба[556]556
Речь идет о после ал-Му'тамине Абу-с-Суруре Фарахе ибн 'Абд ар-Рахмане ибн Мункизе ал-Марракуши, направленном одним из альмохадских султанов, Абу Мухаммадом' Абдаллахом ал-'Адилом (правил в 1224—1227 гг.), либо Абу Закарийей Йахйей ал-Му'тасимом (правил в 1227—1229 гг.). Ан-Насави датирует приезд посла в ставку Джалал ад-Дина 623 г. х., а Ибн ал-Фувати (5, с. 822—823) – 624 г. х. О цели посольства можно строить лишь догадки.
[Закрыть]. Они встретили его /151/ с уважением и почестями, и для него были устроены приемы и чествования, несмотря на то что у них были сомнения в его деле и подозрения относительно действительности [его миссии]. Так продолжалось до тех пор, пока не вернулся посол султана в ар-Рум[557]557
Ар-Румом арабская средневековая историография именовала территорию Византийской империи. В данном случае ар-Рум – владения Сельджукидов Малой Азии.
[Закрыть], который сообщил, что этот посол пересек на пути в ар-Рум море [и прибыл] при нем. 'Ала' ад-Дин Кай-Кубад, владетель ар-Рума, встретил его лично, для него был воздвигнут посольский шатер, и к нему относились с уважением и почтением, пока не выяснилось, что он послан к султану, а не к ним. Тогда прекратилось гостеприимство и было нарушено обычное уважение. После этого [сообщения] исчезло сомнение в его положении и в действительности его посольства. Султан вызвал его к себе, и я был у них переводчиком.
Я не вижу никакого смысла в том, чтобы повторять то, что он передал в качестве посла, и это скучное [дело].
Одной из причин, прекративших сомнения и устранивших подозрения в правдивости этого посла, было то, что он обладал благородством в намерениях, совершенным мужеством и душа его не жаждала ни накопления, ни приобретения. Он оставался в Гяндже год или больше, пока ему не разрешили возвратиться. Сумма, предоставленная ему за это время, составляла около десяти тысяч динаров, а когда он покидал [Гянджу], то у него из этих денег не осталось ничего. Он даже взял взаймы у некоторых купцов большую сумму и приобрел на взятые в долг [деньги] благодарность и восхваление, [раздавая их].
При возвращении он обратился к султану с просьбой дать ему барабаны и знамена, и султан согласился на это. Он просил написать для него указ о [владении] ал-Джаннат аз-Забаданийа[558]558
Ал-Джаннат аз-Забаданийа – селение на полпути между Дамаском и Ба'лабакком (совр. Баальбек). См.: Йакут, 4, с. 374.
[Закрыть] близ Дамаска и заявил, что это владение он унаследовал от предков и оно было несправедливо отобрано у него силой. Султан ответил согласием на все, о чем он просил, и сопроводил его Таки ал-Дином ал-Хафизом в качестве посла со своей стороны потому, что не пожелал отсылать в дальние страны [в качестве сопровождающего] лицо, занимавшее высокое положение в государстве или известное в стране.
Когда они выехали, то со стороны Ирака дошли слухи о том, что отряд татар достиг этой страны. Султан решил, что следует спешить к Исфахану. Он отправился и остановился только в Майанидже, одном из округов Азербайджана, расположенном на берегу Белой реки. На его просторах он устроил смотр своему войску.
В то время как султан, проводя смотр, объезжал отряды (атлаб), прибыл посол Магриба, вернувшись из Мараги, а султан сказал мне: «Спроси у него, /152/ почему он возвратился?» Я спросил его, и он ответил: «Когда я узнал, что приближается враг и султан выступил в поход, я решил получить преимущество усердствующих над сидящими [дома]»[559]559
Перефразировка Корана (ср. IV, 97/95)
[Закрыть]. И султан поблагодарил его за это и сказал: «Такими должны быть сподвижники халифов!» Он приказал мне сопровождать его и показать войска отряд за отрядом, и я сделал это. Когда мы вернулись к султану, он спросил посла: «Войско Эмира верующих[560]560
В тексте – Эмир мусульман (амир ал-муслимин). В своих владениях альмохадские халифы (ал-Муваххидун) титуловались амир ал-му'минин (Эмир уверовавших [истинно]), однако ан-Насави не рискует титуловать так кого-либо, кроме аббасидских халифов.
[Закрыть] больше нашего?» Он ответил: «Войско Эмира верующих в несколько раз больше, чем эти войска, так как там больше ополчения и пехоты, а эти люди – все настоящие воины».
Затем пришло известие о том, что войска, прибывшие в Ирак, – это часть султанских войск, которые [ранее] располагались в Индии, а их командир – это Билге-хан[561]561
Разумеется, этот титул (бильгё – «мудрый») носило иное лицо, чем казненный в 1217 г. в Насе Тадж ад-Дин Билге-хан (см. гл. 89 и примеч. 10 к ней).
[Закрыть]. Султан возвратился в свой лагерь в Учане, и посла Магриба вновь обеспечили всем необходимым.
Когда посол достиг Мосула, ночью к нему ворвалась группа людей, они увели его, и он больше не вернулся. В дальнейшем выяснилось, что он был увезен в Багдад[562]562
Можно предполагать, что правительство аббасидского халифа ревниво отнеслось к посольству государя, также именовавшего себя халифом.
[Закрыть]. Его ткани и кони были возвращены султану нетронутыми, а судьба его так и осталась неизвестной.
