Текст книги "Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны"
Автор книги: Мухаммад ан-Насави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Глава 46
Рассказ о походе султана в пределы Хузистана после того, как он одолел своего брата
Когда султан получил власть над своим братом и стал обращаться с ним как с одним из своих эмиров, действующих в соответствии с его желаниями, он направился в Хузистан и остался там зимовать. Оттуда он отправил в Высокий диван [халифата] посла Дийа' ал-Мулка 'Ала' ад-Дина Мухаммада ибн Маудуда, 'арида Насы[483]483
Перезимовав в Хузистане (см. примеч. 77 к гл. 42), Джалал ад-Дин осадил Шустар, где правителем был эмир Музаффар ад-Дин по прозвищу Воджх ас-Сабу' («львиный лик») – мамлюк халифа ан-Насира. Хорезмшаху не удалось взять Шустар, и тогда он решил идти на Багдад, предварительно уведомив об этом халифа. Послание Джалал ад-Дина повез Дийа' ал-Мулк 'Ала' ад-Дин Мухаммад ан-Насави (о нем см. примеч. 36 к гл. 37 и гл. 65). В послании султан выражал надежду на помощь халифа в борьбе против общего врага – монголов. Однако ан-Насир не дал ответа на послание и снарядил против хорезмшаха 20-тысячную армию под командованием своего мамлюка, эмира Джамал ад-Дина Куш-Темура.
Не получив ответа, Джалал ад-Дин бросил свои войска на Ирак. Часть войск, захватив Бадрайу и Баксайу, достигла пределов Басры, где против них выступил шихна Басры Мил-Тегин. После безуспешной двухмесячной осады Басры хорезмшах отвел войска в сторону Багдада, где на него напал Куш-Темур. Однако он был разбит, и султан направил свои войска на столицу халифата.
Когда весть о разгроме халифских войск достигла Багдада, в городе спешно стали возводить укрепления и готовиться к осаде. Войска султана стали совершать рейды по окрестностям Багдада, обирая население и конфискуя скот и лошадей. В окрестностях Багдада Джалал ад-Дин находился 12 дней. См.: Ибн ал-Асир, 9, С. 355—356; ал-Джувайни, 2, с. 421—423.
[Закрыть]. Его послание содержало раздражение и упрек. Еще раньше [султан] направил Джахан-Пахлавана Илчи в качестве передового отряда. Вышеупомянутый (Джахан-Пахлаван Илчи) по дороге столкнулся с войском Высокого дивана и с арабами [племени] ал-Хафаджа[484]484
Племя ал-Хафаджа входило в клан бану 'Укайл. Оно переселилось из района Медины к границам Басры и начало разбой на дорогах, грабя и убивая паломников в Мекку и Медину. Их разбил халиф ан-Насир, и, по существу, с 1192 г. они перестали быть сплоченной силой. Часть племени переселилась в дельту Нила.
[Закрыть], напал на них и этим нарушил долг почтения и нанес бесчестье запретному, а войско Дивана возвратилось в Багдад в худшем виде, не достигнув желаемого. Некоторая часть его была приведена в султанский лагерь, но затем их освободили.
После этого события Дийа' ал-Мулк прибыл в Багдад и был принят там с должным почтением и надлежащим уважением, но его пребывание там затянулось, и люди высказывали об этом [различные] предположения и строили догадки относительно его отсутствия[485]485
В других источниках посольство Дийа' ал-Мулка в Багдад не зафиксировано.
[Закрыть]. [Это продолжалось] до тех пор, пока /132/ султан не завладел Марагой[486]486
Марагу Джалал ад-Дин взял в мае-июне 1225 г.
[Закрыть]. Тогда послу разрешили вернуться с обильным запасом добра и щедрой долей различных подарков.
А когда с лица весны было снято покрывало зимы, он (Джалал ад-Дин) двинулся из окрестностей Багдада в Азербайджан. Когда он приблизился к Дакуке[487]487
Дакука (в Ираке) была осаждена хорезмшахом в месяце раби' I 622 г. х. (13. III—11. IV. 1225 г.). Населению удалось скрыться в цитадели, но хорезмшах овладел городом, разграбил его и перебил в Дакуке 20 тысяч жителей. См.: ал-'Айни, IV, л. 366.
[Закрыть], жители ее поднялись на стены и стали во весь голос проклинать его за то, что постигло их из-за набегов, которым подверглись области Дивана. То, что он услышал, привело его в ярость, и он приказал наступать на город. Едва лишь была предпринята атака, как знамена были подняты [на стену] и последовали стычки. [Воины] обрушили мечи на ее жителей, и, пока не было объявлено о прекращении боя, погибло много людей[488]488
После взятия Дакуки Джалал ад-Дин двинулся на Тикрит (на берегу Тигра), куда прибыли вызванные халифом войска Музаффар ад-Дина Абу Са'ида Гёк-Бори ибн 'Али Кучука (1168—1233) – последнего представителя ирбильских атабеков из династии Бектегинидов (1190—1233), правителя Ирбиля и Харрана. В месяце раби' II 622 г. х. (12. IV—10. V 1225 г.) 10-тысячное войско Музаффар ад-Дина было разбито, а сам он попал в плен. Джалал ад-Дин наградил его почетными одеждами и отпустил, получив от него заверение в благонадежности. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 35б; ал-Джувайни, 2, с. 422—424; Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 241—242; Ибн Халдун, с. 264—265.
Ибн Тагриберди (6, с. 260—261) сообщает, что халиф ан-Насир ассигновал на борьбу с Джалал ад-Дином миллион динаров.
Ал-Малик ал-Му'аззам 'Иса – айюбидский правитель Дамаска, Иерусалима и окрестных областей (1218—1227) – сообщил правителю Ирбиля Музаффар ад-Дину Гек-Бори: «Мне написал хорезмшах Джалал ад-Дин следующее: “Будь готов, ты и те, кто заключил со мной соглашение, мы двинемся против халифа, ибо он является причиной гибели мусульман и гибели моего отца и вторжения безбожных в страны ислама. Мы обнаружили его послание к ним (монголам), где он подстрекает их к вторжению в страны ислама”» (Сибт ибн ал-Джаузи, с. 417—418). Таким образом, мы видим еще одно подтверждение тому, что халиф ан-Насир вел с монголами переговоры, направленные против хорезмшаха. Кроме этого, халиф, видя в Джалал ад-Дине угрозу существованию Аббасидов, пошел даже на поклон к айюбиду ал-Малику ал-Ашрафу Мусе (1210—1230), чтобы привлечь его в качестве союзника. См.: Абу Шама, 1/2, С. 163.
[Закрыть].
Султан двинулся по направлению к Азербайджану. Когда он находился напротив гор Хамадана, он узнал о том, что Йиган Таиси перешел из Азербайджана в Ирак. [Именно тогда] произошло неожиданное нападение на него (Йигана Таиси) в Хамадане, о чем упоминалось выше[489]489
См. примеч. 106 к гл. 45.
[Закрыть].
Глава 47
Рассказ о том, как султан завладел Азербайджаном
После того как Йиган Таиси стал нести службу [вассала], а Ирак был освобожден от тех, кто сеет смуту и управляет нечестно и недостойно, султан направился в Азербайджан. Когда он приблизился к нему, Шараф ал-Мулк получил письмо от жителей Мараги, побуждавших султана к решению идти туда, чтобы освободить их от того позорного гнета, который им пришлось испытать, от произвола важных господ, [правивших] государством, и [от] власти женщин[490]490
Последний атабек Азербайджана и Аррана, Музаффар ад-Дин Узбек, фактически забросил все дела по управлению государством, и правительницей государства была его жена – дочь последнего сельджукского султана Тогрула III (1176—1194). Подробности см.: Буниятов. Атабеки, указ.
[Закрыть]. [Они терпели] еще от того, что грузины вцепились когтями в нее (Марагу), а также из-за слабости их владетеля – атабека – в защите своей неприкосновенности и обороне своего владения[491]491
Подробности о вторжении грузин см.: Буниятов. Атабеки, с. 105 и сл.
[Закрыть]. Тогда султан устремился к ней и вошел в нее, не встретив сопротивления. Пробыв в ней несколько дней, он отправил оттуда кади Муджир ад-Дина 'Умара ибн Са'да ал-Хорезми в качестве посла к владетелю ар-Рума и владетелям аш-Шама с письмами, содержавшими уведомление о том, что он овладел областями Азербайджана[492]492
Находясь в Мараге, султан Джалал ад-Дин предпринял попытку вступить в контакт с правителями стран, граничащих с Азербайджаном. Он разослал послания конийскому султану 'Ала' ад-Дину Кай-Кубаду I (1219—1237), правителю ал-Джазиры, Хилата и Майафарикина ал-Малику ал-Ашрафу Мусе, правителю Дамаска, Иерусалима и Табарии ал-Малику ал-Му'аззаму 'Исе и правителю Египта ал-Малику ал-Камилу Мухаммаду (1218—1238). Сообщая о завоевании Азербайджана и о намерении напасть на Грузию, Джалал ад-Дин преследовал своим обращением цель установить нормальные отношения со своими новыми западными и южными соседями и обезопасить свои тылы. Послания всем перечисленным правителям доставлял кади Муджир ад-Дин 'Умар ал-Хорезми (ал-Хомави Мухаммад, л. 152а, и ал-Макризи, 1/1, с. 216: «Маджд ад-Дин – кади ал-мамалик ал-Ханафи») — «самый выдающийся ученый государства Хорезм, знания которого в различных науках весьма знамениты и известны повсеместно» (Ибн Биби, с. 142).
Текст посланий был, очевидно, один и тот же, поэтому ниже приводится послание Джалал ад-Дина в адрес конийского султана 'Ала' ад-Дина Кай-Кубада I:
«Салам! Наши молитвы, хвалу и возвеличивание в восхвалениях мы направляем к Высокому присутствию, доносящему к сердцам людей ласкающее дыхание сердечности и постоянство спокойствия и доверия, украшающих фундаменты дружбы и здания единства, – великому султану, Джамшиду века, Александру эпохи, чести религии и мира, полюсу ислама и мусульман, защите небес и солнцу высот, тени Аллаха во вселенной и гордости рода Сельджуков... – да будет вечным его владычество и да хранит Аллах его могущество!
Желание обрести счастье союза с Вами и упование на единство с Вами настолько крепки в нашем сердце, что, как бы ни быстр был калам, все равно он будет беспомощен в изложении этого на бумаге. Если до этого случая превратности времени, повороты эпохи и пересекали пути переписки, необходимой для радости друзей, пребывающих в отдалении и разлуке, то теперь необходимо поднять завесу разлуки и неприязни и обоюдно приложить старания к раскрытию ворот любви и единства...
Между нами, с благословения и милости Аллаха, существуют равенство в объявлении священной войны и сражений и единство в делах народа и религии. Самый подходящий человек для твоей любви и дружбы тот, кто подходит тебе по языку и вере!
Ваше высокое положение среди падишахов Магриба (Запада) – да пребудет оно высоким! – является средоточием защиты границ ислама и средством для очищения от людей безбожия и хулы. А в странах Машрика (Востока) мы своим могучим мечом гасим огонь смуты безбожных. И если в таком положении, когда так близки наши народы, мы не откроем путей дружбы, не пойдем дорогой единства, не обеспечим своих выгод и совместно не отразим наши беды, то кто же тогда станет нам другом? Где и в каких местах найдем мы воду и пропитание?
Это письмо, с благословения и милости Аллаха, составлено и отправлено в Высокое присутствие, которому мы желаем пребывать в постоянном счастье и радости, в конце месяца джумада второго 622 года (июль 1225 г.) из города Мараги, которая в настоящее время украшена нашими победоносными и триумфальными знаменами. Мы посылаем к Вам великого садра вселенной, достигшего высшей ступени знаний, опору государства (ас-садр ал-му'аззам ал-'алам муджтахид кавам ал-мулк) Муджир ад-Даула ва-д-Дин Тахира Шараф ал-Ислам ва-л-Муслимин Ифтихар Хорезм ва Хорасан, самого высокого из наместников и кади ал-кудат – а это самый старый из чинов нашего государства, – чтобы он открыл дорогу дружбы, стер пыль неприязни с зеркала сердец. Язык его передаст высокую степень нашего чистосердечия, поднимет завесу существующей неприязни и раскроет ворота приязни и единения!»
Султан 'Ала' ад-Дин Кай-Кубад I принял посла хорезмшаха с большим почетом. Цель посольства, казалось, была достигнута: были установлены дружеские отношения между обоими султанами, и они скрепили свою дружбу браком сына Кай-Кубада I, Гийас ад-Дина Кай-Хусрау II (1237—1246), с сестрой правителя Шираза, атабека Абу Бакра ибн Са'да (1226—1260), родственницей Джалал ад-Дина.
В ответном послании, составленном Маджд ад-Дином ат-Тугра' и ал-Асадабади, султан Кай-Кубад I выразил удовлетворение установлением согласия и дружбы между султанами. См.: Ибн Биби, с. 142—146. Ответ Джалал ад-Дину был послан с эмиром Салах ад-Дином, который вел переговоры от имени Кай-Кубада I.
Кроме султана Кай-Кубада I на послание хорезмшаха ответил ал-Малик ал-Му'аззам 'Иса, который еще в 619 г. х. пытался первым наладить контакт с Джалал ад-Дином в надежде заполучить в его лице союзника в междоусобной борьбе против своих братьев ал-Малика ал-Камила и ал-Малика ал-Ашрафа Мусы. Его послом к хорезмшаху в то время был мухтасиб Садр ад-Дин ал-Хасан ибн Мухаммад ал-Бакри (ум. в 1257 г.), который сообщил Джалал ад-Дину о союзе двух братьев против хорезмшаха (см.: Сибт ибн ал-Джаузи, с. 410).
На этот раз послание ал-Малика ал-Му'аззама 'Исы доставил хорезмшаху войсковой судья (кади ал-'аскар) Дамаска Наджм ад-Дин Халил ибн 'Али ал-Хусайн (ум. в 1243 г.), который заключил от имени своего господина оборонительный и наступательный союз с хорезмшахом. К этому союзу примкнул и правитель Ирбиля Музаффар ад-Дин Гёк-Бори. Оба новых союзника Джалал ад-Дина стали упоминать его имя в хутбе и на монетах. Подробности о переговорах см.: Ибн ал-Асир, 9, с. 357; Буниятов. Хорезмшахи, с. 163—165.
Дипломатическая деятельность кади Муджир ад-Дина, известная нам по рассказам ан-Насави, подтверждается грамотой на его имя, сохранившейся в рукописи сочинения Кисса-и салатин, принадлежащего перу 'Умара ибн Мухаммада ал-Катиби и составленного ок. 1229 г. См.: Horst, с. 101.
Сын кади Муджир ад-Дина, Тадж ад-Дин Му'тазз, в правление конийского султана 'Изз ад-Дина Кай-Кавуса II (1246—1257) был хранителем султанской казны, и султан ценил его выше других своих чиновников, наделив его в качестве икта' округом Аксарай. Впоследствии он был также приближен ко двору ильхана Хулагу. См.: Ибн Биби, с. 265; Аксарай, с. 155, 161.
[Закрыть] и острием своих зубов вырвал те [области], в которые вцепились было клыки грузин. Это были два его аргумента перед господом его! Он уведомлял их о том, что он намерен совершить набег на грузин, подвергнуть их разорению и опустошению и показать им, что в доме есть хозяин[493]493
После того как монголы в 1221—1222 гг., совершив опустошительный рейд по Азербайджану и Аррану, ушли оттуда, в страну вторглись в рамадане 619 г. х. (октябре 1222 г.) грузины. Достигнув Байлакана, они разрушили вновь отстраивавшийся город и ушли (Ибн ал-Асир, 9, с. 349). В ша'бане 620 г. х. (сентябре 1223 г.) владетель крепости Сурмари, находившейся в административном подчинении Хилата, отправился в Хилат, где он замещал правителя. Оттуда он совершил набег на Грузию и, разграбив несколько поселений, вернулся в Хилат. Прослышавшие об этом грузины под командованием правителя Двина Шалвы совершили ответный набег на Сурмари, которую осаждали несколько дней, а затем с награбленным добром отправились в Двин. Вернувшийся в Сурмари правитель уже не застал их. Он догнал их по дороге в Двин и, напав на них с тыла, ввязался в бой и отбил часть захваченной добычи. Между тем Шалва вновь собрал воинов и подошел с ними к Сурмари. Грузины находились в ущелье между Сурмари и Двином. Правитель Сурмари, закрыв вход и выход из ущелья, на рассвете напал на грузин, застав их врасплох. Среди пленных грузин оказался и Шалва, которого вызволили из плена благодаря посредничеству ал-Малика ал-Ашрафа Мусы. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 351, 359.
[Закрыть]. И /133/ в основу [писем] было положено начало дружелюбия.
В тот же день султан назначил меня катибом ал-инша', и я вступил в эту должность, чтобы позабыть [о невзгодах], и сделал это неохотно, пренебрегая ею. Был я к тому же малоопытен и несведущ [в ней] и мало думал о том, что это должность с непрерывно поступающими доходами и неиссякающими выгодами, что почетность ее сочетает пользу с ущербом и содержит трудное и легкое.
Так, когда султан находился в Нахичеване для решения дел населения Хорасана и Мазандарана, мне в один день случилось получить в качестве прибылей и доходов от должности катиба ал-инша' свыше тысячи динаров. Что касается сумм меньше этой, то это был доход, который в другие дни не прекращался. Я стал бороться с теми, кто пытался соперничать со мной из-за этого. Муджир ад-Дин [в то время] удалился от службы, отправившись в упомянутые выше страны, и возвратился оттуда лишь после того, как был завоеван Тифлис.
Султан из Мараги двинулся к Учану. Это область, покрытая зеленью, орошаемая проточными водами. Татары уже успели разрушить ее город в начале своего нашествия[494]494
Это произошло во время первого нашествия монголов в 617 г. х.
[Закрыть]. Султан пробыл здесь несколько дней. Люди здесь снабжались продовольствием из Табриза, где находилась дочь Тогрула ибн Арслана – жена атабека Узбека, и им не препятствовали. И вот к нему (султану) пришел кто-то из жителей Табриза и пробудил в нем желание завладеть городом. Тогда он направился к городу и, расположившись лагерем близ него, окружил его со всех сторон.
Против него выступил ра'ис Низам ад-Дин, сын брата Шамс ад-Дина ат-Тугра'и[495]495
По М. Минуви, ра'ис Табриза Низам ад-Дин был братом Шамс ад-Дина ат-Тугра'и.
[Закрыть]. Он полновластно распоряжался в городе, сидя на шее населения, а жители угождали ему, [как] и его предшественникам, наследовавшим город от своих отцов, из любви, которая уже вошла в их кровь[496]496
Шамс ад-Дин ат-Тугра'и и его племянник Низам ад-Дин во время первого вторжения монголов в Азербайджан в 617 г. х. так организовали оборону Табриза, что монголы не смогли завладеть им. Ограничившись получением откупа в виде денег и одежды, монголы ушли от города. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 339.
[Закрыть].
И вот султан двинулся к городу и приказал эмирам приготовить осадные орудия: катапульты, осадные машины и лестницы. Они начали рубить [вокруг] города деревья, которых было очень много.
Через семь дней после того, как султан окружил город, оттуда вышел посол дочери Тогрула с просьбой гарантировать безопасность ей, ее рабам и слугам, а также сохранение их имущества и жизни с условием, что город Хой[497]497
Хой – город в Южном Азербайджане.
[Закрыть] будет оставлен за ней и она будет доставлена туда под защитой [султанской] охраны. Султан удовлетворил ее просьбу, и Табриз сдался в шестьсот двадцать втором году[498]498
13.I 1225—1.I 1226
[Закрыть]. Двух своих личных слуг – Тадж ад-Дина Кылыджа и Бадр ад-Дина Хилала – султан приставил к ней в качестве охраны. /134/ Они благополучно доставили ее вместе с сопровождающими ее слугами в Хой.
Султан вошел в Табриз и владел им милостиво и благосклонно. Он расположился в резиденции государя (дар ас-салтана) и назначил ра'иса Низам ад-Дина [ат-Тугра'и] главой города. Положение ат-Тугра'и было, как и прежде, таково, что его распоряжения выполнялись, а советы принимались. Упомянутый не входил в дела, касавшиеся государства и его денежных средств. Он занимался тем, что относится к нуждам подданных. Он угождал им, [заботился] об укреплении тех, кто был настроен мирно и уважительно, и сдерживал смутьянов и глупцов, хотя и не был облечен властью и не занимал какой-либо должности[499]499
Джалал ад-Дин назначил в Табриз своего шихну, который препятствовал хорезмийским воинам заниматься мародерством. Пробыв в Табризе несколько дней, султан повел войска на Грузию. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 358—359; ал-Джувайни, 2, с. 424—426.
[Закрыть]. Так было до тех пор, пока он не был заточен, о чем будет сказано в своем месте, если будет угодно Аллаху всевышнему.
Глава 48
Рассказ о том, как султан разгромил грузин
Когда султан захватил Азербайджан, грузины, в количестве шестидесяти тысяч человек[500]500
Цифра 60 тысяч приводится также Ибн ал-Асиром (9, с. 359) и епископом Степаносом (Армянские источники, с. 33). У ал-Джувайни (2, с. 426): «более 30 тысяч человек», у О. И. Смирновой (Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 242) ошибочно: «султан двинулся с 30 тысячами людей на грузин».
[Закрыть], собрались в местности в пределах [округа] Двина[501]501
Двин – город и крепость в нижнем течении Гарничая. В средние века упоминался среди городов Азербайджана (см.: ал-'Умари, с. 114; Абу-л-Фида', 3, с. 582; ал-Макризи, 1/1, с. 40, 42; Ибн Халдун, с. 171, и др.).
[Закрыть], известной под названием Гарни[502]502
Гарни (Гарниси) – средневековая крепость, развалины которой находятся к ю-в от Еревана, на берегу р. Гарничай.
[Закрыть]. Они демонстрировали стойкость, но за этим скрывалась глупость. От соседства султана их хватил паралич и столбняк, ими овладела тревога и печаль. Собравшись, они преследовали цель показать султану, насколько они могущественны и многочисленны. Они надеялись, что [он], может быть, пожелает пойти на мир с ними[503]503
В это время Грузией правила царица Русудана (1223—1245), сестра царя Георгия IV Лаша. См.: Картлис Цховреба, с. 169: «Хорезмийцы пришли на третий год после смерти Георгия Лаша (т. е. в 1225 г.)» – Георгий IV Лаша умер 18. I 1223 г. См.: Буниятов. Атабеки, с. 167—168.
[Закрыть] и они избавятся [таким образом] от жара наказания и от пучины бушующего моря. Вот почему они уверенно собрались в поход, позабыв о том, что государство Атабеков[504]504
Речь идет о государстве атабеков Азербайджана, которые правили страной в 1136—1225 гг. Правление последнего атабека Хамуша (1225—1230) было номинальным. См.: Буниятов. Атабеки, с. 176.
[Закрыть] пало; ведь оно было для них местом охоты: туда они ходили за добычей вместе и порознь, парами и по одному.
Когда султан узнал, что они собрались для пустой болтовни, он устремился на них с теми воинами, которые были под рукой, так как большинство их уже разъехалось в свои владения икта' в Ираке и других местах. И вот, прибыв к берегу реки Араке, он застал там эмиров авангарда во главе с Джахан-Пахлаваном Илчи. Они сообщили ему, что враг поблизости и у него много [войск]. Он ответил на эту весть лишь тем, что, пришпорив коня, бросился вброд. Его не смутило то, что было сказано /135/ о близости врага и его многочисленности. За ним последовали и войска.
Когда он достиг Гарни, то увидел, что грузины расположились на возвышенности, словно высокая гора на горе, [сплошной] черной массой, как беспросветная ночь. И крайним пределом того, чем они проявили себя в тот день, были их крики, которые могли разорвать звездные покрывала и заставить слышать уши глухого. Но султан испугался их многочисленности не больше, чем волки пугаются свободно пасущихся овец, или так, как голодные львы боятся бродячего скота. Под покровом ночи он построил [войско] перед ними в ряды и расположил конницу, усилив центр своими витязями, левый фланг заполнил своими богатырями-защитниками, а правый окружил лучниками. Весь тот день он ожидал, что грузины спустятся [с горы] для сражения, но [они] не спускались. Когда солнце склонилось к закату, для султана разбили небольшой шатер позади центра, и он провел там ночь, а ханам и эмирам приказал поочередно сменять друг друга в ночном бдении до самой зари. И они сделали то, что он приказал, и разошлись к своим огням. Когда настало утро, он призвал их и сказал: «Враг, очевидно, решил уклониться [от сражения] и стремится к затягиванию дела вместо нападения. И мы решили напасть на них, поднимаясь со всех сторон. Если они атакуют вас, то [можно] опередить их, не дав им спуститься, и забросать их стрелами». И султан выступил, поднимаясь вверх, скорее даже [не сам], а поддерживаемый [Аллахом]. Когда он выступил, двинулись и ищущие [боя], распрямив свои крылья, подобно орлам. Скорее других поднимался левый фланг султана, где находились его брат Гийас ад-Дин, Ур-хан, Йиган Таиси и некоторые другие эмиры. На них напал Шалва, один из их знаменитых хитрецов. Они начали сражение с ним, и стрелы летели так, словно это падают метеоры или летят снежинки, гонимые ветром. Муслим смешался с кафиром, имеющий выгоду [от истинной веры] – с тем, кто терпит убыток [от ложной], поднимающийся – со спускающимся, конный – с пешим. Они наносили друг другу удары по конечностям, в самые сердца и шеи и старались опередить друг друга в подъеме на вершину горы. Тот, кто бежал, видел, что может спастись и уцелеть [только] при восхождении [на гору], и его побуждали к подъему правдивость его надежды и верность его чаяний. А когда /136/ конница нанесла победоносные удары по несчастному сброду, грузины повернули свои спины к головам [конницы султана], и, прежде чем соперничество стало сражением, а метание стрел – взаимным истреблением, они понеслись на крыльях бегства, увешанные позором и бесчестьем. Они видели в силуэтах отряды, охватывающие их, а в тенях – охотников, настигающих их. Поле сражения было покрыто трупами, их было около четырех тысяч, тех, которые пали, спасаясь от жара погони[505]505
Грузинский летописец так описывает битву у Гарни: «Когда царица Русудана узнала о появлении хорезмийцев в ее государстве, она созвала войско восточное и западное, вручила им знамя, а командование – атабеку Иване [Мхаргрдзели]. Хорезмийцы стали лагерем в Гарниси, а на другой стороне расположились царские войска. Передовыми атабек поставил ахалцихских [владетелей] Иване и Шалву. Когда сблизились передовые грузинские отряды и султан, здесь вдруг атабек Иване отказался от битвы, а передовые послали ему гонца и просили его: “Мы уже сблизились с султаном, нас очень мало, и нам предстоит кровавая битва, и ты и твое мужество нам очень должны помочь”. Два-три раза посылали к нему гонца, но он ничего не ответил. Но так как ахалцихские Иване и Шалва были смелыми и мужественными, они, не побоявшись преимущества султанских войск, разгоряченными бросились в битву. И была страшной битва, с обеих сторон были бесчисленные жертвы. Атабек Иване и остальное грузинское войско видели эту страшную битву и не пожалели своих единоверцев – стояли в стороне и не захотели помочь. Говорят, что атабек Иване это сделал не из страха, а из зависти к ахалцихским Иване и Шалве.
И когда битва разгорелась, у обоих братьев убили коней, и им пришлось биться пешими. А когда были сломаны мечи ахалцихцев, тогда грузины бежали. Шалва был схвачен, а Иване убит». См.: Картлис Цховреба, с. 169—170.
Армянские источники виновным в поражении грузин у Гарни считают атабека Иване. Вардан (с. 175—176) пишет: «На них (хорезмийцев) пошли армяне, которых немало погибло при городке Гарни, а большая часть их нашла свою смерть в глубокой пропасти потому, что божий гнев был на Иване». Себастаци (Армянские источники, с. 24) сообщает: «Грузинский полководец Иване, собрав войска, выступил против него (Джалал ад-Дина) войной. Божий гнев постиг Иване, он потерпел поражение возле городка Гарни. Большая часть его войска [была] сброшена с утеса и скатилась в глубокое ущелье». Епископ Степанос (Армянские источники, с. 33) пишет: «Великий полководец Иване выставил [против хорезмшаха] 60 тысяч воинов. Не приняв боя под городком Гарни, без победы [врага], они обратились в бегство. И не от человеческих рук – невидимыми ангелами и бурей мечей они были низвергнуты в глубокие ущелья, где все погибли, а если некоторые и спаслись, то благодаря тому, что они спрятались в крепости Гегард (близ Гарни)». Анонимный автор (Армянские источники, с. 70) передает: «Султан напал на грузинские войска в Гарни и сбросил их с утеса в пропасть». Киракос Гандзакеци (Гандзакеци, Тер-Григорян, с. 114—115) так описывает битву у Гарни: «Иване, собрав большое войско, решил оказать сопротивление султану. Султан пришел в область Котайк. Направился туда также Иване с войском иберским и стал против него на возвышенности. Увидев их (хорезмийцев), он растерялся и остановился там. А султан двинул свое войско вперед и, подойдя, стал против них. Один из великих князей иберских, по имени Шалва, и его брат Иване, оба мужа храбрые и именитые, прославившиеся в войнах, увидя это, сказали остальному войску: “Вы оставайтесь и ждите, мы же вступим в бой. Если заставим хотя часть из них отступить – значит, победа наша, подходите также и вы. А если увидите, что они побеждают нас, – бегите и спасайтесь”.
Вступив в бой, они стали истреблять войско султана. Но войско иберов, не обратив на это внимания, бежало оттуда так, что во время бегства никто не знал бегущего с ним. Не преследуемые никем, все они в страхе бросались вниз, в глубокое ущелье, находящееся выше городка Гарни. Увидев это, войско султана стало преследовать их и многих перебило, а остальных сбросило со скал». (Ср.: Гандзакеци, Ханларян, с. 149.)
В таком же духе рассказывают об этих событиях Степанос Орбелиан (с. 225—226) и Мхитар Айриванский (с. 89).
Битва у Гарни произошла в ша'бане 622 г. х. (8. VIII—5. IX 1225 г.). Ибн ал-Асир (9, с. 359) сообщает, что в результате битвы грузины потеряли 20 тысяч или более убитыми. Было взято в плен большинство их командиров, среди которых находился и Шалва Ахалцихели. Сам же атабек Иване бежал в крепость Бджни (см.: ал-Джувайни, 2, с. 426—427; Раишд ад-Дин, пер., 1/2, с. 242—243; ср.: Баратов, с. 122—123).
И. Джавахишвили, анализируя причины поражения грузинской армии у Гарни, соглашается с автором хроники, который объясняет неудачу грузин феодальными распрями в Грузии (Джавахишвили, с. 47—48).
[Закрыть].
Султан остановился на холме, а грузин приводили к нему покорных, униженных, как гонят грешников к адскому огню. Лица у них были [покрыты] пылью безбожия и отягчены прахом беспомощности. Он стоял там, пока не вернулись [обратно] преследовавшие и не собрались захватившие добычу, и тот, кто хотел пройти к нему, ступал по убитым и топтал их.
Шамс ад-Дин ал-Куми – это был один из хаджибов атабека Узбека – рассказал мне следующее: «Когда во время владычества грузин мой господин [Узбек] послал меня к ним, <то на словах Шалва обошелся со мной по-хорошему, но в хвастовстве преступил границы приличия>[506]506
Вставлено по тексту рук. В.
[Закрыть] и сказал: “Я хотел бы, чтобы 'Али, то есть Эмир верующих[507]507
'Али ибн Абу Талиб (656—661) – четвертый «праведный халиф».
[Закрыть], – да будет мир над ним – был бы жив и в мое время. Тогда я показал бы ему такую свою силу, которая заставила бы его позабыть и день Бадра, и день Хайбара”[508]508
Бадр (Бадр Хунайн) – селение к ю-з от Медины, где 17 или 19 рамадана 2 г. х. (13 или 15 марта 624 г.) произошло первое крупное сражение между мусульманами и язычниками-мекканцами. Сражение окончилось победой сторонников Мухаммада, положив начало его активным действиям против врагов ислама в Медине и на всем Аравийском полуострове.
Хайбар – оазис к северу от Медины. В 628 г. был захвачен Мухаммадом, который обложил данью его жителей – иудеев. Впоследствии хайбарцы были изгнаны из родных мест халифом 'Умаром (634—644).
[Закрыть]».
Когда в этот день было разбито их войско и погиб и тот, кто был под началом, и тот, кто стоял во главе, его (Шалву) охватило оцепенение. Он не различал, где земля под ним, опустился и заснул среди убитых, запачкав свое лицо кровью, черной от позора. Его обнаружил сын няни Гийас ад-Дина, еще мальчик. Он вытащил его и связанного привел к султану.
Так Аллах рассеял надежды проклятого на то, в чем он преступил границу дозволенного, и жестоко высмеял его: ведь он не был упомянут среди мужественных, не говоря уже о том, чтобы считаться героем.
Султан пощадил его и не спешил покончить с ним, чтобы люди видели, как Аллах справедливо поступает с теми, кто поносит две святыни веры и двух распространяющих истинное слово[509]509
По сообщению историков, князь Шалва «имел могучее телосложение и был мощен. Когда его привели к султану, тот соизволил спросить: “Где же твоя сила, о которой ты говаривал, где же владелец Зу-л-Факара (т. е. знаменитого меча халифа 'Али ибн Абу Талиба), многократно нападающий, чтобы посмотреть на удары [его] стального меча и мечущего огонь копья?” Тот ответил: “Это дело совершила счастливая звезда султана!” – и затем принял ислам и стал мусульманином» (см.: ал-Джувайни, 2, с. 427; Раишд ад-Дин, пер., 1/2, с. 243).
По версии ал-Джувайни, братьям Шалве и Иване Ахалцихели султан Джалал ад-Дин оказал почет и надеялся, что они будут помогать ему в завоевании Грузии. Султан наделил их в качестве икта' городами Марандом, Салмасом, Урмией и Ушну. Но братья обманули его надежды. Идя походом на Тифлис, султан спросил у братьев: «Какой путь лучше – Карсская дорога или же дорога через долину Маркаб (Памбакский перевал)?» Они ответили, что Карсская дорога проходит по укрепленным местам и следовать по ней невозможно, а дорога через Маркабский перевал – центральная и по ней к Тифлису ближе всего. А тем временем братья сообщили в Тифлис о продвижении султанских войск по второму пути, и грузины устроили на ней засаду. Султан отправил в Тифлис посла – таштдара Малика – на переговоры с царицей Русуданой, и в один из дней пребывания в Тифлисе таштдар встретил на берегу Куры пьяного монаха, который выболтал ему о планах Шалвы. Таштдар тут же отправился к султану и сообщил о засаде. Шалву и Иване схватили, учинили допрос и казнили. См.: ал-Джувайни, 2, с. 428—429; Рашид ад-Дин, пер., 1/2, с. 243. В таком же духе излагает события и автор анонимной Жамтаагмцерели, приводимой в Картлис Цховреба, однако он говорит только о Шалве, ему известно, что Иване был убит в битве у Гарни (Картлис Цховреба, с. 171).
Как видно, грузинский царский двор не придал посольству Джалал ад-Дина серьезного значения, чем не замедлил воспользоваться хорезмшах (см.: История Грузии, С. 223).
Детали жизни Шалвы в плену красочно описаны в «Страданиях святого славного мученика князя Шалвы – правителя Ахалцихского» (см.: Сабинин, с. 141—147). Сын князя Шалвы был одним из военачальников сельджукского конийского султана Гийас ад-Дина Кай-Хусрау II и принимал участие в сражении с монгольским отрядом под командованием Баичу-бек-нойана 6 мухаррама 641 г. х. (26. VI 1243 г.). См.: Ибн Биби, с. 217—218.
[Закрыть].
Султан направил главу личных слуг Тадж ад-Дина Кылыджа в Табриз с группой /137/ их пленных эмиров и головами убитых с радостной вестью о том, что Аллах даровал ему победу, явившую блестящее зрелище и принесшую всеобщую славу.
С поля сражения он направился в город Двин[510]510
После взятия Двина Джалал ад-Дин захватил Лори, а затем, следуя на Тифлис, прошел мимо крепости Алиабад. Об этих крепостях см. гл. 80, 81.
[Закрыть] и, предприняв наступление, захватил этот город через некоторое время. Затем он приказал местному кади отделить находившихся там мусульман – их жен и детей.
Аллах щедро даровал султану и его помощникам обильные богатства и неограниченное количество добычи. И этим сердца были отмыты от пятна зависти, так как участие в желанном обогащении было всеобщим и во всем, что добыли, они были равны.
Шараф ад-Дин Уздере и Хусам ад-Дин Хидр, [со] правители Сурмари[511]511
Сурмари (Сурмалу, совр. Игдыр в Турции) – город на южном берегу Аракса. Средневековая крепость Сурмари находилась на месте современных развалин Кара-Кала.
Хусам ад-Дин Хидр, один из двух соправителей Сурмари, был другом ан-Насави. Вместе с другим соправителем, Шараф ад-Дином Уздере, он перешел на службу к Джалал ад-Дину, однако отошел от него по причине мародерства и бесчинства хорезмийцев, действовавших по приказу вазира Шараф ал-Мулка. У Ибн Халдуна (с. 283): Хишам ад-Дин Хидр – правитель Табриза.
[Закрыть], в эти дни перешли на службу к султану и прибыли к нему, И он написал для них грамоту с утверждением такого, чем они были [удовлетворены] досыта.
Глава 49
Рассказ о том, как султан возвратился из Двина в Табриз и оставил правое крыло войска в Стране грузин в раджабе шестьсот двадцать второго года [512]512
9.VII—7.VIII 1225
[Закрыть]
Когда эта победа соединилась со следующей и второе завоевание последовало за первым, а султан, разослав свои отряды до крайних пределов страны Абхаз[513]513
Здесь и далее под Абхазом понимается территория, подвластная Абхазской грузинской династии, а не Абхазия.
[Закрыть], направлялся к Тифлису, к нему прибыло письмо Шараф ал-Мулка, который находился в Табризе. В письме он сообщал, что Шамс ад-Дин ат-Тугра'и и сын его брата Низам ад-Дин сговорились о его (Шараф ал-Мулка) убийстве и бунте против султана, – это были ложь и обман, направленные против того, кто [сам] был обижен. Через некоторое время выяснилось, что это клевета, которую нельзя подтвердить никакими доказательствами. Ведь ат-Тугра'и был набожен и справедлив в своем образе жизни, заботился о подданных, старался, чтобы они не испытывали страха и не разрешал никому преступать границ справедливости. И если у его (Табриза) жителей требовали то, чего не должно и не следует [взимать], и налагали на них сверх обычного, он защищал их – иной раз увещанием, а порой упрекая и выставляя на позор [чиновников].
/138/ На'ибы Шараф ал-Мулка пренебрегали этим. Ведь они владели Табризом, разрывая его на куски, их не удовлетворяло приобретенное, они не довольствовались незначительными повинностями, разевали жадные рты и не боялись: ведь не входят в пещеры, если ключами [служит] страх.
Подобно прожорливому киту, которого ничто не насыщает:
он страдает от жажды, хотя пасть его в море.
Когда султан ознакомился с его письмом, оно влило в него яд ехидны и горечь отравы. Он решил вернуться в Табриз, полагая, что здесь изменилось настроение и приключилась болезнь, требующая обязательного лечения. Он собрал эмиров правого крыла войск у входа в свой шатер, и к ним вышел один из его хаджибов, который сообщил следующее: «Мы узнали о вашем нерадении на поле брани и о вашем взаимном согласии повернуть вспять, когда грузины нападут на вас, [уже] в то время, когда Аллах даровал нам победу и торжество и ниспослал злые мучения на тех, кто не верует. Мы простим вам, когда мы убедимся, что вы в этой стране перевернете все вверх дном своими набегами до того, как мы возвратимся к вам».
Они заверили его в этом, и султан приставил к ним двух правителей Сурмари в качестве проводников к теснинам страны Абхаз и ее горным проходам.
Рассказал мне Хусам ад-Дин Хидр, а он был моим большим приятелем: «Мы находились с ними в [стране] Абхаз три месяца, непрерывно совершая набеги, пока совершенно не опустошили ее и не испытали ее жителей великими бедами, и стали дешевы грузинские рабы: их невольника продавали за два или три динара. Даже те из грузин, что спасались со своим скотом за перевалами, не были избавлены от набегов. Мы преследовали их до какого-либо перевала, останавливались и предостерегали [наших воинов], чтобы они не проходили [дальше], сообщая им, что за ним лежат теснины. Однако они не обращали внимания на это и шли дальше по одному или группами. Через два-три дня они возвращались с добычей и пленными. И унизил Аллах грузин перед ними. Они (воины) /139/ заставляли их спасаться из одного ущелья в другое, проливая кровь одной их группы вслед за другой, и достигли тех мест, где [еще] не развевалось знамя ислама и где не были прочитаны ни одна сура и ни один айат [Корана]».
Султан возвратился в Табриз, и Шараф ал-Мулк предстал перед ним с лжецами и негодяями, которые засвидетельствовали против ат-Тугра'и и сына его брата то, что ранее было передано султану, – ложь, для которой Аллах не создал ни головы, ни хвоста, и ее не укрепляют ни кольями, ни веревкой.
Султан приказал схватить их обоих. Что касается ра'иса [Низам ад-Дина], то его убили тут же и оставили труп на улице. А ат-Тугра'и был заточен в тюрьму и оштрафован на сумму более чем сто тысяч динаров, что было для него чрезмерным, и из-за этого его постигла бедность. Из этой суммы поступило в султанскую казну меньше тридцати тысяч динаров.
Затем он под охраной был переведен из Табриза в Марагу. Шараф ал-Мулк же неустанно продолжал плести интриги и затевать хитрости, чтобы погубить его, пока не получил печать [на указе] султана о его казни. Но Аллах пожелал продлить жизнь этого благородного вельможи и садра, которому не было ни подобия, ни замены. Его смерти не хотел человек, который был на'ибом дивана Джалал ад-Дина в Мараге. Он и снабдил его конями, и ат-Тугра'и скрылся под покровом ночи. Затем он отправился в Ирбил[514]514
Ирбил (совр. Эрбиль) – город в Северном Ираке.
[Закрыть], а оттуда в Багдад и совершил хаджж в шестьсот двадцать пятом году[515]515
Ноябрь 1228 г.
[Закрыть]. Когда люди собрались вокруг Ка'бы, он стал с Кораном на голове под ее водосточным желобом, а [вокруг] стояли паломники из разных стран. И в присутствии наместника султана, [ответственного за хаджж], ат-Тугра'и сказал: «О люди! Уже сошлись все мусульмане на том, что у Аллаха нет на Его земле места более возвышенного, чем это, и дня более величественного, чем этот день, и нет более почитаемой и великой Книги, чем эта Книга! И я клянусь этими тремя, что все приписанное мне Шараф ал-Мулком не что иное, как клевета и ложь!» И он скрепил это суровой клятвой в своей невиновности, [как присягают повелителю]. И разъехались /140/ люди по домам: кто в Сирию, кто в Ирак, одни на запад, другие на восток, и каждая группа [паломников] говорила об этом событии по пути домой и на родине. Слухи об этом дошли и до султана, а когда прибыл амир ал-хаджж и засвидетельствовал все то, что он видел на месте (в Мекке), султан убедился, что ат-Тугра'и невиновен. Он раскаялся в том, что совершил, стыдясь того, в чем он отклонился [от истинного пути], печалясь из-за дурной славы, которую он приобрел надолго[516]516
Как видно из «Жизнеописания», вазир султана Шараф ал-Мулк начал свою карьеру с доносов и клеветы на людей, чьему положению и месту в обществе он завидовал (см. также гл. 44). Видя, что Шамс ад-Дин ат-Тугра'и и его племянник Низам ад-Дин пользуются большим авторитетом среди жителей Табриза, вазир оклеветал их перед султаном и обвинил в заговоре против него в пользу атабека Узбека. См. также: Ибн ал-Асир, 9, с. 359—360.
[Закрыть].
Увы! Где оно, раскаяние, когда в домах нет их обитателей и люди эти истлели под пластами сырой земли! И сказал Аллах всевышний: «О вы, которые уверовали! Если придет к вам распутник с вестью, то постарайтесь разузнать, чтобы по неведению не поразить каких-нибудь людей и чтобы не оказаться кающимися в том, что вы сделали»[517]517
Коран XLIX, 6(6)
[Закрыть].
Затем султан обещал ему (ат-Тугра'и) безопасность, вернул его в Табриз, возвратил ему его владения после того, как они пришли в запустение, и его стали приглашать в качестве советника. Да!
Султан находился в Табризе, соблюдая пост в [месяце] рамадан. Он приказал воздвигнуть минбар в султанском дворе и назначил поименно тридцать улемов из разных областей и достойных ученых, находившихся здесь по своим делам. Каждый из них читал проповедь один день, а султан в это время сидел во дворце перед минбаром, благодарил тех из них, которые, читая проповедь, говорили правду, и упрекал тех, кто преувеличенно восхвалял [его] и говорил неправду. Садр ад-Дин ал-'Алави ал-Мараги[518]518
Личность Садр ад-Дина ал-'Алави установить не удалось.
[Закрыть] – да смилостивится над ним Аллах – был в числе тех, кого он благодарил.
Глава 50
Рассказ о том, как султан овладел Гянджой и другими городами Аррана
Когда султан, покинув Грузию, остановился на время в Табризе, он послал Ур-хана с его людьми в Гянджу, и тот взял в свои руки управление ею и округами, присоединенными к ней, такими, как Байлакан, Барда, Шамкур и Шутур[519]519
Байлакан – средневековый город в Азербайджане. Разрушен монголами. Развалины крепости локализуются на месте современного городища Орен-Кала. См.: Йакут, 2, с. 340—341; см. также: Пахомов, с. 15—32; Гюзальян. Барда – районный центр в Азербайджане. Шамкур (совр. Шамхор) – районный центр в Азербайджане. Шутур (Шангях Шутур) – крепость в 40—50 км восточнее Гянджи. См.: Йакут, 5, с. 236—237; ал-Казвини. Нузхат, с. 173.
[Закрыть]. Наместником атабека [Узбека] здесь был ра'ис Джамал ад-Дин ал-Куми, обладавший богатством и деньгами, могуществом и обширной властью. Он сдал Ур-хану город, изъявив готовность служить ему, оставив за собой то, что он приобрел из благ, и Ур-хан утвердился в Гяндже.
Шараф ал-Мулк послал вместе с ним в Гянджу своего на'иба, известного [по имени] ал-Кафи, /141/ чтобы тот управлял делами дивана и сбором податей при передаче города.
Когда Ур-хан завладел городом, то запустил руку в средства дивана, которые ему не принадлежали. Он [решился на это], так как занимал высокое положение в государстве и был кровным родственником султана[520]520
Укрывшийся в цитадели Гянджи атабек Узбек пожаловался Джалал ад-Дину на мародерство войск Ур-хана в городе и его окрестностях, и султан послал отряд воинов, которые прекратили разбой. По Киракосу Гандзакеци, Урхан был женат на матери султана Джалал ад-Дина (Гандзакеци, Тер-Григорян, с. 116; Гандзакеци, Ханларян, с. 150).
[Закрыть].
Между ними (Ур-ханом и ал-Кафи) произошли объяснения, которые закончились грубостью. Ур-хан поднял свой меч на ал-Кафи. Весть об этом дошла до Шараф ал-Мулка, который пожаловался султану на положение дел. Он объяснил султану, что желает только одного – учета средств не для себя, а для его казны, и султан вернул Ур-хана ко двору.
Вражда между Ур-ханом и Шараф ал-Мулком продолжалась до конца их дней. Я ознакомился с несколькими письмами Ур-хана к Шараф ал-Мулку, в которых он обращался к нему только так: «Ходжа Таш», без всяких лакабов и официальных обращений. Эти письма содержали порицания, упреки, обвинения в ошибках и обмане в касавшихся его делах державы и вопросах управления государством. Он (Шараф ал-Мулк) старался задобрить его, но [Ур-хан] не отступал от своего упрямства и непримиримости. Шараф ал-Мулк, бывало, угождал ему, но тот не отвечал взаимностью. И если бы не исмаилиты[521]521
Об исмаилитах см. исследование Л. В. Строевой (там же источники и литература по вопросу).
[Закрыть], которые освободили Шараф ал-Мулка от Ур-хана, последний заменил бы Шараф ал-Мулка кем-либо Другим.
