Текст книги "Всадник с улицы Сент-Урбан"

Автор книги: Мордехай Рихлер

Книга четвертая

1

В первый раз Руфь позвонила наутро после того, как Джейка отстранили от производства его третьего фильма; только он сел завтракать, зазвонил телефон.

– Это Джейкоб Херш?

– Ну, я.

– Вы не могли бы сказать, где ваш брат Джо?

– А кто это говорит?

– Не важно.

– Нет. Извините. Я понятия не имею…

Женщина на том конце провода саркастически хихикнула, как будто именно такого двуличия она от Херша и ожидала.

– Честно, я не видел его много лет.

– Но ведь вы же его двоюродный брат, разве нет?

– Да.

– Тогда скажите мне вот что. Ведь вы происходите из старого франко-еврейского рода де ла Хиршей?

На это Джейк не мог не рассмеяться. И сразу об этом пожалел. Женщина начала всхлипывать.

– Мы вообще-то из Галиции, – сказал Джейк, чувствуя себя на редкость глупо.

– Ну ладно. Короче говоря, у меня неприятности. Джозеф собирался на мне жениться. А теперь он исчез. Вы меня понимаете?

– Разумеется.

– Я заканчиваю работу в полшестого. Паб «Королевский герб» у метро Финчли-роуд знаете?

– Знаю, конечно.

Джейк подозвал официантку.

– Мне, пожалуйста, бутерброд с яйцом и помидором.

– Его нет в меню.

– Я знаю. Но не могли бы вы мне все-таки сделать такой? Пожалуйста.

– Извините, сэр, мы не делаем бутербродов с яйцом и помидором.

– Но бутерброды с яйцом вы делаете? Правда же?

– Да, сэр, делаем.

– И с помидором бутерброды делаете?

– Да, сэр.

– Тогда, если вас это не слишком затруднит, не могли бы вы мне принести бутерброд с яйцом и помидором?

– Но мы не делаем…

– Знаете что. Давайте вы мне закажете бутерброд с яйцом и бутерброд с помидором. Я заплачу за оба…

Ох уж эти американцы!

– …а вы, вы же такая умница, сделаете мне из двух один комбинированный.

– Но ведь тогда это получится бутерброд с яйцом и помидором!

– Ну да, надеюсь.

– Бутерброда с яйцом и помидором в меню нет, я точно знаю. Если хотите, можете поговорить с заведующим…

– Ладно, черт с ним. Принесите мне просто двойной джин, пожалуйста. И тоник.

Кого он сейчас встретит, Джейк, естественно, не имел понятия. Но увидеть нечто, подобное Руфи, не ожидал точно. Этакая рубенсовская дама и настолько же большая, насколько смуглая, она несла перед собой могучий бюст, гордо выступая в мини-юбке, несмотря на то что годков ей было явно не меньше сорока. Кроткие карие глаза на мокром месте, брови выщипаны, на подбородке оспинки – там, где когда-то торчали волоски, с которыми она не всегда удачно боролась. Руфь села к столу, вздохнула и со стуком выставила на стол туго набитую сумку из искусственной кожи. Сказала, что работает в соседнем магазине одежды.

– Человек-то Джозеф хороший. Я это знаю. Но у него психологические трудности, и поэтому он врет. Не надо было моему брату вмешиваться.

– Можно я вам что-нибудь закажу? – спросил Джейк.

– Пепси-колу, пожалуйста.

Руфь была вдова с двумя детьми. Ее муж умер пять лет назад от сердечного приступа.

– И где же я теперь в моем возрасте найду себе приличного, уживчивого мужчину?

Руфь организовала читательский дискуссионный клуб, Джо нашел о нем объявление в «Джуиш кроникл» и пришел на первое же их собрание.

– Там было несколько женщин, и на всех на них он произвел большое впечатление. Одна прямо с ходу спросила, женат ли он. Какие бывают люди неприличные, да? Но Джозеф держался так, что у них быстро пропала охота задавать вопросы о его личной жизни.

Ну, это я могу себе представить.

– Когда все остальные разошлись, он задержался, и мы поговорили. Он очень хорошо разбирается в строительстве, но это, я думаю, вы сами знаете, и сразу обратил мое внимание на то, что кухонная стена сыровата. «Вам, – сказал, – надо бы поговорить с владельцем квартиры». Так я как раз и есть ее владелец, – говорю, – и мы над этим вместе похихикали. На той же неделе он зашел ко мне просто в гости.

Сонная официантка принесла Джейку его двойной джин и налила пепси-колу в стакан Руфи. Хотела было пустую бутылку унести, но Руфь за нее так схватилась, что с девицы даже сон слетел.

– Ах так, ну ладно, – чванливо процедила официантка.

– В тот же вечер он сообщил мне, что не женат и предложил выйти за него замуж, – сказала Руфь, отковыривая от бутылки из-под пепси этикетку. – Что ж, бывает и хуже, хотя и реже. Я сказала, что не могу так сразу, ведь я еще толком его не знаю, но он возразил, что, когда встречаются два человека, которые хорошо друг для друга подходят, в нашем возрасте даже лишний день не быть вместе это уже непростительная потеря. Ну я и подумала, – продолжила она, засовывая этикетку в сумку, – мол, вот человек какой: прямой, решительный! А еще он произвел на меня впечатление тем, какой он остроумный, спокойный и искренний. Потом Джозеф сказал, что будет ждать моего ответа не больше недели, потому что это ниже его достоинства – упрашивать женщину. Что ж, в общем-то он мне очень понравился, такой видный мужчина! Должна сказать также, что от меня не укрылось, как он подкован в философии и греческой мифологии. Но как мне было убедиться, что у него нет где-нибудь жены? Не надо мне было его спрашивать. Он так возмутился! «Какого, спрашивается, рожна я бы тогда стал вокруг тебя увиваться? Из-за денег? Так ясно же, что их у тебя нет совсем». Ну, не то чтобы совсем, – отвечаю. – Кое-какие есть все-таки. Он сказал, что, если мы поженимся, я смогу больше не работать. Чем сам он зарабатывает на жизнь, он не сказал, но по нем сразу видно: мужчина не из тех, кто пашет на других, такие сами на работу нанимают.

Я поговорила с братом (это была моя первая ошибка), и он сказал, что мне надо попытаться сперва хоть что-то о нем разузнать. Нельзя же невесть за кого замуж выходить. А я так боялась Джозефа потерять! Когда он снова ко мне зашел, я спросила, почему он до сих пор-то не женился, и он сказал, что всю жизнь искал такую женщину, чтобы была и умна, и в то же время красива и сексуальна. А у тебя, – говорит, – все три эти качества прямо на лбу написаны. Мне показалось, что он очень большой ценитель женской красоты, в смысле фигуры. Насчет себя я, честно говоря, сомневалась – смогу ли оправдать его надежды. И сказала ему, что, объективно говоря, я совсем не красавица. У меня шрамы на теле есть. Еще сказала, что не знаю, смогу ли удовлетворить его сексуально. Однако… – Руфь пару секунд помолчала, вертя в руках пустой стакан, – он мои страхи развеял.

– Хотите еще пепси?

– Да можно.

– Повторите нам еще то же самое, – сказал Джейк официантке. – Нет, секундочку. Давайте двойной джин и два пепси.

– Все же я опять сказала нет: одного секса для плодотворного брака маловато. Мне надо, чтобы мужчина привлекал меня духовно, интеллектуально и только потом уже сексуально. Мы ведь не животные, правильно я говорю?

– Ну да, конечно, не животные.

– Я же не могу ложиться в постель с мужчиной, с которым у меня нет понимания и общих интересов. Ну а он продолжал спорить, превознося роль секса. – Руфь глубоко вздохнула. – Ну, наподобие как в «Любовнике леди Чаттерлей». Начитанности у него не отнимешь, это уж точно. Но эта вот его упертость в красоту тела страшила меня. Да и то, как он любовью занимался – просто какой-то бешеный! Я говорю, надо подождать, но он сказал, что пока я не решила окончательно, будем продолжать отношения. В общем, увяз коготок – всей птичке пропасть.

В этот момент к ним приблизилась официантка с подносом, и Руфь, склонившись к Джейку ближе, прошептала:

– Бутылку из-под пепси не отдавайте!

Но на сей раз официантка, сделавшаяся вовсе недоступной, не предприняла даже попытки убрать бутылки.

– И сразу после этого вдруг – бац! – две недели о нем ни слуху ни духу. Ни гугу. Пропал напрочь. У меня даже сердце разболелось, да сильно так – это я честно говорю. Я подумала, уж не братец ли мой его напутал, но тот говорит, нет, вроде ничего такого не было. Потом неожиданно опять появился. Сказал, что ему пришлось внезапно съездить в командировку…

– В Германию? – спросил Джейк.

– Нет. Но он вообще очень много путешествует, вы ведь знаете.

– Это я знаю. А не говорил ли он, что бывал в Германии?

– Сказал, что заезжал ненадолго.

– А он сказал вам, что там делал?

– Нет, не говорил. В общем-то он сказал, что это была неожиданная командировка, а мне он не позвонил, потому что обиделся. Но в результате убедился, что без меня не может. Сказал, что пришло время серьезно поговорить о нашем будущем. Я, к вашему сведению, соблюдаю кашрут; мы с Джозефом это даже специально обсуждали. Он сказал, что сам кашрута не придерживается и не скрывает этого, но мне сказал, ладно, пусть у тебя будет кошерный дом, мешать он мне в этом не будет. Мне кажется, это с его стороны очень благородно. Вы не находите?

– Ну да.

– Хотя, – продолжила она, задумчиво отслаивая этикетки от обеих бутылок пепси, – ему, пожалуй, вообще все равно, что есть.

– Я как-то не думал об этом.

– Хотя мой брат с самого начала смотрел на Джозефа с подозрением. Брат у меня агент по недвижимости, ну и в строительство инвестирует. Вам дом не нужен?

– Нет, в данный момент нет.

– Вам даже не обязательно было бы к нему ходить. Но я вообще-то не из тех, кто навязывает услуги. Вот зайдет, например, в магазин покупатель, так я не пристаю к нему – купите это, купите то, лишь бы продать побольше, ведь это ужас какой-то! А как они торгуются! А мой брат – он очень честный, порядочный человек; в наши дни это большая редкость. Можно даже сказать, мой брат известен своей честностью! По роду своей работы он имеет дело с людьми и гордится тем, как всех насквозь видит.

Видящий всех насквозь брат Руфи встречался с Джо лишь однажды, навестил его на квартире в Эрлз-Корт[302]302
  Эрлз-Корт – в конце 60-х район самого дешевого жилья в центральной части Лондона.


[Закрыть] и сразу поделился с Руфью своей тревогой. Но когда на следующий день Джо пришел к ней, весь такой измученный и утомленный, и сказал, что ему позарез нужны деньги слетать в Израиль, чтобы поправить там свой пошатнувшийся бизнес, она сняла со счета, где копила деньги на новую квартиру, семьсот фунтов и одолжила ему.

– Как только он вернется, мы собирались пожениться. А вернуться он планировал, я точно знаю. Даже оставил у меня экипировку для верховой езды.

Потому что Джо, как она пояснила, прекрасный наездник. Дважды в неделю он тренировался в Ричмонд-парке.

– Но это было месяц назад, а потом – вот, получаю письмо.

Письмо оказалось из Ирландии. Едва Джейк увидел, что оно отправлено из города Голуэя, как сердце у него забилось: ведь там теперь обширное поместье полковника СС Отто Скорцени, который в 1943 году посадил свой «Физелер-156 Шторьх» прямо во дворе отеля, построенного на горе Гран-Сассо д’Италиа, что в Абруццких Апеннинах, и улетел оттуда с Муссолини. А 20 июля 1944-го, когда Штауффенбергу не удалось уничтожить Гитлера бомбой в «Волчьем логове», Скорцени силами роты СД захватил танковое училище, откуда поспешил в штаб армии резерва на Бендлерштрассе, где надел наручники на остальных заговорщиков. Потом были Арденны, где его люди, переодетые в американскую форму, просачивались через линию фронта и сеяли в войсках союзников неразбериху. А в 1947 году американский трибунал в Дахау оправдал его. После чего он через Испанию уехал в Южную Америку, а оттуда в Голуэй. Там их теперь что-то многовато стало. Этаких фермеров-джентльменов.

В письме Джо просил: пожалуйста, верь мне, я люблю тебя, но по личным причинам не могу сейчас вернуться в Израиль. Отправляюсь в Аргентину обсудить важные вопросы с международной проектной фирмой, тебе пришлю приглашение что-нибудь через полгода.

В Аргентину! Возможно, в провинцию Энтре-Риос. Где Аргентина встречает воды Параны и Уругвая!

– Он забрал у меня все сбережения. Что вы об этом думаете?

Джейк не посмел сказать, что он об этом думает.

– Я знаю, он любит меня. Скажите, это правда, что в Канаде ваша семья известна своей благотворительной деятельностью?

– Семья Хершей? Н-ну… гм. Наверное, и впрямь дают какие-то деньги. – И торопливо добавил: – Ну да, конечно. Жертвуют на Объединенный еврейский призыв, на ешивы, на Израиль… Сам-то я давненько дома не был.

– Ну хорошо. Он привирает, немножко красуется. Это не преступление, правда? То есть я хочу сказать, нынче как откроешь газету, везде сплошная водородная бомба. Я, конечно, против нее. Все эти бомбы враждебны тому, что Джордж Бернард Шоу называл жизненной силой. Какое мне дело, из аристократов вы или нет, из Франции или из Галиции? Мне Джозеф нужен. Я люблю его. А ваша семья для него прямо какой-то жупел. Он говорит, вы там все очень нетерпимы.

– Ну, в общем, да, узковаты. Не без этого. А теперь, Руфь, скажите-ка и вы мне кое-что. О том, что я двоюродный брат Джо, вы знаете, видимо, потому, что так он вам сказал. А вот не объяснял ли он, почему не хочет со мной увидеться?

– Уууу, – протянула она, – да вы меня за дурочку держите!

– Разве?

– Вы же с ним видитесь. Постоянно.

– Стало быть, он сказал вам, что со мной в контакте?

– Да.

– А о моей работе он с вами говорил?

– Какой такой работе?

Джейка подмывало спросить, не потому ли Джо избегает его, что больно уж низкого мнения о двоюродном брате.

– Он смотрел мои фильмы?

– Не знаю.

– Понятно.

Повисла гнетущая пауза.

– Что ж, как вернется, если вы с ним увидитесь, скажите ему, что за его квартиру я заплатила, а костюм для верховой езды забрала, – сказала Руфь, вставая. – Полежит пока у меня.

– Ну, если увижу… – промямлил Джейк.

2

Пососав карандаш, Блум в третий раз прошелся по счетам, хотя это уже вряд ли имело смысл. Если что, ошибку отыщет Гарри – уж это будь спок. Гарри молодец! А тоже ведь тот еще момзер! С некоторых пор Блум стал замечать, что Гарри то там, то сям некоторые цифирки меняет – подчас возникает подозрение, что после Гарри на листочках со счетами появляются следы подтирок, которых раньше не было. Потому что нет такого, на что Гарри не пустился бы, пусть даже просто чтобы лишний раз похихикать. Разве он, Блум, не видел собственными глазами, как на корпоративном пикнике в Брайтоне Гарри спрятал сумочку мисс Пински, тогда как знал, что у нее месячные, и не отдавал, пока у нее не проступило пятно и она в смущении не сбежала. А меня он ненавидит. Спрашивается: за что? За то, что я соблюдаю кашрут. Блуму даже приходится запирать нижний ящик стола, куда он прячет принесенные из дома бутерброды – с тех пор как Гарри, придя однажды в особенно игривое расположение духа, додумался подложить ему в бутерброд с курятиной кусок ветчинки. Сидел, молчал и ничего не говорил, пока Блум этот кусок не проглотил. То, что другие евреи веруют, ему как кость в горле. Хотя бы уважение имел!

– А вот скажи мне, Блум. Ты такой послушный набожный еврейчик, а вот ты знаешь, например, что Талмуд велит нам брать с неевреев больший процент, чем со своих соплеменников?

– Ну и почему нет?

– Ну и почему нет? Как хорошо быть прирожденным невеждой!

– Ты прямо как Гамаль Абдель на всех Насер! Чем ты лучше меня?

Больше всего Гарри любил изводить Блума подколками по поводу его дочери Авивы.

– Не понимаю тебя, Блум, – у тебя же никакой жизни нет! Дожить чуть не до старости, а счастья не попробовать – ну, если не считать за таковое шмат дольче виты[303]303
  Сладкой жизни (ит.).


[Закрыть] в Борнмуте[304]304
  Борнмут – курорт на южном побережье Англии.


[Закрыть]. Живешь так, будто и не родился. Женился на какой-то яхне[305]305
  Ведьме (идиш).


[Закрыть]. Всю жизнь пенсы считаешь, а зачем? Чтобы сыграть для Авивочки свадьбу в «Гровенор-отеле»?

– Не пачкай ее имени. Мне даже думать тошно, что ты его изрыгаешь из своей мерзкой пасти!

– А разве ты не знаешь, что сладких еврейских цыпочек врачи нынче замуж не берут. Да им и вообще больше не играют шумных свадеб – таких, чтобы список гостей был пропечатан в «Джуиш кроникл». Блум! Они теперь спят с черномазыми!..

– Иди к черту!

– …а если и выходят замуж, то разве что в конторе муниципалитета, потому что в брюшке-то зреет уже!

– Знаешь, что я тебе на это скажу? Скажу, что ты совсем сбрендил. Платишь девицам, чтобы фотографировать их в голом виде! Тоже мне светский лев. Берегись, Джеймс Бонд! Подвинься, Рекс Харрисон![306]306
  Реджинальд «Рекс» Кейри Харрисон, сэр (1908–1990) – английский актер.


[Закрыть] Дорогу коротышке Гарри Штейну, которому иначе как за деньги и девку-то себе не найти!

– А наверняка твоя Авива, чтобы не беременеть, гормональные таблетки жрет! На что спорим?

– Ой, посмотрите на него! Аж на морду стал красный! Твоими штучками меня не проймешь. Ты вообще кто такой? Дон Жуан? Йосл-поц ты, вот ты кто!

Вновь Блум пососал карандаш, поглядел с сомнением в бумаги, и тут как раз Гарри открыл дверь своей кабинки и позвал:

– Блум!

Гарри просмотрел счета, покивал, вдруг улыбнулся и говорит:

– Что ж, поздравляю!

– Это с чем это? – осторожно осведомился Блум.

– Ну как же: я слышал, Авиву приняли в Суссекский университет.

– Ну да. По баллам она проходит хоть куда – хоть в Оксфорд, хоть в Кембридж. Если уж вы заговорили об этом, господин выпускник школы для недоразвитых.

– Но пойдет-то она в Суссекский?

– Да.

– Хороший выбор! Этот университет славится свободой нравов, а ты не знал, что ли? Они там трахают друг дружку во все щели.

– По-моему, знаешь, чем это пахнет? Виноградом, который зелен.

– Ты что, не веришь? На, держи, – и он передал ему вырезку из газеты. – Это «Санди телеграф». Про то, что в Суссекском травку курят почем зря.

– Чего-чего?

– Травку. Да не ту, что на газоне растет. Имеется в виду марихуана. Наркотик. У девчонок от него бешенство матки начинается.

Блум аж затрясся.

– А знаешь, что увидели полицейские, когда вломились на вечеринку группы «Роллинг Стоунз»? Какой-то хмырь там девке в письку шоколадный батончик вставил и сосет! Но у студенток Суссекса другая специализация. Позиция «бутерброд»: девчонка в середине, а пацаны ей суют с обеих сторон.

– Я тебя когда-нибудь убью. Нож под руку подвернется, ведь засажу как нефиг делать.

Гарри благосклонно улыбнулся.

– Ну ладно, глянем пока, сколько ты тут ошибок напропускал, – и вышел в коридор.

А в коридоре, у двери, ведущей в исповедальню Отца Хоффмана, сидел человек.

– Пользуясь случаем, я бы хотел сообщить вам, – обратился к нему Гарри, – что мне очень понравился ваш первый фильм.

– Ну спасибо, – рассеянно пробормотал Джейк, уже вскочивший, чтобы проскользнуть к Хоффману.

Сестра Пински, стесняясь обратиться лично, оставила у Гарри на столе записку:

 
Кто хочет общаться, начитан, неглуп,
Приходит к нам в частный читательский клуб
«У Сандры, Вивьены и Руфи».
В субботу 7-го там будет прием,
Которого мы с нетерпением ждем:
С восьми тридцати и до ночи
Будем пить и болтать со всей мочи.
Бутылку-другую с собою возьми,
Печали забудь – с ними много возни;
Наш адрес опять Лэнгли-хаус,
Дорога на Белмонт, дом 22-й…
 

и так далее, в том же духе. Вплоть до того, что зарифмован в приглашении был не только призыв тем или иным способом откликнуться, но даже адрес с почтовым индексом 8-го района Северо-Западного Лондона и номер домашнего телефона.

Подписано Сандрой Пински, Вивианой Голд и Руфью Флэм.

Что ж, почему бы и нет, – повертев бумажку в руках, пожал плечами Гарри.

– Ну что, – спросил Джейка Оскар. – Какие достижения?

– В общем, на данный момент похоже, что они выполнят условия контракта и все мне выплатят.

– А-га.

– А если так, Оскар, то будет здорово, если вы научите меня, как забрать деньги. Не хотелось бы утром их получить, а к вечеру чтоб половину отняли в виде добавочного налога; понятно, да?

– Да вам не обязательно даже… – заговорил Оскар, потянувшись к трубке настольного телефона, – для начала их даже и в страну-то ввозить не обязательно.

3

Для начала у Джейка были серьезные сомнения, снимать ли этот фильм вообще, но пропускать через себя поток сценариев, в большинстве своем бездарных, надоело. К тому же из-за беременности Нэнси то, что пришлось бы снимать за границей, он не рассматривал. Все обрыдло, все раздражало. И он сглупил: дал своему агенту себя уговорить.

С первого дня над будущим фильмом стояли не те созвездия. Не успели начаться съемки, как Джейк возненавидел сценарий. Жутко разругался с актрисой – сногсшибательно красивой, но пустенькой британочкой, которой предстояло исполнять главную роль. Она придерживалась макробиотической диеты, читала брошюрки по дзену и была абсолютно убеждена: чтобы пройти по дороге из желтого кирпича к всемирной славе[307]307
  В романе Фрэнка Баума (1856–1919) «Волшебник из Страны Оз» дорога из желтого кирпича ведет к Изумрудному городу.


[Закрыть], надо быть девушкой сверхсовременной. Все в ее мире было или суперским, или отстойным, а люди оценивались по тому, прикольные они или тормоза. Она была не прочь сняться обнаженной и сразу дала об этом знать Джейку, причем не один раз, а дважды (но, разумеется, только в том случае, если такая сцена будет «художественно оправданной»).

Первый день съемок у Джейка всегда шел со скрипом, а тут еще продюсер стоял над душой – с того самого момента, как Джейк взялся за видоискатель. День казался бесконечным, вымотал все силы, а когда кончился, оказалось, что снять удалось всего минуту, причем паршивенькую, что было ясно сразу, еще до завтрашнего отсмотра «потоков». Который происходил в полдень в просмотровом зале в присутствии продюсера, исполнительницы главной роли, ее агента и прочих; все были злобные, все в поту. Когда зажегся свет, никто не произнес ни слова, боясь высказаться не в масть продюсеру. А тот в дальнем углу уже что-то шепотом обсуждал с оператором-постановщиком, звездой и ее пронырливым агентом.

Объявив, что ждет всех на площадке через двадцать минут, Джейк вышел вон, чтобы немного передохнуть в обществе своих «генералов свиты»; многих из них он нанял для участия в проекте официально.

– Да плюнь ты, Янкель, не позволяй ему портить себе настрой! Он же известный гроббер[308]308
  Здесь: гад и грубиян (идиш).


[Закрыть].

В тот же день чуть позже, когда снимали сцену в ресторане, все пошло вразнос окончательно. Звезда, хлопая накладными ресницами, приклеенными вопреки возражениям Джейка, повернулась между дублями к нему и указала на массовку, торчавшую под жаркими софитами с полудня: отрепетировали – мотор – стоп, опять репетиция – мотор – стоп, раз за разом, только для того, чтобы она с едущей за ней следом камерой могла через эту толпу горделиво протиснуться, правильно произнеся свои три короткие реплики. Она повернулась и, чарующе улыбаясь все еще скрюченному у камеры оператору, говорит:

– Это что там у вас за уроды?

– Кто?

– Ну, эти рожи, что вы там собрали. Это статисты или гопники с большой дороги?

– Это мои друзья, – скрипнул зубами Джейк. – А куда это вы направились?

– А что, еще мало дублей?

Мало! Потом был и пятый, и десятый, и еще, и еще – к вящему озлоблению продюсера. Потом опять, и еще два раза, пока она не убежала в свою грим-уборную. Растерянный продюсер за ней.

Еще не было шести, когда агенту Джейка в офис доставили с нарочным письмо. Джейк отстраняется от съемок.

– Скажи ему, пусть не переживает, – сказал на это Джейк. – Я сам ухожу.

– Нет, не уходишь. Изволь в понедельник быть на площадке. Продолжай снимать.

– Не надо на меня давить!

Во вторник провели совещание, потом в среду второе, с адвокатами. В четверг удрученный агент пригласил Джейка на ланч, во время которого сообщил, что Джейка заменили другим режиссером.

– Их условия соглашения я отклонил. Стою на том, чтобы тебе выплатили весь оговоренный гонорар.

– Эх да ни фига себе.

– Если это дело выгорит, тебе нельзя будет подписывать контракт на следующий фильм в течение всего того времени, пока ты должен был бы работать над этим. Иначе деньги отберут.

Джейк рассмеялся.

– Что ты находишь в этом смешного?

– Вот черт, за то, чтобы я не работал, мне будут платить зарплату, больше которой я не получал никогда в жизни!

– Пусть это тебя особо не тревожит. Из режиссеров, с которыми я сотрудничал, нет ни одного, с кем подобное не случалось хотя бы однажды.

Ходить стало некуда, делать нечего (разве что с Хоффманом на пару прятать и перепрятывать деньги от налогового ведомства), и Джейк пристрастился долго спать, а потом бродить пешком, постепенно продвигаясь в сторону Суисс-Коттеджа, где наведывался в киоск «У.Г.Смита»[309]309
  Книготорговая фирма Уильяма Генри Смита, существующая с 1792 г. Первая компания в мире, организовавшая розничную сеть.


[Закрыть], чтобы купить «Геральд трибьюн». Чуть ли не каждый день он проходил мимо магазина одежды, где работала Руфь. Обычно в таких случаях Руфь стучала по стеклу, отчего он дергался, сбиваясь с мысли. Она махала ему рукой, он махал в ответ, но через некоторое время эта пантомима удовлетворять ее перестала. Руфь повадилась подзывать Джейка к двери.

– От Джозефа ничего не слышно?

– Нет.

– Извините, конечно. Но ведь в том, что я спрашиваю, нет ничего дурного, правда же?

Или на другой день:

– Быстро. Гляньте вон туда. Да нет, через улицу. Видите даму, которая садится в «бентли» с шофером?

– Ну, вижу.

– Это кузина леди Коэн. Как ни придет к нам в магазин, просит, чтобы ее обслуживала именно я. С такими иметь дело – одно удовольствие. Не то что с какой-нибудь яхной из Голдерс-Грин, если вы понимаете, о чем я. Ну как, что новенького?

Джейк озадаченно хлопает глазами.

– Ну, в смысле, насчет Джозефа. От него есть что-нибудь?

– Руфь, я вас умоляю. Я с детства с ним не виделся. С детства!

4

За каких-нибудь пять минут до прихода няни – Руфь как раз ткнула за ухо пробочкой от флакона с духами – ее позвали в коридор к телефону. Звонила Сандра Пински. Увы, она все-таки не придет.

– Но почему? – огорчилась Руфь.

– Хочешь по правде? – Сандра не сдержала смешка. – Так-то я бы с дорогой душой…

– А-аааай, – простонала Руфь. – Ладно тебе!

– У меня с бойскаутами общий девиз: «будь готов!»

И много ты преуспела – благодаря твоей всегдашней готовности? Впрочем, вслух Руфь ничего похожего не произнесла.

– Ты что, не можешь позвонить своему доктору, чтобы он оставил рецепт в приемной? Зайдешь, заберешь.

– Да я звонила уже, но он торопился, как раз уезжал на уик-энд. Я ему: доктор, я же без таблеток осталась! Каких таких, говорит, таблеток? Ну этих, говорю. В таком случае, лапушка моя, – сказал он мне, – до понедельника я на вашем месте трусишки-то не снимал бы! – Тут она снова залилась хихиканьем. – Ведь вот же гад какой, а?

– У него должен быть в клинике заместитель. Надо же людям к кому-то обращаться, пока его нет! Найди его, спроси рецепт.

– Да есть, но он пакистанец. Ой, Руфочка, ну как можно? Я со стыда сгорю.

– Да ладно! – Подобную возможность Руфь отмела с порога. – Брось ты!

– Да и надеть мне нечего. А кстати: я оставила приглашение мистеру Штейну. В субботу придет. Ты с ним поосторожней, дорогая. Так по нему вроде не скажешь, но у него одно на уме.

– Ну, может, все-таки придешь?

– Приходи лучше ты ко мне. Будем смотреть «Мстительниц»[310]310
  «Мстительницы» – фантастический сериал. Шел по британскому телевидению с 1961 по 1969 г.


[Закрыть]. Первую серию я видела. На той неделе еще.

– Ладно, поняла. До меня, как до жирафа. Ну пока, – сказала Руфь и повесила трубку.

На «Вечера дружеских знакомств» Руфь решила больше не ходить: во-первых, ей надоело изображать из себя двадцатисемилетнюю, да и выкаблучиваться перед якобы сорокапятилетними (ага, будто бы!) жалкими типами, большинство из которых давно разменяли полвека, надоело до полусмерти. Тем более что знать они хотят единственно, сколько ты стоишь в смысле приданого, а нет его, так давай сразу в койку.

Быстро глянув в «Джуиш кроникл», убедилась, что в галерее «Бен Ури»[311]311
  Галерея «Бен Ури» – еврейский музей искусств. Назван в честь библейского мастера Бецалеля Бен Ури, изготовителя скинии Завета для Первого Храма.


[Закрыть] нынче ничего нового; нет там сегодня и никакой лекции. Сходила через улицу, купила четверть фунта конфет и «Ивнинг ньюс».

Эти фильмы О КАНАДЕ не посмотреть НЕЛЬЗЯ!

Они могут ЛИЧНО ТЕБЕ помочь с началом НОВОЙ ЖИЗНИ

Ниагарский водопад. Дина Дурбин. Ну да, и Джозеф Херш, подумала она. Спасибочки.

У булочной Гродзинских[312]312
  Фирма «Гродзински и дочери» основана в 1888 г. снабжает кошерной выпечкой чуть ли не всю Англию.


[Закрыть] ее остановила миссис Френкель.

– Сегодня Голду опять в больницу увезли. Ты, наверное, видела «скорую» у подъезда.

– Нет, не видела.

– Выпадение матки, она даже ходить не может. Не понимаю: я думала, ей уже все вырезали.

– Это я не знаю! – сказала Руфь.

– Да уж, неизвестно, что лучше – состариться или умереть молодой. А куда это ты идешь? Вся такая нарядная!

– В Букингемский дворец, кушать латкес. Куда же еще-то? – и Руфь побежала к автобусу.

А что, подумала она, может, и впрямь в Канаде началась бы новая жизнь. Без этих вездесущих йент соседок, вечно сующих нос, куда не надо. Собрать чемодан, купить билет и понеслась! Прощайте, вешалки с платьями; с приветом, ежевоскресные чаепития в Эджвере, где жена брата каждый раз как с ножом к горлу: «Ну вот, прошла еще неделя, ты с кем-нибудь познакомилась?» В Австралию, в Канаду, в Южную Африку – куда угодно! Даже брат, который каждый день читает «Файненшл тайме», говорит, что в Канаде у нее было бы больше шансов. Он сам бывал в Торонто; там, между прочим, мэр еврей. И правительство там не жмет из тебя, как из лимона, последние соки.

А еще в Канаде Нельсон Эдди с Джанетт Макдональд снялись в фильме, припоминала Руфь. Вот только название ускользает[313]313
  Фильм «Роз-Мари», 1936 г.


[Закрыть]. «…Найдется ли десять отважных мужчин, надежных и смелых мужей…»[314]314
  Цитата из песни, которую исполнял Нельсон Эдди в фильме «Шхуна „Новолуние“» (1940).


[Закрыть] Да что там десять, одного бы найти!

К ночи у завода кончился завод. Чтобы закапывать в нос, лопаты не надо. Как вернулись с острова, не едим больше острого… Покачиваясь на сиденье автобуса, идущего от Чаринг-кросс к вокзалу Виктории, Руфь расстегнула туго набитую, полную всевозможных карточек и купонов сумку и убрала туда словарь омонимов, продолжая повторять про себя самые заковыристые: не вы, но Сима страдала невыносимо… и еще: в анкете сложной бедный граф не смог заполнить пары граф.

Вечер стоял отвратный: холод, дождь, – что ж, тем более кино посмотреть можно, подумала Руфь, присоединяясь к кучке людей, закрывающих зонтики перед входом в Кэкстон-холл[315]315
  Кэкстон-холл – общественное здание. В разные времена использовалось по-разному.


[Закрыть]. Обежав глазами доску объявлений, Руфь уже знала, что на первом этаже занимается группа йогов, рядом Общество Шопенгауэра и Орден друидов (бррр!) – эти собираются раз в месяц. Канадская катавасия, как она и ожидала, оказалась в главном зале, где ей с трудом удалось отыскать свободное сиденье.

Собрал чемоданы и в путь. Делов-то! Двадцатый век на дворе.

Люди кучкуются, болтают, многие не первой молодости и не скрывают этого, но больше все-таки молодых, с маленькими детьми на коленях. С напускным равнодушием усаживаясь в кресло, Руфь предложила конфетку молчаливому мужчине по соседству и нервно осведомилась:

– А вам в Канаду зачем?

– Да здесь продвинешься, пожалуй!.. Пока начальник не помрет, сиди, жди.

– А вам? – повернулась она к мужчине по другую руку.

– Мне дико надоел Гарольд Вильсон.

– А наша семья здесь уже много поколений. Я просто так зашла, подружку ищу.

Кино, которое им показали, было о путешествии через всю Канаду, от Галифакса до Ванкувера. Цветное, с демонстрацией всех природных красот и чудес страны, а попутно диктор пылко нахваливал возможности, которые открываются здесь перед каждым. После того как в финальных кадрах фильма на крыльцо парламента в красном мундире и синих галифе взошел капрал конной полиции, свет вновь зажегся, и на сцену выскочил юркий улыбчивый малый из Департамента гражданства и иммиграции.

– Какая здесь сегодня публика прекрасная! Потрясающе! Я уже чувствую, что завтра утром ко всем инспекторам иммиграционной службы выстроятся очереди.