Текст книги "От Гринвича до экватора"

Автор книги: Михаил Озеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Ныне в Коломбо действует лаборатория, где каждый бесплатно проверяет подлинность купленной драгоценности и ее настоящую цену.

Бурные страсти бушуют в Шри Ланке из-за самоцветов. Ведь это не просто камешки, а драгоценные. Но дело и в другом – в процессах, которые происходят в стране. Чтобы яснее разобраться в них, возьмем, казалось бы, самую что ни на есть «прозаическую» область – сельское хозяйство.

«Дорога в рай – через чашку чая»

Едем из Коломбо в Канди. Где-то я прочитал: для чужестранца поездка в Канди – незабываемое событие, это как подарок ко дню рождения. Действительно подарок! За каждым поворотом, каждой скалой открывается новый вид – один прекраснее другого.

По этой дороге в разное время ездили по-разному. Португальцы предпочитали персидских скакунов. Англичане – паланкины. Наступление века техники было отмечено открытием в 1867 году первой железнодорожной колеи: Коломбо – Канди. Спустя сорок лет в столице появилось фыркающее и громыхающее чудовище – первый автомобиль, привезенный из Лондона.

Наша машина не фыркает и не громыхает, стрелка спидометра упорно показывает семьдесят миль – почти столько же, сколько на английском мотовее. И движение, как на Британских островах, левостороннее.

Дорога оживленная. Перед машиной, не обращая внимания на наши отчаянные сигналы, снуют пешеходы, петляют босоногие велосипедисты, тащатся телеги, разгуливают коровы, бегают собаки.

По обеим сторонам шоссе – хижины, у входа в них высятся горы кокосовых орехов, ананасов, грейпфрутов, бананов. До приезда в Шри Ланку я никогда не думал, что существует такое разнообразие бананов: зеленые, красные, желтые, длинные, маленькие, пузатые… У каждого сорта свой вкус, свой аромат.

Чем дальше Коломбо, тем реже встречаются дома. Вдоль дороги – ровные ряды высоких тонких деревьев, их светлые стволы похожи на наши березы. Это каучуконосы, или, по-другому, бразильские гевеи.

Кора гевеи в спиральных надрезах. По ним медленно стекает густой сок и тяжелыми каплями падает в чашечку – половинку кокосового ореха, привязанную к стволу. Сок, по-научному латекс, отправляют на каучуковые фабрики. Там в него добавляют кислоты, разливают в формы и высушивают в камерах. Так рождаются продолговатые листы каучука, из которого делают резину.

Сто лет назад гевея начала триумфальное шествие по Цейлону. В первую мировую войну спрос на каучук как на стратегическое сырье настолько возрос, что англичане получали баснословные прибыли, вывозя его отсюда. Дело в том, что климат Шри Ланки очень подходит этому экваториальному растению. Сейчас республика – один из основных экспортеров каучука, наряду с Малайзией и Индонезией.

Другая важнейшая культура – кокосовые пальмы. Первое письменное упоминание об этих деревьях содержится в цейлонской исторической хронике «Махавамса». Она повествует о сингальском короле, владевшем обширными кокосовыми плантациями.

Вот какую картину нарисовал русский писатель Иван Бунин, побывавший на Цейлоне в начале века:

«Дорога из Коломбо вдоль океана идет в густых кокосовых лесах. Слева, в их тенистой глубине, испещренной солнечным светом, под высоким навесом перистых метелок-верхушек, разбросаны сингальские хижины, полускрытые бледно-зелеными лопастями бананов, такие низенькие по сравнению с окружающим их тропическим лесом. Справа, среди высоких и тонких, в разные стороны и причудливо изогнутых темнокольчатых стволов, стелются глубокие шелковистые пески, блещет золотое жаркое зеркало водной глади, и стоят на ней грубые паруса первобытных пирог, утлых сигароподобных дубков».

В Шри Ланке кокосовая пальма – «дерево жизни»: она кормит, поит, укрывает и одевает людей. В пищу идет мякоть орехов. Из пальмовой древесины строят хижину и хлев для буйвола, листьями покрывают крышу.

Сок кокосового ореха богат витаминами. Когда пробуешь его в первый раз, остаешься равнодушным, но, привыкнув, уже не представляешь завтрак без этого кисловатого напитка. А в путешествии он просто незаменим, ничто лучше не утоляет жажду, в любую жару сок внутри ореха остается прохладным. Из сока пальмовых цветов делают тодди. По вкусу он немного похож на русский квас, но гораздо крепче; после двух стаканов голова начинает кружиться. Однако действие тодди быстро проходит.

Из скорлупы кокосовых орехов изготовляют домашнюю утварь: миски, чашки, ложки, а из листьев мастерят факелы. Цветы пальмы, согласно поверью, отгоняют злых духов, и они висят над постелью, в которой рождается сельский житель, и над могилой, где его хоронят.

Кокосовая пальма начинает давать плоды уже через пять-шесть лет после посадки. Урожай – двадцать пять – тридцать орехов с дерева. А собирают его раз в два-три месяца, то есть практически круглый год. Повсюду попадаются крытые грузовики, кузова которых заполнены серым волокном. Это койра – оболочка все того же «золотого орешка». Из нее вьют канаты и веревки, плетут циновки, маты. Не без помощи ланкийской койры изготовлены сиденья в «Жигулях».

Шри Ланка поставляет на внешний рынок больше койры, чем все остальные страны, вместе взятые.

Очень жарко. Даже при быстрой езде не чувствуешь прохлады. Откроешь окно – и в машину сразу врывается горячий и влажный ветер. А в «закупоренном» автомобиле еще труднее. Хоть бы на несколько минут оказаться в комнате с кондиционером или вентилятором!

Как по мановению волшебной палочки, впереди вдруг появляется длинное здание. Оно кажется особенно белым на фоне темно-зеленого ковра из чайных кустов, покрывающего склоны крутых холмов вокруг, а кое-где подступающего прямо к асфальту. На каменных воротах выведено: «Чайная фабрика Хакгалла».

Нас встречает молодой человек.

– В Шри Ланке есть поговорка: «Дорога в рай идет через чашку чая». Вы, наверное, знаете, что, по преданию, наш остров был земным раем, что здесь жили Адам и Ева. Так что, раз вы тут, отведайте «напиток богов», – весело командует он, взглянув на наши усталые лица.

После второго стакана холодного и удивительно вкусного чая чувствуешь себя другим человеком: свежим, сильным, готовым на любой подвиг. Достаю блокнот и начинаю расспрашивать.

Раманатхаму двадцать семь лет, однако он уже помощник управляющего.

Знакомимся с фабрикой и воочию наблюдаем, как происходит чудо – превращение ничем не примечательных листочков в лучший в мире чай. Чудо начинается с плантаций, разбросанных на десятки миль вокруг. На них работают сборщицы чая. Закрыв головы от солнечных лучей мешковиной, женщина обрывает побеги с кустов и быстрыми, автоматическими движениями бросает их в корзину, что висит за спиной. Собирают прежде всего молодые побеги – в них особенно много тонизирующих веществ.

Минуют годы, и я увижу, как собирают листья машины. Правда, произойдет это совсем в других местах – в совхозе «Лазаревское» на Кавказе. Кусты покажутся мне точь-в-точь такими же, как в Шри Ланке, что рассмешит специалистов, знаменитых чаеводов (среди них три Героя Социалистического Труда). Самый северный в мире чай выращивают и собирают десять тысяч человек. Им помогают машины «Грузия», каждая заменяет с десяток сборщиц.

В «Лазаревском» я не побывал на фабрике. А в Хакгалле провел на ней полдня. Там трудились одни мужчины. Двери и окна были распахнуты, и распространялся аромат как от огромной коробки с чаем.

Сначала листья вялят: они должны потерять часть влаги. В другом цехе их просеивают через сито и отправляют в особые помещения, где постоянно поддерживается высокая температура. Под действием окислителей они становятся из зеленых черными и приобретают запах. Затем листья сушат и сортируют. Весь процесс обработки продолжается три-четыре дня.

Раньше готовый чай отправляли в Лондон на Минсин-лейн – улицу чайных компаний. Теперь его везут в Коломбо на аукцион.

Зал торговой палаты похож на университетскую аудиторию: амфитеатром длинные скамьи и столы, в углу кафедра, за ней круглые настенные часы. Но на кафедре не профессор, а главный броукер. На скамьях вместо студентов – представители чайных компаний.

Броукер взмахивает молотком: «Раз, два, три». Молоток опускается.

Каждые 25–30 секунд заключается сделка. На аукционе в Коломбо продается чая больше, чем где-либо в мире. Ланкийские и зарубежные дегустаторы подбрасывают на ладонях темную рассыпчатую массу, пробуют ее на язык, нюхают, определяя качество чая, его аромат и крепость.

И вот океанские лайнеры, загруженные тяжелыми деревянными ящиками, уходят из Коломбо, Галле, Тринкомали во все концы света.

Чай не зря называли на Руси «добрым питием». Популярность его еще больше возросла в наш век, когда усилилась необходимость в энергичности, мобильности, быстроте реакции. Чай – естественный стимулятор, он подстегивает человека, не нанося вреда организму. Кофеина в «добром питии» как раз столько, сколько нужно для здоровья, витаминов же – почти полный набор.

Еще Конфуций утверждал, что чай – прекрасное лекарство. Недавно американские ученые провели эксперимент: кроликам вместе с едой давали чай. Эти кролики оказались более здоровыми, чем их сородичи, которых держали «на сухом пайке». По мнению советских врачей, чай может предотвратить атеросклероз, помочь в лечении лейкемии и других болезней.

Нелегко описать, как любят и почитают этот напиток в Шри Ланке. Это смогут представить себе, пожалуй, лишь те, кто бывал в Узбекистане, где почти на каждом перекрестке – чайхана. В Шри Ланке с чая начинается утро, работа, деловое свидание, им сопровождается ленч и ужин, его обязательно подают на торжественных приемах, свадьбах, футбольных матчах.

– К сожалению, настоящий цейлонский чай за пределами нашей страны почти никому не удается попробовать, – замечает Раманатхам. – Его смешивают с другими сортами, часто безвкусными.

Первые кусты привез сюда из Индии англичанин Джеймс Тэйлор. Жители острова посадили их в горах: чем выше растет чай, тем он вкуснее. С тех пор минуло сто лет. Нелегким трудом ланкийцев было создано главное богатство страны. Однако до сих пор ряд плантаций находится в руках либо британских компаний, либо местных помещиков.

…Среди великолепных чайных кустов разбросаны ветхие полуразвалившиеся хижины. В них – изможденные люди. Так начинается документальный фильм «Ситуация по типу Южной Африки», снятый лондонскими кинематографистами. Три недели они ездили по острову, изучая жизнь рабочих на британских плантациях. И без прикрас рассказали об этом.

Обычно сборщица чая зарабатывает около пяти рупий в день (меньше рубля). Но она не получит даже этого, если не выполнит норму – двадцать килограммов листьев за смену. Один килограмм составляет почти пять тысяч листьев. Не трудно сосчитать, сколько побегов должна сорвать женщина за день.

Кинокамера ведет нас внутрь лачуги. Там одна комната – темная, с дырами в стенах, с протекающей крышей. В ней двенадцать человек, в том числе грудные дети.

Вывод, сделанный авторами фильма, трагичен: «На британских чайных плантациях в Шри Ланке сложилась ситуация, которая даже хуже, чем в ЮАР, где, как известно, коренное население влачит жалкое существование».

Картину показали по английскому телевидению. В те дни я был в Лондоне и подтверждаю слова газеты «Гардиан», что фильм стал «бомбой мгновенного действия». Представитель крупнейшей чайной компании «Брук Бонд» выступил с заявлением: его фирма якобы стремится улучшить условия жизни своих рабочих.

Но когда один из журналистов попросил рассказать, в каких конкретных делах воплощается это «стремление», представитель «Брук Бонда» не смог дать вразумительного ответа. Зато о доходах фирмы сообщил без промедления: пятнадцать миллионов фунтов стерлингов в год. Со страниц английских газет не сходит реклама: леди и джентльмены, расположившись вокруг стола, наслаждаются чаем. Внизу подпись: «Раньше цейлонский чай был доступен лишь немногим. Теперь, благодаря «Брук Бонду», его пьет вся Англия».

А как ланкийские чаеведы относятся к фильму «Ситуация по типу Южной Африки»? В поисках ответа я отправился в «Цейлонский чайный центр» на Пиккадилли. Эта площадь знаменита световыми рекламами. Но тогда она была погружена во мрак. Потухла гигантская малиновая надпись «Пейте кока-колу!», перестали подмигивать огоньками кинотеатры и ресторанчики. В крупнейшем спортивном магазине столицы «Лилливайтс» покупатели на ощупь пытались определить качество товаров. На площади беспрерывно визжали тормоза – многие светофоры не работали, и Пиккадилли оказалась в царстве автомобильного хаоса.

Впрочем, не только Пиккадилли. Всей Англии вечера приносили почти полную темноту. Уменьшение поставок нефти арабскими государствами и стачка британских шахтеров привели к невиданному энергетическому кризису, о котором я уже писал.

Больше часа я блуждал по Пиккадилли в поисках «Центра», пока не убедился в бессмысленности этого занятия. Утром обнаружил, что он находится на углу площади, мимо которого я проходил раз десять. Открыл дверь, и мне показалось, что я опять на «Прекрасной земле». Слышу сингальскую музыку. Две смуглые девушки стоят за прилавком, на котором выставлены коробки с хорошо знакомыми названиями чайных плантаций: Дамбулла, Пусселава, Хакгалла. На стенах – орудия труда сборщиков чая.

Хозяин в зале дегустации – Питер Радж. Узнав, что я недавно приехал из Шри Ланки, Питер преображается: теряет свою официальность и, несмотря на черный фрак и бабочку, становится тем, кто он есть на самом деле – простым парнем, который очень скучает по дому. Питер вручает мне в подарок все сорта чая, которые у него есть. Как истинный ланкиец, с радостью принимает значок с изображением Красной площади и тут же прикрепляет его к фраку.

– Вам нравится ваша работа? – спрашиваю я.

– Раньше нравилась. А теперь нет. Разве я могу как следует рекламировать наш чай, если уже в четыре часа мы вынуждены закрывать «Центр» – к этому времени начинает темнеть. Когда с освещением все было нормально, мы устраивали по вечерам такие представления! На них специально приезжали из Шотландии, Уэльса… Я слышал, что дома тоже большие перебои с электроэнергией.

Да, энергетический кризис ударил и по Шри Ланке. Экономя топливо, там уменьшили число автобусов и такси, вдвое сократили потребление бензина.

– Между прочим, начало нефтяного кризиса в вашей стране совпало по времени с забастовкой плантационных рабочих. Вы знаете о ней? – спрашиваю я.

– Знаю. И одобряю ее: сборщики чая заслуживают гораздо большего, чем им дают владельцы плантаций.

– Вы смотрели фильм «Ситуация по типу Южной Африки»?

На дорогах Шри Ланки

– Конечно. Он оставляет гнетущее впечатление. «Брук Бонд» действительно выжимает из рабочих все соки. Но изменить что-либо трудно, нам эта компания не подчиняется. Больше того: в Лондоне на первых порах я несколько раз просил помочь мне, однако владельцы «Брук Бонда» наотрез отказывались. Они смотрят на «Центр» как на злейшего врага – мы государственная организация и неуклонно вытесняем их с нашего острова.

После чайной фабрики отправляемся дальше. Все выше забираемся в горы, и все прохладнее становится. Неожиданно ветровое стекло покрывается каплями.

– Дождь пошел? – спрашиваю я.

– Нет, тут просто такая погода.

Видимо, на моем лице столь ясно написано недоумение, что попутчики, усмехаясь, объясняют: в этом районе густой туман, поэтому кажется, будто идет дождь.

У жителей городка Бандаравелла, куда мы въезжаем, необычная для островитян одежда – толстые фуфайки, мешковатые, явно самодельные пальто. Не очень красиво, зато тепло.

Останавливаемся в рестхаузе «Сардиал». Рестхауз носит имя цейлонского Робин Гуда. Сардиал жил гораздо позже, чем атаман из Шервудского леса, – сто с небольшим лет назад, но он тоже грабил лишь богачей, а деньги отдавал беднякам. В этих местах было его пристанище. Пять тысяч английских солдат охотились за ним и не могли поймать – народ помогал своему герою. Однако в конце концов Сардиала схватили и привезли в Канди. Ослабевший от потери крови пленник был не в состоянии идти, поэтому его на носилках доставили к губернатору. Тот проводил допрос собственноручно и в присутствии целого отряда телохранителей: даже израненный, Сардиал внушал губернатору страх.

Здесь же, в этих местах, Сардиала казнили. Казнили тайком, темной ночью…

Удивительный остров! Такого богатства и разнообразия природы на небольшом участке суши (65,5 тысяч квадратных километров, приблизительно как Литва) не знают другие страны. Каждый час меняется пейзаж. Вот уже позади остались горы, сейчас нас обступает плотная стена джунглей.

Восточная часть не похожа на западную, где находится столица Коломбо. На смену стройным кокосовым пальмам и могучим эвкалиптам пришли разлапистые приземистые кактусы. Дома не стоят по обочинам дороги, а прячутся за высокими заборами. Люди передвигаются не в машинах, а преимущественно в запряженных буйволами повозках – в Шри Ланке нет лошадей и «лошадиные обязанности» выполняют буйволы. Поэтому их подковывают. Мы наблюдали, как три человека держали лежащее на земле со связанными ногами животное, а четвертый, тщательно примериваясь, прибивал подкову.

Впереди возникает указатель – кооператив «Ангодакандура».

Шри Ланка – аграрная страна, каждые шесть человек из десяти заняты крестьянским трудом. Однако еще недавно одни семьи вообще не имели земли, а другие владели сотнями, даже тысячами акров. Что оставалось делать беднякам? Арендовать крохотные участки и попадать в пожизненную кабалу к помещикам.

Но постепенно стала проводиться аграрная реформа, ограничивающая частные владения. Появились кооперативы.

В «Ангодакандуре» сто пятьдесят человек, в основном молодежь. Многие раньше не имели работы.

Первое время было трудным. У джунглей приходилось отвоевывать каждый метр земли, вырубая кустарники и деревья. Потом долгие месяцы почву обрабатывали мотыгами и лопатами. В один злосчастный день дикие животные вытоптали часть посева. В довершение всех бед пересох ручей, и люди остались без воды. Те, кто был послабее духом, не выдержали и уехали.

Теперь легче. Вырыли колодцы с чистой питьевой водой, построили хранилища для риса и овощей. Пока, правда, неважно с техникой.

Площадь фермы – четыреста акров. Землю кооператив арендует у государства, а урожай распределяет между членами хозяйства в зависимости от числа трудодней. Ухоженный скот, глинобитные побеленные домики под соломенными крышами – во всем чувствуется хозяйская рука людей, которые получили возможность трудиться на себя. Здесь выращивают овощи, ананасы, цитрусовые. И манго, тот самый фрукт, который Маяковский назвал «шарж на банан, с большой волосатой косточкой».

Особенно много земли отведено под рис. Он для ланкийца – что хлеб для русского; без него обед не обед. В газете «Сан», выходящей в Коломбо, мне попалась статья, которая начиналась так: «Если бы на Олимпийских играх проводились соревнования по съеданию риса, цейлонцы, без сомнения, завоевали бы все медали». Рис едят утром, днем, вечером.

Тем не менее риса не хватает. И тут опять приходится недобрым словом помянуть колонизаторов. На первых порах они жадно набрасывались на все, что им попадалось. Сменяя друг друга, рубили эбеновое дерево, вывозили тик и палисандр, уничтожали какао, арековую пальму, кардамон. Но затем сообразили, что так, глядишь, скоро ничего не останется. И тогда англичане – разумеется, руками цейлонцев – взялись за возделывание чая, каучука и кокосовой пальмы. Остров был превращен в гигантскую плантацию трех культур.

Мало?

Зато выгодно!

Но, конечно, не для страны, продовольственная база которой была, по существу, сведена на нет.

Англичане запрещали островитянам разбивать новые участки под рис. На их взгляд, он только отнимал часть земли.

Еще больше захирели рисовые поля во вторую мировую войну, когда на Цейлон завезли сальвинию аурикулята. Это быстрорастущее южноамериканское растение, похожее на плющ, должно было покрыть зеленым покровом озера и реки и лишить вражеских летчиков возможности ориентироваться на местности. Такой хитрый план пришел в голову британским военачальникам, вспомнившим историю с другой «американкой» – элодеей канадской. Случайно попав в Англию, она вскоре превратилась в серьезное препятствие для судоходства на Темзе.

Сальвиния, как и ее «землячка», размножалась с колоссальной скоростью. Но когда война кончилась, превратилась в опасного врага: укореняясь во влажной почве, она мешает посадкам риса. Сальвинию пытались использовать как корм для свиней, однако животные отказались есть невкусное малопитательное растение…

Хотя за годы независимости производство риса увеличилось вдвое, Шри Ланка все еще покупает этот продукт за границей. В результате проедаются и без того скудные запасы иностранной валюты. Миллионы уходят и на ввоз других продуктов – рыбы, муки. Кроме того, над чаем, каучуком и кокосовой пальмой висит дамоклов меч – беспрерывно меняющиеся цены на мировом рынке. Как только происходит снижение цен, в стране усиливается финансовый кризис.

Я был на ферме «Ангодакандура» в те дни, когда отмечался Тхай Понгал – праздник первого дня уборки риса.

По обычаю, ко всему, что движется: будь то трактор, повозка или… корова – привязали маленькие снопы риса. Люди оделись по-праздничному и собрались во дворе столовой, где священнодействовал повар: готовил блюдо из нового урожая. Когда рис закипел, он добавил в него молоко, треакл (сладкий сок кокосовой пальмы), украсил фруктами, сладостями и торжественно водрузил в центр стола. Началась праздничная трапеза.

Не забыли и буйволов, которые, запряженные в плуги, прошли несчетное число миль по чавкающей грязи, пока не вспахали плугами почву настолько, что она стала годна для посадки риса. В Тхай Понгал буйволов купали и чистили, кормили свежескошенной травой.

В этот день необходимо соблюдать ритуал, иначе в деревне не будет достатка. И крестьяне строго придерживались обычаев.