Текст книги "Всеволод Бобров"

Автор книги: Михаил Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Победили армейцы со счётом 1:0. Ах, если бы играл Сева, сколько бы он забил, мечтал я, но...

А потом надо мной издевались приятели. “Где же твой Бобров?” – говорили они. А я всё пытался уразуметь, за что его выгнал судья? Наверное, сказал что-нибудь не то, потому как грубости с его стороны не было.

И вот как-то, спустя много лет, я встретил Николая Гавриловича Латышева. Естественно, начали говорить о футболе, пошли воспоминания. И я ему напомнил, как он в сорок пятом, в игре первого круга ЦДКА – “Зенит” выгнал с поля Боброва. Латышев посмотрел на меня каким-то странным, отчуждённым взглядом и сказал весьма категорично: “Я Боброва с поля никогда не удалял”.

Я просто онемел. Уж чего-чего, но память у меня, как у актёра, профессиональная. Я и сейчас всё помню, как будто было это вчера. Но тогда я смутился, мы простились...

Прошло с тех пор много лет, и вот как-то на стадионе поведал я эту далёкую историю. Все слушали меня внимательно. А сидевший рядом солидный Валентин Александрович Николаев сказал, что не помнит, чтобы Боброва удаляли. А он ведь играл рядом с Бобровым?!

Все присутствующие посмотрели на меня как на фантазёра. Но я-то всё равно прекрасно помню ту картину. Конечно, можно пойти в библиотеку, найти “Красный спорт”. Но это уже слишком. Может быть, кто-нибудь, прочтя эти строки, подтвердит мою правоту?!»

Подтвердим правоту Евгения Анатольевича Кравинского в этой книге. И в самом деле, Всеволод Бобров на шестой минуте матча ЦДКА – «Зенит» был удалён с поля. Сообщалось, что «за грубую игру».

Хотя заметим, что Владимир Пахомов, так же как и Кравинский, предполагал, что Латышев отреагировал на ненормативную лексику Боброва, раздосадованного собственным техническим огрехом, а вовсе не на грубую игру.

За Всеволодом сразу укрепилась репутация корректного игрока. Хотя по молодости лет в горячке случалось всякое. В августе 1945 года он на первых минутах матча с ленинградским «Динамо» нанёс травму Виктору Набутову, после чего вратарь вынужден был три встречи пропустить, а вскоре в поединке с московским «Спартаком» Бобров сцепился с авторитетным Василием Соколовым.

В последнем случае «Красный спорт», отметив, что «нападение ЦДКА играло блестяще. Душой атак был молодой Бобров», констатировал: «К сожалению, он испортил впечатление неприкрытой грубостью, умудрившись “на ходу” подраться с Василием Соколовым».

В вышеперечисленных эпизодах Всеволода подводила излишняя эмоциональность, но однажды ему пришлось нарушить правила осознанно.

Этот случай описал в своей книге Анатолий Салуцкий: «Однажды Всеволод Бобров вынужден был постоять за себя в несвойственной ему манере. Это произошло в Тбилиси в матче с местным “Динамо”. Боброва персонально опекал полузащитник Григорий Гагуа, “страстный в борьбе”, как характеризует его футбольный справочник, и грубый, жёсткий игрок, каким знали его все зрители, судьи и футболисты.

Сдержать Боброва ему не удавалось, форвард был, что называется, в ударе и своими финтами всё время обманывал Гагуа. Полузащитник не выдержал и начал грубить. Ударил Боброва по ноге один раз, второй, третий... И, наконец, так сильно хлестанул Всеволода по обеим ногам, что Бобров буквально рухнул на колени и... заплакал. Да, впервые в жизни заплакал на футбольном поле – наверное, не от боли, а от обиды, от несправедливости: ведь знал же Гагуа, что у него болит нога, знал, что хирургическая операция, которую сделали в Югославии, прошла неудачно! И всё равно так безжалостно!

Судья в очередной раз дал штрафной в пользу армейцев, и матч продолжился. Но вскоре в одном из эпизодов, когда Бобров и Гагуа боролись за навесной мяч, Всеволод совершенно открыто, намеренно, можно сказать, демонстративно, пошёл на полузащитника с прямой ногой... Гагуа свалился. К месту происшествия подбежал судья. Но столь же демонстративно не наказал Боброва, а сердито проворчал в адрес полузащитника: “Ну что, получил? Так тебе и надо! Вставай!”

Хорошо известно, что тбилисские зрители очень эмоционально болеют за свою команду. Но в этот раз они преподнесли показательный урок истинной болельщицкой объективности – освистали именно Гагуа, наградив аплодисментами Боброва.

С тех пор на матчах в Тбилиси – а было их немало – ни один защитник не играл против Всеволода грубо: не из боязни ответных действий, а из уважения к игроку, который в критической ситуации проявил бойцовский характер и сумел ответить на несправедливость, постоять за себя».

Как рассказывал автору книги одноклубник Боброва Владимир Венёвцев, Всеволод не просто пошёл на Гагуа с прямой ногой, а совершенно конкретно нанёс ему удар в промежность, после чего тбилисца вынесли с поля на носилках. Венёвцев подчеркнул, что на футбольном поле Бобров мог постоять за себя (в отличие от Федотова, который не отвечал даже на намеренную грубость), но на хоккейной площадке Всеволод никогда не отмахивался клюшкой, за исключением истории с Сеглиным, о которой мы расскажем на этих страницах.

«Футбольный сезон 1945 года выдался очень интересным и напряжённым, – вспоминал Бобров. – История первенств страны, пожалуй, не знала ещё до этого такой острой, упорной борьбы за лидерство. Две команды – ЦДКА и “Динамо” – десять туров прошли без единого поражения, как говорится, грудь в грудь. И вот, наконец, они сошлись в противоборстве.

Человек долго помнит радости, но ещё дольше – неудачи и печали. Вот почему я говорю сегодня об этом поединке, в котором динамовцы преподнесли нам суровый и горький урок. Они не просто победили, а методически переиграли нас, забив четыре мяча. Мы сумели ответить лишь одним».

Понятно, что Боброву было «не с руки» останавливаться на перипетиях этого поединка. Но он того заслуживает. Три мяча подряд забил форвард динамовцев Сергей Соловьёв. Когда исход матча уже не вызывал сомнений, армейцы получили право пробить 11-метровый. Хомич парировал удар Дёмина, однако судья Щелчков зафиксировал, что вратарь сдвинулся с места до удара. Со второй попытки Дёмин добился успеха. Эффектный гол Бескова установил окончательный счёт – 4:1.

В своей книге Валентин Николаев признал: «Мы не просто проиграли, мы “залетели”, как привыкли выражаться болельщики, говоря о команде, безнадёжно и с крупным счётом уступившей сопернику. Динамовцы в тот вечер на зелёном газоне своего стадиона были достойны всяческих похвал, и тысячи болельщиков бурей оваций встретили их успех».

Всеволод Бобров повествовал: «“Почему победили наши соперники? – спрашивал на следующий день Борис Андреевич Аркадьев. И сам же отвечал: – Потому что, во-первых, лучше подготовились к матчу. Они учли всё: игровую неосмотрительность Ивана Кочеткова – и систематически выводили диагональными передачами ему за спину Бескова. За минуту до конца, получив одну из таких передач, Бесков забил гол.

Они учли медлительность, недостаточное техническое совершенство нашего правого защитника Бориса Афанасьева, и поставили перед Сергеем Соловьёвым, обладающим редким по силе рывком, задачу уходить от своего опекуна, выводя его вперёд длинными, сильными передачами. На 27-й минуте первого тайма и на 4-й минуте второго такие отрывы закончились голами в наши ворота.

Они учли всё – и победили. Ибо в единоборстве равных правильная постановка задач, доскональный учёт слабых и сильных сторон соперников, высокие волевые качества футболистов, как правило, являются определяющими исход схватки”.

Эти слова полностью подтвердили два следующих матча с динамовцами. Встреча второго круга состоялась 22 сентября. Бело-голубые уже завоевали звание чемпионов страны, мы прочно укрепились на втором месте. Но вне зависимости от этого оба коллектива ждали игры с нетерпением.

Во-первых, в то время каждое соревнование между нашими клубами было сугубо принципиальным. Во-вторых, в случае благоприятного исхода динамовцы устанавливали своеобразный рекорд в истории советского футбола – сезон без поражений. О нас и нечего говорить. Жажда реванша не давала покоя. Одним словом, обе команды рвались в бой. И матч, по общему признанию, оказался лучшим в сезоне...

Только начали, и сразу же острейшие ситуации создаются то у одних, то у других ворот. Вот мне удаётся рывком уйти вперёд, отдаю мяч оторвавшемуся от Радикорского Федотову. Впереди – один вратарь. Следует сильнейший удар, и мяч рядом со штангой уходит на свободный. На следующий день во всех газетах об этом эпизоде было сказано: “Находясь в очень выгодном положении, Федотов метров с пятнадцати пробил мимо ворот. Невероятно, но... факт”. Да, для Григория Федотова такой случай был просто невероятным.

Матч продолжался в очень быстром темпе. Великолепно играют вратари Владимир Никаноров и Алексей Хомич. Вот уже подходит к концу первая половина. Остаются считаные секунды. И в это мгновение многоопытные наши соперники допустили непозволительную ошибку: решив, видимо, во что бы то ни стало открыть счёт, они всей командой ушли вперёд. Последовала наша резкая контратака, Федотов точно передал мне мяч на выход и, приняв пас, я забил гол. Во второй половине Иван Щербаков, заменивший Григория Ивановича, увеличил счёт. Долгожданный реванш состоялся».

После окончания чемпионата наступила страда кубковая. Завершалась она третьим за сезон соперничеством динамовцев и армейцев. В розыгрыше Кубка финалисты провели по пять матчей.

Аксель Вартанян в своей «Летописи» отмечал: «Всё шло как должно: сильные убирали с дороги тех, кто послабее. Рейтинг сработал практически безотказно. Удивил разве что результат, вернее его размер, полуфинальной пары ЦДКА – “Зенит”. 7:0.

Обладатель Кубка-44, шестая команда страны, не имел права проигрывать так крупно кому бы то ни было, да ещё в шаге от финала. Но армейцы имели на “зенитчиков” большой зуб: в 44-м уступили им в финале, в 45-м потеряли очко, фактически лишившее шанса на первенство. Наверняка ждали случая вернуть сполна накопившиеся долги. Случай представился. Экзекуцию совершил Бобров, забивший Леониду Иванову четыре гола».

Это и в самом деле походило на экзекуцию, если учесть их давние дружеские отношения. О том матче Всеволод Бобров в своей книге не упомянул из деликатности, но вспоминал он своего земляка-товарища нередко. Вместе они играли за детскую хоккейную команду завода «Электрик», куда временно в 1936 году перешёл работать Михаил Андреевич Бобров.

Война разлучила друзей. Новая встреча произошла на том самом финальном кубковом матче 1944 года, афиша которого привлекала внимание Всеволода при первых шагах по московской земле.

Бобров вспоминал: «И вот настал долгожданный день. Трибуны московского “Динамо”, показавшегося мне гигантским сооружением по сравнению с нашим ленинградским стадионом, заполнены до отказа. Вот уже выбегают на поле ленинградцы. Фигура человека в воротах кажется мне очень знакомой. Одет он в серый свитер, на голову нахлобучена кепка. Коренастая фигура, уверенные, порывистые движения. Ба, да ведь это наш Лёня Иванов, товарищ детских лет!

Странное чувство испытал я, когда мяч был введён в игру. За кого же болеть? Слева – мои земляки, мой закадычный друг Лёня, ребята из моего города. Да, в тот вечер я болел за них. За посланцев героического Ленинграда. И когда во втором тайме, смело бросившись в атаку, они ответили двумя голами на гол, забитый армейцами до перерыва, я радовался, как мальчишка. И почему-то особенно приятно мне было оттого, что героем этого поединка, этого незабываемого кубкового матча был молодой вратарь зенитовцев.

– Да знаете ли вы, – хотелось мне крикнуть на весь стадион, – что это наш рабочий парень, отличный спортсмен и замечательный товарищ!»

Пройдёт ещё несколько лет, и друзья сыграют в одной команде: за сборную СССР на Олимпиаде-52. В своей книге «В воротах “Зенита”» Леонид Иванов высказывался так: «По всему комплексу футбольных качеств – умению забить мяч в, казалось бы, невероятной ситуации, видению поля, взрывной реакции, искусству рывка и дриблинга – такого игрока, как Всеволод Бобров, в советском футболе я больше не видел.

Несмотря на то, что мы жили с Севой в разных городах, наша дружба, начавшаяся ещё до войны, с каждым годом крепла. Во время коротких встреч мы почти всё свободное время проводили вместе. Сейчас даже не вспомнить, сколько футбольных и прочих проблем мы тогда обсудили с ним. На поле же мы были непримиримыми противниками. Не пропустить гол именно от Боброва для меня было чуть ли не главной целью в каждом матче “Зенит” – ЦДКА. Ему тоже больше хотелось забить гол мне, чем кому бы то ни было другому...»

Добавляет в копилку воспоминаний журналист Анатолий Мурадов: «Я хорошо помню Боброва во встрече ветеранов Москвы и Ленинграда в середине 60-х. Он, как и прежде, был на виду – в центре атаки. Как и прежде, партнёры играли на него. Бобров был в ударе – забил три или четыре мяча в ворота Леонида Иванова. Один гол помню хорошо: стоя на границе штрафной спиной к воротам, Бобров получил мяч, укрыл его корпусом и с разворота пробил в верхний угол ворот... И ещё запомнилось, что Бобров был в хорошем настроении: обычно суровый в игре, здесь он улыбался. После забитых голов успевал переброситься шуточками с вратарём Ивановым, подбадривал его жестами».

Вернёмся к повествованию Боброва: «Спортивная судьба уготовила для нас ещё один матч с динамовцами в том сезоне. На этот раз мы встречались в финале Кубка СССР. Всего год назад на этом же стадионе я сидел, наблюдая за тем, как вели армейцы решающее сражение за почётный трофей. И вот теперь в их дружной компании я выхожу на поле. Все мы горим желанием добиться того, чего команда не смогла в прошлом году.

14 октября. Динамовцы и мы выходим на поле в самых боевых составах. В первые минуты игра развивается медленно, и вдруг на 9-й минуте взрыв. Василий Трофимов метрах в тридцати от углового флага выбросил мяч из аута Блинкову, тот устремился в штрафную, а затем передал мяч сместившемуся в центр Сергею Соловьёву. Никаноров вышел наперехват, но опоздал на мгновение, и Соловьёв сильнейшим ударом с лета забил гол.

С этого момента и до 40-й минуты инициативой владели воодушевившиеся хозяева поля. Нашей защите пришлось поработать изо всех сил. И она сдержала натиск грозных соперников.

До конца тайма оставалось пять минут. И тут мы бросились на штурм. За тридцать секунд до свистка мне удалось, получив хороший пас, рвануться вперёд. Бью по воротам и в это мгновение вижу: Хомич отлично выбрал место – гола не будет. Но, однако, случилось иначе – сильно посланный мяч задевает бегущего к воротам Валентина Николаева, меняет направление и не влетает, а вкатывается в противоположный от Хомича угол ворот. Как сейчас вижу схватившегося за голову Михаила Семичастного, растерянного вратаря и судью, поднимающего к небу две руки. 1:1.

Итак, два матча. 45-я минута первого тайма оказалась для динамовцев роковой. Это нельзя считать случайностью. Уставшая защита теряла бдительность – вот разгадка этого совпадения. Тот, кто хочет побеждать, должен отдавать игре, как бы она ни складывалась, всё от первой до последней минуты.

Второй тайм начался острым рывком Карцева. Он буквально влетел с мячом в штрафную площадку, замахнулся для удара, и в этот момент Афанасьев, спасая команду от верного гола, нарушил правила. Одиннадцатиметровый. Я закрыл глаза. Не видел, как подошёл к мячу Леонид Соловьёв. Ничего не видел. Лишь по тяжёлому вздоху трибун понял, что гола нет. Да, сильнейший удар Соловьёва пришёлся в штангу. Отскочивший мяч подхватил Сергей Соловьёв, но его удар пришёлся во вратаря.

Теперь у всех у нас словно прибавилось сил. Темп, и без того казавшийся высоким, ещё больше возрос. Подаём пять угловых подряд. На трибунах – сплошной гул. Идёт 20-я минута. Мяч у Алексея Гринина, переместившегося на левый край. Его неотступно преследует динамовец Станкевич. Рывок нашего нападающего, он всё дальше и дальше уходит к боковой линии, увлекая за собой защитника, и вдруг резко перебрасывает мяч в образовавшийся коридор, куда уже устремился наш полузащитник Виноградов. Удар, бросок Хомича, но достать мяч, посланный в угол ворот, он не смог. 2:1!

К чести динамовцев нужно сказать, что и после этой неудачи они нашли в себе силы бороться за победу. Следует серия острых атак. Вот Николай Дементьев, принимая навесную передачу, сильно бьёт головой – Владимир Никаноров едва успевает перебросить мяч через перекладину. Через две минуты Иван Кочетков броском в ноги прорвавшемуся Трофимову ликвидирует опасность.

Шум на трибунах усиливается, потом вдруг, когда игра идёт в центре, вспыхивают аплодисменты. В чём дело? А, это на беговую дорожку вышел тренер динамовцев Михаил Якушин. Он совершает обход вокруг поля, давая последние указания своим игрокам. Динамовцы идут на решительный штурм. Мы тоже предпринимаем несколько острых контратак. Два совершенно невообразимых броска совершает Алексей Хомич, один мяч он достаёт из верхнего угла. Счёт не меняется.

Финальный свисток. Кубок наш! И хоть проигрывать всегда больно, а тем более в таком ответственном поединке, – динамовцы первыми бросаются поздравлять нас. Таковы законы советского спорта...

В раздевалке меня встретил отец.

– Ну, новичок, поздравляю, – сказал он, делая шаг навстречу и протягивая руку.

– Он у нас уже не новичок, – неожиданно вмешался в разговор Борис Андреевич. – Он уже такой же мастер, как все. И спрос с него – не как с новичка. Понимаешь, Всеволод, к чему клоню?

– Понимаю, – ответил я и вздохнул.

Отец с Аркадьевым заливисто засмеялись. Засмеялся и я. Ибо трудно быть серьёзным, когда на тебя впервые в жизни свалилось большое спортивное счастье!»

Несколько иначе описывал собственный гол Валентин Николаев: «Я совершенно обдуманно шёл на добивание мяча, который, как это часто бывает, мог быть отбит вратарём в поле. Однако по ходу дела увидел, что Хомич точно угадал направление удара нашего бомбардира, и тогда, подставив ногу, слегка изменил траекторию полёта мяча». Не согласился Валентин Александрович с пассивностью своей роли, не рикошет это был...

Его правоту подтвердил и Григорий Федотов: «Молодой вратарь Алексей Хомич уже взлетел в броске, но подоспевший Валентин Николаев успевает носком чуть подправить стремительный полёт мяча. Хомич лежит в одном углу, мяч – в другом».

Яркую деталь, описывая победный гол армейцев, подметил Аксель Вартанян. Когда Хомич капитулировал, «вихрем вторгся в его владения Бобров. Он всегда после выстрелов однополчан шёл на добивание. Чтобы ни у кого не осталось сомнений, Бобров трижды добивал отскакивающий от туго натянутой сетки мяч».

В том случае это был лишь кураж победителя. Но удавалось Всеволоду таким образом забивать и «настоящие» голы, делал он это нередко.

При том, что чемпионом стало «Динамо», Борис Аркадьев остался доволен результатом: «Мы провели сезон 1945 года, может быть, не так ровно, как динамовцы, но у нас были подлинные взлёты, которыми те не могли похвастаться».

Одним из взлётов стал победный финал Кубка. Его Борис Андреевич охарактеризовал так: «Если ни одна команда не переиграла другую тактически, то армейские футболисты в этом матче проявили больше воли, стойкости и физической выдержки в перипетиях борьбы, чем наши противники».

Тот сезон положил начало принципиальному соперничеству между московским «Динамо» и ЦДКА. Именно эти команды боролись за право называться чемпионом страны на протяжении пяти лет. Пока в линии атаки армейцев играли Григорий Федотов и Всеволод Бобров, а динамовцев возглавлял Михаил Якушин.

Роль тренеров в том противоборстве была чрезвычайно велика. Борис Аркадьев являлся уже опытным тренером. Несколько лет он тренировал московский «Металлург», который сенсационно занял в 1938 году третье место. По его словам, Аркадьев не собирался покидать «Металлург», но сделал это, досадуя, что команда ежегодно теряла лучших игроков. Именно в «Металлурге» заявили о себе Григорий Федотов, Сергей Капелькин, Константин Бесков.

В 1940 году Борис Андреевич принял находившееся в кризисе московское «Динамо» и за один сезон не только вернул команду в чемпионы, но и перестроил её игру, усовершенствовал взятую на вооружение тактическую схему «дубль-вэ».

Динамовские нападающие демонстрировали широкоманёвренные действия со сменой мест, что получило название «организованный беспорядок». И основным проводником этого оригинального тактического решения был наделённый диспетчерскими качествами правый инсайд Михаил Якушин.

В книге Леонида Прибыловского «Тренеры большого футбола» приводится характеристика, данная той команде Борисом Аркадьевым: «Динамовцы много поработали над тем, чтобы уйти от схематичного “дубль-вэ”, вдохнуть в английское изобретение нашу русскую душу, наш размах, наше пренебрежение к догмам. И это нам удалось, причём в наиболее главном звене – в линии нападения. Игроки в каждом матче сбивали с толку защитников и полузащитников противника, действовали на больших скоростях, обезоруживали внезапностью, точностью, пробивной мощью.

Интересно отметить, что большинство своих мячей левый крайний Сергей Ильин забил, находясь на месте центрального нападающего, правый крайний Михаил Семичастный – с места левого инсайда, а центр нападения Сергей Соловьёв – с краёв».

Вот как это виделось из противоположного лагеря. Григорий Федотов в своей книге писал: «Кажущийся беспорядок был отлично организованным. Казалось порой почти непостижимым, почему мяч, посланный кем-нибудь из динамовцев не на игрока, а просто на свободное место, непременно достигал цели, попадал к партнёру. И непонятно, каким чувством угадывали игроки путь мяча, появляясь всякий раз в наиболее выгодном месте для его приёма и, главное, свободными от опеки...

Они сами строили благоприятную для себя обстановку, создавая живой, стремительно меняющийся рисунок игры. Главным действующим лицом в атаке оказывался не игрок с мячом, а его партнёры – игроки без мяча...

Индивидуальные качества каждого из них не мешали общей игре, а дополняли друг друга. Видно было, как много поработали тренер и коллектив над тем, чтобы особенности каждого футболиста получили своё наиболее полное выражение, а вместе с тем, и наиболее полезное применение».

Известный в довоенное время футболист, а впоследствии незаурядный тренер Евгений Елисеев годы спустя говорил об Аркадьеве: «Он был рождён тренером... К футболистам он обращался только на “вы”, и, казалось, никакая ошибка игрока не могла вывести Аркадьева из себя и заставить его повысить голос на провинившегося. Но при всём при этом он не допускал в команде анархии и разгильдяйства. Вряд ли кто лучше его мог разобраться в самых сложных хитросплетениях игры. Я затрудняюсь назвать в нашем футболе равнозначную ему фигуру тренера».

Но такая фигура в тренерском цехе появилась, причём очень скоро. Это был Михаил Якушин. Он стал во главе московского «Динамо» в октябре 1944 года. И за год проделал путь от тренера-новичка до наставника команды-чемпиона, с блеском проявившей себя на полях Великобритании.

Борис Андреевич Аркадьев расстался с «Динамо» весной 1944 года. Динамовцы дважды подряд занимали в военных чемпионатах Москвы второе место, у тренера возникли разногласия с руководителями спортобщества, и Аркадьев предпочёл не доказывать собственную правоту, а сменил клубные цвета, возглавив ЦДКА.

В интервью Константину Есенину для книги «Московский футбол» Борис Аркадьев объяснил это так: «Я много лет был связан с кафедрой физподготовки Академии имени Фрунзе и ушёл в армейский коллектив. В ЦДКА ко мне отнеслись с большим доверием, не мешали экспериментировать, не докучали мелочной опекой».

Сменивший Аркадьева Лев Корчебоков на тренерском посту не преуспел. «Динамо» проиграло матч возобновлённого Кубка страны ленинградскому «Зениту», а четыре поражения подряд (одно из них от ведомого Аркадьевым ЦДКА) на финише чемпионата Москвы довершили дело. Именно тогда бразды правления были вручены капитану команды Михаилу Якушину.

В своей книге Якушин рассказывал: «Особенно близко с творческой лабораторией Аркадьева-педагога я познакомился, когда он был наставником московского “Динамо”, где в то время я играл. Коллектив у нас подобрался отличный – дружный и спаянный. Особенно сильна была команда в сороковом году, когда к нам перешли Сергей Соловьёв и Николай Дементьев. И Борис Андреевич тогда очень много сделал, чтобы придать действиям каждого игрока тактическую стройность в рамках коллективных действий. Как педагог, он не только мог доходчиво изложить сущность задачи, но и убедить, что именно эта задача единственно правильна.

Однако в его трактовке не чувствовалось бесцеремонного единоначалия. Нет, он много советовался с игроками, со мной как с капитаном команды, внимательно выслушивал мнения каждого. Нам нравилось, что Борис Андреевич никогда не терял самообладания. Даже в самые отчаянные минуты он не повышал голоса, был неизменно вежлив, корректен».

Свои первые впечатления в новой ипостаси тренера Михаил Якушин сформулировал так: «Про московское “Динамо” тех времён, когда я взялся его тренировать, можно было сказать так: есть игроки, но нет команды».

А Борис Аркадьев в упомянутом интервью для книги «Московский футбол» так охарактеризовал армейскую команду тех лет: «Команда ЦДКА была средненькая. Если она и представляла собой что-то, то только потому, что в ней играл Федотов. Несмотря на громкие имена, команда нуждалась в доукомплектовании».

Что же в части тактики принесло нашему футболу соперничество «Динамо» и ЦДКА в сезоне 1945 года?

О том, как решал проблемы Аркадьев, рассказал в своей книге Григорий Федотов: «Борис Андреевич детально критически разобрал защитные действия нашей команды. Доказал на конкретных, всем нам памятным примерах, что мы слишком прямолинейно и примитивно понимали принцип “нападение есть лучшая защита”. Резкой критике подверглась, в частности, игра нашего полузащитника Виноградова, который, увлекаясь нападением, пренебрегал зачастую своими защитными обязанностями. Тренер поставил перед коллективом вопрос о необходимости принципиально пересмотреть наш взгляд на игру защиты. Игроки полузащиты были призваны прежде всего исполнять свои защитные функции.

– Полузащита, – говорил Аркадьев, – должна быть всегда в системе защиты. Но не только полузащитники. При атаке противника в любом случае должно создаваться численное превосходство защиты над нападением. Следовательно, в систему активной обороны в случае необходимости включаются и полусредние нападающие.

Перед полузащитниками была поставлена задача неусыпного надзора за своими подопечными – полусредними нападающими противника».

В армейской команде с появлением Боброва изменилось построение линии нападения. Борису Аркадьеву пришлось поломать голову над тем, как совместить двух центрфорвардов – Федотова и Боброва. Формально Всеволод располагался на позиции левого полусреднего, инсайда. Но игра на этом месте подразумевала отходы в глубину поля, сдерживание противостоящего полузащитника соперников, а иногда и помощь обороне. Это успешно выполнял правый инсайд Валентин Николаев, но никак не Бобров, полностью сосредоточенный на атаке.

Борис Андреевич сориентировался быстро, создав сдвоенный центр атаки. Федотов держался чуть сзади, снабжал партнёра мячами, но по ситуации сам врывался на передовую и делал то, что прекрасно умел, – бил по воротам.

Всеволод Бобров в своей книге вспоминал: «В чём же была сущность применённой нами новинки? Два наиболее быстрых и результативных игрока – эту роль поручили Федотову и мне – располагались в пятёрке нападения впереди и несколько шире друг от друга, нежели обычно. При построении противника 3+2+5 наличие сдвоенного центра ставило в крайне затруднительное положение центрального защитника обороняющейся команды. Он всё время как бы попадал в клещи, устраиваемые ему двумя быстрыми форвардами, всё время был под страхом обхода справа или слева. Должен сказать, что в первое время это “секретное оружие” действовало очень метко».

Поняв, что волею случая ему достался самородок, Борис Андреевич был озабочен тем, как органично соединить новобранца с Федотовым. При этом идея сдвоенного центра родилась у Аркадьева, что называется, «по ходу пьесы», а вовсе не заранее, что заставило бы его искать напарника Федотову.

Ещё до матча с московским «Спартаком», в котором армейцы одержали более чем убедительную победу (5:1), Юрий Ваньят писал в «Красном спорте»: «Бесспорно, футболисты ЦДКА играют сейчас в стиле чемпиона. Но львиную долю в этот стиль вносит пятёрка нападения, где все понимают друг друга».

Противостоять грозному тандему соперники были не в состоянии. В десяти турах Федотов с Бобровым забили 20 мячей из 38. Это обстоятельство не могло не насторожить динамовского тренера Михаила Якушина. Конкуренты шли нога в ногу, приближался час встречи. Надо было что-то предпринимать, чтобы решить проблему армейских бомбардиров. И одному защитнику справиться с каждым из них в отдельности было невероятно сложно, а с двумя и вовсе невозможно...

Якушин нашёл решение. В своей книге он писал: «В нашей команде появился помимо Михаила Семичастного ещё один центральный защитник – Леонид Соловьёв. Он, кстати, имел и опыт, и желание играть на этом месте. Теперь зона перед воротами у нас была всегда прикрыта, причём центральные защитники постоянно и надёжно страховали друг друга».

В полузащиту Якушин оттянул работоспособного левого полусреднего Александра Малявкина. А в атаке правый инсайд Василий Карцев составил тандем с центрфорвардом Константином Бесковым. Таким образом, в «Динамо» также сформировался сдвоенный центр.

В цифровом выражении этот вариант выглядел 4+2+4. С его помощью «Динамо» со счётом 4:1 одержало верх в матче, проходившем 22 июля. Он вошёл в золотой фонд команды, но славен не только этим.

Такое же тактическое построение продемонстрировала спустя много лет – на чемпионате мира 1958 года – сборная Бразилии, после чего оно получило название «бразильская система», которую надолго взял на вооружение весь футбольный мир.

Михаил Якушин шагнул тогда дальше Аркадьева. И хотя новая схема игры «Динамо» стала общим достоянием (её с комментариями опубликовал «Красный спорт» 28 августа 1945 года), в постоянную она не превратилась.

Михаил Иосифович объяснял: «Возникает законный вопрос: почему же всё-таки мы затем отошли от этого варианта и вернулись к знакомой всем системе “дубль-вэ”?

Однозначный ответ тут не дашь. Как вообще определяется тактика игры команды? Я всегда исходил, прежде всего, из индивидуальных особенностей и возможностей тех футболистов, которые были в моём распоряжении. Могу поэтому сказать, что тактический вариант 1945 года был разработан мной для определённых игроков московского “Динамо” – с учётом специфических и редких качеств, скажем, Семичастного и Леонида Соловьёва, Карцева и Трофимова, Бескова...