Текст книги "Перековка. Перевернутое Небо (СИ)"

Автор книги: Михаил Игнатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Старейшины шевельнулись, летающие мечи многих сместились, нарушая безупречность былого строя, старейшины начали переглядываться, перекидываться мыслеречью, а один из них прорычал голосом, легко донося свои слова до нас:

– Ты действительно чуть помолодел, расправил плечи, но седина на месте, морщины на шее тоже никуда не делись. Не похоже, что ты выздоровел до конца, Тизиор. Да и спустя столько лет, возможно ли восстановить былую мощь? Сомнительно.

– Твой сын мёртв, Жедос, – сказал Тизиор. – Он тоже всё решил за тебя. Поэтому ты скоро лично узнаешь, сколько из былой мощи я сумел восстановить. Боюсь только, что даже первой звезды Властелина тебе, ничтожеству, будет с избытком. Два, – вновь топнул Тизиор.

Меня передёрнуло от слова Тизиора. Он нарочно, что ли? В этот миг ещё один старейшина сунул руку за пазуху.

У каждого из них, как и у каждого из их наследников, тех, кто встал во главе их сект, был Нефрит Голоса, позволяющий отправить вызов надзирающему от Пауков. Надзирающий, правда, уже мёртв, но что Тизиор, что Курам уверяли меня, что он не лично принимает вызовы от всех этих амулетов, а этим занимаются его подчинённые. Что-то вроде особого отделения секты, если переводить на привычные мне по Ордену понятия.

И сейчас всё идёт строго по плану: старейшины тратят одноразовые амулеты, чтобы сообщить Паукам очередную кроху «правды» о восставшем Тизиоре.

– Три, – сказал Тизиор и сорвался с места.

Сорвался не один, вместе с ним рванул вперёд и его меч. Летающий меч врезался в одного старейшину, Тизиор – в другого. Как я погляжу, не я первый придумал нападать с помощью летающего меча. Или он подсмотрел этот приём у меня?

Первый старейшина остался жив и цел, а вот второй, в которого врезался Тизиор, рухнул вниз. Мёртвым. Тизиор замер на месте, в центре строя старейшин, медленно повернулся в воздухе, словно выбирая кончиком клинка следующую жертву.

Старейшины мигом рванули от него во все стороны. Одни – влево, другие – вправо, третьи – вниз, четвёртые – вверх, кто сбился в кучу, кто окутался защитой, а кто ударил по Тизиору техникой.

Ударов он словно не заметил, позволил им изорвать его халат и рассыпаться безвредно по Покрову, а через миг сорвался с места, стремительным росчерком, уже сжимая в руке обычный меч, рванул вверх и вправо, догнал одного из старейшин, врезался в него, отбросил в сторону – живого в этот раз, но явно раненого. Вновь застыл вверху, вновь крутнулся на месте, выбирая следующего, сорвался с места раньше, чем в него ударили техники, мелькнул серой тенью раз, другой, третий, буквально подавляя старейшин своей скоростью.

Я фыркнул и поднял руки. Хватит ему одному развлекаться. Пора и мне продолжить тренировку. Первую часть я проделал в жетоне, вторую проведу здесь.

Уже давно я переделал свою первую технику, ту, с которой началось моё Восхождение к Небу, ту, которая сделала меня сильнее других равных, – технику Ледяных Шипов. Я изменил стихию, сделав технику более сильной, менее прожорливой и назвав её Кинжалами Застывшей Воды.

Мне мечталось усилить её ещё сильнее, сделав составной, но где те планы и где сейчас я?

Я в море Итреи, а те планы отложены, а может, и вовсе будут забыты: уж слишком быстро я вырос в силе и изменился. Сейчас гораздо важнее повеления.

Я сосредоточился.

Кинжалы Застывшей Воды.

Перед поднятой ладонью из воздуха, из ничего сгустились первые капли воды, застыли, превращаясь в заострённые пики в ладонь длиной, а затем метнулись вперёд, засыпав ударами одного из тех, кто должен сегодня умереть.

Не самая сильная техника осыпалась ледяным крошевом на защитной технике неизвестного мне безымянного старейшины, но я ведь только начал, верно?

Старейшина неожиданно завопил:

– Ты что творишь? Я слева, слева! Я из тех, что встали на сторону Тизиора!

– Врёт, – тут же донеслась до меня мыслеречь Ульмании. – Он из… – и тут же оборвалась, когда она поняла, что я и не думал прерывать технику.

Я не настолько глуп, чтобы повестись на такое, и не настолько туп, чтобы забыть, кто куда подался во время отсчёта Тизиора.

Сотня вдохов – и всё было закончено.

Вернее – не всё.

Ульмания наступила на грудь рыжебородого старейшины, которого я тоже помнил, с ненавистью прорычала:

– Ты убил Тальманиру?

Тот прохрипел в ответ окровавленными губами:

– Безумная дура… Кто тебе продал эту ложь? Тизиор?

Ульмания вскинула требовательный взгляд на Тизиора, и тот протянул ей на ладони алую пирамидку артефакта, не глядя на меня, сообщил:

– На самом деле пустышка. Поможешь с Истиной?

Я помедлил всего миг – или подождал всего миг до момента, когда Ульмания выхватила артефакт и силком сжала его в ладони рыжебородого, – а затем создал печать и вписал в него «Истину».

– Ты убил Тальманиру? – не давая отбросить пирамидку, снова спросила Ульмания.

Рыжебородый захрипел, сопротивляясь, и я добавил второй цвет. Рыжебородый от этого забился, засучил ногами, выгнулся, но продержался всего три вдоха.

– Да! Да-а-а! А-а-а… – обмяк он, едва Указ перестал его наказывать. – Мы были вдвоём.

Ульмания пнула рыжебородого раз, другой, потребовала:

– Зачем? Почему?

В этот раз он сопротивлялся и того меньше:

– Разорвала договор о поставках свитков с соседями, стала…

Я брезгливо отвернулся от этого жалкого зрелища. Вновь невольно сравнил этого рыжебородого с другим идущим, который тоже получил от меня Указ.

С Дарагалом. Тем, кто долгие годы вёл за собой остатки Ордена Небесного Меча.

Вот кому было не занимать ненависти и уверенности в том, что правильно, а что нет. Дарагал сопротивлялся даже трём цветам. Этот же сдался всего лишь после второго цвета.

Конечно, умом я понимал: сравнивать слабого Предводителя, каким я был тогда против пикового Властелина сейчас, и неслабого Властелина Дарагала против слабого Предводителя Шаириса – неправильно. Понимал, что слишком сильно шагнул вперёд с того дня, но всё равно ничего с собой не мог поделать.

Даже сгустил восприятие перед собой, с тревогой вглядываясь в свои глаза, но не нашёл там зелени.

Это было моё и только моё презрение.

Я был занят собой, но старейшины, которые столпились вокруг зрелища и на которых теперь был обращён мой невидящий взгляд, приняли его на свой счёт: попятились, бледнея и перешёптываясь.

– Я вспомнил этого ублюдка! Это его Тизиор сплавил в Пробой несколько лет назад!

Отлично. А то я уже думал освежить им память.

– Ничтожество!

Я вздрогнул и поморщился от этого вопля за спиной. А Ульмания не унималась, перемежая крики ударами:

– Ничтожество! Ничтожество! Ничтожество!

Выхватила меч, ударила раз, другой, третий, пятый, поменяла меч на здоровенный фиал, буквально вылила его Шаирису, не разбирая – на раны или нет, – добавила какую-то пилюлю, чуть ли не забив её в глотку, а уже через вдох вздёрнула его с земли, прыгнула на летающий меч и рванула в небо.

Мы с Тизиором проводили её взглядами, затем он покосился на меня и сказал:

– Женщины страшны в своей мести.

Мне на это нечего было сказать, поэтому я лишь пожал плечами.

– Мы впечатлились, старший Тизиор, пора сообщить о нашей судьбе.

Развернулись мы оба: и Тизиор, к которому обращались, и я, которому было интересно глянуть на этого вежливого дерзкого.

Тизиор сделал шаг вперёд, вновь приподнимаясь над землёй. Зависнув в воздухе, заложил руки за спину и сказал:

– Всё просто. Были старейшинами своих сект, а станете моими старейшинами. Приносите клятву мне, как главе вашей новой секты, и валите наводить порядок в подчинённых вам городах. Выполняйте все распоряжения моих людей, и всё у вас будет хорошо.

Старейшины сект переглянулись, перешептались мыслеречью, и дерзкий вновь спросил:

– И всё? Не заставишь нас сражаться с Алмазными?

Тизиор ухмыльнулся:

– И всё. К чему мне, Властелину, помощь таких слабаков, как вы?

Вторая волна шепотков мыслеречью прокатилась, когда Тизиор достал контракты, которые я принёс от Райгвара именно для этого острова и этих старейшин.

– Клеймо Тысячеглазых. Туман, Туман.

Что же, всё точно так, как Тизиор и рассчитывал, – мелочь, но эту мелочь печати на свитках заметили все. И наверняка кто-то использует свой Нефрит Голоса, чтобы оправдать перед Пауками своё предательство и немного выслужиться в надежде на будущее. Ну и про меня заодно сообщат. Про вернувшегося Атрия.

Уже давно улетели с острова новые старейшины Тизиора, мы же трое висели высоко над ним, где-то в тысяче шагов, ждали.

Ульмания то и дело кривила губы в мстительной улыбке, глядела на волны, которые поглотили рыжебородого старейшину, вернее, те останки, что рухнули с небес. Тизиор застыл в воздухе, сложив руки на груди, даже не моргал, только ветер трепал халат, хоть немного оживляя статую, которой он притворялся. А вот мне было не по себе. Нет, речь шла не о Прозрении, которое пусть не кололо, но ощущалось между лопаток. Меня тревожило что-то другое. Возможно, ощущение, что мы одни. Нет, я понимал, что артефакты и формации как раз и должны скрыть Тигров до последнего мига, но меня тревожило, что я не мог ощутить, где они расположились.

Смутную тень Пересмешника я то и дело улавливал, но больше не ощущал в округе ничего и никого. Наверное, так и должно было быть. В конце концов, всем известно, что Повелители Стихии могут обнаружить человека на расстоянии недели пути Закалки. Я сам когда-то требовал подобного от Клатира. Конечно же, артефакты, способные обмануть такое восприятие, не могут быть слабыми и не могут поддаться моему поиску, иначе вся наша засада полностью лишена смысла. И всё же… Мы точно не одни здесь?

Не выдержав, я протянул нить мыслеречи между мной и Эльгастом:

– Ты здесь? Твои люди? Твой глава?

Но ответил мне совсем не он:

– Здесь, здесь, – весело сообщил Райгвар. – Давно уже. Соглашусь с Тизиором насчёт женщин.

Ульмания, словно ощутив, что говорят о ней, подняла взгляд, упёрлась им в меня и вдруг спросила:

– Сколько элементов было в первых волнах твоей техники, Атрий?

Райгвар засмеялся:

– А ещё женщины очень наблюдательны, Змей.

Я скривился. Да кто в здравом уме вообще считает эти элементы? Мы что, Воины первых звёзд, для которых несколько открытых узлов – событие – и повод прихвастнуть, насколько он продвинулся в изучении техник? Мне теперь доступно не одно Лезвие Духа, а целых пять, ходите теперь другой дорогой, Чёрные Черепахи, так, что ли? Второй раз в жизни мне задают вопрос о количестве элементов в моей технике, и воспоминание о первом разе было настолько неприятным, что меня окатило холодом.

И так же холодно я ответил Ульмании:

– Никогда не считал.

– Странно, потому что если бы считал, то…

Я перебил её:

– Это имперская техника.

Она прищурилась:

– Трофей?

Лгать, когда разговор слушает Райгвар и Курам, я не собирался, а потому ответил лишь кривой, одной стороной рта, улыбкой, но уже через миг, когда Райгвар рассмеялся где-то в невидимости, может быть, даже на расстоянии вытянутой руки, вдруг сам вспыхнул злым весельем. Почему бы и нет? Поэтому я сказал:

– Поменялся. Мне – свиток с техникой, я – трёх талантливых Закалок.

– Закалок? За такую технику? Это где такие цены на техники?

Два голоса слились воедино. Я и ответил сразу обоим, и Ульмании, и Райгвару:

– Очень и очень далеко. Там, куда наследники сект не решаются сунуться, берегут свои драгоценные жизни.

И если первая лишь поджала губы и отвернулась, то второй воскликнул:

– Эй! Хватит меня уговаривать, я уже согласен.

– Господин! – возмутился Курам. – Нет, господин! Стоит только имперцам прознать, что на Поле Битвы объявился наследник одной из старших сект, как они объявят охоту на вас.

– Я же не буду кричать об этом на каждом углу.

– И без вас найдётся, кому об этом крикнуть, господин.

– И это будет весело, нет?

– Мне? Нет, господин, невесело. Вы слишком нужны секте, чтобы рисковать в подобных глупостях.

– Да половина секты спит и видит, как я исчезаю и освобождаю место для их слабосилков.

– Вот именно! Они и крикнут, господин.

Подслушать эту часть жизни сект было бы интересно, если бы я сам об этом не догадывался. Сам Райгвар прямо говорил, что часть старейшин его секты недовольна тем, что он наследник. Невзирая на талант и прямую родословную, которая, похоже, очень много значила для Тигров.

Мысли перескочили сначала на это, затем на другое, затем вернулись к Ульмании и её сестре, затем я вдруг осознал, что у сектантов действительно на один элемент больше в дистанционных техниках, а значит, по сути, у них преимущество, если бить «кулак против кулака», элемент против элемента. Другое дело, что я очень и очень давно, пожалуй, и правда со времён этапа Воина не сталкивался с такими ситуациями, да и тогда, если у врага была более сильная техника, Пронзатель всегда выручал меня, а затем я коснулся этапа Мастера, и число элементов перестало играть роль, стало важно, сколько раз ты сумеешь умножить технику.

С другой стороны, преимущество есть преимущество. Если два равных Мастера, или два равных Властелина, то равно и количество умножений техники, а значит, преимущество в количестве ударов всё равно будет. Возможно, есть смысл отточить одну из техник, прочитанных в Павильоне Райгвара. Главное, чтобы уже в Империи не нашёлся третий слишком внимательный зритель. Впрочем, кто сказал, что трофеи не могут падать с сектантов?

Ульмания шевельнулась на мече, облегчённо вздохнула:

– Наконец-то, они появились. Уже сил нет терпеть Прозрение, кажется, по спине скоро кровь польётся.

И впрямь. На фоне облаков я видел четыре стремительно приближающиеся точки, которые летели без всякой помощи.

Четыре Властелина.

Если переводить на привычные мне ранги Ордена, то это должны быть либо управители, либо и вовсе комтуры. Если ещё не они, то сейчас Тизиор добавит Паукам поводов поставить себя на место.

И он добавил, голос его загремел, долетая, наверное, и до моря под нашими ногами, и, конечно же, до гостей:

– Я, глава секты Морских Тритонов, заявляю, что не дело, когда один из двух равных считает другого слугой. Я, глава секты Морского Тритона, объявляю, что моя секта больше не будет платить налог Алмазным Паукам. Я склонюсь только перед средней сектой и буду платить напрямую старшим Паукам и прошу донести это до вашего главы, уважаемого Шазгара.

Властелины замедлили полёт, замерли в сотне шагов, один из них, самый старший на вид, ответил:

– Ты делаешь вид, что следуешь правилам и обычаям, а сам допускаешь ошибку в именовании нашего главы и множишь преступления перед лицом бессмертного Шазгара. Ты обезумел, считать себя равным нашему господину? Между тобой, жалким Властелином, и бессмертным богом Шазгаром – пропасть.

– Пропасть? Бессмертным? Шазгар старше меня всего лишь на девяносто лет. Эти жалкие года делают его, что ли, бессмертным? Пропасть лежит между ним, подделкой и настоящими бессмертными, да проживут они ещё две тысячи лет!

Паук кивнул и мрачным голосом подвёл итог:

– Что ж, ты выбрал смерть.

Пять Властелинов сорвались с места, столкнувшись ровно посередине. Тизиор и Пауки.

Ульмания выдохнула, достала меч из кольца и повернула голову ко мне:

– Ну что, Атрий, попытаемся помочь? Где твои Предводители? Чего они ждут?

Я ухмыльнулся, стер над собой печать, и сделал шаг вперёд, сходя с меча и зависая в воздухе. Сказал:

– Попробуем обойтись только мной. Побудь пока здесь, – и сорвался с места, нацеливаясь в спину одному из Пауков.

Она выругалась за спиной, а где-то в стороне хохотал Райгвар:

– Ха-ха-ха! Никогда бы не подумал, Атрий, что ты любишь покрасоваться перед женщинами.

Глава 17

Паук ещё пытался сопротивляться, ещё тянул к Тизиору руку. Тот поморщился, свободной рукой отбил ладонь в сторону, продолжая удерживать Паука за шею. Глядя ему в глаза, чётко произнёс окровавленными губами:

– Я отказываюсь подчиняться тебе. Равные не подчиняются равным.

Даже с такого расстояния я увидел серый выплеск силы из руки Тизиора. Голая сила? Техника? Стихия? Что бы это ни было, Пауку хватило. Тизиор выждал ещё пять вдохов и убрал тело в кольцо.

«Сектанты», – напомнил я себе. Затем вспомнил о теле в своём кольце и криво усмехнулся.

– Тизиор! – охнула Ульмания, которая не удержалась и влезла в битву, но которой хватило разума не приближаться, бить издалека и которой хватило ловкости, скорости и крепости защиты, чтобы пережить ответные удары.

Пока ещё Пауки не поняли, как для них всё плохо, и осмеливались отвлекаться на подобные удары.

– Вот ведь несправедливость, Атрий. Красовался перед женщиной ты, а сорвать её цветок готовится он, — вновь засмеялся Райгвар. – Не обидно?

– Обидно, что он забрал себе половину врагов, – ответил я, пожав плечами.

– Слабейших.

– Но половину, — упрямо повторил я. – А цветок этот… — прикусил язык, осознав, что собираюсь оскорбить Ульманию, упомянув её возраст. Коротко закончил совсем иначе: – …сам выберет, кто должен его сорвать.

В этот раз ждать нам пришлось дольше. И гораздо больше волноваться. Только и оставалось надеяться на то, что Тизиор и Курам настолько хорошо знают бога Шазгара и настолько уверены в своём плане и своём человеке, который правильно донесёт до Шазгара весть о поражении его старейшин. Райгвар не вчера задумался об Алмазных Пауках.

Больше всех переживала, конечно, Ульмания. И я, ну и, конечно, Райгвар, всё это прекрасно слышали.

– Ну зачем, зачем ты в это ввязался? Погляди на себя: весь изранен, победил этих двух старейшин едва-едва, можно сказать, чудом. Как ты собираешься сразиться с самим Шазгаром?

– Ульмания, – устав от этих причитаний, оборвал её Тизиор. – Ты здесь больше не нужна. Ты получила свою месть и можешь отправляться в свой город, помогать племяннику.

– Не дождёшься, – прошипела Ульмания, замолчала даже, но ненадолго. – Что с раной у лопатки? Дай погляжу.

– Не надо.

– Что значит «не надо»? Почему ты, артефактор, вышел на битву в одном халате? Так в голову ударило заново обретённое Возвышение? Ты же рассказывал, что по молодости бился на Полях Битв. Где броня, Тизиор? Почему двадцать последователей твоего Атрия не помогли тебе в битве и даже сейчас просто прячутся, глядя, как ты истекаешь кровью? Так себя ведут союзники? Неужели ты рассчитываешь на них в ударе по старшему Шазгару? Ты вообще ощущаешь, как холодит Прозрение обещанием смерти?

Райгвар хмыкнул:

– Теперь вижу, о чём ты, Атрий. Даже страшно. Она одна, как три Курама. На месте Тизиора я бы сейчас сбежал. И не от приближающегося Шазгара, а от неё.

– Приближающегося? – переспросил Курам, которому Райгвар явно позволил себя услышать, просто чтобы немного подразнить его. Но Курам зацепился совсем за другое.

– Да. Прислушайся к себе. Ощущаешь? Ощущаешь, как небо затягивают облака? Тёмные облака, непроницаемые, несущие с собой угрозу и желание уничтожить?

– Нет, господин. Моё Прозрение не настолько хорошо.

Я тоже не ощущал ничего подобного: я, как тот, кто убивал старейшину Пауков, и тот, чьё лицо увидел бог секты Шазгар в его Нефрите Души, ощущал, как между лопаток давит обычное Прозрение, как и у Ульмании, – острое, леденящее. Шазгар, бог секты Алмазных Пауков, Повелитель Стихии первого Испытания, хотел и мог убить меня. Впрочем, я в этом не сомневался, как и в том, что я тоже мог его…

Эту мысль я торопливо оборвал, смял, отбросил в сторону, с любопытством впился в Ульманию, которая продолжала хлопотать вокруг Тизиора.

Словно подглядывая за мной и моими мыслями, Райгвар хохотнул:

– Будем надеяться, что у него оно тоже давно ослабло в его бессмертии и он не ощущает, как мы его тут ждём.

Райгвар сказал это, вроде как, между делом, а то и вовсе для меня, но Курам тут же прошипел:

– Ксарий, твои люди недостаточно глубоко погрузились в медитацию и слишком много думают лишнего.

– Первый, второй, третий отряды! Сосредоточились на медитации! — тут же принялся раздавать приказы неизвестный мне старший Тигров. Через миг и вовсе попросил помощи у Райгвара: – Господин, прошу вас помочь.

Райгвар промолчал, но уже через пять вдохов из пустоты слева и выше, в ста шагах от меня, во все стороны поплыли десятки печатей с символами внутри. Те, что летели от меня, тут же гасли, выходя за пределы восприятия моего таланта, а вот те, что пролетели мимо меня, позволили мне увидеть символы в них. Умиротворение, покой, безразличие.

Ловко. Тут и медитация не нужна, чтобы скрыть засаду. Ни одному из стражников Райгвара сейчас нет дела до того, что им скоро сражаться против целого бога чужой секты.

Меня, правда, волнует один вопрос: как Райгвар вообще сумел отправить Указы на своих людей за пределы своей силы? Как это возможно – отыскать их вслепую и поддерживать печать на таком расстоянии?

Видимо, не всё он успел показать в своих тренировках. Или не всё захотел. В отличие от меня, которому особенно и нечего было показывать.

– О-о-ох! – вдруг простонала Ульмания, опустила голову, вся дрожа, сжала в кулаке тряпицу, которой вытирала Тизиору кровь с лица.

Он мягко толкнул её в плечо:

– Отступи, отступи на сотню шагов, зависни так, словно прячешься за моей спиной от этого ощущения.

Ульмания коротко кивнула и, не споря, рванула прочь. Да уж, если даже меня пробирает, то представляю, каково ей испытывать это приближающееся ощущение смерти. Если бы меня Прозрение буквально пробивало насквозь, то, возможно, и я бы дрожал.

Или нет. Ни разу на моей памяти с тех пор, как в лесах Морозной Гряды я освоил Прозрение, не было такого, чтобы я настолько боялся угрозы и смерти. А ведь сильных врагов в моей жизни хватало. Многие из них были настолько сильнее меня, что я выживал лишь потому, что они считали меня мусором и не воспринимали всерьёз.

Если то же самое произойдёт и сегодня, я буду только рад.

Оплётки на меридианах словно размывают моё Возвышение, делают меня слабым в чужих глазах, а Пронзатель в средоточии со всеми его формациями и Указами только усиливает эту маскировку.

Единственное, что может меня выдать, —это то, что влитая в кольцо Путника сила не позволяет в него заглянуть даже пиковому Властелину, коснувшемуся этапа Повелителя Стихии. Возможно, и Шазгару тоже не получится в него заглянуть, как не сумел заглянуть в меня Отир, старейшина клана Кунг, Повелитель Стихии шестого Испытания.

Пока я развлекался рассуждениями о себе, Небе и своих преимуществах, те, кого мы так долго ждали и выманивали, наконец, добрались до нас. Ровно там, где мы и назначили им встречу.

В половине тысячи шагов от нас, построившись пирамидой, в воздухе зависли сотни фигур – остриё было направлено на нас.

Впереди – несомненно тот, чья смерть так нужна Райгвару, – Шазгар. Совсем не старик, мрачный, недовольный мужчина с тяжёлым взглядом. Чуть позади него – оставшиеся старейшины и прочие старшие секты Алмазных Пауков. Следом за ними стройными рядами зависли в воздухе Властелины секты. Следующими, самыми дальними от нас расположились десятки идущих на летающих мечах – Предводители секты Алмазных Пауков.

Бог секты Алмазных Пауков прибыл в полной силе своей секты покарать Тизиора, а возможно, и стереть с лица земли все секты Итреи. Всё, как и задумывалось, – вернейшие и сильнейшие прибыли с ним в ловушку.

– Какое зрелище: два Властелина, бросившие мне вызов, все изранены, покрыты кровью и защищают жалкого Предводителя, встав между мной и ею, – прогремел голос Шазгара.

Он вложил в него даже силу души – ни с чем не спутать эту отдающуюся внутри тебя вибрацию невидимого музыкального инструмента. Ульмания позади охнула, её меч вильнул, потерял шаг высоты, но она выправила его, справилась со срывом.

– Я впечатлён, – презрительно, совсем не соответствуя тому, что произносил, сказал Шазгар, впервые шевельнулся и махнул рукой. – Можешь сразу переходить к следующему шагу, Тизиор.

– Хорошо, – кивнул Тизиор. – Я, глава секты Морских Тритонов, заявляю, что не дело, когда один из двух равных считает другого слугой. Я, глава секты Морских Тритонов объявляю, что моя секта больше не будет платить налог Алмазным Паукам. Я склонюсь только перед средней сектой и буду платить напрямую старшим Паукам. Донесли ли до тебя эти мои слова твои подчинённые, старший Шазгар, или ты впервые их сейчас услышал?

– Наглости тебе не занимать. За вдесятеро меньшее я наказывал мучительной смертью. Но я про другой шаг, Тизиор. Давай, используй свои артефакты, отдавай приказ. Где твои десять учеников? Сколько из них стали Властелинами и на что-то надеются сейчас? Я же ощущаю, как они изо всех сил, потея, прячутся где-то здесь. Пусть попробуют ударить, я хочу, чтобы они умерли первыми, на твоих глазах. Я хочу, чтобы они осознали перед смертью, в какое безумие ты их втравил. Я хочу, чтобы их крики ужаса донеслись до ваших мерзких берегов, чтобы там уже начали дрожать от страха.

Я невольно усмехнулся. Десять, да? Значит, среди тех, кого Тизиор выбрал своими союзниками, не нашлось предателя, который бы сообщил о двадцати учениках. Отлично, отлично. Теперь я вижу, что проверка не была лишней и принесла знание.

– Ну же, Тизиор, давай, хватит испытывать моё терпение. Отдавай приказ, пусть все твои люди нападают и показывают всю свою силу. Считаю до пяти, затем просто и без затей убью тебя, ничтожество, едва вернувшее себе жалкую вторую звезду.

Тизиор медленно кивнул и сказал:

– Что же, пусть будет так, как ты хочешь, Шазгар.

Хмыкнул Райгвар:

– Ха! Это что, сигнал нам? Как любезно с его стороны. Ну давай, приказывай, Ксарий.

– Начали! — тут же рявкнул глава гвардии Райгвара.

Шазгар изменился в лице, нахмурился, дёрнул головой, отводя взгляд от Тизиора, поворачивая голову сильно левее, но было уже поздно.

В тысячах шагах от нас вспыхнули кольцом шесть висящих в воздухе флагов, ещё миг назад невидимых. Через вдох всё пространство между ними оказалось заключено в тёмно-синюю сферу, с нами троими и силами Алмазных Пауков в центре. Ещё спустя вдох из моря выскочили огромные призрачные цепи, стремительно потянувшиеся к Шазгару.

Тот метнулся в одну сторону, в другую, но цепи следовали за ним, удлиняясь даже быстрее его скорости полёта, догнали и…

…и всё равно не дотянулись – упёрлись в незримую защитную сферу, окружившую Шазгара, упёрлись, а через миг обмотались вокруг этой сферы, удерживая её вместе с самим Шазгаром.

Я невольно качнул головой. И впрямь – артефакт, способный сковать Повелителя первого Испытания, артефакт, способный сковать бога секты. Если подобное у Ордена и было, то Сломанному Клинку не досталось, ну или ждёт нас на закрытых землях Ордена.

Через вдох над нами и под нами появились десятки Тигров, уже выстроившихся в нужном порядке, уже наполняющих силой созвездия составных техник.

Даже не все Властелины Пауков успели уйти из-под удара, что уж говорить про Предводителей этой секты. Воздух наполнили тысячи огненных, синих, чёрных, зелёных лезвий и мечей, которые обрушились на пирамиду строя Пауков.

Всё, что летело в него и его кокон, Шазгар снёс одним движением руки, выплеском духовной силы и стихии, ему не помешали ни его защита, ни призрачные цепи, но закрыть весь строй он не успел.

Одним ударом Тигры ополовинили Пауков, а я…

…а я уже мчался вперёд, пронёсся впритирку рядом с Тизиором, едва не задев его плечом, рванул дальше, сжав пальцы на прохладном древке Пронзателя.

Что бы там ни придумала себе Ульмания, эта битва вовсе не для Тизиора.

Тигры позади и сверху сместились, перестроились: ещё миг назад висевшие впереди немногочисленные Предводители оказались позади Властелинов. Не пирамида, смотрящая вершиной на Шазгара, но что-то очень похожее.

Я не особо понимал смысл этого перестроения и вообще строя: ни в свитках составных техник, которые я изучал в Империи, ни в тех, что я прочитал в Павильоне Райгвара, не было ничего о том, что идущие, выполняющие свои части техники, должны как-то там по-особому размещаться в пространстве, но одно дело прочитать свиток техники и узнать основы, другое дело уметь применять саму технику. Кто знает, какие тонкости передавались от одного поколения стражников секты Тигра другому поколению? Не в этом ли – в памяти поколений – одна из сил любой старшей фракции, независимо от того, Альянсу или Империи она принадлежит.

Тигры закончили перестроение, ударили вновь, на этот раз сосредоточившись только на скованном Шазгаре.

Десяток, не меньше, составных техник ударил в него, заставив вскинуть руки, вывешивая перед собой ещё одну зримо видимую технику-щит.

Раздался твёрдый, уверенный голос Ксария:

– Господин, не дайте Паукам оправиться и использовать составные!

Райгвар, которому оставалось буквально сто шагов до Шазгара, тут же молча сменил направление полёта.

Через миг я повторил за ним, словно в зеркале.

Райгвар ушёл влево и вверх, я ушёл вправо и вверх.

Райгвар ударил Властелинов Пауков в лоб, я ударил Предводителей в спину.

В конце концов, они сектанты, а я имперец. Не буду же я драться с ними честно? Кто им виноват, что они не верят Прозрению и боевой медитации?

Звёздный Клинок засиял, удлинился на два шага, разрубая подставленные под удар мечи, дотягиваясь до плоти и обрывая жизни сразу двух Пауков, рванувших мне навстречу.

Всего двух, всего на два. Как бы я ни старался, но это был предел Звёздного Клинка. Да, я освоил повеление, но не зря же в этапе Повелителя Стихии было десять ступеней, десять Испытаний? Что-то же они меняли в идущем?

И эти два шага и оружейная техника были слишком медленны – Пауки успели и развернуться, и ударить, буквально заполнив воздух техниками.

Рывок влево и далеко вниз, уходя от всего, что в меня летело. Сразу же полёт вверх, опять к Паукам.

Один из них просто и без затей рухнул вниз на летающем мече, точно мне навстречу. Использовать летающий меч как оружие? Сам умею, использую.

Мы мчались навстречу друг другу, даже не пытаясь отвернуть. Паук орал что-то, махал зажатым в руке обычным мечом.

В самый последний миг я вытянулся в струну, чуть подправил направление полёта, уходя от удара, крутанулся и сделал один-единственный выпад, скорее даже в нужное время выставил в сторону Пронзатель.

Я помчался дальше вверх, а Паук – дальше вниз, только уже без головы. Не Предводителю полагаться на Покров против оружия, созданного Древним безумным духом.

Пауки ударили вновь. Вниз, в меня, не менее щедро, чем до этого.

Я бросил взгляд в сторону, на Райгвара, и недовольно скрипнул зубами: пока я здесь мечусь из стороны в сторону и убил всего троих, он уже ворвался в строй Пауков и если не ополовинил их, то близок к этому, а ведь у него Властелины, а не Предводители, как у меня.

Хватит забавляться – совсем не время и не место для подобного. Вон, Шазгар уже не просто защищается, а отвечает ударом на удар: я даже отсюда вижу десятки серых червей, кружащих вокруг Тигров и пытающихся пробить их защитную сферу.