Текст книги "Висенна. Времена надежды"

Автор книги: Михаил Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)

4. Зима в Истоке Ветров. (3735–3736)

С высоты грифоньего полета Исток Ветров выглядит не слишком впечатляюще. Три главных улицы – широкими ступенями поперек склона. Множество лестниц, лесенок и просто гладких спусков: зимой пандусы обледеневшие, вверх по ним никак. Круглые пузатые домики из валунов и строгие прямоугольные из тесаного камня. Вторые этажи где бревенчатые, где каменные, местами их вовсе нет. Крыши высокие, острые – чтобы снег не держался – и покрыты опять же каменной плиткой. Спарк представил, какой толщины должны быть стропила. И ставить их надо часто… А что это за глыба на северном краю города? Огромное здание, в него упираются все три террасы. От здания ломаная линия – похоже, городская стена. Стена добротная, толстая, и из хорошего тесаного камня. Скачет по склону вверх-вниз, замыкает город в тесное неправильное кольцо. Ну вниз, понятно, а сверху от кого защищаться? Как туда залезть-то можно?

Между тем грифон уверенно нацелился на огромную постройку, и Ахен указывал на нее же, чтото выкрикивая сквозь ветер. Ветер в горах всегда не игрушка; а уж зимой, да у грифона на спине – Спарк плотнее закутался в подаренную волчью шкуру и долго не мог разобрать, что же пытается сообщить ему спутник.

С посланником Академии Спарк не то, чтобы сдружился, но и полностью чужим себя не чувствовал. Почти две недели добирались они вместе до Седой Вершины. Ночевали в заброшенных Башнях путевой службы – первую такую ночевку Спарк запомнил, а прочие как-то примелькались и понемногу склеились в общий образ. Садились на тесных лесных полянах – с одной такой грифон взлетал четыре раза, думали уже бросить часть вещей. К счастью, пятый взлет удался. Садились у воды, жгли костер на берегу Великой Реки, ужинали жареной рыбой. Потом Панталер долго летел над рекой, обгоняя величаво плывущие плоты; а потом земля пошла ощутимо вверх, и грифон забрался на такую высоту, где уже недоставало воздуха. Пришлось три дня потратить на привыкание – люди разбили лагерь на плоском уступе, возле родника с вкусной и неимоверно холодной водой. Первое время Спарк валялся в лежку, каждое движение вышибало из него пот и отзывалось в голове звонкой болью – словно между ухом и макушкой лопался мыльный пузырь. Наконец, Ахен понял, что естественного привыкания не произойдет, и напоил попутчика крепкой настойкой из неизвестных трав. Еще день Спарк промаялся, а потом как отрезало – на четвертое утро он сам поднялся, походил по уступу, даже глянул вниз без малейших признаков волнения. Похоже, зелье как-то перенастроило его вестибулярный аппарат – но язык Висенны пришелец все еще знал недостаточно, и плодотворного диспута на медицинскую тему не состоялось.

Наконец, забрались в настоящие горы. Под крыльями потянулся знакомый до умиления хвойный лес; там и сям торчали острые скалы. Появился ветер. Ахен вытащил из тюка длинную шубу; Спарк одел прощальный подарок Гланта. Маг не слишком этому удивился: должно быть, видел раньше подобные куртки. Неожиданный интерес проявил Панталер: долго обнюхивал хауто да Тэмр, осматривал, что-то клекотал неразборчиво. Наконец, буркнул: «knabecoj!» – и успокоился. Спарк уже знал, что Панталеру сто четыре года – по грифоньим меркам, бесшабашная юность. Оттого-то золотой зверь и называет всех детишками, что сам еще не вполне взрослый. Но характером Пан оказался удивительно легок для грифона – то ли в силу молодости, то ли в силу ученичества своего. Об этом Ахен рассказал на памятном уступе, пока Спарк привыкал к высокогорным условиям. Маг что-то еще говорил и про другие существа, но тогда пришелец не мог отличить слова попутчика от собственного болезненного бреда. После же переспросить случая не выпало: мерзкий сырой ветер забивал дыхание; на пути все чаще попадались тучи; грифон иногда приземлялся и шел по узкой для него дороге – чтобы сослепу не налететь на скалу. Привалы проходили в усталой тишине: один молча резал еду, второй расседлывал и чесал грифона щеткой, откладывая в особый мешок выпадающие перья. Пока были дрова, маг разжигал костер. После ужина костер сдвигали в сторону, раскатывали Спаркову кошму на прогретом камне, и до утра спали урывками, жались к теплому грифоньему боку. Утром все начиналось заново. Скоро Спарк потерял счет времени.

Странствие сквозь Тени и Туманы кончилось в тот день, когда Панталер заложил очередной вираж, выруливая к большому дому. Ветер наконец-то перестал дуть в лицо, и Спарк разобрал торжествующий крик посланника:

– Akademio Magiista!

Грифон еще раз повернул, прошел над средней террасой – люди на улице поднимали головы, но не слишком любопытствовали – верно, привыкли к небожителям. Исполинское здание закрыло путешественников от ветра. Внизу справа звякнул молоток кузнеца; слева звонко крикнула что-то женщина, позади кто-то скомандовал басом, а второй голос тоном пониже отозвался согласием. Противно скрипнуло невидимое колесо за углом. А прямо перед Панталером гулко распахнулись широкие ворота. Грифон вплыл во Двор Прилетов, сложил крылья и утвердился на земле. Спарк откинул на спину капюшон-пасть, и завертел головой, осматриваясь. Ахен соскочил, рассмеялся, пошел по кругу, звучно топая замерзшими ногами. Волчий пастух скользнул следом; захолодило кисти, выглянувшие на миг из меховых рукавов. Ворота за компанией закрылись, и звуки города словно обрезало. Путники стояли в каменном дворе, передняя стена которого поднималась на три человеческих роста; левую представлял утыканный дверьми склон, стена позади содержала те самые ворота, а правой не было вовсе: обрыв и серая мгла.

Расседлали Панталера, вздрагивая от каждого касания ледяных пряжек. Отнесли ремешки и седла на большую каменную скамью – здесь же, под навесом. Грифон клекотнул что-то в спину – по ответному жесту мага Спарк догадался, что пора прощаться. Он поклонился золотому зверю, тот, помедлив, кивнул в ответ. Прыгнул к обрыву, обнял крыльями полнеба, и взлетел. Тем временем Ахен затолкал сбрую в мешок, а мешок спихнул в ящик под скамьей. Освободившись, люди направились к десятку дверей, из которых Ахен уверенно выбрал нужную.

– Куда теперь? – поинтересовался Спарк.

– В gastejo. Там все живем, – коротко объяснил маг.

– Сколько в гостинице стоит день?

– Ты же гость! – удивился Ахен. – За тебя платит Академия.

Спарк остановился, и провожатому пришлось остановиться также.

– Не люблю быть должен, – упрямо ответил Спарк. – Деньги у меня есть. Но не знаю, сколько они стоят здесь.

В пустой спор маг не полез:

– Хорошо. Две oktago ты гость. За это время надо найти laboro. Что можешь делать?

Спарк вздохнул. Грифона чистить! Гордость гордостью, а вот к чему можно быть пригодным в новом мире? Которого, к тому же, вовсе не знаешь?

Ахен, видимо, понял его затруднение:

– Не бойся. Придумаем тебе laboro. Теперь пошли. Скоро к обеду позовут.

Вновь под ногами зазвенели каменные плиты. Ахен уверенно шагал куда-то вглубь горы, сворачивал на винтовые и прямые лестницы, вел спутника мимо желтых стеклянных шаров с обычными масляными лампами внутри. Вскоре оба согрелись и сняли верхнюю одежду. Навстречу им никто не попадался, но Ахена это ничуть не смутило – он бодро торопился к известной цели, нисколько не теряясь ни в узких закоулках, ни в широченных переходах.

Спарк ступал следом, обдумывая, что умеет делать, и к чему в неизвестном мире мог бы приложить руки. На Земле он учился быть строителем. Во-первых, недоучился. Во-вторых, без справочников сложную конструкцию не рассчитать, а простеньким «кирпич на кирпич» тут не блеснешь: здешние и сами вон какие стены отгрохали, да на горном склоне, еще и почти вручную. Игната учили быть частью большой отрасли, винтиком в машине. Если уехать хоть в ту же Америку – там, конечно, и язык другой, и машина другая. Но задача та же самая: найти себе дырку по резьбе. Средневековый же архитектор занимался полностью всем: от финтифлюшек на карнизе – до найма чернорабочих. Сегодня мало какой выпускник ВУЗа на это способен. Все называются специалистами, если и сильны в чем – то в узкой области. Винтики! Но зачем самый лучший винтик, если машины нет? Спарк снова вздохнул. Вывод получался неутешительный: опыта никакого, без СНиПов, таблиц и формул он мало что умеет. В чернорабочие – оно бы и можно, да силушка не та, и платят наверняка мало. Герои прочитанных им книг в новом мире чаще всего становились воинами… Спарк даже зажмурился. Клубные тренировки он помнил. Синяки помнил тоже. Иллюзий о своем боевом искусстве не питал. Одно дело – перед девчонками вертеться на ристалище, по правилам, да если знаешь, что упавшего добивать не станут. Совсем иное – если с гопотой на улице. Если же еще и представить, что гопота на самом деле не случайные хулиганы, а воины, обученные драться чуть ли не с пеленок… Вот оттого-то Спарк и зажмурился. Нет, в местной гильдии бойцов он тоже не пригодится. Разве что – тренировочной грушей?

* * *

Груша на блюде уцелела только одна – остальные Скор съел, пока Доврефьель раздумывал, с чего начинать. Но господину ректору было не до фруктов: он сам сиял не хуже спелой виноградины, только что изнутри не светился. Великий Доврефьель был доволен: его теория подтвердилась. Обитаемых миров множество. Переходы между ними вполне осуществимы.

Господин Скорастадир тоже пока что был доволен. Он уже прикинул, какие опыты над пришельцем можно поставить без вреда для здоровья. А Доврефьель пусть себе думает и рассчитывает пока соберется затылок почесать, шапку украдут. Вот и сейчас он заводит речь о постороннем:

– Наш гость беспокоится о работе и содержании. Он не хочет есть хлеб зря…

– Он из иного мира! – рыжий великан поднял брови. – Может быть, у них там голод, и еда значит больше, чем просто поддержание сил. А может… О, извини, я опять тебя перебил. Да, наш гость не хочет сидеть у нас на кармане. И что? Он умеет делать что-нибудь, имеющее тут спрос? Или он… А! Понял!

Доврефьель кивнул:

– Пусть читает у нас лекции. Рассказывает об этом, как ты говоришь, «ином мире». Мы можем дать ему место, как наемному преподавателю. Заодно мы получим обоснованную возможность наложить на него заклятие правды, чтобы не слишком… э-э… приукрашивал.

– Ты же всегда стоял за равновесие, и сохранение баланса! – вскричал Скор. – А если эти знания опасны? Не умнее ли будет выслушать его сперва нам двоим и решить…

Ректор Академии пригладил бороду и ответил со вздохом:

– Они в любом случае опасны. Они изменят наш мир одним своим появлением. Долго скрывать их не получится. Когда шило вылезет из мешка, Академия будет возмущена…

«И ректора сменят», – живо додумал Скорастадир. – «Уж я постараюсь. То есть, постарался бы… Все-таки старый хитрец умеет видеть на ход вперед. Ладно. В другой раз».

– …А если так, то надо собрать всех, пусть слушают. Большое количество умов труднее обмануть, чем одного; большая компания скорее найдет применение тому, что мы услышим… – перечислял Доврефьель усыпляющим голосом. Скор хлопнул по столу:

– Хватит меня учить! Решение принято. Надо поскорее увидеть, с чем мы имеем дело.

* * *

Дело свое Спарк изложил на следующий же день.

После умывания и короткого завтрака – взволнованный гость не запомнил ни обстановки в комнатах, ни еды – Ахен облачился в парадную синюю мантию с золотым кантом; по его примеру Спарк одел церемониальную волчью куртку, так хорошо согревавшую землянина всю дорогу. Маг взял неизменный посох; пришельцу брать было нечего. Огладили одежду, каждый про себя подивившись сходству движений. Отправились.

Прием происходил в Главном Зале Академии. Верил ректор в историю Спарка, или не верил – а первый контакт двух миров постарался обставить с наивозможной пышностью. Едва гость и провожатый ступили в широкий холл, под ногами заклубился тонкий зелено-золотистый туман, высокая дверь Зала с мелодичным звоном отворилась сама собой. Спарк первым вошел в обширное круглое помещение, и замер, ошеломленный светом и красками.

Стены Зала к приему покрыли всевозможными картинами. Лесной пейзаж и какая-то батальная сцена; меняющийся на глазах водопад; рассвет в горах; уходящие к потолку бессчетные портреты – надо думать, прославленных учеников или здешней профессуры; а чуть ниже орнаментом зелено-золотые завитки, словно трава… Что нарисовали, а что наколдовали, выяснять не хотелось. Хотелось любоваться и рассматривать. После многодневного полета сквозь стылую сырость Зал согревал и освежал не хуже полудня в майском лесу… Да еще если вдвоем… Игнат встряхнулся, и вспомнил, что пришел за помощью.

Помощи следовало просить у живых. Гость опустил взгляд от настенных и потолочных росписей: среди громадного гулкого объема встречающие терялись, несколько мгновений парень искал их глазами, слушая почему-то громкий стук собственного сердца.

В двух десятках шагов, точно напротив входа, ожидал высокий старик со снежно-белой ухоженной бородой, укутанный в черную мантию, при посохе. «Великий Доврефьель, ректор!» – шепнул Ахен из-за плеча. Слева и справа от старика пестрыми крыльями развертывались маги Академии; от яркой вышивки, сверкающих камней и непонятных символов рябило в глазах.

Спарк выдохнул для храбрости и твердо зашагал сквозь изумрудный туман. Разноцветный полукруг приближался; проявились лица. С неимоверным удивлением гость различил второй ряд встречающих: над головами людей самые настоящие звериные морды… медведь, похоже. О, вон знакомый золотой грифон – Спарк даже улыбнулся от облегчения, узнав Панталера. А вот еще два грифона! Да какие огромные: на что Пан был велик, эти выше его чуть не на голову… Только другой масти: один чисто-белый, второй коричневый в белых пятнах – пегий, кажется. Вот отчего в Академии такие просторные коридоры… Если есть грифоны, интересно, драконы есть? Во всех книжках пишут…

Тут изумрудная дорожка кончилась. Гость остановился внутри полукольца. Великий Доврефьель поклонился первым. Звучно выговорил знакомое приветствие:

– Аplaudas ti en Akademio Magiista!

Спарк привычно пробормотал про себя перевод: «Приветствуем тебя в Магической Академии!» Затем обеими руками отвернул клыкастый капюшон за плечи. Опустился на левое колено; не ломая спины, коротко и четко наклонил голову; выпрямился и поднялся в рост – все это одним движением, неспешно, но без задержек. Глянул в лицо ректору, отметил про себя – глаза зеленые – и назвался пока что здешним именем.

По толпе прошло чуть заметное шевеление. Доврефьель представлял магов, указывая то направо, то налево; Спарк жадно всматривался.

Вот слева от ректора здоровяк с непонятного цвета глазами: то ли синие, то ли светло-зеленые. Посоха нет. Красная мантия в буйных бело-золотых узорах. Из-под капюшона длинные рыжие волосы, бороды никакой: молод, должно быть. А назвали Великим Скорастадиром, вот и Ахен подсказывает, что важная персона. Против него в первый ряд протолкался медведь – маленький, на четырех едва по пояс вытянет. Звать его Барат-Дая; шерсть черная, белый треугольный воротничок. Вот этот плюшевый мишка – кастелян, по-нашему, значит, завхоз. Нет, завхоз должен быть минимум вдвое шире! Между тем ректор опять показывает в другую сторону, опять изволь вертеть головой… Ну, тут пожалуй стоит. Госпожа Вийви. Грива черная, почти до пола. Обруч, и пронзительно-синий сапфир в нем. Синие глаза. Жемчужного отлива плащ – для мантии чересчур изящен. Расшит светло-синим кружевом. Руки тонкие. Длинные пальцы теребят стеклянную (может, и алмазную) палочку – вместо посоха. Из-под плаща носки серых сапог, видна строчка вышивки – бисер или жемчуг. Не успел налюбоваться, опять поворачиваем: о, грифон. Пестрый. Теграем звать. А глаза красные. Тревожно. Чтото клекотнул в ответ: на благодушное «knabecoj» не похоже… Напротив Теграя – грифон снежнобелый. Нетерай. Имена рифмуются. Почему же Доврефьель так странно представляет своих: то вправо, то влево? Надо спросить у Ахена, что значит расстановка в зале, а пока смотрим: похоже, брат госпожи Вийви. Среднего росточка парень, до плеч прямые индейские волосы – черные с синим отливом. Яркие синие глаза. Единственный из людей – не в плаще или мантии, а в куртке, штанах и сапогах, вся одежда светло-рыжая. То ли замша, то ли вытертая кожа. Светлые искры пряжек. Короткая строчка краснозеленого орнамента по воротнику. Господин Мерилаас. Сдержано кивнул. Поклонимся ему и перейдем опять на другое крыло. Батюшки-светы, да ведь это же еж! Ну, ежик чуть ли не больше медведика будет… Как его? Дилин? Имя-колокольчик. Напротив Дилина – опять еж. Откуда они берутся, только что же не было? Из-за спин вылез, или в глазах двоится? Нет, имя как будто другое: Бушма. Ахен подсказывает: тоже ученик.

Уф, наконец-то столоверчение кончилось, идем по порядку. Рядом со вторым ежом громадный черный медведь. Этот уже настоящий. Если Барат был на двух лапах в человеческий рост, то Ньон на четырех стоит, а до холки не допрыгнешь. Как его позвоночник держит такой вес? Библиотекарь. Хм. Жутковато. Но вот два парня рядом с темной глыбой стоят, и хоть бы хны. Оба закутаны в одинаковые песочные плащи с черной оторочкой. Хартли и Хельви. Близнецы. Даже представили разом. Тоже ученики. Спасибо, рад знакомству… Ну, Панталер уже известен. По этой стороне – все. Да и в другом крыле только два человека. Мастер Йон – главный лекарь Академии. Глазищи жесткие, серые, лицо словно вырезано из елового корня; в черную мантию закутался, губы сжал. Тут сам болеть не захочешь, лишь бы этот не лечил. Ахен шепчет: «Великий врач» – возможно, но к детям его лучше не пускать. Господин Сеговит – лицо теряется; мантия роскошная, темнозеленая, с синей оторочкой. На груди вышита красивая алая загогулина: вроде как символ бесконечности, повторенный несколько раз. Наверное, и цвета что-то значат. Ладно, потом у Ахена спросить… Сеговит главный по магическим приборам. Все… Уф…

Спарк еще несколько раз по инерции повернул голову туда-сюда. Пестрая группа магов молча ждала его слов. Гость собирался с духом. Наконец, прокашлялся, и начал излагать свою удивительную историю – на довольно понятном языке, правда, с неистребимым мягким акцентом восточной окраины.

* * *

– … Окраину ты хорошо описал… – Ахен шумно перелистнул несколько страниц.

– Поверили, как думаешь? – устало спросил волчий пастух.

Маг не успел ответить: Ньон-библиотекарь бухнул на стол еще несколько толстенных фолиантов и пробасил:

– Если ищете учебники – даже у нас нет. Оборотная сторона Kartela Lingvo, Всеобщего Языка. Его все знают. Учить его просто. Нет других языков, не надо и… – медведь замялся.

– Переводчики, tradukistoj, – поправил Спарк прежде, чем сам осознал свою дерзость. Маги переглянулись. Потом Ньон выдохнул (маленькую приемную затопил грибной запах):

– Ты действительно не наш.

Ахен только молча улыбнулся: дескать, что я говорил!

– Вот тут смотри. – Ньон постучал когтем по твердой обложке верхнего тома. – Тебе надо узнавать новые vortoj, много. Словарный запас увеличивать. И сразу узнавать мир. Читай kronikoj, в летописях почти все есть.

Словарный запас Спарк увеличивал не просто так. После впечатляюще яркого приема, по пути в гостиницу, он поинтересовался, нет ли каких идей насчет работы: почему-то мысль из головы не шла. Ахен оживился:

– Есть предложение к тебе. Будешь lecionoj читать? Тебе – практика в языке. Нам про твой мир интересно. Rektoro хочет, чтобы ты просто рассказывал, что сам сочтешь нужным. В первую очередь, различия, конечно. Но similecoj тоже интересно: где наши миры похожи. За это, во-первых, бесплатная chambro в гостинице. Во-вторых, кроме комнаты, тебе плата, как instruisto. А учитель тут живет bon.

Спарк почесал затылок. Быстро, однако, среагировал белобородый Доврефьель… Показать здешним наш мир глазами снаружи… Заманчиво! Только вот язык до сих пор на уровне туриста. «Совершать прогулка на яхта, аренда капитан с корабля…» С другой стороны, на приеме упоминался библиотекарь – тот самый громадный медведище… Спарк решительно кивнул в знак согласия, и после обеда попросил Ахена проводить его в здешнее книгохранилище.

Ньон их уже ждал. Он легко догадался, с каким делом пришелец явится. И даже несколько книг по теме припомнил. Но вот учебники…

– А lernolibro по языку у нас нет. – Медведь качал косматой головой даже не огорченно: с искренним удивлением. Кому придет в голову делать учебник по языку, если язык – без исключений в грамматике? Если написание совпадает со звучанием? Ведь это так просто запомнить! Тем более, что Всеобщий Язык давным-давно один на всех. Клановые диалекты, секретные языки воров и торговцев – все они построены на тех же самых правилах.

Так что вместо какой-нибудь простенькой хрестоматии для первого класса Ньон приволок из глубин хранилища три последних тома «Большой летописи Леса». Спарк только глаза опустил от отчаяния. Медведь и маг обменялись хитрыми взглядами, после чего Ахен вышел, и скоро вернулся с маленькой тележкой. Две лапы и две руки уложили спрессованную мудрость столетий, ошарашенный Спарк даже не пытался им помогать. Ахен весело дернул веревку:

– Тот не ученик Akademio, кто libroj носит по одной!

Спарк стряхнул оцепенение, налег на гладкую рукоять, и парни повлекли тележку вверх, из библиотечных подвалов, потом по широченным коридорам, вокруг фонтанчика в Звенящем Холле – до самой своей комнаты. Переполненный впечатлениями гость хмуро считал плитки под ногами, Ахен тоже ушел в себя. Никто не заметил, как новичка сквозь фонтан внимательно разглядывает блистательная госпожа Вийви.

* * *

Госпожа Вийви расхаживала по комнате: от левой стены с книжными полками, до правой, с массивным платяным шкафом. Еж смирно сидел на каменном подоконнике единственного окна и озирал горы: по случаю ясной погоды, ставни были распахнуты. Летом открывали и раму, но с зимним холодом шутки плохи. Приходилось довольствоваться видом сквозь желтоватое стекло; Дилин поминутно морщил длинный нос непонятным для человека выражением.

– … Понятно, почему я поддерживаю Скора. – Вийви размышляла вслух. – Он практик. Я всетаки лекарь и тоже больше применяю заклинания, чем задумываюсь об их происхождении… Теоретики наподобие Доврефьеля слишком уж оторваны от земли.

– И Скор куда красивше! – фыркнул Дилин, не поворачиваясь.

Вйиви улыбнулась:

– Пожалуй. Ты тоже наслушался этих… – изящные пальцы брезгливо щелкнули в воздухе, – Которые считают, что женщина волшебница лишь в постели? Чего про меня и Скорастадира еще не рассказывали?

Дилин снова фыркнул и засопел:

– Мне придется пожалеть о собственных словах… Ты ведь начала говорить не о сплетнях, так продолжай же!

– Возмножно, лучше, чтобы продолжил ты. – Ведьма остановилась посреди комнаты, и дождалась, пока острая звериная мордочка повернется в ее сторону. Посмотрела в черные бусинки глаз. Дилин выдерживал ее взгляд шутя, и Вийви, наконец, вспомнила, что на другие расы ее очарование не действует:

– Ты-то, колючка северная, отчего примкнул к Скору? Если бы тогда проголосовал за Доврефьеля, твоя мечта уже воплотилась бы.

Еж отрицательно крутнул головой, да так резко, что кувыркнулся с подоконника. Опасным шаром прокатился по плитке, распрямился. Возразил:

– Ректор стережет равновесие. Только равновесие. А времена меняются. Он стоял, как дерево, во Времена Смерти – и был прав. Но теперь пора сеять, а он все еще боится выпускать семена на волю…

Вийви присела, чтобы глаза собеседников были на одном уровне. Еж метнулся за низкой скамейкой:

– Прошу.

– Ты ведь из кромешников? – напрямик спросила ведьма.

– Никогда не скрывал! – отозвался еж. – Следствия?

– Насколько я знаю… – женщина играла кисточкой пояса, пока могла держать паузу. – Кромешники хотят немедленной очистки Левобережья от Болотного Короля. За этим посылают представителей и в Академию, и в Совет…

– И даже по всем остальным урочищам Леса, – добавил еж. – Но это не тайна и не подлость. В конце концов, Призвание Земли произошло не вчера. Хоть и относительно недавно: Лес обновился едва на седьмую часть. Владыка Грязи вынужден зализывать раны и копить силы. Самое время нам вступить в прежние границы Леса, и вновь засеять края, где росли деревья до Времен Смерти. Да ведь об этом каждый комар поет, не может быть, чтобы ты не знала!

Вийви кивнула, но промолчала. Она родилась уже в самом конце Девяти Времен. Девчонкой застала Последнее Время. Еще и сейчас, бывало, просыпалась в холодном поту – снилось, как лесной пожар накатывался на заимку; маленький караван бежал от огня. Оседланный лось под ней споткнулся; Вийви полетела головой в мох, чудом не сломав шею. Обернулась – похолодела, хотя вокруг трещали и скручивались от жара листья. Из толстых лосиных губ летела красная пена, а большие глаза смотрели укоризненно и тускло. Лось последний раз дернулся – умер. Девчонка обернулась: семейный караван успел скрыться из глаз. Отставших разве что оплачут. Верховой пожар тем и страшен, что идет со скоростью ветра. Опоздал – умер… Тут-то Вийви развернулась лицом к ревущему красному шторму: больше терять было нечего. То, что она прокричала, мало какой охотник рискнул бы повторить даже спьяну; а за жест отец перетянул бы вожжами, не меньше. Но верхушки деревьев окатило инеем; пожар словно напоролся на незримую стену; в океан пламени ударил треугольный клинок холода. Так ведьма познакомилась со своей стихией – Водой. Не понимая ни сути сделанного, ни правил заклинания, девчонка держала поток, пока глаза ее не закрылись от усталости. Огненный вал прокатился по сторонам. Лес медленно и жутко горел слева и справа. Толстенные стволы гулко лопались, визжа, сдирали друг с друга кору и подымали облака пепла, ударяясь о черную землю. Спасенный островок таял сосулькой в багровом кулаке. На счастье беглянки, клочок жухлой зелени заметил белый грифон, сложил крылья и упал посмотреть, что спасло пригорок… Вот как Вийви попала в Академию; вот почему стала целительницей, носила одежду исключительно морозных оттенков, и даже в лютые вьюги не пряталась от холода за ставнями.

Собеседник ее забегал по комнате взад-вперед:

– Великий Доврефьель все ждет, ждет, ждет… Пусть Скорастадир не ректор! Он думает так, как мне надо… Он правильно говорит: магию надо не столько копить, сколько практиковать. Голая философия ничего не стоит, только опытом можно достичь ясности. Просто и четко! Нам подходит! Будет он ректором великолепно. Не будет – пусть поможет с той высоты, на которой есть… Поэтому я с ним!

Топот прекратился. Еж присел прямо на пол – отдышаться. Дилин принадлежал к самому старому племени, которое только помнили необъятные хроники Академии. Предки его поддержали Седую Вершину первыми и во всем. А происходило это еще тогда, когда Академия высилась одинокой громадой на диком склоне, и не было ни города Исток Ветров, ни самого слова «Лес». Что было? Три ежиных племени; неудачливая волчья стая, да два десятка людей, вылезших из-под гор, и собравших все это вместе… Нынче невидимый маховик крутится все тяжелей, и подминает все больше. Лес шагнул за Великую Реку, пережил и Войну Берегов, и Год Лемминга, и вторжение Болотного Короля… Сотни и сотни лет; деревья в Лесу – и те сменили несколько поколений! А племя Дилина по-прежнему живет в горах вокруг Истока, и все также самым страшным оскорблением для него будет кусочек сахара – хотя ежи пьют молоко, а сахару не ели отродясь. «Продались за сахар!» – так говорят потомкам племенродоначальников Леса. То есть, говорят те, кто пожелает обидеть их; ну и те, кому недорога жизнь… Тем временем Великая Река течет и течет себе, смывая листья и поколения. Уже двадцать весен, как отброшен Болотный Король. Лес понемногу возвращается в прежние границы, и…

– И вот теперь появляется этот мальчик с нездешней аурой. – Вийви направила разговор туда, куда метила с самого начала. – Быстро учит язык. Разбирается в письме. Четыре дня назад я видела, как они с Ахеном тащили книги из библиотеки. А уже через четыре дня объявлено его первое выступление. Он будет рассказывать нам о своем мире. Переход сильно изменит… изменит все.

– Важен не сам факт перехода… – Дилин поднял голову. – Важны следствия из него. Мы нашли один переход и одного человека. Который упомянул еще троих – в будущем. А ведь такое могло быть и в прошлом. Или – в ином месте, не у нас. Может, Болотный Король давно черпает из реки, к которой мы едва приблизились.

– И что ты предлагаешь делать нам?

– Предлагаю не делать. Не так, как он просит. Он просит отправить его в будущее – надо подождать или вообще отвертеться от его просьбы. Все же я – лучший в Лесу предсказатель. Принесенное им будущее пугает меня. Может быть, мы уже опоздали, и это Владыка Грязи пробует повторить Девять Времен…

– Не пугай! – ведьма почувствовала, что сама вот-вот затрясется. – Не говори наугад!

– Ты права. Благодарю. Обратись к Доврефьелю. Я хочу посмотреть вперед. Пусть откроет мне Большой Грот.

Вийви поразило, как быстро зверь перешел от возбужденной скороговорки к полному спокойствию в голосе и движениях.

– Когда?

Еж некоторое время загибал и разгибал игрушечные пальчики:

– День… Вигла растет… Вода на убыль… Сила в Огне… Воздух молчит… Да! Проси через октаго. К этому времени все прояснится. И мы лучше узнаем, что высматривать в будущем – гость прочтет несколько лекций.

* * *

Первая лекция Спарка состоялась точно в назначенный день, сразу после обеда. Местом назначили уютный зал в недрах горы – как большинство помещений, без единого окна. Обвешали гладкие холодные стены светильниками, собрали достаточно столов и стульев, чтобы все могли сесть и разложить бумаги: слушатели для пометок, а Спарк – листы со схемами, подсказками и выписанным словариком. Понимая неизбежное волнение новичка, ректор определил всего полчаса на монолог, и полчаса на вопросы, но предупредил, что, скорее всего, обоюдный интерес затянет разговор самое малое на час, и пусть пришелец готовится к долгой беседе.

Спарк выдержал испытание с честью: тележки с книгами, которые он таскал туда-сюда все подготовительные дни, даром не прошли. Тему волчий пастух взял самую простую: в двух словах описал Землю, континенты и океаны, климат и времена года. Оттуда плавно перешел к Солнцу, Луне и Солнечной системе. Немного опасался вопросов о подробностях: диаметр и массу Земли, или спутники Сатурна поименно – кто же помнит наизусть? Но разношерстные волшебники этим не заинтересовались, а вот про разницу между лунным и солнечным месяцем, про форму Земли – точно ли грушевидная, и почему? И что за мир такой наподобие груши? – про фазы Луны, знаки Зодиака – вопросы сыпались градом. Скоро пришелец перестал стесняться акцента: у Мерилааса выговор оказался еще позаковыристей. Даже самому Доврефьелю часто приходилось переспрашивать.