Текст книги "Князь орков"
Автор книги: Михаэль Пайнкофер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
9. Тоумполь ур'Шакара
Всего один день продолжалась поездка по снегу и льду – но это был очень долгий день.
В первый вечер Бальбок и Раммар еще ждали, что солнце наконец зайдет. Но оно висело над горизонтом, как будто его прибили гвоздями, и светилу как будто было совершенно все равно, что к нему присоединились луна и звезды. Прошло некоторое время, прежде чем орки поняли, что к северу от Северного вала солнце не заходит; где-то в Землемирье давным-давно наступила темная ночь, но здесь, на севере, царили серые сумерки, поэтому буер мог продолжать путь.
Поначалу орки решили, что это зловещий знак, мол Курул гневается на них, потому что они позволили украсть голову Гиргаса. Но когда на небе так и не засверкали молнии, и не появилась огромная пасть, чтобы поглотить мир, до них дошло, что ночное солнце было не признаком конца света, а всего-навсего естественным феноменом. Наверняка у эльфов, которые всегда и все знают, есть объяснение тому, что солнце здесь, на севере, не заходит – оркам же на это было наплевать. Главное, что их не поглотил Пожиратель Миров.
Сменяя друг друга у руля, они продолжали путь по Белой пустыне, продвигаясь все дальше на север – пока в одну из сумеречных ночей Бальбок не заметил на горизонте голубоватое сияние. Обеспокоенный, он разбудил брата, который совершенно не обрадовался тому, что сон его был нарушен. Но, увидев свет, прервал свою тираду ругательств, и его мрачные черты осветила ехидная ухмылка.
– Эльфийский огонь, – проворчал он. – Точно как говорил колдун. Скоро мы будем на месте.
Так и продолжался их путь с этим загадочным светом в качестве путеводной звезды. Со временем орки выяснили, что расстояния в Белой пустыне можно оценивать далеко не так хорошо, как дома, в Гнилых землях. То, до чего, казалось, был всего день пути, находилось на самом деле очень далеко – как, например, источник загадочного огня.
Вроде до цели пути было лапой варга подать, но оркам пришлось потерпеть еще немало времени. Иногда возникало ощущение, что чем дольше они едут, тем дальше уходит свет, а иногда он начинал беспокойно мерцать. И тогда Раммар каждый раз начинал бояться, что он погаснет; тогда они снова окажутся посреди Белой пустыни без ориентира. Но голубое пламя на горизонте не гасло – и наконец из туманной дымки проступили очертания острых скал.
Какого они были происхождения – естественного или искусственного, – Раммар понять не мог, но ему они чем-то напоминали крепость. Повсюду поднимались ледяные иглы, похожие на ту, о которую едва не разбился буер. А высоко над белыми, сверкающими льдом скалами возвышались башни, а на самой высокой из них полыхало эльфийское пламя.
Это был не такой огонь, который могут развести смертные; он не был желтым, от него не поднимался в небо дым. В его сиянии начинали сверкать башни, невероятно высокие в туманной дымке.
Орки достигли своей цели – храма Шакары.
– Одного у этих проклятых эльфов не отнять, – почти в восхищении пробормотал Раммар. – У них есть чувство драматизма!
– Синий огонь. – Бальбок надул свои пухлые губы. – Как они это делают?
– Ну откуда, внутренности Торги, могу я об этом знать? – зашипел на него Раммар. – Твои дурацкие вопросы постепенно начинают действовать мне на нервы!
– Но я только подумал…
– Я тебе уже говорил и повторюсь снова: ты держишь рот на замке и предоставляешь думать мне, понятно? Нам нужен будет план, каким образом попасть внутрь храма. Так просто, как карлики, эльфы не дадут нам себя обдурить, это точно. Вполне возможно, что их стража нас уже засекла.
– А даже если и так. – Бальбок пожал плечами. – Издалека они примут нас за снежных варваров. – Мгновение поразмыслив, он предложил: – Лучше всего дождаться сумерек. Мы спрячем буер и остаток пути пройдем пешком под покровом тумана.
– А как мы проникнем в храм, а, хитрец?
– Об этом подумаем, когда доберемся туда, – не без гордости ответил Бальбок, потому что для орка это был уже довольно детальный план. – Как думаешь?
– А я скажу, что ты, как всегда, несешь чушь, – ответил Раммар. – Планы здесь строю я, забыл уже, что ли? Лучше всего будет дождаться сумерек. Мы спрячем буер и остаток пути пройдем пешком под покровом тумана. Как проникнуть в храм, подумаем, когда доберемся до него.
– Но ведь я так и сказ…
– Не стой столбом и прекрати считать ворон! – оборвал Раммар брата. – Быстренько спусти парус и позаботься о том, чтобы замедлить ход – или хочешь еще раз налететь на сосульку?
Бальбок покачал головой и в который раз укрепился во мнении, что брат сильно недооценивает его. Когда-нибудь, сказал он себе, мне представится возможность доказать Раммару, что я довольно хитрый орк. Но до тех пор лучше придерживаться указаний брата – а это значит, нужно взобраться на мачту и, держась за реи, спустить парус.
То была очень опасная работа, поскольку ледяной ветер пытался стряхнуть Бальбока с мачты. Но чем больше он спускал грот, тем меньше возможности для атаки оставалось у ветра, и скорость буера заметно снизилась.
Перед ними все выше вздымался ледяной храм, и орки смогли разглядеть некоторые детали. На первый взгляд эльфийская святыня была похожа на огромную ледяную глыбу, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить высокие окна и балконы. Внутри был виден холодный свет, но ничто не шевелилось.
– Где же остроухие? – спросил Бальбок.
– А я откуда знаю? – раздраженно ответил Раммар. – Может быть, как раз медитируют или проводят один из своих ритуалов. Эльфы часто занимаются такой гадостью. Это должно быть нам на руку, потому что чем больше занят этот эльфийский сброд, тем меньше внимания обратят на нас.
Они подъехали к следующей ледяной игле, в тени которой и пришвартовали буер. Но прежде чем покинуть корабль, они как следует пообедали. Фарамх бру доук сабаль'док, как говорится в древней орочьей поговорке – голодное брюхо к сражению глухо. Поэтому Раммар и Бальбок хорошенько подкрепились сушеным мясом, обнаруженным в кладовой буера. То, что оно немного покрылось плесенью и подгнило, их не смущало. Напротив: на вкус орков гниль придает настоящую пикантность и тешит желудок.
Затем они собрали свое вооружение. Взяли также канат. Дождались сумерек, которые должны были продлиться целую ночь. Как это обычно бывало здесь, на севере, вечером опустился туман и серым саваном опутал ледяную поверхность. Оба орка оставили судно и выступили в направлении храма. Поклажу и штандарт они оставили на буере.
Серо-белые накидки из медвежьего меха, прежде принадлежавшие варварам, не только защищали Раммара и Бальбока от пронизывающего холода, но и помогали в этом сумеречном свете почти слиться с туманом. Держась ледяных игл, окружавших храм, словно гигантские палисады, братья продвигались к цели. Вечный снег скрипел под их шагами, дыхание белыми клубами пара вырывалось из носов.
– Знаешь, какой вопрос я задаю себе? – прорычал Раммар брату.
– Какой? – спросил Бальбок.
– Я спрашиваю себя, смог ли бы Гиргас оценить весь этот спектакль, который нам из-за него доводится терпеть. Я имею в виду, приходилось ли тебе когда-либо слышать об орке, который отправляется на край света, чтобы добыть потерянную голову своего предводителя?
Бальбок ненадолго задумался.
– Нет, – признал он.
– Если бы эти умбал'хайтам, дома, в больбоуге, знали, на что мы идем, чтобы достать дурацкую черепушку Гиргаса… Мы сражались с гулями и пауком, прокрались к карликам и десятками рубили людей. Неплохо для двух орков, которых с позором изгнали из деревни, правда?
– Я тоже так считаю, – согласился Бальбок с братом.
– Знаешь что? Нужно рассказать им это, слово в слово. Всю историю, с самого начала.
– Имеешь в виду сагу? Как рассказывают карлики?
– Глупости. Я имею в виду не историю маленьких бородачей, которые ищут кусочки золота в дерьме. Кого это интересует? Я говорю о саге о двух орках, которые совершают великие дела и учат своих врагов бояться. История о храбром Раммаре и его помощнике Бальбоке, которые сразились с эльфами, чтобы принести в больбоугголову великого Гиргаса.
– Звучит хорошо, – усердно кивнул Бальбок. – Но почему она должна называться «Храбрый Раммар и его помощник Бальбок»? По-моему, лучше будет звучать «Храбрый Бальбок и его помощник Раммар».
Раммар ничего не ответил, только бросил на брата из-под мехового капюшона уничтожающий взгляд.
– И еще кое-что, – продолжал критиковать Бальбок. – Паука, гулей и людей мы победили, это правда. Но с эльфами мы еще не справились, и не думаю, что они добровольно вручат нам карту.
– Да что ты говоришь!
– Я слышал, что эльфы оснащают свои крепости и храмы ловушками. Кроме того, там должны быть бесконечно разветвляющиеся коридоры, в которых легко потерять ориентировку и заблудиться. И хотя эльфы постепенно исчезают из нашего мира, они все еще остаются лучшими мечниками среди всех, а их лучники могут поразить любую цель, и не важно…
– Хорошо, – раздраженно перебил его Раммар. – Такие тонкости мне не нужны!
Брат обладал неподражаемым умением портить настроение.
Они дошли до последней ледяной иглы, за которой и спрятались. Отсюда хорошо был виден храм, поднимавшийся перед ними во всем своем величии и мощи. Орки разглядели, что стены состояли на самом деле не изо льда, а из белого камня, покрытого слоем замерзшей воды. А еще разглядели, что строение это создано не силами природы, а подчинено строгой геометрии. Кто бы ни создал храм, он хотел, чтобы издалека храм выглядел похожим на ледяную глыбу. И только приблизившись, можно было разглядеть, что это храм-крепость.
Братья заметили также и большие ворота, белоснежные створки которых были едва различимы в крепостной стене. Они были заперты, и через узкие окна над ними Раммар и Бальбок увидели смутные очертания каких-то фигур. Стражники, которые поднимут тревогу, как только обнаружат обоих орков.
– Вот дерьмо, – заметил Раммар. – И что же теперь?
– Ворота на замке, – пояснил Бальбок очевидный факт. – Нам придется поискать другой путь.
– Какой ты умный, – скорчил гримасу Раммар. – И как ты собираешься это сделать? Прогрызаться сквозь скалу?
Но Бальбок не позволил так быстро сбить себя с толку – после всего того, что они пережили. Он обвел взглядом ледяные стены храма и обнаружил узкое отверстие, выходившее на юг.
– Там! – крикнул он и показал вверх.
– И что это такое?
– Окно. Вот туда нам и нужно.
– Вот туда нам и нужно, – передразнил Раммар брата. – Ты хоть соображаешь, насколько это высоко? Да мы никогда в жизни туда не заберемся!
– Ты – нет, – ухмыльнувшись, согласился с ним Бальбок. – А я – да.
Мгновение Раммар раздумывал над тем, не дать ли брату за такую наглость затрещину. Заминка была только в одном – Бальбок был прав. Младший орк, сильный и жилистый, вполне мог взобраться по канату в окно. Зато Раммар со своим весом и десяти ростов не пролезет. Кроме того, разве не мудрее остаться здесь и подождать, пока Бальбок принесет карту? Он ведь только что читал ему доклад о том, какие эльфы великолепные мечники и лучники и что они укрепляют свои крепости и храмы ловушками. Ох уж этот задавака! Если он так хорошо разбирается в эльфах и даже вроде как знает, что его ожидает за стенами, то пусть и проворачивает дело в одиночку…
– Понимаю, – хитро сказал Раммар. – Ты не хочешь идти со мной. До сих пор тебе нужна была моя смекалка, но теперь я для тебя – только препятствие, и ты хочешь сделать все, чтобы сага, которую когда-нибудь будут рассказывать в нашем больбоуге, называлась не «Храбрый Раммар и его помощник Бальбок», а «Храбрый Бальбок и его помощник Раммар». Ну что ж… – Он пожал плечами. – Я на тебя не сержусь. Иди же и добудь эту карту. А я подожду тебя здесь.
– Ты не хочешь идти?
– Ты что, действительно настолько глуп, как кажешься? – засопел Раммар. – Я с удовольствием пошел бы, но не могу, ты же сам это сказал. Я слишком толстый, чтобы взобраться по канату.
– А если бы была другая возможность?
Раммар не заметил молний в глазах брата, иначе был бы осторожнее. А так он легкомысленно заявил:
– Если бы была другая возможность, для меня не было бы ничего приятнее, чем последовать за тобой. В конце концов, на протяжении всего приключения мы были вместе, и я хочу, чтобы вместе мы его и закончили.
– Корр, – с ухмылкой кивнул Бальбок. – Тогда я скажу тебе, что мы сделаем: я взберусь наверх, а потом подтяну тебя на канате.
– Т-ты хочешь втянуть меня наверх?
– Именно.
– А… А если ты меня уронишь?
– Тогда тебе больше не придется беспокоиться об эльфах, – с редкой для него решительностью ответил Бальбок. – Что такое? – добавил он, видя колебания брата. – Что-то не так? Ты же только что непременно хотел быть рядом, а теперь…
– Ну, хорошо, хорошо, я согласен, – успокоил его Раммар. – А как ты собираешься закрепить канат наверху, чтобы самому туда взобраться?
– Я привяжу канат к своему сапаракуи заброшу его в окно, – ответил Бальбок.
– А ты попадешь? Ты умеешь так высоко бросать?
Бальбок только усмехнулся.
– Хм. – Раммар надул губы. – До этого я мог бы и сам додуматься. Но предупреждаю тебя: если ты опять наворотишь шноршаи нас обнаружат, я сделаю с тобой гораздо более страшные вещи, чем сумеют придумать остроухие.
– Хорошо. – Бальбок равнодушно пожал плечами – если бы каждый раз, когда брат угрожал ему страшным концом, он делал зарубку на древке секиры, то ею сейчас уже нельзя было бы пользоваться.
И долговязый спокойно принялся готовиться к опасной миссии. Снял с плеча колчан со стрелами и лук, размотал канат и принялся через равные промежутки завязывать на нем узлы.
– А это еще зачем? – недовольно спросил Раммар.
– Чтобы не соскользнуть, – пояснил Бальбок, и Раммару пришлось признать, что идея вовсе не глупа. Окончив работу, Бальбок снова свернул канат и перебросил его через плечо. К концу он крепко привязал сапарак.
– Ты уже заканчиваешь собираться? – нетерпеливо спросил Раммар.
– Почти.
– Так давай выступать, жалкое чудище. И смотри, чтобы нас не поймали, понял?
Бальбок проворчал что-то нечленораздельное и тронулся в путь. Согнувшись, набросив на голову капюшон плаща, он помчался к стене, отвесно возвышавшейся перед ним, в которой находилось искомое отверстие.
От одного вида покрытого льдом камня у Раммара кровь застыла в жилах. Мысль о том, что придется карабкаться по канату, ему совершенно не понравилась. Он то и дело смотрел на ворота и на окна, за которыми виднелась стража. Хотя Бальбок был хорошо замаскирован туманом и одеждой, осторожность все же не помешает.
К счастью, ни один из стражников, с трудом различимых через окошки, не заметил орка, наконец добравшегося до подножия стены. Бальбок поспешно сбросил плащ, снял с плеча канат и положил его на землю. Затем нацелил сапарак, намереваясь забросить его в окно.
– Дарр малаш, – проворчал Раммар. – Этот слепой пес ни в жизнь не попадет…
Бальбок отошел на три шага назад, разбежался и изо всех сил метнул сапарак.
Оружие взлетело почти вертикально вверх, вдоль обледенелой стены, таща за собой канат. Раммар задержал дыхание и прижал кулаки к глазам. [6]6
Орочье соответствие человеческому суеверию «держать скрещенными пальцы».
[Закрыть]Копье замедлило полет, повернулось в воздухе – и в следующий миг, к безграничному удивлению Раммара, действительно исчезло в окне.
– Ах, этот жалкий ублюдок, – восхищенно прошептал Раммар. – Иногда он бывает самой настоящей продувной бестией!
Плащ Бальбок оставил внизу, потому что он мешал бы карабкаться. Обхватив канат обеими лапами, орк дернул за него, чтобы он натянулся. Рывком проверив его на прочность, орк с удовлетворением заметил, что сапаракзастрял в каменном подоконнике. Бальбок начал подъем.
Сначала он пытался упираться ногами в стену, но поскольку она была скользкой, держаться было не за что. Поэтому Бальбоку оставалось только подтягиваться на лапах, обхватив канат ногами, – такое напряжение сил, при одном только виде которого Раммара бросило в жар. Продолжая прижимать кулак к глазу, открыв от удивления рот, низенький орк наблюдал за тем, как брат лезет по канату. При этом он поймал себя на том, что задерживает дыхание, опасаясь за жизнь Бальбока.
– Что это еще такое? – спросил он сам себя. – Какое мне дело, даже если этот умбалупадет и сломает себе шею? Пока это не моя шея… Бальбок!
У Раммара вырвался негромкий крик, когда он увидел, как брат потерял опору. Схватившись за пустоту, Бальбок не поймал канат – и полетел вниз!
Три или четыре человеческих роста летел он, но затем ему удалось ухватиться за канат – за один из спасительных узлов, завязанных еще на земле.
– Ах ты глупый, неловкий придурок! – испустив вздох облегчения, принялся ругаться Раммар. – Разве можно так меня пугать?
Затаив дыхание, он стал смотреть, как Бальбок снова полез вверх. Раммар видел, что силы постепенно оставляют брата, и тем не менее он взбирался дальше, все выше и выше – и наконец достиг окна.
Отверстие было больше, чем казалось снизу, и Бальбок преспокойно забрался внутрь. На мгновение он исчез, и Раммар не знал, чего ему больше хочется: может, чтобы Бальбока обнаружили эльфы-стражники и убили, чтобы ему не пришлось выполнять этот страшный подъем, но тогда он не получит карту, а значит, и голову Гиргаса, что опять же повлечет за собой неприятные последствия.
К его огромному сожалению и в тоже время к облегчению. Бальбок снова вскоре показался в окне. Очевидно, он просто как следует привязывал канат. И вот настал миг, которого Раммар опасался все это время; Бальбок помахал ему лапой, призывая к себе.
– Шнорш.
Мгновение Раммар колебался.
Что делать?
Ему не нужно брать на себя эту ответственность, никто не сможет его заставить. То, что он самый настоящий орк, он доказал еще во время схватки с гулями и варварами. А брату, этому глупцу и идиоту, он совершенно не должен чувствовать себя обязанным. Нужно только повернуться и идти отсюда прочь. Вон там стоит буер. Все, что нужно сделать, это сесть на буер и ехать прочь, и совсем скоро позади останутся и храм, и эльфы, и все остальное.
И конечно же, Бальбок.
Раммар хотел уже повернуться, чтобы поступить так, как подсказывал ему разум. Он всегда придерживался его советов, поступит так и теперь.
Но была одна небольшая загвоздка – он не мог.
– Черт побери, Раммар, что это с тобой? – набросился толстяк сам на себя. – Раньше ты просто повернулся бы и только бы тебя и видели, ты воспользовался бы возможностью спасти свой асар. Ты постепенно стареешь и становишься сентиментальным. Это будет стоить тебе жизни!
И, хотя его ясный и верный орочий здравый смысл всячески отговаривал его, Раммар выбрался из укрытия и ринулся к стене, пригнувшись и натянув на голову капюшон, как это ранее сделал Бальбок. Теперь стражники не могли увидеть его, и он надеялся на то, что так будет и впредь. Полагаясь на сумерки, туман и свой маскирующий плащ, он хрипя бежал дальше и наконец добрался до стены.
И вот, когда он поднял голову, цель показалась ему еще выше, чем виделась из укрытия, и орк едва опять не передумал. Словно желая помешать самому себе бежать, он схватил почти замерший канат и обмотал вокруг своего толстого живота, завязав на несколько узлов. Затем помахал лапой Бальбоку – и сомнительное удовольствие началось…
Снова прошли дни – дни, когда не происходило ничего, а постоянной спутницей Аланны была тягучая скука. В поисках разнообразия Верховная священнослужительница Шакары проводила б ольшую часть дня, стоя у окна в своих покоях и глядя на Белую пустыню, над которой в это время года никогда не садилось солнце.
Только дважды в день – когда звучал рог Фаравина, призывая к молитве, и когда проводились храмовые ритуалы – Аланна покидала свои покои. Все, что мог предложить храм в качестве развлечений – от садов Мирона с горячими источниками и до больших залов с колоннадами, где она любила бродить в молодые годы, – она исчерпала без остатка. Они не развлекали ее, и эльфийка начала понимать, почему многим из ее народа жизнь в этом мире опостылела и они начинали тосковать о Дальних Берегах.
Аланна тоже ощущала глубинную тягу покинуть мир смертных, и с каждым уходящим днем, не приносившим ничего, способного вырвать ее из этой вечной летаргии, она становилась все сильнее. Ужасно – столетиями ждать исполнения пророчества, особенно когда в конце концов оно оказывается ложью. Великое предсказывал Фаравин Видящий, но оно не сбылось. И каждый год, который Аланна прождала напрасно, разрушал ее терпение, взращивал ее недовольство. И очевидно, не только ее.
Два дня назад из Тиргас Дуна прибыло посольство, которого с таким нетерпением ожидали священнослужительница и ее служанки. Но первоначальная радость Аланны по поводу того, что в ее свинцовых буднях в Шакаре наконец-то наступит разнообразие, вскоре сменилось ужасающим отрезвлением: князя Лорето не было среди послов. Зато ей передали письмо, как раз от того самого эльфийского князя, которого всей душой любила Аланна.
Аланне не было нужды перечитывать письмо, чтобы вспомнить его дословно. Ее глаза снова и снова блуждали по строкам, не понимая содержания, так что вскоре она выучила его наизусть.
Возлюбленная Аланна.
Много времени прошло с тех пор, как я последний раз был в Шакаре, – времени, которое я использовал для того, чтобы заглянуть в свое сердце и подумать о нас с Вами и о судьбе этого мира. И принял решение, о котором хочу сообщить Вам как можно короче, чтобы не слишком злоупотреблять Вашим драгоценным вниманием. После того как Высокий Совет снова предложил мне покинуть Тиргас Дун и следующим же кораблем отплыть к Дальним Берегам, я наконец согласился. Уже совсем скоро я оставлю этот мир, чтобы начать новую жизнь на родине нашего народа, что не налагает на меня ни обязательств, ни обязанностей. Я знаю, что это решение, бесспорно, причинит Вам боль, но я прошу Вас понять меня. Родина нашего народа предлагает мне все, на что я когда-либо мог надеяться. Зато нашей любви осуществиться не суждено, до тех пор пока однажды не исполнится пророчество, которому посвящено Ваше существование.
И все же очень многие из нас догадываются, что этому не суждено сбыться никогда. У нас никогда не было будущего – для меня оно находится на Дальних Берегах.
Простите, что я не смог явиться, чтобы лично сообщить Вам о своем решении, но сейчас мое присутствие необходимо в Тиргас Дун. Еще многое нужно сделать, спланировать и подготовить, прежде чем я наконец смогу вернуться туда, где все началось.
Навеки ВашЛорето,Князь Тиргас-Дунский
– Князь Тиргас-Дунский… – с горечью прошептала Аланна. Он даже не подписался своим эссамиумом. Каждому эльфу мужского пола при рождении дается второе имя, которое он сообщает только своим близким. Аланна принадлежала к этому кругу избранных – хотя это было запрещено.
Поскольку она была Верховной священнослужительницей Шакары, ей было запрещено вступать в связь, будь то со смертным или с потомком эльфийского рода. Ей также было запрещено делить постель с мужчиной, пока не исполнится то, что некогда предсказал Фаравин, потому что все ее желания должны были служить исключительно сохранению тайны. Поэтому их с Лорето любовь должна была остаться неисполненной и существовать только на духовном уровне. Князь всегда утверждал, что ему этого достаточно и что это даже больше того, на что он когда-либо мог надеяться. Похоже, это было не совсем правдой.
Аланна испытывала глубокую обиду.
Похоже, князя интересовало только свое собственное благополучие и собственное будущее. А она-то всегда думала, что он не такой, как те ограниченные эльфийские князья, что заседают в Высоком Совете и называют себя Владыками Мира, который постепенно превращается в груду развалин. Эльфийская империя давным-давно уже не так велика, включает в себя только земли на юге, граничащие с морем. Род сыновей Мирона ослаб и так сильно затосковал по отрешенности Дальних Берегов, что потерял свои древние добродетели и ценности. Лорето был лучшим тому примером.
Аланна закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Она уже надела белоснежное праздничное одеяние, и за ней вот-вот должны были прийти, чтобы она исполнила ежедневный ритуал. От Верховной священнослужительницы Шакары ожидали, что при этом она будет излучать непоколебимую уверенность и глубокое убеждение в том, что пророчество исполнится. И слезы здесь ни к чему.
Но Аланна не была убеждена, а в сердце ее царили печаль и гнев. Гнев из-за позорного предательства Лорето, печаль о том, что жизнь ее – жизнь пленницы.
Хотя ее служба и происхождение обеспечивали ей все возможные привилегии, она была заточена в храме, привязана к железным правилам и ритуалам, которые не позволяли ей делать то, что велит сердце. Если бы она могла поступать по своему усмотрению, то давным-давно покинула бы Шакару, сев на первый же корабль, отплывающий к Дальним Берегам в отчаянных поисках того, что могло бы изменить ее монотонную жизнь. С этой точки зрения она даже не могла винить Лорето за принятое решение, но от этого было еще тяжелее.
Представители ее народа покидали этот мир один за другим; скоро никого из них не останется в амбере, и падут гордые стены Тиргас Дуна. Гордость эльфов падет, а Аланна будет обречена наблюдать это падение до самого конца, и столетиями ждать того, что никогда не сбудется.
Как же хотелось Аланне вырваться отсюда.
Как она сожалела о том, что вынуждена исполнять свои обязанности.
Почему не происходит ничего, что могло бы изменить все это?
Служанка постучала в двери и сразу же вошла в комнату. Она пришла за Аланной.
Ритуал начинался снова, в бесчисленный по счету раз…
