Текст книги "Князь орков"
Автор книги: Михаэль Пайнкофер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
9. Оунхон-айрун
Пляшущие отсветы пламени, бушевавшего перед воротами цитадели, проникали через высокие окна тронного зала; были слышны крики орков, звон оружия и хрипы умирающих. Но Рурак Палач ни на что не обращал внимания.
Колдун стоял с закрытыми глазами, погруженный в глубокую медитацию, бормоча слова на древнем, запретном языке. Черное острие магического кинжала указывало на Аланну, лежавшую на жертвенном камне и удерживаемую неумолимыми стражами.
Файхок'хайнасмехались над ней. Наблюдая за тем, как эльфийка отчаянно барахтается в своих путах, они заливались раскатистым смехом. Расширенными от ужаса глазами Аланна глядела на клинок, угрожающе раскачивавшийся над ней, и последними словами ругала себя за то, что отвернулась от Шакары и перечеркнула свою прошлую жизнь. Ну зачем ей понадобились разнообразие и приключения? В своем легкомыслии она предала все: вместо того чтобы хранить тайну о Тиргас Лане, доверенную ей, именно она станет тем, кто вновь высвободит дух Темного Эльфа через собственное жертвоприношение . Амберпогрузится во тьму, как уже было когда-то, – и виновата в этом будет эльфийская священнослужительница благородных кровей…
Глаза ее застилали слезы отчаяния, мысленно она молила предков и космический порядок о прощении за все, что натворила в своем высокомерии и легкомыслии. Но ироничный смех орков и черный клинок, зависший над ее грудью, казалось, говорили, что прощения не будет…
На мгновение тронный зал заполнился бледным светом – Луна вышла из-за туч и слабо осветила Сокрытый Город – и мгновением позже в комнате промелькнула молния, появившаяся прямо из ниоткуда.
Смех орков тут же смолк.
– Курул! Курул! – бормотали чудовища, и в их подернутых кровавой поволокой глазах читался страх.
Древний тронный зал наполнился ледяным дыханием, проникавшим под одежду и сквозь кожу; эльфийка моментально продрогла до костей. Холод сменил неестественный ветер, перешедший в вихрь – в древних стенах поднялась буря. И в жалобном завывании ветра Аланне послышался пронзительный, ликующий хохот – или ей показалось?
Тысячелетняя пыль, щепки трухлявого дерева, свечи и мелкие осколки камня – все поднялось, закрутилось в диком урагане, центром которого был алтарь. Рурак, со своим черным кинжалом склонившийся над Аланной, стоял в эпицентре вихря; ветер даже не касался его. А орки в панике озирались, истошно вопя, и наконец, когда из ниоткуда снова полыхнули молнии, сломя голову бросились наутек . Файхок'хай, может, и были самыми лучшими и храбрыми воинами своего племени, но, когда сам Курул показал свою силу и послал молнии, их охватил ужас.
Рурак не обращал на них внимания. Колдун по-прежнему с закрытыми глазами бормотал слова призыва. Аланна сомневалась в том, что он вообще заметил, что творится вокруг, и, несмотря на свой страх и отчаяние, решила, что это возможность для побега. Так же, как была, связанная, она хотела скатиться с алтаря, чтобы избежать смертоносного клинка, который мог обрушиться на нее в любой миг.
Ей удалось повернуться, и она собиралась уже сползти за край камня, когда случилось нечто неожиданное. В зале снова сверкнули молнии, но на этот раз они сконцентрировались на кинжале, который Рурак держал в поднятой руке, другой судорожно вцепившись в посох.
Яркие молнии ударили со всех сторон в черный клинок и, казалось, слились с ним воедино – и одна молния, не яркая и не слепящая, а, наоборот, непроглядно черная, вылетела из острия оружия и ударила в Аланну. В мгновение ока эльфийка потеряла способность двигаться. Ее наполнила тлетворная энергия, тело содрогалось в конвульсиях.
– Нет! – закричала она, терзаемая болью и охваченная ужасом, понимая, что ощущает силу Темного Эльфа.
Рурак открыл глаза и словно безумный уставился на Аланну.
– Маргок! – воззвал он, перекрикивая рев и неистовство бури. – Повелитель Тьмы – явись!
– Я здесь, верный мой слуга! – послышался голос, не имевший тела и, казалось, оседлавший ураган. – Делай то, что д олжно! Отними жизнь, чтобы я мог вернуться в мир смертных!
– Да будет так! – закричал Рурак и хотел уже вонзить кинжал в сердце эльфийки…
Настолько быстро, насколько позволяли их измученные конечности, Раммар, Бальбок и Корвин неслись по коридорам.
Оба орка чувствовали себя не очень хорошо: ноги едва держали их после того, как они много часов провисели вниз головами. Корвину тоже с трудом удавалось передвигаться после пыток, которые учинил ему Грайшак; повязка на его лице насквозь пропиталась кровью.
Но троица спешила, подгоняемая желанием отомстить мучителям и помешать их планам.
Вооружены они были только гномьим копьем, которое нес Корвин. Оркам пришлось бы полагаться только на клыки, когти и кулаки, если бы им встретился противник. То, что сражаться придется против себе подобных, мало смущало Раммара и Бальбока. Рурак и Грайшак совершили ошибку, предав их, а в таких вещах орки шуток не понимают…
По крутой винтовой лестнице они поднялись в цитадель. Понять, куда поворачивать, было не очень-то трудно: рев бури и пляшущие отсветы потрескивающих молний разносились во всех коридорах, и даже Бальбок понимал, что это дело рук колдуна.
– Церемония уже началась, – прохрипел запыхавшийся Корвин. – Нужно торопиться!
Они бежали по длинному, с высокими окнами коридору. На бегу Раммар увидел через окна огонь, на стенах мелькали вооруженные до зубов фигуры.
– Там, снаружи, идет бой! – крикнул он своим спутникам. – Кто-то атакует цитадель!
– Тем лучше, – прорычал Корвин. – Против этих жалких ублюдков нам любая помощь пригодится…
Они приближались к концу коридора и к источнику бури, бушевавшей в стенах замка. Такая буря никак не могла возникнуть по природным причинам; и у Раммара и Бальбока шерсть на спине встала дыбом, потому что они поняли, что имеют дело с колдовством.
В лицо дышал ледяной ветер, усиливающийся с каждой секундой. Дверь в конце коридора была сломана, деревянные створки разбиты силой урагана. Щепки и мелкие камни летели в спутников с такой силой, что им пришлось закрываться руками и лапами, осторожно, шаг за шагом продвигаясь вперед.
Внезапно дорогу преградила мощная фигура. С клыков капала желчь, глаза были налиты кровью, стальная пластина закрывала полголовы.
Грайшак неожиданно появился из бокового коридора, ухмыляясь и держа в лапах окровавленную секиру. Отсвет молнии выхватил из темноты его отвратительное лицо.
– Куда путь держим? – с ухмылкой спросил он.
– К Рураку, – мрачно ответил Корвин, первым оправившийся от ужаса.
– Тогда нам по пути, – пояснил Грайшак. – Я как раз собирался доложить колдуну, что мы победили…
– Ты еще не победил, железноголовый! – воскликнул Корвин и атаковал гномьим копьем, наконечник которого был смазан ядом; орку пришлось с этим считаться.
Грайшак инстинктивно отпрянул и освободил дорогу.
– Сейчас! – крикнул Корвин своим спутникам-оркам. – Бегите так быстро, как только сможете! Освободите эльфийку, пока не поздно!
Раммар сломя голову бросился бежать мимо Грайшака по коридору, а Бальбок еще колебался.
– Ты идешь или нет? – набросился на него Раммар. – Разве ты не слышал, что сказал человек?
– С каких это пор мы делаем то, что говорит человек? – крикнул Бальбок, все же тронувшийся с места и поспешивший к брату.
– С тех пор как благодаря ему мы остались в живых, – ответил ему Раммар. И побежал дальше своеобразным свиным галопом, а Бальбок в буквальном смысле наступал ему на пятки.
Грайшак и охотник за головами остались позади, обрушившись друг на друга с оружием в руках. Гномье копье против тяжелой орочьей секиры – Раммар опасался, что знает, чем закончится этот поединок.
– Освободите Аланну! – крикнул им вдогонку охотник за головами, а потом они оказались в проеме двери, створки которой лежали, разбитые в щепки.
В лицо братьям ударил ветер, еще более сильный, чем в коридоре. Они оказались в просторном зале, где разыгрался настоящий ураган. Щепки, металлические подсвечники и многое другое летало по воздуху, так что оркам пришлось втянуть головы в плечи и пригнуться, чтобы не получить по черепушке каким-нибудь эльфийским произведением искусства. Бушующий ураган кружил в центре круглого зала, где в полу зияло отверстие и стоял каменный трон. Между троном и дырой в полу находился алтарь, на котором Раммар и Бальбок увидели Аланну.
И эльфийка была не одна.
Над ней, склонившись, стоял Рурак: в одной руке кинжал, в другой – посох. Из острия кинжала вырывался черный-пречерный луч, окутавший священнослужительницу Шакары. Казалось, Аланна не в состоянии даже пошевелиться – и как раз в тот самый миг, когда орки ворвались в тронный зал, Рурак собрался вонзить ей в сердце клинок!
– Доук! – изо всех сил зарычал Бальбок, отталкиваясь своими длинными ногами и несясь через зал, не обращая внимания на метнувшийся к нему пронизывающий ветер.
Вот уже опустился кинжал, острый и смертоносный, чтобы оборвать жизнь жрицы, давая начало другой.
Но черный клинок не долетел до Аланны.
Подгоняемый яростью и твердым желанием наплевать колдуну, так бесчестно поступившему с ними, в бру-милл, худощавый орк преодолел расстояние между собой и магом одним отчаянным прыжком и в буквальном смысле в последний момент, прежде чем клинок Маргока успел вонзиться в грудь эльфийки, оттолкнул колдуна.
Рурак, который стоял с закрытыми глазами, погруженный в темные заклятия, совершенно не ожидал нападения. Вскрикнув, он попятился к эльфийскому трону, который тут же и занял безо всякого на то права. От испуга он выпустил из рук посох, и тот со стуком грохнулся на пол.
Поскольку острие кинжала уже не было направлено на Аланну, черная молния отпустила эльфийку, дернулась в поисках другой цели – и нашла ее!
Самого Рурака в следующий же миг окутала темная энергия. Сотрясаемый конвульсиями, колдун упал перед ступенями трона, хрипя так, словно его сжигали заживо. Он попытался добраться до посоха, но напрасно. Колдун с криками принялся кататься по полу.
– Ты, несчастье ходячее! – крикнул Раммар, добежавший до жертвенного алтаря. – Что ты опять натворил?
– Н-не знаю… – пробормотал Бальбок.
Раммар подмигнул ему.
– Хорошо сделано, брат. А теперь давай забирать тетку и чесать отсюда!
Если Раммар говорил так, это, вероятно, означало, что Бальбок должен нести священнослужительницу. Лицо ее было пепельно-серым, она была почти без сознания. Вокруг ее стройного тела все еще потрескивали черные искорки, погасшие только тогда, когда Бальбок поднял ее и водрузил на плечо – так же орк тащил эльфийку из храма Шакары. С тех пор прошла, казалось, не одна вечность…
– А теперь валим отсюда! – воскликнул Раммар, и орки с эльфийкой на плече принялись пробираться через бурю, бушевавшую еще сильнее, чем раньше, к выходу. При этом Раммар получил трухлявой доской по черепушке и принялся изрыгать страшные проклятия, а Бальбок поймал канделябр, который в противном случая раздробил бы ему голову. Штука эта была добрых четыре кнум'хайдлиной с широким, похожим на тарелку основанием, и в случае чего ею можно было пользоваться как оружием, поэтому Бальбок решил пока что оставить ее себе.
Добравшись до дверного проема, орки еще раз оглянулись на колдуна, хрипевшего как безумный. Из широко раскрытых глаз злодея вылетали черные молнии.
– Шнорш, – прорычал Раммар. – Нужно быстро убираться отсюда…
– Ну что, охотник за головами? С тебя не довольно? – Ухмылка на омерзительном лице Грайшака была настолько широкой, что разделила его покрытую шрамами физиономию на две части.
– Вовсе нет! – ответил Корвин – хотя к ранам, оставленным пытками, добавилось еще несколько.
Охотник за головами несколько раз с трудом уходил от яростных атак предводителя орков, но пару раз не сумел увернуться, и острое лезвие полоснуло его. В потерях числилось несколько ребер, сломанных в тех местах, где Грайшак достал его древком секиры, и правое бедро, где зияла рана, и Корвин с трудом держался на ногах.
Охотник за головами пытался все это игнорировать, сжимая зубы и полностью концентрируясь на противнике, движимый чувством мести.
Тыльной стороной ладони он в который раз вытер кровь, заливающую оставшийся глаз, с ненавистью смотревший на орка. Затем снова с такой силой обхватил гномье копье обеими руками, что костяшки пальцев побелели.
– Боишься? – с наслаждением поинтересовался Грайшак. Орк взмахнул секирой. Оружие свистнуло так, что не осталось никаких сомнений в том, кто, по его мнению, выйдет из этой дуэли победителем.
– Тебя? Ни на волос, – упрямо ответил Корвин. – Ты подлым образом убил женщину, которую я любил, ты пытал меня исключительно ради собственного удовольствия. Ты – опустившийся, отвратительный ублюдок! Орк! И за это ты умрешь!
– Да что ты говоришь, – насмехался Грайшак. – А мне кажется, что твой окровавленный скальп через несколько мгновений будет висеть у меня на поясе.
– Ты асар-тул, – ответил Корвин, снова делая выпад, нацелив наконечник копья в грудь орка. Конечно, он мог бы просто бросить копье, но если он промахнется, то останется безоружным, а это означает верную смерть.
Внезапная атака Корвина, выполненная тяжело, на нетвердых ногах, не произвела на Грайшака впечатления. Предводитель орков презрительно засопел, уклоняясь от нацеленного оружия, поворачиваясь вокруг собственной оси и нанося охотнику за головами удар древком секиры.
Удар пришелся по спине и был настолько сильным, что Корвин покачнулся, сделал несколько нетвердых шагов и ударился о черную стену коридора. При этом гномье копье сломалось, и смазанный смертоносным ядом наконечник едва не угодил Корвину в лицо.
– Осторожнее, охотник за головами! – принялся насмехаться Грайшак. – Хочешь потерять и второй глаз? Было бы жаль. Я бы охотно поджарил его и съел. Ты знаешь, что жареные человеческие глаза на вкус как мед?
– Нет, – мрачно ответил Корвин, – но мне всегда было интересно, какие на вкус жареные орочьи глаза…
С этими словами он хотел снова подняться и атаковать, но Грайшак, похоже, пришел к выводу, что неравная дуэль и так продлилась достаточно долго. Слабый противник надоел ему, орк бросился вперед с воплем, подобным рычанию бешеного медведя, и размахнулся секирой, намереваясь разрубить противника пополам.
Вот уже лезвие секиры взлетело, и Корвин, слишком измученный и обессиленный, чтобы даже уклониться, покорился судьбе, утешаясь тем, что вновь встретится с Мареной в вечности, которая находится далеко на другом берегу реки жизни.
Он ждал, что вот сейчас секира грубо расколет ему череп, но послышался мерзкий металлический звон, и смертоносный удар был отведен.
Корвин удивленно открыл единственный глаз и увидел, что жизнь ему спас железный канделябр. В лапах эту несуразную вещь сжимал не кто иной, как Бальбок. Долговязый блокировал секиру Грайшака как раз перед тем, как она опустилась на череп охотника за головами.
– Ты! – выдавил Грайшак, яростно зарычав. – Почему ты еще жив? Разве колдун не справился с вами, безмозглыми умбал'хай?
– У колдуна дела поважнее, – ответил Бальбок. – Вы оба проиграли, вонючка!
– Клянусь всеми червями в гнилых внутренностях Торги! – заорал Грайшак, и его и без того безгранично омерзительные черты лица исказились от ярости. – Ты за это поплатишься – никто безнаказанно не называет меня воню…
Предводитель орков оборвал себя на полуслове. Внутренности его разрывало от колющей боли. Всего на миг он выпустил из поля зрения скорчившегося на полу противника – и Корвин воспользовался этим, чтобы изо всех сил всадить зазубренный наконечник гномьего копья в живот Грайшаку.
– Вонючка, – упрямо повторил охотник за головами.
Грайшак оглядел себя вытаращенными глазами и обнаружил торчащий из пуза обломок гномьего копья.
– Г-гномский яд, – пробормотал он, проникаясь ужасным осознанием того, что эта рана означает смерть. Он с недоверием посмотрел сначала на Корвина, потом на Бальбока – и во внезапном приступе ярости замахнулся топором, чтобы увести с собой в яму Курула по крайней мере человека.
Но Бальбок предвидел это.
Едва Грайшак раскрылся, как худощавый орк ударил нижним концом канделябра в грудь своему предводителю-предателю. Грайшак потерял равновесие, попятился, и Бальбок, как следует размахнувшись, нанес удар!
Похожее на тарелку основание канделябра изо всех сил ударило Грайшака по черепу. Раздался мерзкий треск, и из того места, где стальная пластина переходила в кожу и кости, брызнуло серое мозговое вещество, в большем количестве, чем кто-либо мог предполагать для Грайшака.
Урод остановился как громом пораженный, устремив на противника остекленевший взгляд. Мгновение казалось, будто он, как уже было однажды, презрев все законы природы, избегнет смерти, а затем секира выпала у него из лап и со звоном рухнула на пол, а за ней последовал ее хозяин, свалившийся с раздробленным черепом и так и оставшийся лежать неподвижно.
– Забавно, – глубокомысленно заметил Бальбок (вокруг головы Грайшака образовывалась лужа черной орочьей крови), – а я всегда думал, что такой стальной череп выдержит больше…
– Идите сюда, оба! Луарк!
Звал Раммар. Толстенький орк сидел в отдалении на корточках рядом с потерявшей сознание Аланной, которую Бальбок уложил там перед атакой.
– Рушоум'док кро'док! – кричал Раммар. – Кажется, она умирает!
– Нет! – Несмотря на слабость и многочисленные раны Корвину удалось подняться. Нетвердой походкой он приблизился к эльфийке, безжизненно замершей на полу; светлые волосы ее были опалены и засунуты в черный мешок, который натянули ей на голову приспешники Рурака.
– Только не это во второй раз! – выдавил из себя Корвин, опускаясь рядом с ней на колени. – Ты не должна умирать, слышишь?
Аланна не шевелилась. Пепельно-серое лицо выглядело так, будто жизнь уже покинула эльфийку.
– Ты должна жить! – умолял Корвин, уложив ее голову себе на колени и гладя по волосам окровавленными руками. – Ты должна жить! Я не хочу потерять тебя так, как потерял Марену! Только не это, слышишь? Я этого не перенесу!
Слезы брызнули из глаза и потекли по щеке. Бальбок и Раммар обеспокоенно переглянулись.
– Живи, слышишь меня? Ты должна жить! – уговаривал Корвин Аланну, которая лежала у него на руках, и кожа лица ее становилась с каждым мгновением все бледнее и бледнее. – Нет, нет! Этого не может быть! Ты не должна умирать! – Корвин продолжал говорить, укачивая на руках безжизненную фигурку, а все тело его дрожало, тряслось от боли и отчаяния.
Наконец Раммар тронул его за плечо.
– Все кончено, охотник за головами, – тихо сказал орк. – Криок'док. Она мертва.
– Не-е-ет! – закричал Корвин так громко, что голос его сорвался, и оттолкнул лапу орка. – Она не умерла! Она должна жить, понимаешь, мерзкое ты существо? Она должна жить – потому что я люблю ее!
И слова эти будто оказались магической формулой, способной сокрушить силы зла и спасти жизнь: Аланна внезапно с хрипом вздохнула. Грудь ее поднялась, она открыла глаза и недоуменно уставилась на Корвина.
– Что?.. Как?..
Корвин вздохнул, испытывая бесконечное облегчение, и вытер слезы с окровавленного лица.
– Я… я уже думал, что мы тебя потеряли…
Аланна, еще не пришедшая в себя, посмотрела на него странным взглядом.
– И будет Избранный дарить жизнь там, где уже нависла тень смерти, – процитировала она текст, хранить который было ее задачей на протяжении трехсот лет – пророчество Фаравина.
– Ты спас мне жизнь, Корвин, – прошептала она. – Ты – Избранный!
Корвин покачал головой и помог ей подняться, хотя сам с трудом держался на ногах.
– Да что ты, – мягко сказал он. – Просто… я… я не мог вынести того, что теряю тебя.
– Что ты говоришь? Я предательница, – печальным голосом произнесла Аланна. – Я недостойна того, чтобы жить!
– А я так не считаю, – заявил Корвин, – потому что люблю тебя! – И недолго думая прижался губами к ее губам, которые ответили ему страстным, нежным поцелуем.
– Превосходно, голубки, – напомнил о своем существовании Раммар. – Здорово, что вы наконец-то нашли друг друга. Но если хотите знать мое мнение, то сейчас не самое время делать маленького полуэльфа. Надо подумать, как выбраться отсюда, пока…
– Слишком поздно! – послышался голос, в котором звучали раскаты грома.
Раммар обернулся и к своему ужасу увидел стоящего перед собой Рурака.
Одежда колдуна свисала клочьями, кожа во многих местах обуглилась до черноты, длинная борода сгорела, а перепачканное кровью лицо застыло неподвижной маской, на которой жили только горящие глаза.
И в следующий миг с ним произошло кошмарное превращение…
