Текст книги "Ужасное сияние (СИ)"

Автор книги: Мэй Платт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Архитекторы подчинялись Энси – искусственному интеллекту, но лично его не знали. Таннер и Рац привыкли к нему, словно к обычному «боссу». Рац – особенно. Мальчишка позволял себе вольности, называл его на «ты» и отпускал неуместные остроты. Что ж, именно поэтому ему досталась та миссия, с которой он не справился.

«Чёрт бы его побрал».

Башня Анзе была похожа на роскошный дом очень богатых людей того времени, в котором жил обычный человек Энди Мальмор, либо на диковинный музей настоящего. Но верхний уровень пустовал. Только хромированные стены. Последняя дверь среагировала на голосовую команду-просьбу переключением красного диода в зелёный:

– Дана? Это я. Открой.

Когда-то давно он пытался сделать её уединение комфортным. Она не нуждалась в еде или воде, кровати, одежде. Энди приносил и сам монтировал телевизоры, приставки для видеоигр, автоматы-слотмашины и пинбол с марсианами, Мариинской впадиной и «Алисой в Стране Чудес». Она сжигала всё без остатка, он не задавал вопроса «Почему». Потом однажды сказала: не нужно. Мне ничего не нужно.

И добавила, погладив сначала по щеке, потом спустившись пальцами из зелёных сполохов по шее, груди и животу: только ты приходи, ладно?

Дана открывала не всегда. Порой Энди дожидался аудиенции часами, даже научился наслаждаться бездельем и ожиданием – ни единой нити, чтобы подключить к виску и вновь анализировать поступающие сводки данных. Он брал с собой планшет с парой старых фильмов, коробку эклеров с шоколадным и лимонным кремом, большой стакан айс-чоко. Дана всегда открывала в самый непредсказуемый момент – например, когда его рот был набит пирожными, и смеялась: я так рада, что ты прежний, ты совсем не изменился.

Сам Энди поспорил бы, но не с сестрой.

Сегодня она ждала его и не стала медлить. А ещё она всегда отлично ощущала его боль.

– Энди.

Сгусток зелёного света в виде фигуры человека отделился от общего фонового зарева – зеленовато-белого и спокойного, как освещение в реанимации. Сгусток жёг глаза. Когда-то она действительно выжгла ему глазные яблоки до жёлтого пятна и глубины зрительного нерва, а потом плакала сполохами, когда росли новые, аккуратно удаляла лишние фракталы.

В последнее время Дана научилась контролировать себя настолько, что, приближаясь к нему, «скрывала свой свет» – облекала себя в оболочки прежнего облика. Когда-то ей требовалась косметика. Сейчас – нет.

– Твоя рука, Энди. Покажи мне свою руку.

Гроздь пальцев, ногтей и чёрт знает чего ещё он прятал за спиной. Она всё равно увидела. Пришлось со вздохом предъявить, и в этот момент Дана напоминала их мать, которая осматривала после прогулки разбитые коленкии ссадины близнецов. Правда, им тогда было лет по семь или восемь.

– Больно?

– Не очень. Дана, есть новости…

Он не договорил – закричал. Зелёное зарево окутало руку, перекинулось на остальное тело. Энди сполз по жаропрочной стене, обитой соединением на основе стойких к радиации лантаноидов и свинца. Он знал всякую боль – от хронической и фоновой, на которую не обращал внимания, до той, что наступает, когда твои нервы выхлёстываются из мяса, словно витки червей-паразитов.

Дана была худшей. Зато потом месяц или два он чувствовал себя отлично: фрактальная мутация отступала.

– Так лучше.

Она села рядом и погладила его по волосам и щеке. Рука была живая, тёплая, но не обжигающая. Энди представил даже текстуру кожи.

– Дана, я отправил своего человека за той девочкой, на которую ты указала. Он обещал всё сделать, но не слишком-то преуспел. Отец ребёнка оказался настоящим бойцом, мать его.

– Убил?

– Нет, лишь вырубил, насколько я понял по биометрии. Мальчишка выживет и приползёт ко мне, как побитая собака. Проблема в том, что отец девочки – хакер, взломал охранные и наблюдающие системы Интакта, я чисто случайно обнаружил и его, и ребёнка. А теперь, полагаю, они будут скрываться там, где их не так легко обнаружить даже мне.

«Даже мне».

Он был лучше искусственного интеллекта, он подключал человеческое понимание. Большинство ИИ всё ещё оставались «китайской комнатой».

– Ничего, ты найдёшь, – Дана продолжила гладить его по щеке, потёрлась лбом о подбородок, а потом забралась к нему на руки, словно ластящаяся кошка. Весь её нестерпимый свет будто бы померк, но не исчез полностью, всё ещё скрывался под фальшивой кожей, ненастоящей плотью. Энди хватало и этого.

Он запрокинул голову.

– Я найду девочку. И парня, который сбежал от Раца. Чёрт. Этот Рац такой умный и талантливый, слишком он близко каждый раз подбирается к тому, что нужно, а потом…

– Ничего, Энди.

Она поцеловала его в щёку. Глаза щипало от влаги. Дана подхватила губами каплю-слезу.

– Я не тороплю тебя. Мы так долго ждали, сможем и ещё. Тот первый раз, он не совсем потерян.

Энди нахмурился, но Дана не обратила внимания – не сочла нужным:

– Девочка очень важна. Приведи её туда, где мы уже пробовали. Свет всё ещё на дне озера. Нужно туда вернуться, ты ведь скажешь об этом Таннеру? Продолжай, ладно? Я нахожусь не в одном моменте, в моём состоянии неплохо получается просчитывать и прогнозировать, даже лучше, чем у тебя, мистер нейронная сеть, – она щёлкнула бесплотной рукой по носу брата. – Я чувствую тех, кто мне нужен, а ты просто их найдёшь. Только не забывай про себя, не игнорируй трансформацию, хорошо?

Энди сморгнул.

Если закрыть глаза, сквозь веки потечёт оранжевое; кожа защищает от слепоты. Зажмуриться сильнее – до сполохов, круги расползаются фракталами.

Он подумал об озере – и о свете, вероятно, всё ещё заточенном на дне. Таннер не задаёт лишних вопросов. Он подойдёт.

– Конечно.

– Врёшь ведь, братец. Всегда всё сделаешь по-своему. Ладно, как будто у меня есть выбор.

Он вздрогнул. В этих словах звучало: я заперта здесь, у меня ничего нет, даже собственного тела – ничего, кроме света. Я просто энергия. Фотон без массы покоя. Ничто.

Вот поэтому он избегал до последнего подниматься к ней; порой – пока сам не превращался в месиво, покрытое деформированными фракталами конечностей, вывалившихся из-под кожи костей и внутренностей. Возможно, это была епитимья, подражание флагеллантам или просто груз вины, от которого невозможно избавиться ни на мгновение.

– Доверься мне.

Дана засмеялась, прижимаясь теснее.

– Как будто когда-то было иначе.

Он согласился: нет. Никогда.

Глава 8

«Лезвие» ножа-прерывателя только слегка светилось, невидимое, если не приглядываться. Нейт так до конца и не понял, как эта штука работает. Дрейк ему долго и нудно объяснял что-то о высокоэнергетичных протонах, реакции скалывания и перераспределении энергии. Несколько недель назад он заставил прочитать учебник от корки до корки, изучить трёхмерные чертежи и формулы, от которых у Нейта немедленно начинала трещать голова.

– Долбануться можно, – скулил Нейт. – Я эту херню никогда не запомню.

Дрейк закатил глаза и пояснил:

– Алады – это чистая энергия. Но если её одновременно «сбить» и вызвать перегрузку, то…

– А, – Нейт улыбнулся. – Как если слишком много тока подать от генератора на лампочку, она и перегорит?

Дрейк кивнул.

Вот так стало понятнее. Алады – просто лампочки, очень яркие сумасшедшие лампочки, а ножи-прерыватели заставляют их лопаться изнутри, брызжа осколками пластика, из которого делают оболочки, и сам тонкий волосок раскаляется добела, чтобы погаснуть. Сто раз Нейт такое видел – подумаешь, великая тайна мироздания. Зачем ему понимать устройство «демонов» и самого прерывателя, он тоже однажды спросил. И нарвался на длиннющую и нудную, как пейзаж Пологих Земель, лекцию. Была у Дрейка эта манера: вещать с непроницаемым видом, его бесцветное лицо как будто окончательно превращалось в маску. Сбежать от него в такой момент было невозможно: хоть он и казался токующим зайцем, а реакции никуда не девались, хватал за шиворот и возвращал на место. Лекции свои он читал в тесноватом помещении имитаций и симуляций, где тренировались и рекруты, и уже прошедшие обучение рапторы. Надеваешь шлем, включаешь программу – и вперёд: хоть со сворой «единичек», аладов первого уровня сражайся, хоть с жутковатой даже в реконструкции «трёшкой». Теоретический экзамен-тест о принципах работы ножей, рапторов и прочего тоже приходилось сдавать. Вместе с историей Объединённых Полисов Ме-Лем. Нейт предпочёл бы десять раз собрать и пересобрать раптора, пускай и виртуального, к настоящим пока не пускали, только бы не путаться в этих всех датах, событиях, людях, которые померли почти два века назад.

Шлем-шлемом, но Дрейк ещё и добавлял сверху.

– Ты не сможешь охотиться, если не будешь понимать, как устроены твои враги и техника, которую ты используешь. Но даже это не главное. Если верить, что алады – демоны, что они чудовища, с которыми не справиться, то так и будет.

Физиономия Дрейка сделалась вдохновенной и торжественной. Нейт пытался не заржать, ёрзал в своём кресле. На коленях лежал шлем. Несколько рядов кресел позволяли не мешать друг другу, одновременно практиковались в виртуале несколько человек, кто-то ругался, кто-то считал «три-пять-девять», перепрыгивая через числа.

– Ты можешь не заучивать все теории преобразования плазмы, чтобы пользоваться прерывателем и уничтожать их. Главное – понимать: они не «демоны», не какие-то неодолимые силы, а всего лишь пространственные парадоксы. Поклоняться аладам – всё равно что камням или воде, ультрафиолетовому излучению или фотосинтезу.

Что такое «фотосинтез», Нейт вроде недавно читал, но забыл, а переспрашивать Дрейка – себе дороже.

– Камни лежат себе тихо и не пытаются запрыгнуть и оставить кусок мяса и дыру, – пробурчал Нейт.

– В состоянии покоя. А если это шахта в скале и землетрясение? Я тебе рассказывал про город, из которого родом?

Слушать про полисы было интереснее разглагольствований, поэтому Нейт заискивающе улыбнулся.

– Полезные ископаемые добывают в Табуле, но они не лежат в одном месте, поэтому мы выбираемся далеко за пределы купола – под землёй. Это опасно, отработанные шахты запечатывают, чтобы там не образовывались алады, самую грязную работу делают дроиды, но всё равно, когда входишь в шахту, думаешь о том, что над тобой тысячи тонн камня, железных и золотых жил, есть и мягкий песчаник, и гранит, которому ничего не сделается за миллион лет, и потом лезешь в шкуродёр, и самое страшное для тебя – это камень. Меня однажды чуть не завалило в рукаве. Я был вдвое младше тебя, между прочим. А ты говоришь, что камни лежат тихо.

– Но вы к ним сами полезли. В смысле…

Нейт осёкся и вскочил.

Дрейк задумался. Он хмурился, и это всегда выглядело странно, как и б<i>о</i>льшая часть его мимики.

– Может, когда-то и к аладам тоже «полезли». В любом случае, уже поздно.

Дрейк не стал продолжать свою лекцию, а она теперь не выходила из головы Нейта. Он тренировался с ножом: теория-теорией, шлемы и виртуальная реальность – это хорошо, но под полигон оборудовали просторную площадку – две трети базы. Он ударил ножом «идиота», так прозвали болванки с минимальным компьютеризированным интеллектом. «Идиоты» годились для рядовых тренировок, поскольку были дёшевы, рекруты переводили их сотнями. Рапторы практиковались на более сложных мишенях, но их ещё нужно было заслужить.

Идиот пискнул и повалился в песок.

«Полезли к аладам».

Нейт помнил, что рассказывали дома. Он иногда скучал по прежней жизни, но в любом случае ушёл бы, а быть раптором лучше, чем авгуром, да? Он вернётся и будет защищать свою деревню. Может, и другие тоже.

«Я видел его, ту большую хрень, а потом она прыгнула».

«Я к ней не лез».

Ещё два удара. Нейт подпрыгнул и сделал пасс сбоку и снизу. Поблизости тренировались ещё несколько новичков, плюс его ровесница сипай Джейн Киз, у которой кожа была такая чёрная, что казалась сгоревшей до угля, но всё равно гладкая и красивая, хотелось потрогать её розовые губы и кудрявые волосы. Дрейк тренировал его каждый день, сначала это было невыносимо, потом Нейт привык, сам стал приходить на полигон. Мышцы ещё иногда болели от перегрузок, зато он научился подпрыгивать и бежать за целью – раз, и всё. «У тебя будет только пара секунд, пока тварь не разрастётся».

«Я не лез к той штуке, а куда она потом делась?»

Из утрамбованного песка откопались ещё три «идиота» на тонких проволочных подпорках. Нейт сшиб два, третий его ударил в живот и противно пропищал: «Проиграл!»

– Отвали, – Нейт нечестно пнул болванку, выключил прерыватель и пошёл искать Дрейка. Или Леони, они оба всегда были готовы ему помочь. Пожалуй, Леони даже лучше – она рассказывала поживее, да и с деревенскими общалась больше, насколько Нейт успел понять. Среди рапторов это не приветствовалось, но и не запрещалось, потому что очень трудно что-то запретить людям, которые постоянно рискуют жизнью, сражаясь с этими «камнями». Камнями, которые только и хотят оставить от тебя дыру и воронку, чёрт бы их побрал.

По пути с полигона до казармы най-рисалдаров в Нейта кинули по комку грязи близнецы Энни и Калеб, и Нейту пришлось ответить тем же, мелкие его бесили. Они дразнились «дылдой», «дикарём», подвывали и улюлюкали, становились на четвереньки, отклячивая зад. Нейт поколотил обоих пару раз, но получил взыскание и был вынужден перебирать с дроидами на складе крупу – «городскую» пшеницу пополам с обычной охрянкой, которая росла не в пример лучше за куполами и где угодно. Дроиды бы справились сами, оттого наказание было ещё унизительнее.

Ком грязи влепился в живот Калеба. Энни ускользнула, а её брат скрючился и начал противно хныкать. Нейт шумно вздохнул. Эти два бледных червяка вечно нарывались на трёпку, а потом изображали из себя невинных мальчика и девочку.

– Ты урод! – вопил сейчас Калеб. – Все знают, что ты урод! Дикарь! Все уже сипаи, один ты рекрут! Как мелкая Яо!

– А ты… а вы… – из-за ближайшего сарая, где хранили амуницию, в основном запчасти для рапторов и батареи-топливо, выглядывала Энни. – Авгур Укки и Мамаша Кейбл говорили, что когда близнецы – это как Инанна и её брат-муж. Проклятые и будут вечно мучиться, не живые, не мёртвые.

Нейт сам не знал, почему вырвалась старая сказка. Может, он слишком долго думал и слишком много хотел задать вопросов, в том числе про того алада, который пропал неизвестно куда. Он прикусил язык.

Близнецы Калеб и Энни высунулись откуда-то оба, мальчишка был грязным, а девчонка раскраснелась и даже стала не такой блёклой рыбиной, как всегда.

– Чё? – переспросила она.

– Ничё, – передразнил Нейт.

Это не то, чем было принято делиться. Не с городскими. Близнецы подошли ближе, глядя одинаковыми светло-серыми глазами, прозрачными, как четыре огромных лужи.

– Ну, это у нас так говорят, – нехотя продолжил Нейт. – Инанна, мать аладов, рождает чудовищных детей, а её близнец «принимает роды». Они хуже всех демонов, но они же и боги. Они хранят мир. Они пьют кровь земли и будут это делать, пока всё не закончится. – он пожал плечами. – Как-то так. Ладно, не забивайте голову, это просто легенда.

«Им же лет по двенадцать», – ему стало стыдно, что он всерьёз задирается с мелкими. Близнецы проводили его открытыми ртами и изумлёнными, вытянутыми рожицами.

Нейт почему-то неуютно передёрнул плечами, чуть щурясь от солнца: близился полдень, и обед скоро.

– Эй. Рыжий. Дрейк ушёл ловить аладов, – вдруг подала голос Энни.

Тот обернулся.

– Да? Спасибо. А Леони не видели?

– Видели, – сказал Калеб. – Она раптора своего подкручивает. Чего-то там новое ставит. Слушай… а мы не превратимся…

– В Инанну и её брата? Нет. Не думаю, – Нейт ухмыльнулся, но на языке всё ещё был какой-то железистый привкус, словно укусил губу, и рот заполнило кровью. – Спасибо.

В ангаре светились стены, потолок, даже пол. Яркость можно было отрегулировать, сделать направленной или приглушить. Свет здесь гас, только когда никого не было, но такое случалось редко, всегда кому-то надо было «подкрутить» раптора. Пилоты привязывались к своей технике, уже понял Нейт, не зря же их – людей и машин – называют одним словом. А похожим на укороченных, но длинноногих варанов механизмам дают имена.

«Кислотная Бабка» Леони стояла седьмой в девятом ряду. От неё действительно глаза жгло, как от кислоты. Нейт спросил однажды хозяйку, зачем это – рука, волосы, раптор. Та сначала буркнула: «Просто», а потом объяснила: «Когда днями и ночами торчишь в пустошах, чокнуться можно от этой зелёной ряски, голубого неба, серо-жёлтого песка». Нейт её не очень понял, ему даже местность вокруг Змейкиного Лога казалась интересной. Вон Речка, заросли аладовой травы, телепорт…

– Привет, – сказал Нейт.

Леони отвлеклась от раптора. На «морде» у того был поднят щиток, оголённые провода переплетались, как спутанные волосы, которые никаким гребнем не раздерёшь.

– Слушай, всё-таки расскажи ещё раз, что случилось, когда…

–..мы тебя нашли.

Леони вернулась к механизму, демонстративно повернулась спиной. Её наполовину выбритая голова и «перья» такой же пёстрой причёски выражали однозначное «Ты уже задолбал». Нейт помялся, потаращился по сторонам – рапторы были всё-таки крутыми штуками, хотелось поскорее опробовать, – и продолжил:

– Ну да.

Леони пожала плечами. Её комбинезон был сейчас расстёгнут до пояса, лямки свешивались. Под ним – футболка с короткими рукавами, и Нейт с любопытством уставился туда, где чуть влажная от пота кожа смыкалась с железом. Никакого шва или втулки, как будто она родилась с искусственной рукой. Он невольно вспомнил тот протез, из-за которого тут очутился.

– Я тебе уже сто раз говорила. Дрейк пошёл тебя искать. Он же пообещал, да и вообще за тебя впрягается почём зря. Ну, нашли.

– Там ведь был алад.

Леони обернулась. Электрическая отвёртка блеснула почти невидимой из-за яркого освещения искрой.

– Ну, был. Только я не знаю, куда он делся. И хватит тупых вопросов, а?

Нейт хмыкнул. Ничего нового, Леони предсказуема. Она напоминала одновременно Курицу Кэти и Милли. Умнее обеих и воин, конечно, но точно так же смотрела на него свысока. В переносном смысле: она была невысокой, жилистой. Назвать её «мелкой» язык не поворачивался, несмотря на физические габариты.

Нейт почесал затылок – волосы всё-таки стоило бы обрезать, мешаются только, – и снова вздохнул.

– Можешь научить ездить на рапторе? Да, я знаю, мне ещё не полагается. Но по одним виртуальным тренировкам я ничего не пойму. Это вы, городские, умные, – он обогнул Кислотную Бабку и заискивающе посмотрел в глаза Леони. – А я-то нет.

– Это запреще… А хотя ладно, – неожиданно согласилась Леони. Нейт аж глазами хлопнул. – Только Кислотную Бабку я тебе не доверю, это мой раптор. Обойдёшься. Тут есть «ничейные», запасные. Вон в том углу. Ничего сложного нет, все кнопки ты видел в шлеме, куда нажимать – тоже Я…

Она задумалась: поместиться вдвоём в рапторе – та ещё задачка. Хотя Дрейк как-то притащил Нейта.

– Я на крышу. Не вздумай меня скинуть. И дальше полигона тоже не направляй, понял?

– Понял, – Нейт улыбнулся. Леони недоверчиво покачала головой.

– Надо же, а я думала, мы тебе всё ещё «заражённые». Может, Дрейк и прав, из тебя когда-то и правда будет толк. Ну, чего рот открыл, зайцы гнездо совьют. Вперёд, вон твоя машина.

В симуляциях это было просто. Нейту казалось: вот он сядет за управляемый движениями глаз и лёгкими нажатиями сенсор и тут же выскочит прямо в жерло битвы с аладами, уложит целую кучу из открытой рапторовой пасти и из хвоста. «Прерыватели» с обеих сторон были установлены такие же, как в ноже, в идеале до прямого боя с тварью не доходило. А как забрался, так и открыл рот.

Внутри раптор был тесным и узким. Бронированное окно затемнённо поблёскивало. Нейт услышал стук подошв снаружи: Леони запрыгнула на кабину сверху.

– Ну, чего ждёшь?

«А… куда нажимать», – чуть не ляпнул Нейт, но ткнул почти наугад и зажмурившись. Механизм тяжело вздохнул, что-то зашевелилось внутри, словно в кишечнике бизона.

– Сейчас, – крикнул Нейт. Успокойся, сказал он себе. Это не экзамен, и ты это тысячу раз делал. Проходил самые сложные уровни симуляций: «скалы», «обрывы», даже «заброшенные города».

Он снова коснулся гладкой и совершенно лишённой каких-либо кнопок или указателей панели. Теперь верно: раптор снова тяжко вздохнул, как будто недовольный пробуждением, но послушно повернулся, поднял «хвост» и потопал из ангара. Дверь открылась автоматически.

– Ладно, пока неплохо, – комментировал голос Леони откуда-то издалека. Сенсорная панель чуть вспыхивала от нажатий. Нейт вывел на «окно» трёхмерную телеметрию. В полевых условиях она уловила бы массивные объекты и другие опасности. Не одни же алады в Пологих Землях водятся, столкнуться со злым бизоном или провалиться в архиулей с несколькими мурапчелиными матками тоже никому не надо.

– Давай к полигону, – командовала Леони. Она отбивала пяткой какой-то ритм. Нейт бы высунулся и сказал: «Эй, прекрати», но открыть окно не получилось с первого и второго раза, и он решил оставить это на потом.

Раптор шёл. Не бежал с неимоверной скоростью механоида, способного пересекать сотни километров за сутки, но шёл. Нейту он напоминал недовольного старого козовера, которого оседлал сопляк и дёргает за уши. Козовер мог брыкануть, противно заблеять и скинуть, ещё и плюнуть сверху. От железки такой подляни Нейт не ждал, хотя…

– Эй, осторожней, – мерзкий скрип металла о металл резанул по ушам.

– Извини, – пробурчал Нейт. «Всадник» у этого раптора всё-таки был. Леони, похоже, едва зацепилась, когда он задумался и проворонил бетонный пандус, ведущий к выступающей над землёй площадке полигона. – Ну, зато мы на месте. Дальше что?

– А теперь – беги.

– Чего?

Нейт всё же открыл окно, поскольку раптор остановился. Казалось, сейчас он наклонит «голову» кабины вместе с сидящим пассажиром и будет пожёвывать искусственно выращенный дёрн.

– «Того», – Леони свесилась и показала язык. – Ты плёлся, как водомерка без лапок. Давай, выжми из этой штуки скорость.

– Но ты же…

– Я не свалюсь, не бойся.

Нейт спрятался за стеклом. Сенсор-экран, активированный движением глаз, выглянул с приглашающим «Задать параметры». Он знал, как это делать. Тысячу раз в долбаных тренажёрах.

Раптор пошёл. Чуть быстрее, ещё больше напоминая очень ленивого козовера, которого ударили хлыстом, но он мало что почувствовал благодаря толстой шкуре. Леони пнула крышу.

«Да ну тебя».

Нейт сжал зубы и приказал: «Максимум».

Отдачей его впечатало в кресло. Он задохнулся и непременно свалился бы, задрав ноги, если бы хватило места. Судорожно махнул руками, потыкал сенсор – это сюда, это вот так. Раптор перемахнул через условное заграждение полигона и мчался теперь прямо к столбу забора.

– Стой! – заорал Нейт. На пути была фигура кого-то из врачей, судя по бело-голубой униформе. – Стой!!!

Раптор его или её растопчет. Нейт ударил обеими ладонями об сенсор. Раптор обогнул человека – тот, похоже, ругался вслед. Руки дрожали.

– Стой!!

Механизм резко свернул от столба к воротам и остановился возле них. Разрешения на выход в Пологие Земли у него не было.

«Я затормозил». Он не понимал, как именно это сделал. Просто получилось, и всё. Нейт откинулся в кресле, весь мокрый, словно тащил несколько тонн железа на плечах. Леони постучалась в окно.

– Ну как?

– Нор…мально, – пробурчал Нейт.

Та фыркнула.

– Ладно, Рыжий, не так плохо. Дрейк прав, из тебя получится путный раптор. А насчёт того, что ты меня спрашивал, про того алада, – она нахмурилась и потрогала шарик пирсинга в брови. – Я попробую выяснить. Есть пара способов, только молчи, иначе тебя заберут в полис уже без нашего с Дрейком присмотра и не факт, что отпустят. Ты же этого не хочешь.

– Не, – Нейт всё ещё думал о рапторе и о том медике, которого едва не сбил. Сердце колотилось в голове и кончиках пальцев. «Но у меня получилось. Это ведь правда не так сложно». – Э… спасибо, Леони. Это было круто.

Дрейк вернулся под утро. Ему хотелось проверить Нейта – как там мальчик. Но не хотел будить, топать своим немалым весом в общей казарме рекрутов, да и не годилось выделять его как любимчика. Старшие брали на «дрессировку» младших, это норма, но никакой особой приязни. Вы все одинаковые. Вырастете – будете рапторами, братьями или сёстрами по дару и крови, по способности почуять светящуюся зелёным тварь, пока она не ощущает вас, и это ближе, чем мать, отец и все остальные придумки о родстве.

Дрейк не знал, почему Нейт стал для него таким особенным. Он и раньше дрессировал других, до того, как приняться за мальчишку-дикаря, примеривался к близнецам из Аквэя, но их перехватила Джорджи Кута, тоже рождённая в «морском» городе и до сих пор, даже обрезав волосы под ноль, напоминавшая русалку своей красновато-золотистой кожей, будто покрытой чешуей, резкими чертами лица и странно-плавными движениями. С Джорджи у Дрейка были отношения лет десять назад: они потрепались несколько раз, посидели рядом на виртуальных тренировках, потом занимались сексом. Это ничего не значило для рапторов, потом они разошлись точно так же, как сбежались – без обид или сожалений. Кажется, Джорджи подцепила себе сейчас парня из персонала-учёных, их всегда хватало на базе и они всегда не возражали против экзотической интрижки с раптором.

Дрейку было всё равно, с кем спит его первая любовь, но Нейт стал чем-то вроде приёмного члена семьи – более близкого, чем другие охотники.

Хотелось его проверить. Спросить, как он да что. Леони обещала, что в отсутствие Дрейка присмотрит за мальчишкой.

Дрейк подумал и проследовал в женскую спальню, старательно игнорируя любвеобильную Тэсс Миджай, во сне обнимавшую малышку Лу Кэйи, «волчонка» из Ирая. Лу исполнилось восемнадцать неделю назад, а по тому, как сладко она спала в объятиях Тэсс, можно было без труда сделать вывод: познакомились они куда как раньше. Но Дрейку было всё равно, он старался держаться подальше от внутренних дрязг, доносов, поиска спонсоров и покровителей – обычной бытовухи рапторов. Ты сражаешься с аладами только иногда, лишь один из ста выходов на смену рождает кульминацию – бой с пугающей тварью. Обычно ты просто бродишь в своём механизме, прочёсываешь периметр, следишь за радарами. Летучие зайцы гадят на тебя с высоты сотни метров, под ногами механизма снуют дикие вараны и гремучие змеи. Тоска.

Дрейк хранил в личных вещах куклу Нейта, его картинки и тот круглый макет современных часов, который никак не совпадал по измерению хронотопа с чем-то нормальным. Дрейк понятия не имел, зачем ему эти древние безделушки.

Леони не спала. Она установила помимо руки, пару внутренних имплантов. Один был совместим и с внешним – с её искусственным глазом, который подключался к разъёму, когда хозяйка охотилась. Остальные стимулировали выработку АТФ, утилизацию молочной кислоты и прочие процессы на уровне биохимии клеток.

Леони читала что-то с планшета. В ушах поблёскивали металлические капли наушников, но боковое зрение и привычная настороженность охотника заставили отложить книгу или журнал. Леони достала наушник, сделала «страшные глаза», показав на спящих соратниц и молча кинула Дрейку микрофон-«намордник». Тот закрывал лицо от переносицы до подбородка, как чёрная лаковая маска, и изолировал звуки, кроме коннекта с нужной гарнитурой.

– Извини, – сказал Дрейк.

– Да всё нормально, – ответила Леони, нацепив такой же «намордник». – Как ты?

– Уничтожил «единичку». Она была далековато отсюда, на фронтире с номером…

– Да, знаю, – Леони перебила. – Там куча аладовой травы выросла, так что не удивительно. Дикарская примета работает.

– Я принёс несколько образцов травы. Но это всё.

Дрейк как будто каялся в своей несостоятельности, хотя он не понимал, откуда растёт это чувство вины. У него было на полдюжины зарубок больше, чем даже у Леони, в конце концов.

– Ты молодец, Дрейк, – подбодрила его Леони. – Отдохни. В следующую смену, надеюсь, поставят нас вместе. Всё ещё хочу изловить чёртова Монстра.

Дрейк промолчал. Он не любил делиться своими мыслями по поводу тех, кого сам Интакт объявил личным врагом.

– Как там мальчишка? – он сменил тему.

– Опробовал раптора. Чуть не обоссал штаны, но это норма. Я сама в первый раз, как вывалилась из кабинки, так думала, все кишки выблюю от ужаса.

– Да, – Дрейк почесал щёку, обросшую невидимой и бесцветной, но от этого не менее колючей щетиной. – А я просто тупил, кажется, три часа. Ну, ты знаешь.

Леони подмигнула.

– Надо его поскорее натаскать и сделать сипаем. Тогда можем попробовать настоящие силы, – сказала она.

Дрейк помрачнел.

– Это опасно.

– Альбинос, мы тут типа каждый день аладам в жопу головы суём. «Опасно». Скажи чего новое.

– Его способности…

– Могут помочь и Монстра изловить, – Леони прищурилась, закрытое ниже переносицы маской лицо казалось непроницаемым, но Дрейк понял и сокрушённо вздохнул. Ему всё казалось: он куда-то лезет, в грязь, в топь, в забвение мёртвых городов – всё вместе, плюс искры и рекламы полисов. Он не мог определить, в чём проблема. – Если ты, конечно, действительно хочешь поймать Монстра. Понимаешь, о чём я?

Дрейк потёр лоб и вздохнул.

– Я с ним завтра потренируюсь, – пообещал он Леони. Ухмылка у той была хитрой и одновременно тревожной, последнее точно относилось к Монстру. Она уже говорила: не попади в беду, Норт. Ты мне нравишься, мы с тобой столько работаем, сколько люди в полисах друг друга в партнёрах не держат. Не хочу, чтобы ты вляпался в дерьмо.

– Обещал же.

Та показала большой палец. Дрейк ещё раз кивнул.

Дрейк нередко торговал с деревенскими и рейдерами. Последние держали с рапторами вооружённый нейтралитет: даже один человек на вооружённом до зубов механизме мог превратить в пыль целую банду. Большинство группировок вели себя даже дружелюбно: не раз и не два Дрейка угощали жарким из бизона или зайца с лепестками цветоящериц, лучшими деликатесами, которые дарили Пологие Земли. И всё же надолго оставаться с ними, пить бататовый самогон и курить тенелист не стоило: ограбят, не убьют, так бросят неизвестно где, посреди бесконечных пустошей, хорошо ещё, если не найдётся умельца разобрать раптора по кусочкам. Особо хитроумные механики рейдеров вскрывали даже генетические ключи. Не исключено, что просто выламывали физический замок арматуриной.

Деревенские были мирными, но иногда боялись рапторов, словно те не защищали мир от аладов, а наоборот. Технологии считали «проклятыми», «заражёнными». Жили в убогих домишках из ржавого железа, понатасканных из мёртвых брошенных городов остовов фургонов, иногда тесали грубые бревна из древокамыша. Одно верно: алады их редко трогали, как будто брезговали примитивными нефтяными генераторами, саженцами батата, охрянковыми полями и дрессированными варанами. Деревенские охотно меняли одежду, их собственная была грубой, либо из того же камыша, либо из шкур животных – мохнатых козоверов, обувь из вараньей кожи, заячьи шкурки. Не гнушались оружием, только не слишком сложным, какой-нибудь плазменный излучатель рейдеры прикарманят с удовольствием, а деревенские испугаются «заразы». Уж лучше старый-добрый «плевака» на солнечных батареях, хотя им разве что зайца подстрелить можно, даже бизоний толстенный череп не пробьёт.