Текст книги "Фантазм 1-2"

Автор книги: Мэри Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Хотя о чем это я? Сейчас речь и для него шла о человеческой жизни, поэтому он бросился на помощь, ни о чем не рассуждая. Вот в этом он порой превосходил меня. Реджи был создан для конкретных дел, и там, где я тратил время на раздумья, он интуитивно находил единственно верное решение.

Но время шло, а Реджи не показывался, и иголки, на которых я сидел, становились все острее. Где же он, черт побери? Куда он запропастился? Или в доме скрывалась еще одна засада?

Неожиданно я увидел Реджи – он отбивался от Алхими. Они находились на пороге, но я хорошо расслышал из машины весь их диалог.

– Реджи, подожди! – хватала она его за руки. – Подожди! Может, я пойду с вами?

Я скрипнул зубами – только ее нам и не хватало в дороге! Лишь бы Реджи теперь не растаял, поддавшись на ее уговоры. Хотя, с другой стороны, бросать ее вот так, когда система защиты разрушена, тоже подло…

– Нельзя! – раздался взволнованный голос Реджи. – Возьми машину Лиз и уезжай отсюда!

Это он молодец – хорошо придумал… Как раз в его стиле! Лиз может ехать и с нами, а разбираться в праве собственности в такой критический момент могут только законченные идиоты. Разумеется, Лиз не будет в обиде за такой угон…

– А что случилось и как вы найдете меня потом? – психовала Алхими.

Я бы на ее месте тоже не удержался.

– Я найду тебя, если буду в состоянии…

Реджи наконец-то вырвался и побежал к машине.

– Что означает «если буду в состоянии»? – крикнула вдогонку Алхими.

Ей не пришлось услышать ответ – Реджи упал на сиденье рядом со мной, и я тут же нажал на газ.

Лишь бы эта его дурочка послушалась умного совета и убралась отсюда! Слава Богу, все…

Мы тронулись, и я тут же выкинул Алхими из головы. Надеюсь, с ней ничего не случится, – еще одну заботу на свои плечи мне уже не взвалить.

Я сливаюсь с автомобилем, который превращается в мчащийся по дороге снаряд. Скорее! Скорее!

Мы должны нагнать Длинного во что бы то ни стало!!!

До чего прекрасное дело – погоня! Летишь, думая лишь об одном – настичь. Догнать. Победить… Мелькают деревья и дома. Где-то впереди уже засветились знакомые красные точки задних подфарников.

Ну, держись, Длинный! Сейчас мы с тобой посчитаемся!!! Скорее! Вперед!

Мое сердце – мотор. Оно работает на пределе, выжимая все новые километры в час. Стрелка спидометра начинает зашкаливать.

Скорее!!! Мы догоняем его. Ну, держись!

Зря вот только Реджи почти все оружие свалил в багажник, оставив себе только ружье. Но ничего… Надеюсь, его хватит.

Метры между нами сокращаются. Настигаем!

– Заряжай!

– Сейчас!

Нам навстречу свистит сумасшедший ветер. Еще немного скорости! Еще!!! Душу бы вложил в эти ленивые колеса! Вот мы уже и обгоняем… Удивительно, как нам это удалось, – но машины сравнялись. Мы едем корпус к корпусу, окно к окну…

Реджи поднимает свою четырехстволку и целится в резко очерченный профиль Длинного. И я сам уже, забыв о дороге, слежу за ним, сливаясь с прицелом. Вот так, на миллиметр выше… чуть-чуть левее… Вот его висок – самое время стрелять!

Неожиданно голова Длинного приходит в движение: он поворачивается в нашу сторону. На секунду наши взгляды встречаются, и меня пронзает страшный холод. Я судорожно дергаю руль, машина виляет, но его взгляд уходит чуть дальше, и я вовремя выправляю руль.

«Стреляй же!»– мысленно приказываю я Реджи – и вдруг ощущаю его страх. Реджи встретился с тем же взглядом и замер. Длинный заморозил его на месте.

– Ну, стреляй в этого скота! – отчаянно кричу я, стараясь хоть этим вывести его из оцепенения.

Длинный слегка касается руля. Машины сталкиваются, нас несильно бросает в сторону, но прицел уже сбит. Может быть, Реджи и стрелял, но я этого уже не заметил: маневр заставил меня взглянуть вперед и…

Жар и холод разом охватили меня – мы мчались на камни, неожиданно выросшие посреди дороги. Нет, только не это!

Сворачивать поздно – и некуда: с одной стороны обочина, усаженная деревьями, с другой – Длинный. Тормозить тоже поздно…

Но откуда взялись эти камни? Их не было днем… или нас занесло на совсем другую дорогу? «Этих камней нет, он внушил мне, что я их вижу, чтобы я рванул руль в сторону и врезался в реальное дерево», – догадываюсь я и крепче сжимаю в руках пластмассу руля.

Больше ни о чем подумать я не успел. Мы на всей скорости врезались в «мираж», и машина стала переворачиваться…

Трудно сказать, сколько времени я провалялся без сознания. При желании эти твари десять раз успели бы уволочь меня на кладбище, закопать, раскопать и превратить в карлика.

Я раскрыл глаза и пошевелился. Было больно – но руки и ноги слушались. Стиснув зубы, я попробовал подняться. Не без усилий, но мне это удалось.

– О черт, – прохрипел я, оглядываясь.

Совсем рядом пылало дерево. Костер в ночи – всегда сильное зрелище. Этот костер был ужасен и прекрасен одновременно.

Машина была далеко от меня, я даже не сразу ее увидел. По-видимому, меня все-таки тащили по дороге: маловероятно, чтобы я, отлетев так далеко естественным путем, остался жив. И к дереву меня подтащили тоже неспроста: обрушившись, оно упало бы прямо на меня, став естественным крематорием. Меня даже передернуло, когда я понял, какой участи только что избежал.

Но я очнулся вовремя, был жив и вообще пострадал меньше, чем следовало ожидать. И то хорошо…

Теперь мне следовало отыскать Реджи. Его не было возле меня, не было и на освещенной части дороги. Вполне возможно, он остался в машине, задравшей кверху колеса. Если вообще был еще жив…

– Реджи! – позвал я.

Он не ответил.

– Реджи! – я побежал в сторону перевернутого автомобиля.

Мое сердце бешено колотилось – неужели я сейчас увижу его изуродованный труп? Нет… Это было бы слишком несправедливо! Выбиваясь из сил, я все же добежал до машины. Я и не думал, что она так далеко… Реджи был жив – еще на расстоянии мой слух уловил слабый стон.

Я заглянул в окошко: Реджи сидел вверх ногами в совершенно невероятной позе. Но он был в сознании, и это несколько облегчало мою задачу. Я согнулся, нырнул внутрь автомобиля и вцепился в страховочный ремень. Проклятье! Его замочек был испорчен, а моих сил не хватало для того, чтобы разорвать прочную ткань руками!

– Давай… – зашептал я, с надеждой дергая за ремень, – давай…

– Нет, – простонал Реджи, – нет смысла нам обоим погибать!

Я еле удержался, чтобы не попросить его заткнуться.

Лишь выбравшись из машины и открыв багажник в поисках инструментов, я понял, что он имел в виду: дорога шла под откос, и по ней стремительно бежал бензиновый ручеек, направляясь прямо к горящему дереву. Я лихорадочно принялся рыться в багажнике.

Счет шел на секунды. Кто успеет раньше – огонь или я? Проклятый ручеек заставлял меня все время отвлекаться. Помимо воли я время от времени оглядывался, прикидывая: добежал? не добежал?

Огонь вспыхнул и понесся к машине, когда я уже приближался к кабине с ножом.

– Уходи! Спасайся! – взмолился Реджи.

В уголках его глаз набухали слезы. Конечно, он чертовски хотел жить и говорил это только ради меня…

Лезвие ножа заскользило по ремню безопасности. Проклятая ткань поддавалась плохо – мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем ремень разорвался и я смог вытащить Реджи на воздух.

Бензиновая дорожка горела уже почти вся, огненным заборчиком очерчивая обочину дороги.

Но еще одно нужно было сделать – и я снова нырнул в машину, вытаскивая из нее ружье и баул с остальным снаряжением.

Успею? Не успею?!

Я просто дрожал от страшного жара. Пламя приближалось. Но я успел.

Мы с Реджи обнялись, помогая друг другу бежать, и бросились прочь. И тут огонь достиг своей цели – страшный взрыв потряс воздух.

Мы повалились на дорогу, дожидаясь, пока по нашим спинам прокатится горячая волна. Она пролетела, простучали по дороге обломки машины – теперь путь был свободен.

А как же Лиз? Я вспомнил о ней и с ужасающей отчетливостью понял: мы опоздали!!!

ЛИЗ

Куда меня везут?

Я пришла в себя на каталке. Не знаю, сама я потеряла сознание или Длинный меня усыпил. Надо мной очень знакомый потолок. Мы в склепе. (Где же еще я могла оказаться?!) Я приподнимаю голову и оглядываюсь. Каталку везет «мертвец-близнец»… Коридор какой-то новый, я не была в прошлый раз в этой стороне.

Может быть, мне стоит попытаться сбежать, пока он один? Нет, подожду… Остальные наверняка неподалеку. Я пробую пошевелить руками – они не связаны. Чудесно, пусть думают, что я еще не пришла в сознание.

Так что они уготовили мне? Спину ломит от страха и любопытства. Странные эмоции для смертника, не так ли? Я знаю одно: мы едем не в ту лабораторию, где фабрикуют карликов. Что они придумали? Может, Длинному пришло в голову сперва меня допросить, разузнать наши планы? Ох… совсем что-то жутко… Сердце колотится… быстрее, еще быстрее… Так что они придумали для меня? Только бы они не сделали из меня заложницу… Боюсь, что им пришло в голову именно это: им нужен еще и Майк, а как еще Длинный сможет его заманить?

Майк! Ты слышишь меня? Если Длинный будет торговаться с тобой – не приходи! Не принимай его условий – лучше отомсти…

Нет!!! А как же тогда я? Я хочу жить, Майк! Спаси меня! Я не могу умереть вот так, сейчас!!!

Нет, Майк, не надо… спасайся сам. Так и у меня будет больше надежды…

Как хорошо, что Майк и Реджи не посвятили меня в свои планы: если Длинный устроит допрос, я не буду знать, что отвечать… Нет-нет-нет! Только не это!!!

Майк, помоги! Я боюсь боли… Я вообще боюсь…

Но я ведь почти свободна! Чего я морочу себе голову? Нужно только взять себя в руки… улучить момент…

Страшно-то как!!! Я никогда еще, наверное, так не боялась… Я хочу плакать, хочу кричать.

Майк!!! Спаси меня! Нет, забудь…

Я уже не знаю, чего хочу… Нет, я против того, чтобы Майк зря рисковал. Я должна найти силы выбраться самой. Я сосредоточиваюсь. Мне становится немножко лучше, во всяком случае, паника начинает проходить. Итак, пока они думают, что я без сознания… Ох, ни к чему все эти размышления! Ни к чему…

Каталка подъезжает к какой-то двери. Голова служителя морга закрывает буквы, затем он пригибается и проходит вперед.

Я смотрю на надпись, и сердце мое останавливается так надолго, что я не знаю, жива я или мертва. Зато волосы на голове шевелятся и становятся дыбом. Над дверью написано: «КРЕМАТОРИЙ».

МАЙК

Я не мог услышать Лиз.

Напрасно я мысленно взывал к ней, напрасно кричал в глубине души и сходил с ума – она молчала.

Но чего я в таком случае лежу? Так или иначе, я должен сейчас вскочить и броситься к Длинному. Я не успел спасти ее – но я могу отомстить. Этот подонок должен заплатить за ее смерть. Я больше ничего не боюсь – мне нечего теперь терять. Месть – вот последняя и единственная цель моей жизни!

Спину сзади припекает – пламени от машины достаточно, чтобы растопить лед на каком-нибудь полярном островке.

Реджи чертыхается и встает. Взгляд у него совершенно ошалелый…

Лиз!!! Ну почему я опоздал? Я так хочу быть с тобой! Только это! Все остальное – выдумки и никому ненужная чепуха.

Любовь – вот ради чего должны жить люди. Не умирать – жить, чтобы она могла расти, подниматься до неба и светить ярче солнца, даря свой свет другим. Мой свет погас, Лиз… Только костер горит в душе, сжигая и уничтожая все подряд. Я ненавижу. Это ненависть бурлит во мне, заставляя вопреки усталости и боли подниматься на ноги.

– О черт, – вырывается у Реджи.

Мы совсем рядом с кладбищем – отсюда хорошо видны его знакомые ворота. Оружие тоже при нас, так что нам остается немного – дойти и сделать свое дело. Наш путь хорошо освещен кровавым и злым светом бушующего огня.

– Ладно, идем, – бормочу я. – Покажем ему!

Реджи кивает.

Позади с треском догорает машина. Как жаль, что мы не можем поджарить на ее огне ублюдка Длинного! Ну ничего, свой огонь он еще найдет… Нет той цены, которую бы я не уплатил за его гибель!

Лишь ради одного я пожертвовал бы большим – если бы смог вновь увидеть Лиз…

ЛИЗ

Огонь… Как я боюсь его! Он прекрасен, когда приручен, но всегда, даже в камине, он казался мне дремлющим хищником. Зазеваешься – и он выскочит, вонзит в тебя прозрачные оранжевые клыки и начнет раздирать плоть на части, стараясь выдавить из нее максимальное количество боли. Даже легкое прикосновение к нему невыносимо – что же чувствует тот, кого пламя охватило со всех сторон? От одних мыслей об этом можно сойти с ума: ведь именно эту смерть приготовил для меня Длинный.

Да, быть карликом противно – но зато вряд ли так мучителен будет уход на тот свет. Ну что такое одна игла по сравнению с тысячами огненных иголок, сдирающих кожу, отъедающих мышцы, пока все тело не превратится сперва в уродливое бесформенное нечто, а затем в пепел? Во все века смерть в огне считалась самой мучительной… Но за что эти страдания выпали мне? Я не могу больше думать ни о чем другом – передо мной стоят три печи, одна из которых скоро примет меня в свое ненасытное брюхо… Ну за что, спрашивается? За что?!!

От этих мыслей можно сойти с ума… Да я и рада уже потерять рассудок – слишком страшный конец ждет меня через несколько минут…

А если попробовать все-таки выбраться? Я окидываю комнату взглядом. Здесь нет ничего даже похожего на оружие: какая-то аппаратура, довольно хрупкая на вид, колбы, ступки… Все бесполезно. Кроме того, как-то забыла о ремнях, намертво прикрутивших мое тело к каталке.

А что на полу? Я поворачиваю голову и замечаю лопату. Вот если бы я была свободна… Хотя что мне это даст? Даже с лопатой в руках мне не потягаться с мужчиной. Нет сомнений, что он сильнее меня – даже если не обладает обычной для этих выродков нечеловеческой силой.

Я погибла… Жаль, что я не могу умереть от страха, – это было бы куда приятнее, чем мучиться в огне…

На соседней каталке стоит гроб. Служитель морга поворачивается в мою сторону – я тотчас прикидываюсь, что все еще не пришла в себя. Он поднимает гроб, ставит его на наклонную дорожку из свободно вращающихся деревянных валиков, сообщающих разгон положенному на них предмету.

Почему он не начал с меня? Неужели он ждет, чтобы я пришла в себя и прошла через все муки в полном сознании? Похоже на то…

Служитель морга нагибается и убирает заслонку, до сих пор удерживавшую гроб на месте. Гроб начинает катиться. Быстрее… еще быстрее… Как быстро крутятся под ним круглые валики! Внутри печи гудит пламя. Гроб въезжает в него, и служитель морга тут же захлопывает дверцу. Я сжимаюсь и чувствую, что вот-вот заплачу. Значит, моя смерть будет выглядеть вот так…

У меня есть еще какие-то минуты – я постараюсь протянуть их подольше. Каждая секунда кажется мне теперь целой жизнью, и поэтому каждая из них бесценна. Я не хочу умирать! От одной мысли об этом мне уже больно… Я тысячу раз могу спросить: за что? Ну чем я провинилась, что со мной поступают вот так?!

Не знаю, чем я выдала себя, – может быть, тем, что мои волосы стояли дыбом? Служитель морга внимательно посмотрел на меня и передвинул каталку к красной дорожке.

Нет. Я не хочу! Не хочу!!! Я не могу даже кричать – пластырь закрывает рот. Все потеряно, мне не спастись!

Служитель снова смотрит на меня, потом подходит к печи. Вот сейчас он зажжет огонь, потом переложит меня на дорожку из крутящихся валиков, а дальше – нечеловеческая боль… И все.

Но что это? Огонь не включен – служитель морга достает из печи какой-то плоский ящичек. Пепел… он зачем-то собирает пепел… Нет, снова возвращается…

Я не хочу!!! – вся моя душа рвется на части от беззвучного крика. Он зажигает огонь! Нет! Пощадите!!!

Я дергаюсь, напрягаюсь – но это бесполезно. Вот сейчас он подойдет ко мне и…

Служитель морга приближается… Почему я называю его так? Он – палач!..

Палач равняется со мной, но проходит мимо. Мне кажется, что я чувствую на расстоянии его довольную ухмылку (она – внутри, снаружи его лицо безжизненно). Он в восторге от моих страданий и сделает все, чтобы их продлить.

Итак, отсрочка… Надолго ли?

Я мечтаю только об одном: как можно скорее потерять сознание. Вот когда мне понадобилась бы слабость… Но ее нет. Я сама приучила себя быть сильной. И расплачиваться мне придется по тарифу сильных.

МАЙК

И вот уже в который раз мы подходим к вражеской цитадели. Хоть смейся, хоть плачь – из-за всех этих дел мы стали чуть ли не профессионалами: с такой подготовкой нас, пожалуй, вполне могли бы взять в какие-нибудь спецвойска…

Один – впереди, другой – прикрывает. Их тактика нам уже хорошо знакома, хотя о возможных сюрпризах тоже не следует забывать. У меня в руках пистолет. Приятная игрушка. Реджи весь перевязан лентами патронов. Десантники…

(Лиз… Ну почему ты не с нами? Почему это могло произойти? Нет, не думать об этом. Чувства расслабляют. Для того чтобы сражаться, голова должна работать предельно четко. К черту сантименты! Плакаться будем позже – а то некому станет плакать.)

У нас нет определенного плана. Если бы я был уверен на сто процентов, что она мертва, – тогда было бы немного проще; но пока есть шанс, что тогда Лиз просто потеряла сознание. Шанс слабый, почти иллюзорный: времени прошло довольно много, – но нельзя отказываться и от такого. Иначе простить себе уже не смогу никогда. Но если она жива – куда ее потащили? В комнату, где людей превращают в зомби? Разумеется. Значит, с нее и надо будет начинать наш поиск. Благо, она совсем недалеко. Если же Лиз там нет…

Не думать об этом! Не думать!!!

Вот и дверь. Реджи достает аккумуляторную электродрель – тоже неплохой инструмент. И оружие.

Я трогаю ручку: само собой, дверь заперта. Мы не нужны Длинному внутри раньше времени. Интересно, а что если он считает нас погибшими? Нет, это все досужие размышления, которыми заниматься не время.

– Готов? – спрашиваю я Реджи.

– Готов! – и сверло начинает жужжать.

Я надеваю маску и выставляю вперед огнемет. Как мне хочется поджарить на его огне Длинного! Как знать, может, судьба и доставит мне такое удовольствие?

Сверло вгрызается в дверь. Опилки летят во все стороны.

– Готов?

– Готов! – и просверленный замок вылетает от удара ноги. Вход открыт! Я направляю огнемет в проем. Тоже почти профессиональное движение. Проход свободен. Можно вваливаться внутрь.

Входим. Нас никто не встречает. Ну, ничего, это тоже не в новинку. Главное – не нарваться на летающие шарики. Если Лиз не ошибается, их тут по меньшей мере парочка. Вот что еще любопытно – используют ли они один и тот же шар дважды? Ладно, посмотрим. Главное, что эту штуку можно спокойно подстрелить. Если, конечно, уметь хорошо стрелять.

До лаборатории мы добрались без всяких затруднений. Конечно, по пути мы вовсю напрягали слух и замирали при каждом шорохе, даже если его издавало наше собственное оборудование, – но без таких мелочей обойтись было невозможно. Главное, что на нас никто не напал и никаких неприятных неожиданностей в пути не встретилось.

Лаборатория пустовала. Я бы сказал даже – была мертвой: таким безжизненным холодом веяло от всей обстановки. Функционировал только самый главный прибор; желтая жидкость в нем слабо булькала.

Так вот она, адская кухня…

Я огляделся и покачал головой…

ЛИЗ

«Тук-тук»– бьет пестик по дну коробки. Сколько еще ударов я услышу? Сколько раз еще успеет вздрогнуть мое сердце? Мало, очень мало… Уходят секунды и минуты… Как небрежно относилась я раньше к ним, как глупо порой торопила время. Ведь кажется – его в запасе бесконечно много, вот и тратишь… То кого-то ждешь, глядишь на часы, подгоняешь стрелку… То просто скучный вечер, и хочется сказать времени: «Поторопись…»Оно старается, торопится, и вдруг ты смотришь – а копилка уже пуста. Пересыпался песок в старинных часах, и вот уже последние крупинки его готовы соскользнуть по стеклянному горлышку.

И о другом уже кричит душа: «Замри!». Но песчинки-секунды ползут вниз, все быстрее и быстрее – как гроб по деревянной дорожке из крутящихся валиков, – в свой последний путь. Так скоро заскольжу и я… И уже ничего не изменить, не поправить. Не отдать прежние долги – а они велики, счету нет.

И слова, самые нужные, потаенные, останутся в душе – тот, кому они предназначены, их уже не услышит. Ничего нет – кроме этих песочных часов и быстрого скольжения вниз. Странно – я уже почти не боюсь. Я боюсь только боли – не смерти, сама смерть вызывает у меня только грусть. Сколько еще я могла бы сделать, сколько увидеть… А что было у меня? Дом, бабушка, мои видения – вот и все.

И Майк…

Но почему он – «был»? Пусть он живет, живет вечно… Если бы я знала, что ему это пойдет на пользу, мне легче было бы умирать.

Но все равно я хочу жить! Это сильнее меня: никто из людей не создан для преждевременной смерти. Такая смерть противоречит самой природе человека, она отвратительна сама по себе! Но что я могу сделать? Ничего… Только ждать и молить свои песчинки-секунды задержаться на скользкой поверхности.

Пестик еще стучит… И сердце тоже. Но под сердцем бьется смерть, а пестик уничтожает последние уцелевшие кусочки костей – то, что когда-то было человеком. Надеюсь, ему повезло, и он въехал в огонь уже мертвым.

Но что это? Сердце заныло, словно в него вогнали иглу, – стук прекратился! Неужели все?

Жадным взглядом я впиваюсь в руки служителя морга. Я не хочу… НЕТ!!!

Служитель морга встряхивает свою коробку и сыплет серый пепел в какую-то трубку, под которую снизу подставлен прозрачный пакетик. Пыль, бывшая человеком, скользит по стеклу, как песчинки в моих часах. Это и есть мои часы: когда пепел пересыплется, придет мой черед… Дыхание перехватывает, и я впиваюсь взглядом в серую струйку: «Остановись! Задержись хоть ненадолго!!!».

Но пепел сыплется, он неподвластен мне, как и время.

«Остановись!!!»

Отчаяние охватывает меня. Как быстро сыплется этот пепел… Когда он кончится, пробьет мой час… Нет, этого не должно быть!

Стоп… Для того чтобы переложить меня на бегущую дорожку, он должен развязать меня. А даже если и не развяжет, то, резко перегнувшись пополам, с дорожки можно слететь. Я ведь не песчинка – у меня есть мышцы, у меня есть сердце, не желающее останавливаться, у меня есть разум, наконец!

Нет, все бесполезно – он тут же подхватит меня и забросит обратно. Лучше не травить душу. Да и вряд ли он забудет меня связать… Все равно – лучше придумывать самые невероятные способы спасения, чем просто ждать. Я могу стать невидимкой. Я внезапно получу невероятную силу и смогу разорвать веревки и прибить его той лопатой. Наконец, сейчас Майк взорвет стену и унесет меня с собой…

Тошно… Даже думать обо всем этом тошно…

Струйка пепла редеет, скоро она совсем иссякнет. Вот и кончились твои фантазии, Лиз… Поиграла – и хватит… Слезы душат меня изнутри – но почему-то не прорываются наружу. Да, это так: я давно разучилась плакать по-настоящему.

Вот уже и последние крупинки пепла высыпались. Служитель морга завязывает пакет. Сейчас он повернется ко мне…

Он поворачивается и искоса смотрит на меня. И снова меня обдает странным обжигающим холодом. Я горю. Горю еще до огня…

Хищно выгибаются внутри печи языки пламени.

Вот это уже настоящий финиш… Конец всему. Нет спасения от смерти. И от боли – тоже…

МАЙК

Эта дверь почти сразу меня насторожила – я сам не понял, почему. Интуиция сработала, что ли? Я подошел к ней и приложил ухо к гладкой поверхности. Доносившееся оттуда мерное гудение было слабым, чуть заметным, но все же я узнал его: в точности так гудела комната с Дверью между мирами.

Теперь она располагалась здесь. Я поискал ручку, но ее не было. Толкнул – тоже безрезультатно. На этот раз они решили себя обезопасить от всяких «безобразий». И все же ключ к ней должен существовать: не могут же они пользоваться ею, не открывая?

Тем временем Реджи принялся разбираться с реактивами. Тоже мне великий химик!

Вдруг Реджи хихикнул.

Я посмотрел на него как на идиота. Нашел время! Что же смешное он мог там разглядеть? Однажды Реджи меня доведет – на вид ему иной раз можно дать все пятьдесят лет, а на деле из него так и прет какая-то несерьезность. Честное слово, я порой не знаю, кто из нас взрослее. Так и кажется, что его лысина – результат хорошей работы гримера. А снять ее – покажется шевелюра, да и рожа станет совсем детской.

Я чуть не рассердился и вновь повернулся к двери. Кажется, я начал догадываться, в чем ее секрет.

Тем временем Реджи что-то взял с полки. Я развернулся к нему: только какого-нибудь взрыва нам и не хватало! Что он там затеял?

Реджи снял с полки одну из литровых бутылок и взболтнул. Спирт он нашел, что ли? Еще не хватало, чтобы он сейчас выпил какую-нибудь дрянь! Я уже хотел его окликнуть, когда увидел этикетку: в бутылке находилась концентрированная соляная кислота. Что с ней можно сделать, я не знал, но Реджи, похоже, знал, что делает. Он еще раз взболтнул содержимое бутыли и направился к прибору для замены крови. Он меня просто заинтриговал! Я почти забыл о Двери в другой мир и теперь наблюдал за его действиями.

Реджи подошел к прибору, приподнял стеклянную верхнюю крышку… Точно – он собрался вылить кислоту в их раствор! Да, вот повеселятся они, когда эта штука заработает!

(Будем надеяться, что взрыва от этого не получится. И одной вони достаточно…)

Кислота полилась, слегка дымясь на лету, и уровень жидкости в сосуде значительно вырос, хотя цвет ее, как ни странно, практически не изменился, даже когда туда перекочевало все содержимое бутылки.

Реджи усмехнулся. Я тоже. Вряд ли этим туповатым созданиям придет в голову проверить готовый состав. Неплохо задумано, что и говорить! То-то они забегают! Да и тому бедняге, чье тело станут переделывать в эту пакость, тоже, можно сказать, повезет – хоть тогда он найдет покой.

– Ну, посмотрим, – довольно потер руки Реджи, – как они попытаются реанимировать трупы и превращать их в карликов с помощью этого дерьма!

Я бы тоже посмеялся, но одно только слово – «Лиз»– проносится у меня в голове и все мое веселье пропадает. Какая все это чепуха!.. Какая мелочь в игре, где счет идет на человеческие жизни. На десятки, на тысячи человеческих жизней… Ну разве это не ребячество? Мне просто стыдно становится за тот интерес, с которым я наблюдал за манипуляциями Реджи. Дорвались дикари! Разыгрались!

С ненавистью я смотрю на дверь. В ее нижней части виден круг, внутри него – выгнутая пластмассовая линза. А вот на ней – две насечки – явный аналог замочной скважины. Будь я проклят, если не догадываюсь, что это за «ключ»!

– Реджи, иди сюда! – зову я, и он с любопытством таращит глаза на «замок». – На что это похоже, по-твоему?

Его лоб смешно морщится – Реджи работает мозгами. Напряженно работает – даже рот слегка приоткрыл. Наконец его тоже осеняет, и его лицо приобретает более приличный вид:

– Это как у тех шариков, которые мозг высасывают? – спрашивает он.

Он ни разу не видел, как именно располагаются их «охотничьи вилки», но все равно попал в точку. Постоянное общение со сверхъестественным у кого угодно может развить проницательность.

Я киваю:

– Это ключ… А это – наверняка, дверь, ведущая в их мир.

Я смотрю Реджи в глаза. Мне приходит в голову еще одна блестящая идея, но она чертовски рискованная. Как бы ему это объяснить? Реджи ждет от меня решения. Он уже догадался о том, что я нечто задумал. Да, если бы мою задумку еще можно было осуществить… А что? Чем черт не шутит!

– Мы должны поймать одну из этих штук и войти сюда, – говорю я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Как и следовало ожидать, она однозначна. Реджи смотрит на меня как на сумасшедшего, которого желательно изолировать от общества.

– Да, да, конечно, Майк, – бормочет он, покачивая головой, – поймай, попробуй! – его так и распирает от иронии.

– Пойми, – начинаю я… и машу рукой.

В самом деле, рассчитывать на везение в таком деле просто смешно. Хорошо, если нам удастся вообще не попасться этой штуке на ужин. И все же предчувствие говорит мне, что унывать рано.

– Ладно, пошли, – говорит Реджи, поправляя свое ружье.

Я снова киваю. Надежда действительно должна жить до последнего, – значит, тут у меня есть еще одно дело. Я иду к выходу вслед за Реджи. И вот мы снова в коридоре. По привычной схеме сейчас мы должны разделиться.

– Будь осторожен, – говорю я ему, прикидывая заранее маршруты. – Нам еще надо найти Лиз.

Реджи одним взглядом показывает свое согласие.

В конце концов он здесь только ради нее. Нет, ради нас с ней вместе взятых.

– Ты иди в южное крыло, – предлагает он, – а я пойду в северное. Через пятнадцать минут встречаемся здесь.

– Хорошо, – отвечаю я, и горло у меня сжимается от подступившего комка.

Суждено ли мне увидеть Лиз живой? Если нет – то лучше ее найду не я. Реджи это будет легче.

Надеюсь, он простит мне эти мысли… Мы обмениваемся взглядами и расходимся по коридорам, в которых летает смерть и из которых мы оба вполне можем не вернуться.

По коридорам, в глубине которых скрывается Длинный…

ЛИЗ

Он встал, развернул мою каталку, подгоняя ее вплотную к бегущей дорожке, и взялся за ремни. Я еле сдержала крик, когда его холодные руки прикоснулись к моему телу. И это – те воспоминания, которые я должна брать с собой на тот свет? Нет!!! Я не хочу, будьте вы все прокляты!

«Так, спокойнее, – говорю я себе, – не дергайся. Может, тогда этот тупица забудет тебя связать…»

Усилием воли я заставляю себя обмякнуть в руках этого чудовища. Вся моя надежда – на его тупость. Они плохо соображают. Во всяком случае, – такие вот служащие низшего порядка. Я умнее их, намного умнее… Вот только что это мне дает? Все равно сейчас подо мной заскользят проклятые валики, и я покачусь в огонь.

Я не сопротивляюсь, когда служитель морга укладывает меня на дорожку. Она жесткая – валики вдавливаются в позвоночник. Но какие это мелочи!

Служитель морга смотрит прямо на меня тупым неподвижным взглядом, словно безуспешно старается о чем-то вспомнить. Я не шевелюсь – я догадываюсь, о чем он сейчас думает. Так и есть, ремни остаются на каталке. Он просто берет мои руки и складывает на груди, как у покойника. Что ж… хоть в такой малости я победила. Смешно, да? Просто глаза жжет от слез.

Он снова выпрямляется и снова смотрит на меня, а я незаметно наблюдаю за ним из-под ресниц. В его программе произошел мелкий сбой, но его мозги не в силах вычислить, где. Лишь бы он не вспомнил о путах… лишь бы не вспомнил… Я едва ли не молюсь об этом.

Неожиданно взгляд служителя морга приобретает тень осмысленности.

Я внутренне вздрагиваю: неужели все сорвалось? Но нет, его внимание привлекло совсем другое. Служитель таращится на мой крестик и после секундного раздумья срывает его с моей шеи. Ну, истинная нечисть: кому бы еще это пришло в голову? Хотя… он мог видеть в нем только металл, способный засорить печь.

Как страшно она гудит, требуя меня к себе! Ой как я туда не хочу!!!

Тут уж не заставишь себя о ней не думать… Интересно, сумею ли я спрыгнуть так, как собиралась? Если резко согнуться пополам, дорожка сама сбросит меня на пол… Будь что будет – попробую!