Текст книги "Фантазм 1-2"

Автор книги: Мэри Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

«Да что же это творится?! – не верил своим глазам Майк. – Сумасшедший дом! Бежать отсюда! Бежать!!!»

Забыв обо всем, в том числе и о том, что его кто-то может увидеть, Майк бросился к своему мотоциклу.

Мотор завелся с первого раза.

* * *

К бабушке Майк приходил только в самых крайних случаях. Ни у кого, пожалуй, не было столь оригинальной и странной бабушки, как у него. Многие считали ее ведьмой, многие – просто сумасшедшей, но все соглашались в одном: и образ жизни, и манеры этой пожилой женщины были невероятно экстравагантны и никак не укладывались в общепринятые нормы. Кроме того, бабушка отличалась полной непредсказуемостью: например, могла посмеяться, откровенно и грубо, над тем, что Майк считал настоящим горем.

Он шел по улице и гадал, что ждет его в этом доме: утешение или новый удар.

Дом бабушки стоял на отшибе, подход к нему был обозначен вывеской, тоже довольно оригинальной: две сбитые перекладины, навязчиво напоминающие своей формой виселицу, поддерживали прямоугольник с ладонью в центре. Дом отличался ветхостью. Казалось, в нем жила сама старина: в архитектуре, в облупившейся краске на стенах, в тысячах предметов, способных сделать тесным любое помещение, в запахах, в самой атмосфере.

Теперь Майк испытывал перед жилищем бабушки легкий страх, но так было не всегда. Раньше он провел у нее немало времени, а в детстве нормальным кажется все, что часто видишь. Когда повзрослел, многие вещи стали его смущать, а затем и настораживать. Лишь где-то в памяти жило неистребимо доброе отношение к этому месту, и даже облупленная краска казалась до боли родной.

По-своему бабушка любила Майка, но с возрастом ее странности усиливались, и он не мог уже относиться к ней так, как к «прежней бабушке». Зато к ней неожиданно вернулась Сэлли – сестра Майка, жившая отдельно от семьи, – и погрузилась в создаваемый бабушкой ирреальный мир с головой.

Майк свернул с автострады на узкую тропинку. Прямо перед ним шелестели ветками высокие пальмы – самые крупные в Морнингсайде; не исключено, что в их выращивании бабушка тоже прибегала к потусторонним силам.

Он миновал кусты и остановился на пороге. Худая рука мальчишки нажала на кнопку звонка; дожидаясь ответа, Майк принялся рассматривать стену. Он обратил внимание на странную деталь: облупившаяся краска стен и засохшие эмалевые чешуйки сохраняли свой случайный рисунок годами.

Майку подумалось, что бабушка придала своему дому такой вид специально, чтобы поддерживать определенный имидж. Пожелай она – и вся краска осталась бы целехонькой.

За дверью послышались приглушенные шаги. Они показались Майку незнакомыми.

– Кто дома? – крикнул Майк.

– Я, – ответила Сэлли, открывая дверь. – Заходи. Все дома.

Солнечный свет ярко осветил красную пентаграмму на округлой щеке сестры. Вообще-то мистический антураж Сэлли не шел, от природы она была немного простоватой и почти вызывающе здоровой. Все ночное, бледное, худосочное, веющее мертвечиной должно было быть ей чуждым по природе, но она выбрала свой путь, и вряд ли кто-нибудь мог бы ее с него сбить.

– Привет, – кивнул Майк, разглядывая длинные светлые волосы, которые Сэлли всегда носила распущенными.

– Привет.

– Бабушка дома?

– Я же сказала – заходи!

Сэлли пропустила его в дверь и прошла вперед.

Дом мало изменился за время его отсутствия – разве что стал еще теснее, а воздух, пропитанный нафталином и тлением старых предметов, стал еще гуще, и сейчас Майк двигался среди плотных пахучих облаков.

Вряд ли хоть одна из окружающих его вещей применялась по назначению, и вообще применялась – его всегда удивляло умение бабушки окружать себя самым бесполезным хламом. Впрочем, старые вещи создавали определенную обстановку. Кроме того, Майку смутно помнилось чье-то утверждение, что именно старые вещи аккумулируют в себе особую энергию, – может быть, бабушку интересовала именно она.

Сэлли прошла вперед, и Майк машинально отметил, насколько она повзрослела: сестра была уже вполне сформировавшейся молодой женщиной (во всяком случае, в его представлении).

– Бабушка! – громко позвала она, сворачивая в смежную комнату. – Майк пришел, он хочет поговорить с тобой!

Майк проследовал в комнату со столом, накрытым скатертью, и остановился. Судя по звуку, Сэлли уже катила бабушкино кресло сюда.

Бабушка была парализованной, слепой и глухой, но в то же время ухитрялась все видеть и слышать. По картинке она угадывала звуки, по звукам – изображение. Все это тоже было мистикой, и даже морщинки на ее уплощенном лбу ухитрялись собираться над переносицей в подобие пентаграммы.

Вообще-то явных, глубоких морщин у бабушки почти не было – ее лицо просто обрюзгло, кожа пучилась изнутри жировым слоем и обвисала – и все. Это как-то делало ее сразу и старше, и моложе.

Многим она могла бы показаться уродливой, но Майк давно привык к ее внешности. Свесившиеся вниз щеки делали ее лицо почти квадратным, глаза прятались под темными очками, которые не снимались даже в обычной для ее обители полутьме. В последнее время бабушка решила еще и «онеметь», – во всяком случае, Майк начал забывать, как звучит ее голос.

Сэлли исправно исполняла роль «переводчицы».

Если она ошибалась, бабушка возмущенно поправляла ее – но это случалось крайне редко.

Поставив кресло-каталку напротив Майка, Сэлли присела. Устроился на стуле поудобнее и он.

– Бабушка рада, что ты пришел к нам, – сообщила Сэлли. – Она хочет знать, что беспокоит тебя…

– Скажи ей…

– Она может слушать тебя, – перебила Сэлли.

Майк кивнул. Это было частью ритуала.

«Что меня беспокоит? – задумался он. – Боюсь, рассказывать придется слишком долго…»

Тревога за брата, растущая с каждым днем, странное происшествие на кладбище, подслушанные разговоры – все смешалось в его голове.

«Неважно… начну, как начнется… Для чего же я сюда пришел?»

– А, понятно… – протянул он. – Я узнал, что мой брат собирается уехать…

«Так с чего начать? Наверное, с той поездки…»

* * *

Обычно машину водил Майк. Полицейские в Морнингсайде по большей части были слишком заняты собой, чтобы уделять внимание водителям, когда те не нарушают правила дорожного движения. Кроме того, Майк знал дороги, на которых не было ни одного поста.

Он любил эти поездки с братом, когда сидел за рулем, как старший, а Джоди что-то напевал рядом. Иногда они просто молчали, наслаждаясь скоростью, иногда разговаривали – просто так, ни о чем, но во время таких прогулок между братьями устанавливалось особое единение.

На этот раз с машиной было что-то не в порядке. В моторе постукивало, и хорошего молчания не получилось: мешало беспокойство.

Они еле доехали до дома, и первым делом Майк бросился открывать капот – починкой обычно занимался тоже он. Одно время машины были его страстью, потом эта страсть поугасла, но практическая сторона дела по-прежнему привлекала его. Пожалуй, к технике у Майка была особая склонность, порой он находил самое неожиданное применение обыкновенным предметам и создавал из них оригинальные комбинации в считанные секунды. Джоди подумывал уже о том, что из Майка получится неплохой инженер, но как направить брата по этому пути, не знал – интересы его самого находились в несколько иной области.

Итак, Майк принялся разглядывать мотор, а Джоди стоял рядом. Поломка обнаружилась довольно быстро.

– Я думаю, – указал рукой Майк, – проблема вот в чем…

Джоди кивнул. Похоже, он просто не понял, что имел в виду Майк.

Майк быстро достал отвертку, разводные ключи и нырнул под машину.

Работая, он вскоре услышал звук второго автомобиля, подъехавшего к дому и затормозившего в нескольких шагах. Затем хлопнула дверца и перед глазами возникли чьи-то ноги.

Майк так и не понял, кто именно это был: голос казался знакомым, но имени собеседника Джоди он вспомнить так и не смог.

– Привет, старик…

– Привет.

– Я рад, что ты вернулся.

– Да? – это слово было больше похоже на неопределенное хмыканье.

Разговор выглядел довольно заурядно, и Майк уже начал терять к нему интерес. Лишь желание знать о брате все заставило его продолжать прислушиваться.

– Кстати, а почему ты вернулся?

– Из-за Томми…

После этой реплики последовала довольно продолжительная пауза. Майк устроился поудобней – было похоже, что Джоди просто забыл о его присутствии, и он не хотел лишний раз о себе напоминать.

Что поделать – правду чаще всего говорят без свидетелей.

Незнакомец хмыкнул.

– Черт возьми, – несколько изменившимся голосом продолжил Джоди, – из-за этих похорон страх один…

Майк напрягся. Так неужели Джоди тоже что-то знает? Или он знает нечто другое, оборотную сторону медали?

«Надо будет расспросить его!» – решил Майк.

– Знаешь, – тихо выговорил второй человек, – я только недавно узнал о твоих родителях…

– Хм-мм… – не то вздохнул, не то тихо простонал Джоди. Эта тема была ему очень неприятна.

– …О том, что они погибли… Мне очень жаль…

«Ну так незачем и напоминать!» – рассердился Майк.

Пожалуй, такие неумелые выражения сочувствия были едва ли не тяжелей самого горя: порой было противно видеть, как люди насилуют себя, выжимая из души несуществующую слезинку. Зачем лишний раз задевать человека за живое, если их самих тема не мучила и не грела?

На этот вопрос ответа не было. «Традиция» – это не объяснение и не оправдание.

– Да, – задумчиво протянул Джоди. – Скоро два года – а как будто вчера…

И снова в голосе Джоди что-то дрогнуло. Майк не сомневался, что причиной тому было не старое воспоминание – совсем недавно Джоди говорил об этом же спокойно.

Нет, Джоди наверняка что-то знает. Не смерть Томми насторожила его – что-то другое, скрытое пока от всех.

«Он знает! Знает все.»

– Ну и как ты? Не собираешься отсюда уезжать?

Этот вопрос, более насущный, переключил мысли Майка на другую тему. Он действительно подозревал, что Джоди однажды уедет, бросив его на попечение бабушки или пристроив в закрытое учебное заведение. Никто не мог бы за это его осудить – но для Майка такой поворот был бы непереносимым ударом.

Майк напрягся. По ответу он должен был угадать многое – даже если Джоди по какой-либо причине решит солгать.

– Да вообще-то я сейчас забочусь о пацане, – неопределенно проговорил Джоди.

«О пацане, – значит, обо мне».

Такая формулировка почему-то больно задела Майка. Разве они не равны во всем, кроме возраста, чтобы о нем можно было отозваться так пренебрежительно? Или Джоди просто стесняется их дружбы перед этим человеком?

Оба варианта казались ему не слишком приятными.

– Я думаю, – выдал очередную бестактную фразу собеседник, – ты просто с ума сходишь в связи со всем этим.

«Очень мило! Это как понимать – в связи со мной или с Томми и похоронами? Вот вам и здрасьте!»

– Точно… Но ведь ему тринадцать лет… Последняя фраза была предательством – оценить ее по-другому Майк не мог. Так вот, значит, какова цена дружбы Джоди! – Я уже много раз собирался уехать отсюда, но…

Джоди на секунду замолчал, потом продолжил, словно разговаривая сам с собой:

– Вообще-то он следит за мной. Он следует за мной всюду, и иногда мне кажется, что он знает о моих намерениях уехать отсюда… А вообще-то он симпатичный, хороший парень, я буду скучать без него…

«Вот так… – закусил губу Майк. – Вот так… Значит, Джоди его покинет. Бросит на произвол судьбы. Он для брата никто, обуза…»

Несколько лет назад такое открытие заставило бы его заплакать. Глаза жгло и сейчас, но Майк усилием воли отогнал слезы. Разве могли они помочь в таком деле?

«Джоди… предатель… Неужели ты и в самом деле меня бросишь?! Нет, не делай этого… Я тебя прошу… Пожалуйста, не надо… Я же так люблю тебя!»

Уже позже, когда Джоди ехал по улице, Майк долго бежал вслед за его машиной. Он никак не мог поверить услышанному, не хотел верить…

Так неужели Джоди уедет навсегда?

Он бежал за ним, пока хватало сил, и остановился лишь тогда, когда дальнейшее преследование потеряло смысл…

* * *

Она видела эту сцену, – видела то глазами притихшего и расстроенного подростка, то глазами Джоди. Вот лицо собеседника: крупные темные глаза, прямые волосы, морщинки на лбу… И – равнодушие.

А вот Джоди, внук-красавчик. Горящее в его душе тепло было настолько сильно, что заслоняло черты лица. Он думал в этот момент о Майке, сочетая в себе одновременно и братскую, и отцовскую любовь. Что такое слова в сравнении с этим светом, идущим из глубины души?

Бедный чудак Майк… Сколько же лет пройдет, прежде чем он научится это понимать!

Да и успеет ли?

Ей почудилась черная тень, нависшая над обоими. Или она увидела свою? Да, в таком возрасте смерть всегда рядом. А Майку и Джоди – рано, значит, это какая-то ошибка. Старость не радость – она вечно заставляет все путать…

Так что он там от нее хотел? Ах, да…

* * *

Сэлли зажмурилась, потом снова открыла глаза.

Майк сидел перед ней с удрученным видом, но в уголках его глаз уже поблескивала, готовая вспыхнуть, надежда.

– Бабушка тебе и раньше говорила, – «перевела» Сэлли, – чтобы ты не волновался. Даже если он уедет отсюда, он возьмет тебя с собой.

«И над ней тоже – тень, – отрешенно подумала бабушка. – Над всеми… Над всем городом. Сгущается, ползет, закрывает солнце… Холодная тень смерти… Когда человек слепнет, ему кажется, что во тьму погружается не он, а окружающий его мир… Вот так и я… Мне кажется, что смерть занесла свою косу над всеми, над нашим городом, над всем миром…»

Должно быть, угадав ее мысли, Сэлли слегка повела плечом.

– Надеюсь, она права… – несколько запоздало прозвучал ответ Майка.

– Она всегда права, – холодно и бесцветно ответила Сэлли. Для нее слова бабушки всегда означали самую непреложную из истин, и потому сомнение брата причинило боль. Нет уж, лучше поверить, что городу и человечеству вообще действительно грозит некая опасность. Да и мало ли их в этом мире?

Война. СПИД. Новые болезни, пока еще неизвестные. Озоновые дыры. Вторжение инопланетян… Многое можно придумать. Тут уж скорее стоит удивляться, как жизнь еще существует…

Где-то тикали часы. Сейчас их мерное постукивание почему-то вышло на первый план.

Майк опустил голову вниз.

«Так сказать им про кладбище или нет?»

– У меня есть еще кое-что, – не слишком уверенно начал он.

«И, похоже, самое важное…» – уловила бабушка. Ей вдруг показалось, что при этих словах черная тень сгустилась, стала плотней и протянула к Майку свои лапы-щупальца.

Неужели ему действительно угрожала опасность?

– А что произошло? – даже в холодноватый голос Сэлли проник отзвук тревоги.

«Ну, была – не была!» – решился Майк.

– На кладбище Морнингсайда кое-что произошло, – решительно произнес он. – Я сам видел… Это было нечто странное…

Снова страшная картина прокручивалась перед его глазами, и Майку казалось, что он видит все даже четче, чем наяву.

Гроб, покрытый цветами. Яркая зелень травы-коротышки. Солнце, заливающее надгробье и памятник.

И – Длинный в черном пиджаке. Его лицо угрюмо и неподвижно, нижняя челюсть выпирает вперед.

Майк чуть не задохнулся от отвращения, которое вызвал в нем вид этого человека.

Вот Длинный открывает дверцу машины, шторка-ребра шелестит, потрескивает, словно и впрямь постукивают друг о друга сушеные легкие ребрышки… Или это только показалось?

Длинный подходит к гробу, обхватывает его здоровенными, но худыми ручищами, поднимает…

Майк чувствует, лежа в кустах, как слабеют его руки, и бинокль сам опускается к земле…

Уж лучше не видеть такого кошмара!

* * *

Мотоцикл завелся сразу.

Майк помчался, стараясь выжать из хрупкой машины максимальную скорость. Ему уже было не привыкать ездить быстро в малоприспособленных для подобной езды местах – он находит особый шик, лавируя между деревьями в лесу или прыгая по оврагам. Многие могли бы позавидовать его умению, сам же Майк иногда в мечтах видел себя знаменитым мотокаскадером. И все же он упал…

Лужайка кладбища была удивительно ровной – если не считать надгробных плит, ничто не выступало из земли, не было и заметных выемок. Мало того, Майк ехал по уже знакомому пути (он был и самым близким).

Казалось, не было ничего, способного сбить его с мотоцикла.

Был взгляд.

Длинный остановился между могилами и посмотрел на маленького мотоциклиста – тотчас земля ушла из-под колес, и Майк взлетел.

Он встал не сразу, но не боль от ушибов была тому причиной – больше всего на свете Майк боялся вновь встретиться взглядом с этим странным человеком.

Или не-человеком? После последнего эпизода Майк уже не был в этом уверен.

Да, он потом поднялся и встал, но всю дорогу взгляд Длинного висел на нем жутким балластом, придавливая к земле…

* * *

«Темно… как все темно… Тень смерти… нет, ее выдумала не я. Это его выдумка, его страх… глупый трусливый мальчик…»

Похоже, рассказ Майка произвел на бабушку сильное впечатление – она даже сподобилась на то, чтобы повернуться в сторону Сэлли. Девушка тоже наклонилась к ней, они обменялись взглядами – если, конечно, так можно было сказать.

В черных кружках бабушкиных очков отражались свечи. В этом доме всегда было много свечей…

Майк перевел дыхание и сидел, ожидая ответа.

Неужели он дожил до того дня, когда даже бабушка не знает, что ему посоветовать?

Молчаливые переговоры между девушкой и старухой окончились. Сэлли повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза.

«Гипноз, – подумала она. – Обыкновенный гипноз. Я всегда знала, что Майк очень легко ему поддается. Скорее всего, служителя кладбища подкупил какой-нибудь студент-медик, а чтобы не было лишних сплетен, он решил «устранить» свидетеля таким оригинальным способом: кто поверит мальчишке, заявляющему о сверхъестественном похитителе… Но, с другой стороны, это плохо – Майк поддался слишком легко. Надо бы его… ну, не то чтобы проучить, а устроить небольшую тренировку…»

Сэлли бросила взгляд на бабушку – та была полностью согласна с ее решением.

– Майк, давай поиграем в небольшую игру, – произнесла Сэлли, незаметным жестом указывая на стол.

Майк опустил глаза. Тиканье часов и потрескивание свечей заглушили звучащий на грани человеческого восприятия шепот. Он не услышал тайной команды, как раньше не понял, что заставило его посмотреть на скатерть, – неожиданно перед его глазами возник черный ящик, лишенный одной из боковых стенок. Внутри виднелись какие-то пружины и перегородки, но освещение не позволяло разглядеть загадочную конструкцию.

«Ящик? – удивился Майк. – Откуда?»

– Ой! – вырвалось у него вслух. – Как ты это сделала?

«Неужели бабушка и в самом деле способна колдовать? Ну, она это еще что, а вот Сэлли?!»

Майк не мог поверить своим глазам, но факт оставался фактом: ящик стоял на столе, и в его лакированной поверхности тускло отражались огоньки свечей.

Он на себе почувствовал выжидающий взгляд бабушки.

«Ничего, пусть поучится, – думала она. – Ему полезно…»

– Положи руку в черный ящик, – намеренно неестественным голосом произнесла Сэлли. Она хотела, чтобы у Майка создалось впечатление, будто с ним говорит не она, хорошо знакомая ему сестра, а некто другой, может быть, некий бездушный механизм.

От звука ее голоса Майку стало немного не по себе. Он покосился на ящик, затем на Сэлли.

«Наверняка ловушка!» – мелькнуло у него.

Действительно, с какой бы это стати Сэлли и бабушка – сложно было сказать, кто в этом альянсе выступал сейчас инициатором, – стали играть с ним по-настоящему, в настоящую игру? Да не те это люди, и не тот это дом!

– А что там, в ящике? – осторожно поинтересовался он.

«Ну нет уж! Так просто вы меня своими колдовскими штучками не возьмете!»

«Глупый ребенок…» – угадала его мысли бабушка. Ее лицо оставалось таким же неподвижным.

«А может, это и не Сэлли? Может, это и не бабушка? – забеспокоился Майк. – Что-то они слишком странные сегодня… Да и этот ящик – уж не очередная ли это ловушка Длинного?»

– Просто положи руку в черный ящик, – чужим незнакомым голосом повторила Сэлли.

«Ловушка! Это не они! О, черт… Как бы отсюда сбежать? Ну ладно, постараюсь пока сделать вид, что все в порядке и что я ничего не понял. А там – улучу момент и…»

– Ну, хорошо, а что там все-таки? – снова задал вопрос Майк, осторожно приближая ладонь к отверстию.

Даже если бы ему ответили, он вряд ли смог бы разобрать слова – ящик неожиданно скользнул ему навстречу и наделся на руку. Тотчас вокруг запястья захлопнулся невидимый механизм.

В первую секунду Майку показалось, что его ударило током, во вторую – что рука обожжена.

Горячей волной страх прокатился по телу, Майк дернулся, но невидимые тиски только плотнее впились в его руку. Теперь что-то сковывало и пальцы, давление на них все усиливалось.

Майк рванулся еще раз, задергался, запаниковал – но ящик плотно сидел на его руке, постепенно увеличивая силу сжатия. По руке заструилась боль, она росла и крепла, покушаясь если не на само сознание, то во всяком случае – на его ясность.

– Господи! – сдавленно прошептал он. – Больно же!

Боль и страх смешались воедино, и он не знал, что терзает его сильнее: врезающийся в кожу руки металл или отчаянье, вызванное собственной беспомощностью перед коварными чарами.

Весь мир был против него: предал брат, обманула родная бабушка… Вот сейчас придет Длинный (при мысли о нем волосы чуть не встали на голове дыбом) и заберет его. Навсегда. Кому же он еще здесь нужен, если даже самые близкие люди покинули его в трудный момент?

– Не бойся! – словно издалека прозвучал голос Сэлли.

«Она еще меня успокаивает!» – Майк тряс рукой, пробовал стряхнуть ящик второй, – но ничего не помогало.

«Смеется… Или она все же не враг? Ничего не понимаю… Больно!»

– Я не могу руку вытащить! – дрожа от напряжения, выдавил он.

– Не бойся, – повторил далекий, почти нечеловеческий голос. Наверное, он шел прямо с того света…

Да сколько может длиться эта боль?

Комната начала плыть перед его глазами, свечи двоились, троились, от размытого лица Сэлли осталась одна пентаграмма, нарисованная на щеке.

Выхода не было.

– Да отдай мне руку! – закричал Майк, дергаясь в нелепом танце, а ход его мыслей все замедлялся, смешивая все в единое целое. Он не понимал уже ни кто он, ни где находится, ни почему у него на руке торчит этот дурацкий ящик.

Боль стихала, – точнее, становилась тупее и словно отдалялась.

– Не бойся, – снова прозвучало почти над его ухом.

«Я не боюсь… я больше не могу бояться… – сдался Майк. – Будь что будет, можете делать со мной все, что хотите…»

Страх и впрямь исчез, уступая место тупому равнодушию.

Неожиданно мелькание перед глазами исчезло, контуры вновь приобрели четкость.

Ящик исчез с его руки – он стоял теперь посреди стола. Исчезла и боль.

– Уффф! – выдохнул Майк.

– Простое умозаключение, – сообщила ему Сэлли. – Страх вредит человеку. Бабушка хочет, чтобы ты это понял.

На лице бабушки не дрогнула ни одна складка. Она сидела неподвижно.

Майк встряхнул головой, словно прогоняя остатки сна.

«Ничего себе – разыграли комедию, подшутили… Да убивать надо за такие шутки!»

– Но мне же было больно! – с упреком выкрикнул он.

– Нет, тебе показалось, – оборвала его Сэлли. Ее глаза смотрели серьезно и строго.

«Показалось… Тебе бы так "показалось"», – уже с меньшей злобой подумал Майк.

– М-да… – с сомнением протянул он.

Всякое желание задерживаться здесь пропало.

Ему хотелось поскорее убраться прочь, чтобы немного прийти в себя. Не слишком ли много впечатлений для одного дня?

Он встал и опустил руку в карман. Ему попались ассигнации. Почти машинально Майк достал деньги и выложил их на стол.

«Пусть берут… комедиантки!»

Сэлли бросила в его сторону быстрый взгляд.

С негромким щелчком ящик растаял в воздухе. Деньги исчезли тоже.

«Да ну их всех!» – сказал себе Майк, направляясь к выходу. Прощание в такой ситуации казалось ему излишним.

– Заходи к нам почаще, – предложила вдогонку Сэлли.

– Угу! – иронически буркнул Майк.

«Ну нет уж, хватит… больше я в такие игры не играю!»

Он опрометью выскочил из дома и чуть не обалдел, увидев, что за его стенами находится привычный нормальный мир.

Сэлли вопросительно посмотрела на бабушку. Та снова нагнулась к ней и вдруг расхохоталась.

Смеялась она долго.

Смех был похож на плач…

* * *

Ни один человек не видел, как в сторону арки с надписью «Кладбище Морнингсайда» свернула девушка.

По упругой походке и фигуре ей сложно было дать больше двадцати; тень от длинных и светлых распущенных волос несколько искажала черты лица. Со спины ее можно было принять за Сэлли – но опытный наблюдатель сказал бы, что незнакомка старше.

Она действительно была незнакомкой: в настоящий момент в городе не было ни одного человека, способного узнать ее в лицо.

Впрочем, если бы Томми был жив, он не спутал бы ее ни с одной из женщин…

Легкая ткань юбки флагом струилась вслед за ней, приоткрывая стройные ноги.

Девушка вошла под своды аллеи, ведущей в сторону склепа, и тень дубов накрыла ее – лишь белая ткань изредка вспыхивала в просветах. Казалось, она спешила поскорее попасть в это мрачное место, и на ее лице не было ни капли грусти.

Вскоре она вышла на лужайку. Теперь ей оставалось пройти совсем немного – до двухэтажного старинного здания – и дальше, уже в нем, до одной заветной двери…

* * *

В доме было душно, и Джоди вытащил всю свою музыкальную аппаратуру на крыльцо. Вначале он пробовал подобрать органную мелодию, но быстро забыл о ней – гитара сама подсказала более веселые аккорды, и вскоре он уже во весь голос напевал отнюдь не траурную песенку. Пусть в ней пелось о разлуке и женщине, оставившей на произвол судьбы бедного парня – мелодия была безоблачно-веселой.

За этим занятием его и застал Реджи.

Джоди сидел на крыльце, задрав ногу на ногу и блаженно жмурясь на солнце: шляпа с короткими полями почти не давала тени. На Джоди были линялые джинсы и черная футболка с надписью «Rolling Stones» и высунутым языком – эмблемой группы.

– Привет! – еще издали крикнул Реджи, припарковывая свой маленький грузовичок с мороженым.

– Здорово! – поприветствовал его Джоди, не выпуская гитары из рук.

– Что делаешь? – спросил Реджи. Под мышкой у него виднелся здоровенный кожаный футляр.

– Да так, наигрываю…

Реджи кивнул и извлек из футляра обычную гитару.

Может, она и уступала по силе звука электроинструменту, но дуэт получался неплохой.

Голоса их тоже неплохо сливались.

Они сидели рядом. Белая рубашка и галстук-«бабочка» у Реджи, как ни странно, прекрасно сочетались с нарядом Джоди.

«Если я однажды сойду с ума и вздумаю организовать рок-группу – Реджи первым войдет в нее», – шутливо пообещал себе Джоди.

Чем дольше он пел, тем легче становилось на душе.

Наконец закончился последний куплет, Джоди и Реджи разом выдохнули дружное «Ух», и Джоди отложил гитару в сторону, позволяя другу немного посолировать на частом переборе.

– Неплохо вообще-то… – заявил Реджи, дотянув последнюю ноту до конца. – Как тебе кажется?

Джоди откинулся назад, извлек из-за усилителя бутылку пива и отхлебнул.

– Пожалуй…

Вести сейчас долгие беседы ему не хотелось. Иногда человеку нужно просто отдохнуть.

Реджи, похоже, его понял и кивнул. Порывшись в кармане, он достал камертон.

В воздухе повис протяжный звенящий звук. Он длился слишком долго – чтобы остановить его, Реджи пришлось зажать штырьки пальцами.

Почему-то эта картина врезалась Джоди в память: Реджи сидит на крыльце с камертоном, поднесенным к гитаре, и прижимает его «вилочку»…

* * *

Склеп был пуст. Джоди был здесь последним посетителем. Не оглядываясь по сторонам, Незнакомка прошла мимо молчаливых ячеек и остановилась напротив двери. Тонкие пальцы легли на ручку.

Из появившейся щели хлынул свет – у любого нормального человека от необычной яркости заболели бы глаза.

Но Незнакомка храбро заглянула внутрь.

Если бы сейчас в склеп кто-нибудь случайно зашел – он тут же выбежал бы оттуда и почти наверняка вызвал полицию: помещение склепа потряс отчаянный звонкий вопль…

* * *

Ничто не снимает так дневную суету, как вечер. Конечно, порой вместо успокоения он может заставить человека размышлять, копаться в себе – но это в том случае, если ему нечем заняться, а Джоди по вечерам без дела не сидел.

Кстати, этим он задавал работку и Майку, следовавшему за братом по пятам.

На этот раз автомобиль Джоди «причалил» к бару.

Небрежным движением Пирсон распахнул дверцу и вышел.

Бар был почти пуст. Где-то в уголке ютились забулдыги, бармен скучал у стойки, слушая давно надоевшую всем кассету, но зато чуть поодаль на высоком стуле сидела Незнакомка.

При виде девушки с длинными распущенными волосами Джоди удивленно поднял бровь. Он не видел эту пташку в здешних краях, между тем как девушка была приметной. Разве что черты ее лица казались чуть резковатыми, но все остальное… Джоди не нашел бы в ней изъяна, что он, впрочем, и не собирался делать.

«Да, познакомиться бы с ней – и можно обо всем забыть. Долой из памяти мысли о похоронах и смерти – да здравствует жизнь и любовь!»

Прижавшись носом к окну, Майк наблюдал, как Джоди подошел к бармену, получил бутылку, отхлебнул немного из горлышка и пересел поближе к девушке.

Она не понравилась Майку с первого взгляда – на месте Джоди он не стал бы доверять первой встречной.

О чем они говорили, Майк не слыхал, но мог догадаться: их жесты выглядели весьма красноречиво.

«Вечно он ищет всякие неприятные приключения», – осуждающе думал Майк, глядя на брата.

Отношения Джоди с девушкой развивались быстро – обменявшись несколькими репликами, оба встали и направились к выходу.

Майк благоразумно отступил за угол дома. Парочка была неплохо видна и отсюда.

Больше всего Майка раздражали манеры девицы, – похоже, даже Джоди обратил на них внимание, так как, выйдя на улицу, быстро потерял всю свою уверенность.

Блондинка шла, сунув руки в карманы. Майку показалось, что на ее лице написано отвращение.

– Ну что ж, посмотрим… – долетел до Майка голос брата.

– Тут неподалеку есть укромное местечко, – ответила Незнакомка, решительным движением подхватывая Джоди под руку.

Майк был прав: ее манеры несколько шокировали Джоди, но Незнакомка казалась ему слишком красивой, чтобы он мог отказаться от знакомства из-за такой мелочи.

«Ну и что… – размышлял он. – Просто она немножко раскрепощенней, чем я… Так у нас провинция, а она явно нездешняя. А даже если она и не строгих нравов – мне же с ней не под венец… Во всяком случае, о браке она еще не упоминала…»

Все так же решительно девушка тянула его в сторону ближайших крупных деревьев.

«О Господи! – испугался вдруг Майк. – Да она же ведет его в сторону кладбища! Вот дура…»

Вскоре сомнений не осталось: где-то вдалеке за деревьями возникла хорошо знакомая крыша склепа.

Парочка целовалась – со стороны было похоже, что они бредут, не разбирая дороги.

«И Джоди может пойти туда после ВСЕГО? – ужаснулся Майк. – И все из-за этой шлюхи! Просто удивительно, до чего он иногда бывает туп!»