Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

– Покинуть? Хорошо. – Джерек встал, отряхнув кусочки соломы с брюк. Сейчас же идемте и найдем мистера Уэллса.

– Мистер Корнелиан, это в самом деле слишком опасно. Вы слышали этих полицейских. За станцией наблюдают. В поисках нас они прочесывают Бромли!

Джерек все еще был озадачен.

– Если они хотят поговорить с нами, то почему бы и нет? Какой вред они смогут причинить нам?

– Значительный вред, мистер Корнелиан. Поверьте мне на слово.

Он пожал плечами.

– Хорошо, миссис Ундервуд, я верю. Но, тем не менее, остается еще вопрос с мистером Уэллсом…

– Уверяю, что этот ваш Уэллс – не кто иной как шарлатан. В этом столетии не существует машины Времени.

– Я знаю, что он написал про нее книгу.

Она нахмурилась, начиная догадываться.

– Была такая книга. Я читала ее в прошлом году. Фантазия, сочинение. Ничего больше!

– Что такое “сочинение”?

– Придуманная история о вещах, которые нереальны.

– Но ведь все вещи реальны.

– О вещах, которые не существуют… – Она напряглась, пытаясь найти правильные слова.

– Но машины Времени существуют. Вы знаете это, миссис Ундервуд, не хуже меня!

– Нет, еще не существуют, – сказала она. – Их нет в 1896 году.

– Мистер Уэллс говорил иначе. Кому я должен верить?

– Вы любите меня?

– Вы знаете, что люблю.

– Тогда верьте мне, – сказала она твердо и, взяв его за руку, повела через поле.

Некоторое время спустя они лежали в сухой канаве, глядя на очертания здания, которое миссис Ундервуд назвала фермой. Один или два раза в некотором отдалении они видели огни полицейских фонарей, но сейчас казалось, что преследователи потеряли их след. Джерек все еще не был полностью убежден, что миссис Ундервуд правильно понимает ситуацию.

– Я отчетливо слышал, как один из них сказал, что они ищут гусей, – информировал он ее. Она выглядела усталой от всей этой беготни и не открывала глаза, пытаясь найти в канаве более удобное положение. – Гусей, а не людей.

– Мы должны добиться помощи какого-нибудь влиятельного человека, который возьмется за наше дело и, возможно, убедит власти поверить нам. – Она намеренно игнорировала почти все его замечания с того времени, как они покинули дом Ундервудов. – Я думаю… этот мистер Уэллс – писатель. Вы упомянули о его связи с “Субботним обозрением”. Это довольно уважаемый журнал… или, по крайней мере, был. Некоторое время я не читала его. Там он может напечатать кое-что… или его друзья по профессии. Если мы спрячемся в этом амбаре на ночь и уйдем рано утром, то сможем добраться к нему, так как полиция решит, что нам удалось скрыться.

Она устало поднялась.

– Идемте, мистер Корнелиан. – И тяжело направилась через поле к амбару.

Приближаясь к амбару, они были вынуждены пройти мимо скотного двора, и тут возбужденно залаяли собаки. В доме на втором этаже открылись окна, блеснул фонарь, и мужской голос спросил:

– Кто там? В чем дело?

– Добрый вечер! – закричал Джерек.

Миссис Ундервуд попыталась закрыть ему рукой рот, но было слишком поздно.

– Мы вышли погулять, порадоваться вашей сельской природе. Я должен поздравить вас…

– Черт возьми, это сумасшедший! – объяснил невидимый мужчина. – Тот, о котором нас предупреждали. Я схожу за ружьем!

– О, это невыносимо, – заплакала миссис Ундервуд. – И смотрите!

Невдалеке перемещались три или четыре огонька.

– Полиция?

– Без сомнения.

В доме послышались шум, грохот, крики, засветились окна первого этажа. Миссис Ундервуд схватила Джерека за рукав и втащила его внутрь первого попавшегося строения. В темноте что-то фыркнуло и переступило с ноги на ногу.

– Это лошадь, – сказал Джерек. – Они всегда нравились мне, и я уже видел многих.

Миссис Ундервуд заговорила с лошадью, гладя ее морду и успокаивая.

У скотного двора неожиданно раздался выстрел, и мужской голос завопил:

– О черт! Я застрелил свинью!

– У нас теперь осталась только одна возможность побега, – сказала миссис Ундервуд, накидывая одеяло на спину лошади. – Подайте мне седло, мистер Корнелиан, и поторопитесь.

Он не знал, что такое “седло”, но догадался, что это, должно быть, странная конструкция из кожи и латуни, висевшая на стене около его головы. Она была тяжелой. Прилагая все силы, Джерек помог миссис Ундервуд поднять седло на спину лошади. Она уверенным движением затянула ремешки и протянула ленточку из кожи вокруг головы животного. Джерек с восхищением наблюдал за ней.

– Теперь, – прошипела она, – быстро садитесь!

– Вы думаете, сейчас подходящее время для таких вещей?

– Забирайтесь на лошадь, а потом помогите забраться мне.

– Я не представляю, как…

Она показала ему.

– Суньте ногу сюда. Я подержу лошадь. Перекиньте другую ногу через седло, найдите другое стремя – вот оно – и возьмите поводья. У нас нет выбора.

– Очень хорошо. Это очень интересно, миссис Ундервуд. Я рад, что к вам возвращается любовь к развлечениям.

Забраться на лошадь оказалось намного труднее, чем он думал, но в конце концов, как раз когда прозвучал еще один выстрел, он сидел верхом на звере и его ноги упирались в металлические петли. Подоткнув юбки, миссис Ундервуд умудрилась аккуратно сесть в седло и, взяв в руки поводья, сказала:

– Держитесь за меня.

А затем лошадь рысцой выбежала из стойла во двор.

– О Боже, они взяли лошадь! – закричал фермер, поднимая ружье, но не стреляя.

Ясно, что он не собирался рисковать лошадью, после того как уже рискнул свиньей.

В это время около полдюжины коренастых полицейских, ворвавшись в ворота, пытались схватить лошадь. Джерек заливисто смеялся, а миссис Ундервуд дергала за поводья, крича:

– Ваши пятки, мистер Корнелиан! Используйте ваши пятки!

– Сожалею, миссис Ундервуд, но я не знаю, что вы имеете в виду! – Джерек был совершенно беспомощен от смеха.

Испуганная действиями полицейских, лошадь встала на дыбы, заржала, закатила глаза, перепрыгнула через забор и пустилась галопом.

Последнее, что Джерек услышал, было:

– И такое происходит в Бромли! Что творится на свете!

Раздался третий выстрел, но он не был адресован им, и Джерек подумал, что, вероятно, фермер и полицейские столкнулись в темноте.

Миссис Ундервуд кричала ему:

– Мистер Корнелиан! Вы должны попытаться помочь. Я теряю контроль!

Одной рукой держась за седло, другой – за ее талию, Джерек счастливо улыбался, подпрыгивая вверх и вниз и чуть не выпадая из седла.

– О миссис Ундервуд, я восхищен, услышав это. Наконец-то!

14. НЕХВАТКА МАШИН ВРЕМЕНИ

Свежий рассвет расшевелил Бромли. Рано встав, чтобы завершить дела и как можно быстрее отправиться в путь, мистер Уэллс покинул “Розу и Корону” и вышел на Верхнюю улицу с видом человека, который всю ночь боролся с дьяволом и полностью одолел его. Настоящий визит в Бромли был неприятен ему по двум причинам. Первой причиной, согласно его собственному определению, являлось убожество этого места – самого скучного и бесполезного во всей Англии. Вторая причина заключалась в том, что он появился здесь в роли просителя, чтобы спасти отца от вызова в Суд Графства, пытаясь уладить небольшой финансовый вопрос, которым, очевидно, его отец много месяцев пренебрегал. Он не мог отнестись к Бромли более снисходительно, ведь в конце концов здесь была его родина.

Отец, если судить с точки зрения обитателей Бромли, являлся неудачником, но сын находился сейчас на пути к успеху, так как уже опубликовал пять книг и еще несколько вскоре должны были выйти в свет. Он предпочел бы, чтобы его визит был отмечен общественностью, хотя бы, например, коротким интервью в “Новостях Бромли”. Он рад был бы прибыть сюда с большой пышностью, но природа его занятия делала это невозможным. И на самом деле он надеялся, что никто не узнает его, и это было основной причиной, выгнавшей его на улицу столь рано. Причиной же его легкого настроения являлось ощущение того, что он одолел Бромли. Городок больше не пугал его. Мелкие долги, пустяковые скандалы не могли больше погрузить его в глубины отчаяния, какие он познал когда-то. Он убежал из Бромли и теперь, вернувшись, освободился от призраков, которые преследовали его.

Мистер Уэллс крутанул тростью, пригладил маленькие усы, которые никак не вырастали такими, как хотелось бы, и сложил губы трубочкой в беззвучном свисте. Ощущение благополучия заполнило его, и он высокомерно смотрел на Бромли: на телегу молочника с медленно тащившей ее старой лошадью, на мальчишку – разносчика газет, объезжающего на велосипеде дверь за дверью, благословляя бесцветных жителей этого городка скучными новостями, на ставни окон еще закрытых знакомых магазинов, включая витрину Атлас-хауза, где мать и отец по очереди воспитывали его и где мать изо всех сил старалась втиснуть в него основные принципы Как Быть Уважаемым Человеком.

Он усмехнулся. В те дни он плевал на их уважение. Он был сам себе голова, шел своим путем, соответственно собственным правилам. И насколько другими были эти правила! Встреча предыдущим вечером с тем странным молодым человеком, иностранцем, немного приободрила его. Вспоминая их беседу, он понял, что “машина Времени” была принята незнакомцем за буквальную истину. Явный Знак успеха!

Пели птицы, звякали молочные бидоны, небо над крышами Бромли было чистым и голубым, воздух свежим. Мистер Уэллс глубоко вздохнул.

Неожиданно внимание его привлек не слишком мирный звук, возникший где-то неподалеку. Остановившись и прислушавшись, он вдруг с удовольствием увидел, как из-за угла Верхней улицы, скача галопом в его направлении, появилась большая лошадь, вся в пене и с обезумевшими глазами. На лошади сидели два всадника, ни один из которых, казалось, не держался в седле уверенно: впереди – красивая молодая женщина в коричневом бархатном платье, покрытом кусочками соломы, грязью и листьями, с разметавшимися в беспорядке темными кудрями, а позади, одной рукой держась за ее талию, другой – за поводья, в одной рубашке (его плащ, кажется, соскользнул между ними и болтался, подобно лишней ноге, сбоку) восседал молодой незнакомец, мистер Корнелиан, гикая и смеясь, – ни дать ни взять биржевой клерк, радующийся катанию верхом на Банковской Воскресной Ярмарке.

Путь им перегородила телега молочника, лошадь на мгновение приостановилась, и тут мистер Корнелиан увидел мистера Уэллса. Он радостно замахал руками, пошатнулся в седле и, едва сумев восстановить равновесие, закричал:

– Мистер Уэллс! Мы хотели увидеть вас!

Ответ мистера Уэллса был несколько равнодушным:

– Ну! Я здесь.

– Меня интересует, знаете ли вы кого-нибудь, кто может сделать мне машину Времени?

Мистер Уэллс, подыгрывая веселому иностранцу, со смехом показал тростью на велосипед в руках стоящего с разинутым ртом мальчика-рассыльного.

– Боюсь, что ближайшая к машине Времени вещь, которую вы сможете найти, – изделие, подобное этому.

Мистер Корнелиан переключил внимание на велосипед и, казалось, готов был слезть с лошади, но та уже рванулась дальше. Молодая женщина причитала при этом:

– Увы! Увы! – Или, возможно: – Уа! Уа!

Ее спутник кричал через плечо:

– Премного благодарен, мистер Уэллс! Благодарю вас!

Тут пятеро забрызганных грязью полицейских на таких же грязных велосипедах появились из-за угла, и офицер, ехавший первым, закричал, указывая на исчезающую пару:

– Хватайте их! Это Ярмарочный Убийца!

Мистер Уэллс наблюдал в молчании, как эскадрон промчался мимо, затем пересек дорогу и подошел к мальчику-рассыльному, челюсть которого грозила вот-вот отвалиться. Пошарив в кармане жилета, мистер Уэллс вынул монетку.

– Тебя не затруднит продать мне одну из газет? – спросил он.

Ему пришла в голову мысль: не перестал ли Бромли быть таким скучным, каким он его помнил.

Джерек Корнелиан с мечтательным выражением на лице наблюдал за веслом, уплывающим по прорезанной водорослями воде реки. Миссис Ундервуд еще спала на другом конце лодки, которую они реквизировали, после того как лошадь при попытке перепрыгнуть через забор в десяти милях от Бромли избавилась от них.

Как бы там ни было, Джерек не имел большого успеха с веслами и почти без сожаления наблюдал, как исчезает последнее. Он откинулся на скамейку, одной рукой держась за руль, и зевнул. Солнце стояло высоко в небе, и было исключительно тепло. Доносилось мирное жужжание пчел в траве на ближайшем берегу, а на другом берегу леди в белых платьях играли в крикет на зеленой аккуратной лужайке. Музыка их звенящего смеха, стук молоточков о шары негромко отдавались в ушах Джерека. Этот мир такой богатый, думал он, снимая пару листьев со своего плаща и тщательно изучая их. Текстура и детали были восхитительными, и он раздумывал над возможностью их воспроизведения, когда вернется вместе с миссис Ундервуд домой.

Миссис Ундервуд зашевелилась, потирая глаза.

– А, – сказала она, – я чувствую себя теперь немного лучше. – Она осмотрелась. – О, дорогой, нас несет течением!

– Я потерял весла, – объяснил Джерек. – Видите, вон там одно. Но течение, кажется, достаточно сильное. Мы движемся.

Она ничего не сказала по этому поводу, но ее губы сложились в улыбку, которую можно было бы описать скорее как философскую, нежели как веселую.

– Эти машины Времени, оказывается, гораздо более распространены, чем вы думали, – сказал ей Джерек. – Я видел несколько с лодки. Люди ехали на них по тропинкам вдоль реки. И у тех полицейских тоже были. Вероятно, они думали, что придется следовать за нами сквозь Время.

– Это были велосипеды, – объяснила миссис Ундервуд. – Я думаю, что их трудно отличить друг от друга. Для меня они выглядят очень похожими, но на ваш взгляд… Велосипеды, – повторила она, впрочем, без особой горячности.

– Ладно, – сказал он. – Все складывается к тому, что ваши страхи были беспочвенными. Увидите, мы скоро будем дома.

– Боюсь, что не таким образом. В каком направлении мы движемся? – Она огляделась вокруг. – Я бы сказала, примерно на запад. Мы, наверное, находимся в Суссексе. А, ладно, в конце концов полиция найдет нас. Я примирилась с судьбой.

– В мире, где Время кажется таким важным, – размышлял вслух Джерек, – людям следовало бы иметь больше машин, чтобы манипулировать им.

– В этом мире Время манипулирует нами, мистер Корнелиан.

– Как, конечно, и должно быть, согласно эффекту Морфейла. Причина, по которой я так срочно отправился искать вас, миссис Ундервуд, заключается в том, что рано или поздно мы будем переброшены в будущее, но, видите ли, мы не сможем контролировать наш полет, а потому можем оказаться в любом месте и скорее всего разделимся.

– Я не совсем понимаю вас, мистер Корнелиан. – Она опустила руку в воду почти бездумным жестом.

– Если вы хоть раз побывали в будущем, то не сможете долго оставаться в прошлом, иначе появится парадокс. Таким образом, само Время удаляет тех, чье путешествие в определенный век приводит к путанице, изменению истории или чему-нибудь вроде этого. Как мы умудрились оставаться так долго в этом периоде – загадка. Вероятно, мы уже создали опасные парадоксы, но, думаю, как только они проявятся, нас сразу же выкинет в будущее.

– Вы утверждаете, что у нас нет выбора?

– Да. Таким образом, мы должны как можно быстрее попасть в мое время, где вы будете счастливы. Если мы попадем в будущее, где машины Времени не так редки, то сможем совершить путешествие в несколько прыжков, но некоторые периоды между 1896 годом и Концом Времени исключительно негостеприимны, и мы легко можем оказаться в одном из них.

– Значит, вы пытаетесь убедить меня, что у меня нет другого выбора?

– Это правда.

– Вы никогда не лгали мне, мистер Корнелиан. – Она улыбнулась той же самой улыбкой. – Я часто молилась, чтобы вы солгали! Хотя, если бы я, вернувшись в собственное время, никому не рассказала бы о том, что случилось со мной, и продолжала бы жить так, словно ничего не знаю о будущем, я смогла бы оставаться здесь вечно.

– Думаю, что так. Этим можно объяснить привычку многих путешественников во Времени говорить о будущем как можно меньше и никогда не использовать эту информацию. Я слышал о таких, и похоже, что Время “позволило” им оставаться там, где они хотят. Как бы там ни было, немногие могут устоять перед соблазном рассказать о своих приключениях, использовать свои знания. Конечно, мы мало знаем о тех, кто ничего не рассказал. Это может объяснить трещину в теореме Морфейла.

– Итак… я не буду говорить ничего и останусь в 1896 году, – сказала она. – Гарольд сейчас, наверное, пришел в себя, и, если я скажу полиции, что была похищена вами, меня, быть может, не будут обвинять в соучастии. Более того, если вы исчезнете, они никогда не смогут доказать, что вы – Ярмарочный Убийца, каким-то образом избежавший смерти. Но мы все еще нуждаемся в помощи. – Она нахмурилась, когда днище лодки издало скрежещущий звук. – Ага! – заключила она. – Нам повезло. Мы причалили к берегу.

Они высадились на узкую песчаную полоску, над которой поднимался крутой берег, усеянный множеством желтых, голубых и малиновых цветов. Наверху красовался белый забор.

Пока миссис Ундервуд поправляла волосы, используя гладь реки как зеркало, Джерек рвал цветы, пока не собрал довольно большой букет. Желание сорвать особенно красивые экземпляры заставило его забраться наверх, так что он смог рассмотреть то, что находилось за забором.

Берег переходил в поле яркой зелени. Вдали, по ту сторону поля, стояла группа зданий из красного кирпича с каменными и чугунными украшениями в стиле рококо. Вдоль зданий бежал приток реки, за ним начиналось новое поле, и там виднелись работающие машины. Центральную часть машины составлял тяжелый цилиндр, из которого торчало около десяти очень длинных стержней. Цилиндр вращался, а вместе с ним вращались и стержни, ровно распределяя жидкость над ярко-зеленым полем. Ясно было, что это сельскохозяйственные рабочие роботы. Джерек смутно помнил, что читал о них в одной записи, найденной в гниющих городах. Роботы существовали во времена массовых культур, но сейчас он знал достаточно об этом периоде, чтобы понять, что роботы здесь все еще редки. Тогда это место должно являться чем-то вроде экспериментальной площадки, догадался Джерек. Здания, которые он видел, вполне могли содержать научное оборудование, и, если так, там будут люди, которые знают, как сделать машину Времени.

Джерек был взволнован, сбегая вниз по берегу, но, однако, не забыл о первоочередной вещи. Он помедлил, чтобы привести в порядок цветы, и, когда миссис Ундервуд, закончив туалет, повернулась к нему, протянул ей букет.

– Боюсь, что немного поздно, – сказал он. – Но вот! Ваши цветы, миссис Ундервуд!

Она поколебалась мгновение, потом взяла букет.

– Благодарю вас, мистер Корнелиан! – Ее губы задрожали.

Он внимательно поглядел ей в лицо.

– Ваши глаза… – сказал он, – они кажутся влажными. Вы плеснули водой в лицо?

Она кашлянула и приложила пальцы сначала к одному, а затем к другому глазу.

– Наверное.

– Думаю, мы немного приблизились к цели, – сказал он, показывая вверх, на берег. – Теперь мы скоро окажемся в моем веке, и вы сможете продолжить мое “моральное образование” начиная с того самого момента, когда вы буквально были выхвачены из моих рук.

Она покачала головой, и ее улыбка сейчас казалась немного теплее.

– Иногда думаю, не намеренно ли вы наивны, мистер Корнелиан? Я говорила вам, что мой долг – вернуться к Гарольду и попытаться успокоить его. Подумайте о нем! Он… он не гибкий человек и, должно быть, находится в этот момент в трудном положении.

– Ну, если вы хотите вернуться, мы пойдем оба. Я объясню ему подробно…

– Это не поможет. Мы должны как-нибудь обеспечить нашу безопасность, затем я пойду к нему сама…

– А потом вернетесь ко мне?

– Нет, мистер Корнелиан.

– Даже несмотря на то что вы любите меня?

– Да, мистер Корнелиан. И повторяю снова: я не подтвердила то, что сказала тогда, когда не совсем здраво могла рассуждать. К тому же, мистер Корнелиан, что из того, что я любила вас? Я видела ваш мир. Ваши люди играют в реальную жизнь, ваши эмоции – эмоции актеров, искренние только в тот момент, когда они разыгрываются на сцене перед публикой. Зная это, как бы я себя чувствовала, если бы полюбила вас? Я знала бы, что ваша любовь ко мне – всего лишь сентиментальный самообман, поддерживаемый, допускаю, с определенной настойчивостью, но, тем не менее, обман.

– О нет, нет, нет! – Его большие глаза затуманились. – Как вы можете так думать?!

Они стояли в молчании на берегу тихой речки. Ее глаза печально смотрели на цветы, деликатные пальцы гладили лепестки, она часто дышала. Джерек сделал шаг к ней и остановился. Он помедлил мгновение, прежде чем заговорить.

– Миссис Ундервуд!

– Да, мистер Корнелиан?

– Что такое “обман”?

Она взглянула на него с удивлением, затем рассмеялась.

– О дорогой мистер Корнелиан! О дорогой! Что нам делать?

Она не сопротивлялась, когда он взял ее за руку и повел наверх.

– Мы пойдем к людям, которые живут в лабораториях, которые я видел. Они помогут нам.

– Лаборатории? Откуда вы знаете?

– Рабочие роботы. У вас, в 1896 году их не много, не так ли?

– Насколько я знаю, у нас их нет совсем.

– Тогда я прав. Они экспериментальные. Мы найдем там ученого. И ученые не только поймут то, что я скажу, они будут рады помочь!

– Я не совсем уверена, мистер Корнелиан. О! – Она дошла до забора и поглядела на то, что открывалось за ним. Сперва она покраснела, затем рассмеялась. – О, мистер Корнелиан, боюсь, что ваши надежды необоснованны. Интересно, какой запах может быть там…

– Запах? Он необычен?

– Немного. О моя доброта…

– Это не экспериментальная ферма, миссис Ундервуд? – Впервые оптимизм грозил покинуть его.

– Нет, мистер Корнелиан. Это то, что мы называем канализационной фермой.

Она прислонилась к забору и смеялась, пока слезы не показались на ее глазах.

– Что такое “канализация”? – спросил он.

– Боюсь, это не то слово, которое леди может объяснить вам!

Он сел на землю у ее ног, положил голову на руки и ощутил что-то похожее на отчаяние.

– Тогда как мы найдем машину Времени? – спросил он. – Хоть старую, хоть сломанную, такую, которую я оставил в свое последнее посещение. Хоть что-нибудь. О миссис Ундервуд, я больше не думаю, что хорошо рассчитал это приключение.

– Возможно, именно поэтому теперь я начинаю радоваться ему, – сказала она. – Будьте веселее, мистер Корнелиан. Отец всегда говорил мне, что нет ничего лучше, чем добротная, солидная, кажущаяся неразрешимой проблема, чтобы отвлечь человека от обычных глупых неприятностей, которые досаждают нам. А эта проблема необычна, она определенно сделает любые другие совсем обычными! Должна признать, что я погрузилась в жалость к себе, а это ни к чему не ведет. Но сейчас все позади.

– Подозреваю, что я только начинаю понимать, что это такое, – сказал Джерек с чувством. – Сюда входит вера в человекоподобное и злобное существо по имени Судьба?

– Боюсь, что да, мистер Корнелиан.

Он медленно поднялся на ноги. Она помогла ему надеть плащ. Джерек просветлел, когда следующая мысль пришла ему в голову.

– Как бы там ни было, это приключение скорее всего продолжает мое “моральное образование”, не так ли, миссис Ундервуд?

Они стали спускаться обратно на песчаную отмель.

Теперь она сама взяла его за руку.

– Скорее, это побочный эффект, хотя я знаю, что не должна говорить так цинично. Мистер Ундервуд часто говорил мне, что нет ничего хуже для взора Господа, чем циничная женщина. Боюсь, их очень много вокруг в такие неспокойные времена. Пойдемте, посмотрим, куда ведет та тропинка вдоль берега.

– Надеюсь, – пробормотал он, – что не назад в Бромли.

15. В ПОЕЗДЕ, ИДУЩЕМ В СТОЛИЦУ

Маленький человек с песочного цвета волосами вытащил стеклянный предмет из правого глаза и издал губами и зубами какой-то странный шум.

– Смешно, – сказал он. – Я даю вам больше обычной цены. Но это не более настоящий рубин, чем те, что идут по шиллингу на рынке. Оправа красивая, хотя я не могу определить металл. Ладно, сколько вы хотите за него? – Он держал на ладони кольцо власти Джерека.

Миссис Ундервуд стояла, нервничая, рядом с Джереком у прилавка.

– Гинею?

Он снова посмотрел на кольцо.

– Это диковинная, красивая работа, согласен… Но зачем мне рисковать? Пятнадцать шиллингов?

– Хорошо, – сказала миссис Ундервуд.

Она приняла деньги. Джерек был наполовину сбит с толку переговорами, не совсем понимая, что происходит. Он не возражал расстаться с кольцом власти, так как легко мог достать другое по возвращении, но не мог понять, почему миссис Ундервуд отдает кольцо этому человеку и почему человек отдает ей что-то взамен.

Она взяла банкноты и засунула их Джереку в карман.

Они покинули магазин и очутились на шумной улице.

– К счастью, сегодня базарный день, и мы не слишком заметны, – сказала миссис Ундервуд. – Здесь много цыган и тому подобных.

Телеги и экипажи забили узкую проезжую часть, и пара автомобилей дополнила столпотворение; их выхлопные газы вызывали массу нарочитого кашля и громких жалоб со стороны пешеходов.

– Надо поесть что-нибудь в станционном буфете, пока ждем поезд. Приехав в Лондон, мы отправимся в кафе “Ройяль” в надежде, что хоть один из ваших знакомых находится там. Это наш единственный шанс.

Она быстро, насколько было возможно, шла по неровному тротуару сельской улицы и затем свернула на аллею. Аллея заканчивалась каменными ступеньками. Поднявшись по ним, они очутились на более спокойной дороге.

– Я думаю, к станции ведет именно эта дорога, – сказала она. – Счастье, что мы оказались так близко к Орпингтону.

Они подошли к красно-зеленому зданию. Это и в самом деле была станция. Миссис Ундервуд смело направилась к кассе и купила два билета второго класса до “Чаринг-Кросса”.

– Нам ждать двадцать минут, – сказала она, взглянув на часы над кассой. – Достаточно времени, чтобы подкрепиться. И… – добавила она тише, – не видно полиции. Пока, кажется, наш побег успешен.

Это была первая встреча Джерека с бутербродом с сыром. Он нашел его довольно черствым, но постарался извлечь максимум из данного опыта, говоря себе, что, в конце концов, у него может не оказаться снова такого шанса. Так что он порадовался, сочтя бутерброд более приятным, чем напиток, которым его угощала миссис Ундервуд, и, когда наконец пришел поезд, наполнив станцию паром, Джерек воскликнул в восхищении:

– Он в точности такой, как мой собственный паровоз!

Миссис Ундервуд выглядела смущенной. Некоторые из окружающих смотрели на Джерека и шептались друг с другом, но Джерек, ничего не замечая, энергично потащил миссис Ундервуд через двери к платформе.

– Орпингтон! – выкрикнул тощий человек в темной форме. – Орпингтон!

Джерек нетерпеливо подождал, пока несколько пассажиров вышли из вагона, затем взобрался внутрь, кивая и улыбаясь тем, кто уже сидел там.

– Разве он не великолепен? – сказал Джерек, когда они уселись. – Древний транспорт всегда был одним из главных моих увлечений.

– Пожалуйста, постарайтесь говорить как можно меньше, – попросила она шепотом.

Она уже предупреждала его, что газеты должны были опубликовать статью об их приключении предыдущей ночью. Он извинился и замолчал, но не смог удержаться от возбужденного разглядывания проплывающих мимо окон сцен.

Миссис Ундервуд совсем расстроилась к тому времени, как они достигли станции “Чаринг-Кросс”. Прежде чем покинуть вагон, она выглянула из открытого окна и, дождавшись, когда выйдут все другие пассажиры, сказала Джереку:

– Я не вижу никаких признаков, что полиция поджидает нас. Но нужно поторопиться.

Они влились в толпу людей, направляющихся к барьеру в конце платформы, и здесь даже Джерек понял, что они выглядят не совсем так, как другие. Платье миссис Ундервуд было запачкано, помято и разорвано в паре мест; на ней к тому же не было шляпки, тогда как все другие леди имели шляпки, вуали, зонтики от солнца и плащи. Черный плащ Джерека тоже был изрядно запачкан и помят, а на штанине зияла большая дыра. Когда они подошли к воротам и протянули билеты контролеру, их вид вызвал некоторые комментарии наряду с негодующими возгласами. И тут Джерек увидел полицейского, который сцепив за спиной руки, важно шагал по направлению к ним, задумчиво облизывая языком нижнюю губу.

– Бегите, миссис Ундервуд! – закричал Джерек.

А затем стало слишком поздно что-либо предпринимать, так как полицейский ахнул:

– Боже! Это они! – и стал вынимать из кармана свисток.

Они кинулись к выходу, врезавшись сперва в очень большую женщину, несшую корзину и ведущую на веревочке очень маленькую черно-белую собачку. Женщина закричала: “Осторожнее! Смотреть надо!”. Затем на их пути оказались две старые девы, которые закудахтали, как испуганные курицы, и высказали массу замечаний о манерах молодежи. И, наконец, не повезло коренастому биржевику в шляпе чрезмерной высоты, который буркнув: “Благослови мою душу!”, сел на прилавок торговца фруктами, отчего прилавок сломался, яблоки, грейпфруты, апельсины и ананасы покатились во все стороны, заставив полицейского оставить попытки дунуть в свисток. Он с трудом пробирался через груды фруктов, крича им вслед: “Стой! Остановитесь, я сказал! Во имя Закона!”.

Едва они выскочили за пределы станции, Джерек вдруг заметил что-то, прислоненное к стене на углу улицы.

– Смотрите, миссис Ундервуд! Мы спасены: машина Времени!

– Это, мистер Корнелиан, велосипед-тандем.

Его руки уже схватили руль, и он пытался оседлать его так, как, по его наблюдениям, делали другие люди.

– Мы лучше возьмем кэб, – сказала она.

– Садитесь быстрее! Где управление?

Со вздохом она села на сиденье впереди.

– Поедем по Регент-стрит, которая, к счастью, недалеко, на другой стороне Пикадилли. По крайней мере, это докажет вам, что…

Она умолкла, как только они очутились в гуще уличного движения, лавируя между трамваями и омнибусами, между лошадьми и автомобилями, заставляя и тех, и других внезапно останавливаться посередине дороги, тяжело дыша или сотрясаясь при этом. Джерек, ожидая, что все окружающее может исчезнуть в любой момент, обращал мало внимания на столпотворение вокруг. Он с большим трудом сохранял равновесие на машине Времени.

– Это вот-вот произойдет! – кричал он. – Это должно произойти! – И сильнее крутил педали.

А затем произошло вот что: велосипед на большой скорости пересек Трафальгарскую площадь, пролетел мимо Сенного рынка и очутился на Лейчестерской площади, прежде чем они осознали это. Тут Джерек свалился с тандема, к общему удовольствию толпы уличных мальчишек, слонявшихся у дверей Императорского Театра-Варьете.

– Кажется, она не работает, – заключил Джерек, поднимая голову.

Миссис Ундервуд информировала его, что уже говорила об этом. У нее теперь был порван подол платья: оно попало в цепь. Тем не менее, на время полиция оказалась сбитой со следа.

– Быстрее, – сказала она, – и будем молиться небесам, чтобы кто-нибудь, знакомый вам, был сейчас в кафе “Ройяль”!