Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)

– Если быть точной, то это не экспонат выставки, – сказала она. – Но я подумала, что он понравится вам.

– Мне нравится. Как он называется?

– “Хороший Корабль Венера”. – Миссис Кристия улыбнулась Джереку. – Привет, мой дорогой. Горит ли пламя твоей страсти так же, как и раньше?

– Все эти дни я продолжал любить, – ответил он.

– Ты заслуживаешь награды.

– Меня уверили, что она будет. – Джерек поцеловал ее в совершенной формы носик.

– Где ты открыл все эти чудесные старые эмоции? – спросила она, погладив его ухо. – Ты должен поговорить с Вертером, у него те же самые интересы, но ему не хватает твоего изящества. Он рассказывал тебе о своем “грехе”?

– Я не видел его со времени моего возвращения из 1896 года.

Миледи Шарлотина прервала их, положив нежную руку на бедро миссис Кристии.

– Вертер превзошел сам себя, и ты также, Вечная Содержанка. Ты ведь не критикуешь его?

– Нет, конечно. Я должна рассказать тебе о “преступлении” Вертера, Джерек. Все началось в тот день, когда я случайно сломала его радугу…

И она начала рассказывать историю, которая показалась Джереку занимательной не просто потому, что это действительно была интересная история, но также и потому, что она, казалось, имела отношение к некоторым идеям, над которыми он сам задумывался. Он хотел бы, чтобы Вертер стал ему лучшей компанией, но каждый раз, когда Джерек пытался беседовать с этим мрачным одиночкой, Вертер начинал обвинять его в легкомыслии или бесчувственности, и весь разговор сводился к серии недоуменных вопросов со стороны Джерека и упреков со стороны Вертера.

Миссис Кристия и Джерек Корнелиан зашагали под руку вдоль берега, и все это время Вечная Содержанка продолжала оживленно болтать. Тем временем на озере “Козленок Билли” корабли начали занимать позиции. Солнце сияло над голубой спокойной водой; то там, то тут слышались обрывки оживленных бесед, и Джерек почувствовал, как возвращается его добрый юмор, когда миссис Кристия подошла к концу истории.

– Я надеюсь, Вертер был благороден, – сказал он.

– Да. Он очень искренний, Джерек, но по-своему.

– Меня не нужно убеждать. Скажи мне, он… – Джерек замялся, узнав высокого человека, стоящего у кромки воды и поглощенного беседой с По Аргоновым Сердцем (на котором, как всегда, была надета варварская высокая шапочка).

– Прошу извинить меня, миссис Кристия. Ты не сочтешь невежливым, если я поговорю с Лордом Джеггедом?

– Ты никогда не сможешь обидеть меня, сама изысканность.

– Лорд Джеггед! – окликнул Джерек. – Как я рад, что вижу вас здесь!

Красивый, но усталый – на удлиненном благородном лице только тень улыбки, Лорд Джеггед повернулся к Джереку. На нем были одежды из малинового шелка с обычным для него высоким воротником, обрамляющим голову почти с белыми волосами.

– Джерек, приправа моей жизни! По Аргоновое Сердце как раз давал мне рецепт своего корабля. Он уверяет меня, что, вопреки слухам, тот не растает по крайней мере еще четыре часа. Тебе, как и мне, будет интересно услышать, каким образом он совершил этот подвиг.

– Добрый день, Аргоновое Сердце, – сказал Джерек, кивая толстому сияющему изобретателю благоухающего вулкана, а также других вещей. – Лорд Джеггед, я надеялся поговорить с вами…

По Аргоновое Сердце уже отошел, его руку плотно ухватила всегда тактичная миссис Кристия.

– …о миссис Ундервуд, – закончил фразу Джерек. – Она вернулась?

Острые черты лица Лорда Джеггеда не выдавали никаких эмоций.

– Вы знаете, что нет.

Улыбка Лорда Джеггеда стала чуть шире.

– Ты начинаешь приписывать мне своего рода предвидение, Джерек. Я польщен, но не заслуживаю такого отличия.

Обеспокоенный неуловимыми изменениями в их старой дружбе, Джерек склонил голову.

– Простите меня, беспечный Джеггед. Я полон предчувствий. Я, словами древних, “перевозбужден”.

– Возможно, ты подхватил одно из древних заболеваний, мое дыхание? Из тех, что может быть вызвано словом, которое попадает в мозг и заставляет мозг атаковать тело…

– Наука Эпохи Рассвета – скорее ваша специальность, чем моя, Лорд Джеггед. Если вы ставите обдуманный диагноз…

Лорд Джеггед рассмеялся своим редким сочувственным смешком и обнял друга за плечи.

– Мой приятный взору любящий молодой хулиган, мой золотой гусь, мое горе, моя молитва. Ты здоров! Я подозреваю, что только ты, единственный из нас, являешься таковым!

И, в своей обычной загадочной манере, отказался пояснить такое заявление, вместо этого привлекая внимание Джерека к регате которая наконец, началась. Над сверкающей водой разлился противный желтый туман, солнце потускнело, сделав все вокруг угрюмым, и большие смутные тени, резко гудя, поползли по воде.

Джеггед поправил воротник, не снимая другую руку с плеча Джерека.

– Как мне сказали, они будут сражаться до смерти.

3. ПРОСИТЕЛЬ ПРИ ДВОРЕ ВРЕМЕНИ

– Что это как не упадок? – говорил Ли Пао. – Постоянная скука миледи Шарлотины. – Подобно большинству путешественников во Времени, он был ужасно педантичным. – Вы проводите свои дни в бесконечной имитации прошлого! И если бы вы имитировали хотя бы добродетели прошлого… – Он раздраженно одернул потертый костюм из дешевой ткани, снял хлопчатобумажную шапочку и вытер пот со лба.

– Добродетели? – вопросительно пробормотала Железная Орхидея. Она прежде уже слышала это слово.

– Лучшее из прошлого. Его обычаи, мораль, его тенденции, штандарты…

– Флаги? – спросил Гэф Лошадь в Слезах, оторвав взгляд от созерцания своего нового пениса.

– Слова Ли Пао всегда так трудно переводить, – пояснила миледи Шарлотина, их хозяйка.

Все собрались, чтобы подкрепиться в ее обширном дворце под озером, где она угостила их ромом и морскими сухарями. Все корабли были потоплены.

– Вы в самом деле имеете в виду флаги, дорогой?

– Только в смысле выражения, – ответил Ли Пао, стараясь не потерять внимание аудитории. – Если под флагами мы будем подразумевать лояльность, сплоченность, чувство цели.

Даже Джерек Корнелиан, эксперт по философии Эпохи Рассвета, едва понимал, о чем тот говорит. Когда Железная Орхидея повернулась к нему за объяснением, Джерек только пожал плечами и улыбнулся.

– Я хочу сказать, – немного повысил голос Ли Пао, – что вы можете использовать все это для какой-нибудь цели. Инопланетянин Юшарисп…

Герцог Королев кашлянул в смущении.

– …принес новости о неизбежном катаклизме. Или, по крайней мере, он считает его неизбежным. Есть шанс, что вы можете спасти Вселенную, использовав ваши научные ресурсы.

– Видите ли, мы фактически больше не понимаем их, – мягко объяснила миссис Кристия, присев рядом с Гэфом Лошадь в Слезах. – Он чудесного цвета, – сказала она Гэфу.

– Здесь находятся много других пленников ваших капризов, таких же, как я, которые, если дать им возможность, могут изучить применяемые принципы, – продолжал Ли Пао. – Джерек Корнелиан, ты склонен к воссозданию старых добродетелей. Ты-то наверняка понимаешь мою точку зрения?

– Не совсем, – ответил Джерек. – Почему ты хочешь спасти Вселенную? Не лучше ли дать делу идти своим естественным путем?

– В мои дни были мистики, – сказал Ли Пао, – которые считали немудрым, как они говорили, “вмешиваться в природу”. Но если бы к ним прислушивались, у вас не было бы власти, которой вы обладаете сегодня.

– Мы все равно, без сомнения, были бы счастливы. – О’Кала Инкардинал терпеливо жевал твердые сухари, его голос казался немного блеющим из-за недавнего изменения тела в овечье. – Конечно, человеку не нужна власть, чтобы быть счастливым.

– Это совсем не то, что я пытаюсь сказать. – Желтоватая кожа Ли Пао стала розоветь. – Вы бессмертны, хотя все же погибнете, когда сама планета будет уничтожена. Лет через двести вы будете мертвы. Вы хотите умереть?

Миледи Шарлотина зевнула.

– Многие из нас умирали на какой-то период. Совсем недавно Вертер де Гете кинулся вниз со скалы. Не так ли, Вертер?

Мрачный Вертер, угрюмо прихлебывая ром, со вздохом подтвердил ее слова.

– Но я говорю о постоянной смерти, без воскрешения. – Голос Ли Пао звучал почти с отчаянием. – Вы должны понять. Вы все умны…

– Я не умна, – сказала миссис Кристия, ее гордость была задета.

– Как скажете, – не задерживаясь на этом пункте, продолжал Ли Пао. – Вы хотите умереть навсегда, миссис Кристия?

– Я никогда серьезно не задумывалась над этим вопросом. Полагаю, нет. Но, собственно, какая разница?

– Для кого?

– Для меня. Если я буду мертва.

Ли Пао нахмурился.

– Нам всем лучше умереть – бесполезным едокам лотоса, кем мы, в сущности, и являемся, – раздался дребезжащий монотонный голос Вертера де Гете из дальнего угла комнаты. Он с презрением смотрел вниз на свое отражение в полу.

– Вы говорите только ради позы, – упрекнул его бывший член Правящего комитета Народной Республики 27-го столетия. – Из желания поддержать поэтическую роль. Я же говорю о реальности.

– Разве нет ничего реального в поэтической роли? – Лорд Джеггед Канарии прошелся по комнате, восхищаясь цветами, которые росли из потолка. – Не была ли ваша роль всегда поэтически возвышенной, Ли Пао, когда вы жили в своем собственном времени?

– Поэтической? Никогда. Идеалистической – конечно, но мы имели дело с суровыми фактами.

– Я думаю, имеется много форм поэзии.

– Вы просто хотите спутать мои доводы, Лорд Джеггед. Я давно вас знаю.

– Мне казалось, я хотел уточнить. Возможно, метафора, – согласился он, – не всегда уточняет, хотя в большинстве случаев хорошо для этого служит.

– По-моему, вы намеренно выступили против моих аргументов, потому что сами наполовину согласны с ними. – Ли Пао чувствовал, что выигрывает в споре.

– Я наполовину согласен с любыми аргументами. – В улыбке Лорда Джеггеда, казалось, появилась усталость. – Все реально. Или, может быть, сделано реально.

– С теми ресурсами, какие есть в вашем распоряжении, – определенно, – согласился Ли Пао.

– Я не совсем это имел в виду. Вы сделали вашу мечту реальностью, не так ли? Я говорю о Республике.

– Она была основана на реальности.

– Мое слабое знакомство с вашим периодом не позволяет мне обсуждать это заявление с какой-либо уверенностью. Чья же мечта, хотел бы я знать, легла в основу?

– Ну, скорее, мечты…

– Поэтическое вдохновение?

– Ну…

Лорд Джеггед поправил мантию.

– Простите меня, Ли Пао, я понял, что запутал наш спор. Пожалуйста, продолжайте, я не буду больше прерывать.

Но Ли Пао уже потерял стимул и погрузился в угрюмое молчание.

– Ходит слух, величественный Лорд Джеггед, что вы сами путешествовали во времени. Вы говорите, основываясь на прямых впечатлениях о периоде Ли Пао? – вступила в разговор миссис Кристия, прервав контакт с пахом Гэфа.

– Так как я верую в неотъемлемые возможности слухов как рода искусства, – мягко ответил Лорд Джеггед, – то мне не годится подтверждать или отрицать любую сплетню, которую вы могли слышать, сладкая миссис Кристия.

– О, абсолютно! – Она снова вернула все внимание анатомии Гэфа.

Джерек не без труда удержался от дальнейших расспросов Лорда Джеггеда на эту извечную тему, а тот продолжал:

– Немногие стали бы оспаривать тезис, что это просто наш примитивный разум навязывает событиям определенный порядок. Существует теория, что все события в настоящем и прошлом происходят одновременно, и некоторые из величайших изобретателей машин Времени использовали такую теорию с успехом.

Джерек, отчаянно разыгрывавший отсутствие интереса, налил себе еще рюмочку рома, прежде чем заговорил, но тем не менее тон его слов отличался от обычного:

– Как вы считаете, можно ли сделать новую машину Времени? Если положиться на память Шаналорма или какого-нибудь другого города…

– Они не заслуживают доверия, – раздался ворчливый голос Браннарта Морфейла. Он добавил дюйм или два к своему горбу с тех пор, как Джерек в последний раз встречался с ним, а его хромота определенно была преувеличенной, когда он пересекал зал в заляпанном халате, несущем на себе следы всех веществ из его лаборатории. – Я посетил все эти гниющие города. Они дали нам власть, но мудрость их исчезла. Я прислушивался к вашему разговору, Лорд Джеггед. Это знакомая точка зрения, любимая далекими от науки людьми. И тем не менее уверяю вас, что никто ничего не сделает со Временем, если не будет воспринимать его как линейно протяженное.

– Браннарт, – нерешительно произнес Джерек, – я надеялся встретить вас здесь.

– Ты хочешь преследовать меня дальше, Джерек? Я не забыл, что из-за тебя потерял одну из лучших своих машин Времени.

– Значит, никакого ее следа?

– Никакого. Мои инструменты слишком грубы, чтобы засечь ее, если она, как я подозреваю, попала далеко назад в какой-нибудь Предрассветный период.

– А как насчет циклической теории? – спросил Лорд Джеггед. – Вы питаете какое-нибудь доверие к ней?

– Настолько, насколько она соответствует определенным физическим законам.

– А как это связано с информацией, которую мы получили от маленького инопланетянина Герцога?

– Я надеялся задать Юшариспу несколько вопросов, и я бы это сделал, если бы не вмешался Джерек.

– Сожалею, – сказал Джерек, – но…

– Ты – живое доказательство неизменности Времени, – сказал Браннарт Морфейл. – Если бы ты мог отправиться назад и исправить события, вызванные твоим глупым вмешательством, тогда ты мог бы подкрепить свои угрызения совести. На самом деле ты этого не можешь, так что попрошу тебя прекратить высказывать сожаления.

С кривой неискренней улыбкой на морщинистом лице Браннарт Морфейл нарочито отвернулся от Джерека и, обращаясь к Лорду Джеггеду, сказал:

– Дорогой Лорд Джеггед, вы говорили что-то насчет циклической природы Времени?

– По-моему, вы немного суровы с Джереком, – ответил Лорд Джеггед. – В конце концов миледи Шарлотина предвидела до некоторой степени последствия своей шутки.

– Не будем больше говорить об этом. Вы хотите знать, имеет ли прямое отношение к циклической теории сообщение Юшариспа о смерти космоса, о Вселенной, заканчивающей один цикл и начинающей другой?

– Это была случайная мысль, ничего более, – сказал Лорд Джеггед, оглянувшись через плечо и подмигнув Джереку. – Вы, Браннарт, должны быть добрее к мальчику. Он может способствовать вашим экспериментам, доставив информацию значительной важности. Я думаю, вы сердитесь на него потому, что его приключения, кажется, противоречат вашим теориям!

– Чепуха! Это его интерпретация своих приключений, с чем я не согласен. Она наивна.

– Она правильна, – сказал Джерек тихим голосом. – Миссис Ундервуд обещала мне, что вернется, вы же знаете. Я уверен, что она вернется.

– Невозможно или, по крайней мере, маловероятно. Время не разрешает парадоксов. Теория Морфейла определенно показывает, что раз путешественник во времени посетил будущее, то он не может вернуться в прошлое ни на какой промежуток времени; точно так же любое пребывание в прошлом ограничено, потому что если путешественник останется там, то он может изменить ход будущего и, следовательно, вызовет хаос. Эффект Морфейла – мой термин для обозначения этого феномена – того факта, что никто не может отправиться назад во Времени и остаться в прошлом. Твое пребывание в Эпохе Рассвета, хотя и долгое, не дает повода настаивать, что в моей теории есть трещины. Шансы возвращения твоей леди из девятнадцатого века в нашу точку Времени являются, таким образом, очень незначительными – миллион к одному. Ты можешь поискать ее, конечно, по тысячелетию и, если повезет, доставить обратно сюда. У нее нет своей машины Времени, и, следовательно, она не может контролировать свое перемещение в будущее.

– У них в те дни были примитивные машины Времени, – возразил Джерек. – В литературе имеется много ссылок.

– Возможно, но мы никогда не встречали ни одной из того периода. Остается загадкой, как она вообще попала сюда.

– Вероятно, ее привез какой-нибудь путешественник из другого периода, – предположил Джерек, обрадовавшись, что, наконец, привлек внимание Браннарта. Про себя он поблагодарил Лорда Джеггеда, сделавшего это возможным. – Она однажды упомянула о человеке в капюшоне, который появился в ее комнате незадолго перед тем, как она обнаружила себя в нашем веке.

– Я не раз говорил тебе, – возбужденно ответил Морфейл, – у меня нет данных о машине Времени, материализовавшейся в течение периода, когда, как ты утверждаешь, появилась миссис Ундервуд. Со времени последнего разговора с тобой, Джерек, я еще раз все тщательно проверил. Или ты ошибаешься, или она солгала тебе…

– Она не могла солгать мне, так же как и я ей, – просто сказал Джерек. – Мы любим друг друга.

– Да! Да! Играй в любые игры, которые забавляют тебя, Джерек Корнелиан, но не за счет Браннарта Морфейла.

– О мой почтенный создатель чудес, не можете ли вы заставить себя проявить немного больше великодушия к нашему отважному Джереку? Кто еще среди нас посмеет погрузиться в эмоции Эпохи Рассвета?

– Я посмею, – заявил Вертер де Гете, приблизившись к ним, – и, надеюсь, с большим пониманием того, что делаю.

– Но твой характер, мрачный Вертер, – мягко ответил Лорд Джеггед, – он не веселит других так, как характер Джерека!

– Меня не заботит, что думает большинство, – сказал Вертер. – Есть избранные группы людей, которых интересуют мои исследования. Джерек почти не коснулся “греха”!

– Я не мог понять его, тщеславный Вертер, даже после вашего объяснения, – извиняющимся тоном произнес Джерек. – Я старался, особенно потому, что это была идея, которую моя миссис Ундервуд разделяла с вами.

– Старался! – Голос Вертера выражал презрение. – И потерпел неудачу. А я нет. Спроси миссис Кристию.

– Она рассказала мне. Я был очень восхищен, она подтвердит…

– Ты позавидовал мне? – Свет надежды мелькнул в мрачных глазах Вертера.

– Конечно.

Вертер улыбнулся и, вздохнув с удовлетворением, великодушно положил ладонь на руку Джерека.

– Приходи как-нибудь в мою башню. Я постараюсь помочь тебе понять природу “греха”.

– Вы добрый, Вертер.

– Я только хочу просветить тебя, Джерек.

– Ты найдешь трудной эту задачу, – злорадно хихикнул Браннарт Морфейл. – Исправь его манеры – и я буду вечно благодарен тебе.

Джерек рассмеялся.

– Браннарт, вы не боитесь, что ваш “гнев” зайдет слишком далеко? – Он сделал движение по направлению к ученому.

Тот поднял шестипалую руку:

– Пожалуйста, больше никаких просьб. Найди свою собственную машину Времени, если она тебе нужна. Оставайся в заблуждении, что твоя женщина из Эпохи Рассвета вернется, если хочешь. Но прошу тебя, Джерек, не вовлекай меня больше в свои дела. Твое невежество раздражает, и, так как ты отвергаешь правду, я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. У меня есть чем заняться. – Он помолчал. – Конечно, если ты вернешь мне машину Времени, которую потерял, я смогу уделить тебе немного времени. – И, посмеиваясь, он направился к себе в лабораторию.

– Он ошибается в одном, – пробормотал Джерек Лорду Джеггеду. – В том, что в 1896 году они не имели машины Времени. Вы знаете, что это не так. Именно по вашему распоряжению меня поместили в одну из них и вернули сюда.

– А… – ответил Лорд Джеггед, рассматривая ткань своего рукава. – Ты уже говорил это раньше.

– Я неутешен! – сказал вдруг Джерек. – Вы не дали мне прямого ответа, хотя, конечно, это ваше право, а Браннарт отказывает в помощи. Что мне делать, Джеггед?

– Разумеется, развлекаться.

– Кажется, я очень быстро устаю в эти дни от развлечений, и, когда дело доходит до способов увеселения, мое воображение отказывает, мозг предает меня.

– Разве твои приключения в прошлом не утешили тебя больше, чем ты думаешь?

– Я уверен, что в 1896 году были вы, Джеггед. Мне пришло в голову, что вы можете даже не сознавать этого.

– О Джерек, мой дерзкий ребенок, на какие интересные абстракции ты намекаешь? Как мы близки с тобой по темпераменту! Ты должен развить свою теорию. Бессознательные похождения во Времени! – Лорд Джеггед, взяв Джерека под руку, направился вместе с ним к общей группе присутствующих.

– Я основываю свою идею, – начал Джерек, – на понимании того, что вы и я – хорошие друзья, и, следовательно, вы не станете намеренно…

– Позже. Я выслушаю тебя позже, моя любовь, когда наш долг по отношению к гостям будет выполнен.

И снова Джерек Корнелиан остался под впечатлением, что Лорд Джеггед Канарии, несмотря на свой беззаботный вид, был так же сконфужен, как и он сам.

4. К ТЕПЛЫМ СНЕЖНЫМ ГОРАМ

Епископ Касл прибыл поздно. Его огромный головной убор, втрое выше, чем он сам, представляющий собой каменную башню Эпохи Рассвета, придавал ему великолепный вид. Длинные красивые волосы хорошо сочетались с большими кустистыми красными бровями, обрамляя крупные черты лица и падая на грудь. На нем было платье из золота и серебра, рука сжимала огромный резной магический жезл какого-то религиозного ордена 21-го века. Епископ поклонился миледи Шарлотине.

– Я оставил свой вклад наверху, самая красивая из хозяек. Там никого не было, только какой-то мусор на поверхности. Должно быть, я пропустил регату?

– Боюсь, что пропустили. – Миледи Шарлотина подошла к нему и взяла за длинную руку. – Но вы должны разделить с нами наш морской паек. – Она потянула его к бочонку с ромом. – Горячий или холодный?

Пока Епископ Касл попивал глотками ром, миледи Шарлотина описывала ему битву, которая произошла в этот день на озере “Козленок Билли”.

– …И способ, которым “Бисмарк” леди Безголосой потопил мою “Королеву Элизабет”, был по меньшей мере гениальным.

– Нашпиговали до нижней палубы, – сказала Сладкий Мускатный Орех, со вкусом произнося слова, бессмысленные для нее. – Загружены все трюмы! Сплеснить грота-брас! Закрепить снасть на носу! – Ее светло-желтое мохнатое лицо оживилось. – Таранена, – добавила она, – ниже ватерлинии.

– Да, дорогая. Твое знание морских тонкостей восхитительно.

– Адмирал! – хохотнула Сладкий Мускатный Орех.

– Постарайся меньше налегать на ром и больше на сухари, дорогая, – посоветовала миледи Шарлотина, подводя Епископа Касла к диванчику.

Тот не без трудностей уселся рядом с ней: ему грозила опасность быть опрокинутым собственным головным убором, если бы он не соблюдал крайнюю осторожность. Епископ Касл, заметив Джерека, махнул жезлом в дружеском приветствии:

– Все еще ищешь свою любовь, Джерек?

– Делаю все, что могу, могущественнейший из епископов. – Джерек отошел от Лорда Джеггеда. – Как поживают ваши гигантские совы?

– С сожалением должен сказать, что распылил их. Я намеревался создать город Ватикан того же времени, что и твой Лондон: я раб моды, как ты знаешь, но единственные источники, которые я нашел, относят его к Марсу, причем к эпохе на тысячу лет позднее, поэтому мне пришлось признать, что он не существовал в девятнадцатом веке. Жаль! Из Голливуда, который я начал, ничего не получилось, и пришлось оставить идею соперничать с тобой. Но когда будешь уходить, взгляни на мой корабль. Надеюсь, ты одобришь мои тщательные исследования.

– Как он назван?

– “Спасательный жилет”, – ответил Епископ Касл. – Полагаю, ты знаешь, что это такое.

– Нет, и это делает его даже более интересным.

К ним присоединилась Железная Орхидея. Ее черты были почти неразличимы в сияющей белизне.

– Мы обсуждали пикник в Теплых Снежных Горах, Шарлотина. Хочешь к нам присоединиться?

– Великолепная идея! Конечно, хочу. Думаю, здесь мы уже исчерпали сегодняшние развлечения. А ты, Джерек, пойдешь?

– Пожалуй, да. Если только Лорд Джеггед… – Он повернулся к своему другу, но Джеггед исчез. Джерек смиренно пожал плечами. – С удовольствием. Прошли сотни лет с тех пор, как я посещал эти горы. Вот уж не думал, что они все еще существуют.

– Это не Монгров ли сделал их, находясь в более легкомысленном настроении, чем обычно? – спросил Епископ Касл. – Между прочим, кто-нибудь слышал о Монгрове?

– Ничего с тех пор, как он исчез в космосе вместе с Юшариспом, – сообщила ему Железная Орхидея, оглядывая зал. – Где Герцог Королев? Он, наверное, пожелает отправиться с нами.

– Один из его путешественников во Времени – он называет их “вассалами” – пришел к нему, как я слышал, с сообщением, которое его взволновало, и Герцог покинул зал с заблестевшими глазами и раскрасневшимся лицом. Может быть, еще один путешественник во Времени попал в наш век?

Джерек постарался не показать виду, что задет новостью.

– Лорд Джеггед ушел вместе с ним?

– Не знаю. Я и не подозревала, что он ушел, – подняла изящные брови миледи Шарлотина. – Странно, что он не попрощался. Вся эта торопливость и загадочность возбуждает мое любопытство.

– И мое, – сказал с чувством Джерек, но тут же замолчал, преисполненный решимости казаться как можно более безразличным и ждать своего часа. Если Амелия Ундервуд вернется, ему станет известно об этом достаточно скоро. Он почти восхищался собственным самообладанием, даже был чуть удивлен им.

– Разве этот пейзаж не пикантен? – заметила Железная Орхидея почти с хозяйским видом.

Со склона, где они расположились на пикник, местность просматривалась на многие мили вокруг. Перед ними раскинулись равнины, озера и реки, радуя взор разнообразием мягких тонов. – Такой неиспорченный! Этого великолепия никто не касался с тех пор, как Монгров создал его.

– Должен сказать, что предпочитаю более ранние работы Монгрова, – заявил Епископ Касл, проводя чувственными пальцами по сверкающему снегу, который покрывал склон под их ногами. Снег был почти совершенно белым, с тончайшим бледно-голубоватым оттенком. Несколько маленьких цветков высунули любопытные головки над поверхностью снега: это были явные уроженцы альпийской местности – оранжевые маки и желтые мальвы. Джерек узнал еще одно растение – разновидность рододендрона.

Сладкий Мускатный Орех, которая настояла, чтобы сопровождать их, катилась по склону в лавине теплого снега со смехом и криками, нарушая спокойствие пейзажа. Снег прилипал к ее меху, и она, вместо того чтобы подняться, скользила все ниже, задыхаясь от смеха, пока не оказалась над пропастью, обрывавшейся вниз на глубину по меньшей мере тысячу футов. Мгновение – снег подался, и женщина с испуганным воплем исчезла из вида.

– Что побудило Монгрова отправиться в космос? – спросила миледи Шарлотина, глядя с деланной улыбкой в сторону исчезнувшей Сладкого Мускатного Ореха. – Не могу поверить, что она, возможно, была твоим отцом, Джерек, как бы ни хороша была маскировка.

– Одно время упорно держался такой слух, – сказала Железная Орхидея, гладя волосы сына. – Но я согласна, Шарлотина, это было не совсем в стиле Сладкого Мускатного Ореха. Как ты думаешь, с ней все в порядке?

– О, конечно. И если она позабыла использовать свой гравитационный нейтрализатор, мы всегда можем воскресить ее позже. Лично я рада тишине.

– Как я слышал от Монгрова, он считает своим предназначением сопровождать Юшариспа, – сказал Епископ Касл, – чтобы предупредить Вселенную об опасности.

– Никогда не могла понять его удовольствия от передачи подобных новостей, – пожала плечами миледи Шарлотина. – Так ведь недолго взбудоражить некоторые культуры, не правда ли? Я имею в виду, вспомните-ка, тех робких существ, за которыми мы должны присматривать время от времени, когда они посещают нас. Многие из них так пугаются при виде людей, совсем не похожих на них, что возвращаются назад на свои планеты со всей возможной быстротой, если только, конечно, мы не оставляем их для зверинца. Подозреваю, мотивы у Монгрова совершенно другие. Думаю, что ему сильно наскучила его мрачная роль, но он слишком горд, чтобы сменить ее.

– Проницательная сирена с шестью конечностями, – улыбнулся ей Джерек. – Вероятно, мысль правильная. – Он улыбнулся еще шире, вспоминая, как провел гиганта, когда миссис Амелия Ундервуд принадлежала к зверинцу Монгрова, но тут же нахмурился. – Да, приятные были дни.

– Ты не доволен прогулкой, Джерек? – озабоченно спросила миледи Шарлотина.

– В целом мире нет другого места, где я хотел бы сейчас оказаться, – ответил он тактично, убеждающе улыбнувшись.

Только Железная Орхидея не успокоилась полностью, услышав его слова. Она тихо сказала ему:

– Я склонна сожалеть об одновременном появлении Юшариспа из космоса и твоей миссис Ундервуд из Времени. Может быть, это блажь, но мне кажется в данный момент, что они внесли в наше общество определенный привкус, который я не нахожу приятным. Раньше ты был раньше радостью для всех, Джерек, из-за энтузиазма, который пылал в тебе.

– Уверяю тебя, самая заботливая из матерей, что энтузиазм по-прежнему пылает во мне, просто пока не на чем его сфокусировать. – Он погладил ее руку. – Обещаю тебе быть забавным, как только вернется мое вдохновение.

Успокоившись, Железная Орхидея снова легла на снег и тут же воскликнула:

– О, смотрите, это Герцог Королев!

Любой мог узнать аэромобиль, который с шумом двигался над горами в их направлении, – настоящий орнитоптер в форме гигантской курицы, которая, издавая нелепые бряцающие и кудахчущие звуки, то опасно падала вниз, то воспаряла так высоко в небо, что становилась почти невидимой. Широкие крылья мощно били по воздуху, механическая голова сверкала глазами то в одном, то в другом направлении, будто в ужасном смятении, клюв открывался и быстро закрывался, производя странный клацающий шум. И там, едва различимая, виднелась голова Герцога в огромной широкополой шляпе с плюмажем. В руке он держал серебряное копье, которое постоянно запутывалось в развеваемом ветром малиновом плаще. Герцог, заметив компанию, направил к ним свою “курицу”, подлетев так близко, что им пришлось кинуться в снег, чтобы избежать столкновения. “Курица” поднялась по спирали вверх, затем, снова по спирали, опустилась вниз, приземлилась наконец в нескольких шагах и, переваливаясь с ноги на ногу, подошла к ним.

Борода Герцога буквально стояла дыбом от возбуждения.

– Охота, мои дорогие! Мои загонщики недалеко отсюда. Вы должны присоединиться ко мне!

– Охота, дорогой Герцог? На кого? – спросил Епископ Касл, поправляя свою шляпу.

– Еще один инопланетянин – той же расы, что и Юшарисп. Мы обнаружили его в этих местах. Космический корабль и все такое… Мы нашли корабль, но инопланетянин куда-то ушел. Надо скорее найти его! Скорее! Где ваш аэромобиль? А… Джерек? Подойдет! Едемте! Погоня близится к концу!

Смеясь, они вопросительно посмотрели друг на друга.

– Поедем? – спросила миледи Шарлотина.

– Это будет забавно, – ответила Железная Орхидея. – Не так ли, Джерек?

– Несомненно! – Джерек побежал к своему ландо, остальные следовали по пятам.

– Веди нас, упорнейший из охотников. В воздух! В воздух!

Герцог Королев постучал серебряным копьем о металлический гребешок своего цыпленка. Орнитоптер, закудахтав хриплым голосом, забил крыльями по воздуху.

– Хо-хо! Что за спорт!

“Курица” поднялась на несколько футов, но снова опустилась на землю. После неудачного старта вокруг орнитоптера облаками вздымался снег, и оттуда доносился раздраженный голос Герцога, смешиваясь с почти обескураживающим кудахтаньем “курицы”, пытающейся поднять свое тело в небо. Ландо Джерека уже кружилось в воздухе, когда Герцог наконец управился со взлетом.