Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Джерек споткнулся, потерял равновесие и, падая, примирился со смертью. Он скользил, растянувшись, вниз головой по склону какой-то ямы. Вместе с ним падали кусочки земли и камни. Дно ямы было уже близко, суля желанную безопасность, и Джерек поздравлял себя со спасением, как вдруг дно подалось под ним, и он покатился вниз по чему-то гладкому, изготовленному явно с целью поймать в ловушку. Он все скользил и скользил по металлическому желобу, чувствуя тошноту от скорости спуска, неспособный дотянуться до своих колец власти, неспособный замедлить падение, пока не оказался, должно быть, почти в миле от поверхности земли. Затем наконец желоб кончился, и Джерек, ошеломленный и помятый, приземлился на кучу заплесневелых одеял.

Откуда-то лился тусклый искусственный свет. Спустя некоторое время Джерек сел, осторожно ощупал свое тело в поисках сломанных костей и удивился, что таковых не оказалось.

Необычайное чувство удовлетворенности наполнило его, и он, сладко зевнув, снова улегся на одеяла, надеясь, что его друзья сумели добраться до ландо. Он отдохнет, а затем обдумает, как удобнее всего присоединиться к ним. Кольцо власти, без сомнения, просверлит для него туннель вверх, и он выберется подняться на поверхность с помощью антигравитации. Джерек чувствовал необычайную сонливость, уже почти не веря в реальность происшедших событий. Он закрыл глаза, собираясь вздремнуть, как вдруг услышал негромкий шепелявый голос:

– Добро пожаловать, сэр, в Страну Чудес.

Он сел и оглянулся. Неподалеку стояла маленькая девочка с большими голубыми глазами. Выражение ее лица было деланно скромным.

– Ты очень ладно скроена, – сказал Джерек с восхищением. – Что ты такое на самом деле?

На лице маленькой девочки теперь появилось выражение недоверия.

– Конечно же, я маленькая девочка, что же еще?

8. ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

Джерек встал и, отряхнув пыль с одежды, мягко произнес:

– Маленькие девочки исчезли тысячи лет назад. Ты, вероятно, робот или игрушка. Что ты делаешь здесь, внизу?

– Играю, – ответило создание – робот или игрушка, затем сделало шаг вперед и лягнуло Джерека в щиколотку. – Я знаю, что я такое. И я знаю, что ты такое. Няня говорила, чтобы мы остерегались взрослых: они опасны.

– Как и маленькие девочки, – с чувством сказал Джерек, потирая и так уже побитую ногу. – Где твоя няня, дитя мое?

Он был удивлен, насколько жизненно достоверным выглядело создание, но оно не могло быть ребенком, иначе бы он слышал об этом раньше. Кроме него и Вертера де Гете, на Земле уже тысячу лет не рождались дети. Люди создавались таким же образом, как, например, Герцог Королев создал Сладкий Мускатный Орех, и переделывали себя, как Король Шулер, ставший Епископом Каслом. Иметь детей в конце концов означало ответственность, даже создание зрелых людей было достаточно трудным делом.

– Пойдем, – сказало существо, взяв его за руку, и повело Джерека по туннелю из розового мрамора, который, на его взгляд, имел что-то общее по стилю и материалу с древними городами, хотя казался построенным сравнительно недавно.

Туннель привел их в большую комнату, наполненную прекрасными конструкциями античных вещей, некоторые из которых Джерек узнал: управляемые игрушечные машинки, лошади-качалки, пушистые куропатки, головоломки, раскрашенные квазимодо и детские настольные конструкторы.

– Это одна из наших игротек, – объяснила ему девочка. – Учебный класс находится за ней. Няня скоро выйдет с остальными. А я прогуливаю, – добавила она гордо.

Джерек с восхищением рассматривал окружающее. Кто-то здорово потрудился, чтобы воссоздать старинную детскую комнату. Он подумал, не заслуга ли это, как и лес наверху, Лорда Джеггеда. Во всем, определенно, проглядывало его изящество.

Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату ворвалась группа мальчиков и девочек, все явно одного и того же возраста: мальчики – в рубашках и шортах, девочки – в разноцветных платьях и передниках. Все кричали и смеялись, но замолчали, увидев Джерека Корнелиана. Глаза их расширились, рты раскрылись.

– Это взрослый, – сообщило мнимое дитя. – Я поймала его в коридоре. Он упал сквозь крышу.

– Ты думаешь, это Продюсер? – спросил один из мальчиков, шагнув ближе к Джереку и оглядывая его сверху донизу.

– Продюсеры толще, чем он, – возразила другая девочка. – Вот идет Няня. Она знает.

Показалась высокая фигура мрачного вида, одетая в серую сталь, человекообразная и суровая: робот, намного выше Джерека, построенный в виде пожилой женщины и одетый в костюм. Поздних Массовых Культур. Когда она заговорила, голос ее показался чуточку ржавым, суставы скрипели при каждом движении, холодные голубые глаза свирепо сверкали на стальном лице.

– Что такое, Мэри Уилди, опять прогуливаешь? – начала упрекать Няня. – А кто этот маленький мальчик? По виду не мой.

– Мы думаем, это взрослый, Няня, – сказала Мэри Уилди.

– Чепуха, Мэри. Твое воображение снова подводит тебя. Больше нет таких вещей, как взрослые люди.

– Именно так он сказал о детях. – Мэри Уилди прикрыла ладошкой рот, чтобы подавить смешок.

– Успокойся, Мэри. – Голос Няни был строг. – Я могу сделать вывод, что молодой человек тоже прогуливал. Вы оба будете наказаны ужином только из хлеба и молока.

– Уверяю вас, что я взрослый, мадам, – настаивал Джерек. – Хотя в свое время я был ребенком. Мое имя Джерек Корнелиан.

– Ну, во всяком случае, ты довольно вежлив, – сказала Няня. Ее губы лязгали, когда смыкались. – Ты лучше познакомься с другими маленькими мальчиками и девочками. Не могу понять, почему они дополнительно прислали еще одного ребенка. У меня уже из без того двое сверх нормы.

Казалось, робот немного затронут старческим маразмом и не способен воспринять новую информацию. У Джерека сложилось впечатление, что он выполняет свои функции значительное время и закоснел, как обычно бывает с роботами в таких случаях, в рутине. Джерек решил некоторое время не возражать.

– Это Фредди Бесстрашный, – представила Няня, кладя нежную металлическую ладонь на темные кудри ближайшего мальчика. – Это Донни Отважный, Мик Стойкий и Виктор Приключение, Гарри Скрипуп, Питер Шипок и Бен Смелый. Вон там – Кит Мужество, Дик Дредноут, Гэвин Галантный. Скажите “хэлло” вашему новому другу, мальчики.

– Хэлло, – раздался послушный хор голосов.

– Какое, ты сказал, у тебя имя, парень? – спросила Няня.

– Джерек Корнелиан, Няня.

– Странное, непривычное имя.

– Имена ваших детей кажутся довольно похожими, если позволите…

– Чепуха. Как бы то ни было, мы будем звать тебя Джерри, Джерри Шутник. Всегда валяешь дурачка, а?

Джерек пожал плечами.

– А эта девочка – Мэри Уилди, ты ее уже знаешь. Бетти Смелая, сестра Бена, Молли Сорванец, Нора Доносчик.

– Я – школьная ябеда, – объявила Нора Доносчик с неприкрытым удовольствием.

– Да, дорогая, и у тебя это очень хорошо получается. Это Глория Великолепная, Флора Дружелюбная, Кэти Добрая, Харриет Высокомерная, Дженни Общительная.

– Для меня большая часть – встретить вас всех, – сказал Джерек, немного копируя любезность Лорда Джеггеда. – Но, может быть, вы скажете мне, что делаете под землей?

– Мы прячемся, – прошептала Молли Сорванец. – Родители послали нас сюда, чтобы избежать участия в постановке фильма.

– Фильма?

– “Великая Резня Перворожденного” Пекинского Па Восьмого – таково, во всяком случае, было рабочее название, – рассказал ему Бен Смелый.

– Это воспроизведение рождения Христа, – пояснила Флора Дружелюбная. – Пекинский Па собирается играть там Ирода.

Имя что-то напомнило Джереку. Так и есть: однажды он встретил путешественника во Времени, который бежал от этого самого Пекинского Па, последнего из Тиранов-Продюсеров, когда тот занимался созданием еще одной драмы об извержении Кракатау.

– Но это было тысячи лет назад! – удивился Джерек. – Вы не могли находиться здесь все это время! Или находились?

– Мы живем здесь по недельному сдвигу, – сказала Няня. Она повернула глаза к хронометру на стене. – Если мы не поторопимся, я опоздаю с повторением цикла. Ох уж эти родители, они не думают обо мне – послали вниз еще одного ребенка, даже не вспомнив о моем графике. А потом удивляются, почему нарушен порядок.

– Вы имеете в виду, что рециклируете Время? – ошеломленно спросил Джерек. – Снова и снова одна и та же неделя?

– Пока не минует опасность, – ответила Няня. – Разве родители тебе не сказали? А теперь снимай свои глупые одежды. В самом деле, у некоторых матерей странные идеи насчет того, как одевать детей. Ты вполне большой мальчик, не правда ли? Значит, для начала ты должен надеть рубашку и шорты.

– Я не хочу носить рубашку и шорты, Няня! Я не уверен, что они пойдут мне.

– О моя доброта! Тебя испортили, Джерри!

– Я думаю, что опасность миновала, Няня, – сказал Джерек с отчаянием, пятясь назад. – Век Тиранов-Продюсеров давно миновал. Мы сейчас близко к концу самого Времени.

– Ладно, дорогой, нас здесь это не касается. Мы представляем собой аккуратную закрытую систему. Не имеет значения, что случится с остальной Вселенной, мы живем снова и снова через один и тот же период. Я делаю все сама, знаешь ли, без какой-либо посторонней помощи.

– Мне кажется, вы немного закоснели в своих привычках, Няня. Вы не хотите встряхнуть свои цепи?

– Так, Джерри, я полагаю, что ты не намеренно груб, потому что ты новенький здесь, но, боюсь, если еще раз услышу от тебя подобные вещи, то буду вынуждена применить строгие меры. Я добрая, Джерри, но строгая.

Огромный робот с громыханием придвинулся на гусеницах и протянул к нему большие металлические руки.

– Теперь мы разденем тебя.

Джерек поклонился.

– Думаю, мне пора идти, Няня. Но обещаю вернуться, как только смогу. И тогда дети смогут начать расти, ведь опасность миновала, и они захотят увидеть внешний мир.

– Придержи язык, мальчик! – яростно взревела Няня.

– Я не хотел… – Джерек повернулся и бросился бежать.

– Солдаты Гвардии! – рявкнула Няня.

Путь Джереку преградили огромные механические солдаты. На их лицах не было никакого выражения, и они не выглядели такими умными, как Няня, но их металлические тела эффективно помешали Джереку улизнуть. Он завопил, почувствовав на себе сильные руки Няни, потом его подняли в воздух и бросили на холодное стальное колено. Металлическая ладонь поднялась и опустилась на его зад шесть раз, а затем он снова стоял прямо, и Няня гладила его по голове.

– Мне не нравится наказывать мальчиков, Джерри, – сказала Няня, – но им же лучше, если они не покинут убежище. Когда станешь старше, ты сам поймешь.

– Но я уже старше, – упрямился Джерек.

– Это невозможно. – Няня стала сдирать с него одежду, и мгновением позже он стоял перед ней, одетый в такие же шорты и рубашку, как Кит Мужественный, Фредди Бесстрашный и другие.

– Вот, – сказала Няня с удовлетворением, – теперь ты больше не белая ворона. Я знаю, что дети ненавидят отличающихся от них.

Джерек, вдвое выше своих новых приятелей, понял тогда, что находится во власти робота-идиота.

9. НЯНИНО ЧУВСТВО ДОЛГА

Джерек Корнелиан сидел в дальнем конце общей комнаты с чашкой молока и ломтем хлеба на коленях и с выражением безнадежного отчаяния на лице, в то время как Няня стояла в дверях, прощаясь с ними на ночь.

– Я обязательно должен указать, Няня, что, поскольку в ваше закрытое окружение попал посторонний, возможны различные временные парадоксы, которые наверняка нарушат ваш образ жизни, причем намного сильнее, чем вам хотелось бы.

– Сейчас время спать, – твердо сказала Няня уже в шестой раз со времени прибытия Джерека. – Выключайте свет, мои маленькие человечки!

Джерек знал, что бесполезно вставать после того, как ляжет в постель. Няня немедленно засечет его и уложит снова. Во всяком случае, было легко следить, сколько времени он провел здесь. Каждый день состоял только из двадцати четырех часов, каждый час – из шестидесяти минут: один из старых, негибких методов отсчета времени. Век Тиранов-Продюсеров был, похоже последним, использовавшим такие меры отсчета. Джерек понимал, что Няня должна быть запрограммирована действовать с учетом новой информации и поступать с ней разумно, но за эти минувшие столетия она разладилась. Единственной его надеждой было продолжать настаивать на том, что выглядело очевидной, не требующей доказательств истиной, но на это могли уйти месяцы. Хотелось бы знать, как поживают наверху Железная Орхидея и остальные. Если все хорошо, то он, когда сможет наконец убежать, увидит оружие Латов нейтрализованным, как уже неоднократно случалось в аналогичных случаях, а инопланетяне к тому времени уберутся в космос.

– Я думаю, ты должна подумать о перепрограммировании, Няня! – выкрикнул Джерек в темноту.

– Ну-ну, Джерек, ты же знаешь, я не люблю дерзких детей.

Дверь закрылась, и Няня покатила прочь по коридору.

Джерек подумал, действительно ли ему почудилась некоторая неуверенность в голосе Няни.

Фредди Бесстрашный с восхищением проговорил с соседней постели:

– Определенно, ты настойчив, Джерри. Удивляюсь, почему старушка прощает тебе это?

– Вероятно, в своем подсознании она понимает, что я взрослый, но не хочет признать, – предположил Джерек.

Его слова вызвали у мальчиков смех.

– Вот так Джерри Шутник! – воскликнул Дик Дредноут. – Всегда разыгрывает из себя дурачка! Жизнь была бы скучной без тебя, Джерри.

Подобно остальным, он сразу же принял Джерека и, казалось, забыл, что тот только что появился в убежище.

Джерек со вздохом отвернулся и попытался привести в действие свои кольца власти, как пробовал каждую ночь, но, очевидно, какие-то защитные устройства в убежище экранировали источник их энергии. У него все еще оставался пистолет-имитатор, но он не мог придумать для него никакого применения в данных условиях. Джерек пошарил под подушкой – пистолет лежал там – и со вздохом закрыл глаза. Ему казалось, что теперешняя ситуация даже более неприятная, чем та, в которую он попал, когда был пленником Нюхальщика Вайна на Кухне Джонса в 1896 году. Он вспомнил, что там его тоже звали Джерри, как будто все тюремщики предпочитали для него именно это имя.

Джерек проснулся и отметил, что лампы не были включены, как обычно, а также не пахло завтраком. Более того, в дверях не стояла Няня, звоня в колокольчик и крича: “Просыпайтесь, сони!”.

Зато откуда-то издали доносились непонятные звуки: вопли, удары, крики, шум возни. И вдруг дверь распахнулась, впустив свет из коридора.

– Берчузек! – рявкнул знакомый голос. – Худи?

И капитан Мабберс с торчащими в стороны усами, со своим музыкальным инструментом в руках появился в дверном проеме и засверкал глазом, встретив взгляд Джерека.

– Круфруди! – узнавающим тоном произнес он, и неприятная усмешка исказила его лицо.

Джерек застонал. Лат здесь, и теперь дети в опасности.

– Феркит! Джиллир гоф вар хегге хег, мибикс?

– Я все равно не понимаю вас, капитан Мабберс, – сказал Джерек музыканту-разбойнику. – Тем не менее, если вы хотите, чтобы я сопровождал вас, я, конечно, пойду. Надеюсь, вы оставите других, я имею в виду детей, в покое?

Соблюдая максимальное достоинство, что далось нелегко, так как надетая пижама из яркой полосатой фланели была слишком тесна для него, Джерек встал с постели, поднял руки вверх и пошел к капитану Латов.

Капитан Мабберс радостно фыркнул и завопил:

– Шаг ак фэнг док пист кикл хрунт!

Его люди собрались вокруг и тоже присоединились к веселью своего вожака. Один даже уронил оружие, но быстро поднял его. Это заставило Джерека задуматься, находится ли источник энергии для их оружия на корабле или, подобно пистолету-имитатору, оно имеет независимые батареи, однако не было никакого способа проверить любую из версий.

Джерек мужественно стерпел их смех. Пуговичный нос капитана Мабберса разгорелся от эмоций.

– У-у-у-ух, к-к-круф-руди! У-у-у-ух, к-круфруди!

– Что это? Что это? Еще несколько гадких мальчишек снаружи? – раздался зычный голос Няни из коридора. – И теперь, во время сна! Это им не пройдет даром!

Капитан Мабберс и его люди посмотрели друг на друга с недоверчивым удивлением на лицах. Няня ровно катилась вперед.

– Вы – гадкие грубые мальчики и беспокоите моих воспитанников. У вас что, нет своего дома?

– Круфруди! – ответил капитан Мабберс.

– Феркит, – сказал другой инопланетянин.

– Что? Безобразие! – сказала Няня. – Где вы набрались таких слов?

Капитан Мабберс шагнул вперед и пригрозил Няне музыкальным инструментом. Она полностью его проигнорировала.

– Никогда не видела таких грязных маленьких мальчиков. И что это такое у вас в руках? Рогатки, без сомнения!

Капитан Мабберс направил свой инструмент на Няню и нажал курок. Ревущее пламя, вырвавшись из раструба, ударило Няню прямо в грудь. Отмахнувшись, как от комара, она вытянула руки и выхватила инструмент у капитана Мабберса.

– Гадкий, гадкий, гадкий маленький мальчик. Я не потерплю такое поведение в убежище!

– Олго глекс мибикс, – успокаивающим тоном сказал капитан Мабберс, пытаясь улыбнуться, но его глаза остекленели, и он посмотрел на Няню, чья огромная металлическая фигура нависла над ним. – Фрадс колекс годж сако!

– Не хочу больше слышать твои гадкие выражения. Вот единственный способ научить хорошим манерам таких, как ты, молодой человек!

С большим удовлетворением Джерек наблюдал, как вопящего капитана Мабберса подняли в воздух, бросили поперек колена, сняли штаны и звучно отшлепали по голой противной заднице. Капитан Мабберс воззвал о помощи к своему экипажу, и Латы начали лягать Няню ногами, толкать ее, ругаться, но все усилия были тщетны. Спокойно завершив наказание капитана Мабберса, она по очереди, одному за другим, всыпала такое же угощение остальным членам команды, конфискуя одновременно их инструменты.

Наказанные стояли, держась руками за свои зады, красные и с полными слез глазами, в то время как Джерек и малыши восхищенно смеялись.

Няня покатила по коридору с охапкой инопланетных инструментов.

– Вы получите их назад, когда покинете убежище, – сказала она, обернувшись. – Но вы не покинете убежище, пока не научитесь некоторым манерам.

– Круфруди! – Капитан Мабберс злобно сверкнул глазом вслед исчезающему роботу, но он произнес это слово тихо, испуганно, больше из бравады, чем для чего-нибудь еще. – Хрунт!

Джерек почувствовал почти жалость к Лату, но был рад, что дети в безопасности.

– Я слышала тебя, – сурово откликнулась Няня из коридора. – Я не забуду.

Капитан Мабберс уловил намек и замолчал. Джерек ухмыльнулся. Ему доставил большое удовольствие вид униженного Лата.

– Ну, – сказал он, – мы все теперь в одной упряжке, а?

– Мибикс? – тихо спросил капитан Мабберс упавшим голосом.

– Тем не менее, мысль о бесконечном пребывания в одной и той же неделе, рециклируемой вновь и вновь, в компании детей, Латов и одряхлевшего робота не очень вдохновляет, – произнес Джерек, вновь впадая в трагическое и неудовлетворенное состояние. – Я должен по-настоящему подумать, как осуществить побег и вновь встретиться с миссис Ундервуд.

Капитан Мабберс кивнул.

– Гриф чололок, – сообщил он подтверждающим тоном.

Няня возвратилась.

– Я спрятала ваши игрушки, – сказала она капитану Мабберсу и остальным. – А теперь марш в постель, без всякого ужина. Вы знаете, как сейчас поздно?

Латы непонимающе уставились на нее.

– Моя доброта! Кажется, они прислали мне партию умственно отсталых! – воскликнула Няня. – Я думаю, их надо было оставить наверху для успокоения Пекинского Па. – Она указала на пустые постели, выстроившиеся у стены комнаты. – Туда! – сказала она медленно. – В постель!

Латы прошаркали к постелям и встали, тупо глядя на них.

Няня вздохнула, подняла ближайшего инопланетянина, сняла с него одежду и запихала в постель, натянув одеяло поверх дрожащего тела. Остальные поспешно начали раздеваться сами и укладываться по примеру своего товарища.

– Вот так лучше, – кивнула Няня. – Вы учитесь. – Она обратила взгляд суровых голубых глаз на Джерека. – Джерри, тебе лучше пойти в мою комнату. Я хотела бы сейчас поговорить с тобой.

Джерек робко последовал за ней по коридору в комнату, стены которой покрывали обои с цветными пейзажами, разделенными друг от друга замысловатым орнаментом. Всюду было обилие ситца и бумазейной материи. Комната чем-то напомнила Джереку дом, который он обставлял для миссис Амелии Ундервуд.

Няня проехала в один из углов комнаты.

– Хочешь чашку чая, Джерри?

– Нет, благодарю вас, Няня.

– Ты, вероятно, удивляешься, зачем я пригласила тебя сюда, когда уже давно пора спать?

– Да, у меня мелькнула такая мысль.

– Ну так вот, – сказала она. У меня начинают включаться творческие цепи. Я думаю. И теперь понимаю, насколько привыкла к устоявшемуся образу жизни, – так случается со старыми роботами, особенно когда они вовлечены во временные рециклирующие операции, как данная. Ты понимаешь меня?

– Конечно, понимаю.

– Ты старше, чем другие дети, поэтому я считаю, что могу поговорить с тобой. Даже, – Няня произвела смущенный громыхающий звук где-то внутри своей стальной груди, – даже спросить твоего совета. Ты считаешь, что я вроде как завязла в ржавчине, не так ли?

– О, совсем нет, – мягко ответил ей Джерек. – С течением тысячелетий у нас возникают привычки, которые иногда трудно преодолеть, когда в этом нет необходимости.

– Я обдумала то, что ты говорил мне на прошлой неделе. Очевидно, ты был на поверхности.

– М-м…

– Давай, парень, расскажи правду. Я не накажу тебя.

– Да, я был, Няня.

– И Пекинский Па мертв?

– И забыт. – Джерек неуютно поежился в слишком тесной пижаме. – Со времени Тиранов-Продюсеров прошло несколько тысяч лет. В настоящем все гораздо спокойнее.

– А эти новенькие – они из наружной временной фазы?

– Да, более или менее.

– И это означает, что начнутся парадоксы, если мы не будем осторожны.

– Я тоже так считаю, судя по тому, что мне рассказывали о природе Времени.

– Тебя правильно информировали. Значит, теперь надо думать очень осторожно. Я знала, что в конце концов наступит такой момент. На мне лежит забота о детях. Они – все, что у меня есть. Они – Будущее.

– Да и Прошлое тоже, – сказал Джерек.

Няня строго посмотрела на него.

– Простите, Няня, – извинился он. – Я хотел пошутить.

– Мой долг – доставить их в такой век, где они будут в безопасности, – продолжала Няня. И, кажется, мы достигли такого века.

– Я уверен, им будут очень рады в моем обществе, – сказал Джерек. – Я и еще один – единственные люди, которые были детьми. Мой народ любит детей, и я – доказательство тому.

– Они порядочные?

– О да. Думаю, что да. Я не совсем понимаю смысл этого слова – ты используешь архаичные понятия, – но думаю, что “порядочные” – правильное описание.

– Никакого насилия?

– Теперь я совершенно ничего не понимаю. Что такое “насилие”?

– Я пока удовлетворена, – сказала Няня. – И я благодарна тебе, Джерри Шутник. Несмотря на то что ты всегда разыгрываешь из себя дурака, внутри ты сделан из приличного материала. Ты вновь пробудил меня к главной цели. – Няня, казалось, жеманно улыбнулась (насколько робот может быть жеманным). – Ты – мой Очарованный Принц. А я была Спящей Красавицей. Кажется, опасность для детей миновала, и им можно позволить вырасти нормально. Какие условия сейчас в наружном мире? Найдут ли они хорошие дома?

– Любые дома, какие пожелают, – ответил Джерек.

– А климат? Он хороший?

– Такой, какой кому нравится.

– Образовательные средства?

– Видите ли, – Джерек был в затруднении, – можно сказать, что мы занимаемся самообразованием. Но средства есть превосходные. Библиотеки старых городов все еще более или менее в порядке.

– Те, другие дети. Они, кажется, знают тебя. Они из твоего времени?

Было ясно, что с каждой проходящей минутой Няня становится все более разумной.

– Это инопланетяне из другой части Галактики, – сказал Джерек. – Они преследуют меня и некоторых моих друзей.

Он объяснил, что произошло.

– Ладно, их, конечно, можно выгнать, – заключила Няня, мрачно выслушав его рассказ. – Предпочтительно в другой период времени, где они не смогут наделать много вреда. А тут нормальное время должно прийти на смену рециклированному. Это просто вопрос остановки процесса.

Няня погрузилась в задумчивое молчание, и перед Джереком забрезжила надежда.

– Няня, – сказал он, – простите, что прерываю вас, но правильно ли я понял, что у вас есть возможность посылать людей назад и вперед во Времени?

– Назад очень трудно, они не хотят там оставаться. Вперед намного легче. Рециклирование, – из ее горла вырвался металлический смешок, – детская игра, не более.

– Вы можете послать меня назад, скажем, в девятнадцатое столетие?

– Могу. Но шансы твоего пребывания там долго достаточно малы…

– Я знаю теорию. В наш век это называется эффектом Морфейла. Но вы можете послать меня туда?

– Почти определенно могу. Я специально запрограммирована для манипуляций со Временем. Вероятно, я знаю о Времени больше, чем любое другое существо.

– Вам, должно быть, понадобится машина Времени?

– В нашем комплексе есть камера, но это не машина, которая физически движется сквозь Время, – мы отказались от таких устройств. Фактически сами путешествия во Времени, будучи неустойчивыми, опасны и тоже не предпринимаются. Мы построили комплекс только для того, чтобы защитить детей.

– Вы пошлете меня назад, Няня?

Няня, казалось, колебалась.

– Ты знаешь, это очень опасно. Я чувствую себя виноватой и понимаю, что должна тебя отблагодарить за то, что напомнил мне о долге, но послать тебя так далеко…

– Я уже был там, Няня. Я знаю опасности.

– Вполне возможно, юный Джерри Шутник. Ты всегда был непослушным, хотя я никогда не смогу быть такой суровой с тобой, как следовало быть. Как я любила смеяться здесь, в этой маленькой комнате, над твоими проделками, над тем, что ты сказал…

– Няня! Мне кажется, вы опять заговариваетесь, – предупредил ее Джерек.

– А? Подкинь еще угля в камин, мой мальчик.

Джерек оглянулся, но не увидел никакого камина.

– Няня?

– Ага! – сказала Няня. – Послать тебя в девятнадцатое столетие. Далеко в прошлое. Далеко, далеко, далеко назад. Прежде чем я была произведена на свет, прежде чем ты был рожден… В те дни там были океаны света и города в небе, и дикие летающие звери из бронзы. На лугах паслись стада красных зверей, каждый из которых был величиной с замок и громко ревел. Там были…

– В 1896 год, если точнее, Няня. Вы сделаете это для меня? Было бы просто замечательно.

– …магия, – продолжала она, – фантомы, нестабильная природа, невозможные события, безумные парадоксы, осуществленные мечты, неудавшиеся мечты, кошмары, оказывающиеся реальностью. Это было богатое время, темное время…

– В 1896 год, Няня.

– Ах, иногда в романтических мечтах я хотела бы быть купеческой правительницей, Великой Леди Гонг-Конга, торговой столицы мира, где собираются поэты, ученые и искатели приключений. Корабли сотен наций бросают якоря в гавани: корабли с Запада с грузом медвежьих шкур и экзотического мыла; корабли с Юга с экипажами темнокожих андроидов, привезших велосипеды и мешки муки; корабли с Востока…

– Очевидно, мы разделяем интерес к одному и тому же столетию, – сказал в отчаянии Джерек. – Не откажите мне в просьбе отправить меня туда, дорогая Няня.

– Как я могу? – Голос Няни стал почти неслышным, мягким от затопившей ее ностальгии. В этот момент Джерек почувствовал глубокую симпатию к старой машине, мало кому удавалось стать свидетелем мечтаний робота. – Как я могу отказать моему Джерри Шутнику в чем-либо? Он вернул меня к жизни.

– О Няня! – Джерек чуть не заплакал от радости. Он подбежал к ней и обнял металлическое тело. – С вашей помощью я тоже начну жить!

10. СНОВА НА ДОРОГЕ В БРОМЛИ

– Произвести временной прыжок достаточно легко, – сказала Няня, изучая ряды приборов в лаборатории, когда туда примчался Джерек (он на короткое время возвращался на свое ранчо, чтобы взять пилюлю-транслятор, изучить записи, сделать себе комплект одежды, которая не покажется странной жителям 1896 года). – А вот твоя игрушка. Между прочим, я нашла ее под подушкой, когда прибирала твою постель. – Старый робот показал на пистолет-имитатор на одной из полок. Бормоча благодарности, Джерек взял пистолет и сунул в карман своего черного плаща. – Проблема заключается, – продолжала Няня, – в правильном фиксировании пространственных координат. Город, называемый Лондоном (я никогда не слышала о нем, пока ты не упомянул), находится на острове, называемом Англия. Мне пришлось консультироваться с некоторыми очень древними банками данных. Но могу тебя уверить, что все уже позади.

– Я могу отправляться?

– Ты всегда был нетерпелив, Джерри, – добродушно засмеялась Няня, все еще, кажется, уверенная, что воспитала Джерека с малого возраста. – Но да, думаю, ты скоро можешь отбыть. Надеюсь, ты не забудешь об опасностях?

– Да, Няня.

– Что такое ты надел на себя, мой мальчик? Похоже на одежду из классической трагедии “Давид Копперфильд встречает Оборотня” Пекинского Па. Я считала ее довольно надуманной. Но Пекинский Па всегда больше стремился к эмоциональной достоверности, чем к исторической точности периода, как мне говорили. По крайней мере, он сам это часто утверждал. Я встречала его один раз – несколько лет назад, когда его отец был жив. Его отец был совсем другой, настоящий джентльмен. Ты бы не догадался, что они родственники. Так вот, его отец делал такие чудесные, такие очаровательные постановки! Жить в них было сплошной радостью. Разумеется, все общество принимало участие. Ты очень молод, чтобы помнить, какое это удовольствие – иметь даже маленькую роль в “Юном Адольфе Гитлере” или “Четыре любви капитана Марвелла”. Когда к власти пришел Пекинский Па Восьмой, весь романтизм исчез, стал совершенствоваться реализм, и каждый раз во время расцвета Реализма кто-нибудь страдал. Я не имею в виду тех, кто поставлял замысел. Не сам же тиран!

В глубине души Джерек Корнелиан был благодарен Пекинскому Па Восьмому за его излишества во время Реализма. Без этого Няня не оказалась бы здесь сейчас.

– Истории, конечно, всегда одинаковые, – говорила Няня, регулируя управление и превращая экран в жидкое золото, – только каждый раз больше крови. Вот так, годится. Надеюсь, Лондон находится именно в том самом месте. Он очень мал, Джерри. – Она повернула к нему большую металлическую голову. – Я бы назвала его кусочком страны с низким бюджетом.

Джерек, как обычно, не вполне понимал, о чем она говорит, но улыбнулся и кивнул головой.

– Все-таки неразвитая промышленность довольно часто производит интересные фильмы, – сказала Няня с оттенком снисходительности. – Прыгай в ящик, Джерри, вот так, хорошо, мальчик. Мне грустно видеть, как ты уходишь, но придется привыкнуть к этому. Интересно, сколько детей вспомнит свою старую Няню через несколько лет? Такова жизнь. Молодые актеры со временем становятся звездами.