Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Джереку приятно было видеть, что у нее снова появились груди и, таким образом, она не противоречит окружению. Все соответствовало временному периоду, даже слуга, облаченный в длинное свободное пальто, кожаные ковбойские штаны, из-под которых торчали грубые башмаки, на голове – котелок, а в зубах несколько пенковых трубок. По знаку хозяина он удалился.

Джерек сел рядом с Железной Орхидеей, прислонившись спиной к дереву.

– А теперь, милая Орхидея, расскажи, чем ты занимаешься?

Ее глаза заблестели.

– Я делаю детей, дорогой. Сотнями. – Она хихикнула. – В основном ангелочков. И, представь, не могу остановиться. Я построила для них маленький вольер, сделала трубы и арфы и сочинила сладчайшую музыку. И они исполняют ее!

– Хотелось бы послушать!

– Какая жалость!

Она искренне расстроилась, потому что не подумала о нем, своем любимце, единственном настоящем сыне, и объяснила:

– Видишь ли, я это забросила. Сейчас я делаю микроскопы. И сады, конечно, куда нужно ходить с ними. И крошечных зверей. Но как только я снова сделаю херувимов, ты их непременно услышишь.

– Если я буду добродетельным… – начал он высокопарно.

– А, теперь я начинаю понимать значение этого слова: если имеешь желание сделать что-нибудь, то делаешь наоборот. Например, хочешь быть мужчиной – следовательно, становишься женщиной. Желаешь полететь куда-нибудь – отправляешься под землю. И тому подобное. Да, это великолепно. Ты создашь моду, попомни мои слова. Через месяц, кровь от моей крови, все будут добродетельными… А что мы будем делать потом? Есть что-нибудь еще? Скажи мне!

– Да. Мы можем быть “злыми”, или “скромными”, или “ленивыми”, или “бедными”, или… о, забыл… “достойными”. Имеются сотни таких слов.

– И ты расскажешь нам, как стать такими?

– Ну… – Он нахмурился. – Мне еще не все ясно, требуется уточнить, что под ними подразумевается. Но к тому времени, когда понадобится, я уже буду знать много больше.

– Мы все будем тебе благодарны. Я помню, как ты познакомил нас с Лунными Каннибалами. И с Плаванием. И… как это… с Флагами.

– Мне понравились флаги, – сказал Джерек.

– Особенно когда миледи Шарлотина сделала этот восхитительный флаг, накрывший все западное полушарие. Металлическая ткань толщиной с крыло муравья! Помнишь, как мы смеялись, когда он упал на нас?

– О да!

Она захлопала в ладоши.

– Потом Лорд Джеггед построил флаг-мачту, чтобы замочить дождем каждого, даже Монгрова. А Монгров закопался в подземный Ад, с дьяволами и всем прочим из книги, принесенной с собой путешественником во Времени, и поджег “Бункер-2” Булио Гиммлера, оказавшийся совсем рядом, и Булио так рассердился, что стал закидывать атомными бомбами Ад Монгрова, не подозревая, что обеспечивает Монгрова теплом, которое тому необходимо.

Они смеялись от всей души.

– Неужели это было триста лет назад? – Джерек ностальгически вздохнул и, сорвав лист с фикуса, принялся задумчиво жевать его. На загорелый подбородок стекал голубой сок. – Я иногда думаю, – продолжал он, – что не знаю лучшей последовательности событий, чем тогда, когда все, кажется, осуществлялось само собой, одна вещь естественно приводила к другой. Ад Монгрова, если ты знаешь, уничтожил весь мой зверинец, кроме одного существа, которое сбежало и сломало большинство его дьяволов. Все остальные в моем зверинце погибли. Фактически из-за Гиммлера. Или из-за миледи Шарлотины. Кто может сказать?

Джерек отбросил в сторону лист и, помолчав, добавил:

– Странно… С тех пор я не завожу зверинца. А ведь почти все имеют какой-нибудь зверинец, даже ты, Железная Орхидея.

– Мой так мал! По сравнению со зверинцем Вечной Содержанки, конечно.

– Разве? У тебя три Наполеона, у нее же ни одного.

– Верно, но если честно, то я не уверена, что хотя бы один из них подлинный.

– Трудно сказать, – согласился он.

– Зато она имеет абсолютно подлинного Аттилу-хана. Сколько она нервничала, пока не совершила этот обмен. Но Аттила такой скучный…

– Наверно, ты именно поэтому перестала собирать коллекцию, – улыбнулся Джерек. – Подлинники зачастую менее интересны, чем подделки.

– Так оно и бывает, плод моего лона.

Последние слова не следовало понимать буквально. В действительности, как знал Джерек, в момент его рождения мать представляла собой разновидность мужского антропоида и совсем забыла про него. Случайно, месяцев шесть спустя, она обнаружила инкубатор в созданных ею джунглях. Все это время, с самого момента рождения, инкубатор заботился о мальчике, тот был здоров, и мать сохранила его, за что Джерек был ей благодарен. В те времена рождалось так мало настоящих человеческих существ.

Возможно, именно потому, что был естественно рожденным ребенком, он чувствовал такой интерес к прошлому. Многие из путешественников во Времени, даже некоторые космические путешественники, тоже когда-то были детьми.

Он хорошо ладил с людьми, жившими вне зверинцев и принявшими обычаи своего общества.

Переч Трало, например, который правил миром в 30-м столетии просто потому, что являлся последним человеком, появившимся на свет из чрева настоящей женщины, был превосходным, остроумным компаньоном. И Клер Кирато, певица из 500-го столетия, – особый случай, так как благодаря какому-то эксперименту над ее матерью она тоже вошла в жизнь ребенком. Младенцы, дети, подростки… все!

Это был опыт, о котором он не жалел. О любом опыте не стоит жалеть. Он был любимцем всех друзей матери, потому что, непрестанно меняясь до самого повзросления, всегда был новым для них. Они с восхищением наблюдали, как он растет. Каждый завидовал ему, каждый завидовал Железной Орхидее, хотя та, спустя некоторое время порядком утомившись от Джерека, удалилась жить в горы.

Да, каждый завидовал ему, кроме Монгрова (который, однако, никогда бы в этом не признался) и Вертера де Гете, который был искусственно создан младенцем. Вертер, являясь продуктом эксперимента, не очень радовался сам себе и, хотя у него больше и не было шести рук, все еще испытывал отвращение к тому, как менялось его тело, никогда не имевшее одинаковых членов или той же самой головы на следующий день.

Джерек заметил, что мать задремала. Стоило ей только прилечь на мгновение, как она засыпала – привычка, которую она выработала в себе, так как во сне к ней приходили самые лучшие идеи. Джереку же почти не снились сны. Если бы они снились, полагал он, ему не пришлось бы искать старые записи, чтобы читать, смотреть и слушать их.

И все-таки его признавали одним из лучших реконструкторов прошлого, даже если оригиналы, им созданные, не равнялись по силе фантазии творениям его матери или Герцога Королев, хотя в глубине души Джерек считал, что у Герцога Королев отсутствует эстетическое чутье.

Джерек вспомнил, что он и Железная Орхидея приглашены к Герцогу сегодня вечером, а поскольку давно не бывал на вечеринках, решил одеться во что-нибудь ошеломляющее.

Обдумывая, что выбрать, Джерек решил придерживаться моды 19-го столетия, так как ему нравилось постоянство стиля. И ничего причудливого. Все должно быть в меру, чистым, создающим образ, производящим впечатление и совершенно безличным. Вмешательство в стиль может только испортить эффект. Выбор казался очевидным.

Он остановился на полном вечернем костюме.

И подумал с самодовольной улыбкой, что выполнит все в сдержанной гамме светло-оранжевого и темно-голубого цветов. Смокинг. Цилиндр. С гвоздикой, разумеется, в петлице.

2. ЗВАНЫЙ ВЕЧЕР У ГЕРЦОГА КОРОЛЕВ

Несколько миллионов лет назад (может быть, и поменьше, так как вообще ужасно трудно оценить Время) в легендарном Нью-Йорке процветал удивительный район под названием Королевский. Именно там супруга нью-йоркского короля основала летнюю резиденцию, построив вместительный дворец в окружении замечательных садов, и пригласила со всего мира самых талантливых и самых удивительных людей разделить с ней летние месяцы. Ко двору королевы съехались великие художники, писатели, композиторы, скульпторы, мастера и умельцы, чтобы продемонстрировать свои новые творения, разыграть представления, продемонстрировать танцы и исполнить оперы, обменяться сплетнями и развлечь хозяйку (которая, вероятно, и была мифической королевой Элеонорой из Красного Вельда, их покровительницей).

Хотя за прошедшие бесчисленные века несколько прежних континентов утонуло и несколько новых возникло, некоторые участки суши соединились, а некоторые разделились, Лиам Ти Пам, Цезарь Ллойд Джордж, Затопек Финсберри Ронии, Микеланджело 4578 Соединенные, не сомневался, что нашел настоящее место, где стоял тот самый дворец, и устроил здесь собственную резиденцию, чтобы достаточно обоснованно считать себя Герцогом Королев.

Одной из немногих постоянных черт этого мира являлась статуя Королевы Красного Мира, высотой в полмили и длиной почти шесть миль, изображающая героическую королеву в своем кадиллаке (колеснице?), влекомом шестью драконами, с необычайно изогнутым копьем в одной руке и квадратным щитом в другой, в причудливом шлеме на голове. Выглядела она исключительно героически, как, вероятно, в те времена, когда вела свои победоносные армии против мощи Объединенных Наций – грандиозного и амбициозного союза, который, согласно легендам, когда-то пытался овладеть всей планетой. Статуя так давно стояла на территории резиденции Герцога, что многие даже не замечали ее, тем более что сама резиденция часто кардинально меняла внешний вид, так как Герцог Королев любил ошеломлять всех оригинальностью и масштабом своих выдумок.

Когда Джерек Корнелиан и его мать, Железная Орхидея, приблизились, прежде всего, как обычно, им бросилась в глаза статуя, но тут же их внимание привлек дом, который Герцог, должно быть, специально воздвиг для этой вечеринки.

– О! – выдохнула Железная Орхидея, спускаясь из кабины локомотива и заслоняя глаза от света. – Какой он умный! Как восхитительно!

Джерек с развевающимся за плечами плащом-накидкой, присоединяясь к ней на ступенях лестницы, притворился безразличным.

– Да, вид впечатляет, – спокойно согласился он. – Герцог Королев всегда впечатляет.

Украшенная с головы до пят цветами – маками, ноготками и васильками, Железная Орхидея повернулась к нему с улыбкой и погрозила пальцем.

– Перестань, дорогой. Признай, что это великолепно.

– Я же сказал, что это впечатляет.

– Он неподражаем!

Его неудовольствие растаяло при виде ее энтузиазма. Джерек рассмеялся.

– Хорошо, желаннейший из цветков, он великолепен! Несравненен! Превосходен! Дух захватывает! Работа гения!

– И ты скажешь это ему сам, дорогой? – Ее глаза с иронией глядели на Джерека. – Ты скажешь ему?

Он поклонился.

– Скажу.

– Отлично! Тогда вечеринка еще больше порадует нас!

Конечно, в изобретательности Герцога не приходилось сомневаться, но, как обычно, думал Джерек, он перебрал во всем. В небе, окрашенном в коричневые и пурпурные цвета, кружились оставшиеся планеты Солнечной системы: Марс в виде огромного рубина, Венера, представленная изумрудом, Герод – сверкающий бриллиант и так далее – все тридцать.

Сама резиденция представляла собой репродукцию Великого Пожара Африки. Отдельные здания, каждое из которых имело очертания какого-нибудь знаменитого города того времени, весело полыхали огнем. Дурбан, Килва-Кивинжи, Йола-Тимбукту – все горели, хотя гигантские здания были сделаны из воды, и вода была ярко (излишне ярко, по мнению Джерека) окрашена, как и языки пламени, полыхающие любыми вообразимыми оттенками.

Среди воды и пламени бродили прибывшие гости. Естественно, пожар не давал тепла, почти не давал, так как Герцог Королев не имел намерения сжечь своих гостей. Может быть, поэтому, думал Джерек, резиденция казалась ему лишенной реальной творческой силы, но, с другой стороны, он не был склонен принимать такие вещи слишком серьезно.

Локомотив приземлился возле Смитсмитсона, башни и террасы которого, объятые пламенем, тут же восстанавливались, прежде чем создающая их вода могла пролиться на чьи-нибудь головы. Гости, не сдерживаясь, бурно выражали восхищение. В данный момент Смитсмитсон являл собой наиболее популярное зрелище в резиденции – не только для души, но и для желудка, поскольку гостей всюду ожидали накрытые столы. Пища и выпивка в основном соответствовали Африке 28-го столетия, и люди бродили от стола к столу, пробуя все подряд.

Машинально предложив руку матери, чье “брависсимо” прозвучало уже несколько менее экзальтированно, так как ей стал надоедать этот ритуал, и пробираясь сквозь толпу, Джерек заметил много знакомых лиц, но некоторых людей он не знал: кое-кто из них явно прибыл из зверинцев и, вероятно, все они – путешественники во Времени. Об этом свидетельствовало их неуклюжее поведение, они разговаривали неумело или стояли сами по себе, удивленные и несчастные.

Джерек увидел путешественника во Времени, который был ему знаком. Ли Пао, одетый в свой обычный голубой комбинезон, бросал неодобрительные взгляды на Смитсмитсон. Джерек и Железная Орхидея подошли к нему.

– Добрый вечер, Ли Пао, – приветствовала Железная Орхидея, целуя его в симпатичное круглое лицо. – Ты, похоже, критически относишься к Смитсмитсону. Как всегда, отсутствие подлинности? Ты ведь из двадцать восьмого столетия, верно?

– Почти. Из двадцать седьмого, – кивнул Ли Пао. – Не думаю, чтобы между ними была слишком большая разница. А вы – буржуазные индивидуалисты, но слишком плохо справляетесь со своей задачей. Я все время прихожу к подобным заключениям.

– Ты считаешь, что был бы лучшим “буржуазным индивидуалистом”, если бы захотел, а? – Это подошел еще один из зверинца – человек, одетый в длинную, серебряного цвета рубаху палача 32-го столетия. – Ты всегда придираешься к мелочам, Ли Пао.

Ли Пао вздохнул.

– Я знаю, что скучен, но таков уж я есть.

– Поэтому мы и любим тебя, – заявила Железная Орхидея, снова целуя его. Она помахала рукой своему другу Гэфу Лошади в Слезах, который, отвлекшись от беседы со Сладким Мускатным Орехом (некоторые считали его отцом Джерека) улыбнулся ей, приглашая присоединиться к ним. Железная Орхидея не заставила себя упрашивать.

– И поэтому мы не слушаем вас, путешественников во Времени, – сказал Джерек. – Вы можете быть ужасно педантичными: эта деталь неправильна, та не соответствует периоду… и так далее. Портите удовольствие любому. Ты должен признать, Ли Пао, что понимаешь все в некотором смысле буквально.

– В этом заключалась сила нашей Республики, – ответил Ли Пао, отхлебывая хороший глоток вина. – Вот почему она держалась пятьдесят тысяч лет.

– Все шире и дальше, – вставил палач из 32-го столетия.

– Больше дальше, чем шире, – поправил Ли Пао.

– Ну, это зависит от того, что вы называете республикой, – возразил палач.

Снова они принялись за свое. Джерек Корнелиан пригладил волосы и увидел Монгрова – мрачного гиганта, все пропорции в котором были чрезмерными и которого многие не любили, стоящего в центре пылающего Смитсмитсона и будто желающего, чтобы здания на самом деле упали и сокрушили его. Джерек знал, что личность Монгрова была преувеличенно акцентирована, но это продолжалось уже так долго, что, вполне возможно, Монгров действительно стал таким. Не то чтобы Монгрова не любили на самом деле, нет, он Он был желанным гостем на вечеринках, однако редко снисходил до посещения их. Эта, должно быть, его первая за двадцать лет.

– Как поживаешь, Лорд Монгров? – Джерек с интересом всматривался в скорбное лицо гиганта.

– Еще хуже, когда вижу тебя, Джерек Корнелиан. Знай, я не забыл твои проделки.

– Ты не был бы Монгровом, если б забыл.

– Превращение моих ног в крыс. Ты был тогда всего лишь мальчишкой.

– Правильно. Первая проделка, – кивнул, соглашаясь, Джерек.

– Кража моих поэм личного характера.

– Верно… и опубликование их.

– Именно так. – Монгров насупился и продолжал перечисление: – Перемещение моего жилища с Северного полюса на Южный.

– Ты был сбит с толку.

– Сбит с толку и рассержен на тебя, Джерек Корнелиан. Список бесконечен. Ты считаешь меня глупцом и позволяешь себе играть мною. Я знаю, что ты думаешь обо мне.

– Я хорошо думаю о тебе, Лорд Монгров.

– Ты считаешь меня тем, что я есть. Чудовище, монстр. Вещь, не заслуживающая права жить. И я ненавижу тебя за это, Джерек Корнелиан.

– Ты любишь меня за это, Монгров. Признайся.

Глубокий вздох, почти всхлип, вырвался из груди гиганта, и слезы навернулись на глаза. Он отвернулся от Джерека.

– Делай со мной все, на что ты способен, Джерек Корнелиан. Делай, что хочешь.

– Если настаиваешь, мой дорогой Монгров.

Джерек улыбнулся, наблюдая, как Монгров, тяжеловесно ступая, скрывается в адском пламени: широкие плечи ссутулены, огромные руки повисли по бокам. Монгров был одет во все черное, даже его кожа, волосы и глаза были окрашены в черный цвет. Джерек подумал, что их любовь друг к другу еще не исчерпала себя. Может быть, Монгров знает тайну добродетели? Может быть, гигант намеренно ищет противоположность всему, что действительно хочет думать и делать? Джерек почувствовал, что начинает понимать. Тем не менее, ему не очень нравилась идея превратиться в другого Монгрова. Это было бы ужасно – единственная вещь, которой Монгров по-настоящему воспротивится. Однако, думал Джерек, шагая через пламя и воду, если он станет Монгровом, не появится ли тогда у настоящего Монгрова причина стать кем-нибудь еще? Но будет ли новый Монгров таким же восхитительным, как старый? Вряд ли.

– Джерек, мой восхитительный любимец! Ты здесь!

Джерек повернулся и увидел Лорда Джеггеда Канарии – человека с золотисто-желтой кожей, голова которого утопала в пышном воротнике. Тот подавал знаки присоединиться к ним за столом, уставленным вазами с фруктами.

– Лорд Джеггед! – Джерек обнял друга. – Ну как, ваши битвы кончились?

– Кончились, наконец. Целых пять лет! Но все-таки они кончились, и я боюсь, что каждый человечек мертв.

Лорд Джеггед построил совершеннейший макет Солнечной системы и разыграл все войны, о каких когда-либо слышал. Каждый солдат был выполнен во всех подробностях, до мельчайшей детали, хотя и микроскопических размеров, – этакая крошечная личность. Все устройство занимало куб со стороной чуть больше двух футов каждая.

Лорд Джеггед зевнул, и на мгновение его лицо исчезло в воротнике.

– Да, под конец они мне почти наскучили. Глупые твари. А ты, прекрасный Джерек, что делаешь ты?

– Ничего особенного. Реконструирую кое-что из древнего мира. Вы видели мой локомотив?

– Никогда не слышал такого слова! – воскликнул Лорд Джеггед. – Могу я увидеть его сейчас?

– Он где-то там, – Джерек показал рукой в сторону рушащегося небоскреба. – Ничего, это никуда не денется, пока вы не окажетесь поближе.

– Твой костюм восхитителен, – отметил Лорд Джеггед, дотрагиваясь до плаща. – Я всегда завидовал твоему вкусу, Джерек. Это тоже носили древние?

– В точности.

– В точности! Какое терпение! Какое старание! Какая прелесть!

Джерек раскинул руки и засмеялся, довольный комплиментом.

– У меня хороший глаз, – сказал он.

– Но где же наш хозяин, величественный Герцог Королев, изобретатель нынешнего зрелища?

Джерек, с удовольствием вспомнив, что Лорд Джеггед разделяет его взгляды на вкус Герцога, покачал головой.

– Не знаю, не видел его. Может быть, в одном их своих зданий-городов. Здесь есть главный город?

– Нет, по-моему. Впрочем, он мог еще не прибыть или уже уехать. Ты ведь знаешь, как он любит исчезать. В нем развито сильное драматическое чувство.

– И скука, – поддержал Джерек, встретив взгляд друга и улыбнувшись ему.

– Не преувеличивай, – упрекнул Лорд Джеггед. – Давай прогуляемся. Может быть, мы повстречаем нашего хозяина и тогда выскажем комплименты ему лично.

Они под руку двинулись через пылающий город, пересекли лужайку и вышли в Тимбукту. Их глазам открылась фантастическая картина: пляшущие, вытянутые вверх, похожие на минареты здания падали друг на друга, почти ударяясь о землю, и тут же вырастали опять, чтобы немедленно быть вновь поглощенными пламенем.

– Хром, – услышал Джерек слова Ли Пао. – Они были из хрома, а не из серебра, или кварца, или золота. Боюсь, это испортило всю идею.

Джерек хихикнул.

– Вы знаете, я подозреваю, что Ли Пао не по своей воле проделал путешествие сквозь Время. Мне кажется, его подослали “товарищи”! Между прочим, я изучаю добродетель!

– Что такое добродетель?

– Мне кажется, она подразумевает такое поведение, какое мы наблюдаем у Монгрова.

– О! – Лорд Джеггед округлил губы в ироническом выражении неодобрения.

– Да, конечно. Но вы ведь знаете мое стремлением к совершенствованию.

– В твоем случае мне оно очень нравится.

– Иногда я думаю, что это вы научили меня, когда я был мальчиком.

– Помню, помню. – Лорд Джеггед мечтательно вздохнул.

– И я благодарен!

– Чепуха. Детям нужен отец, и я заменил его. – Пышный рукав расправился, и появилась бледная рука, которая, легонько прикоснувшись к гвоздике Джерека, отделила от нее крошечный лепесток и элегантно поднесла к бледным губам. – Я заменил его, мое сердце.

– Как-нибудь, – сказал Джерек, – мы должны заняться с вами любовью, Лорд Джеггед.

– Как-нибудь. Когда у нас с тобой одновременно появится настроение. – Лорд Джеггед улыбнулся одними губами. – Я буду ждать. А как поживает твоя мать?

– Она снова много спит.

– Тогда от нее скоро можно ожидать какой-нибудь сюрприз.

– Я тоже так думаю. Она здесь.

– Пойду поищу ее. Пока. – Лорд Джеггед отошел от Джерека.

– До свидания, золотой Лорд Джеггед.

Джерек смотрел, как его друг исчез под огненной аркой меняющейся каждое мгновение башни.

Лорд Джеггед Канарии действительно помог сформироваться его вкусу и был, вероятно, самой доброй и самой приятной личностью во всем мире. И все же таилась в нем какая-то глубоко скрытая печаль, которую Джерек никак не мог понять. Некоторые говорили, что Лорд Джеггед не был созданием нынешней эпохи, а являлся путешественником во Времени. Джерек, однажды выложив это Лорду Джеггеду, натолкнулся на удивленное отрицание и все-таки не был до конца убежден, удивляясь, почему Джеггед, если он в самом деле был путешественником во Времени, делает из этого тайну.

Почувствовав, что на его лице лежит выражение озабоченности, Джерек стряхнул его с себя и зашагал через Тимбукту. Каким скучным было, наверное, 28-е столетие! Странно, что положение вещей так сильно изменилось в течение нескольких сотен лет: 19-е столетие было полно чудес, а 28-е могло предложить только Великий Пожар Африки. Скорее всего, дело заключалось в самой личности. Джерек действительно должен постараться отнестись менее критически к Герцогу Королев.

Появился прайд сине-зеленых львов, и звери заходили кругами вокруг Джерека, принюхиваясь и угрожающе рыча. Львы были настоящими. У Джерека мелькнула мысль: неужели Герцог Королев зашел так далеко, что позволил львам иметь все инстинкты? Однако львы скоро потеряли интерес к человеку и двинулись прочь. Джерек слышал, как люди нервно посмеивались от испуга, когда львы подходили к ним слишком близко. Но большинству нравились подобные ощущения.

Джерек подумал, не портит ли погоня за добродетелью его характер. Если так, он быстро станет скучным человеком, тогда лучше бросить затею. Тут он увидел миссис Кристию, Вечную Содержанку, распростертую прямо на земле около горящего города. Она лежала на спине и дергалась всем телом, испуская радостные вопли, в то время как О’Кала Инкардинал, превратившийся для такого случая в гориллу, наслаждался ею. Заметив Джерека, миссис Кристия помахала ему рукой.

– Джерек! – выдохнула она. – Я… хотела бы… увидеть… О’Кала, любовь моя, достаточно. Не сердись, но я хочу поговорить с Джереком.

Горилла повернула голову, увидела Джерека и ухмыльнулась.

– Привет, Джерек, не возражаю, – сказал О’Кала Инкардинал, поднимаясь и оглаживая мех. – Спасибо, миссис Кристия.

– Благодарю тебя, О’Кала. Было очень приятно. – Она принялась оправлять юбки. – Как поживаешь, Джерек? Ты меня хочешь?

– Конечно, ты же знаешь, но сейчас я предпочел бы поболтать.

– И я, если честно. О’Кала – горилла уже несколько недель. Я постоянно сталкиваюсь с ним и подозреваю, что эти встречи не случайны. Конечно, не то чтобы я возражала, но, признаться, уже хочется снова стать мужчиной, и, может быть, даже гориллой. Твоя мать тоже была гориллой какое-то время, не так ли? Это ей понравилось?

– Я был слишком молод, чтобы помнить, миссис Кристия.

– О, конечно! – Она оглядела его с головы до ног. – Ребенок! Как же, я помню!

– Не сомневаюсь, мое лакомство.

– Ничто не мешает любому стать ребенком на время. Удивляюсь, почему люди не делают этого.

– Не было моды, – объяснил Джерек, обхватывая руками ее талию и целуя шею и плечи.

Она поцеловала его в ответ. Вечная Содержанка была самым совершенным созданием в мире, ни один мужчина не мог устоять перед ней, с удовольствием отдаваясь любви. Даже Монгров. Даже Вертер де Гете, который, когда был ребенком, никогда не наслаждался ею.

– Ты видела Вертера де Гете? – спросил Джерек.

– Он был здесь недавно, – ответила миссис Кристия, оглядываясь вокруг. – Я видела его вместе с Монгровом. Им нравится компания друг друга, правда?

– По-моему, Монгров учится у Вертера, – сказал Джерек. – А Вертер утверждает, что Монгров – единственная разумная личность в целом мире.

– Возможно, он прав. Что значит “разумный”?

– Не буду отвечать тебе. Сегодня мне уже достаточно пришлось объяснять трудные слова и понятия.

– О Джерек! Что ты задумал?

– Кое-что. Мои интересы всегда склонялись к абстрактному. Само по себе это не плохо, но делает меня скучной компанией. Я намерен исправить положение.

– Ты – приятная компания, Джерек. Все любят тебя.

– Конечно. Я намерен оставаться быть любимым. Но ведь ты знаешь, что я стал бы утомительным, как Ли Пао, если бы ничего не делал, а только говорил и немного выдумывал?

– Все любят Ли Пао!

– Да. Но я не хочу, чтобы меня любили так, как любят Ли Пао.

Она не сумела скрыть усмешки.

– И меня любят так же? – воскликнул он в ужасе.

– Не совсем. Но ты был ребенком, Джерек. Вопросы, которые ты задавал!..

– Я удручен.

На самом деле он не был удручен. Джерек понял, что ему все равно, и засмеялся.

– Ты прав, – сказала она. – Ли Пао скучен, и даже я нахожу его иногда утомительным. Ты слышал, что Герцог Королев приготовил для нас сюрприз?

– Как? Еще один?

– Джерек, ты не великодушен по отношению к Герцогу Королев. И, более того, несправедлив, так как Герцог – очень гостеприимный хозяин.

– Да-да. Так в чем же заключается новый сюрприз?

– Это тоже сюрприз.

Высоко в небе появились маленькие африканские летающие машины и, быстро снизившись, начали бомбить город. Яркие огни брызнули во все стороны, раздались вопли.

– О, вот как он начался! – воскликнула миссис Кристия. – Герцог снова показывает это для тех, кто пропустил.

Миссис Кристия, вероятно, была единственной свидетельницей первого представления. Она всегда прибывала первой.

– Пойдем, Джерек. Все идут к Вольверхэмптону. Там нам покажут сюрприз.

– Очень хорошо.

Джерек позволил взять себя за руку и повести к Вольверхэмптону, находившемуся в дальнем конце коллекции городов. А затем вдруг пламя погасло, и они оказались в полной темноте.

Наступила тишина.

– Восхитительно! – прошептала миссис Кристия, сжимая его руку.

Джерек закрыл глаза.

3. ГОСТЬ, ОКАЗАВШИЙСЯ МЕНЕЕ ЗАНЯТНЫМ, ЧЕМ ОТ НЕГО ОЖИДАЛИ

После паузы, более длительной, чем Джерек считал необходимой, из темноты раздался голос Герцога Королев:

– Дорогие друзья, вы уже, несомненно, догадались, что у этой вечеринки есть тема. Она называется “Катастрофа”.

Мягкий голос проник в ухо Джерека:

– Интересно сравнить этот спектакль с тем, который Пэр Карболик дал нам два года назад.

Джерек улыбнулся, узнав голос Лорда Джеггеда.

– Подождем, пока зажжется свет, – ответил он.

Появился луч света, сфокусированный на странном, асимметричной формы холме, возвышающемся на постаменте из прозрачной стали. Холм казался покрытым зелено-желтой слизью. Слизь пульсировала и издавала негромкие хлюпающие звуки. Зрелище было не из приятных.

– Ну и ну, – прошептал Лорд Джеггед все еще в темноте, так как освещался только холм. – Это определенно соответствует теме: катастрофа вполне могла закончиться подобным зрелищем. Просто удивительно.

Миссис Кристия, крепче сжав руку Джерека, хихикнула.

– Кажется, один из экспериментов Герцога не удался.

– О, – сказал Лорд Джеггед, – как вы умны, миссис Кристия. Настолько же, как и желанны, конечно.

Герцог Королев, все еще невидимый, продолжал:

– Это, мои друзья, космический корабль. Он приземлился здесь день или два назад.

Джерек был разочарован и по молчанию остальных гостей догадался, что они тоже поняли, что к чему. Появление космических кораблей не считалось чем-то необычным, хотя, если вспомнить, ни один не прилетал за последние несколько лет.

– Этот корабль проделал самый длинный путь, который когда-либо проходили корабли, посещавшие Землю, – сказал Герцог Королев. – Он пролетел миллионы световых лет, прежде чем оказаться здесь. Само по себе сенсационно!

Джерек подумал, что все-таки не из-за чего устраивать такую суету вокруг этого прибытия.

– …Путешествуя с большей скоростью, чем любой космический корабль, посещавший нас раньше. Ошеломляющая скорость! – продолжал Герцог Королев.

Джерек пожал плечами.

– Удивительно, – раздался сзади голос Лорда Джеггеда. – Научная коллекция. Герцог Королев цитирует листы из книги Ли Пао. Это вносит разнообразие, но как-то не соответствует характеру нашего Герцога.

– Возможно, даже он устал от сенсационности как таковой, – предложил Джерек. – Но довольно драматическое продолжение, не так ли?

– Ох уж эти проблемы вкуса. Они останутся предметом вкуса, пока все мы не решим покончить со своим существованием, – вздохнул Лорд Джеггед.

– Но вы полагаете, будто этого недостаточно, чтобы поднять столько шума, – сказал Герцог Королев, словно в ответ Джереку и Лорду Джеггеду. – И, конечно, вы правы. Появление космического корабля, по странному совпадению, лишь внесло определенное усиление в тему моей сегодняшней вечеринки. Я чувствовал, что удивлю вас всех, поэтому он здесь. Имя пилота, насколько мне подчиняется язык, Юшарисп. Он обратится к вам через собственную транслирующую систему (к сожалению, не отвечающую качеству, к которому мы привыкли), и, уверен, вы найдете его таким же восхитительным, как и я, когда впервые поговорил с ним некоторое время назад. Итак, дорогие друзья, представляю вам космического путешественника Юшариспа.

Свет потускнел, а затем снова сфокусировался на существе, стоящем по другую сторону прозрачного стального постамента. Существо, около четырех футов высотой, имело круглое тело без головы и рук, стоящее на четырех кривых ногах. В верхней части тела по всей окружности тянулся ряд круглых глаз, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. Чуть ниже виднелось маленькое треугольное отверстие, которое Джерек принял за рот. Окраска существа, в которой преобладали темные цвета, преимущественно грязно-коричневый с маленькими пятнышками зелени там и тут, резко контрастировала с ярко-голубыми глазами. В целом космический путешественник имел довольно мрачноватый вид.