Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– Вы рециклируете время! – воскликнул капитан Вестейбл. – Надеюсь, мы сможем вернуться, чтобы быть свидетелями этой стадии эксперимента.

– Будет достаточно безопасно в течении первой недели, – сказал Джеггет.

– Таким образом, вы намерены сохранить планету, Джеггет? – спросил возбужденно Джерек. – Использовать оборудование, которое я нашел в убежище?

– Мое оборудование похоже на то, хотя более сложное. Оно сохранит наш мир вечно. Я сделаю петлю из семидневного периода. Однажды сделанная она будет неразрушимой. Города станут самовосстанавливаться, исчезнет угроза и Времени, и Пространству, так как мир будет закрыт, повторяя вновь и вновь то же самое семь дней.

– Мы будем повторять один и тот же короткий период вечно? – Герцог Королев покачал головой. – Должен сказать, Джеггет, что ваша схема не более привлекательна, чем план Юшариспа.

Лорд Джеггет помрачнел.

– Если вы будете осознавать, что происходит, тогда ваши действия не будут повторяться в течении этого периода. Но время останется то же самое, хотя оно будет казаться изменяющимся.

– Мы не окажемся в ловушке, проклятыми на одну и ту же недельную активность, которую не сможем изменить?

– Думаю нет, – Лорд Джеггет поглядел через мили и мили пустыни. – Обычная жизнь, которую мы ведем в конце времени, может продолжаться как всегда. Само убежище было намеренно ограниченно – своего рода темпоральное замораживание, чтобы сохранить детей.

– Как быстро все может наскучить, если человек будет иметь хотя бы малейший намек на то, что происходит. – Железная Орхидея с трудом скрывала свое раздражение.

– Опять, это вопрос позиции, моя дорогая. Является ли пленник пленником, потому что он живет в клетке, или потому, что он знает что живет в клетке?

– О, я не буду пытаться обсуждать такие вещи!

Он сказал нежно:

– И тут, моя дорогая, лежит мое спасение, – он обнял ее. – А сейчас есть еще одно дело, которое я должен сделать здесь. Оборудование должно быть снабжено энергией.

Они наблюдали как он пошел немного в город и остановился, глядя вокруг себя. Его поза была одновременно изучающей и расслабленной. Затем он, казалось, пришел к решению и положил ладонь правой руки на кольца левой.

Город издал высокий, почти торжествующий рев. Донесся грохот обвала, когда содрогнулось каждое здание. Голубой и малиновый свет слились в яркое свечение над головами, затмив солнце. Затем глубокий звук, мягкий и мощный, вышел из самого ядра планеты. Из города доносилось шуршание, знакомое бормотание, крики какого-то полуавтоматического существа. Затем свечение начало тускнеть, и Джеггет стал напряженным, будто боялся, что город не сможет после всего, обеспечить энергию для эксперимента.

Раздался воющий шум. Свечение снова стало сильнее и образовало куполообразную чашу на высоте ста или более футов над всем городом. Тогда Лорд Джеггет Канарии, казалось, успокоился, а когда он повернулся назад к ним, в его чертах угадывался намек на гордость собой.

Амелия Ундервуд заговорила первой, когда он вернулся:

– О, Мефистофель! Вы способны теперь творить?

На этот раз сравнение польстило ему.

Он посмотрел на нее:

– Что это миссис Ундервуд. Механизм?

– Возможно.

Он добавил:

– Я не могу создать мир, Амелия, но я могу оживить существующий, сделать мертвое живым. И возможно, я когда-то надеялся населить другой мир. О, вправе считать меня гордым. Это может быть мой недостаток.

Справа от Джеггета из-за мерцающих руин из золота и стали вышли Гарольд Ундервуд и сержант Шервуд… Они оба вспотели, но, казалось, не замечали жары. Мистер Ундервуд показал на голубое небо.

– Видите, сержант Шервуд, – как они соблазняют нас теперь, – он надвинул пенсне на нос более твердо, приблизился к Лорду Джеггету, который возвышался над ним и высота которого подчеркивалась обрамляющим лицо воротником.

– Я правильно услышал сэр? – сказал мистер Ундервуд. – Как моя жена, возможно, моя бывшая жена, я не уверен, – называла вас определенным именем?

Лорд Джеггет, улыбаясь, кивнул.

– Ха! – сказал Гарольд Ундервуд удовлетворенный. Полагаю, я должен поздравить вас с качественно новым качеством ваших иллюзий, разнообразием соблазнов, изощренностью пыток. Эта последняя иллюзия, например, может обмануть любого. То, что казалось, было домом, теперь напоминает небеса. Вы так соблазняли в свое время Юшариспа.

Даже Лорду Джеггету это не понравилось.

– Ссылка была шуточной, мистер Ундервуд…

– Шутки Сатаны всегда умные, к счастью у меня есть пример моего Спасителя. Следовательно, я желаю вам приятного времяпровождения, Сын Утра. Вы можете забрать мою душу, но вы никогда не будете владеть ею. Думаю, вам часто не везет в ваших махинациях.

– Гм… – сказал Лорд Джеггет.

Гарольд Ундервуд и сержант Шервуд направились дальше, но перед этим Гарольд обратился к своей жене.

– Ты, без сомнения, уже раб Сатаны, Амелия. Хотя я знаю, что еще можем быть спасены, если действительно раскаемся и поверим в спасение Христа. Всего здесь остерегайся, Амелия. Это просто подобие жизни.

– Очень убедительное, на первый взгляд, не правда ли, сэр? – сказал сержант Шервуд.

– Он – мастер обмана, сержант.

– Полагаю, что да, сэр.

– По… – Гарольд взял под руку своего ученика, – я был прав в одном.

Я говорил, что мы встретим его в конце концов. Амелия закусила нижнюю губу.

– Он совсем сошел с ума, Джерек. Что мы можем сделать для него? Его можно послать назад в Бромли?

– Ему, кажется, совсем неплохо здесь, Амелия. Возможно, пока он получает регулярное питание, которое может обеспечить город, ему лучше оставаться здесь с сержантом Шервудом.

– Мне не нравится оставлять его.

– Мы сможем приходить и навещать его время от времени.

Она пребывала в сомнении.

– До меня не совсем еще дошло, – сказала она, что это не Конец Мира.

– Ты видела его более расслабленным?

– Никогда. Очень хорошо, пусть он остается здесь, пока во всяком случае, в своем Вечном проклятии, – она издала короткий смешок.

Инспектор Спрингер приблизился к Лорду Джеггету с просительным видом.

– Итак, более или менее, дела снова идут нормально, не так ли сэр?

– Более или менее, инспектор.

– Тогда, я полагаю, нам лучше продолжить работу, сэр. Собрать подозреваемых и…

– Большинство из них вне подозрения, инспектор.

– А литовцы, Лорд Джеггет?

– Да, полагаю, вы можете арестовать их.

– Очень хорошо, сэр, – инспектор Спрингер отдал салют и вернул свое внимание двенадцати констеблям. – Все в порядке, парни. Возвращайтесь к своим обязанностям. Чем это занят сержант Шервуд? Лучше свистни ему свистком, Вейли, может, он услышит, – инспектор вытер лоб. – Очень странное место. Будто во сне я вижу его, в каком-то кошмаре.

– Ха, ха! – ответный смех некоторых из его людей, топавших за ним, был почти безжизненным.

Уна Персон взглянула на один из нескольких приборов, прикрепленных на ее руке.

– Поздравляю вас, Лорд Джеггет. Первая стадия закончилась успешно. Мы надеемся вернуться, чтобы увидеть завершение. – Буду польщен, миссис Персон.

– Вы простите меня теперь, если я вернусь к своей машине. Капитан Вестейбл.

Капитан Вестейбл помялся, очевидно не желая уходить.

– Капитан Вестейбл, мы действительно должны…

Он расправил плечи.

– Конечно, миссис Персон. Пересечение и тому подобное, – он приветливо махнул всем рукой. – Было огромным удовольствием, благодарю вас, Лорд Джеггет, за привилегию…

– Не стоит…

– Полагаю, что если мы не вернемся прежде, чем замкнется петля, мы никогда не сможем встретиться.

– О, не знаю, – Лорд Джеггет помахал в ответ, – приятного путешествия, вам.

– Еще раз благодарю.

– Капитан Вестейбл!

Капитан Вестейбл побежал догонять Уну Персон.

Когда они исчезли из виду, Амелия Ундервуд взглянула почти подозрительно на человека, который, как надеялся Джерек, мог однажды стать ее тестем.

– Мир определенно спасен, не так ли, Лорд Джеггет.

– О, определенно. Города запаслись соответствующей энергией. Временная петля, когда она замкнется, будет возобновлять эту энергию. Джерек рассказывал вам о своих приключениях в убежище для детей. Вы поняли принцип?

– Надеюсь достаточно. Но капитан Вестейбл упоминал о недостатках этого метода.

– Да, – Лорд Джеггет натянул капюшон. Сейчас от его аудитории остались только Лорд Монгров, Герцог Королев, путешественник во времени, Железная Орхидея и Джерек с Амелией. Он заговорил более естественным тоном. – Они недостатки не для всех Амелия. После короткого периода регулировки, в течении которого Няня и я будем проверять наше оборудование, пока не удовлетворимся его работой, мир окажется в навечно замкнутой петле, где нет прошлого и будущего. Единственная планета, вращающаяся вокруг единственного солнца – все, что останется от этой вселенной. Это будет означать, следовательно, что путешествия во времени и в пространстве станут невозможными. Недостатком для многих из нас является то, что не будет больше никакой связи между нашим миром Конца времени и другими мирами.

– Это все?

– Для некоторых это много.

– Для меня! – простонал Герцог Королев. – Если бы ты рассказал мне раньше, Джеггет, я пополнил бы зверинец, – он задумчиво посмотрел на космический корабль пуплианцев, трогая пальцем кольцо власти.

– Несколько путешественников во времени еще могут прибыть, прежде чем замкнется кольцо времени, утешил его Джеггет. – Кроме того, печальный герцог, ваш творческий инстинкт будет удовлетворен некоторое время, я уверен, воссозданием всех старых друзей. Аргонхерт По…

– Епископ Касл, миледи Шарлотина, госпожа Кристия, Сладкое Мускатное Око, – Герцог Королев просветлел.

– Давние путешественники во времени, такие как Нао, могут все еще быть здесь… или появиться вновь благодаря эффекту Морфейла.

– Я думал вы доказали его ошибочность, Лорд Джеггет, – сказал с интересом Лорд Монгров. – Я доказал только, что это не единственный закон времени.

– Мы оживим Браннарта и расскажем ему, – сказала Железная Орхидея.

Амелия нахмурилась.

– Итак, планета будет изолирована навечно, во времени и в пространстве.

– Точно так, – согласился Джеггет.

– Жизнь, как всегда будет продолжаться, – сказал Герцог Королев. Кого вы оживите первым, Монгров?

– Вертера де Гете, я полагаю. Он не совсем мне товарищ по духу, но временами вполне меня забавляет, – гигант бросил взгляд назад, на корабль пуплианцев, – хотя конечно это будет пародия.

– Что ты имеешь в виду меланхоличный Монгров? – Герцог Королев повернул кольцо власти, чтобы освободить себя от униформы и заменить ее яркими многоцветными перьями с головы до ног, с гребешком вместо волос.

– Подобие жизни. Это будет затхлая планета, вечно кружащая вокруг затхлого солнца. Затхлое общество без прогресса и прошлого. Разве вы не видите этого, Герцог Королев? Мы избежали смерти только для того, чтобы стать живыми мертвецами, вечно танцующими одни и те же па.

Герцог Королев удивился.

– Я поздравляю вас, Лорд Монгров, вы нашли образ, которым можете омрачить себя. Я восхищаюсь вашим рвением.

Лорд Монгров облизнул большие губы и сморщил огромный нос.

– О, вы насмехаетесь надо мной, вы всегда надо мной насмехаетесь. И почему бы и нет. Я глупец! Я должен был остаться там, в космосе, пока солнца мигали и тускнели, пока планеты взрывались и превращались в пыль. Зачем жить здесь, чудаком среди чудаков?

– О, Монгров, твоя скорбь прекрасна! – Поздравил его Лорд Джеггет. – Пойдемте, вы все будете моими гостями в замке Канарии.

Ваш замок уцелел, Джеггет? – спросил Джерек обнимая рукой талию Амелии.

– Как память быстро восстановленная в действительность, так будет восстановлено все общество Конца Времени. Вот что я имел в виду, Амелия, когда говорил, что воспоминаний достаточно.

Она улыбнулась немного скованно. В ее ушах все еще звучали мрачные предсказания Монгрова. Ей потребовалось усилие, чтобы освободиться от этих мыслей и засмеяться вместе с остальными, которые прощались с путешественником во времени, собирающимся теперь имея определенную информацию от миссис Персон, починить свой экипаж и вернуться в свой собственный мир, если это возможно.

Герцог Королев стоял на серой, покрытой трещинами равнине и восхищался своей работой. Это было огромное квадратное чудовище – экипаж, и оно слегка подпрыгивало от ветерка, который шевелил пыль у его ног. – Тело взято от газового контейнера, – объяснил он Джереку. Перед, я думаю, называется кабиной.

– А в целом?

– Из двадцатого столетия. Коленчатый грузовик.

Железная Орхидея вздохнула и пошла спотыкаясь по направлению к ним, подобрав полы своего подвенечного платья. – Он выглядит очень неудобным. – Он не так плох, как выдумаете, – уверял ее Герцог. – Внутри газового баллона находятся дыхательные приспособления.

Глава 22 ИЗОБРЕТЕНИЯ И ОЖИВЛЕНИЯ

Скоро все будет как было всегда, перед тем, как ветры бездны сдули их мир прочь. Плоть, кровь и кость, трава, деревья и камень наполнят мир под новорожденным солнцем, и красота, простая и загадочная, расцветет на лице этой иссохшей древней планете. Будто вселенная никогда не умирала, и за это мир должен благодарить свои полуодряхлевшие города и нахальную настойчивость этого одержимого исследователя времени из двадцать первого столетия, из Эпохи Рассвета, который назвал себя именем маленькой певчей птички, модной за двести лет до его рождения. кто представляется актером, хотя замаскировал себя и свои мотивы со всем хитроумием придворного Медичи, этот эксцентрик в желтом, этот апатичный вечный спасатель судеб, Лорд Джеггет Канарии. Они уже были свидетелями возведения нового замка Канарии, сперва мерцающий туман, окутывающий проволочную клетку в семьдесят пять метров высотой, а затем ее прутья стали светло-золотистыми и внутри можно было рассмотреть плавающие апартаменты, комнаты, где Джеггет предпочитал жить в определенном настроении (хотя у него были и другие настроения и другие замки). Они наблюдали как Лорд Джеггет окрасил небо розовым янтарем, так что круглое пятно солнца стало ярко-красным и отбрасывало решетчатые тени сквозь прутья клетки на окружающую пыль, но потом пыль сама исчезла, замененная почвой с кустами, деревьями, прудом с чистой водой – все в контрасте с окружающим пейзажем, тысячами и тысячами миль бесплодной пустыни. И тут они сами загорелись желанием создавать творения, и Монгров отправился строить черные горы, свои холодные, наполненные клубящимся туманом залы, а Герцог Королев отправился в другом направлении воздвигать первые мозаичные пирамиды, золотистые купола, океан размером со Средиземноморье, в котором плавали чудовищные рыбы. Между тем Железная Орхидея, согласная на время разделить с мужем его дом, вызвала к жизни заросли несколько металлических цветов на полях серебряного снега, где холодные птицы, блестящие, как сталь, щелкали клювами, хлопали крыльями и пели человеческие песни механическими голосами, где прятались лисицы-роботы и автоматы в малинового цвета камзолах, сидя на механических лошадях, охотились за ними – акр за акром хитроумной оживленной механики. Джерек Корнелиан и Амелия Ундервуд были самыми скромными в своем творчестве. Сначала они выбрали место для этого и окружили его лесами из тополей, кипарисов и ив, чтобы не было видно пустыни вокруг. Ее фантастический дворец был забыт: она пожелала низенький беленький домик с черепицей и стропилами. В некоторые окна она вставила цветные стекла, но остальные были огромными, насколько это возможно, из цветного стекла без переплета. Дом окружали клумбы с цветами. Имелся огород, пруд с фонтаном в центре, и кругом высокие заборы из кустов, как если бы она хотела отгородить дом от остального мира. Джерек восхищался домиком, но почти не принимал участия в его создании. Внутри были дубовые столы, кресла, книжные полки (хотя сами книжки не поддались ее власти творчества: так же кончились неудачей ее попытки воссоздать картины – Джерек утешил ее: никто не мог в Конце Времени создать таких вещей) там были ковры, полированные буфеты, вазы цветов, шторы, статуэтки, подсвечники, лампы: имелась большая кухня с кранами с водой и любой современной утварью, включая точилку для ножей и газовую плиту, хотя она знала что редко будет пользоваться ими. Из кухни выходила дверь в огород, где уже наливались соком овощи. На втором этаже дома она создала две отдельные комнаты для них со спальнями, гардеробами, кабинетом и гостиной в каждом помещении. И когда она закончила, то поглядела на Джерека, ища его одобрения, которое он, всегда восторженный, не преминул выразить.

Всюду продолжалось созидание: апофеоз изобретательности. Обращение к определенным свойствам памяти Железной Орхидеи – и Епископ Касл был рожден снова, присоединившись к ней, чтобы воссоздать сперва Миледи Шарлотину, немного сбитую с толку и но с той памятью, что была раньше, а затем госпожу Кристию, Вечную Содержанку, Доктора Велоспиона, Аргонхерта По, Сладкое Мускатное Око, все, возвращенные к жизни и готовые добавить собственные темы к реконструируемому миру, воссоздать их близких друзей. И Монгров в своих дождливых скалах позволил снова мрачному романтичному Вертеру де Гете глядеть на мир и скорбеть в то время, как Лорд Шарк, недовольный, неверящий, презрительный, оставался во владениях Монгрова только несколько мгновений, прежде чем броситься вниз с утеса, чтобы быть вновь воссозданным сочувствующим Монгровом и признать, что он был не совсем в себе, вызвать свой простой серый аэрокар и улететь прочь, чтобы построить себе жилье с квадратными комнатами и населить их автоматами, каждый в точности похожий на него самого (не для того, что бы насытить свое это, а потому что Лорд Шарк был лишен всякого воображения). Лорд Шарк, когда его резиденция и его слуги были восстановлены, больше ничего не создавал, оставив серую, покрытую трещинами землю своим единственным пейзажем, а во всех уголках планеты поднимались целые горные хребты, великие реки катились по плодородным равнинам, вздымались моря, изобилие леса, холмы, луга, наполненные жизнью.

Аргонхерт По сделал, возможно, свой самый величественный вклад в мир, детальную копию одного из древних городов, каждая разрушенная башня, каждый шепчущий купол восхитительного вкуса и запаха, каждое химическое озеро – суп из неописуемых лакомств, каждый камешек, вызывающий слюнки, – деликатес, Герцог Королев построил флот летающих грузовиков, заставив их проделывать сложную акробатику в небе над своим домом, где он готовил вечеринку на тему о Смерти и Разрушении, обыскивая банки памяти городов в поисках пятидесяти самых знаменитых руин в истории: Помпея снова существовала на склонах Кракатау. Александрия, построенная из книг, сгорела заново: каждые несколько минут новый гриб распускался над Хиросимой, проливая дождем грибы, почти сравнимые с кулинарными чудесами Аргонхерта По. Могильные ямы Брайтона, уменьшенные копии, потому что для них требовались огромные пространства, были завалены крошечными телами, некоторые все еще двигающиеся, стонущими и взывающими к жалости. Но, возможно самым его эффективным созданием был расплавленный Миннеаполис, замороженный, жестокий, все еще узнаваемый, с его обитателями, превращенными в полупрозрачное желе, все еще пытающимися убежать от ужаса Как и предсказывал Епископ Касл, это был Ренессанс. Лорд Джеггет Канарии стал героем, его подвиги чествовались. Только Браннарт Морфейл считал вмешательство Джеггета нежелательным Действительно Браннарт оставался скептиком по поводу всей теории, связанной с методом спасения Он глядел неодобрительным взглядом на резвящиеся скульптуры. окружающие зеленый дворец миледи Шарлотины (она отказалась от своего подводного мира, помня о наводнении, которое застигло ее в доме), на розовые пагоды госпожи Кристии и эбеновую крепость Вертера де Гете, предостерегая всех, что разрушение просто отодвинуто ненадолго, но никто не слушал его. Доктор Велоспион, пугало в черных лохмотьях с черным телом и красными глазами, сделал марсианский саркофаг в тысячу футов высотой с репродукцией на его колышке безумцев Чезара, где четыре тысячи юношей и девушек умирали от истощения, а семь тысяч мужчин и женщин засекли друг друга кнутами до смерти. Доктор Велоспион счел своим дом “тихим”, и наполнил его лунатиками-манекенами, пытающимися укусить его или подстроить ему жестокую ловушку, когда могли. Все это он находил забавным.

Собор Епископа Касла в виде луча лазера, двойной шпиль которого исчезал в небе, казался непритязательным по сравнению, хотя музыка, которую создавали лучи, была эйфорической и трогательной. Даже Вертер де Гете, впечатленный, но не одобривший жилище доктора Велоспиона, поздравил Епископа Касла с его творением, а Сладкое Мускатное Око фактически скопировал идею для его Старого Нового Старого Старого Нового Нового Нового Старого Нового Старого Нового Нового Нового Нового Старого Нового Нового Версаля из голубого Кварца, который процветал в его любимый период (седьмое Интегральное Поклонение) на Сорке, планете Бета, давно исчезнувшей, вся структура была основана на примитивных музыкальных формах пятнадцатого столетия.

О’Кала Инкардинал просто стал козлом и гулял там, где осталась пустыня, блеял о том, что он предпочитает всему чтение. И оно доставляет ему значительное удовольствие, но он не создал моды. Фактически единственным положительным откликом, который он получил, был от Ли Пао, который как выяснилось не обрадовался короткому возвращению в 2648 год, назвавший его роль тонкой метафорой, и от Гэфа Лошадь в Слезах, получившего бессмысленное удовольствие от блеяния на него, когда он летал над козлом в своем воздушном сампане и бросал в него фруктами. Путешественник во времени стал расстроенным, так как обнаружилось, что он все еще нуждается в ком-то, кто мог бы помочь ему в ремонте машины, прежде чем он сможет рискнуть временным прыжком через измерения. Лорд Джеггет был слишком занят своими экспериментами, а Браннарт Морфейл отказывался говорить с любым, выслушав много упреков в первые дни возрождения. На короткое время он сошелся с другим путешественником во времени, возвращенным как и Ли Пао, эффектом Морфейла, зовущим себя Ратом Осаприком, но оказалось, что он бежавший преступник из тридцать восьмого столетия и ничего не знал о принципах перемещения во времени. Он просто попытался украсть машину и был остановлен удачным прибытием Миледи Шарлотины, которая заморозила его кольцом власти и послала плавать в верхние слои атмосферы Миледи Шарлотина лишившись Браннарта Морфейла, пыталась уговорить путешественника во времени, что она должна быть его покровителем, а он стать ее новым ученым. Путешественник во времени обдумал идею, но нашел ее условия слишком стеснительными Именно миледи Шарлотина, вернувшись из старого города, принесла новости, что Гарольд Ундервуд, инспектор Спрингер, сержант Шервуд, двенадцать констеблей и все Латы оказались здоровыми и относительно жизнерадостными, но что космический корабль пуплианцев исчез. Это заставило герцога Королева открыть секрет несколько раньше, чем он планировал – Он вновь, завел зверинец, и пуплианцы оказались там, хотя они не знали этого. Он разрешил им построить собственное окружение – закрытое помещение, в котором они планировали избежать Конца Времени. и сейчас они верили, что являются единственными живыми существами во всей вселенной. Все кто хотел могли посетить зверинец Герцога и понаблюдать за ними, двигающимися в огромной сфере, совершенно не сознающими, что за ними наблюдают, занятыми своей загадочной деятельностью. Даже Амелия Ундервуд хотела увидеть их и согласилась с Герцогом Королев, что они выглядят довольно счастливее чем раньше.

Этот визит к Герцогу, был первым случаем. когда Джерек и Амелия появились в обществе с тех пор, как построили себе новый дом. Амелия была удивлена быстрыми переменами, остались неизменными только маленькие районы, и на всем лежала определенная свежесть, что придавало очарование даже самым причудливым изобретениям. Сам воздух сказала она, приобрел сладкую свежесть весеннего утра.

По пути домой они увидели Лорда Джеггета Канарии в его огромном летающем лебеде с другой высокой фигурой рядом с ним. Джерек подвел свой локомотив поближе и окликнул их, сразу узнав второго пассажира лебедя.

– Моя дорогая Няня! Какое удовольствие встретить вас снова. Как дети?

Няня была значительно в более здравом уме, чем когда Джерек в последний раз видел ее. Она покачала старой стальной головой и вздохнула. – Боюсь они исчезли. Назад, к ранней точке во времени, где я все еще управляю петлей времени, где они все играют, как, без сомнения будут играть всегда.

– Вы послали их назад?

– Да. Я решила что этот мир слишком опасен для моих маленьких подопечных, юный Джерек. Что ж я должна сказать что ты выглядишь хорошо. Вполне взрослый мужчина сейчас, а? А это должно быть, Амелия, на которой ты хочешь жениться. О, я полна гордости ты показал себя прекрасным мальчиком, Джерек, – казалось что она все еще пребывает в смутной уверенности, что Джерек был одним из ее воспитанников. – Я думаю, что отец тоже гордится тобой! – она повернула голову на девяносто градусов, чтобы нежно поглядеть на Лорда Джеггета, который скривил губы в смущенной улыбке.

– О! очень рад, – сказал он. – Доброе утро, Амелия. Джерек.

– Доброе утро, сэр Макиавелли, – Амелия порадовалась его смущению. Как продвигается ваш план?

Лорд Джеггет расслабился засмеявшись.

– Очень хорошо, я думаю. Няня и я сделали пару модификаций, чтобы получить петлю. А вы? Как вы живете?

– Все хорошо, – ответила она ему.

– Все еще… обручены?

– Не женаты, лорд Джеггет, если вы это имеете в виду.

– Мистер Ундервуд все еще в городе?

– Так говорит миледи Шарлотина.

– Ага. Амелия с подозрением посмотрела на Лорда Джеггета. но на его лице ничего нельзя было прочитать.

– Мы должны лететь дальше, – лебедь начал отплывать от локомотива. – Время не ждет людей, ты знаешь. Во всяком случае. пока. Прощайте!

Они помахали ему, а лебедь поплыл дальше.

– Он дьявольски хитер, – сказала Амелия. но без злости – Как могут быть отец и сын такими разными?

– Ты так думаешь? – локомотив запыхтел по направлению к дому. – Хотя я подражал ему так долго, насколько я помню. Он всегда был моим героем. Она задумалась.

– Можно искать признаки упадка в сыне, если видишь их в отце, хотя не справедливее ли смотреть на сына, как на отца, не раненого миром?

Он мигнул, но не попросил ее объяснить подробнее.

– Но, полагаю, я завидую ему, – сказала она.

– Завидуешь Джеггету? Его разуму?

– Его работе. Он единственный, на ком лежит задача спасения планеты, кто делает полезное дело.

– Мы снова сделали планету красивой. Разве это не “полезное” дело, Амелия?

– Во всяком случае оно не удовлетворяет меня.

– Ты почти еще не начала выражать свое творчество. Завтра возможно, мы изобретем что-нибудь вместе, чтобы восхитить наших друзей.

Она попыталась стать веселой.

– Полагаю, что ты прав. Это вопрос позиции, как говорил твой отец.

– Точно, – он обнял ее. Они поцеловались, но ему показалось, что ее поцелуй не был таким сердечным, как раньше.

Со следующего утра будто странная лихорадка поразила Амелию Ундервуд.

Ее появление в столовой было впечатляющим. Она была одета в малиновый шелк, украшенный золотом и серебром – напоминающим восточные наряды. На ее ногах были загнутые вверх туфли, голову украшали перья страусов и попугаев, и она покрасила или как-то изменила свое лицо, так как веки ее были ярко-голубыми, брови выщипаны, и их длина увеличена, губы полнее и удивительной красоты, щеки пылали румянами. Ее улыбка была необычайно широка, поцелуй неожиданно теплыми, объятия почти чувственными, от нее пахло духами, когда она заняла свое место на другом конце стола.

– Доброе утро, Джерек, мой дорогой!

Он проглотил маленький кусочек сэндвича, но тот, казалось, застрял у него в горле. Негромким голосом он сказал:

– Доброе утро, Амелия. Ты хорошо спала?

– О, да! Я проснулась новой женщиной. Совершенно новой. ха! ха!

Он постарался проглотить кусочек, застрявший в горле.

– Ты кажешься необычной. И изменение во внешности радикальное.

– Я вряд ли назвала его таким дорогой Джерек. Просто аспект моей личности, который я не показывала тебе прежде. Я решила быть менее чопорной, принять более позитивный взгляд на мир и мое место в нем Сегодня, моя любовь, мы творим!

– Творим?

– То что ты предлагал делать.

– О, да конечно. Что мы создадим, Амелия?

– Уже так много всего.

– По правде говоря, я не намеревался…

– Джерек, ты славился своими изобретениями. Ты создаешь моду за модой. Твоя репутация требует, чтобы ты снова выразил себя. Мы построим сцену, превосходящую все, чему были свидетелями до сих пор. И мы устроим вечеринку. Мы слишком часто пользовались гостеприимством и ничего не предлагали сами!

– Это правда, но…

Она засмеялась над ним, отодвинув в сторону тарелку. Она отхлебнула кофе, посмотрев через окно на свой сад.

– Ты можешь предложить что-нибудь, Джерек?

– Ну… маленький “Лондон”, мы можем сделать его вместе… Подлинный как он есть.

– Лондон? Ты определенно не повторишь прошлый успех.

– Это было просто предложением, ничего более.

– Я вижу ты восхищен моим новым платьем? – Шикарное и красивое, – он вспомнил гимн который они однажды пели вместе. Он набрал побольше воздуха и приготовился запеть, но она опередила его.

– Платье в основе имеет картину, которую я видела в иллюстрированном журнале. Я думаю, опера, или, возможно, концертный зал. Мне хотелось бы узнать некоторые оперные арии. Города могут помочь?

– Сомневаюсь, что они помнят их.

– Они заняты более скучными вещами в эти дни, я полагаю, работой Джеггета.

– Ну, не совсем.

Она встала из-за стола, напевая про себя:

– Торопитесь Джерек. Утро кончиться прежде чем мы начнем. Он с неохотой встал, смущенный своей ролью, почти с отчаянием пытаясь вернуть настроение, которое всегда было нормальным для него, кроме, как оказалось, сегодняшнего дня.

Она взяла его под руку, шаг ее был более упругий, чем обычно, возможно, из-за необычных туфель, одетых на ноги, и они вышли из дома в сад.

– Я считаю теперь, что мы должны были сохранить мой дворец, – сказала она. – ты не находишь коттедж скучным?

– Скучным? О, нет.

Он был удивлен, что она выглядела разочарованной его ответом. Он задумчиво взглянул на небо, повернул кольцо власти и сделал яркий голубой оттенок там, где моментом раньше преобладали розовато-желтые тона. – Вот так!

За ивами и кипарисами находились остатки пустыни.

– Это, – сказала она, – то, что по выражению Джеггета должно быть нашим холстом. Он может содержать что угодно – любую причуду, которую сможет изобрести человеческий ум. Сделаем великолепную причуду, Джерек. Обширную причуду.