Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

– Вы напугали ее каким-то грубым… жестом, как напугали меня! Весь этот грязный разговор!..

Джерек встал на колени около миссис Амелии Ундервуд, похлопывая без всякого результата по ее вялым ладоням.

– Обещайте, что не сделаете ничего гадкого, и я принесу воду и нюхательную соль, – сказала девушка, с тревогой глядя на него.

– Гадкое? Я!..

– О, вы бездушный!

Голос девушки был наполовину упрекающим, наполовину восхищенным. Но, покидая прихожую через дверь под лестницей, Но она, кажется, уже не рассматривала его как явную угрозу.

Девушка вернулась очень быстро, держа в одной руке стакан воды, а в другой маленькую зеленую бутылочку.

– Отойдите, – твердо распорядилась она, вставая на колени рядом с Джереком, и, подсунув одну руку под голову миссис Ундервуд, поднесла бутылочку к ее носу.

Миссис Ундервуд застонала.

– Вам действительно повезло, – сказала служанка, – что мистер Ундервуд находится на собрании. Но он скоро вернется. Вот тогда у вас будут неприятности.

Миссис Ундервуд открыла глаза. Увидев Джерека, она снова закрыла их и снова застонала, но на этот раз, кажется, уже от отчаяния.

– Не бойтесь, – прошептал Джерек. – Я заберу вас, как только вы поправитесь.

Когда она заговорила, голос ее оказался вполне окрепшим:

– Как же получилось, мистер Корнелиан, что вас не повесили?

– Получилось? Я был в своем собственном веке, разумеется, в веке, который вы полюбили, где мы были счастливы.

– Я счастлива здесь, мистер Корнелиан, с моим мужем, мистером Ундервудом.

– Конечно. Но не так, как были бы со мной.

Миссис Ундервуд отпила глоток воды из стакана, отвела в сторону нюхательную соль и сделала попытку подняться на ноги. Джерек и служанка помогали ей. Она медленно прошла в гостиную, довольно невзрачное подобие той, которую Джерек создал для нее. Фисгармония, отметил он, имела меньше клавиш, чем та, что сделал он, и аспидастра была не такой красивой, да и салфеток на мебели здесь явно было маловато. Но запах был лучше – более полным и насыщенным.

Она осторожно присела в одно из больших кресел около камина. Джерек остался стоять. Миссис Ундервуд сказала девушке:

– Вы можете идти, Мауди Эмилия.

– Идти, миссис?

– Да, дорогая. Мистер Корнелиан, хотя и не знаком с нашими обычаями, не опасен. Он из-за границы.

– А-а! – протянула Мауди Эмилия значительно, успокоенная и удовлетворенная тем, что нашлось объяснение, которое ставит все на свои места. – Ладно, тогда я сожалею об ошибке, сэр.

Сделав что-то вроде реверанса, Мауди Эмилия вышла.

– Она добрая девушка, но не очень хорошо воспитанная, – извиняющимся тоном сказала миссис Ундервуд. – Вы знаете, как трудно найти… но, конечно, вы не знаете. Она у нас только две недели, но перебила в доме почти весь фарфор, хотя она очень старается. Мы взяли ее из Дома.

– Из Дома?

– Дом. Дом для девочек. Что-то вроде исправительного заведения для малолетних преступников. Идея заключается в том, чтобы не наказывать их, а обучать какому-нибудь полезному занятию. Обычно, конечно, они поступают на службу.

Слово имело для Джерека знакомое значение.

– Пушечное мясо! – обрадовался он. – Шиллинг в день! – И почувствовал, что в чем-то не прав.

– Я забыла, – сказала она. – Простите меня. Вы так мало знаете о нашем обществе.

– Напротив, – возразил Джерек. – Я знаю больше, чем прежде. Когда мы вернемся, миссис Ундервуд, вы удивитесь тому, как много я узнал.

– Я не намерена возвращаться в ваш упадочный век, мистер Корнелиан.

В ее голосе сквозили ледяные нотки, которые зародили в нем тревогу.

– Счастье, что мне удалось бежать оттуда, – продолжала она, затем добавила более мягко: – Нельзя сказать, конечно, что вы не были самим гостеприимством, и я всегда буду благодарна вам за это, сэр. Я начала уже было убеждать себя, что мне приснилась большая часть того, что произошло…

– Приснилось, что вы полюбили меня?

– Я не говорила, что люблю вас, мистер Корнелиан.

– Вы намекнули…

– Вы неправильно истолковали мое письмо…

– Но я совсем не умею читать. И думал, вы научите меня.

– Я имею в виду, что вы неправильно интерпретировали мои слова. Я была не в себе тогда, в саду. Счастье, что меня переместили в мое Время, как раз в тот момент, прежде чем вы… прежде чем мы сделали что-нибудь, о чем пришлось бы потом сожалеть.

Джерек не поверил своим ушам.

– Вы любите меня. Я знаю. В вашем письме…

– Я люблю мистера Ундервуда. Он – мой муж.

– Я буду вашим мужем.

– Это невозможно.

– Все возможно. Когда я вернусь, мои кольца власти…

– Я не это имею в виду, мистер Корнелиан.

– Мы могли бы иметь детей, – сказал он задабривающим тоном.

– Мистер Корнелиан!..

На ее лицо наконец вернулся цвет.

– Вы прекрасны! – сказал он.

– Пожалуйста, мистер Корнелиан!

Он вздохнул от удовольствия.

– Очень красивы.

– Я должна попросить вас уйти. Муж скоро вернется со своего собрания, и мне придется сказать ему, что вы – старый друг моего отца, что отец познакомился с вашей семьей, когда был миссионером в Южных морях. Это ложь, а я ненавижу лгать, но не вижу другого способа сохранить нам обоим достоинство. Говорите меньше, насколько возможно.

– Вы знаете, что любите меня! – объявил Джерек твердо. – Скажите ему правду. Вы уйдете со мной.

– Я не поступлю так! И без того уже возникли осложнения… мое появление в суде… потенциальный скандал. Мистер Ундервуд не обладает излишним воображением, но он стал довольно подозрительным…

– Подозрительным?

– Из-за истории, которую я была вынуждена состряпать, пытаясь спасти вас, мистер Корнелиан, от петли.

– Петли чего?

Нотка отчаяния вернулась в ее голос.

– Как, между прочим, вы умудрились избежать смерти и появиться здесь?

– Я не знал, что мне угрожает смерть. Я полагал, что меня отправили в путешествие по Времени. Это всегда риск. А сюда мне удалось вернуться благодаря помощи доброго старого механического создания по имени Няня. С тех пор как мы расстались, я не переставал искать способ вернуться в 1896 год, чтобы мы могли вновь соединиться! Счастливый случай привел к последовательности событий, которые в конце концов завершились моим прибытием сюда, на Коллинз-авеню. Вы знаете мистера Уэллса?

– Нет. Он заявляет, что знает меня?

– Нет. У его отца какие-то дела в “Розе и Короне”. Так вот, мистер Уэллс рассказывал мне, что изобретает машины Времени. Как я понял, это его хобби: он не изготавливает их сам, этим занимаются другие. Я намереваюсь узнать у него имя мастера, который сможет построить для нас одну машину, тогда проблема нашего возвращения будет решена.

– Мистер Корнелиан, я уже вернулась! Навсегда! Здесь мой дом.

Джерек критически огляделся.

– Он меньше, чем наш дом. Допускаю, в нем немного больше достоверности, но в нем отсутствует, я бы сказал, определенная жизнь. Возможно, не стоило бы касаться просчетов мистера Ундервуда, но, мне кажется, он мог дать вам гораздо больше.

Джерек потерял интерес к предмету разговора и стал шарить в карманах в надежде отыскать в них что-нибудь такое, что можно было бы подарить ей, но там нашелся лишь пистолет-имитатор, который Няня вручила ему перед самым началом путешествия.

– Я знаю, что вы любите пучки цветов, ватерклозеты и так далее (видите, я помню каждую деталь того, что вы мне рассказывали), но я забыл сделать какие-нибудь цветы, а ватерклозет, конечно, – слишком громоздкий объект, чтобы переносить его сквозь Время. Тем не менее… – Тут его осенило. Джерек стянул с пальца самое большое кольцо власти с рубином. – Если вы примете это, я буду счастлив.

– Я не могу принять от вас дар, мистер Корнелиан. Как я смогу объяснить это своему мужу?

– Объяснить, что я дал вам что-то? Это необходимо?

– О, пожалуйста, пожалуйста, уходите! – начала она, услышав шаги на улице. – Это он! – Она кинула вокруг безумный взгляд. – Помните, – сказала она требовательным шепотом, – что я сказала вам.

– Я постараюсь, но не понимаю…

Дверь гостиной открылась, и вошел мужчина среднего роста.

Нос мистера Ундервуда украшало пенсне. Соломенного цвета шляпа имела ложбину посередине. Высокий белый воротник безжалостно врезался в его розовую шею, а узел галстука был очень тугим и маленьким, почти микроскопическим. Он расстегивал пуговицы пиджака с видом человека, снимающего защитную одежду в среде, которая может оказаться не совсем безопасной. Очень аккуратно положив черную книгу, которую принес с собой, и подняв брови, он тщательно пригладил волосок, выбившийся из совершенно симметричных усов.

– Добрый вечер, – сказал он Джереку с легким намеком на вопрос и тут заметил присутствие жены. – Моя дорогая!

– Добрый вечер, Гарольд. Это мистер Корнелиан. Он только что приехал от Антиподов, где его отец и мой, как ты помнишь, были миссионерами.

– Корнелиан? Необычное имя. Хотя, как мне помнится, такое же было у мошенника, который…

– Его брат, – поспешно сказала миссис Ундервуд. – Я как раз выражала соболезнования, когда ты вошел.

– Ужасное дело. – Мистер Ундервуд бросил взгляд на буфет, где лежала газета, с видом охотника, который видит ускользающую от выстрела добычу, и вздохнул. – Знаете, моя жена очень хитрая, когда нужно выступать в защиту. Огромный риск скандала. Я только сегодня говорил мистеру Григгсу на церковном собрании, что если бы все с таким мужеством следовали учению нашей совести, мы значительно ближе подошли бы к воротам Небесного Царства.

– Кхе, кхе, – сказала миссис Ундервуд, – ты очень добр, Гарольд. Я всего лишь выполняла свой долг.

– Не все имеют силу твоего духа, дорогая. Она удивительная женщина, не так ли, мистер Корнелиан?

– Без сомнения, – с чувством согласился Джерек, с беззастенчивым любопытством разглядывая своего конкурента. – Самая чудесная женщина в вашем мире, в любом мире, мистер Ундервуд.

– Гм, да, – сказал мистер Ундервуд. – Вы, конечно, благодарны ей за те жертвы, которые она принесла. Ваш энтузиазм понятен…

– Жертвы? – Джерек повернулся к миссис Ундервуд. – Я не знал, что в этом обществе практикуются подобные обряды. Кому вы…

– Вы долго не были в Англии, сэр? – спросил мистер Ундервуд.

– Это мой второй визит, – ответил Джерек.

– Ага! – Мистер Ундервуд, казалось, удовлетворился объяснением. – В самых темных глубинах джунглей, а? Неся свет дикарскому уму?

– Я был в лесу… – сказал Джерек.

– Он только недавно услышал о печальной судьбе своего брата, – вмешалась в разговор миссис Ундервуд.

Джерек не мог понять, почему она все время прерывает их, ведь он вполне хорошо ладит с мистером Ундервудом, даже лучше, чем ожидал.

– Ты предложила мистеру Корнелиану что-нибудь освежающее, дорогая? – Пенсне мистера Ундервуда блеснуло, когда он оглядел комнату. – Нет нужды говорить, мы – трезвенники, мистер Корнелиан. Но если вы хотите чаю…

Миссис Ундервуд с энтузиазмом дернула за веревочку звонка.

– Замечательная идея! – воскликнула она.

Мауди Эмилия появилась почти немедленно, и ей были даны указания принести чай и бисквиты для них троих. Девушка, слушая, переводила многозначительный взгляд с мистера Ундервуда на Джерека Корнелиана и обратно, в результате чего решительные черты лица миссис Ундервуд исказило чуть заметное выражение паники.

– Чай? – переспросил Джерек, когда Мауди Эмилия ушла. – Не думаю, что когда-нибудь пил чай. Или мы…

На этот раз мистер Ундервуд невольно пришел на выручку жене:

– Никогда не пили чая? О, тогда вы не должны упустить такой случай. Вы, наверное, провели большую часть жизни вдали от цивилизации, мистер Корнелиан?

– Да, от этой.

Мистер Ундервуд, достав из кармана большой белый платок, снял и стал полировать пенсне.

– Я понял, что вы имеете в виду, сэр, – сказал он мрачно. – Кто мы такие, чтобы обвинять бедного дикаря в отсутствии культуры, когда сами живем в такие безбожные времена?!

– Безбожные? Я думал, что это Религиозный Век.

– Мистер Корнелиан, боюсь, вас неправильно информировали. Вашей вере было позволено расцвести без препятствий, без сомнений, ибо вы жили в отдаленной туземной хижине только с Библией и Господом для компании. Но соблазнов, с которыми человек вынужден бороться в нашей цивилизованной Англии, достаточно, чтобы заставить человека махнуть рукой и искать утешения у Высшей Церкви. – Он понизил голос. – Я знал человека, жителя Бромли, который очень близко подошел однажды к такому состоянию, что готов был отвернуться от Рима.

– Он не мог найти Бромли? – засмеялся Джерек, обрадовавшись, что они с мистером Ундервудом так хорошо нашли общий язык. – У меня самого из-за этого была куча хлопот. Если бы я не встретил мистера Уэллса в месте, называемом, насколько я понял, кафе “Ройяль”, я все еще искал бы Бромли!

– Кафе “Ройяль”? – прошипел мистер Ундервуд почти тем же тоном, каким произнес “Рим”. Он вернул на место пенсне и в упор посмотрел на Джерека.

– Я заблудился… – начал объяснять Джерек.

– Это прямые ворота в ад!

– …и встретил человека, который жил в Бромли.

– Надеюсь, больше не живет?

– Нет.

Мистер Ундервуд вздохнул с облегчением.

– Мистер Корнелиан, – торжественно сказал он, – не забывайте судьбу вашего бедного брата. Без сомнения, он был таким же невинным, как и вы, когда в первый раз приехал в Лондон. Помните, Лондон не зря называют Собственным Городом Сатаны!

– Кто этот мистер Сатана? – небрежно спросил Джерек. – Видите ли, я воссоздаю город, и полезно иметь совет человека, который…

– Мауди Эмилия! – зазвенел голос миссис Ундервуд, будто приветствуя землю после многих дней плавания в открытом море. – Чай! – Она повернулась к собеседникам. – Чай подан!

– А, чай, – сказал мистер Ундервуд, нахмурившись, раздумывая над последними словами Джерека.

Джерек почувствовал, что, несмотря на всю свою осторожность, сказал что-то неправильное, хотя и не видел большого смысла в обмане мистера Ундервуда. Фактически ему было нужно одно – объяснить проблему мистеру Ундервуду, который явно не разделял его страсти к миссис Ундервуд. Тогда мистер Ундервуд согласится, что он, Джерек, будет, вероятно, счастливее с миссис Ундервуд. Мистер Ундервуд останется здесь (возможно, с Мауди Эмилией), а миссис Ундервуд уйдет с ним, Джереком.

Мауди Эмилия разливала чай, миссис Ундервуд стояла возле камина, вертя в руках маленький кружевной платочек, мистер Ундервуд следил через пенсне за Мауди Эмилией, будто проверяя, точное ли количество чая она наливает в каждую чашку. Джерек сказал:

– Мауди Эмилия, я думаю, вы счастливы здесь с мистером Ундервудом?

– Да, сэр, – незамедлительно ответила та тоненьким голоском.

– А вы счастливы с Мауди Эмилией, мистер Ундервуд?

Мистер Ундервуд махнул рукой и подвигал губами, показывая этим, что он счастлив с ней ничуть не меньше, чем должно быть.

– Превосходно, – заключил Джерек.

Последовало молчание. Ему протянули чашку с чаем.

– Что вы думаете? – Мистер Ундервуд оживился, наблюдая, как Джерек отпивает чай. – Есть люди, отвергающие чай, утверждая, что это стимулятор, без которого вполне можно обойтись. – Он печально улыбнулся. – Боюсь, мы не будем настоящими людьми, если лишимся маленьких грешков, а? Вам нравится, мистер Корнелиан?

– Очень приятный, – сказал Джерек. – На самом деле я пил раньше чай. Но мы называем его как-то по-другому. Более длинное название. Не помните, миссис Ундервуд?

– Откуда я знаю, мистер Корнелиан? – ответила она небрежно, сверкнув глазами на Джерека.

– Лэр что-то… – попробовал вспомнить Джерек. – Су что-то…

– Лэр-сан-су-чонг! Да, самый твой любимый, моя дорогая, не так ли? Китайский чай.

– Вот-вот, – просиял Джерек в подтверждение его слов.

– Вы встречали мою жену прежде, мистер Корнелиан?

– Когда были детьми, – сказала миссис Ундервуд. – Я рассказывала тебе, Гарольд.

– Вам, детям, конечно, не давали чай?

– Конечно, нет, – ответила она.

– Дети? – Хотя ум Джерека был занят другими вещами, но сейчас он заинтересовался. – Дети? Вы планируете иметь детей, мистер Ундервуд?

– К несчастью, – мистер Ундервуд прочистил горло, – небо не благословило нас до сих пор…

– Что-нибудь не так?

– Э… нет…

– Возможно, вы не умеете их делать прямым старомодным методом? Должен признаться, мне самому пришлось потратить много времени, чтобы разобраться. Знаете… – Джерек обернулся, желая убедиться, что миссис Ундервуд готова включиться в беседу, – надо было определить, что куда входит и так далее.

– Н-н-н-г, – сказала миссис Ундервуд.

– Великие небеса! – Мистер Ундервуд все еще держал чашку с чаем на полпути к губам. В первый раз с тех пор, как он вошел в комнату, его глаза, казалось, ожили.

Джерек затрясся от смеха.

– Потребовались долгие исследования. Моя мать, Железная Орхидея, объяснила все, что знала, и в конце, когда мы собрали всю информацию, помогла получить массу практического опыта, так как всегда интересовалась новыми способами любви. Она рассказала, что, хотя при моем зачатии и была использована подлинная сперма, в остальном старые методы не соблюдались. Как только она разобралась, что к чему (а это потребовало некоторых незначительных биологических изменений), она призналась мне, что редко так наслаждалась, пользуясь общепринятыми способами любви. В чем дело, мистер Ундервуд, миссис Ундервуд?

– Сэр, – сказал мистер Ундервуд, обращаясь к Джереку с холодной брезгливостью, – я думаю, что вы сумасшедший. В качестве снисхождения я готов допустить, что вы и ваш брат прокляты одним и тем же заболеванием мозга, которое привело его на виселицу.

– Моего брата? – Джерек нахмурился, но затем подмигнул миссис Ундервуд. – О да, мой брат…

Миссис Ундервуд, тяжело дыша, неожиданно села прямо на ковер, в то время как Мауди Эмилия с поджатыми губами и очень красным лицом издавала странные придушенные звуки.

– Зачем вы пришли сюда? О, ну почему вы пришли сюда? – бормотала миссис Ундервуд, раскачиваясь на полу.

– Потому что, как вы знаете, я люблю вас, – терпеливо объяснил Джерек. – Видите ли, мистер Ундервуд, – начал он доверительно, – я хочу забрать миссис Ундервуд с собой.

– В самом деле? – Мистер Ундервуд подарил Джереку исключительно безжизненную кривую усмешку. – А что, могу я спросить, вы намерены предложить моей жене, мистер Корнелиан?

– Предложить? Подарки? Да, хорошо… – Джерек снова начал шарить в карманах, но опять не найдя ничего, кроме пистолета-имитатора, вытащил его. – Это?

Мистер Ундервуд вскинул руки вверх.

13. СТРАННЫЕ СОБЫТИЯ В БРОМЛИ ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ В ЛЕТО 1896 ГОДА

– Пощадите их, – сказал мистер Ундервуд. – Возьмите меня, если надо.

– Но я не хочу вас, мистер Ундервуд, – рассудительно произнес Джерек, помахивая пистолетом. – Хотя это и благородно с вашей стороны, но я хочу миссис Ундервуд. Видите ли, она любит меня, а я люблю ее.

– Правда, Амелия?

Не говоря ни слова, она покачала головой.

– У тебя какая-то связь с этим человеком?

– Вот слово, которое я пытался вспомнить, – обрадовался Джерек.

– Я не верю, что вы – брат того убийцы, – сказал мистер Ундервуд, не забывая держать руки над головой. – Каким-то образом вы избежали виселицы. И ты, Амелия, кажется, сыграла отвратительную роль, помешав свершиться правосудию. Я чувствовал в то время…

– Нет, Гарольд, мне нечего стыдиться… о, разве что совсем немного… Если бы я попыталась объяснить, что случилось со мной той ночью, когда…

– Той ночью, да? Когда?..

– Я была похищена.

– Этим человеком?

– Нет, он появился позднее. О дорогой! Я ничего не рассказала тебе потому, что знала: ты не сможешь поверить. Мне не хотелось взваливать на тебя ненужную ношу, которая, думаю, тебе не по силам.

– Груз правды, Амелия, всегда легче, чем тяжесть обмана.

– Меня переместили в отдаленное будущее нашего мира. Как – я не могу объяснить. Там я встретила мистера Корнелиана, который был добр ко мне. Я не ожидала, что когда-нибудь вернусь сюда, но вернулась – в тот же самый момент времени, когда исчезла оттуда. Я решила, что мне приснился яркий правдоподобный сон, как вдруг узнала о появлении мистера Корнелиана в нашем времени: его судили за убийство.

– Итак, он – тот самый человек!

– Я чувствовала, мой долг – помочь ему. Он не может быть виновным, и я пыталась доказать, что он безумен, чтобы, по крайней мере, спасти ему жизнь. Как бы там ни было, мои усилия оказались тщетными. Не помогли и наивные, хотя и настойчивые попытки мистера Корнелиана настоять на правде, в которую, как и следовало ожидать, никто не поверил. Его приговорили к смерти. Последнее, что я узнала, – он погиб через исполнение Закона.

– Абсурд, – сказал мистер Ундервуд. – Я вижу, что был абсолютным дураком. Если ты не так же безумна, как он, тогда ты виновна в самом нечестивом обмане, в какой только заблудшая жена ввергала своего доверчивого мужа. – Мистер Ундервуд дрожал. Он провел рукой по лбу, растрепав волосы, затем ослабил галстук. – Ладно, к счастью, Библия дает ясные указания на этот счет. Разумеется, ты должна уйти. Ты должна покинуть мой дом, Амелия, и благодари Господа нашего Иисуса Христа за Новый Завет и его наставления. Если бы мы жили во времена Ветхого Завета, твое наказание не было бы таким мягким!

– Гарольд, пожалуйста! Я вижу, ты не в себе. Если бы ты попытался выслушать историю мистера Корнелиана…

– Ха! Должен ли я выслушивать его бредни, прежде чем он убьет меня?

– Убить вас? – мягко сказал Джерек. – Если хотите, мистер Ундервуд, я с охотой сделаю все, что могу…

– О!..

Джерек увидел, что Мауди Эмилия покидает комнату. Возможно, ей наскучила беседа. Он определенно испытывал массу трудностей, пытаясь понять мистера Ундервуда, чей голос сильно дрожал, а иногда поднимался так высоко, что слова искажались.

– Я не сделаю ничего, чтобы помешать вам, – говорил мистер Ундервуд. – Берите ее и уходите, если хотите. Она говорила вам, что любит вас?

– О да. В письме.

– Письмо? Амелия!

– Я написала письмо, но…

– Итак, ты столько же глупа, сколь вероломна. Подумать только, под собственной крышей я пригрел такое существо! Я думал, ты честна, я думал, ты настоящая христианка. Ведь, Амелия, я восхищался тобой. Восхищался тем, кажется, что было просто маскировкой, маской лицемерия.

– О Гарольд, как ты можешь верить таким вещам? Если бы ты знал, какие усилия я прилагала, чтобы защитить мою…

– Честь? В самом деле, дорогая, ты, должно быть, считаешь меня круглым болваном, если думаешь, что можешь продолжать дальше свою игру!

– Хорошо, – сказал Джерек весело, желая, чтобы мистер Ундервуд выражался пояснее, но довольный, что основная проблема разрешилась. – Не пора ли нам, миссис Ундервуд?

– Я не могу, мистер Корнелиан. Мой муж не в себе. Шок от вашего появления и вашего… гм… вашего языка… Я знаю, вы не хотели ничего дурного, но потрясение, вызванное вами, много хуже, чем я боялась. Мистер Корнелиан, пожалуйста, положите пистолет обратно в карман!

Он сунул пистолет в складки плаща.

– Я собирался предложить его в обмен. Насколько я понял…

– Вы совсем ничего не поняли, мистер Корнелиан. Будет лучше, если вы уйдете…

– Уходи вместе с ним, Амелия. Я настаиваю. – Мистер Ундервуд опустил руки, вытащил из кармана платок и точными, обдуманными движениями, поглядывая на белую ткань, промокнул лоб. – Этого хотите вы оба, не так ли? Твою свободу. О, я с радостью даю ее тебе. Ты оскверняешь благочестие моего дома!

– Гарольд! Я не могу поверить такому скоропалительному решению. Ты всегда исповедовал прощение! Ты обычно такой спокойный.

– Я и сейчас должен быть спокойным?

– Нет, но…

– Всю жизнь я жил, руководствуясь определенными принципами – принципами, которые, как я считал, разделяешь и ты. Должен ли я присоединиться к тебе, чтобы попрать их? Твой отец, почтенный мистер Вернон, однажды предупредил меня, что ты склонна мечтать. Когда мы поженились, я не обнаружил этой черты в твоем характере и полагал, что необходимость быть хорошей женой искоренила ее в тебе. Но нет, оказывается, она всего лишь была спрятана. И, оказывается, не очень глубоко!

– Боюсь, Гарольд, что ты сошел с ума!

Он отвернулся.

– Уходите!

– Ты пожалеешь об этом, Гарольд. Ты знаешь, что пожалеешь.

– Пожалеть жену, вступившую под крышей мужа в любовную связь с осужденным убийцей? Да! – Он невесело засмеялся. – Полагаю, что пожалею.

Джерек взял миссис Ундервуд за руку.

– Не пора ли идти?

Ее умоляющие глаза все еще смотрели на мужа, но она позволила Джереку повести себя к двери.

А затем они оказались в тишине Коллинз-авеню. Джерек понял, что миссис Ундервуд была взволнована прощанием с мужем.

– Я думаю, мистер Ундервуд понял ситуацию очень хорошо, не так ли? Ну, вот, видите, все ваши страхи, миссис Ундервуд, оказались беспочвенными. Всегда стоит говорить правду. Мистер Ундервуд говорил то же самое. Возможно, он не вел бы себя так великодушно, но все же…

– Мистер Корнелиан, я знаю своего мужа. Такое поведение было для него по меньшей мере необычным. Вы ответственны за то, что он подвергся большему напряжению, чем стал бы терпеть кто-нибудь другой. Я тоже частично виновата…

– Почему вы говорите шепотом, миссис Ундервуд?

– Соседи. – Она покачала головой. – Мы должны немного пройтись пешком, а тем временем у Гарольда будет возможность обдумать все заново. Библейские собрания иногда отнимают у него сил больше, чем можно ожидать. Он очень старательный, в его семье несколько поколений были миссионерами, и он всегда сожалел, что не может пойти по стопам отца: его здоровье, в целом не такое уж плохое, не выдерживает жаркого климата. Его мать рассказывала, что он такой с детства. – Она замолчала. – Боюсь, я разболталась.

– Болтайте дальше, прекрасная миссис Ундервуд! – Джерек шагал легко. – Скоро мы будем там, где должны быть оба. Я помню каждое слово письма, которое мистер Гриффитс прочитал мне. Особенно последнюю часть: “…и, таким образом, я должна сказать вам, Джерек, что я люблю вас, что мне не хватает вас, что я всегда буду помнить о вас”. О, как я счастлив! Теперь я знаю, что такое счастье!

– Мистер Корнелиан, я написала это письмо в спешке. Потому что добавила она нехотя, – я думала, вы скоро умрете.

– Я не могу понять, почему?

Она глубоко вздохнула и не стала объяснять дальше.

Они прошли через несколько улиц, очень похожих на Коллинз-авеню (Джерек удивился, как люди находят дорогу к своим индивидуальным жилищам), и через некоторое время Джерек заметил, что миссис Ундервуд дрожит от холода. Он и сам чувствовал, как сильно охладился воздух. Джерек снял плащ и накинул его на плечи миссис Ундервуд. Она не противилась.

– Благодарю вас, – сказала она. – Если бы я не была разумной женщиной, мистер Корнелиан, я могла бы сейчас считать, что вся моя жизнь разбита. Тем не менее, я предпочитаю думать, что Гарольд поймет свою ошибку и что мы помиримся.

– Он будет жить с Мауди Эмилией, – утешил ее Джерек. – Он сам намекнул на это, и она не возражала.

– О дорогой! О дорогой!.. – Миссис Ундервуд покачала головой.

Дорога превратилась в тропинку, которая шла сначала между заборами, затем углубилась в кусты. За кустами начинались поля. На чистом небе сияла огромная луна, заливая все вокруг мягким светом.

– Мы, кажется, избрали неверное направление, если хотим попасть в “Розу и Корону”.

– Почему вы хотите посетить публичный дом?

– Публичный дом?

– Почему вы хотите пойти в “Розу и Корону”, мистер Корнелиан?

– Разумеется для того, чтобы увидеть мистера Уэллса, миссис Ундервуд. Просить его порекомендовать хорошего изготовителя машины Времени.

– В моем веке нет таких вещей, как машины Времени. Ваш знакомый просто подшутил над вами.

– О, нет, наша беседа была самой серьезной. Он один из немногих людей, встреченных мною в вашем мире, кто, кажется, точно знает, о чем говорит.

– Без сомнения, он посмеялся над вами! Где произошла беседа?

– В поезде. И какая чудесная была поездка! Как только вернусь к себе, сразу произведу массу уточнений и улучшений.

– Значит, у вас пока нет средства вернуться в ваш родной период Времени?

– Нет. Но в этом деле я не вижу никаких трудностей.

– Трудности будут у нас обоих, если Мауди Эмилия, как я подозреваю, пошла за полицией. Если мой муж не успел успокоиться, он информирует полицейского, когда тот явится, что сбежавший убийца и его сообщница находятся сейчас в окрестностях Бромли. И что этот человек вооружен. Между прочим, что это за штука, которой вы махали?

– Пистолет-имитатор? Хотите, я продемонстрирую его?

– Думаю, не надо.

Ночная тишина была нарушена звуком полицейского свистка вдали.

– Полиция! – воскликнула миссис Ундервуд. – Чего я и боялась. – Она схватила Джерека за руку, но почти немедленно убрала ладонь. – Если они найдут вас, вы обречены!

– Почему? Вы имеете в виду джентльменов в шлемах, которые помогали мне прежде? У них есть доступ к машине Времени. В конце концов, именно благодаря им я смог вернуться в собственный век в прошлый раз.

Она, игнорируя его слова, потащила Джерека через ворота в поле. Воздух был напоен сладким ароматом, и Джерек остановился, чтобы вобрать запах в легкие.

– Нет никаких сомнений в том, – начал он, – что мне еще многое следует узнать. Запахи, например, почти отсутствуют в моих реконструкциях, а когда они все-таки существуют, им не хватает тонкости. Если бы имелся какой-нибудь способ записи…

– Молчите, – прошептала она настойчиво. – Видите, они идут сюда? – Она показала через плечо на дорогу, где появилось несколько пляшущих маленьких огоньков. – Это их “бычьи глаза”. Вся полиция Бромли, должно быть, идет по нашему следу.

Опять прозвучал свисток. Беглецы притаились позади кустов, слушая шелест велосипедных шин по грунтовой дороге.

– Наверное, они направились к железнодорожной станции, – сказал хриплый голос. – Ведь не круглые же они дураки, чтобы бежать в открытое поле. Здесь мы ищем напрасно.

– Никогда нельзя быть уверенным с сумасшедшим, – возразил другой голос. – Три года назад я участвовал в поисках Левишамского Убийцы. Представьте, его нашли свежим, как огурец, на складе, за пять улиц от места преступления. Он скрывался там в течение двух недель, пока мы днем и ночью обегали пол-Кента, не поймав ничего, кроме насморка.

– Я все-таки думаю, они направились к поезду. Пострадавший сказал, что тот парень приехал на поезде.

– Мы не совсем уверены, что этот человек – тот самый. Кроме того известно, что с поезда сошли двое мужчин – очевидно, друзья. Где же другой?

– Не верю я, что он приехал на поезде.

– Между прочим, что он делает в Бромли? – недовольно вмешался третий голос.

– Видимо, вернулся за сладким кусочком. Бывают такие женщины, что голова идет кругом. Я видел раньше, как совершенно приличная женщина опускается из-за негодяя с хорошо подвешенным языком. Если она неосторожна, то становится его очередной жертвой.

– Такое часто бывает, – согласился другой.

Они удалились за пределы слышимости. Лицо миссис Ундервуд потемнело.

– Недурно! – сказала она. – Итак, я уже имею репутацию сожительницы преступника. Как они сказали, любительница грязи. Ну, мистер Корнелиан, вы никогда не поймете вреда, который нанесли, но сейчас я очень сожалею, что позволила своей доброй натуре встать на вашу защиту в Центральном Уголовном Суде! Уже тогда прокатился слушок. А теперь… Ладно, мне придется покинуть страну. Бедный Гарольд! Почему он должен страдать?!