Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

– Это определенно вульгарно, – сказала она, если не больше. Конечно виноват Герцог Королев. Типично для него – позволить прекрасные развлекательные события превратить в… а-а! – она упала на копошащуюся пару, о которую споткнулась.

Джерек помог ей встать, улыбаясь.

– Ты привыкла упрекать меня за мой критицизм вкусов Герцога. Что ж наконец я отомщен.

Она фыркнула, заметив лицо одного из людей на земле.

– Гэф, как вы могли докатиться до этого?

– А? – сказал Гэф Лошадь в Слезах. Он выпутался из-под своего партнера. – Железная Орхидея! О, ваш запах, ваши лепестки, ваше изящное тело – позвольте им соединиться со мной.

– Мы уходим, – сказала она подчеркнуто, бросив на него суровый взгляд. – Мы находим происходящее скучным.

– Скучным, дорогая Орхидея? Это опыт, а опыт любого вида достаточен сам по себе! – Гэф подумал, что она пошутила, и протянул ей руку. – Идемте, присоединяйтесь к нам. Мы…

– Возможно в другой раз, унылый жеребец, – она заметила проход в толпе и двинулась туда, но проход закрылся прежде, чем кто-нибудь успел достичь его.

– Они кажется, пьяны от перспективы своей судьбы… – начала Амелия, но ее голос исчез в вопле толпы. Она так же удержала себя, как тогда, когда Джерек впервые увидел ее: рот сжат, глаза презрительны – и вновь любовь целиком наполнила его так, что он был вынужден поцеловать ее. Но ее щека была холодной.

Она отшатнулась от него и столкнулась с толпой, которая поймала ее и начала уносить вместе с собой. Она как будто упала в поток и боролась, чтобы не утонуть.

Джерек кинулся спасать ее и вытащил на свободное место, она судорожно вздыхала и всхлипывала рядом с ним. Они находились на краю пятна солнечного света из дверей, спасение было близко. Оркестр все еще играл на улице. Амелия что-то кричала ему, но слова были неразличимы. Железная Орхидея схватила Джерека за руку, чтобы выйти с ним из собора и в этот момент наступила темнота.

Солнце исчезло, свет больше не падал через окна и двери, музыка смолкла. Снаружи была тишина и холод. Хотя многие из пирующих продолжали танцевать, освещая себе путь факелами в руках, многие еще смеялись или кричали. Но затем сам собор стал дрожать. Метал и стекло задребезжали, камень застонал.

Черное пятно дверей все еще было видно, и к нему подбежали все трое. Железная Орхидея кричала в удивлении:

– Джеггет подвел нас! Мир все же кончается!

Они кинулись в холод. Позади них во многих окнах здания мерцали огни факелов, но они были слишком слабые, чтобы осветить окружающую землю, хотя было возможно определить расположение ларьков, будок и палаток, из которых доносились недоуменные голоса. Джерек ожидал что воздух уступит место вакууму в любой момент. Он обнял Амелию, и в этот раз она с охотой прижалась к нему.

– Если бы был хоть какой-нибудь способ жить, – сказала она. – И хотя я думаю, что рада этому, я никогда не смогла бы измениться. Я стала бы лицемеркой, и ты перестал бы любить меня.

– Никогда, – сказал он и поцеловал ее. Возможно из-за того, что окружающий воздух был таким холодным, она показалась ему теплой, почти лихорадочно горячей.

– Какой неудовлетворительный конец, – раздался голос Железной Орхидеи. На этот раз, кажется, Джеггет потерял свое чувство времени! Но скоро не останется никого, чтобы критиковать его…

Под их ногами задрожала земля. Внутри собора раздался высокий протяжный крик. Что-то с грохотом упало на землю, некоторые из колоколов собора зазвенели, беспорядочно и безумно. Две или три фигуры, один почти с потухшим факелом, подошли к двери и остановились в нерешительности.

Джерек подумал, что услышал завывание вдалеке, как будто далекий ураган, но оно не приблизилось, а удалилось вместо этого в другом направлении.

Они все ждали смерти с применением, с волнением, удивлением, с облегчением или недоверчивостью, соответственно темпераментам. Там и тут было слышно, как люди беззаботно болтают, в то время, как другие стонали и плакали.

– По крайней мере, Гарольд в безопасности, – сказала Амелия. – Джеггет знал, что это могло случиться, как ты думаешь?

– Если он знал, то сделал так, чтобы не подозревали.

– Он определенно ничего не сказал мне, – сказала Железная Орхидея с нескрываемым раздражением. – Я его жена, в конце концов. – Он не мог бороться со своей таинственной натурой, мама, – сказал Джерек в защиту отца.

– Так же, как ты не виноват, что у тебя открытая душа, мое дитя. Где вы?

– Здесь, – ответила Амелия.

Шарящая рука нашла ее.

– Его так легко обмануть, – говорила Орхидея своей невестке. – Конечно, это делало его забавным, прежде чем началось все это… но сейчас… я виню себя, что не предвидела…

– Он – ваша заслуга, мама, – Амелия хотела утешить ее. – Я люблю его таким, каким вы его сделали…

Джерек был удивлен.

– Я открыл, что женщины всегда рассматривают мужчин, как своего рода пустое существо, в которое одна женщина или другая вложила определенные характеристики. Эта женщина сделала его робким, эта женщина сделала его сильным, другая оказала такое и такое влияние (всегда женское, конечно)… Неужели я не более, чем сплав творческого воображения женщин? Неужели у меня нет собственной личности?

– Конечно, дорогой, – ответила Амелия. – Конечно, ты полностью сам собой! Я говорила только фигурально.

Снова послышался голос Железной Орхидеи.

– Не позволяй ему давить на себя, Амелия. В этом влияние его отца!

– Мама, ты остаешься твердой, как всегда! – сказал с привязанностью Джерек. – Цветок, который не сможет согнуть даже самый сильный ветер!

– Надеюсь, ты только шутишь, Джерек. Нет никого более уступчивого, чем я.

– В самом деле!

Амелия присоединилась к смеху Джерека. Железная Орхидея, казалось, помрачнела.

Джерек заговорил было снова, когда земля под его ногами начала неистово качаться крошечными волнами. Они держались друг за друга, чтобы не упасть. В воздухе появился острый запах, и на секунду вспыхнул фиолетовый свет на горизонте.

– Это города! – сказала Железная Орхидея. – Они уничтожены! – она пододвинулась ближе к Амелии.

– Кажется стало холоднее? – сказала Железная Орхидея.

– Да, – сказала Амелия.

– Определенно, – сказал Джерек.

– Интересно, как долго…

– Уже прошло больше времени, чем я ожидал, – сказал ей Джерек.

– Я хочу, чтобы все кончилось. По крайней мере, это Джеггет мог бы сделать для нас…

– Возможно, он борется со своей техникой, все еще пытаясь что-нибудь сделать, – предположил Джерек.

– Бедный человек, – пробормотала Амелия. – Все его планы рухнули.

– Ты симпатизируешь ему сейчас? – удивился Джерек.

– О, я всегда симпатизирую неудачникам, знаешь ли…

Джерек взял ее плечо и сжал. Появилась еще одна вспышка на некотором расстоянии от первой и продолжилась чуть дольше.

– Да, – сказала Железная Орхидея. – Это определенно города. Я узнаю месторасположение. Они взрываются.

– Странно, что воздух все еще с нами, – сказал Джерек. – Один город должен функционировать, по крайней мере, чтобы создавать кислород.

– Если только мы не дышим тем, что осталось – предположила Амелия.

– Я совсем не уверен, что это конец, – объявил Джерек.

И как будто в ответ ему начало подниматься солнце, сначала тускло-красное, затем все ярче, пока оно не наполнило голубое небо лучами желтого, розового и малинового цветов. Везде было ликование, и жизнь возобновилась.

Только Амелия оказалась недовольной этой отсрочкой.

– Это безумие, – сказала она, – и я сама скоро сойду с ума, если уже не сумасшедшая. Я ничего не хотела, кроме смерти, а теперь даже эта надежда исчезла.

На нее упала тень огромного лебедя, и она подняла вверх покрасневшие, сердитые глаза.

– О Лорд Джеггет! Как вы должно быть радуетесь всем этим манипуляциям.

Лорд Джеггет все еще был в своем утреннем костюме и в высокой шляпе на голове!

– Простите меня за темноту и тому подобное, – сказал он. – Необходимо было начать цикл первой недели полегоньку, сейчас все идет гладко, и будет идти вечно.

– Вы не допускаете даже малейшей возможности, что все рухнет? – Амелия не была вежливой, она казалась отчаявшейся.

– Ни малейшей, Амелия. Это заложено в природе мира – правильно функционировать. Он не существовал, если бы не был совершенен, уверяю вас. – Я вижу… – она пошла прочь, несчастная фигура, безразличная куда ей идти.

– Имеется альтернатива, – тем не менее, – сказал лаконично Лорд Джеггет. – Как я упоминал, – он элегантно выскочил из лебедя и приземлился около нее, держа руки в карманах и ожидая, когда его слова дойдут до ее сознания, Она медленно обернулась, переведя взгляд с Джеггета на Джерека, который приблизился к своему отцу.

– Альтернатива?

– Да, Амелия. Но она может тебе не понравиться, а Джерек, вероятно, сочтет ее совершенно неприемлемой.

– Скажите мне, что это! – Ее голос был напряжен.

– Не здесь, – он бросил взгляд вокруг себя, вытащил руку из кармана, чтобы дать сигнал лебедю. Аэрокар послушно приблизился к нему. – Я приготовил простой обед в приятном окружении. Будьте моими гостями.

Она поколебалась.

– Я не могу больше терпеть ваши загадки, Лорд Джеггет.

– Если нужно будет принять решение, лучше это сделать там, где вам никто не помешает.

Из собора вышел, немного покачиваясь под тяжестью своей митры и опираясь на жезл, Епископ Касл.

– Джеггет, это было ваших рук дело? – озадачено спросил он.

Лорд Джеггет Канарии поклонился своему другу.

– Это было необходимо. Сожалею, что причинил вам беспокойство.

– Беспокойство! Это было великолепно. Каким превосходным чувством драмы вы обладаете!

Хотя Епископ Касл был бледен, шутливый тон давался ему с трудом. Знакомая полуулыбка мелькнула на красивых губах Джеггета.

– Все свадьбы освещены должным образом?

– Я думаю, да. Я признаюсь, что увлекся… хорошая аудитория, знаете ли, легко завоевывается… мы потеряли голову.

Из-за скопления будок появился Герцог Королев. Он дал сигнал своему оркестру играть, но после нескольких секунд грохота передумал и заставил оркестр остановиться. Он шел со Сладким Мускатным Оком, изящно цепляющимся за его руку.

– Ну, по крайней мере, моя свадьба не была прервана, ускользающий Лорд Времени, хотя я считаю такие вмешательства были когда-то традиционными, – он хихикнул. – Что за шутка! Я был убежден, что вы сделали глубокую ошибку.

– У меня было больше веры, – сказала Сладкое Мускатное Око, смахивая назад черные кудряшки с маленького лица. – Я знала, что вы не хотите испортить самый чудесный день нашей жизни, дорогой Джеггет.

Она получила сухой поклон от отца Джерека.

– Ну, – энергично сказал Герцог, – мы отправляемся теперь на нашу медовую луну (фактически, небольшой астероид) и поэтому должны сказать “прощайте”.

Амелия почти шокировавшим Джерека жестом, настолько он был нетипичным, обняла Герцога и поцеловала в бородатую щеку.

– Прощайте, дорогой Герцог Королев. Вы, я знаю, всегда будете счастливы, – Сладкое Мускатное Око тоже в свою очередь была расцелована. – И пусть ваш брак продлиться долго, долго…

Герцог казался почти смущенным, но довольным ее порывом.

– И вы будете счастливы, миссис Ундер…

– Корнелиан!

– …вуд. Ага! Вот наши крылья, моя дорогая.

Два автомата несли две пары больших покрытых белыми перьями крыльев. Герцог помог своей жене надеть упряжь, затем натянул свою собственную.

– Теперь, Сладкое Мускатное Око, секрет лежит в хорошем быстром разбеге, прежде чем начать махать. Гляди! – он начал разбег сопровождаемый своей супругой. Один раз споткнувшись он выпрямился, начал хлопать огромными крыльями и в конце концов, неровными толчками поднялся в воздух. Его жена, подражая ему тоже, вскоре оказалась на высоте нескольких футов в воздухе, раскачиваясь и хлопая крыльями. Таким образом, рыская, они исчезли из виду – два огромных пьяных голубя.

– Надеюсь, – сказала Амелия мрачно, – им эти крылья не натрут мозоли, – она улыбнулась Джереку и подмигнула ему. Он был рад, что она восстановила душевное равновесие.

Мимо пробежала госпожа Кристия, лепеча что-то от восторга, преследуемая четырьмя Латами, включая капитана Мабберса, который счастливо ворчал:

– Сними свои баллоны, ты, прекрасный кусок задницы!

Она уже позволила коленным баллонам дразняще соскользнуть вниз до лодыжки.

– Черт! – подхватил лейтенант Рокфрут. – Что за милая пара!

– Оставьте нам кусочек! – молил Лат, оставшийся дальше всех.

Они все исчезли в соборе и больше не показывались.

Сейчас, маленькими группами, женихи, невесты и гости, начали расходиться, прощаясь друг с другом. Миледи Шарлотина и Браннарт Морфейл проплыли над всеми в бело-голубом судне в форме рыбы. Шарлотина не обращала ни на кого внимания, а единственный признак присутствия Браннарта была его деформированная нога, беспомощно торчащая над бортом аэрокара.

– Что ты скажешь, Амелия? – мягко спросил Джеггет. – Ты принимаешь мое приглашение?

Она пожала плечами.

– Я доверяю вам, Лорд Джеггет, в последний раз.

– Может быть, тебе приходится делать это в последний раз, моя дорогая.

Первой забралась на лебедя Железная Орхидея затем Амелия с Джереком и последний Джеггет. Они начали подниматься. Под ними около собора и среди палаток и будок продолжали танцевать несколько упрямых весельчаков. Их голоса доносились до четырех людей, кружащихся сверху. Амелия Корнелиан начала цитировать Уэлдрейка, его самую длинную, но незаконченную предсмертную поэму:

Так будут они танцевать, пока не наступит конец времени,

Каждое лицо – маска, каждая черта – знак

Гордыни, замаскированной под страдание.

И хотя жалеют его те, кто остался жить

Его плоть чиста, его душа не оценена:

Его страдания замаскированы под гордыню…

Лицо Лорда Джеггета было бесстрастным, хотя он пожал плечами и отвел взгляд в сторону, будто в раздражении. Это был единственный случай, когда Джерек обнаружил признак гнева в отце. Он посмотрел недоумевающе на Амелию, удивляясь странной улыбке на ее губах – смесь симпатии, триумфа и горечи – но она продолжала пристально смотреть на Джеггета, хотя Лорд в желтых одеяниях отказывался встретить ее взгляд. Лебедь плыл над лесом. Амелия продолжала цитировать Уэлдрейка:

Я знала его когда он предложил все

Богу и женщине тоже.

Его вера в жизнь была сильна,

Его доверие Христу было чистым…

Вмешательство Джеггета было довольно неожиданным:

– Они восхитительно сентиментальны, эти викторианские поэты, не правда ли? Ты знакома с Суинберном, Амелия?

– Суинберн? Определенно нет, сэр!

– Жалко, он был когда-то моим любимым поэтом.

– Я не знакома с его поэзией.

– О, но мы должны послушать что-нибудь, – в свою очередь Лорд Джеггет процитировал:

Но мир чудесным образом изменился, бабушка,

С тех пор, когда ты была молодой,

Он думает совсем по-другому,

И говорит на другом языке.

Преграды сломаны и разорваны узы,

Что привязывали сердце человека к дому,

Он бродит свободный как ветер или волна,

И меняет свой берег как пена.

Он пашет плугом целинные моря

И собирает урожай, посеянный бурунами

Он набросил лассо на молнию и привел ее домой

Он запряг ее в свои нужды

Он оседлал потоки и сделал их ручными

Он надел узду на бушующий прибой.

Они делают за него тяжелую работу и вращают колеса

Для пользы человека и для его горести

Он дотянулся до планет и взвесил их богатства,

Он сел верхом на послушную комету,

И он поднял вуаль солнца и заглянул в глаза самой звезде…

– Очень вдохновляюще, – сказала Амелия. Лебедь качнулся, и, казалось, полетел быстрее. Ее волосы растрепало ветром. – Хотя вряд ли лучше Уэлдрейка. Совсем другой сорт поэзии. Уэлдрейк писал о душе, Суинберн, как видно о мире. Тем не менее, иногда на пользу тем, кто слишком погряз в мирских делах, провести несколько спокойных моментов с поэтом, который может предложить глубокое понимание причин, почему люди поступают и думают так, как есть….

– Ты значит не находишь Уэлдрейка мрачным?

– Даже излишне. Упомянутый вами Суинберн…

– Ага! Заходит слишком далеко?..

– Я считаю, да.

Лорд Джеггет притворился (нет другого слова), что заметил скучное выражение лиц Джерека и Железной Орхидеи.

– Смотри как мы утомили наших компаньонов, наших самых любимых, этим скучным разговором о забытых писателях.

– Простите меня. Я начала его… цитатой Уэлдрейка, которую сочла подходящей.

– Те, кто остались, совсем не раскаивающиеся грешники, Амелия.

– Возможно. Они, наверное, где-нибудь в другом месте.

– Теперь я совершенно не понял.

– Я говорю, не думая. Я немного устала.

– Смотрите, море.

– Приятное море, Джеггет! – последовал комплимент Железной Орхидеи. Ты его недавно сделал?

– Да. На моем пути назад, – он повернулся к Джереку. – Няня шлет тебе лучшие пожелания, между прочим. Она говорит, что рада слышать, что ты остепенился и ведешь разумную жизнь, и что часто вот из таких сорванцов получаются лучшие граждане.

– Надеюсь скоро ее увидеть. Я очень уважаю и ценю ее. Она вновь соединила меня с Амелией.

Лебедь совершил посадку. Они вышли на желтый пляж, омываемый белой пеной голубого моря. Пляж окружало кольцо белых скал чуть выше Джерека. Белые чайки летали там и тут в небе, иногда пикируя вниз чтобы схватить рыбу. На песке была расстелена скатерть. На желтых тарелках находилась разнообразная еда – булочки, бисквиты, мясо, бекон, хлеб, жареный картофель, пироги, печенье и многое другое – для питья имелось пиво, чай или кофе.

Когда они расселись вокруг скатерти, Амелия вздохнула, явно довольная возможностью расслабиться, как и Джерек.

– Теперь, Лорд Джеггет, – начала Амелия, игнорируя еду, – вы сказали, что имеется альтернатива.

– Давайте сначала спокойно поедим, – сказал он. – Вы согласитесь со здравым смыслом стать как можно спокойнее после сегодняшних событий, я уверен в этом.

– Хорошо, – она выбрала ближайшее блюдо.

Чувствуя напряжение между Джеггетом и Амелией, Джерек и Железная Орхидея говорили мало. Вместо этого они жевали и наблюдали за морскими птицами, слушая шепот волн на берегу.

Из четырех людей только Железная Орхидея обеспечивала яркие цвета сцене. Джерек, Амелия, и Джеггет все еще были одеты в серое. Джерек подумал, что его отец выбрал идеальное место для пикника, и сонно улыбнулся, когда его мать заметила, что это похоже на старые времена. Будто миру никогда не угрожал конец, его приключений никогда не было, хотя сейчас он имел целую семью. Будет неплохо, думал он, сделать такие пикники регулярной привычкой, даже Амелия должна радоваться простоте, солнечному сиянию, относительному одиночеству. Он посмотрел на нее. Амелия была задумчивой, и не заметила его взгляда. Он улыбнулся, подумав, не согласится ли она на церемонию, не публичную или такую грандиозную, свидетелями которой они были недавно, а скромную и простую, в которой они поженятся соответствующим образом. Он был уверен, что она очень хотела этого.

Амелия подняла глаза и встретила его взгляд. Она коротко улыбнулась, прежде чем сказать его отцу.

– А теперь Лорд Джеггет, альтернатива.

– В моей власти, – ответил Джеггет также сжато, – послать вас в будущее.

Она мгновенно насторожилась.

– Будущее? Его нет.

– Нет для этого мира. И не будет совсем, когда пройдет эта неделя, но мы все еще способны двигаться вперед и назад в обычном цикле времени следующие семь дней. Я имел в виду, что могу послать вас вперед, в Палеозой, как я первоначально надеялся. Вы отправитесь вперед и, следовательно, не подвергнетесь Эффекту Морфейла. Есть правда незначительная опасность. Оказавшись в Палеозое, вы не сможете вернуться назад и, более того, вы станете смертными.

– Как олимпийцы, сосланные на Землю – сказала она.

– И лишенные своей божественной силы, – добавил он. – Кольца не будут действовать в Палеозое, как вы уже знаете. Вам придется построить себе укрытие, выращивать себе пищу и охотиться на нее. У вас не будет никаких материальных средств, хотя без сомнения, вы будете иметь совет и помощь Центра Времени, если он останется, Это я должен напомнить вам, зависит от эффекта Морфейла. Если вы намерены завести детей…

– Нельзя подумать, что я не захочу, – сказала она твердо.

– …у вас не будет условий, которые вы знали в 1896 году. Есть риск, возможно незначительный, заболевания.

– Мы сможем взять инструменты, лекарства и тому подобное?

– Конечно, но вы должны научиться пользоваться ими.

– Письменные принадлежности?

– Великолепная идея. Нет проблем, я думаю.

– Семена?

– Вы сможете выращивать многие виды, и вообразите, как они будут процветать, почти не имея конкурентов. Через несколько сот лет, еще, определенно, до вашей смерти, на земле появится особенная экология. Миллионы лет эволюции окажутся ненужными, вроде путешествия во времени, если хотите.

– Время, чтобы создать расу без примитивных инстинктов и без нужды в них!

– Вполне возможно.

Она обратилась к Джереку, с трудом понимающему, о чем идет беседа.

– Помнишь, о чем ты говорил, Джерек, дорогой? Комбинация твоего чувства долга и твоего чувства свободы.

– О, да! – он говорил легко, небрежно, в то же время пытаясь переварить все это.

– Какие прекрасные дети у нас могут быть!

– О, действительно.

– Это будет испытанием и для тебя тоже, – сказал Джерек мягко.

– По сравнению с тем, что уже испытали, Лорд Джеггет, это будет пустяки.

Знакомая улыбка тронула его губы.

– Вы настроены оптимистически.

– Получив зернышко надежды, – сказала она. – А вы предлагаете намного больше. – Ее глаза пристально посмотрели на него. – Это всегда входило в ваши планы?

– Планы? Назовите это моим собственным упражнением в оптимизме.

– Все, что произошло недавно, могло быть задумано, чтобы подвести нас к этому решению.

– Да, полагаю, это правда, – он поглядел на сына. – Я мог бы позавидовать тебе, мой мальчик.

– Мне? В чем, отец?

Джеггет снова посмотрел на Амелию.

Его голос был чуточку печален.

– О, многим вещам…

Железная Орхидея положила недоеденное печение.

– У них нет машины времени, – сказала она резко. – И они не умеют путешествовать без нее.

– У меня есть машина, брошенная Браннартом, лучшая из всех, что он сделал. Она уже загружена припасами. Вы можете отправиться, когда угодно. – Я не уверен, что жизнь в Палеозое мне по вкусу, – сказал Джерек. Я оставлю позади столько друзей.

– И ты будешь стареть дорогой, – добавила Орхидея. – Ты станешь слабее… Я не могу выразить…

– Вы сказали, что у нас будет несколько сот лет жизни, Лорд Джеггет?

– начала подниматься Амелия.

– Вы проживете почти столько же, сколько Мафусаил. Ваши гены позволяют это, и, кроме того, будут подходящие условия… Я считаю у вас хватит времени стареть благородно и увидеть несколько поколений, следующих за вами.

– Это тоже бессмертие, Джерек, – сказала она ему, – стать бессмертным через своих детей…

– Полагаю, что так…

– И эти дети станут вашими друзьями, – добавил его отец.

– Такие, как мы, Джерек…

– Вы не отправитесь вместе с нами? – он слишком недавно приобрел отца, чтобы так скоро потерять его.

– Есть еще одна альтернатива, и я намерен выбрать ее.

– Мы не могли бы…

– Это было бы невозможно. Я – закоренелый путешественник во времени, мой мальчик, и не могу отказаться от этого. Надо еще так много узнать. – Вы почти доказали нам, что не осталось ничего интересного для исследований.

– Но если отправиться дальше Конца Времени, то можно испытать начало нового цикла в существовании того, что миссис Персон называет многообразием. Научившись обходиться без машины времени – а это трюк, которому невозможно научиться – я намерен отправить себя за пределы настоящего цикла. Я намерен исследовать бесконечность.

– Я не знала, – начала Орхидея.

– Мне придется отправиться одному, – сказал он.

– А, ладно. Мне уже надоела женитьба. После сегодняшнего ее вряд ли можно назвать новинкой.

Амелия подошла к скале, рассматривая пейзаж.

Джерек сказал Джеггету:

– Это значит, что мы расстаемся навсегда – вы и я, Джеггет.

– Что касается этого, то многое зависит от моей судьбы и что я узнаю во время путешествия. Возможно, что мы встретимся. Но это маловероятно, мой мальчик.

– Амелия будет счастлива, – сказал Джерек.

– И я буду счастлив, сказав ему мягко Лорд Джеггет. – Зная, чтобы не случилось со мной, мы будем идти все дальше и дальше.

Амелия повернулась, услышав эти слова. – Наконец-то ваши мотивы стали ясными, Лорд Джеггет.

– Как скажите, Амелия, – он вынул из рукава желтую розу и предложил ей. – Вы предпочитаете видеть во мне человека, целиком движимым собственными интересами. Пусть будет так! – он поклонился ей. – Таким образом вы оправдываете свои решения.

– Я так думаю, – сказала она, принимая цветок.

– О, вы вероятно правы.

– Вы ничего не расскажите даже сейчас о вашем прошлом?

– У меня нет прошлого, – он усмехнулся над собой, – только будущее, да и то неопределенное.

– Мне кажется, – сказал Джерек неожиданно, – что я устал от неясности. По крайней мере, в Начале Времени ее мало.

– Очень мало, – сказала она, подходя к нему, – наша любовь может расцвести там, дорогой Джерек.

– Мы будем настоящим мужем и женой?

– Это будет наш моральный дом, – в ее улыбке появилось необычное веселье. – Увековечить нашу расу, мой дорогой.

– Мы могли бы устроить церемонию…

– Возможно, Лорд Джеггет…

– Я буду рад помочь. И, кажется, спросил однажды, что вспоминаю, имея моральное право как Регистратор…

– Это должна быть гражданская церемония, – сказала Амелия. – Мы, в конце концов будем вашими Адамом и Евой, Джеггет!

Джеггет обнял Амелию за талию.

– Если у нас будет машина, мы, возможно, сможем посетить будущее, чтобы посмотреть как оно развивается, а?

Лорд Джеггет покачал головой.

– Если вы отправитесь дальше вперед, то как только остановитесь, немедленно станете подвластны эффекту Морфейла. Следовательно путешествие во времени невозможно. Вы будете создавать ваше будущее. Но если когда-нибудь осмелитесь узнать, на что оно похоже, оно почти наверняка прекратит существование. Вы должны примириться к жизни на одном месте. Амелия может научить тебя этому. Полагаю у вас есть что-то в генах, и он уже много знает о природе времени. В конце концов может появиться новая раса путешественников во времени, не подверженная эффекту Морфейла. Это может означать упразднение времени, каким мы его знаем сейчас. И пространство тоже приобретет совершенно иной характер. Эксперимент может означать…

– Я считаю, что мы не должны рисковать, экспериментируя подобным образом, Лорд Джеггет, – твердо сказала она.

– Нет, нет, нет, – но его выражение осталось задумчивым.

Железная Орхидея засмеялась. Она тоже встала, ее орхидеи шелестели, когда она двигалась.

– По крайней мере. В начале Времени они будут свободны от твоего дальнейшего вмешательства, Джеггет.

– Вмешательства?

– И этот мир тоже сможет идти собственным путем внутри своих ограничений, – она поцеловала мужа. – Ты оставляешь много даров, хитроумный Джеггет!

– Каждый делает что может, – он взял ее за руку. – Я взял бы тебя с собой, Орхидея, если бы мог. – Я считаю, что по темпераменту мне подходят вещи такие, какие они есть. Называйте меня консервативной, если хотите, но в жизни в Конце Времени имеется определенная предсказуемость – которая меня устраивает.

– Хорошо, значит все наши темпераменты удовлетворены. Джерек и Амелия отправляются работать как колонисты, основывая целиком новую культуру, новую историю, новый тип расы, которая во многих аспектах должна отличаться от старой. Я путешествую дальше, куда ведет меня мой беспокойный разум. А ты, дорогая Орхидея, останешься. Результаты кажутся удовлетворительными.

– Здесь могут быть другие, – сказала Амелия после внутренней борьбы с совестью – Кто так же может за хотеть стать “колонистом”. Ли Пао, например.

– Я обдумывал это, но вопрос таким образом усложнится. Боюсь, что Ли Пао обречен провести вечность в этом раю.

– Жалко, – сказала она, – не могли бы вы?…

Он поднял руку.

– Ты обвинила меня в манипулировании Судьбой, Амелия. Ты не права. Я просто оказываю ей определенное сопротивление. Я выиграл несколько маленьких битв, вот и все. Судьба Ли Пао уже решена. Он будет танцевать вместе с остальными в Конце Времени, – сделав ссылку на цитату, он приподнял шляпу, как бы признавая и некоторые другие сделанные ей замечания.

Джерек вздохнул и обрадовался своему решению, так как, помимо прочего, оно означало, что больше не будет никаких загадок.

– Значит, вы обрекли их всех на эту ужасную пародию существования, – нахмурилась Амелия.

Смех Джерека был откровенным.

– Несмотря на все испытания ты осталась женщиной своего поколения, Амелия! Наша прекрасная Железная Орхидея находит это существование вполне приемлемым.

– Оно имеет преимущество в простоте, как видите, – согласилась Орхидея, – которой не нашлось, например, в вашем веке, моя дорогая. У меня нет мужества противостоять таким сложностям, каким я была свидетелем в 1896 году. – Хотя… – поспешила добавить она, – я получила большое удовольствие от моего визита.

– Полагаю, что именно смертность, – продолжила она, заставляет людей так беспокоиться. Наш мир более медлительный, вероятно, потому, что нас не подгоняет перспектива смерти. Все это, как я готова подтвердить первой, целиком вопрос вкуса. Вы выбрали вашу работу, ваш долг и свою смерть. Я выбрала удовольствие и бессмертие. Хотя, если бы я была на вашем месте, я, вероятно, сделала бы такое же решение.

– Вы – самая понимающая свекровь! – воскликнула Амелия, обнимая ее. Есть вещи, о которых я потом буду сожалеть.

– Да, действительно, – выдохнула Орхидея. – Есть много, что мы могли бы сделать вместе, так же, как я уверена, и Джеггету, и мне будет не хватать Джерека.

Амелия снова стала суровой.

– Что ж, у нас будет немного времени сделать необходимые приготовления, если мы отправимся завтра…

– Завтра? – спросил Джерек. – Я надеялся…

– Лучше отправиться как можно быстрее, – сказала она ему. – Конечно, если ты передумал и хочешь остаться со своими родителями и друзьями…

– Никогда. Я люблю тебя. Я последовал за тобой через весь мир и через все Время. Я пойду за тобой, куда бы ты не пошла, Амелия.

Лорд Джеггет сказал:

– Предлагаю немного прогуляться по пляжу, – он предложил руку Амелии, и после почти незаметного колебания она взяла ее. Железная Орхидея взяла за руку Джерека, и они пошли вдоль желтого берега, – красивая и счастливая семья, каких немало можно найти в истории.

Солнце начало садиться, когда Амелия остановилась и начала поворачивать кольцо власти.

– Я не могу сопротивляться последнему желанию, – извинилась она.

Желтый пляж превратился в белую аллею с зелеными оградами из фигурного железа, простирающуюся, казалось в бесконечность, скальный интерьер превратился в плавные зеленые холмы, маленькую площадку для гольфа. Она создала раскрашенный в красно-белую полосу – помост для оркестра, на котором небольшой оркестр, похожий на более огромный, созданный Герцогом Королев, начал играть Штрауса. Она помедлила повернула другое кольцо и появилась зеленая набережная с флагами и окрашенными в различные цвета лампами. Она сделала четыре кресла, появившихся на пляже пониже аллеи.