Текст книги "Танцоры в конце времени"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

– Ну, держись, – сказал Нюхальщик, рассматривая его с определенной долей тревоги на тонком живом лице. Сам он был одет в черный костюм, хотя и не такой роскошный, как у Джерека. Он поднял два дорожных баула, которые почистил и наполнил несколькими меньшего размера баульчиками. – Торопись. Кэб сейчас будет здесь. Они не любят долго ожидать около Джонса.

Джерек и мистер Вайн проделали обратный путь через толпу, сопровождаемые, как и раньше, оживленными репликами, пока не очутились снаружи, в холодной ночи. Туман немного рассеялся, и Джерек разглядел кэб, ожидающий на улице, – такой же, как и тот, что сбил его недавно.

– Вокзал “Виктория”, – сказал Нюхальщик кучеру.

Они сели, и кучер хлестнул лошадь. Коляска задребезжала по улицам Уайтчеппля.

– Так лучше, – объяснил Вайн Джереку, который был очарован кэбом и тем немногим, что сумел разглядеть сквозь окошко. – Мы там пересядем. Не хочу давать кэбмену повод для подозрений.

Джерек удивился, почему кучер может стать подозрительным, но ничего не спросил, потому что уже привык слушаться Нюхальщика Вайна, даже если и не понимал кое-какие слова.

Постепенно улицы расширялись, газовые фонари встречались все чаще, движение стало более оживленным.

– Мы приближаемся к центру города, – объяснил Нюхальщик в ответ на вопрос Джерека. – Впереди Трафальгарская площадь. Мы проедем Уайтхолл, затем улицу Виктории – и будем на станции.

Имена сами по себе ничего не значили для Джерека, но имели чудное экзотическое звучание. Он улыбнулся и кивнул, повторяя их про себя.

Они высадились возле красивого большого здания из бетона и стекла, имеющего несколько высоких входных дверей. Сквозь стеклянную дверь Джерек увидел полосу асфальта, а за ней ряд железных ворот. За воротами стояла пара машин – таких же, как его собственный локомотив, но гораздо больших размеров. Он воскликнул с восхищением:

– Музей!

– Обыкновенная железнодорожная станция, – пояснил Вайн. – Отсюда ходят поезда. В твоей стране есть поезда?

– Только один, который сделал я сам, – сказал Джерек.

– О Господи! – простонал Нюхальщик и возвел глаза к стеклянной крыше, поддерживаемой металлическими фермами.

Он протащил Джерека через одну из дверей, они заспешили по асфальту, так что оказались довольно близко от пары локомотивов.

– Что это за штуки позади них? – удивился Джерек.

– Вагоны! – фыркнул Нюхальщик.

– О, я должен сделать такой же, как только вернусь в свое собственное время, – сообщил ему Джерек.

– Теперь, – сказал Нюхальщик, игнорируя его слова, – ты должен предоставить мне все разговоры. Держись спокойно, хорошо… или ты нас обоих втравишь в неприятности.

– Хорошо, Нюхальщик.

– Вайн, если тебе нужно обратиться ко мне. Но лучше не надо, понял?

Джерек согласно кивнул.

Выйдя на площадку, где стояли кэбы, Нюхальщик сделал знак ближайшему, и они забрались внутрь.

– Отель “Империя”, – велел Нюхальщик. Он повернулся к Джереку, уже выглядывающему в окошко и пребывающему в восторге от романтической ночи. – И не забудь, что я говорил тебе!

– Вы мой проводник! – заверил его Джерек. – Я в ваших руках… Вайн.

– Отлично.

Вскоре кэб остановился около большого здания, нижние окна которого сверкали огнями. Внушительный подъезд из мрамора и гранита под каменным навесом обрамляли мраморные колонны. Едва кэб подъехал, средних лет мужчина в темно-зеленом пиджаке и зеленой высокой шляпе кинулся из подъезда и открыл дверь. Бой, также в зеленом, но с квадратной кепкой на голове, последовал за мужчиной и взял два баула, которые кучер опустил вниз.

– Доброе утро, сэр, – приветствовал мужчина Джерека.

– Это лорд Корнел, – представил Нюхальщик Вайн. – Я у него на службе. Мы телеграфировали из Довера о том, что прибываем сегодня.

Мужчина нахмурился.

– Я не помню телеграммы, сэр. Но, может быть, о ней знают в приемной отеля?

Нюхальщик расплатился с кучером, и они последовали за мальчиком с баулами в теплоту просторного холла, в дальний его конец, к высокому полированному столу. За столом стоял старик, одетый в черный фрак и синий жилет, и, казалось немного удивленно, листал большую книгу, лежавшую перед ним. Множество пальм в горшках, расставленных по всему холлу, живо напомнили Джереку о миссис Ундервуд. Он надеялся попасть в Бромли рано утром.

– Лорд Корнел, сэр? – переспросил Вайна старик во фраке. – Боюсь, что нет никакой телеграммы.

– Это крайне неприятно, – ответил Вайн все еще не своим голосом. – Я посылал телеграмму сам, как только причалил пароход.

– Не беспокойтесь, сэр, – утешил его старик. – У нас множество незанятых номеров. Что вам требуется?

– Номер, – сказал Нюхальщик Вайн, – для его высочества с прилегающей комнатой для меня.

– Конечно, сэр. – Старик снова сверился с книгой. – Номер двадцать шестой с видом на реку, сэр. Прекрасное зрелище.

– Это подходит, – довольно высокомерно изрек Вайн.

– Если вы подпишете регистр, сэр.

Джерек чуть не проговорился, что не умеет писать, когда Вайн взял ручку и нарисовал подпись на бумаге. Очевидно, второй подписи не требовалось.

Они прошли по мягким, малинового цвета коврам к клетке, украшенной завитушками из бронзы и железа, и мальчик открыл дверцы, чтобы они могли войти внутрь.

– Номер двадцать шестой, – произнес мальчик.

Джерек огляделся вокруг.

– Странная комната, – пробормотал он, но Вайн не ответил, упорно глядя мимо Джерека.

Старик потянул веревку, и вдруг они стали подниматься в воздух. Джерек хихикнул, когда клетка внезапно остановилась и ему пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Старик открыл дверцы.

– Ага, – произнес Джерек со знающим видом. – Это грубая форма левитации.

Они ступили на устланный ковром пол. На всем вокруг лежал отпечаток роскоши, и Джерек вспомнил свой дом.

К Джереку и Вайну почти немедленно присоединились мужчина в черном пиджаке и мальчик с баулами. Немного пройдя по коридору, они подошли к своему номеру. Из окон больших комнат открывался вид на широкую гладь реки, похожей на ту, которую видел Джерек сразу по прибытии в этот век.

– Вам принести какой-нибудь ужин, сэр? – спросил Джерека мужчина во фраке.

Джерек понял, что проголодался, и открыл было рот, чтобы дать согласие, но тут вмешался Нюхальщик Вайн:

– Нет, спасибо. Мы уже обедали… в поезде из Довера.

– Тогда желаю вам спокойной ночи, ваше высочество. – Мужчина во фраке, казалось, недовольный тем, что Нюхальщик Вайн постоянно говорил за Джерека, подчеркнуто обратился к Джереку.

– Спокойной ночи, – ответил Джерек. – И благодарю, что вы разместили реку здесь. Я…

– За вид из окна. Мы уезжали на долгое время. Его высочество не видели доброй старой Темзы почти год, – поспешно объяснил Нюхальщик Вайн, выпроваживая старика и мальчика из номера.

Наконец двери за ними закрылись.

Вайн посмотрел на Джерека странным взглядом и покачал головой.

– Ладно, грех жаловаться. Мы здесь. Ты лучше поспи, пока обстоятельства позволяют, а я подремлю в своей комнате. Спокойной ночи… ваше высочество.

Хмыкнув про себя, Нюхальщик Вайн покинул гостиную и закрыл за собой дверь.

Джерек, почти ничего не поняв из последних слов Вайна, пожал плечами и подошел к окну посмотреть на реку. Он представил себя в лодке вместе с миссис Амелией Ундервуд, представил миссис Амелию Ундервуд здесь, рядом, и вздохнул. Если возникнут трудности с возвращением в собственное время – не беда. Джерек был уверен, что легко проживет и здесь. Все были так добры к нему. Может быть, и миссис Ундервуд будет добрее в своем времени. Что ж, скоро они снова окажутся вместе.

Напевая мелодию “Все вокруг прекрасно и смеется”, он походил по номеру, исследуя спальню, гостиную, гардеробную и ванную. Джерек, хотя и знал уже о водопроводе, все равно был очарован кранами, цепочками и пробками, нужными для наливания и выливания воды из различных фарфоровых сосудов. Некоторое время он поиграл с ними и, прежде чем ему надоело, вернулся назад в освещенную газом спальню. Наверное, действительно лучше поспать, подумал он. И все же, несмотря на все приключения, небольшие ушибы, возбуждение, он совсем не чувствовал усталости. Интересно, устал ли Нюхальщик? Джерек открыл дверь, чтобы посмотреть, спит ли его друг, и с удивлением обнаружил, что Вайн исчез. Постель была пуста. Два баула лежали открытыми, но баульчики меньшего размера пропали вместе с Вайном.

Джерек не мог придумать никакого объяснения этому событию, в особенности исчезновению маленьких баульчиков. Он вернулся в свою комнату и снова принялся рассматривать Темзу, наблюдая за черным судном, исчезавшим под аркой ближайшего моста. Туман сейчас был настолько тонким, что Джерек видел другой берег реки, очертания зданий и свечение газовых ламп. Может быть, Бромли находится в этом направлении?

Услышав движение в комнате Нюхальщика, Джерек обернулся. Нюхальщик вернулся назад, тихо ступая, и беззвучно закрыв за собой дверь. В руке он держал два маленьких баула, и оба были полны, буквально раздуваясь от содержимого. Вайн, удивленный присутствием Джерека, с интересом наблюдающего за ним, натянуто улыбнулся.

– О, привет, ваше высочество.

– Привет, Нюхальщик. – Джерек улыбнулся в ответ.

Нюхальщик, похоже, неправильно истолковал его улыбку, потому что кивнув, подошел к постели и, вкладывая оба маленьких баула в один большой, спросил:

– Ты догадался, да?

– Насчет баулов?

– Именно. Ну, в них есть кое-что и для тебя тоже. – Нюхальщик засмеялся. – Даже если это только проезд в Бромли, а?

– А, да, – сказал Джерек.

– Конечно, ты получишь свою долю. Четвертая часть тебя устроит? Потому что я взял на себя весь риск. Заметь, это лучший улов, какой я когда-либо имел. Я мечтал попасть сюда много лет. Мне только нужен был кто-нибудь вроде тебя, кто мог бы сойти за джентльмена.

– О, – сказал Джерек, все еще не способный проникнуть в смысл слов Нюхальщика, и снова улыбнулся.

– Ты умнее, чем я думал. Наверное, у вас тоже ловкие парни там, откуда ты приехал, а? Ладно, не беспокойся. Держи только язык за зубами. Мы уедем отсюда рано утром, прежде чем кто-нибудь проснется… и будем намного богаче, чем раньше.

Нюхальщик засмеялся и подмигнул, затем открыл дверь и снова ушел, тщательно закрыв замок.

Джерек подошел к баулам. С некоторым трудом разобравшись, как они открываются, он наконец открыл один и заглянул внутрь. Нюхальщик, казалось, коллекционировал часы, кольца и золотые диски. В бауле лежали и другие предметы, включая бриллиантовые булавки, очень похожие на собственную булавку Джерека (только ее украшала жемчужина), какие-то маленькие цепочки для застегивания рукавов рубашек, коробочки с бумажными трубочками, содержащими какую-то ароматическую траву. Были там и бутылочки, украшенные серебром и золотом, пуговицы, цепочки, кулоны, ожерелья и пара диадем, веер с рамкой из золота, украшенный изумрудами. Все вещи были очень красивыми, но Джерек никак не мог понять, зачем Нюхальщику так много вещей подобного сорта. Он пожал плечами и закрыл баул.

Нюхальщик вернулся довольно скоро, еще с двумя баульчиками. Он был в восторге, его глаза сияли.

– Самый большой улов в моей жизни. Ты не поверишь, какие тузы здесь сегодня. Я не мог бы выбрать лучшую ночь за сотню лет. Где-то в Бельгравии был большой бал, я видел программку. Собралась вся знать страны, даже люди из-за границы – во всем своем великолепии. В их комнатах лежит, наверное, ценностей на миллион фунтов. И все спокойно храпят, мне остается только брать! – Нюхальщик вытащил большую связку ключей из кармана и потряс ими перед лицом Джерека. Из другого кармана он вытащил небольшой предмет, напомнивший дубинку, которую таскал с собой Юшарисп, замаскированный под Пилтсдаунского Человека. Только эта была меньше. – Посмотри на это! Нашел на крышке ящичка с драгоценностями. Пистолет, украшенный жемчужинами. Я оставлю его себе. – Нюхальщик довольно засмеялся, хотя и очень тихо. – На случай ограбления, а, Джерри?

Джереку приятно было видеть друга таким довольным. Энтузиазм других людей часто бывает трудно разделить, но Джерек улыбался.

– На случай ограбления! – повторил в восхищении Нюхальщик. Он открыл один из баулов и, захватив пригоршню ниток жемчуга, вытащил их на свет. – Мы все упакуем и уберемся отсюда, пока они проспятся после гулянки. Ха-ха!

Теперь Джерек чувствовал себя усталым. Он зевнул и потянулся.

– Прекрасно, – сказал он. – Вы не возражаете, если я посплю час или два, прежде чем мы отсюда уйдем, Нюхальщик?

– Спи сном праведника, мой партнер. Ты принес мне счастье – факт. Я могу выйти в отставку, могу завести конюшню, купить лошадей и стать Владельцем. Нюхальщик Вайн, владелец победителя скачек. Это стоит у меня перед глазами. – Он сделал широкий жест. – И я могу купить бар где-нибудь в сельской местности: по дороге в Нелшим или в Эрсоме, рядом со скаковым полем. – Он закрыл глаза. – Или поеду за границу. В Париж. О-ля-ля!

Он засмеялся, складывая еще один баульчик и засовывая его под пиджак. А затем снова ушел.

Джерек снял фрак и шелковую шляпу и лег на постель в ожидании рассвета, когда, как он надеялся, Нюхальщик покажет ему дорогу в Бромли, дом 23 по Коллинз-авеню.

– О миссис Ундервуд! – выдохнул он. – Не бойтесь. Даже сейчас ваш спаситель думает о вашем спасении.

Джерека разбудил Нюхальщик Вайн, трясший его за плечо. На его лице был виден пот, глаза блестели.

– Время уходить, Джерри, мой мальчик. Назад, в Кухню Джонса. Мы спрячем вещи, и мне придется исчезнуть на Континент на некоторое время.

– Бромли? – спросил Джерек, вставая с постели.

– Бромли – когда ты захочешь. Я оставлю тебя на станции и куплю билет. Если бы у меня было время, я нанял бы специальный поезд для тебя после всего, что ты для меня сделал.

Нюхальщик поднял фрак и шляпу Джерека.

– Быстро одевайся. Я уже сообщил, что мы уезжаем рано… в твое поместье. Они ничего не подозревают. Смешно, какими они становятся доверчивыми, когда думают, что у тебя есть титул.

Джерек Корнелиан натянул фрак. В дверь постучали. На мгновение Нюхальщик насторожился, но тут же расслабился, ухмыляясь.

– Должно быть, это мальчик за нашим саквояжем. Мы позволим нести улов за нас, а?

Джерек кивнул с отсутствующем видом. Он снова думал о предстоящем свидании с миссис Амелией Ундервуд.

Вошел бой. Подняв баулы, он нахмурился, потому что ему пришлось поднапрячься сильнее, нежели, как он помнил, некоторое время назад.

– Что, сэр, – обратился Нюхальщик Вайн к Джереку Корнелиану громким голосом, – вы, конечно, рады вернутся в Дорсет?

– Дорсет? – следуя за мальчиком по коридору, Джерек недоумевал, почему так странно смотрит на него Вайн. – Бромли, – сказал он.

– Конечно, сэр. – Нюхальщик встревоженно приложил к губам палец.

Они вошли в клетку и были опущены на первый этаж. У Вайна на лице все еще проступало выражение восторга, но он старался спрятать его, привести черты лица в более строгий вид.

Снаружи был рассвет, серый дождливый рассвет. Джерек ждал около двери, пока другой бой отправился искать кэб, так как около отеля не было ни одного в это время суток. Тот же самый старик стоял за столом. Он немного нахмурился, принимая золотые диски, которые протянул ему Нюхальщик Вайн.

– Его высочество спешит в свое поместье, – объяснил Вайн. – Его высочество плохо себя чувствует. Вот почему мы так срочно вернулись из Франции.

– Я вижу. – Старик что-то нацарапал на листочке бумаги и протянул листок Вайну.

Джереку почудилось, что этим утром в отеле несколько напряженная атмосфера. Все, казалось, смотрели на него с каким-то особенным выражением. Он услышал цокот копыт по улице и увидел подъезжающий кэб. Когда тот остановился, мальчик в зеленом костюме, прицепившийся сзади, соскочил и поспешил к двери.

Старик в цилиндре открыл стеклянную дверь. Бой поднял баулы.

– До свидания, ваше высочество, – поклонился старик за столом.

– До свидания, – приветливо ответил Джерек. – Благодарю вас.

– Эти баулы здорово весят, сэр, – сказал бой.

– Не жалуйся, Герберт, – ответил швейцар.

– Да, – сказал Джерек, – они сейчас полны добычей Нюхальщика.

Нюхальщик вздрогнул, в то время как у швейцара отвисла челюсть.

В этот момент по лестнице бегом спустился краснолицый мужчина в ночной рубашке, натягивая на бегу бархатный халат, от которого Джерек не отказался бы сам.

– Меня ограбили! – кричал краснолицый. – Драгоценности моей жены! Мой портсигар! Все!

– Стоп! – закричал старик за столом.

Швейцар отпустил дверь и бросился на Джерека. Бой уронил баулы. Джерек упал. На него никогда прежде физически не нападали, и ему стало смешно.

Швейцар подскочил к Нюхальщику Вайну, который с исказившимся лицом отчаянно пытался протащить баулы через дверь. Когда швейцар вцепился в него, баулы упали.

– Назад! – завопил Вайн. Он вырвался из рук старика и вытащил что-то из кармана. – Отойди назад!

– Вор! – закричал швейцар. – Я должен был сразу догадаться. Не пугай меня! Я служил в армии. – И он снова кинулся на Нюхальщика.

Раздался довольно громкий хлопок – и швейцар упал. Нюхальщик с удивлением уставился на него. Такое же удивление появилось на лице швейцара, по зеленой униформе которого расплывалось большое красное пятно. Цилиндр с его головы скатился на пол. Нюхальщик помахал чем-то на мужчину в халате и на старика во фраке.

– Подними баулы, Джерри, – велел он.

Джерек, озадаченный, нагнулся и поднял два тяжелых баула. Бой, вытаращив глаза, спрятался за ближайшей пальмой. Вайн стоял спиной к двери, но Джереку было видно, как кэбмен слез с коляски и побежал по улице, размахивая руками и что-то выкрикивая, затем раздался свисток.

– На улицу, – сказал Нюхальщик тихо, ледяным тоном.

Джерек прошел через дверь на улицу, под дождь.

– В кэб, быстро! – приказал Нюхальщик. Теперь он направлял черный отделанный серебром предмет на кэбмена и другого мужчину, одетого в темно-голубой костюм и шлем с круглым значком, бежавшего к ним по улице. – Назад, или я стреляю!

Джереку все происходящее показалось крайне интересным. Он не имел понятия, что происходит, но радовался драме, предвкушая, как через несколько часов будет рассказывать миссис Амелии Ундервуд о том, что произошло с ним. Он удивился, почему Нюхальщик Вайн забрался на верх коляски и хлестнул кнутом лошадь. Но тут кэб рванулся по улице. Джерек услышал еще один громкий хлопок, а затем коляска повернула за угол и помчалась по другой улице, заполненной множеством людей, одетых в основном в серые пальто и кепки. Люди оборачивались, глядя вслед кэбу, пролетающему мимо. Джерек весело махал им рукой.

Полный ликования, оттого что скоро будет в Бромли, Джерек запел.

– “Иисус освещает нас ясным чистым светом…” – пел он, качаясь из стороны в сторону в мчавшемся кэбе, словно маленькая свеча, горящая в темноте!

До Кухни Джонса они добрались пешком, так как Нюхальщик Вайн захотел покинуть кэб за добрую милю от нее. Джерек, тащивший баулы, сильно устал, когда они добрались до дома, но это не мешало ему удивляться, почему манеры Нюхальщика так резко изменились. Тот продолжал рычать на него и говорить всякие несуразности, например:

– Ты определенно превратил хорошее счастье в плохое. Надеюсь, Бог не даст умереть тому парню. Если он умрет, в этом будет столько же твоей вины, как и моей.

– Умрет? – наивно переспросил Джерек. – Но почему его нельзя воскресить? Или слишком рано?

– Заткнись! – сказал Нюхальщик. – Ладно, раз уж я связался с тобой… Если я тебя брошу, ты разболтаешь все в две минуты. Придется взять тебя с собой. – Он горько засмеялся. – Не забывай, ты всего лишь подмастерье.

– Вы сказали, что доставите меня в Бромли, – мягко напомнил Джерек, когда они поднялись по ступенькам Кухни Джонса.

– Бромли? – фыркнул Нюхальщик Вайн. – Ха! Тебе повезет, если ты скоро не окажешься в Аду!

В течение нескольких дней Джерек научился понимать, прежде достаточно глубоко, что такое страдание. У него начала расти борода, и кожа в этом месте ужасно чесалась. Его одолевали крошечные насекомые трех или четырех разновидностей, кусающие все тело. Выданную первоначально красивую одежду Нюхальщик Вайн забрал назад, выдав взамен какое-то тонкое тряпье. Нюхальщик иногда покидал комнату, которую они разделяли, и спускался на первый этаж, всегда возвращаясь мрачным и воняющим той жидкостью, которую предлагала Джереку женщина в первую ночь на Кухне Джонса. Нюхальщик не позволял Джереку спускаться вниз и греться у огня, поэтому Джерек понял, что такое холод, голод и жажда.

Сначала Джерек смаковал свои ощущения, но постепенно они стали угнетать его, пока в конце концов он не обнаружил, что не способен откликаться на новизну происходящего. Медленно он начал узнавать, что такое страх. Нюхальщик вел себя с ним грубо, иногда угрожал чем-то непонятным, иногда рычал, толкал или бил Джерека, все еще не выработавшего инстинкт защитить себя. Действительно, сама мысль о защите была чужда ему. Люди, которые были так дружелюбны, когда он пришел в первый раз, теперь или игнорировали его, как Нюхальщик, или огрызались, когда он высовывался из комнаты. Джерек похудел и стал грязным. Им овладела апатия: он перестал отчаиваться, стал забывать Бромли и даже миссис Ундервуд, стал забывать, что когда-то знал другое существование, кроме тесной, забитой сундуками клетушки над Кухней Джонса.

Однажды утром внизу началась большая суматоха. Нюхальщик еще храпел в постели, вернувшись накануне, как в обычно, в раздраженном состоянии, а Джерек спал на своем месте под столом. Джерек проснулся первым, но его сознание, притупленное голодом, усталостью и страданиями, отказывалось реагировать на шум, поэтому он остался равнодушным к воплям и звукам столкновения, доносившимся снизу. Нюхальщик пошевелился и открыл тусклые глаза.

– Что там? – спросил он хрипло. – Если бы только этот чертов швейцар не подвернулся под руку… Столько добра, и нельзя трогать, потому что этот парень умирает. – Он скинул ноги с постели и автоматически пнул Джерека. – Господи, и почему только проклятый кэбмен не убил тебя той проклятой ночью!

Это был почти неизменный ритуал его пробуждения. Но сегодня утром он склонил голову, осознав, что внизу что-то происходит, сунул руку под подушку, вытащил пистолет и, подойдя к двери с пистолетом в руке, начал прислушиваться: громкий шум, проклятия, крики, голоса женщин, кричащих обиженным тоном, плач мальчика, громкие агрессивные голоса мужчин.

Нюхальщик Вайн, выглядевший чуть здоровее, чем Джерек, бесшумно двинулся вдоль коридора. Джерек, поднявшись, наблюдал за ним из дверного проема: вот Нюхальщик достиг галереи, и в этот момент два человека в голубой одежде – такой же, как на мужчине, прибежавшем, когда они покидали отель, – кинулись на него с двух сторон, словно они поджидали Вайна. Раздался выстрел. Один из мужчин в голубом отшатнулся назад. Нюхальщик вырвался из хватки второго, шмыгнул к перилам галереи, перепрыгнул через них и исчез из вида.

Джерек поплелся по коридору туда, где человек в голубом помогал другому встать на ноги.

– Назад! – закричал тот, кто не был ранен.

Но Джерек почти не слышал его. Он подошел к перилам и посмотрел вниз: Нюхальщик, раскинув руки, лежал на грязных плитах пола; из головы, заливая лицо, текла кровь.

Вайн пошевелился, пытаясь подняться на четвереньки, но снова упал на пол. Его медленно окружали люди, одетые в ту же голубую форму, с теми же шлемами шляпами на головах. Они стояли и смотрели, не пытаясь помочь ему, пока он делал усилие за усилием подняться. А затем он перестал шевелиться.

Толстый мужчина – один из обслуживающих бар в Кухне Джонса – приблизился к кругу мужчин в голубом. Поглядев на Нюхальщика, он поднял глаза на галерею и, увидев Джерека, показал на него.

– Этот, – сказал он. – Это второй.

Джерек почувствовал сильную руку на своем тонком плече. Плечо болело, так как Нюхальщик сделал ему синяк на этом месте предыдущей ночью, но боль, казалось, пробудила память. Он взглянул на мрачное лицо человека, державшего его.

– Миссис Амелия Ундервуд, – сказал Джерек тонким умоляющим голосом. – Коллинз-авеню, 23, Бромли, Кент, Англия.

Он повторял фразу снова и снова, пока его вели по ступенькам лестницы, через опустевший зал, через дверь на утренний свет, где его ждал черный фургон с четырьмя черными лошадьми. Освобожденный от Нюхальщика, свободный от Кухни Джонса, Джерек испытал безотчетный прилив облегчения.

– Благодарю вас, – говорил он мужчинам, забравшимся в фургон вместе с ним. – Благодарю вас.

Один из них криво улыбнулся.

– Не благодари меня, парень. Тебя определенно повесят.

13. ДОРОГА НА ВИСЕЛИЦУ. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ В НОВОМ ОБЛИЧЬЕ

Итак, тюрьма. Еда, более сносная одежда и обращение, не в пример лучше, чем в Кухне Джонса, способствовали тому, что Джерек Корнелиан начал понемногу восстанавливать прежнее состояние ума. Особенно ему понравился серый мешковатый костюм с широкими стрелами, нашитыми поверх, и Джерек решил, что если он когда-нибудь попадет в свой собственный век, то обязательно сделает себе такой костюм, хотя, возможно, стрелы будут оранжевыми.

Мир тюрьмы был тусклым. Преобладали в основном бледно-зеленые, серые или черные цвета, даже плоть заключенных была какой-то серой. Звуки тоже обладали какой-то монотонностью: стуки, крики и, по большей части, проклятья. Но ежедневный ритуал подъема, кормления, прогулки, сна произвел исцеляющий эффект на ум Джерека.

Ему предъявили обвинения в различных преступлениях еще в самом начале тюремной эпопеи, а потом, если не считать случайного посетителя, заглянувшего, чтобы выразить свое сочувствие, он был в основном предоставлен самому себе. Джерек снова стал ясно думать о Бромли и миссис Амелии Ундервуд, надеясь, что его скоро выпустят или покончат с ритуалом каким-нибудь подходящим для них способом. Тогда он продолжит путь.

Каждые несколько дней мужчина в черном костюме с белым воротником, держа в руках черную книгу, посещал камеру Джерека и разговаривал с ним о своем друге, который умер, и еще об одном друге, который был невидим. Джерек обнаружил, что голос мужчины, которого звали Преподобный Лоундес, оказывал приятное успокаивающее действие, и улыбался, кивал и соглашался, когда ему казалось, что это отвечало желанию Преподобного Лоундеса, или качал головой, когда казалось тактичным не согласиться. Это доставляло Преподобному Лоундесу большое удовольствие, судя по множеству улыбок, и вызывало новый поток слов, произносимых, правда, довольно визгливым и монотонным голосом, о мертвом друге и о невидимом друге, который, как выяснилось, был отцом мертвого друга.

Однажды перед уходом Преподобный Лоундес похлопал Джерека по плечу и сказал ему:

– Не сомневаюсь, что спасение уже ждет вас!

Это обрадовало Джерека, и он с нетерпением стал ожидать своего освобождения. Воздух вне стен тюрьмы становился теплее, к дополнительному удовольствию Джерека.

Другой частый посетитель Джерека одевался в темный костюм с черным галстуком и цилиндр. Его жилет также был черного цвета, но ткань на брюках имела тонкие серые полоски. Он представился мистером Гриффитсом, Совет Защиты. Это был любопытный тип: большая, с темными волосами голова; огромные мохнатые брови, которые почти встречались у переносицы; громадные руки, которые с трудом помещались в маленький кожаный чемоданчик, откуда неуклюже извлекали документы. Он садился на край жесткой койки Джерека и листал бумаги, часто раздувая щеки и громко вздыхая время от времени, затем, наконец, поворачивался к Джереку и поджимал губы, прежде чем заговорить.

В первые свое посещение он сказал:

– Мы собираемся заявить о вашем безумии, мой друг.

– Да? – ответил Джерек непонимающе.

– Да, в самом деле. Вы все подтвердили полиции. Несколько свидетелей определенно узнали вас. Вы тоже фактически узнали свидетелей перед лицом других свидетелей. Вы утверждали, будто не имели понятия о происходящем, что само по себе вряд ли правдоподобно, если исходить из других ваших заявлений. Вы видели, как умерший Вайн приносил свой “улов”, помогали ему унести добычу, убежали вместе с ним, после того как он застрелил швейцара. На вопрос об имени и происхождении вы сочинили дикую историю о появлении из будущего в какой-то машине времени и назвали явно вымышленное имя. На основании этого я намерен сделать свое заключение… и оно может спасти вашу жизнь. А сейчас расскажите, что произошло, по вашему мнению, с той ночи, когда вы встретили Альфреда Вайна, до утра, когда полиция обнаружила вас обоих в Кухне Джонса и Вайн был убит при попытке к бегству.

Джерек с готовностью рассказывал свою историю, но мистер Гриффитс только раздувал щеки и закатывал глаза под черными бровями, а один раз хлопнул ладонью по лбу и чертыхнулся.

– Единственная проблема, – сказал мистер Гриффитс, уходя в первый раз, – это убедить судью, что человек, явно разумный с одной стороны, является безусловно законченным лунатиком с другой. Что ж, по крайней мере я сам убедился в справедливости моего дела. До свидания, мистер… хм… до свидания.

– Надеюсь скоро увидеть вас снова, – вежливо попрощался Джерек, когда охранник выпускал мистера Гриффитса из камеры.

– Да-да, – поспешно ответил мистер Гриффитс, – да-да.

Мистер Гриффитс нанес ряд последующих визитов, так же как и Преподобный Лоундес. Но если Преподобный Лоундес всегда казался уходящим в еще более счастливом настроении, мистер Гриффитс обычно уходил от него с отчаянным, несчастным выражением на лице, а его поведение выдавало крайнее возбуждение.

Суд над Джереком Корнелианом за его участие в убийстве Эдварда Франка Морриса, швейцара отеля “Империя”, происшедшем пятого апреля 1896 года примерно в шесть часов утра, состоялся в Центральном Уголовном Суде Лондона в десять утра тридцатого мая. Никто, включая защитников, не знал и не ждал, что суд затянется. Предположения касались только приговора, что совсем не трогало Джерека Корнелиана, настаивавшего на сохранении вымышленного имени, несмотря на все предупреждения о том, что сокрытие настоящего имени не в его пользу.

Перед началом суда Джерека под стражей поместили в деревянную ложу, где он должен был стоять во время процесса. Ему понравилась ложа, позволяющая хорошо видеть остальную часть довольно большой комнаты.

Мистер Гриффитс подошел к ложе и торопливо спросил:

– Эта миссис Ундервуд, вы давно ее знаете?

– Очень давно, – сказал Джерек. – Строго говоря… я буду знать ее долгое время. – Он засмеялся. – Мне нравятся эти парадоксы.

– Мне – нет, – с чувством возразил мистер Гриффитс. – Она респектабельная женщина? Я имею в виду, она… ну… в своем уме, например?

– В высшей степени.

– Гм-м. Что ж, я намерен вызвать ее, если возможно. Чтобы она засвидетельствовала вашу особенность… ваши заблуждения и тому подобное.