Текст книги "Святая сестра (СИ)"

Автор книги: Марк Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Ноне пришлось заставить себя набраться терпения. Она не будет в безопасности, пока каждая частичка тела не пройдет последнюю проволоку. Если карабкаться по внешней стороне Скалы Веры, то ветер Коридора можно было считать безопасным.

Она тащила себя так быстро, как только могла, оставаясь при этом уверенной, что знает, где находится каждая конечность относительно каждой проволоки. Несколько мгновений спустя она повисла над обрывом, выходящим на равнину ярдах в трехстах ниже.

Задержка в оконной шахте оставила Нону позади Ара на значительном расстоянии. Большем, чем можно было пробежать за двадцать счетов Сестры Яблоко. Если она не сократит разрыв, то не успеет вовремя. Через несколько мгновений Ара исчезнет за краем слева от предательского участка между Мечом и Залом Сердца. Секундами позже она пробежит вокруг задней части Зала Сердца. Напоследок бег вдоль винодельни и через открытое пространство приведет ее к воротам, которые закрывали ступени Тени.

Нона рванулась вверх, презирая любые попытки найти опоры для рук и ног. Она вонзала свои дефект-клинки в саму Скалу и подтягивалась, опираясь на силу рук. Каждый выпад рисковал отломить кусок известняка, который унесет ее с собой, но кровь кипела в жилах, чувство обиды гнало ее, и она пробивалась все выше, сначала крича с усилием, а потом кряхтя, спасая дыхание.

Она поднималась гораздо быстрее Ары, которой приходилось полагаться на пальцы рук и ног, но хватит ли этого, чтобы сократить разрыв? Вместо того, чтобы карабкаться через скалу, стремясь к краю, через который Ара вытащила себя наверх около задней части Зала Сердца, Нона стала подниматься прямо вверх. Это привело ее к отвесной южной стене Зала Меча в том месте, где она находилась на одном уровне с краем Скалы. Дальше слева начинался выступ, который позволил бы ей обойти здание, взбираясь на ряд опор. Это препятствие и заставило Ару пересечь почти отвесный склон утеса и направиться к Залу Сердца. Нона просто продолжала двигаться вверх, вонзая клинки в каменные блоки и поднимаясь по стене Зала Меча. Она надеялась, что Сестра Сало никогда не заметит повреждений.

Добравшись до крыши, Нона, используя всю свою силу, вскочила на наклонную черепицу и побежала. Она перепрыгнула через гребень крыши и соскользнула вниз. Прыжок с высоты двадцати футов привел ее на землю среди небольшого шквала из выбитых черепиц. Она перекатилась, чтобы разделить силу удара по ступням и ногам с плечом, бедром и спиной. Перекат поставил ее на ноги, и она побежала так быстро, как может только хунска, прямо через площадь, туда, где должна была появиться Сестра Яблоко.

Нона видела ступеньки, железные ворота чуть дальше, но никаких признаков Сестры Яблоко или Ары. Потом она увидела монахиню, которая одной рукой тянулась к решетке, а другой вставляла ключ в замо́к. Из-за угла выскочила Ара, ее босые ноги подскользнулись на каменных плитах, еще мокрых после последнего дождя. Она скорее перекатилась, чем попыталась выпрямиться, и, когда Сестра Яблоко открыла ворота, чтобы подняться на последние полдюжины ступенек, Ара на четвереньках добралась до самой верхней.

Отравительница поднялась на верхнюю ступеньку через несколько мгновений, послушницы следовали за ней, все головы повернулись в ту сторону, откуда пришла Ара, ожидая появления Ноны.

– Один, – начала монахиня.

Нона ворвалась с другой стороны, едва не сбив Ару, которая вставала на ноги.

– Две... – Нона набрала полную грудь воздуха. – Две послушницы… как и было приказано.

– Должно быть, она порезалась о проволоку, – сказала Лини. Кетти и Алата, стоявшие позади Сестры Яблоко, смотрели на нее с открытым ртом. Сама монахиня, однако, упала на колени, ее руки потянулись к ноге Ноны с рулоном бинта. – У тебя кровь идет, девочка.

Нона посмотрела на свою багровую ногу и красные следы, тянущиеся за ней. Внезапное головокружение, совершенно отсутствовавшее, когда она висела над пропастью в сотни ярдов, охватило ее, и она без крика упала в темноту.

10

Святой Класс

Настоящее Время

ДВУХ ДНЕЙ В санатории оказалось достаточно, чтобы транс терпения оправдал все усилия, которые Нона столько лет прикладывала, чтобы овладеть им. Проволока порезала ее неглубоко, но сумела вскрыть несколько крупных вен на икре. Сестра Роза зашила рану и сказала, что Ноне понадобится неделя покоя, чтобы оправиться от потери такого количества крови. После двух дней пристального вглядывания из глубин транса в маленький садик за окнами санатория, Нона почувствовала, что готова уйти.

– Я должна попробовать ходить. – Нона села.

– Тебе предписан покой. Ключ – в названии. – Рули толкнула ее обратно.

– У меня беспокойный покой. – Нона снова попыталась подняться.

Рули пыталась отвлечь ее сплетнями. Она пришла в гости одна и теперь выглядела так, словно хотела бы, чтобы Ара поддержала ее, если понадобится сила, чтобы удержать Нону в постели:

– Чайник дома! Они говорят, она убила трех капитанов военных судов Дарна.

– Кто говорит? – Нона уже почувствовала приближение Чайник через их нить-связь.

– Сама знаешь. – Рули отмахнулась от вопроса. Нона никогда не понимала, кем были эти таинственные «они». – Я слышала, она поднялась на борт бой-барки, чтобы забрать последнего. Убила его и выбросила в море. Надеюсь, это было больно. – Рули на мгновение опустила голову, длинная светлая вуаль волос закрыла ее лицо. Дарнишцы убили двух дядей Рули и потопили множество торговых судов ее отца. Она уже несколько месяцев не получала никаких известий о своей семье.

– Я уверена, она заставила дарнишцев пожалеть о том, что они пересекли море. —Чайник была на побережье Марна несколько недель назад, и кое-что из того, что она пережила, преследовало Нону во сне на протяжении всего ее путешествия. Нона сомневалась, что капитаны Дарна сильно страдали. Чайник была врачебно точна в своих убийствах. Но, похоже, Рули нужно было услышать что-то более приятное.

Рули кивнула и фыркнула.

– В любом случае, если Чайник вернулась, это идеальное время, чтобы взять на складе Яблоко то, что мне нужно. – Нона сбросила одеяла.

Глаза Рули расширились, когда она обнаружила пациентку полностью одетой.

– Идеальное? У Отравительницы и так глаза на затылке. Если Чайник там, это будет еще труднее. Ты не... – Рули встала, когда Нона свесила обе ноги в башмаках с края кровати. – Вернись туда!

– Да, самое подходящее время. Я ждала возвращения Чайник. – Настоятельница Колесо отсылала Чайник при каждом удобном случае, а война на два фронта давала для этого массу возможностей. Правда, в мирное время она отправила бы ее почти на такое же количество миссий. Старуха никогда не одобряла отношений Яблоко и Чайник, но, даже будучи настоятельницей, не могла этого запретить. Церковные правила о целибате сестер касались только тех отношений, которые могли добавить ветви к древу Предка. Отказ от такой возможности считался достаточным брачным жертвоприношением со стороны Невест Предка. – Прошла целая вечность с тех пор, как Чайник была здесь. А кто лучше будет занимать Сестру Яблоко?

– Ну. – Рули спрятала улыбку за ладонью. – В твоих словах есть смысл. Они очень громкие. – Она покраснела. – По крайней мере, так они говорят. Судя по тому, что я слышала, если выбрать удачное время, можно выбить дверь склада кувалдой, и ни один из них тебя не услышит. На самом деле они тебя заглушат.

– Рули! – Нона покачала головой. – Значит, решено. У нас есть книга Сестры Сковородка, которую нужно вернуть в хранилище. Джула сделала ордер, и, вместе с печатью настоятельницы...

– Которую тебе нужно вернуть так, чтобы Колесо этого не заметила.

– Маркус готов помочь убедить любого чиновника или стражника, усомнившегося в нас. И мне сейчас нужны только магические капли Яблока, чтобы, если будет расследование, охранники не могли сказать: «Ну, я мало что помню о них, но у одной девушки были совершенно черные глаза...»

– Эти капли не магия.

– Все магия, Рули. Если бы ты видела нить-плетения, ты бы это знала. Все магия, или ничего. – Нона соскользнула с кровати, скользнула под протянутые руки подруги и встала между ними, улыбаясь. – Я в порядке. И я должна сделать это, пока все думают, что я еще в постели.

Рули раздраженно отступила назад:

– Как ты вообще туда попадешь? И на главных воротах, и на дверях склада теперь замки с сигилами.

– Найду способ. – Нона подошла к окну. – Подумай, не можешь ли ты положить в кровать несколько комков в виде меня, на случай, если кто-нибудь заглянет проверить. – С этими словами она проскользнула в укромный садик и взобралась на любимое вишневое дерево Сестры Роза, чтобы добраться до крыши. Несмотря на свои смелые слова, Нона была потрясена тем, насколько слабыми были ее руки, когда-то способные выполнять любую реальную работу. Ее икроножная мышца горела там, где ее перерезала проволока. Она стиснула зубы и двинулась к гребню крыши, чтобы осмотреть свой путь.

Сигил-замки́ были проблемой. После смерти Гессы в подземелье и обнаружения Отравительницей кражи с ее склада, Настоятельница Стекло одобрила расходы на усиление безопасности. Нона заклеймила себя как воровку, затемнившую свои глаза самостоятельно сваренной дозой черного лекарства, но то, что за день до приема лекарства Нона спасла жизнь Чайник, означало, что единственным принятым решением стал лучший замок.

Как ни заманчиво было пересечь монастырь в стиле ной-гуин, прыгая с крыши на крышу, лучшая практика, которой учила сама Сестра Яблоко, была куда менее яркой. Нона вышла из санатория через дверь, как только представилась возможность сделать это незаметно. Под рясой она несла фонарь из санатория, теперь зажженный, хотя и на минимуме. Было уже неприятно жарко.

Она подошла к краю Скалы, опустив голову и уставившись на кусок пергамента, словно заучивая его для экзамена. Оттуда она пошла к Залу Меча и подождала, пока стайка послушниц Серого Класса пройдет внутрь, прежде чем быстро соскользнуть с края утеса. Упершись пальцами ног в выступ, она вытащила фонарь, поставила его на максимум и привязала к поясу.

Следующий колокол Брея был уже близко. Старая Сестра Трава, должно быть, уже, кряхтя, поднималась по деревянной лестнице, чтобы ударить в него. Нона добралась до окон в комнату Тени и повисла на дефект-клинках, желая, что ее руки не дрожали от усилий. Если если бы урок продолжался, то колокол вывел бы класс и дал возможность войти. Но никаких звуков не было слышно, и самый быстрый взгляд подтвердил, что комната не заполнена тень-работой или послушницами, прижатыми к стенам и упражняющимися в бдительном терпении, которое должна была проявить сама Нона.

Нона сделала шаг вперед. В последний момент она неловко спохватилась и повисла, мышцы болели, пока она не убедилась, что оконная шахта не была оставлена с перекрещивающейся проволока-работой. Расслабившись, она упала и поползла через шахту. Она встала среди знакомых скамеек и стульев, испачканных и обожженных десятками химических пятен. Сколько наказаний было вынесено несчастным виновницам этих несчастных случаев? спросила она себя. Сколько послушниц было спасено от повторения тех же ошибок в какой-то более поздний момент их жизни с последствиями куда более ужасными, чем любое из наказаний Яблока?

Нона подошла к двери в коридор. Даже сквозь толстые доски она слышала отдаленные звуки из пещеры, где Сестра Яблоко держала кровать. Официально подземная квартира предназначались для тех случаев, когда монахиня варила смеси, требующие регулярного наблюдения в течение длительного периода. Неофициально она служила для тех случаев, когда кровать в ее монашеской келье под куполом Предка была слишком узкой и слишком доступной.

Нона и Чайник научились управлять своей нитью-связью так, что в целом ни одна из них не могла чувствовать ничего другого, кроме смутного представления о направлении и близости, когда они ее проверяли. Теперь для достижения более интимных уровней связи требовалось согласие обеих сторон. Но даже при этом, так близко, с криками, доносящимися из пустых туннелей, Нона начала чувствовать отвлекающие отголоски счастливого воссоединения монахинь. Мысли о Реголе затопили ее, и, если она позволит этому влиянию продолжаться, то может оказаться, что она бежит пять миль до Истины, чтобы найти его, больная нога или нет. Нона прикусила губу, прислонившись к стене, когда очередная волна любовной страсти грозила захлестнуть ее. Еще немного, и Истина окажется слишком далеко. Она возможно, он даже не пройдет мимо кабинета Ары.

В конце концов Нона призвала транс безмятежности, чтобы оградить себя от вторжения чувств, и занялась своими делами. Пещера склада находилась ближе к покоям Сестры Яблоко. Нона поспешила туда, не опасаясь, что ее могут подслушать. Сейчас ей нужен был фонарь, но, если появится Яблоко или Чайник, свет мгновенно выдаст ее.

Несмотря на предложение Рули, Нона сомневалась, что крепкая дверь на склад поддастся кувалде, особенно быстро. У нее был тот упрямый вид, который появляется у дуба после столетия или двух выдерживания на воздухе. Кроме того, целью здесь было не просто украсть, а украсть без последующего обнаружения. Судя по историческим свидетельствам, Нона была бы главной подозреваемой в любой новой краже, поэтому она планировала не оставлять никаких признаков того, что там кто-то был.

Сигил установленный над замком, был вырезан на серебре, инкрустированном в дерево. Нона изучила нить-пейзаж. Как и все сигилы, этот был узлом, втягивающим и связывающим десятки нитей. Форма, выгравированная в видимом мире, отражала его более сложную структуру и функцию в более глубоком мире, который лежит за пределами зрения. Каждый сигил можно рассматривать как тень сложной структуры, отбрасываемую на плоскую поверхность.

– Хитро́. – Нона приложила руку к стене и сосредоточилась.

Скала начала медленно течь. Через минуту образовалась канавка, позволившая дверной защёлке сдвинуться, когда Нона открыла дверь. Замок оставался запертым.

Нона шагнула внутрь, готовая к любым новым неожиданностям, и закрыла за собой дверь. Комната осталась такой же, какой она помнила ее по предыдущей краже более пяти лет назад. Сушеные ингредиенты аккуратными пучками лежали на рядах полок. Один ряд был отдан сотне или более глиняных кувшинов, каждый из которых был набит стручками с семенами разных растений. В другом месте стояли стеклянные банки, наполненные дистиллятами, настойками и отварами, дюжина видов змеиной чешуи в кожаных мешочках, кости, крошечные и большие, целые и измельченные, минералы всех оттенков радуги, некоторые в виде порошка, некоторые в монокристаллах, значительно более длинных, чем пальцы.

Пещера была выбрана из-за отсутствия протечек на стенах; те, что появились раньше, были запечатаны смолой. Тем не менее, горшки с разлагающейся каменной солью стояли через равные промежутки, высасывая влагу из воздуха, чтобы предотвратить плесень. В этом месте стоял ароматический запах, смешанный с множеством травяных. Некоторые острые смешанные ароматы служили напоминанием о том, что, если попробовать то, что лежало на виду, ты, скорее всего, умрешь.

В шкафчиках вдоль стен, на десятках полках, выстроились аккуратными рядами горшки и кувшины. В отличие от пучков трав, которые Яблоко, по-видимому, считала невозможным неправильно идентифицировать, контейнеры были помечены, некоторые с ингредиентами, написанными на глазури, другие с идентификатором, выжженным на кожаной бирке, привязанной к горлышку кувшина. Гвоздика, зеленый перец, красный перец, сердцевины больноворта, сушеный коровий помет, соскобы заболони вяза... Еще и еще, достаточно странный порядок, и Нона могла видеть только намек на него.

Во всей этой неразберихе Нону спасло только то, что готовые препараты хранились на одной большой полке в алфавитном порядке в различных подгруппах, таких как «контактные яды», «яды для еды», «противоядия» и «разное».

Капли, которые приготовила Сестра Яблоко, хранились в приметном керамическом сосуде, широком у основания, узком у горлышка около двух дюймов высотой. Нона довольно быстро нашла колбу в разделе «Разное»; на ней красовалась этикетка: «Оптический серояк, рецепт четырнадцатый, ненадежный».

Крошечная колба с легким хлопком отпустила пробковую затычку. Нона вылила половину содержимого в стеклянную пробирку и запечатала конец воском. Она отодвинула пробку и уже собиралась вернуть капли на полку, когда в дверном замке загремел ключ.

Огромное количество мыслей попыталось прорваться в разум Ноны, и все одновременно. Все, начиная с оправдания, которое она предложит в первую очередь, и заканчивая тем, какое оружие ей следует использовать. В этом шуме с трудом можно было расслышать разглагольствование о несправедливости всего происходящего. Нона отказалась впустить их всех. Вместо этого ее рука упала на фонарь. Обучение Сестры Яблоко настолько укоренилось в ней, что Нона бессознательно оценивала комнату на предмет тайников с тех пор, как вошла. Самое очевидное – щель за полкой смесей. Кривые каменные стены означали, что ни одна из полок не могла стоять вровень с камнем. Вместо этого Нона с быстротой хунска двинулась к мешку, набитому свежей, еще не рассортированной добычей из лесов и полей. Рядом лежали два пустых мешка и запачканная какой-то недавней работой одежда.

Ключ повернулся, замок щелкнул, дверь начала открываться. Нона бросилась вниз, вжалась в угол между стеной и полом и укрыла все тело грязной одеждой и мешками. Она спрятала ноги за полным мешком, желая быть такой же маленькой и гибкой, как Генна, которая могла бы полностью спрятаться в таком мешке. Когда щель в двери стала еще шире, Нона задула фонарь и, зажав его между ног под грязной одеждой, поморщилась от жара. В последний момент она натянула капюшон рясы, чтобы скрыть лицо. Только тогда она впустила в себя отчаяние. Возможно Яблоко и Чайник не донесут на нее Колесу, но потеря доверия и разочарование в их глазах ранят сильнее, чем порка.

Что касается маскировки, то это была довольно плохая работа, но люди видят то, что ожидают увидеть, а бесформенная куча мешковины и грязной одежды редко заслуживает пристального внимания. В любом случае ни Сестра Яблоко, ни Чайник не пропустят ее, где бы она ни пряталась. Даже если они не заметят выемку в камне, которая означала, что отпирать дверь было не нужно – а ни одна из них не пропустит ее, – запаха фонаря будет вполне достаточно, чтобы заставить их искать. Если бы это была Яблоко, а не Чайник тогда, по крайней мере в нынешнем положении Ноны, была бы возможность безумной схватки за дверь, пока монахиня стояла спиной.

Нона лежала так, как ее учили, не жесткая, но полностью расслабленная, несмотря на все инстинкты, заставлявшие ее напрягаться. Свет фонаря пробивался сквозь материал ее капюшона. Зачем кому-то из монахинь брать с собой фонарь? Никто в монастыре не работал с тенями так хорошо, как Чайник или Яблоко.

Человек вошел. Один человек, неуверенные шаги. Нона призвала свою ясность, позволив разуму погрузиться в паутину чувств. Она все еще слышала отдаленные отголоски страсти, Чайник, судя по звуку. У кого еще мог быть ключ? И как он попал в пещеры? Второй ключ от ворот наверху?

Незваный гость торопливо прошелся по комнате, что-то подхватывая то тут, то там, шурша и шмыгая носом. Это напомнило Ноне ее первый рейд на склад, когда она собирала ингредиенты. Очевидно, она была не одинока в том, чтобы воспользоваться возможностью, предоставленной возвращением Чайник. Нона лежала как мертвая. Несмотря на скуку в санатории, она вынуждена была признать, что сестра Роза, возможно, была права. Спуск к окнам Тени вымотал ее, и все, чего она действительно хотела, – лежать, несмотря на бешено колотящееся сердце.

Прислушиваясь к возне незваного гостя, Нона попыталась представить себе, что человек ищет. По крайней мере, тот факт, что человек сам нес фонарь, не позволит ему обнаружить ее собственный дым. И все же что-то его напугало. Торопливая деятельность прекратилась. Долгая минута молчания, затем громкий хлопок, словно откупорили маленькую бутылочку.

Глазные капли. Нона не успела их убрать.

– Я тебя вижу, – раздался женский голос. Молодой. Знакомый. – Выходи.

Нона старалась не напрягаться. Судорожные движения могли ее выдать.

Тишина. Затем медленные шаги, приближающиеся – не прямой путь, но все же постепенно приближающиеся.

– Я не причиню тебе вреда...

Нона потянулась к камню вокруг себя. Это было нетрудно сделать, ее лицо было прижато к холодному каменному полу достаточно долго, чтобы онеметь. Она мысленно потянулась внутрь и проследила за поверхностью, ее восприятие ощупало внутренность пещеры. Ее марджал камень-работа никогда не сдвинет горы, но наблюдение и ощущение работы Зоул помогли ей сфокусировать тот талант, которым она обладала. Стиснув зубы, Нона толкнула. На противоположной стороне пещеры от стены отделился слой камня и упал. Слабый звук заставил незваного гостя резко развернуться. Что–то ударилось о дальний конец комнаты – метательная звезда, судя по звуку. Она какое-то мгновение катилась, прежде чем упереться в другую поверхность.

– Ямы! – Девушка поспешила туда, куда бросила свой снаряд.

Нона слегка наклонила голову. Достаточно, чтобы можно было хоть что-то разглядеть через узкую щель в складках капюшона. Видно было немного, только коленопреклоненная фигура на фоне фонаря, высоко поднятого перед ней. Но даже так, с сиянием, освещающим золотистые края ее волос, этого было достаточно. В последнее время Джоэли Намсис предпочитала «ямы» как проклятие.

Нона вернула голову в исходное положение, потеряв врага из виду. Они говорили, что Джоэли была лучшим отравителем среди послушниц. И не ускользающие «они» Рули, а все. Когда заболела Настоятельница Стекло, Нона, в момент особой паранойи, спросила себя, не отравила ли ее Джоэли. Она отвергла эту идею на том основании, что Джоэли не могла быть настолько хороша в этом ремесле, чтобы одурачить и Сестру Розу, и Сестру Яблоко. Кроме того, продолжать давать яд больной Стекло, несмотря на то, что Чайник наблюдала за ней с целеустремленной преданностью, было выше сил девушки. Конечно… Нона не подумала, что у Джоэли может быть доступ в пещеру с запасами и рядами ожидающих там приготовленных лекарств. Могла ли она испортить те самые лекарства, которые применяла Яблоко? От этой мысли по спине Ноны пробежала холодная дрожь, в ней поднялась волна ярости.

Но могла ли это сделать Джоэли? Сама Сестра Яблоко всегда хвалила старания девушки. И эта оценка стояла перед лицом подозрения, что ее таблетку правды могли перехитрить в вопросе о роли Джоэли в смерти Дарлы. Джоэли, несомненно, умела варить с редким мастерством. Что касается доставки, Нона была менее впечатлена. Джоэли так и не удалось отравить ее. На самом деле Нона не была уверена, что Джоэли когда-либо пробовала, что говорило об отсутствии уверенности в своих навыках, поскольку она, конечно же, не стеснялась своей нить-работы. Но если все, что ей нужно было сделать, – прийти в кладовую во время урока Тени и добавить каплю в лекарство настоятельницы…

Джоэли рылась в дальнем углу комнаты, а Нона кипела от самых мрачных мыслей. После того, что казалось вечностью, но, вероятно, было не более чем парой минут, Джоэли закончила свою кражу. По-видимому, удовлетворенная, она собрала свою добычу. Затем послышались шаги, направлявшиеся к двери.

Нона лежала неподвижно, пока Джоэли искала ключ. Кроме Госпожи Тень, ключ от двух монастырских сигил-замков наверняка есть только у настоятельницы. В голове Ноны проносились разные варианты. Неужели Колесо просто дала Джоэли ключ? Она всегда любила эту девушку... Но так рисковать гневом сестры Яблоко?

Дверь открылась на смазанных петлях, и из туннеля донесся особенно громкий визг. Нона сжала губы, не давая улыбке появиться на них. Мгновенный укол ревности пронзил ее. Они с Реголом никогда не были такими громкими. Неужели они делают это неправильно? Возможно, это была просто неуместная вера монахинь в уединение пещер. Конечно, Алата и Лини никогда не заставляли дорм не спать всю ночь.

Наконец скрежет ключа, вставляемого в замо́к, прервал цепочку мыслей Ноны. Пауза. Дверь закрывается. Еще одна пауза. У Ноны заколотилось сердце. Заметила ли Джоэли бороздку, которую она сделала в камне? Поднимет ли она тревогу? Джоэли знала, что настоятельница легко обрушится на нее и, как Скала Веры, на Нону. Хватит ли у нее духу принять порку, чтобы увидеть, как Нона снова будет изгнана... или еще хуже?

Щелчок. Наконец-то Джоэли повернула ключ и заперла дверь.

Нона позволила себе вздох облегчения.

Мгновение спустя дверь снова открылась, уже без всякого щелчка:

– Надеюсь, тебе понравится серая горчица?

Что-то ударилось о потолок с тихим хлопком.

Дверь быстро захлопнулась, быстрые шаги затихли вдали.

Нона сделала глубокий вдох, вызванный шоком, но продленный осознанием того, что, если Джоэли действительно бросила в потолок серые споры горчицы, они еще не успели до нее добраться.

Она повернулась лицом к скалистой стене, лихорадочно размышляя. Ее руки уже были в рукавах, и теперь она собрала провисшую ткань в кулаки, запечатывая концы. Джоэли заперла ее в темной пещере, которая быстро заполнялась серыми спорами горчицы. Дверь стояла примерно в четырех ярдах от Ноны, с двумя рядами отдельно стоящих полок, которых надо было обойти. Не было никакого способа сделать это вовремя.

Серая горчица? Сделала ли это Джоэли? Даже для нее это было бы слишком. Труп Ноны будет уродлив, кожа покрыта волдырями и обожжена, глаза выцарапаны ее собственными руками. Мучительная смерть может занять большую часть часа, так что Сестра Яблоко, без сомнения, найдет ее, когда она своими конвульсиями будет крушить склад. Но даже Отравительница ничего не сможет сделать, только смотреть, как Нона умирает.

Нона не могла в это поверить. Как Джоэли вообще добралась до... Нона вспомнила, где она. Джоэли могла украсть горчицу прямо здесь и сейчас. Что же делать? Время для бега уже упущено, и, по правде говоря, у нее не было времени на бег, особенно после первого мягкого удара пакетика о потолок.

Сохранять спокойствие. Первый совет сестры Яблоко. Легко сказать, трудно сделать. Паника еще быстрее сожжет воздух в легких Ноны. Споры серой горчицы нужно было держать совершенно сухими. Они быстро теряли свою эффективность во влажных условиях. В тумане они не распространялись и теряли силу в течение нескольких секунд. Во влажном воздухе подземелья они могли оставаться опасными в течение пяти-десяти минут. Но сестра Яблоко очень заботилась о том, чтобы сохранить пещеру-склад сухой. Может быть, пройдет час, прежде чем можно будет ходить совершенно безопасно.

Споры горчицы не проникнут в ткань во время торопливого бега, и Нона хорошо прикрыта, но, если она встанет и побежит, они закрутятся над ее рясой и, вероятно, найдут путь в капюшон и вниз по рукавам. Нона видела на шрамы на ноге Сестры Скала, там, где обнаженная нога оказалась на краю горчичного облака. Раны были злыми, красными и уродливыми. Сестра Яблоко сказала, что боль может продлиться всю жизнь. Что во многом объясняло характер Скалы.

Легкие Ноны начало покалывать от первого намека на ожог, который будет расти и расти, требуя, чтобы она сделала вдох. Ее камень-работа не давала никаких решений: даже если бы ее навыки шли дальше, чем делать фигурки в огне, у нее не было пламени. Ее марджал-власть над водой и воздухом было не столько властью, сколько возможностью время от времени просить о небольшом одолжении. Скорость ее не спасет. Возможно, она могла бы пройти по Пути, хотя чувствовала себя слишком слабой, однако энергия, которую она получит, сможет разрушить комнату, но вряд ли уничтожит все споры.

Разочарование боролось с неприкрытым ужасом. После стольких лет Джоэли победит, и Нона умрет самой страшной смертью в одиночестве, в темноте.

Без всякой надежды она начала перекатываться, крепко держа ноги вместе, надеясь на мешки, верхнюю одежду и юбки ее собственной рясы, туго обернутые вокруг лодыжек. Она подняла руки, чтобы как можно лучше накинуть капюшон на лицо. Полная темнота мешала понять, есть ли щели, через которые споры могут проникнуть в ее глаза. Скоро она узнает, есть они или нет.

Пяти или шести оборотов оказалось достаточно, чтобы внутренняя карта пещеры Ноны завертелась. Она старалась катиться достаточно медленно, чтобы мешки и ее одежда не хлопали вокруг нее, но воздух в ее легких не мог длиться вечно. Она уже хотела сделать этот вдох.

Удивление от внезапного удара ее лодыжек о что-то неподатливое почти заставило Нону вздохнуть. Последовала серия грохочущих звуков, драгоценные ингредиенты Сестры Яблоко нырнули с полок. Нона похоронила всякую вину под уверенностью, что в ближайшем будущем ее ждет мучительная смерть. Ее лодыжки уже горели. Она отогнала от себя образы выживания, которое оставит ее опаленной – лицо превратится в руины, череп покраснеет и покроется шрамами, шок и отвращение, когда ее впервые увидят друзья… Лицо Регола напряглось, улыбка сползла с его губ.

Исправленное направление и еще один набор перекатов привели ко второму столкновению. Последовала еще одна серия аварий. Паника окутала легкие Ноны, крепко сжимая их. Она не знала, где находится, не могла перекатиться к двери. Ей придется встать, подставляя себя спорам. И даже когда она начала подниматься, она знала с холодной уверенностью: прежде, чем она найдет дверь в темноте, размахивая руками, прежде, чем кожа запузырится, ей придется сделать вдох, а тогда легкие начнет погибать. Нона видела, как люди умирают от серой горчицы, она видела это глазами Чайник глубоко внутри Тетрагода. Она не могла так кончить. Страх только быстрее поглотил ее воздух и безмятежность покинула ее.

Собрав все свое мужество, Нона поднялась и бросилась в ту сторону, где, как она надеялась, находилась дверь. Закрыв лицо руками, она врезалась во что-то, что не было дверью. Целый стеллаж полок рухнул на землю, и Нона запуталась в этом сооружении. Горшки и пакеты посыпались дождем, и каждая полка, казалось, вырвалась из рамы, когда эта штука упала.

Нона тяжело ударилась о землю и легла лицом вниз среди острых краев беспорядка. Ей пришлось перевести дух. Все ее тело требовало этого. Предательские мускулы подняли ее грудь, требуя воздуха. Она стиснула челюсти, стуча по земле кулаками, отказываясь признать поражение. Пятна красного света вспыхнули в ее глазах, биение ее сердца превратилось в барабан, гром в ушах, давление нарастало, превозмогая боль, превозмогая сопротивление. Со всхлипом отчаяния она выпустила затхлый воздух, за который так долго цеплялась, и втянула новый.