Текст книги "Таинственная история заводного человека"

Автор книги: Марк Ходдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Бёртон выпрямился, повернулся к поэту и нахмурился:

– Ты имеешь в виду его последующие галлюцинации?

Суинберн кивнул.

– Ты сказал, что он бредил о драконах, оттаскивавших его от какой-то вещи. Драконы, Ричард, – это мифические рептилии, в точности как и шайтури,африканские наги. Неужели ты думаешь, что это совпадение?

– А эти наги ассоциируются с черным алмазом, который упал с неба и породил Нил, – прошептал Бёртон. – Черт побери, Алджи, неужели он видел африканский камень?

– И это безусловно объясняет все его последующие действия.

Бёртон присвистнул и запустил руку в волосы. Потом подошел к камину, вынул сигару из ящичка на каминной полке, но тут же забыл о ней и уставился на Суинберна:

– Бэббидж говорил, что технологисты знают о черных алмазах. Тогда я еще удивился, откуда. Теперь ясно: Спик рассказал Олифанту, а Олифант – технологистам.

– Да, и это меняет всю игру. Позволь задать вопрос: как Спику удалось заручиться поддержкой Мурчисона для второй экспедиции? Географ он никакой, оратор ужасный, писатель плохой, да и вообще на него нельзя полагаться. Тем не менее выбрали все-таки его, а не тебя. Почему?

Нижняя челюсть Бёртона отвисла. Сигара выпала из его пальцев.

– Боже мой… – пробормотал он. – Боже мой! Наконец-то всё стало ясно: технологисты и «развратники» предложили ему найти камень!

– Но ведь чтопроизошло во время второй экспедиции, так до сих пор и неизвестно! Спик взял с собой молодого солдата по имени Джеймс Огастес Грант [65]65
  Джеймс Огастес Грант (1827–1892) – шотландский исследователь восточной части Экваториальной Африки.


[Закрыть](не знаю, технологист он или «развратник», но уверен, что кто-то из них), и они прилетели в Казех на лебедях. Спик не сумел как следует организовать охрану своих птиц, и лебедей сожрали львы. Но это было лишь первое из череды несчастий, заставивших Спика вернуться в Занзибар. Причем прибыл он туда один, без Гранта, утверждая, что его спутник умер от лихорадки и похоронен на берегу озера.

Бёртон опустился в кресло:

– Он подтвердил, что нашел исток Нила, но все его доказательства вновь оказались неверными.

Суинберн хмыкнул в знак согласия.

– В прошлом году он должен был представить более полный отчет в Батской ассамблее. [66]66
  Батская ассамблея (The Bath Assembly Rooms) – парадный зальный комплекс, знаменитый образец архитектуры английского классицизма. Находится в городе Бат-на-Эйвоне, столице графства Сомерсет (Юго-Западная Англия).


[Закрыть]Вместо этого, прекрасно зная о том, что ты собираешься обнародовать всю его некомпетентность, он прострелил себе голову. Олифант похитил его из больницы, и технологисты заменили поврежденную часть мозга часовым механизмом…

– …бэббиджем. Но раньше я никак не мог понять, зачем они это сделали. Бисмалла! Он должен был показать им, где находится черный алмаз! Но потом вмешалось дело Джека-Попрыгунчика: технологисты объединились с «развратниками», чтобы захватить Джона Оксфорда, и Спик последовал за ними, ожидая приказов. Я нанес поражение альянсу и убил Олифанта – вот тут он и сбежал.

Суинберн дернулся, весь изогнулся и вскочил на ноги:

– И где он сейчас, как ты думаешь?

– Брюнель сказал, что в Пруссии.

– Хм-м, – прожужжал Суинберн. – Хотел бы я знать, почему именно там. А мог он организовать кражу у Брандльуида?

– Ты хочешь сказать, что он охотится за Глазами?

– Вполне вероятно. Если Дарвин со товарищи вставили ему в голову бэббидж, чтобы добыть африканский Глаз, тогда так ли уж невероятно, что они же вынудили его похитить бриллианты из Камбоджи? Если Спик или альянс изучали это дело, то они могли раскопать, что существуют три Глаза и что Поющие Камни – фрагменты одного из них.

– Послушай, Алджи, в твоих словах есть зерно! Так или иначе, если южноамериканский камень находится у Тичборнов и Спик об этом узнал, тогда именно они и будут следующей целью.

– Тогда хватит трепать языками: поехали в Тичборн-хаус!

Суинберн подпрыгнул и побежал к двери. Бёртон последовал за ним.

– Алджи, на самом деле ты вовсе не обязан ехать со мной.

Они спустились в прихожую.

– Обязан! Сам знаешь, что неприятности, как собаки, гонятся за тобой по пятам, а ты сейчас не в самой рабочей форме. Что может быть лучше, чем позвать на помощь верного помощника? Кстати, о собаках: где твой проклятый пес?

– Фиджет? Не знаю. Скорее всего, на кухне у миссис Энджелл.

– Отлично! Пускай там и сидит, маленький негодяй! Что скажешь?

– Не возражаю – и, уверен, он тоже. Особенно учитывая те куски вырезки, которыми моя обожаемая хозяйка наполняет его прожорливое брюхо!

Суинберн закричал и громко зааплодировал:

– Ах ты, клоун! Я имею в виду поездку вместе с тобой в Тичборн-хаус!

Бёртон улыбнулся, снял со стойки шляпу Суинберна и надел ее на рыжую гриву поэта.

– Очень хорошо, Алджи. Откровенно говоря, я рад твоей помощи, хотя, признаться, собирался лететь на винтостуле. Люблю полетать! Как жаль, что он предназначен только для одного человека… Стало быть, отправимся поездом.

– А у меня есть идея получше! – ухмыльнулся Суинберн.

– О, капитан Бёртон и мистер Суинберн, – воскликнула мисс Изабелла Мэйсон, – как приятно видеть вас снова! Входите, входите! – Сняв шляпы, оба вошли в здание ЛЕСБОСа. – Я только что приготовила суп. Не хотите ли присоединиться?

– Благодарю вас, с большим удовольствием, – ответил Бёртон. Он и Суинберн отправились на кухню вслед за девушкой. Как только они переступили порог, до их ноздрей донесся божественный аромат, а до ушей – возглас:

– Привет, привет! Добро пожаловать в комнату чудес, джентльмены!

Они узнали скорее голос, чем лицо: бродячий философ Герберт Спенсер расцвел и стал выглядеть намного респектабельнее. Прежде всего, он был вымыт, борода подстрижена, большие бакенбарды расчесаны, и всклокоченный тонкий венчик волос, когда-то окружавший лысую макушку, был теперь аккуратно приглажен. К тому же философ изрядно пополнел, и трудно было узнать в нем того изможденного дистрофика, с которым Бёртон и Суинберн повстречались в первый раз.

– Клянусь вам, – сказал он, пожимая их руки, – что во всем этом чертовом мире нет женщины, которая готовит, как мисс Мэйсон!

– Герберт, – сказал удивленный Суинберн, – ты выглядишь просто новым человеком!

– Это всё жратва! Хотя юная леди творит чертовы чудеса с собаками и птицами, но, доложу я вам, родилась она с поварешкой в руке! Никогда еще мое брюхо не имело такого хавчика!

– Спасибо вам, Герберт, – сказала мисс Мэйсон. – Не поставите ли на стол еще две тарелки для наших гостей?

Несколько минут спустя королевский агент и его помощник уже вкушали густой овощной суп со свежевыпеченным хлебом.

– В высшей степени вкусно! – объявил Бёртон.

– В наивысшей! – уточнил Суинберн.

– Что я говорил! – подтвердил Спенсер. – Ну, как же тут не потолстеешь!

– И ты, похоже, не худеешь, – отпарировал Суинберн в стихах.

– Кстати, капитан Бёртон, вы ведь, кажется, были больны, не так ли? – спросила мисс Мэйсон. – Выглядите вы слегка… желтоватым.

– Время от времени меня трясет малярия. После Африки приступы случаются всё реже, но последний меня едва не прикончил. Да и полет на вашем лебеде во время ливня оказался неважным лекарством.

– То была ужасная ночь, босс! – заметил Спенсер. – Я и сам слег с простудой: текло у меня тогда изо всех щелей!

– Кстати, мисс Мэйсон…

– Просто Изабелла.

– …Изабелла, мы пришли к вам как раз по поводу лебедей. Я бы хотел нанять пару.

– Когда вы нанимали моих лебедей в прошлый раз, двое были убиты, а один до сих пор не вернулся, – заметила юная хозяйка, криво улыбнувшись.

Бёртон виновато кивнул:

– Надеюсь, Скотланд-Ярд компенсировал вам убытки?

– О да, и весьма щедро.

– Юный констебль Бхатти ошивается здесь почти каждый чертов день, прохвост, – объявил Спенсер, махнув ложкой.

– Вы же знаете, Герберт, он просто патрулирует эту улицу! – запротестовала мисс Мэйсон.

– Ну, разумеется! Да он положил на вас глаз: вот что я знаю!

– По правде сказать, меня больше привлекают ваши мозги, – сказала Изабелла, и ее щеки слегка покраснели, – когда вы оба начинаете философствовать, я не понимаю ни слова!.. Господин Бёртон, у меня есть пара новых лебедей, которые ведут себя прилично. На какой срок они вам нужны?

– Два-три, от силы четыре дня. Мы отправимся в одно поместье в Хэмпшире. Насколько я помню, неподалеку есть большое озеро: птицам там будет вполне комфортно.

– Особенно если я пригляжу за ними, – вставил Спенсер.

– Тебе незачем утруждать себя, старина, – сказал Бёртон.

– Это вообще не труд.

– Замечательная мысль! – согласилась мисс Мэйсон. – Хоть лебеди и почти ручные, но, джентльмены, у Герберта волшебные руки: его любят даже болтуны! Я буду чувствовать себя намного спокойнее, если он полетит с вами: наверняка там есть какая-нибудь деревня, где он сможет остановиться, или, может быть, хозяева поместья выделят ему комнату среди слуг?

Бёртон внимательно оглядел бродячего философа и спросил:

– Ты не будешь возражать, если и вправду поживешь со слугами? Для меня было бы очень полезно иметь своего человека внутри,понимаешь?

– Не волнуйся, босс, я знаю свое место в жизни. Для такого, как я, людская – это шаг наверх!

– Тогда я буду счастлив, если ты составишь мне компанию в Тичборн-хаусе.

– Тичборн? – одновременно воскликнули Изабелла и Герберт.

– Да, я занимаюсь этим делом.

– Сдохнуть мне на этом месте: в жизни не делал ничего подобного!.. Да-а, уж это точно шаг наверх, – философски добавил Спенсер.

Через час все трое устроились поудобнее в коробчатых воздушных змеях, попрощались с Изабеллой и взмыли в воздух. Лавируя между вертикальными столбами дыма, они направились на восток и пересекли столицу, оставив за собой огромный сверкающий купол собора Святого Павла. Стояла мягкая приятная погода, и Бёртон, окруженный безграничной пустотой, почувствовал радость свободы. Горизонты Англии всегда вызвали у него что-то вроде клаустрофобии: они так не походили на огромные пространства Индии, Африки или Ближнего Востока, что он почувствовал удивительную свободу, увидев, как далеко они убежали назад. Вскоре грязный, запруженный людьми город исчез; теперь ландшафт составляли маленькие городки, деревни, поля, леса и реки. Почти полностью покрытая зеленью, природа дышала каким-то непривычно теплым уютом.

– Похоже, не так-то уж ты и плоха, старушка Англия! – пробормотал он и удивленно выдохнул: раньше он подобных чувств не испытывал.

– Йо-о-о-хо-хо! – послышался крик, и мимо него промелькнул рыжеволосый Суинберн под белым опереньем лебедя.

– Проснись, босс: гонка началась! – проорал Спенсер, обгоняя Бёртона с другой стороны.

Королевский агент дико оскалился, дернул поводья и проревел:

– Эй-эй-эй!

Лебедь изо всех сил замахал крыльями и полетел так быстро, что Бёртона буквально вдавило в полотняное сиденье. Воздушный змей плавно скользил по спокойному воздуху без выворачивающей кишки болтанки, которая так досаждала королевскому агенту во время погони за Брюнелем. Внизу скользнул Уэйбридж, [67]67
  Небольшой город в округе Элмбридж, графство Суррей (Юго-Восточная Англия). Ныне пригород Лондона.


[Закрыть]и здесь Бёртон обогнал Спенсера.

– Не отставай, лодырь! – крикнул королевский агент. Оставив философа позади, Бёртон заметил, что Суинберн здорово опередил его. Без сомнения, поэту досталась самая резвая птица, но хватит ли у нее выносливости, чтобы лидировать всю дорогу до Тичборн-хауса? Королевский агент пустился в погоню. Они пролетели над Уокингом, затем позади остался Олдершот, и только за Фарнемом [68]68
  Уокинг – юго-западный пригород Лондона. Олдершот – город в графстве Хэмпшир (60 км от Лондона). Фарнем – город в графстве Суррей (67 км от Лондона).


[Закрыть]он наконец нагнал своего помощника.

– Твоя птица сдыхает! – крикнул Бёртон.

– Нам не следует так сильно их гнать! – прокричал в ответ Суинберн. – Признаю поражение: ты выиграл – сбавляй скорость!

Они расслабились и полетели медленнее, скоро их догнал Спенсер. Солнце уже лениво катилось за край неба, когда впереди появилась Долина Итчен; золотой свет играл на зеленых пастбищах, тени стали длинными и темно-синими. Бёртон опередил друзей, снизился и пролетел над полями и крышами Бишоп-Саттона. Долетев до Алресфорда, [69]69
  Долина Итчен – округ в графстве Хэмпшир (Южная Англия). Бишоп-Саттон – деревня в графстве Сомерсет (Юго-Западная Англия). Алресфорд – небольшой город в графстве Хэмпшир.


[Закрыть]они повернули на юго-запад, миновали высокие изгороди и заливные луга и вскоре добрались до поместья Тичборнов.

Сделав круг над озером, окруженным ивами, все трое высвободили аварийные ремни. Отцепившихся воздушных змеев ветер отнес на восток, и скоро они коснулись травы. Лебеди забили крыльями, перелетели через ивы и сели на воду, громко брызгаясь и трубя от удовольствия. Довольные, они плавали и сквозь ветви, склонившиеся к воде, глядели на людей, которые, выбравшись из деревянно-полотняных кабин, доставали свои дорожные сумки.

– Очень сомнительное удовольствие приземляться на этих чертовых штуках! – заметил Спенсер.

– Зато какое волнующее! – отпарировал Суинберн.

– Верно, дорогуша, вот здесь ты прав, – согласился философ. – Пойду распрягу лебедей.

Пока Спенсер занимался лебедями, Бёртон и Суинберн разобрали и сложили воздушных змеев. В это время к ним подошел человек, одетый во фланелевый охотничий сюртук и мешковатые вельветовые штаны; на сгибе его локтя висела двустволка. Короткие темные волосы, обвисшие усы и смуглая кожа делали его похожим на королевского агента, хотя он был ниже ростом и выражение его лица не было столь мрачным.

– Что здесь происходит? – полюбопытствовал он.

– Добрый день, сэр. Не беспокойтесь, нас ждут: я капитан Бёртон.

– Ах да, сэр, извините, сэр. Полковник Лашингтон предупредил меня о вашем приезде. Я Гилфойл, смотритель парка.

– Рад видеть вас, мистер Гилфойл. Не возражаете, если мы оставим наших лебедей на озере?

– Конечно, сэр. Там для них полно еды.

К ним подошел Спенсер, и Бёртон представил его:

– Это мистер Спенсер, тоже смотритель – но лебедей. Время от времени ему понадобится их навещать.

– Очень хорошо, сэр, – ответил Гилфойл, приветливо приподнимая шляпу. – Вас ждут в доме, джентльмены: я покажу дорогу. Воздушных змеев вы можете оставить здесь: я найду им надежное место.

– Спасибо.

Вслед за смотрителем они пошли по полого поднимавшемуся газону, который вывел их к задней стене дома, затем обогнули обвитое плющом здание и вышли к главному входу. Пшеничные поля тянулись прямо от дороги до подножия низкого холма.

– Это и есть знаменитые Карачки, – заметил Гилфойл.

– Карачки?

– Поля, которые старуха Мабелла Тичборн обползла на карачках, чтобы установить размер Дара. Вы знаете легенду?

– Да. Бисмалла! Вот это расстояние! Неудивительно, что она умерла!

– Верно, сэр, и неудивительно, что сначала она прокляла это место!

Гилфойл кивнул, прощаясь, и уже собирался уйти, но остановился и придушенно кашлянул.

– Что-нибудь еще? – осведомился Бёртон.

Смотритель снял шляпу и нервно покрутил ее в руках.

– Да, сэр, то есть… ну… я хочу сказать…

– Говорите смело.

– Пожалуйста, джентльмены, будьте осторожнее ночью. Оставайтесь в ваших комнатах. Это всё. Просто не выходите оттуда.

Он повернулся и быстро ушел, не оглядываясь.

– Как необычно! – воскликнул Суинберн.

– Да, весьма странно, – согласился Бёртон. – Пойдемте, нам надо представиться.

Портик из четырех белых тосканских колонн обрамлял вход в большое здание. Гости Тичборн-хауса поднялись по лестнице, миновали колонны и подошли к парадной двери. Суинберн дернул за шнурок колокольчика – тот остался у него в руке.

– Хм-м… Похоже, сломалась пружина! – проворчал он, взялся за медный дверной молоток и стукнул. Примерно через минуту дверь открылась и их приветствовал маленький седоволосый ямаец с приятным лицом: это был Эндрю Богль, дворецкий.

– Сэр Ричард Бёртон и его спутники желают видеть полковника Лашингтона, – объявил королевский агент.

– Да, сэр. Пожалуйста, входите. Прошу вас подождать в приемной, а я сообщу полковнику о вашем приезде.

Слуга проводил их в роскошную комнату и ушел. Через несколько минут к ним присоединился высокий безукоризненно одетый джентльмен: военная выправка, загар от постоянного пребывания на открытом воздухе, очень короткие седеющие волосы, на вид немного за шестьдесят. Его бакенбарды отличались экстравагантностью: узкие вверху, они расширялись книзу, при этом их тщательно навощенные кончики высились над широкими плечами.

– Добрый день, – пролаял он. – Или вечер. Впрочем, не важно. Меня зовут полковник Франклин Лашингтон. Просто Лашингтон – тоже подойдет. Формальности не требуются. Можно полковник, если угодно. Рад видеть вас, сэр Ричард: Генри Арунделл очень вас хвалил. Вы ведь сэр Ричард Бёртон, верно? Я не ошибся?

– Да, сэр, не ошиблись. Я Бёртон.

Они пожали друг другу руки, и Бёртон представил своих товарищей. Договорившись о комнате для Спенсера – «под ступеньками», вместе со слугами, куда Богль и увел Спенсера, – Бёртон и Суинберн вслед за Лашингтоном отправились в библиотеку. Там они уселись в кресла с высокими спинками, получили обязательные бренди с сигарами и перешли к делу.

– Сэр Альфред присоединится к нам за ужином, – сообщил Лашингтон. – Или не присоединится. Тут уж давайте без обиняков: в последние дни он ведет себя очень странно и нелогично; разумеется, прошу вас хранить это в тайне. Он не всегда в полном разуме: какое-то нервное расстройство, я полагаю.

– Возможно, причина – появление его старшего брата? – предположил Бёртон.

– Полностью с вами согласен. В любом случае, это исключительно моя теория. И, должен предупредить вас, он непременно расскажет совершенно невероятную историю о призраке.

– Призрак? Вот как! – воскликнул Бёртон, потрясенный еще одним совпадением. Сперва Брандльуид, а теперь и Тичборн!

– Абсолютная чушь, конечно, – добавил Лашингтон. – Хотя, кто знает… Я слышал, что сейчас в Лондоне очень модно столоверчение, так что в этой чепухе, жизни после смерти, может, что-то и есть. Правда, лично я думаю иначе. Вы когда-нибудь бывали на их сеансах? Я – нет. Не вижу необходимости.

Бёртон наклонился вперед:

– А вы сами что-нибудь видели?

Лашингтон заколебался, отпил из стакана, потом ответил:

– Я не видел ничего, но… Мои глаза не видели ничего. Но, должен допустить, уши что-то заметили. Заметили? Нет. Ха-ха! Человек не может видеть ушами! Хм-м… Видите ли, я что-то слышал. Но в таком большом старом доме можно услышать много чего. Значит, это была мышь, хотя я никогда не слышал, чтобы мыши стучали.

– Вы слышали стук? – Беспорядочная манера разговора полковника изрядно утомила Бёртона.

Лашингтон тряхнул головой, кашлянул и кивнул:

– Да. Слышал. Стук. Две ночи подряд, словно кто-то шел по дому, колотя в стены. Тогда не мышь. Не знаю, почему я сказал мышь.

– Вы пытались что-нибудь выяснить?

– Конечно. Инстинкт солдата: найти врага! В обоих случаях, когда я подходил, стук прекращался.

– То есть вражеская мышь убегала? – ехидно уточнил Суинберн.

– Точно. Если это была мышь. Но, очевидно, нет.

– Тогда что? – спросил Бёртон.

– Понятия не имею. Ни малейшей идеи. Совершенно не понимаю… А, вот: это фундамент просел из-за дневной жары – загадка решена!

В течение следующих двух часов Бёртон и Суинберн вновь услышали историю рода Тичборнов и обстоятельства, приведшие к грядущему прибытию Претендента. Он должен был явиться послезавтра, и Лашингтон страстно желал увидеть виновника такого фурора.

– Богль, дворецкий, с Ямайки – во всяком случае, я думаю, что он с Ямайки… ну, в общем, откуда-то из Вест-Индии, это уж точно, – много лет служит в этой семье. Он знал Роджера Тичборна и безусловно узнает его, когда увидит. Потом еще лекарь, или доктор… какая разница?.. В общем, этот Дженкин, и смотритель, э-э-э…

– Гилфойл, – подсказал Суинберн.

– А! – ответил Лашингтон. – Неужели это он? А ваше имя, сэр?

– Алджернон Суинберн. Меня представили раньше, если вы помните. Вы действительно управляете финансами поместья?

– А что думает сэр Альфред? – поспешно перебил его Бёртон. – Вы же не можете игнорировать его мнение: ведь он, в конце концов, брат.

– Верно. Но он кровно заинтересован в том, чтобы этого парня признали отъявленным негодяем. Иначе он потеряет имение.

Бёртон удивленно посмотрел на полковника:

– Неужели вы полагаете, что он может отказаться от брата лишь ради сохранения титула?

– Бог мой, да почему ж нет?

Прозвенел гонг, и его эхо разнеслось по всему особняку.

– Призыв на обед, ужин или что-то в этом роде. Который час? Часы здесь не ходят, и я никогда не знаю, который сейчас чертов час!

Королевский агент нахмурился и вынул из кармана часы:

– Половина седьмого. Вы хотите сказать, что ни одни часы в доме не ходят?

– Ну да, так оно и есть. Остановились почти месяц назад. Осмелюсь предположить, что и ваши остановятся, если пробудете здесь подольше. Возможно, это как-то связано с местоположением дома и земным магнетизмом. Не знаю. Я солдат, а не технологист! Не важно. Богль проводит вас в комнаты для гостей и принесет ваши вещи. Вы сможете надеть вечерние костюмы. Просто формальность. Соблюдение ритуала. Признак цивилизованности. Человек всегда должен одеваться, всё равно для чего, не так ли? Мы собираемся в столовой через пятнадцать минут, там вы встретитесь с сэром Альфредом. Если он придет. Может и не прийти.

Четверть часа спустя, надев вечерние костюмы, Бёртон и Суинберн спустились по главной лестнице. (Поэт хихикнул, вспомнив, как несколько недель назад его друг спускался по похожей лестнице менее контролируемым способом. «Интересно, простит ли когда-нибудь Бёртона сэр Родерик Мурчисон?» – спросил себя Суинберн.) Вдоль стен холла молчаливыми стражами стояли полированные доспехи. Гости миновали холл и оказались в длинной столовой. В центре стоял огромный стол, все стены были увешаны портретами. Когда Бёртон и Суинберн вошли, Богль поклонился, а Лашингтон весело их приветствовал.

– Это юный Роджер Тичборн, – сказал он, указывая на один из портретов. – А это, – повернулся он, указав на другой, – его предок, печально знаменитый Роджер де Тичборн. То же самое имя, заметьте, за исключением де.Это по-французски значит «из», я полагаю. Роджер изТичборна. Вследствие того факта, что он…

Полковник прочистил горло и замолчал.

– Что он? – спросил Суинберн.

– Из Тичборна, черт побери!

– О да. Весьма неприятная личность!

– Я бы так не сказал, – послышался голос из двери. – Но возможно, потому что я слишком похож на него.

Все обернулись и увидели двоих вошедших.

– Сэр Альфред Тичборн, джентльмены, – отрапортовал полковник. – А это наши гости: сэр Ричард Бёртон и его помощник, м-м-м…

– Алджернон Суинберн, – подсказал поэт.

– Добро пожаловать, джентльмены! Слава богу, что вы приехали помочь мне! – Альфред Тичборн направился к ним, протянув руку.

Вид Тичборна поразил Бёртона, ибо, хотя баронет был очень молод, его волосы уже полностью побелели, а вокруг глаз залегли глубокие морщины. Крепко сложенный, ростом пять футов и девять дюймов, [70]70
  175,3 см.


[Закрыть]он действительно напоминал человека на портрете, по крайней мере внешне, но если черты лица предка выражали жестокость, то у сэра Альфреда – слабость: неприятно рыхлые и мокрые губы, чересчур скошенный подбородок, излишне широко расставленные глаза. В вечернем костюме он казался изнеженным, чуть ли не женственным, а в руке, которую пожал Бёртон, казалось, вообще не было костей. Исполненные страха глаза баронета всё время бегали. Больше он ничего не успел сказать, так как вмешался второй вошедший:

– Уверен, что сэр Ричард сделает всё, чтобы помочь вам, сэр Альфред, но, может быть, не будем просить его об этом на голодный желудок, да?

– Доктор Дженкин, джентльмены, наш местный лекарь, – сказал Лашингтон. – Или лекарь Дженкин, наш местный доктор. Не знаю, как правильно. Или так, или этак.

– Рад познакомиться с вами, да? – сказал Дженкин. Он был высокий и худой, с большими руками и ногами, длинной челюстью, торчащими ушами и близко поставленными бледно-голубыми глазами. Локоны его седых зачесанных назад волос спадали на шею.

Все пятеро сели за стол, служанки принесли еду, Богль подал вино. Альфред Тичборн подергивался и ерзал так, что перещеголял даже Суинберна.

– Чем я могу помочь вам, сэр? – спросил его Бёртон. – Вы хотели бы знать мое мнение о Претенденте?

– Вздор, – в ярости воскликнул Тичборн, – обыкновенный дешевый мошенник! Нет, Бёртон, я хочу, чтобы вы выгнали проклятую ведьму, пока она не выгнала меня!

– Ведьму?

– Да, леди Мабеллу! Гнусная колдунья, которая хочет видеть меня, последнего из Тичборнов, мертвым!

– Сэр Альфред полагает, что в дом наведывается жена… вот этого человека, – пояснил Дженкин и указал на портрет.

– Вы действительно видели призрака, сэр? – спросил Суинберн.

– Трижды!

– Сознание способно выкинуть весьма убедительные трюки, особенно в состоянии возбуждения, – предположил Дженкин.

– Я не вообразил ее себе! – крикнул баронет. В этот момент громко звякнула упавшая поварешка, которую уронила одна из служанок.

– Осторожнее, юная леди, должна быть дисциплина! – рявкнул Лашингтон. – Случайность, я думаю. Не имеет значения. Сходите-ка, милочка, и принесите новую.

– Погодите, – прервал его Бёртон. – Как вас зовут, мисс?

– Кристина Розано, сэр, – ответила девушка, покраснев как свекла, и сделала книксен.

– Вы тоже видели призрака, мисс Розано?

Девушка сглотнула, облизала губы и беспокойно оглядела каждого.

– Я… я…

– Вы можете говорить совершенно свободно, – сказал Лашингтон. – Прошу прощения, что рявкнул на вас. Военная привычка. Что вы видели?

Девушка шмыгнула носом и заговорила:

– Прошу прощения, сэры, там есть коридор, ведущий на кухню. Две ночи назад, ну, перед рассветом, мне не спалось, и я захотела пить. Вот пошла я этим коридором и слышу: тук-тук-тук. Я-то подумала, это миссис Пиклторп, там наверху, чем-то стучит.

– Пиклторп – это наша повариха, – объяснил Лашингтон Бёртону и Суинберну. – Значит, не мышь, как я думал. Хотя нет. Не думал то есть.

– Да, сэр, повариха. Вот иду я на кухню и думаю: посмотрю, всё ли там в порядке. И вдруг, в коридоре… там… там… – Девушка сильно задрожала и закрыла лицо руками. – О-о-ох! – простонала она.

– Что вы увидели, мисс Розано? – спросил Бёртон.

Она посмотрела вверх. Ее лицо из пунцово-красного стало мертвенно-белым.

– Женщину, сэр, но сделанную из тумана. Она стучала по стене, а потом как повернется и как поглядит на меня!

– Вы видели ее глаза?

– Д-да! Ей-богу, такого страха ни в жисть не видала: как черные булыжники, плавающие в облаке! Она так зло посмотрела на меня и – пуфф! – исчезла. Будто ветер дунул – и нету, словно дым унесло!

– Да, – крикнул сэр Альфред, – эти глаза! Силы небесные, они ужасны!

– Благодарю вас, мисс… э-э-э? – сказал Лашингтон.

– Розано, сэр.

– О, очень приятное имя: напоминает мне о… э-э-э… о цветах. Ну, что ж, возвращайтесь к своим обязанностям, пожалуйста.

Девушка кивнула и выбежала из комнаты. Суинберн посмотрел на Бёртона и приподнял бровь. Бёртон слегка пожал плечами и повернулся к Тичборну:

– А вы, сэр Альберт, видели то же самое?

– Да! Я слышу этот чертов стук почти месяц – и всегда ночью!

– Месяц? То есть он начался примерно тогда, когда в доме остановились все часы?

– Действительно, вы правы. Каждый раз, когда я слышал стук, я шел туда, но он тут же прекращался, и я ничего не видел. Но вот две недели назад, где-то часа в три утра, я не мог заснуть, пошел в библиотеку, закурил сигару и решил почитать. Я сидел в одном из этих кресел с высокими спинками, лицом к камину. Если ты в нем сидишь и кто-нибудь входит, то он тебя не видит, хотя ты тоже его не видишь. И вот, незаметно для меня, кто-то вошел.

Сэр Альфред вздрогнул, обхватил себя руками и замолчал, глядя на тарелку; он не съел еще ни куска. Впрочем, за этим столом никто не уделял еде большого внимания.

– Внезапно с другой стороны комнаты послышался стук, и я чуть не выпрыгнул из кожи. Звук такой, словно кто-то простукивает деревянные панели дальней стены: тук-тук, тук-тук. Снова и снова, вдоль всей стены. Я наклонился над ручкой кресла, посмотрел назад и увидел призрака.

– Ту же самую женщину, которую видела мисс Розано?

– Вплоть до малейших деталей! Она плыла вдоль стены и поднятой рукой стучала по панелям. Я смотрел на нее, не побоюсь признаться, парализованный страхом. Прошло полминуты – и что-то, не знаю что, предупредило призрака, что в комнате кто-то есть. Внезапно она обернулась, и пара черных как смоль глаз посмотрела на меня с такой откровенной ненавистью, что я закричал от ужаса. А потом она исчезла именно так, как рассказала девушка, – словно ее ветер сдул. – Сэр Альфред взглянул на портрет. – Это была леди Мабелла, – прошептал он.

– Почему вы так думаете?

– Глаза.

– Но, черт побери, леди Мабелла умерла несколько веков назад! Откуда вы знаете, какого цвета были ее глаза?

Тичборн встал.

– Подождите здесь, – сказал он, – я вам кое-что покажу, – и вышел из столовой.

– Что скажете? – тихо спросил Бёртона Лашингтон.

– Если бы призрака видел только сэр Альфред, тогда я бы решил, что у него душевное расстройство, – ответил Бёртон. – Но мы слышали рассказ девушки. Да и сами вы тоже ведь слышали стук.

– Я ничего не слышал, – сказал доктор Дженкин, – а у меня очень чуткий сон, да?

– Не буду спать всю ночь, – восторженно объявил Суинберн, – хочу увидеть это загадочное привидение своими глазами!

– Часы тоже нельзя не принимать во внимание, – добавил Бёртон, – это доказывает, что в доме происходит что-то действительно очень странное.

– В таком случае, добавьте сюда и оружейную, – сказал Лашингтон.

– Как вы сказали?

– Все ружья в доме испортились. И этому нет объяснения. Сейчас в поместье исправны только те ружья, которые смотритель хранит в своей комнате.

– Что-то невероятное! Прав ли я, полагая, что они перестали работать одновременно с часами?

– Не уверен, но, похоже, так оно и есть.

Какое-то время все молча ели, пока не вернулся сэр Альфред с листом пергамента в руках. Он сел и сказал:

– Послушайте, что здесь написано. Это стихотворение хранилось в семье на протяжении многих поколений. Никто не знает, что оно означает. – И он прочел:

 
Ужасный черный сумрак, ты покрыт
Слезами, что из глаз текут миледи.
Согнулся я под тяжестью обид,
И скован цепью Дара старой леди.
От чертовых проклятий не сбежать,
И недовольству бедных нет предела.
Побольше ешь, коль хочешь обнажить
Чернющий глаз, как у самой Мабеллы.
 

– Клянусь голубыми перьями на шляпке у тетушки Агаты, – воскликнул Суинберн, – но ведь это ужасно: кошмарные стихи! Кто написал их? Какой-нибудь простолюдин?

– Согласно семейному преданию, их написал сам Роджер де Тичборн, – сказал сэр Альфред, прочистив горло. – Мой отец получил этот пергамент от деда, а тот – от своего отца. – Тичборн протянул пергамент Бёртону. – Как видите, здесь ясно говорится о том, что у леди Мабеллы были черные глаза.

Бёртон поглядел на пергамент, кивнул и сказал:

– Не могу ли я позаимствовать этот документ? Я хотел бы исследовать его более тщательно.

– Ради бога.

– Эй, Ричард, – возбужденно сказал Суинберн, – это скорее…

Но он остановился, поймав свирепый взгляд своего друга.

– Итак, вы видели призрака еще дважды, – сказал Бёртон, обернувшись к Тичборну. – Как это произошло?

– Второй раз – спустя три ночи. Я проснулся от стука, который раздавался с верхней лестничной площадки. Я встал и вышел посмотреть. Там опять была леди Мабелла: она медленно летела с самой верхушки лестницы вниз, вдоль стены, методично ударяя по ней. Как только я заметил ее, она повернулась, пронзила меня своими страшными глазами и исчезла. Еще через две ночи я увидел ее опять, на этот раз – в коридоре, который ведет из гостиной в бильярдную. Я шел вниз за сигарами. Где-то в полвторого ночи.