Текст книги "Таинственная история заводного человека"

Автор книги: Марк Ходдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Человек, прыгнувший сюда из будущего.

– Да. И случайно изменивший прошлое. Он пытался восстановить историю, и я убил его.

– Это был сумасшедший Джек-Попрыгунчик.

– Он открыл мне, как будет протекать моя жизнь. Я убил его из чистого эгоизма – сломал ему шею, чтобы не дать даже тени возможности выполнить свою миссию. Я не хотел быть тем человеком, который записан в егоистории.

Они пробрались сквозь груды размокшего мусора и фекалий животных. Странно, но краб-чистильщик еще не побывал на этом конце Сент-Мартин-лейн.

– Если бы он остался жив, Ричард, – сказал Суинберн, – технологисты и «развратники» использовали бы его для собственных нужд. Мы потеряли бы контроль над своей судьбой.

– Разве мы в состоянии управлять Судьбой? – возразил Бёртон.

Суинберн улыбнулся:

– He-а, не в состоянии. А значит, ответственность за смерть мистера Пеннифорса и за все остальные несчастья, которые ты упомянул, ложится на нее, Судьбу. Не на тебя.

– И это делает меня ее орудием! Бисмалла! Только этого мне и не хватало! – Бёртон остановился и указал на витрину магазина. – Это Прайд-Мануши, продажа паросипедов.

Они проверили двери и окна здания. Никакого света. Всё заперто на замок. Потом заглянули внутрь сквозь щели в металлических ставнях. Никакого движения, ничего подозрительного.

– Следующий Брандльуид, – прошептал Бёртон.

– Дьявол! Теперь-то я понимаю, почему ты хочешь вернуться на Черный континент, – воскликнул Суинберн, поднимая воротник пальто: – по меньшей мере, там тепло! Черт бы побрал этот дождь!

Они опять пересекли улицу. Только они поднялись на тротуар, как из тени перед дверью появился лохматый нищий в поношенной грязной одежде. Его лицо с боков обрамляла огромная копна седеющих волос, давно не встречавшихся ни с расческой, ни с мылом.

– Я потерял работу, джентльмены, – прохрипел он, приподнимая в знак приветствия плоскую шляпу и обнажая лысую макушку, – и это пошло мне на пользу. Но я спрашиваю вас: какого черта проклятая судьба сделала меня философом, если в голове у меня всегда путаница? Не могли бы вы поделиться со мной тремя пенсами?

Суинберн выудил из кармана монету и бросил ее бродяге.

– Бери, старина. Так, значит, ты философ?

– Очень обязан. Верно, парень! А вот вам обоим совет в обмен на монету: жизнь – естественный отбор, в котором выживают наиболее приспособленные; и умный человек всегда должен помнить, что, будучи потомком прошлого, он одновременно является родителем чертова будущего. В любом случае, – он куснул три пенса и спрятал монету в карман, – меня зовут Спенсер, [24]24
  Герберт Спенсер (1820–1903) – выдающийся британский философ и социолог.


[Закрыть]и я очень рад нашему знакомству. Хорошего вечера, джентльмены!

Он опять приподнял шляпу и вернулся к крыльцу, где было относительно сухо. Бёртон и Суинберн возобновили обход.

– Какой необыкновенный человек! – заметил Суинберн. – А вот и Брандльуид. На вид всё спокойно.

И действительно, всё выглядело, как обычно: решетка опущена, окна целы, никакого света.

– Интересно, как дела у Траунса с Бхатти? – сказал Бёртон. Он дернул дверь, она не шелохнулась. – Всё в порядке. Пошли к банку Скрэннингтон.

Холодный ветер трепал их одежду, ливень бил в лицо. Они опустили поля шляп как можно ниже, подняли воротники пальто как можно выше, но это мало помогло. Бёртон дрожал и не мог остановиться; он точно знал, что завтра будет еще хуже.

Впереди зачернел банк. Вода ручейками стекала по закопченному фасаду большого зловещего здания. Суинберн запрыгал по ступенькам и проверил двери: все они были закрыты, решетки опущены. Он спустился обратно и проверил окна: ставни абсолютно целы.

– Совсем не вдохновляет, – пожаловался он. – Похоже, мы идем по ложному следу. Который час?

– Почти полночь.

– Погляди вокруг, Ричард: всё исчезло – мы даже не видели ни одного автоматического животного. Мужчины, женщины, звери – все в объятиях теплых сухих кроватей. И преступники тоже!

– Похоже, ты прав, – сварливо отозвался Бёртон, – но мы должны идти, пока не встретим Траунса.

– Прекрасно! Ну, если ты так говоришь… – раздраженно воскликнул Суинберн, всплескивая руками. – Только, пожалуйста, запомни на будущее: промокнуть до нитки и продрогнуть до мозга костей – совсем не та боль, которая приносит мне наслаждение! Удар тяжелой трости – да, удар тяжелых капель дождя – нет… Что это? – спросил Суинберн, указывая на огороженный участок за перекрестком. За низким забором стояла полная темнота.

– Это Милдью-стрит, – ответил Бёртон. – Давай-ка посмотрим: здесь идут работы – укрепляют подземную реку.

Они опять пересекли Сент-Мартин и наклонились над деревянной оградой, но не увидели ничего. Бёртон вытащил из кармана заводной фонарь, открыл его и завел: из боков устройства полился свет. Он поднял фонарь над изгородью и осветил грязную яму. Промокшая земля спускалась вниз, к устью скважины, из которой торчала верхушка лестницы; потоки воды журчали по откосу и исчезали в широкой шахте.

– Смотри! – воскликнул Бёртон, указывая на пятно грязи на вершине откоса, прямо под обрушившимся участком изгороди, выходившим на Милдью-стрит.

– Ты имеешь в виду эти следы? – пожал плечами Суинберн. – Ну и что?

– Не будь дураком! – проворчал Бёртон. – Сколько следы могут оставаться на грязи при такой погоде?

– Ничего себе! Наконец-то я понял, что ты имеешь в виду!

– Они совсем свежие. Некоторые из них даже не наполнились водой.

Бёртон и Суинберн прошли вдоль барьера к разрушенной секции. Бёртон присел на корточки и тщательно изучил следы.

– Тебе они ничего не напоминают? – спросил он.

– Хм-м, похоже, кто-то вдавил в грязь плоский кусок железа, – заметил поэт. – Бог мой, эти овалы такие глубокие: тот, кто оставил следы, должен быть очень тяжелым!.. Ба! Заводной человек!

– Но не тот, который на Трафальгарской площади, – поправил его Бёртон, – у того были чистые ноги, и, когда появились эти следы, он стоял около Колонны. Здесь были другие заводные люди. Трое. И, кажется, меньше пятнадцати минут назад. Но посмотри, кто был с ними!

Бёртон повел фонарем. Круг света пробежал по грязи и остановился на линии больших, широко поставленных и очень глубоких следов. У оставившего их было три ноги. Суинберн мгновенно распознал след:

– Брюнель! – крикнул он. – Изамбард Кингдом Брюнель! [25]25
  Изамбард Кингдом Брюнель (1806–1859) – один из самых выдающихся инженеров в истории Великобритании. Ключевая фигура Промышленной революции.


[Закрыть]Паровой Человек!

– Да. Смотри, видишь эти глубокие отпечатки около колодца? Очевидно, он ждал там, пока латунные люди спускались вниз. Хотел бы я знать, что́ они там искали!

Бёртон переступил через упавшую ограду и повернулся к своему помощнику:

– Я должен посмотреть. Беги обратно к этому парню, Спенсеру. Дай ему еще три пенса и спроси, не видел ли он чего-нибудь необычного. Потом возвращайся и жди Траунса с констеблем Бхатти. Давай! У нас нет времени.

Суинберн помчался стрелой. Бёртон полуприсел, сдвигая центр тяжести вниз, и осторожно, сохраняя равновесие, начал спускаться по скользкой поверхности, помогая себе тростью и держа фонарь повыше. Вокруг него шипел дождь. Он спросил себя, правильно ли поступает. Брюнель и его команда заводных людей уже ушли, но куда? И что они тут искали?

Когда Бёртон добрался до середины короткого спуска, его ноги потеряли опору. Он упал на спину и заскользил вниз, к отверстию шахты. Через несколько секунд он ударился бедром о верхушку лестницы, которая, к счастью, оказалась крепко привинчена к стенке колодца. Он почувствовал, что его развернуло на мокрой глине головой вперед и бросило к отверстию. Не раздумывая, Бёртон отпустил трость и выбросил вперед руку. Пальцы нащупали ступеньку, он крепко схватился за нее, и тут его тело взлетело, затем упало и со всей силы ударилось о лестницу. Удар вышиб из него весь воздух, и, не удержавшись, он заскользил вниз. Нестерпимая боль пронзила плечо. Трость с треском ударилась обо что-то твердое внизу. Наконец он сумел ухватиться рукой за ступеньку, поставил ноги на другую и повис, дрожа всем телом; из губ вырвался невольный стон, он чувствовал себя слабым и больным. Несмотря на холодную погоду на лбу выступил пот. Фонарь потух.

Для надежности вжавшись в лестницу, Бёртон завел устройство. Когда фонарь с шипением вернулся к жизни, он опустил его ниже колен и осветил облицованную кирпичом дорожку, бежавшую ненамного ниже него. Рядом с дорожкой текла река, ее коричневая поверхность вздымалась и пенилась.

Бёртон начал спускаться; сверху лилась вода, струясь вокруг него. Спустившись с последней ступеньки, он разогнул затекшую руку и поморщился, потом подобрал трость и огляделся. Он находился на маленьком участке только что построенного прохода, продолжавшегося в обоих направлениях. Насколько он мог видеть – то есть совсем недалеко, – мягкие стены ненадежного туннеля были укреплены деревом. Дорожка шла вдоль реки и исчезала в темноте. По ней бежали три цепочки грязных овальных следов. Он пошел по ним.

Русло подземной реки оказалось слегка извилистым, но исследователь чувствовал, что идет более или менее под Сент-Мартином по направлению к Темзе. Через несколько минут в стене слева от него появилась дыра. Вокруг нее валялись груды камней – дорогу перегородил целый холм из булыжников. Бёртон поглядел на землю, убедился, что трое механических людей вошли внутрь, и пошел за ними.

Через короткое время, пройдя небрежно проложенным туннелем, он очутился около темного и мокрого фундамента здания. Рядом валялись разбитые куски упаковочной клети, заржавевшая железная кровать и старый комод. Грязь оставила пыльную дорожку, которая вела к открытой двери и вверх по ступенькам.

Королевский агент начал как можно тише подниматься по лестнице. Наверху оказалась еще одна дверь, которую Бёртон осторожно открыл. Фонарь осветил то, что могло быть мастерской или складом. В углу стоял большой сейф. Его дверь вырвали, и она, покореженная, валялась на полу. Сейф был пуст.

Бёртон миновал коридор и вошел в следующую комнату, окна которой выходили на улицу. Он мгновенно узнал ее, потому что несколько минут назад смотрел в нее сквозь опущенную решетку: это был ювелирный магазин Брандльуида.

Бёртон вернулся к сейфу и тщательно проверил его.

– Пуст, – негромко констатировал он. – Но для чего Брюнелю, самому знаменитому инженеру империи, красть бриллианты? Совершенная бессмыслица!

Люди верили, что Изамбард Кингдом Брюнель умер от удара в 1859 году. Его считали одним из величайших англичан, когда-либо живших на этом свете. Мало кто знал, что на самом деле он вошел в поддерживавший жизнь механизм и оттуда руководил различными проектами технологистов.

– В какие чертовы игры он играет? – пробормотал Бёртон. Больше он ничего не мог сделать, и чем дольше он оставался бы здесь, тем дальше ушли бы Паровой Человек и трое его заводных помощников.

Обратно Бёртон побежал тем же путем, которым пришел. Через несколько мгновений он добрался до лестницы и вскарабкался по ней. Кто-то звал его сквозь дождь, и он вскинул голову.

– Бёртон, Бёртон! Быстрее, парень!

– Траунс, это ты? Дай мне руку, можешь?

– Жди там.

Бёртон прищурился, стараясь разглядеть мечущиеся наверху фигуры. Кто-то скользнул к нему с обрыва, и он с удивлением увидел, как из дождя вынырнул философ Спенсер.

– Привет, босс! Хватайся за меня, и мы мигом вытащим тебя из этого дерьма!

– Здравствуй, мистер Спенсер. Вот, держи конец моей трости.

Он протянул бродяге трость, которую тот крепко схватил. Бёртон взобрался наверх и ухватился за запястье Спенсера. Как оказалось, другую руку нищего крепко сжимал Траунс, которого, в свою очередь, держал Бхатти. Суинберн, не державший никого, возбужденно прыгал за оградой, громко крича:

– Не дайте ему упасть! Не отпускайте его!

Людская цепочка вытащила Бёртона из ямы, потом его перенесли через разрушенную ограду и поставили на мостовую.

– Клянусь Юпитером, – заметил Траунс, – ну и видок у тебя!

Бёртон оглядел себя. Он был в грязи с ног до головы и чувствовал себя так же плохо, как выглядел, однако, не обращая внимания на боль, притаившуюся в костях, выключил фонарь, сунул его в карман и сообщил о своем открытии:

– Ограбление магазина бриллиантов. Они прошли к Брандльуиду через подземную реку.

– Вот это да! – выдохнул Бхатти. – Два дня назад Брандльуид получил большую партию бриллиантов. Эти бандиты разорили его до последнего пенса!

– И они отправились на восток! – объявил Траунс.

– Откуда ты знаешь? – удивился Бёртон.

– Их видел мистер Спенсер, – вмешался Суинберн.

Бёртон повернулся к бродяге:

– Объясни.

– Ну, босс, тута стоял здоровенный фургон, что твой дом. Запряженный этим чудо-юдо, ломовой лошадью; ну, ты знаешь. Дальше я ни хрена не видел, но он унесся во всю прыть прямо перед тем, как вы появились.

– Точно. Мы слышали его, – подтвердил Бёртон.

– И он проехал по Орандж-стрит черт знает куда, – сказал Траунс. – Мы его упустили!

– Ты шутишь? – воскликнул Бёртон. – Как мы можем не найти лошадь такого размера? Это же настоящая гора!

– Да, но эта гора перемещается очень быстро и может направиться куда угодно.

Внезапно королевский агент повернулся и побежал по Милдью-стрит:

– За мной!

– Что? Эй! Капитан Бёртон! – крикнул детектив-инспектор вслед удаляющейся фигуре. – Черт побери! Бхатти, за ним!

Оба полисмена побежали за королевским агентом, Суинберн – за ними, и даже Спенсер решил присоединиться к группе, надеясь на новый трехпенсовик.

Полицейские побежали по Орандж-стрит и очень скоро увидели Бёртона, барабанящего в дверь с криком:

– Именем короля, откройте!

Детектив-инспектор узнал здание: он проверял его несколько минут назад. Это был ЛЕСБОС: тренировочный центр автоматизированных животных. В ту же секунду он понял, что собирается делать Бёртон.

– Полиция! – крикнул он официальным тоном. – Открывайте!

Он услышал, как кто-то откинул засов. Подбежали Суинберн и Спенсер, тяжело дыша. Дверь приоткрылась, и к образовавшейся щели припал глаз.

– Я сплю! – запротестовал женский голос.

– Мадам, я детектив-инспектор Уильям Траунс, Скотланд-Ярд, а это мои помощники. Нам нужна ваша помощь!

Дверь открылась пошире. За ней стояла молодая женщина, одетая в ночную рубашку, чепец и тапочки. Сильное овальное лицо, карие глаза.

– Что вы хотите?

– У вас есть тренированные лебеди? – резко спросил Бёртон.

– Да. Нет. У нас не больше шести. Тренированных, я хочу сказать.

– Тогда нам придется реквизировать четверых.

– Пятерых, – поправил его Спенсер.

Женщина изумленно смотрела на них, ее взгляд перебегал от Бёртона к Траунсу и обратно.

– Пожалуйста, мэм, – мягко сказал Траунс, – это очень срочно! Вы получите компенсацию.

Она отступила:

– Входите. Меня зовут Мэйсон. Изабелла Мэйсон.

Они вошли. Мисс Мэйсон зажгла масляную лампу и подняла ее повыше.

– Помилуй бог! Что с вами произошло? – выдохнула она, увидев Бёртона, всего покрытого грязью.

– Мисс Мэйсон, вы не будете возражать, если я объясню всё позже? Сейчас нам нельзя терять ни секунды.

– Очень хорошо. Сюда, пожалуйста. – Она взяла зонтик с подставки и повела их по коридору. – Боюсь, нам придется пройти мимо болтунов. Лебеди сразу за ними.

– Мы, полицейские, привыкли к оскорблениям, – ухмыльнулся Бхатти. – Насколько я знаю, решения этой проблемы еще не нашли, не так ли?

– Нет, констебль… Через эту комнату, джентльмены: клетки снаружи.

– Констебль Бхатти, мисс.

– Нет, констебль Бхатти, еще не нашли. Секунду. – Она остановилась около двери, повертела в руках кольцо с ключами, выбрала подходящий и вставила в замок. – Приготовьтесь, джентльмены, – посоветовала мисс Мэйсон с кривой улыбкой.

Она открыла дверь, и они вошли в комнату. Вдоль стен стояли стеллажи с клетками, которые буквально взорвались оскорблениями:

– Сраные алкаши! Старые пердуны! Блудливые павианы! Дрочливые импотенты! Жирные индюки! Краснорожие ублюдки! Тупоголовые уроды! Неотесанная деревенщина! Обоссанные жополизы!

Оглушительный хор гремел не смолкая, пока они шли по длинной комнате к двери в дальнем конце.

– Прошу прощения! – изо всех сил крикнула мисс Мэйсон. – Не берите в голову.

Суинберн хихикнул. Эти попугаи-болтуны были одними из первых творений евгеников, признанных британским обществом. Человеку достаточно было отправиться на почту и сообщить птице свое послание, а также имя и адрес получателя, после чего попугай немедленно летел и доставлял сообщение. Одни евгеники знали, каким образом маленькие пестрые создания находят адресатов, но птицы не ошибались никогда.

Однако была и проблема. Болтуны ругали и оскорбляли всех, кого встречали. Каждое сообщение было щедро приперчено проклятиями, которых отправитель, естественно, не говорил. Тем не менее система оказалась очень популярной, и не в последнюю очередь оттого, что некоторые птицы изобретали полностью бессмысленные слова, которые всё равно звучали оскорбительно. Эти «новые ругательства» иногда становились последним криком моды. Недавно болтун, прилетевший с приглашением на поэтический вечер к лорду Хэверли, назвал Суинберна «болтливым чубососом», и поэт несколько дней хохотал почти без передышки. «Сердечно приглашаю вас – ты, болтливый чубосос, – на вечер вонючей поэзии и на стакан разбавленного мочой вина…»

Сквернословящие птицы наглядно показали трудность, которая с самого начала преследовала евгеников: какое бы животное ученые ни подвергали изменениям, всегда появлялся побочный эффект. Гигантские ломовые лошади, например, не контролировали свои мегапродуктивные кишки и мочевые пузыри. В Лондоне, где улицы и так воняли всем, чем только можно, это представляло серьезную проблему, пока предприимчивые технологисты не изобрели автоматических уборщиков (крабов-чистильщиков), которые каждую ночь бродили по улицам, собирая испражнения.

– Ведьмины рожи! Вонючие пасти! Ощипанные петухи! Говнюки! Идиоты! Молокососы! Грязные подонки! Обосравшиеся лунатики! Щенки-прихлебатели!

Следуя за мисс Мэйсон, мужчины добрались до конца комнаты. Юная женщина отперла дверь и, дождавшись, пока все проскочат, с шумом ее захлопнула, а потом раскрыла зонтик.

– Я думаю, на сегодня вполне достаточно. Еще раз извините, джентльмены.

Они оказались в широком поливаемом дождем дворе, около нескольких рядов клеток. В каждой клетке было вертикальное колесо, внутри которого изо всех сил бежала борзая. Их было не меньше двадцати, и за гулом от крутящихся колес не было слышно ровного шума дождя. Этих борзых называли бегунками, они составляли вторую половину Британской почтовой службы. Болтуны передавали голосовые сообщения, а собаки разносили письменные, носясь от двери к двери с бумагами, зажатыми между зубами. На самом деле они даже не моглиостановиться и, прибыв на место назначения, перебирали ногами на месте, пока у них не забирали послание. Кроме того, они отличались поразительным аппетитом и требовали еды у каждого, кто их использовал.

– Они только что заснули, – сказала мисс Мэйсон, указывая на животных.

– Бегают во сне? – удивился Суинберн.

– Да. Именно поэтому я и поставила к ним в клетки колёса. Всё лучше, чем бегать по двору. Лебеди вон там.

Она указала в дальний конец площадки, где в высоких загонах стояли девять невероятно огромных лебедей. Головы на элегантно изогнутых шеях парили в воздухе на высоте пятнадцати футов. [26]26
  4,5 метра.


[Закрыть]Глазки-бусинки глядели на группу приближающихся людей.

– Не волнуйтесь. Они почти ручные.

– Почти? – с сомнением спросил Траунс. – Меня это не слишком успокаивает.

– Будь они чуть более дикими – моментально склевали бы вам головы. Они очень агрессивны по природе.

Траунс разгладил усы.

– Но есть четыре достаточно ручных, да? – спросил Бёртон.

– Пять, – добавил Спенсер.

– Да, сэр, хотя вам придется немного постараться. Они еще слишком упрямы.

– Давайте как можно быстрее запряжем их: у нас совсем нет времени!

Мисс Мэйсон подошла к сараю, из которого достала упряжь и несколько коробчатых воздушных змеев. Потом взяла длинную тонкую палку, вернулась к загонам и вывела наружу пять огромных белых птиц.

– Вниз! – скомандовала она, легонько стукнув одного из лебедей тростью. Тот услужливо присел, и, пока Спенсер держал зонтик над мисс Мэйсон, она показала мужчинам, как привязывать поводья к основанию шеи лебедя, проводя их над спиной. Суинберн, уже летавший раньше, помог ей пристегнуть одни концы длинных кожаных ремней к ногам, а другие – к воздушным змеям, которых Бёртон и Траунс уже развернули. Не отрываясь от работы, королевский агент сказал своим товарищам:

– Ищите крабов-чистильщиков.

– Зачем? – удивленно спросил Траунс.

– Я заметил, что конец Сент-Мартин не убран, – ответил Бёртон. – И теперь я знаю почему: крабы соблазнились мегаломовиком. Вы сами знаете, что они всегда следуют за лошадьми, убирая навоз. Я даже осмелюсь сказать, что они висят у него на хвосте!

– Отличная мысль, капитан! – воскликнул полицейский.

Мисс Мэйсон помогла констеблю Бхатти забраться в змея. Он сел на полотняное сиденье, вставил ноги в стремена и взял поводья. Женщина показала ему, как управлять птицей.

Спустя пару минут все мужчины уже сидели в воздушных змеях. Мисс Мэйсон отошла назад.

– Секунду! – крикнула она. – Подождите здесь: у меня есть идея!

И она помчалась обратно в тренировочный центр.

– Что она задумала? – недовольно проворчал Бёртон, но мисс Мэйсон уже бежала обратно, держа в руке сине-желтого болтуна.

– У всех почтовых попугаев есть уникальный код, – сказала она. – Это Пи-Оу-Экс Джей-Эр-5, из нового поколения. Как только она познакомится с вами – сможет отыскать любого: ей даже не нужен адрес. Вы можете использовать ее для переговоров в воздухе и называть просто Покс. Она держится наравне с лебедями: это самая быстрая из всех моих птиц. Скажите ей ваши имена! – И она по очереди поднесла птицу к каждому.

– Капитан Ричард Бёртон.

– Вонючий головорез! – просвистела малышка.

– Детектив-инспектор Уильям Траунс.

– Неуклюжий шут! – приветствовала она его.

– Алджернон Чарльз Суинберн.

– Тупой оборванный крохобор, – хихикнула она.

– Констебль Шиамджи Бхатти.

– Гребаный мусороукладчик! – прощебетала она.

– Герберт Спенсер.

– Красавчик с ангельским личиком, – пропела птица.

– Боже мой! – воскликнула мисс Мэйсон. – Неужели это был комплимент?

– Пожалуйста, – раздраженно выдохнул Бёртон, – нет времени!

Девушка слегка кивнула и поставила болтунью на плечо Бёртону. Та тут же присела, и королевский агент почувствовал, как маленькие коготки вонзились в его мокрое пальто.

– Удачи! – сказала мисс Мэйсон, отступая. – Констебль, забегите ко мне завтра. Вы обязаны рассказать, что происходит!

Бхатти улыбнулся и кивнул.

– Идите внутрь и обсушитесь, – посоветовал он, – ваши тапочки уже промокли насквозь!

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон щелкнул поводьями. Его лебедь расправил крылья и, громко хлопая ими, взвился в воздух через пять шагов. Кожаные ремни упряжи развернулись и, туго натянувшись, устремились вслед за птицей; воздушный змей взлетел в небо.

Бёртона с силой вдавило в полотняное сиденье, но он успел заметить, что лебеди поднимаются в мокрый воздух с невероятной скоростью. Дождь бил прямо в лицо. Лебедь поднимался по спирали всё выше, и, бросив взгляд назад, Бёртон убедился, что его товарищи следуют за ним.

Охота продолжалась!