Текст книги "Таинственная история заводного человека"

Автор книги: Марк Ходдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Аргх! – крикнул поэт и схватился за виски, почувствовав ужасное давление на мозг. – Нет, – выдохнул он, – не войдешь! Никогда не войдешь в меня!

Прозвучал выстрел: это Спенсер выстрелил Претенденту в бок. Потом философ резко обернулся и побежал к карете премьер-министра. Там его за плечо схватил призрак. Спенсер забился, пытаясь вырваться. Претендент впал в неистовство: он топал ногами, махал руками, выл, стонал, шипел, кричал и, наконец, бросился к ближайшей из паролошадей. Она весила больше тонны, но под его натиском покачнулась и опрокинулась, едва не раздавив Суинберна, а потом заскользила по булыжникам, искрясь и испуская струи белого пара: у нее лопнула одна из труб.

– Святая Мария! – раздался приглушенный голос из кабины. – Помогите!

Это был водитель Пальмерстона: он тихо дрожал в своем ящике с момента появления призраков, которые заставили всю охрану перестрелять друг друга. Поросячьи глаза Претендента вспыхнули, когда он услышал вопль. В следующее мгновение он оказался рядом с кабиной, схватился за клин, которым она оканчивалась, и стал раскачивать его взад-вперед. Человек внутри жалобно завыл. Суинберн услышал у себя в голове шепот:

– Тичборн! Чертовы аристократы! Они пытаются убежать от Тичборна!

Он тряхнул головой.

– Нет! – провыл поэт. – Нет! Нет! Это несэр Роджер чертов Тичборн!

Суинберн прошел сквозь колыхавшееся перед ним привидение, поднял кактус и выстрелил. Но, когда он нажимал на выступ, рука дернулась, и иглы разлетелись в разные стороны.

– Чертов заговор! – выдохнул он, слова сами выходили из его рта. Каким бы ожесточенным ни было сражение на улице, битва в голове у поэта была еще ожесточеннее. Адмирал Лорд Нельсон прыгал вокруг Претендента, нанося ему удары; рапира плясала в его механической руке. Призраки окружили его и пытались схватить за руки, но остановить не смогли. Когда рапира срезала первые два выступа на черепе Претендента, жирная тварь застонала, из ран хлынула кровь, и два черных камня упали в сточную канаву. Суинберн почувствовал, как давление на его мозг уменьшилось.

– Герберт, – крикнул он, – собирай бриллианты: нам нельзя их потерять!

Претендент обернулся и кинулся на Нельсона, который немного отпрыгнул от него и принял боевую стойку. Яростно размахивая руками, Претендент пытался схватить сверкающую рапиру, которая раз за разом срезала с него куски плоти. Спенсер наконец вырвался из цепких рук призраков, бросился вперед и поднял два Поющих Камня. Пока он их подбирал, на землю упал третий. Претендент схватился за голову и пронзительно заорал:

– Я вспомнил! Я вспомнил!

Нельсон отпрыгнул от туши, которая, пошатываясь, снова бросилась на него. Рукава пиджака Претендента и рубашка под ним висели клочьями. Он поднял руки, обнажив свои совершенно разные предплечья. Похоже, монстр вообще не чувствовал боли. Рапира быстро отдернулась от ищущих пальцев, и Претендент заревел от разочарования. Герберт запрыгнул ему за спину и подобрал третий камень, потом еще два, слетевшие с раздутой головы. Суинберн принялся стрелять в спину чудовищу, надеясь, что рано или поздно яд проникнет внутрь.

– Я хочу мясо! – заорал Претендент. Кровь ручьями стекала с его лица, и он каждые несколько секунд слизывал ее.

Упал шестой алмаз. Адмирал Лорд Нельсон еще резвее запрыгал вокруг Претендента. Последний камень находился почти у затылка гигантской головы, и заводному человеку нужно было оказаться позади монстра. Пока оба двигались взад-вперед по булыжной мостовой, Спенсер сумел подобрать шестой камень.

Внезапно заводной человек прыгнул вперед, проскользнул под ударившим кулаком, резко обернулся и срезал рапирой последний оставшийся выступ на черепе врага. Маленький кусочек плоти полетел вниз, хлынула кровь, черный бриллиант сверкнул в полете и приземлился у самых ног Спенсера. Тот быстро подобрал его. Теперь вся коллекция Франсуа Гарнье лежала у него в кармане.

– А-а-арх! – заорал Претендент. – Больно! Мясо! Хочу мясо!

Он обернулся к Нельсону и отступил на пару шагов, глядя сквозь кровь, бегущую по его лицу. Казалось, на мгновение ярость покинула Претендента, и он вздрогнул. Суинберн, с чувством глубокого облегчения, опустил игломет: теперь он полностью пришел в себя и лишь внимательно наблюдал.

– Нет, – пробормотал толстяк. – Нет. Я не… я не… – Он поднял к лицу свою более толстую руку. – Я не Роджер… – Он запустил тупые ногти в лоб и в щеки. – Я не Роджер Тичборн! – С тошнотворным звуком он оторвал свое лицо от черепа и триумфально поднял его перед собой. – Меня зовут Артур Ортон! И я хочу мясо! – Потом он сунул отодранную плоть в рот и начал ее жевать.

– О, – прошептал Суинберн, – так вот, значит, что мы имеем в итоге!

Артур Ортон внимательно осмотрел Адмирала Лорда Нельсона.

– Ты – не мясо! – громыхнул он. Его окровавленное лицо без кожи, всё в сыром мясе и в пульсирующих венах, начало поворачиваться, пока он не посмотрел прямо на Герберта Спенсера.

– Но ты…

Со скоростью, невероятной для такого великана, Ортон бросился к философу. Тот собрался бежать. Адмирал Лорд Нельсон ожил. Он сделал два больших шага, поднял рапиру, поднес ее к спине Ортона и… внезапно замер: у него кончился завод.

В шею Спенсеру вцепились мясистые пальцы. Суинберн достал кактус и начал лихорадочно стрелять.

– Траунс! – пронзительно закричал он. – Стреляй! Быстрее!

Но детектив остался неподвижен: он был либо мертв, либо без сознания. Почувствовав, что его подымают в воздух, Спенсер заорал.

– Мясо! – радостно проорал Ортон и вонзил зубы в шею философа. Когда зубы перекусили позвоночник и выгрызли из тела куски еще трепещущей плоти, жалобный крик жертвы умолк. Ортон сорвал голову Спенсера с плеч; отброшенная в сторону, она запрыгала по булыжникам. Кровь била фонтаном из шеи, и чудовищный мясник захохотал, когда она брызнула ему в лицо.

– Нет! – всхлипнул Суинберн. – Господи Иисусе, пожалуйста, нет!

Тело Спенсера, всё еще бившееся в конвульсиях, Претендент держал большей рукой; меньшую он засунул в шею и протолкнул глубоко вовнутрь.

– А-а-ах! – вздохнул он, вытащив окровавленную руку обратно: ее пальцы сжимали еще бьющееся сердце философа. Ортон вырвал артерии и облизал руку.

– Почему ты, черт тебя побери, не умираешь?! – яростно заорал Суинберн, по его щекам текли слезы. Претендент обернулся, посмотрел на поэта и, продолжая жевать трепещущее сердце, нехорошо оскалился. Суинберн поднял кактус и, не целясь, выстрелил. Иглы попали Ортону в правый глаз. Мясник помотал головой и медленно направился к коротышке.

– Хочу мясо!

Суинберн собрался бежать, но внезапно обнаружил себя в чьих-то руках, сотканных из тумана. Его схватили два призрака и – как сэра Альфреда Тичборна несколько месяцев назад – поволокли на смерть.

– Отпустите! Отпустите меня!

Ортон только усмехнулся окровавленным ртом:

– Иди ко мне: я тебя съем!

Призраки волокли Суинберна всё ближе к гигантскому мяснику, и вот уже кровь закапала из жуткого рта на ярко-рыжие волосы поэта.

– Ням-ням! – с аппетитом протянул Ортон, дожевывая сердце Спенсера. Потом он вытянул руки, схватил Суинберна за лацканы и поднял в воздух. Призраки летали рядом с поэтом, держа его за руки и мешая стрелять из кактуса. Ортон выплюнул кусок плоти, отдернул губы, обнажив большие зеленые резцы, опустил челюсть и наклонился вперед: его окровавленный рот приблизился к тощей шее поэта.

Внезапно Суинберн почувствовал полное спокойствие.

– Два момента, – сказал он, глядя прямо в маленькие поросячьи глаза. – Первый: я признаюсь, что проиграл. – Ортон остановился и с изумлением взглянул на коротышку. – Ты победил. Так почему бы тебе немного не поцарствовать? Весь Лондон у твоих ног. Парламент наполовину уничтожен. Букингемский дворец в осаде. Рабочие – твои. Мои друзья или убиты, или подчинились тебе. Какой смысл съедать маленького поэта, вроде меня, лишь для того, чтобы доказать свою правоту?

Ортон хихикнул, облизнулся и прошипел:

– Мясо!

– Я так и думал, что ты скажешь именно это слово, – продолжил поэт. – Второй момент: твои манеры просто ужасны! Неужели ты не читал «Учебник по этикету для юных леди»?

Со звериным ревом Претендент открыл рот пошире, и его зубы оказались совсем рядом с горлом поэта.

Чванк!

Внезапно призраки разлетелись в разные стороны. Поэт упал и взглянул вверх. Голову Артура Ортона пронзило огромное африканское копье: оно вошло ему в череп над правым ухом и вышло под левым; с острия медленно стекали кровь и сероватые мозги. Существо, которое называло себя сэром Роджером Тичборном, покачнулось, со страшным грохотом ударилось о мостовую и издохло.

Ошеломленный Алджернон Суинберн сел и посмотрел налево. В зияющей дыре, которая раньше была окном кабинета в доме номер четырнадцать по Монтегю-плейс, стоял сэр Ричард Бёртон. Легкий ветерок шевелил на нем одеяние дервиша.

Глава 12
ВОЕННЫЙ СОВЕТ

«Я вижу по-настоящему светлое будущее. Я вижу повсюду деревья и цветы.

Конечно, они будут выполнять свои природные функции.

Конечно, они украсят наши города и сделают более живописными наши ландшафты.

Но, клянусь богом, они будут делать и многое другое».

Ричард Спрюс

– Пускай Аллах благословит тебя и дарует тебе мир, – прошептал Аль-Маслуб.

– Пусть и на тебя снизойдут мир и покой, – ответил Бёртон. – Ты уверен, что вам не нужна охрана?

– Аллах наша охрана.

– Тогда тебе действительно нечего бояться. До свидания, мой друг!

Аль-Маслуб улыбнулся, поклонился и вместе со своими музыкантами растворился в плотном тумане, окутавшем Монтегю-плейс.

– А вот вам охрана безусловно нужна, – сказал Бёртон, обернувшись к миссис Энджелл.

– Я должна остаться, сэр Ричард! – запротестовала хозяйка. – Посмотрите на дом: какой ужасный беспорядок!

– За домом я присмотрю. Ваша карета ждет, матушка Энджелл. Констебль отвезет вас на станцию и сопроводит до Хёрн-бэя. Несколько дней в постели, хорошая еда и свежий морской воздух сотворят с вашими нервами чудеса!

– Мои нервы в полном порядке.

– Они обязательно будут в полном порядке, даже несмотря на то, что вы сегодня пережили! Теперь уезжайте, и я обещаю, что к тому моменту, когда вы вернетесь, дом будет как новый.

Недовольно ворча, пожилая леди спустилась по лестнице и с помощью полисмена поднялась в брум, стоявший прямо у передвижного за́мка премьер-министра. Паролошадь свистнула, и карета запыхтела прочь, направляясь к ближайшей железнодорожной станции. Из тумана вынырнул Траунс.

– Местный начальник почты – упрямый осел, – пожаловался детектив-инспектор, – вообще не хотел открывать отделение! Пришлось пригрозить ему арестом.

– Но мы ведь не будем его винить, правда? – спросил Бёртон, указывая на забитую обломками улицу.

– Хм-м… Наверное, нет. В любом случае, я послал болтуна в Скотланд-Ярд. Скоро приедут еще люди. – Он заколебался. – Ну, и похоронный фургон тоже уже в дороге.

Бёртон коротко кивнул, и они оба вошли в дом.

– Покс нашла констебля Бхатти, он тоже в пути, – сказал королевский агент. – Я послал птицу на энергостанцию Бэттерси. Брюнель ответил, что готов помочь нам.

Траунс осторожно пощупал большую шишку на голове.

– Ох! Неужели Паровой Человек будет сражаться вместе с нами, а не против нас?

– Будет, хотя не лично. В механизме, которым поддерживается его жизнь, очень много пружин, и если они испортятся, он умрет. Поэтому он будет держаться подальше.

Они прошли мимо Адмирала Лорда Нельсона. В одной руке у него был кактус, в другой – рапира. Заведенный снова, он охранял коридор.

– Но ведь то же можно сказать и о нем, – заметил Траунс, указывая на слугу.

– Нет, – ответил Бёртон.

– Он же битком набит пружинами!

– Да.

– Тогда враги легко остановят его.

– Очень на это рассчитываю.

– Клянусь Юпитером, что за чертовщину ты задумал?

– В свое время, старина. Всему свое время.

По лестнице спустился Алджернон Суинберн. Глаза его были прикрыты, зубы крепко стиснуты. Смерть Герберта Спенсера тяжело подействовала на него.

– Ричард, я запер Поющие Камни в библиотечный сейф. Они вызывают головную боль.

– Спасибо, Алджи.

Все трое вошли в редко используемую столовую. Лорд Пальмерстон, Бёрк и Хэйр, а также водитель премьер-министра уже сидели вокруг большого стола.

– Джентльмены, у нас осталось очень мало времени, – объявил Бёртон. Он, Траунс и Суинберн сели. – Мы должны нанести быстрый ответный удар и сокрушить врага. Но, прежде чем начать, я должен извиниться перед всеми вами. Враг вывел меня из строя, использовав одну слабость в моем характере, и заставил ее многократно отражаться в моем сознании до тех пор, пока это не стало невыносимо. К счастью, я сохранил некоторый рассудок и прошел ритуальную медитацию дервишей. Она дала мне возможность перестать думать только о моих грехах, разочарованиях и сожалениях и вспомнить то, что я сказал Чарльзу Бэббиджу в самом начале этого дела: ошибки дают нам самый мощный импульс к росту, изменению и улучшению самих себя. Именно так я и должен был относиться к своим ошибкам, но я этого не сделал. Зато делаю сейчас. И я считаю, что такое утверждение применимо не только к отдельным людям, но и ко всему обществу в целом, поэтому сейчас нам надо руководствоваться именно этим принципом. Тем более что кризис, так называемая «революция рабочих», произошел вовсе не от того, что Британия не выучила уроков истории: его вызвала внешняя сила, за которой стоят мистические откровения. Этого нельзя позволить – и эту женщину необходимо остановить!

– Наш враг – женщина? – удивился Пальмерстон.

– Ее зовут Елена Петровна Блаватская, она русская. И замыслила она – ни больше ни меньше – полное уничтожение Британской империи.

– Вот ведьма! – воскликнул премьер-министр. – Но зачем? И при чем здесь мистические откровения?

– Она утверждает, что в своем откровении увидела будущую мировую войну, в которой Британия сражается против объединенной Германии и России, ее союзницы. – Бёртон кратко пересказал суть пророчества Блаватской. Пока он говорил, бледное невыразительное лицо Пальмерстона стало еще бледнее, наманикюренные пальцы впились в край стола и глаза остановились. – Она собирается вызвать такую внутреннюю борьбу, которая серьезно ослабит Британию в предстоящей войне. Она хочет, чтобы Германия победила нас без помощи России и чтобы, как только война закончится, Россия напала на победителя.

– Но почему она выбрала именно нас? – запротестовал Пальмерстон. – Почему бы ей не использовать свою спиритическую силу прямо против Германии?

– Если она это сделает, тогда Британская империя переживет все войны. Но Блаватская хочет, чтобы все западные народы пали на колени и Россия полностью подчинила их.

– Вот черт! – прошептал Траунс. – Еще одна сумасшедшая вмешивается в ход времени! Только на этот раз, вместо того чтобы менять настоящее из будущего, она поступает наоборот: меняет будущее из настоящего!

– Возможно, – еле слышно пробормотал Бёртон. Траунс вопросительно взглянул на него:

– Ты, кажется, кое-что нам не рассказал?

Бёртон, не обращая внимания на его слова, зажег чируту и взглянул на Пальмерстона. Премьер-министр сидел неподвижно, остолбенело глядя перед собой.

– Мы занялись этим делом, джентльмены, – продолжил королевский агент, – как раз в тот момент, когда Блаватская завладела Поющими Камнями. Это были фрагменты большого алмаза, одного из трех легендарных Глаз Нага. Потом она воспользовалась Тичборнами: во-первых – чтобы завладеть вторым целым алмазом, во-вторых – чтобы распространить призыв к революции.

Траунс нахмурился и почесал затылок.

– Кражу бриллиантов и самозванца-Тичборна я еще могу понять, – сказал он, – но черные алмазы ставят меня в тупик. Какая связь между Поющими Камнями и общественными беспорядками?

– Эти камни излучают слабое электрическое поле, которое может влиять на сознание и в некоторых случаях вызывать острое чувство недовольства. Также они могут усилить месмерическое воздействие. С помощью черных алмазов Блаватская управляла Артуром Ортоном, одновременно усиливая его природный дар воздействия на окружающих: именно так она заставляла людей верить в то, что он Роджер Тичборн. Как только толпа, пришедшая поглазеть на него, достаточно возбудилась, она использовала огромную силу целого алмаза и заставила их взбунтоваться.

– А призраки? – спросил Траунс.

– Гениальный ход с ее стороны! Все мы знаем, насколько «развратники» одержимы спиритизмом и оккультизмом, так что с ее способностями ей не составило труда стать предводителем секты. В результате их эфирные тела очень скоро стали бродить по всему Лондону.

Пальмерстон глубоко вздохнул, словно вышел из транса, и спросил:

– Их что?

– Эфирное тело, господин премьер-министр, – это та разреженная материя, которая по размеру соответствует вашему физическому телу и является точно такой же частью вас самого. Оно привязывает ваше материальное естество к спиритической сфере.

– Душа?

– Нет. Скорее, компонент материальной сущности. Она не только в точности повторяет ваше восприятие себя, но даже носит вашу одежду.

– Вздор!

– Многие люди, особенно научного склада ума, думают точно так же. Тем не менее по Лондону бродят призраки, и делают они это лишь потому, что с их помощью Блаватская усиливает мощность излучения черного алмаза.

Раздался стук в дверь, и вошел констебль Бхатти. Увидев лорда Пальмерстона, он разинул рот и неуклюже отдал честь.

– Я… вы хотели, чтобы я пришел, сэр? – заикаясь сказал он, сначала глядя на Траунса, а потом переведя взгляд на Бёртона.

– Входите, Бхатти, – приветствовал его королевский агент.

– Благодарю вас, но… э… Там снаружи – очень странный парень. Технологист. Он говорит, что его прислал Изамбард Кингдом Брюнель.

– Быстро, ничего не скажешь! Не могли бы вы пригласить его, пожалуйста?

Бхатти кивнул, вышел и тут же вернулся вместе с низеньким пухлым человеком, который представился как Дэниел Гуч. [167]167
  Сэр Дэниел Гуч, первый баронет (1816–1889) – выдающийся британский железнодорожный инженер. Под его руководством был проложен первый трансатлантический телеграфный кабель (1865–1866). Член палаты общин (1865–1885).


[Закрыть]

– Теперь я узнал вас, – воскликнул Бхатти, – вы изобрели винтокорабль!

Гуч кивнул. Помимо старомодной одежды – бледно-коричневых брюк, темного жилета и цилиндра, который он держал в руке, – на него было надето странное устройство, закрывавшее грудь и облегавшее плечи и талию. Это была дополнительная пара рук – механических и многосуставчатых, с различными инструментами, прикрепленными к их краям. Бёртон сразу вспомнил руки Брюнеля, очень похожие на эти. Два тонких кабеля бежали от устройства к шее Гуча и входили в его череп прямо за ушами. Металлические руки двигались так же естественно, как и природные.

– Мистер Брюнель передает вам привет, джентльмены, – сказал он глубоким хриплым голосом. – Он извиняется, что не может прийти, ибо из-за своих размеров не в состоянии входить в такие дома. Кроме того, он занят созданием устройства, которое вы попросили изготовить, поэтому прислал меня, своего помощника.

– Рад вашему приходу, мистер Гуч, – ответил королевский агент. – Благодарю вас, что появились так быстро! Пожалуйста, берите стул и присоединяйтесь. Вы тоже, констебль.

Как только новоприбывшие расселись, Бёртон быстро ввел их в курс дела.

– Итак, – сказал Пальмерстон, – Блаватская намеревается изменить ход будущей войны, и поэтому рассказала вам о своем видении. Насколько ясной была эта… э… галлюцинация, капитан Бёртон?

–  Слишкомясной, сэр. Мой мозг до сих пор не переварил всю информацию: ведь я наблюдал события с точки зрения человека, находящегося в их гуще.

– И вы видели, что мы сражаемся оружием, сделанным технологистами, а они – сделанным евгениками?

– Да.

– Хм-м. И еще эта Блаватская может протащить один твердый предмет сквозь другой?

– Да, сэр: именно так она похитила алмазы Брандльуида и убила сэра Альфреда. А почему вы спрашиваете?

Пальмерстон сжал руки в кулаки.

– Позапрошлой ночью предатель Ричард Спрюс таинственным образом исчез из своей камеры. Дверь оставалась закрытой. Зарешеченное окно – настолько маленькое, что сквозь него и мышь не проскользнет, – осталось нетронутым. Там нет ни потайных туннелей, ничего. Но он исчез. Просто испарился!

– Вы считаете, что Блаватская могла выдернуть его сквозь стену?

– Очень вероятно, не правда ли? Если пруссаки собираются использовать евгенически модифицированные растения как оружие, то я полагаю, что естественным источником их будущих научных знаний станет именно Спрюс. Вспомните, что сейчас творится в Ирландии!

Бёртон кивнул и вдавил сигару в пепельницу.

– Скорее всего, вы правы. Думаете, он уже покинул страну?

– Боюсь что так, – пробормотал премьер-министр.

– Евгеники исчезают один за другим, – добавил Гуч, – это настоящий исход! Мы, технологисты, тоже лишились многих исключительно талантливых ученых.

– То есть началось! – прошипел Пальмерстон. – Боже всемогущий! Мало нам войны против Союза Линкольна, так теперь еще и война против Германии с Россией! – Премьер-министр схватился руками за лоб и вздохнул. – Но, в любом случае, первым делом надо покончить с бунтом. Страна на грани. Наши рабочие рыщут повсюду, и мятеж быстро разрастается. Я призвал армию, чтобы защитить Дворец и Уайтхолл, но многие подразделения либо не явились, либо перешли на сторону мятежников.

– То же самое в Скотланд-Ярде, – прошептал Траунс: – бог знает сколько людей находится в самоволке!

– Что нам делать, капитан Бёртон? – спросил Пальмерстон. – Как подавить это злодеяние в зародыше?

Бёртон поставил локти на стол и положил подбородок на переплетенные пальцы. Помолчав, он сказал:

– Как бы ужасна ни была ситуация, я считаю, что мы можем использовать ее. Траунс, возьми один из моих паросипедов и поезжай в Скотланд-Ярд. Поговори с главным комиссаром, собери как можно больше людей и приведи их в полночь к…

Он говорил еще несколько минут. Траунс кивнул, небрежно козырнул Пальмерстону и вышел. Как только Бёртон услышал стук захлопнувшейся двери, он обернулся к Бёрку и Хэйру:

– Мне кое-что понадобится, и оно есть только у вас двоих. Вы должны привезти мне его прямо сейчас, без малейшего промедления.

Он сказал, что ему нужно. Бёрк обернулся к Пальмерстону:

– Сэр?

– Разумеется. Идите немедленно!

– И заодно приведите другой экипаж для премьер-министра, – крикнул им вдогонку Бёртон. Потом он обернулся к водителю Пальмерстона, который всё это время сидел с ошеломленным выражением лица:

– Как вас зовут, сэр?

– Джон Фелпс.

– Скажите, мистер Фелпс, сможет ли одна паролошадь везти ваш передвижной замок?

– Да, сэр, без проблем. Только для этого ей понадобится в два раза больше угля.

– Тогда, с разрешения вашего хозяина, сегодня вечером вы отвезете мистера Суинберна, констебля Бхатти, моего слугу и меня на энергостанцию Бэттерси.

Фелпс вопросительно взглянул на Пальмерстона. Тот кивнул.

– Конечно, сэр.

Затем Бёртон обратился к технологисту:

– Вы, наверное, прибыли на собственном транспорте, мистер Гуч?

– Да, на фольксвагене. И на нем же собираюсь вернуться.

– Очень хорошо. Не могли бы вы перед отъездом помочь констеблю Бхатти?

– Конечно, сэр. Что я должен сделать?

Под восторженные вопли Суинберна Бёртон всё подробно объяснил. Закончив, королевский агент посмотрел на Бхатти:

– Констебль, вы точно сумеете это сделать?

– Приложу все усилия, – ответил юный полисмен. – Речь ведь идет о замене, а не о разборке, так что, надеюсь, нам ничего не грозит. Что касается всего остального, то я уверен, что мистер Гуч ни в коем случае не даст мне совершить ошибку.

– Я, конечно, не специалист в этой области, – сказал Гуч, – но сделаю всё, что смогу, а Изамбард проверит работу, когда вы привезете его на энергостанцию.

– А что с тем поручением, которое я дал мистеру Брюнелю? – спросил Бёртон. – Как вы думаете, в силах он выполнить его?

– Ваша просьба весьма необычна, капитан, притом передал ее сквернослов-болтун, но изготовить такую машину нетрудно, а мистер Брюнель – лучший инженер в мире. Конечно, он предпочитает использовать силу пара, а в любом клапане парового мотора есть пружины, поэтому придется обойтись без него. Позвольте заметить, что альтернатива, предложенная вами, весьма эксцентрична,хотя и выполнима: когда я уезжал, Изамбард уже закончил чертеж. В его распоряжении вся энергия станции, и я уверен, что к вечеру всё будет готово.

– Замечательно! – ответил королевский агент и взглянул на своего помощника. – Алджи, сегодня ночью мы заключим мир с Паровым Человеком.

Поэт, последние несколько минут сидевший с кривой усмешкой, нахмурился:

– Во время нашей последней встречи он обошелся со мной так, что я с удовольствием врезал бы ему прямо по выхлопной трубе!

– Верно, – улыбнулся Бёртон, – но пусть прошлое останется в прошлом: давай сосредоточимся на спасении настоящего. – Он встал и начал задумчиво расхаживать по комнате. – Нам надо торопиться! Я хочу напасть на Блаватскую ночью, перед рассветом.

– Почему? – спросил Пальмерстон.

– Именно в это время активность человеческого мозга минимальна, сэр. Мы знаем, на что способна эта женщина. Я хочу встретиться с обессилевшей мадам Блаватской. Кстати, Алджи, сбегай в мою спальню, найди флакон с микстурой Зальцмана (он в шкафчике у кровати) и принеси его сюда: мы все устали, как собаки, но если ты, я и Бхатти примем по пять капель, то продержимся без сна еще как минимум полсуток.

– Превосходно! – возбужденно воскликнул поэт и вылетел из комнаты. Пальмерстон нервно забарабанил пальцами по столу:

– Я не желаю оставаться в неведении! В какие чертовы игры вы играете, Бёртон? Раскройте свои намерения!

– На это нет времени, господин премьер-министр. Скоро вернутся Бёрк и Хэйр, и я рекомендую вам как можно скорее уехать. Мистер Гуч и констебль Бхатти будут полностью заняты своей задачей, а мне и мистеру Суинберну надо еще очень многое сделать.

– Иными словами, я тут лишний и вам мешаю?

– Я бы так не сказал, сэр. Однако, заметьте, вы премьер-министр, страна воюет, кризис в разгаре, а вы сидите здесь, у меня в столовой.

Пальмерстон так резко вскочил на ноги, что опрокинул стул. Уставившись на Бёртона, он медленно, ледяным тоном сказал:

– Есть пределы моему терпению, капитан. У вас развилась опасная привычка совершенно не считаться со мной. Меня предупреждали, что вы дикое, неуправляемое животное. Я не потерплю этого!

Фелпс, Бхатти и Гуч сконфуженно переглянулись.

– Вы дали мне работу, – сказал Бёртон, – и я собираюсь ее выполнить. Если вам не нравится мое поведение – можете немедленно снять меня с должности, и я с удовольствием напишу несколько книг, пока Британия будет становиться республикой, Германия – набирать силу, а Россия – ждать своего звездного часа.

Комнату наполнило напряженное молчание. Никто не шевелился. Пальмерстон прочистил горло:

– Делайте свое дело.

– Конечно, сэр.

Дверь открылась.

– Эй! – пропищал Суинберн, запрыгнув в столовую. – Я сильнее сопротивляюсь эманациям этой русской коровы, если как следует выпью! Ричард, можно мне немного бренди?