Текст книги "Элли"

Автор книги: Мария Баррет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Привет, Элли.

На минуту она замерла, не зная, смеяться ей или плакать. От его фальшивого приторного взгляда что-то внутри нее сжалось.

– Прошло немало времени.

– Да. – У нее пересохло во рту, и она потянулась к стакану. Но он был пуст.

– Что ты будешь пить? – спросил он.

Официант появился мгновенно.

– Ничего… Все прекрасно. Спасибо.

Он покачал головой:

– Разреши мне угостить тебя в память о прошлом, Элли?

Он незаметно наблюдал, как усиливается ее замешательство.

– Хорошо. Спасибо тебе. Я выпью минеральной воды.

– И большой джин.

Когда официант отошел, Пьер, отодвинув стул, сел напротив.

– Итак, что привело тебя в Париж? – Он достал сигареты, золотую зажигалку и, закурив, выпустил колечко дыма уголком рта.

– У меня здесь дела.

Он кивнул:

– Компания «Фрейзер – Тейлор»?

– Да. – Она удивилась, что он знает ее компанию. – А ты?

– Тоже по делам. Я работаю на Филиппа Пруста – Французский инвестиционный банк – и мотаюсь между Парижем и Джерси.

Она приподняла бровь:

– Прекрасно.

– Да.

Принесли заказанное, и он предложил ей воду.

– И ты всегда останавливаешься в «Георге Пятом»?

– Только тогда, когда работаю на определенного клиента, который может позволить себе такие расходы. Они идут по статье представительства, – ответила она.

– Я понимаю.

Они замолчали. Элли не знала, о чем говорить, и ей не терпелось избавиться от него. Воспоминания, связанные с ним, причиняли только боль, и ей не хотелось оживлять их.

– Тебе понравились цветы?

Вопрос удивил ее.

– Цветы? Откуда ты знаешь о цветах? – Но тут же догадалась об ответе и резко добавила: – Да. Спасибо тебе.

– Прекрасно. – Не обращая внимания на ее злость, он закурил новую сигарету. – Знаешь, я думаю, неплохо бы вместе провести ленч. Завтра. Как ты?

Она удивилась: или он шутит, или у него короткая память.

– Я так не думаю. – Вдруг в ней закипела ярость.

– Почему нет?

– Потому что… – Она увидела Макса, входящего в бар, и решила не грубить. – Потому что я уже приглашена. Извини.

Когда Макс подошел к столу, Элли с облегчением представила его.

– Макс, это один из моих старых знакомых, Пьер Хаугтон-Смайз. Пьер, это Макс Стоутон, мой адвокат.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Ладно, я предполагаю, что должен оставить вас обсуждать свои дела. – Одним глотком Пьер допил джин и протянул руку. – Элли, я был счастлив увидеть тебя снова.

Она натянуто улыбнулась:

– Да.

Он воровато погладил нежную кожу ее руки:

– Забудь все пустяки. Ведь мы можем иногда встречаться друг с другом.

– Да, можем. – Стиснув зубы, она отдернула руку.

Пьер повернул к бару:

– Тогда пока, Элли. Приятно было встретиться с вами, Макс.

Макс кивнул, а потом вместе с Элли проводил его взглядом, наблюдая, как тот обходит стойку в поисках свободного табурета.

– Давайте подождем Девиера в фойе, Макс, – резко сказала Элли, схватила журнал и, разъяренная, выскочила из бара.

Со своего места в баре Пьер видел, как небольшая компания бизнесменов покидала отель. Он дождался, пока они расселись по машинам, а затем, оставив выпивку, подошел к регистрационной стойке.

Работал уже знакомый ему портье. Пьер наклонился к стойке.

– Вы помните те пятьсот франков, которые получили от меня раньше?

Портье смутился. Он почувствовал сильный запах алкоголя и табака. Это напугало его, и он неуверенно ответил:

– Да, месье.

– Хорошо. Я хочу знать, заказывала ли мадам Тейлор на завтра машину? И каков ее маршрут, кроме поездки в аэропорт.

– Минутку. – Он взял журнал и посмотрел в свои записи. – Заказана одна машина, месье. На десять часов до рю де Риволи.

Пьер тяжело рухнул на стойку:

– Восхитительно. Позвоните мне завтра утром. В восемь тридцать.

Портье кивнул, и Пьер, чрезвычайно довольный, вернулся в бар доканчивать свой пятый джин.

ГЛАВА 27

Пьер затормозил в начале рю де Риволи и наблюдал, как черный «мерседес» отеля остановился напротив галереи Фрайни. Он подождал в машине, пока Элли не скрылась в галерее, а потом вышел. Стараясь, чтобы его не заметили из галереи Фрайни, он пересек дорогу и остановился у галереи, принадлежащей другому владельцу.

Когда Элли вошла в зал, Том разговаривал по телефону. Он быстро взглянул на нее и, не узнавая, отвернулся. Том говорил по-французски с сильным английским акцентом, медленно и громко – так говорят с идиотами. Во время разговора он рылся в каталоге. Элли уловила, что речь идет о мексиканском искусстве. Но так как больше ничего понять не смогла, стала оглядывать галерею, читая имена художников.

Наконец Том закончил беседу и, тяжело вздохнув, повернулся к посетительнице:

– Здравствуйте. Могу ли я быть вам полезен, мадемуазель?

Элли быстро повернулась, улыбаясь и покачивая головой.

– Нет, благодарю. Никак не можете.

– Элли! – Лицо его расплылось в широкой улыбке. Том сжал ее в медвежьих объятиях. – Ты пришла раньше обещанного.

Он расцеловал ее в обе щеки и отпустил, чтобы получше рассмотреть.

– Но я прощаю тебя. Ты сказочно выглядишь! – Она рассмеялась, и он прищурил глаза. – Немного бледна, думаю, и… – Он сжал ее бедра. – Немного худа. – Он помахал перед ней пальцем. – Наш ленч будет обильным.

– Ах! – Элли опустила глаза. С тех пор как она узнала его, он всегда относился к ней как к юной школьнице. – Боюсь, что с ленчем возникнут трудности.

Он нахмурился:

– Какие еще трудности?

– В середине дня я улетаю.

– Эх! Вредная девчонка! Тогда мы выпьем кофе. – Он улыбнулся, взяв ее за руку, и повел в конец галереи. – Сейчас ты снимешь пальто, сядешь и будешь спокойно ждать. А я позвоню и закажу кофе. – Он посмотрел на древний стул елизаветинских времен и предложил Элли сесть. – Ты не спешишь? Я хочу услышать все последние сплетни, а потом постараюсь тебе что-нибудь продать.

Он вернулся в галерею и позвонил в отдел заказов.

Держа в руках большую чашку кофе, Том удобно расположился в кресле и слушал, как Элли описывает свое вечернее платье от Ива Сен-Лорана.

Ее слова пролетали мимо его ушей, тогда как мысли были сосредоточены на Элли. «Она очень похудела, – снова отметил он, – и слишком бледна». Она была прекрасной, шикарной и великолепно одетой, но при этом выглядела неважно, как будто в ней все погасло.

– Том? – Она оторвала его от этих мыслей.

– Извини. Что ты сказала?

– Мне почему-то кажется, что ты меня не слушал?

Он улыбнулся:

– Виноват. Я вспоминал прошлое.

– Ладно, я спрашиваю, какую мне сделать прическу для приема в честь избрания Чарльза лорд-мэром Лондона? – Ее пышные светлые волосы были уложены в виде французской косы.

– Хорошо бы надеть диадему!

Она рассмеялась:

– Том! Перестань глупить!

– Я и не собирался глупить. Пойми, если ты появишься в таком прекрасном платье, то должна надеть и диадему. По-другому не получится! – Он взял прядь ее волос и аккуратно завернул наверх. – Диадема, моя дорогая, носится здесь.

Затем приподнял ее голову. Она рассмеялась, и волосы упали на плечи.

– Боюсь, что другого пути нет, мадам Тейлор! – Он наклонился и взял с подноса чашку с кофе. – Тебе налить еще?

– Нет, спасибо. – Она посмотрела на часы, жалея о том, что не может отложить отъезд. Сейчас она счастлива: у нее было не так уж много настоящих друзей. – Мне скоро уходить.

Том покачал головой.

– Когда-нибудь ты остановишь свои часы? – насмешливо спросил он, и она поняла скрытый смысл его слов.

– Извини. Но у меня еще встреча с юристами, чтобы оформить сделку с «Девиер – Джиллард».

Том улыбнулся:

– Да, да. Конечно, ты должна идти. Но сначала я покажу тебе работу одного художника, которую ты обязательно купишь для своего мужа. Хотя, может быть, наша встреча для тебя пустяк и ты предпочтешь забыть о ней?

Он повернулся к стоящим вдоль стены упакованным картинам.

– Может быть, ты пройдешься по галерее, пока я отыщу то, что нужно, и тогда сама определишь ее ценность.

Через несколько минут Том окликнул ее:

– Все. Теперь можешь смотреть!

На пустой стене он повесил маленькую акварель Пауля Клее.

Чтобы рассмотреть ее, Элли подошла ближе.

– О, Том, ты был прав. Это замечательно!

– Надеюсь, что тебе понравится также и ее цена. Ты не будешь жаловаться, если только доверяешь мне!

Она взглянула на него через плечо и улыбнулась:

– О, я не буду жаловаться.

Они рассмеялись.

– Ты знаешь, я действительно должна уйти.

Он поднял руки.

– Знаю, знаю. Ты второй раз говоришь мне об этом. – Потом подошел к стене и снял картину. – Я упакую ее и, чтобы ты смогла пронести ее через таможню, заполни документы, лежащие на моем столе.

Она смотрела, как он осторожно понес картину в конец галереи.

– Когда состоится этот пышный церемониальный вечер? – крикнул он из другой комнаты.

Продолжая оформлять документы, она сказала:

– Послезавтра! А почему ты спрашиваешь?

– Я думаю послать поздравительную телеграмму. – Появился Том с завернутой и вставленной в небольшую деревянную рамку картиной. – Когда за тобой приедет машина?

– Надо же, я и не заказала! Ладно, пройдусь пешком до Лувра и возьму такси.

– Элли! Только не с такой дорогой картиной под мышкой! Лучше я сам тебе ее доставлю.

Она снова почувствовала себя юной и неуклюжей.

– Когда твой рейс?

– Днем. – Смущенная, она не поднимала глаз от пола.

– Прекрасно. Времени достаточно.

Глядя на нее, он не мог сдержать улыбки. С тех пор, как узнал ее, он видел в ней ребенка, несмышленого и беспомощного, – и это умиляло его. Правда, теперь она уже не была такой скованной, как прежде. Он оставил картину на столе и положил руки ей на плечи.

– Пойдем. Я провожу. Я был счастлив увидеть тебя, и надеюсь, что в четверг ты будешь купаться в радости. – Он поцеловал ее в щеку.

– Спасибо. И благодарю тебя за Клее. – Она знала, что он потратил много времени и сил, чтобы найти такую картину.

– Это моя работа. Пожалуйста, передай Чарльзу мои искренние поздравления.

Том помог ей надеть пальто и проводил до двери.

– Удачи тебе! Особенно с…

Она рассмеялась:

– До свидания, Том. Позвони нам, когда будешь в Лондоне.

– Обязательно. – Он помахал ей на прощанье и смотрел вслед до тех пор, пока ее элегантная фигура не скрылась за углом.

Пьер рассчитал все точно, ожидая ее на углу улицы, у входа в галерею Дисчэмпса. Когда Элли переходила дорогу, голова ее была занята и она ничего вокруг не замечала. В этот момент он решительно шагнул ей навстречу, и они столкнулись. От сильного удара его кейс отлетел в сторону и шлепнулся на тротуар. А Элли, теряя равновесие, подвернула лодыжку и упала навзничь. В отчаянной попытке он протянул руку, чтобы схватить ее, но потерпел неудачу.

– Пьер?

– Элли. – Он помог ей подняться и поддерживал, пока она приходила в себя. Ей было очень больно. – Господи! С тобой все в порядке?

Она кивнула и отбросила волосы, упавшие на лицо. Ее трясло от пережитого.

Пьер отпустил ее и наклонился за кейсом, затем опять взглянул на нее.

– Очень неожиданная встреча… – Он увидел, как она побелела, и быстро дотронулся до ее руки. – Ты уверена, что все в порядке? Ты плохо выглядишь.

– Все нормально. Только немного кружится голова, но это, наверное, от испуга. – Она подняла руки к вискам, но вдруг ей стало трудно дышать и она почувствовала сильную слабость.

Пьер огорчился, что все складывается не так, как он задумал.

– Мне кажется, тебе лучше сесть. В конце улицы есть кафе. Ты сможешь дойти туда? Это недалеко, и мы пойдем медленно.

Она согласилась, и он взял ее под руку. Ее мучили тошнота и странная сильная боль в груди. Пьер подвел ее к ближайшему кафе, помог сесть за столик, попросил стакан воды. Она отпила глоток… немного отпустило. Незаметно наблюдая за ней, Пьер увидел, что краски постепенно возвращаются на ее лицо, и с облегчением похлопал по руке.

– Все в порядке?

– Да, спасибо тебе. – Она убрала руку, но уже без прежней враждебности.

Подозвав официанта, Пьер заказал два коньяка и кофе. Потом посмотрел на Элли и улыбнулся. Как знать? Быть может, такой поворот событий не так уж и плох.

– Должно быть, это судьба, – многозначительно произнес он.

Она пожала плечами:

– Сомневаюсь.

– Ладно. Будем считать это случайностью. Что ты делала на рю де Риволи?

– Я пришла увидеться со старым другом. Он владелец галереи.

Официант принес заказ. Элли добавила в кофе немного коньяка и отпила большой глоток. Коньяк согрел ее.

– А что привело сюда тебя? – поинтересовалась она, ставя чашку.

– Так, пытался отхватить что-нибудь приличное.

Одним глотком он выпил свой коньяк и попросил принести еще.

– У меня появилась возможность потратить время на то, чтобы убедиться, можно ли делать деньги на искусстве, – самодовольно проговорил он.

– Вот как? – Вульгарность сказанного резанула ее слух.

– Да, я думаю, здесь отдача быстрее, чем от недвижимости. Как ты считаешь?

– Хм…

Она оглядела кафе, а потом ее вниманием завладел официант, который готовил столы для ленча.

Пьер допил второй коньяк. Он чувствовал, что Элли не интересуется им, и это его сбивало. Ему никогда не приходилось прилагать особых усилий, чтобы чего-то добиться, – обычно он платил за свои прихоти. Но теперь ему следовало очень постараться.

– Конечно, это не основное вложение денег. Пару лет назад я занялся коллекционированием. И теперь подумываю, куда бы пустить мои деньги.

Она повернулась к нему, сделав вид, что ей интересно. Вежливость требует просидеть еще пару минут. Потом можно извиниться и уйти. Какой же он зануда! Почему же она не замечала этого раньше?

– У тебя, должно быть, необыкновенно интересная работа, – невнятно произнесла она.

Пьер улыбнулся: наконец-то она стала проявлять какой-то интерес.

– Да, очень. Особенно по сравнению с твоей.

– Каждому свое.

– Тоже верно! Но позволь мне объяснить, почему я так сказал. Я мог бы быть обычным менеджером по инвестициям. Но благодаря своей сообразительности и интуиции, ну и способности идти на риск, конечно, я сейчас необходим Филиппу Прусту.

Он откинулся на спинку стула с таким видом, как будто преподнес ей ценный подарок.

– Я делаю то, что потом работает на меня. – Он наслаждался своей значительностью. – Понимаешь, когда ко мне приходят клиенты, они хотят получить особый вид услуг и знают точно, что получат их. Как ты думаешь, чем я помогаю? Я помогаю им терять деньги. И делаю это наилучшим образом. – Он самодовольно улыбнулся.

Элли наблюдала за ним. Все его движения казались отрепетированными, были пародией на делового человека, но ее слух что-то зацепил в его словах и ей захотелось узнать больше.

– Что ты подразумеваешь под словами «терять деньги»? – Она точно знала, что это означает, но, поправляя прическу, взглянула на него с деланным изумлением.

Пьер наклонился и уставился ей прямо в глаза. Она сильно волновала его.

– Хорошо, я объясню тебе. Хочешь еще кофе? – Она кивнула. Он повернулся и подозвал официанта. – Я думаю, что «терять деньги» звучит не совсем, гм, корректно. По-моему, лучше сказать «припрятывать деньги». Теперь ты понимаешь, что я имею ввиду?

Она снова кивнула. Вся информация, которую она получила за последние месяцы от Брайндли, закрутилась у нее в голове. Процесс отмывания денег – это махинации с налогами, но что еще?

Официант принес им две большие чашки кофе, а Пьеру третий коньяк. Он заметно раскраснелся, движения его стали неточными.

– Налоги, вложения в компании, деньги, которые мужья хотят утаить от своих жен… Ты удивлена?

Она улыбнулась:

– Конечно! Это, должно быть, очень интересно и важно.

Ее лесть была явной, очень явной, но он это проглотил.

– Да, можешь мне поверить. Я делаю миллионные инвестиции. Например, у меня есть один клиент, который регулярно совершает сделки на семь миллионов.

– Правда? – Элли широко распахнула глаза.

– Чтоб мне пусто было! Я занимаюсь с ним банковскими операциями. Но при этом в них не участвую. – Он наклонился к ней, обдавая запахом коньяка.

Она пыталась вспомнить, что говорил ей Брайндли.

– Ты очень умен. Но откуда он знает, куда и как вкладывать?

Пьер улыбнулся:

– Потому что я подсказываю ему! Джон Холт без меня – дитя неразумное!

– Джон Холт? – заинтересовалась она, припоминая, что слышала это имя прежде.

Пьер захлопнул рот, вдруг заметив огонек узнавания в ее глазах.

– Конечно, это строго между нами, – пробормотал он, стремясь исправить свою ошибку.

Элли уловила панику в его голосе.

– Ты мог бы и не предупреждать меня об этом, Пьер.

– Хорошо. – Он снова прикоснулся к ее руке, на этот раз более настойчиво. Все было лучше, чем он ожидал: у них завелись общие секреты. – Мы всегда неплохо понимали друг друга, Элли.

– Мы? – Она медленно отняла руку.

– О, да. – Под столом он пытался прижать ее колено своим. – На самом деле мы понимаем друг друга гораздо лучше, чем «неплохо»!

Она резко отодвинула стул и встала.

– Извини, но я не понимаю, о чем ты, Пьер.

– Ты не уйдешь? – протянул он с жалобной интонацией ребенка.

– Боюсь, что должна. – Она взглянула на часы и поняла, что опоздала на свой рейс. Но не это ее беспокоило – она должна найти телефон и сейчас же позвонить Брайндли. Джон Холт! Она принялась торопливо собирать сумочку.

– Но, Элли, я уверен, что ты можешь задержаться!

Пьер… Она и забыла о нем в мыслях о Холте.

Он протянул руку и пальцами коснулся ее лица, пытаясь этим наглым жестом умиротворить ее. Она оттолкнула его. Он покачнулся.

– Никаких задержек. Спасибо тебе за кофе.

Пьер плюхнулся на стул.

Элли достала из сумки стофранковую купюру и положила на стол.

– И спасибо за оказанную помощь.

Она поспешно надела пальто и перекинула через плечо ремень сумки. Злость сдавила ей грудь, опять стало трудно дышать. Ей хотелось скорее глотнуть свежего воздуха.

– Прощай, Пьер. – Она попыталась протянуть ему руку, но потом отдернула ее: его прикосновение было омерзительным.

– Но, Элли…

Она повернулась и, не глядя на него, направилась к выходу. Он что-то кричал ей вслед, но она уже не слышала. Оказавшись на улице, Элли почувствовала головокружение и глубоко вздохнула. Потом оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на Пьера, и увидела, как он положил стофранковую бумажку в карман пиджака, подозвал официанта, чтобы заказать еще коньяка, затем закурил сигарету.

Элли стояла у стола в своем люксе и ждала, когда Брайндли возьмет трубку. Она ждала уже больше минуты. Где, черт возьми, он болтается? Ей так нужно поговорить с ним! Она не могла выкинуть из головы имя Джона Холта – и ничего не могла вспомнить о нем. Это мучило ее. Брайндли должен был что-то знать! Последние месяцы они постоянно наталкивались на кирпичную стену. И имя Джона Холта, может быть, пробьет брешь в этой стене. Это было бы необыкновенной удачей. Наконец она повесила трубку. Потом сердито вздохнула и взглянула на часы. Ее багаж был вынесен, и машина ждала внизу. По-видимому, это усталость, решила она. Начинает сказываться напряженная работа.

Но в четверг состоится прием в честь Чарльза, потом она должна позвонить Брайндли и закончить дело с «Девиер – Джиллард». Все это займет пару дней, а может быть, и воскресенье.

Она открыла дверь люкса и оглянулась, проверяя не забыла ли чего. Возможно, дела займут не только воскресенье. В праздники она еще сильнее ощущала свое одиночество.

ГЛАВА 28

Когда Элли прошла через таможню, к ней подошел водитель, решив помочь с багажом.

– Добрый день, миссис Тейлор. – Он взял у нее тележку, заметив, что она задыхается.

– Привет, Дэвид, как ты?

– Прекрасно. Как прошел полет? – Они повернули к выходу на автомобильную стоянку.

Элли засмеялась:

– Прекрасно. Полет был таким же, как все предыдущие.

Приноравливаясь к ней, он замедлил шаг. Ему показалось, что ей трудно идти.

– С вами все в порядке, миссис Тейлор?

– Да, все хорошо, только немного трудно дышать. – Она снова остановилась. Легкие были как будто придавлены тяжелым грузом. – Извини, но мы не можем идти чуть помедленнее?

– Конечно.

Она держалась за тележку, чтобы не упасть.

– Я вот что предлагаю, миссис Тейлор. Если вы подождете у выхода, я сбегаю за машиной и подгоню ее поближе к вам. Хорошо?

Она кивнула:

– Спасибо, Дэвид. Извини за лишние хлопоты.

Он подвел ее к выходу и оставил на тротуаре.

– Я не задержусь.

– Хорошо. – Она улыбнулась, скрывая боль и наблюдая, как он спешит на стоянку. Она надеялась, что он не задержится, – у нее подгибались ноги.

Через час, сидя в офисе, она чувствовала себя уже намного лучше. Надо отдохнуть, а уж потом браться за свои проблемы. Она просмотрела в ежедневнике свое расписание и тотчас же выбросила из головы мысль об отдыхе. Завтра. Она отдохнет завтра.

Элли вызвала секретаря и попросила подготовить всю документацию для первой встречи, потом вернулась к груде писем, лежащих перед ней. Уже трижды она набирала номер Брайндли, но никто не отвечал. Она открыла конверт и, преодолевая головокружение, стала читать письмо. Если она хочет вернуться к обеду домой, то должна быстрее со всем разобраться.

Чарльз ждал в столовой, когда Элли вернется домой. Она опаздывала.

Оказавшись на пороге своего дома, Элли позвонила, так как у нее уже не было сил искать ключи в сумке. Экономка открыла ей.

– Привет, Тио. – Элли вошла в холл и опустила сумку на мраморный пол. Поднявшись на три ступеньки, она снова задохнулась и, прислонившись к стене, согнулась, стараясь взять себя в руки. Боль, сжимающая грудь, стала сильнее.

Тио взяла ее за руку:

– Вы плохо себя чувствуете, миссис Тейлор?

Она покачала головой, довольная тем, что дверь в столовую закрыта.

– Со мной все прекрасно, Тио, – проговорила Элли, потом с трудом сглотнула.

Боль медленно стала отступать. Она выпрямилась и вытерла влажный лоб носовым платком.

– Принеси мне, пожалуйста, воды. И ничего не говори об этом мистеру Тейлору.

Тио кивнула и отошла. Элли посмотрела на себя в зеркало, откинула назад волосы и, глубоко вздохнув, пощипала себе щеки, чтобы бледность не бросалась в глаза. Затем повернулась и вошла в столовую.

– Элли! – Чарльз обнял ее и нежно поцеловал в щеку. – Как я рад тебя видеть! Как ты долетела? Извини, что не встретил тебя в офисе. У меня было несколько важных свиданий в городе.

Элли устроилась на мягком диване.

– Не расстраивайся, все равно я должна была сделать миллион дел. Полет продолжался недолго, но, как никогда, утомительно.

Чарльз улыбнулся.

– Я скучал без тебя, – сказал он и отвернулся, встревоженный этими словами. – Что ты хочешь выпить? Достать из морозильника бутылку великолепного австралийского «Шардонэ»?

– Я уже попросила Тио принести воды – после полета у меня пересохло в горле.

– Ладно. Тогда вино разопьем за ужином.

Чарльз сел напротив и потянулся за бокалом. Глядя на нее, он заметил тяжелое дыхание и синеву вокруг губ.

– Элли, ты хорошо себя чувствуешь?

Не в состоянии говорить, она кивнула. Боль в груди вдруг усилилась, и она яростно сражалась с ней. Ей почему-то было страшно. Чарльз придвинулся и коснулся ее лица.

– Господи! Ты вся горишь!

Она хватала губами воздух. Чарльз бросился к двери.

– Тио! – закричал он через холл. – Тио!

Экономка появилась мгновенно.

– Тио, помоги мне поднять ее! – Он вернулся к Элли, помогая ей подняться. Через тонкую шерсть свитера он почувствовал ее выступающие ребра. Он всегда едва прикасался к ней, и поэтому не мог понять, насколько она похудела.

Постепенно ее дыхание пришло в норму, а сердцебиение замедлилось.

Она дрожала и покрылась испариной. Совершенно измученная, она прислонилась к Тио и закрыла глаза.

– Извини, я не знаю, что…

Чарльз потрогал ее лоб:

– Не расстраивайся, все в порядке.

Он неловко отодвинулся от нее и встал.

– Элли, ты сможешь оставаться в таком положений? – Он вопрошающе взглянул на Тио, и та кивнула. – Я пойду позвоню Джону Мэйкилэнду, попрошу его приехать.

– Нет, Чарльз, не надо! – с ужасом воскликнула она. – Пожалуйста, оставь меня. Когда я отосплюсь, со мной будет все в порядке. Просто я сильно устала. Она не должна болеть. Она не позволит себе этого. Это только слабость. Слабость и нервы.

Он встревоженно стоял у камина и наблюдал за ней. Руки его дрожали.

– Хорошо, если ты так хочешь.

Он повернулся к двери и остановился, колеблясь – уйти или остаться. Тио посмотрела на него и жестом предложила уйти. Он кивнул и вышел из комнаты.

– Господи! – Элли откинулась назад и закрыла лицо руками. Она не хотела, чтобы Чарльз видел, как ей плохо, это унижало ее. – Тио, помоги мне добраться до постели.

Тио взяла ее под мышки, и Элли с трудом встала на ноги. Боль ушла, но остались слабость и озноб. Элли и Тио медленно спустились по лестнице.

Чарльз обедал в столовой, остро ощущая свое одиночество. Он не мог вспомнить такого утомительного холодного вечера, и даже бутылка австралийского «Шардонэ» не оправдала ожиданий. Он доел сыр и попросил Тио принести кофе. Странное дело, хотя он ел в одиночестве все предшествующие годы, сейчас это совершенно выбивало его из седла. Четырех лет оказалось достаточно, чтобы она изменила его жизнь в сторону, которую он никогда не представлял возможной для себя.

На следующее утро Элли проснулась отдохнувшей после четырнадцатичасового сна. Она села, не веря свободному дыханию, и откинула покрывала. Холодный воздух коснулся обнаженных ног, и она вздрогнула.

Дотянувшись до оттоманки, стоящей в ногах кровати, Элли взяла пеньюар и побрела в ванную комнату.

Она включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Яркий электрический свет подчеркнул бледность и болезненность ее лица. Почувствовав резь в глазах, она выключила его и тяжело опустилась на край ванны. Вдруг маленькая белая комната поплыла перед ней. Глубоко дыша, она пыталась избавиться от головокружения. Она старалась все делать медленно. Почувствовав себя чуть лучше, она повернулась и наклонилась над ванной, чтобы открыть краны. Затем быстро выпрямилась и потянулась за ароматическими солями в шкафчике на стене. И тут короткая резкая боль пронзила ей грудь. Пол ушел из-под ног. Она тяжело рухнула на кафель.

Чарльз заканчивал одеваться, когда услышал шум. Он отбросил галстук и выскочил из комнаты. Пробегая по коридору, он заметил осколки разбитого стакана, затем раздался тяжелый удар об пол. Вбежав в комнату Элли, сразу ринулся в ванную.

– Господи! Элли! – Чарльз упал рядом с ней на колени. – Что случилось?

Он нежно приподнял и обнял Элли. Гладя ее по голове, он чувствовал, как горит в лихорадке ее тело.

– Прости меня, Чарльз… Должно быть, я очень ослабла. – Говорила она, как ребенок, тонким испуганным голосом, и горячие слезы катились из ее глаз. – Я думала, что мне будет лучше… Прости меня.

– Т-сс… Не будь глупышкой. – Он видел ее страдания, и от этого становился совсем беспомощным. – Пойдем, я помогу тебе лечь.

Он бережно поднял ее и понес в спальню. Она была хрупкой и невесомой. Чарльз закутал ее в покрывала и сел на край кровати. Прежде он никогда не был в ее комнате – это было частью негласного соглашения между ними. Поэтому сейчас он чувствовал себя почти назойливым. Его взгляд скользил по изящным китайским безделушкам, серебряным рамкам для фотографий, резной мебели темного палисандрового дерева времен королевы Анны.

На прикроватном столике лежал томик новелл и стояла маленькая черно-белая фотография юноши верхом на лошади. Снимок был очень удачным. Заинтригованный, Чарльз несколько минут не отрывал от него глаз. Но когда заметил, что Элли наблюдает за ним, смущенно отвернулся. Он был удивлен тем, что так мало знает о ней.

– Как ты сейчас себя чувствуешь? – Он наклонился и положил руку ей на лоб. – Ты все еще горишь.

– Мне станет лучше, если я немного полежу.

– Извини, Элли, но я не думаю, что тебе станет лучше. Я иду звонить Джону Мэйкилэнду. Тебя должен осмотреть доктор.

Измученная и заплаканная, она кивнула.

– Прекрасно. А пока я попрошу Тио посидеть с тобой. – Он встал и похлопал ее по руке, прежде чем уйти.

– Чарльз?

– Да. – Он повернулся к ней.

– Принеси мне, пожалуйста, телефон.

– Зачем? – удивился он.

– Мне обязательно нужно позвонить. Вчера я не могла дозвониться, я должна поговорить… Это… о бизнесе.

Нотка паники звучала в ее голосе, она не могла забыть беседы с Пьером.

– Элли, я уверен, что ты сейчас должна все выбросить из головы. – Он не понимал ее настойчивости. – Не может ли кто-нибудь разобраться с этим вместо тебя?

– Нет. Пожалуйста, Чарльз, только один звонок.

Он пожал плечами.

– Хорошо, если это так важно. – Он пошел к двери, но на полпути остановился. – Но только один звонок, договорились?

Она кивнула – только в одном звонке она и нуждалась.

Джон Мэйкилэнд сидел у Чарльза в кабинете и допивал кофе.

– Спасибо тебе, Чарльз! Это как раз то, что мне необходимо. – Он поставил пустую чашку на поднос и встал. – Ранние часы не для меня. А сейчас, когда ты получил все указания, позволь откланяться.

Он наклонился за кейсом.

– Как ты думаешь, сколько времени продлится ее лихорадка? – спросил Чарльз.

– Думаю, несколько часов. Но не волнуйся, Чарльз! Это просто респираторное заболевание. Хотя… У нее не было в детстве проблем с легкими?

– Не думаю. Насколько мне известно, нет.

– Странно… Ладно, будем считать, что все нормализуется. Держи ее в теплой постели и не разрешай ходить на работу.

Чарльз поднялся, желая проводить доктора.

– Дай мне знать, как у нее пройдет утро. – Джон похлопал Чарльза по плечу. – И удачи тебе завтра вечером.

– Спасибо. – Чарльз стоял на ступенях и смотрел, как Джон спускается к машине. Потом махнул ему рукой и вернулся в дом. Утро было морозным, и Чарльз продрог до костей.

Позднее, стоя в дверях комнаты Элли, Чарльз не отрывал от нее глаз.

– Ты уверена, что ничего не хочешь?

– Ничего, – улыбнулась она в ответ.

– Хорошо. Около шести я буду дома. – Он повернулся к двери. Лихорадка у нее прошла, выглядела она лучше, и все же он беспокоился. Ему хотелось остаться, но предстояла важная встреча. – Увидимся позже.

– Да. – Она смотрела, как он вышел, потом слышала его шаги на лестнице.

– Пока, – крикнул он из холла и открыл входную дверь.

Теперь ей обязательно нужно добраться до Брайндли. Элли потянулась к телефону.

– Алло. Я хочу заказать такси. – Она назвала адрес.

Потом положила трубку и перевела дыхание. Откинув покрывала, она осторожно встала с кровати и медленно оделась.

Появилась боль. Ее покачнуло. Схватившись за край столика, она смахнула лампу, с грохотом упавшую на пол.

– Миссис Тейлор! – В дверях появилась Тио.

– Ох, Тио. Помоги мне добраться до ванны, – попросила она, не обращая внимания на неодобрительный взгляд пожилой женщины.

В ванной она ополоснула лицо холодной водой и почистила зубы.

– Тио, я должна уйти.

– Но мистер Тейлор, он…

– Да, я знаю. Но это очень важно, Тио. Я не хочу чтобы он знал, что я уходила. Тебе понятно? – Она села, тяжело дыша и прижав руку к груди.

Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела Пьера и слышала имя Джона Холта. Она должна рассказать об этом Брайндли.