Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Виталий молча кивнул, умело спрятав ухмылку, и прошел вперед. Включил свет и приглашающе махнул рукой. Алина осторожно вошла в просторную гостиную и остановилась, оглядываясь по сторонам, потом снова настороженно покосилась на Виталия.

– Хочешь спросить еще раз? – насмешливо осведомился он. Алина пожала плечами.

– Я ничего не говорила.

– В таком случае, располагайся. Я, извините, переоденусь.

Алина молча кивнула, бродя по мягкому бледно-зеленому ковровому покрытию и разглядывая комнату. Мебель здесь была хорошей и, по-видимому, очень дорогой, но обстановка была подобрана так, чтобы создавать уют, а не торжественность и даже определенное высокомерие, на нее можно было с удовольствием смотреть, а на диван – попросту вольготно плюхнуться, а не аккуратно сесть на краешек, нервно ежась и боясь ненароком испортить обивку и, соответственно, отношения с хозяином дивана. Комната отличалась обилием ухоженных растений, расположившихся на подоконниках, стенах и большой этажерке, а недалеко от окна стоял большой аквариум, в котором негромко гудели компрессор и аэратор. Алина подошла к нему и некоторое время с удовольствием наблюдала за стайками разноцветных рыбок, порхающих над золотистыми песчаными дюнами среди пышной зелени. Мэй, в свою очередь, наблюдала за ней, рассевшись в одном из кресел и подергивая ушами. Алина, затылком чувствуя ее сверлящий, недоверчивый взгляд, поежилась и отошла к длинному шкафу, разглядывая корешки плотных книжных рядов.

Виталий вошел в комнату совершенно бесшумно, и Алина заметила его, только когда позади нее негромко произнесли:

– А ну, живо слезла!

Алина безошибочно определила, что приказ относится не к ней. Мэй с грохотом скатилась с кресла и с сердитым хрюканьем уселась на пол, потом повалилась на него так резко, словно ей подрубили лапы. Алина обернулась, скользнула рассеянным взглядом по фигуре Виталия, облаченной в спортивные штаны и серую футболку с длинным рукавом, машинально отметила, что правый рукав пуст, и вернулась к книгам.

– Елки-палки, весь Ремарк! – сказала она с отчетливой завистью и привстала на цыпочки. – Полный Сенкевич! Твен, Пикуль, Вале и Шеваль… Слушай, Виталий, а тебе, случайно, не нужна рабыня?

Виталий фыркнул.

– Можешь взять просто так. Что-то подсказывает мне, что рабыня из тебя получится никудышная. Присаживайся и можешь положить свою сумочку – чего ты в нее вцепилась? Думаешь, украду?

– Да нет, тебе тут позариться не на что, – заметила Алина, садясь на диван, – если только ты не страдаешь тайной страстью к женским сумочкам.

– Выпьешь что-нибудь?

– Очень смешно!

Виталий насмешливо покачал головой.

– В смысле чая или кофе.

– А, ну если в этом смысле, тогда чаю.

– Хорошо, – он сел рядом, откинувшись на мягкую спинку, – я уже поставил чайник.

– А что – у твоей служанки сегодня отгул?

– Я не держу служанки, – ответил Виталий с бесконечным терпением. – Мы можем поговорить серьезно? У нас обоих была тяжелая неделя.

– Разумеется.

Где-то в коридоре раздался громкий топот, потом фырканье, и Алина, вздернув голову, недоуменно посмотрела на Мэй, неподвижно лежавшую на полу, потом на Виталия.

– Это еж, – пояснил он, закуривая. – Он здесь живет.

– Понятно, – Алина посмотрела на потолок, точно опасаясь, что сейчас кто-нибудь свалится ей на голову. – И многие… тут еще живут?

– Да нет, я же не зоологический фанат, – Виталий встал и направился к секретеру. – Всего лишь пара попугаев и хамелеон.

– А Цезарь?

– Цезаря не существует.

Алина вздохнула, не зная, сожалеть об этом или нет – сейчас ей вполне хватало и Мэй, которая, вальяжно развалившись на ковре, поглядывала на ее скрещенные ноги с подозрительной задумчивостью, точно решая – стоит ли проверить их на вкус.

– Ты уже думала над тем, как будешь искать остальных? – спросил Виталий, закрывая секретер. Алина кивнула и поспешно начала рыться в сумочке, в глубине души довольная, что разговор начинает принимать деловой оборот.

– Да, я тут себе набросала примитивную схему… очень примитивную…

Она повернулась, держа развернутый лист в руках, и увидела, что Виталий тоже протягивает ей листок – практически идентичный, с такими же записями и стрелочками. Они взглянули друг на друга, потом негромко и невесело рассмеялись.

– И давно ты это написал?

– На второй день, после того как… проснулся. Я принесу чай.

Виталий вышел из комнаты, а Алина внимательно принялась сравнивать свои и его записи, сразу же отметив, что в обеих схемках фамилия Жоры стояла на первом месте – разумеется, возможность найти его была наиболее реальной. На втором месте в записях Виталия стояла ее фамилия, и Алина с интересом прочитала ориентировку на саму себя.

Алина Суханова – Волжанск – рестораны, бары – литература – автостоянка на пустыре, через дорогу – дом, дедушка с бабушкой – убийство в районе – вероятней всего, достаток на грани среднего или ниже среднего – возможно, начнет тренироваться с холодным оружием – возможна иная внешность. Жесты – потирание шеи (нервное), когда задумывается о чем-то важном, часто прижимает кончик указательного пальца к носу, когда врет, склоняет голову набок. Вполне вероятно работает официанткой. Способна дать по морде зарвавшемуся клиенту.

Алина изумленно вскинула брови и почти сердито посмотрела в сторону коридора. Да, ее собственное описание было куда как более скудным.

Прочие записи Виталия мало отличались от ее и, так или иначе, найти по ним кого-то было очень сложно. Алина перечитала их несколько раз и нахмурилась.

Разве я, когда вру, склоняю голову набок?

В комнату вошел Виталий с большим подносом, уставленным глиняным чайничком, чашками и вазочками с конфетами и пирожными, аккуратно и осторожно поддерживая его ладонью левой руки и запястьем правой. Поставил поднос на столик и начал разливать чай. В воздухе разлился терпкий горячий чайный аромат с примесью корицы. Алина благодарно кивнула, принимая чашку, потом потянулась к вазочке и почти одновременно проглотила две трубочки со сгущенным молоком, только сейчас вспомнив, что сегодня еще ничего не ела, если не считать вина. Виталий, проследив за стремительным исчезновением пирожных, предложил с легким раздражением гостеприимного хозяина, которому не дают в полной мере проявить свое гостеприимство:

– Слушай, может, все-таки поешь нормально? Давай-ка я тебе ужин сделаю…

– Не надо, пока ты будешь с ним возиться, я засну. Мне хватит и этого… только… – Алина задумчиво прищурилась, оценивая степень корректности своего вопроса, – нет ли у тебя сыровяленной колбасы?

– Есть, – Виталий тоже прищурился – насмешливо. – Тебе сколько?

– Все!.. то есть, я хотела сказать, мааленький кусочек. Только без хлеба.

Виталий, усмехнувшись, ушел и почти сразу же вернулся с глубокой тарелкой, в которой лежала груда аппетитно пахнущих колбасных кругляшков – судя по количеству, он нарезал целую палку колбасы, а судя по рекордно малому времени, которое он на это затратил, у него, скорее всего, была колбасорезка.

– Спасибо! – с искренней благодарностью сказала Алина, пытаясь соблюдать приличия и не сгрести сразу ломтиков шесть. – Мы, люди с достатком ниже среднего, очень любим сыровяленную колбасу.

Виталий недовольно покосился на свои записи.

– Просто, для человека с достатком выше среднего, ты была слишком сдержанна в… том доме.

Он взял ее лист, быстро просмотрел, задержавшись на собственной фамилии, потом разочарованно протянул:

– Да-а, и у тебя не густо!

– Да к тому же еще и разные города, – добавила Алина. – Это с тобой повезло, а…

– Нет, – Виталий покачал головой, – думаю, они, как раз, все в этом городе. Если никто из них не уехал за это время. Вспомни, большинство-то было из Волжанска или как-то с ним связано. Я теперь живу здесь… вполне вероятно, что и остальные тоже были здесь. Именно в этом городе все происходило, именно здесь всех нас и сцапали.

– Но каким образом?! Я ничего такого не помню…

– Я тоже. Но, возможно, когда мы всех разыщем, то мы сможем ответить на этот вопрос.

– Самая большая надежда на Жорку, – задумчиво произнесла Алина, – если, конечно, он не придумал себе маму-профессора.

– Он мог придумать, что является ее сыном, – Виталий отхлебнул из своей чашки и поставил ее на стол, – но вот ее саму он, похоже, не придумал.

Он потянулся и, как фокусник, достал откуда-то пачку отпечатанных на принтере листов.

– Пожалуйста, – он протянул ей верхний, – Клара Петровна Вершинина, профессор педиатрии, блестящий преподаватель Волжанской медицинской академии. Перечень работ, перечень заслуг. Адрес, телефон.

– А семейное положение? – спросила Алина, жадно вцепляясь в листок. Виталий покачал головой.

– Извини, для блестящего преподавания эта информация не имеет значения, поэтому ее нет. Но телефон оформлен на нее. Думаю, она вполне может быть Жоркиной матерью.

– А ты не проверял…

– Студента с такой фамилией в списках академии нет.

– Ты успел побывать в академии? Мне казалось, по Интернету такой информации не раздобыть.

– Я не был в академии. Я туда звонил. Там работает одна знакомая одной моей знакомой – аспирантка. С профессоршей она знакома только визуально, потому что Вершинина с другой кафедры, и о ее семье она ничего не знает. Говорит, тетка лет пятидесяти, красивая, элегантная и очень суровая.

– Значит, у нас один выход – поехать к ней и все узнать! – Алина вскочила, но Виталий дернул ее за руку, и она плюхнулась обратно на диван.

– Ух! Бух!

– Мэй, помолчи! Куда поехать?! Думаешь, суровая профессорша благосклонно воспримет визит посторонних людей в половине одиннадцатого ночи?! К тому же, если один из них еще недостаточно протрезвел… Остынь, съездим к ней завтра.

Алина посмотрела на него недовольно.

– Похоже, кто-то тут опять решил взять командование на себя?!

– Не самое плохое правило, – заметил Виталий, улыбнувшись как-то болезненно, и Алина поспешно отвернулась, потом так же поспешно сказала:

– Впрочем, завтра действительно будет лучше. Да, уважаемый, если бы у меня была шляпа, я бы сняла ее перед тобой. Я, главный подстрекатель, всю неделю доблестно злоупотребляла алкоголем, а ты, отказавшийся, работал! М-да.

– Уверяю тебя, что и эта работа не мешала мне тоже злоупотреблять алкоголем, – негромко произнес Виталий. – А теперь – давай больше не будем к этому возвращаться, ладно? Я говорю не в упрек, а по делу.

– Хорошо, – Алина поставила пустую тарелку на столик, по-кошачьи сыто моргая, и взяла чашку. – А как насчет остальных?

– С остальными пока ничего, – Виталий протянул ей остальные бумаги. – В Волжанске живут трое Евсигнеевых, но все они женщины, так что Алексей может быть их мужем, родственником, обретаться в арендной квартире или просто не иметь телефона. Никого под фамилией Сливка в телефонном справочнике нет. Четверо Лифманов, у двоих подходят инициалы. Шестнадцать Бережных, из них у троих женщин имя Светлана, а девять – мужчины. И целая пропасть Кривцовых, Логвиновых, Рощиных и Харченко, среди которых полным-полно народу с подходящими инициалами.

– Плохо, что мы не знаем их отчества, – Алина внимательно вчитывалась в столбцы фамилий. – А этот гад своей фамилии не называл, значит?

– Лешка? Нет, – Виталий почесал затылок. – Что же касается их…хм-м, собственности, то… Кстати, Евсигнеев не упоминал, как называется его фирма?

– Нет.

– Жаль. А что до всего остального… Никакой «Дилии» в Волжанске не существует и никогда не существовало, но других ювелирных мастерских хватает, – он постучал указательным пальцем по одному из листков в ее руках. – «Вавилон», клуб Ольги, действительно был там, где она нам говорила, но он закрылся почти четыре года назад. После него был «Экселлент», а сейчас там «Бермудский треугольник», но к его, – Виталий усмехнулся, – правящей верхушке Ольга отношения не имеет. Возможно, она состоит в обслуживающем персонале. Дальше. Салона красоты «Геба» там, где говорила Марина, конечно нет, но зато довольно давно он был на другом конце города – правда, отнюдь не такой шикарный. Он просуществовал два года, а в девяносто восьмом прогорел и закрылся. Но его владелицей была не Марина Рощина, а некая Валентина Андреевна Соколовская. Кстати, до сих пор живет в Волжанске, работает в парфюмерном магазине. Между прочим, знаешь в каком?

– Я тебя сильно удивлю, если скажу, что в «Арии»? – осведомилась Алина. Виталий слегка приподнял брови.

– Ты вспомнила то, о чем мы тогда там говорили?

– О ложном адресе? Не только. Я знаю девчонку, которая работает там вместе с ней, Лену. Она в свободное время – реализатор орифлеймовской косметики и довольно часто заходит в «Чердачок». Она нам рассказывала обо всех продавщицах… и я просто сопоставила. Кстати, эта Валентина тоже заходила пару раз… когда народу бывало поменьше. Веселая общительная особа. Заказывала банановый ликер и кофе… Значит… Марина называла адрес «Арии» неспроста…

– … она хорошо знает эту Валентину Андреевну, возможно, даже работала в «Гебе» под ее началом и виделась с ней не ранее двух лет назад – именно тогда «Ария» и появилась. Местоположение ее «Гебы» могло сассоциироваться с практически забытой реальностью. – докончил за нее Виталий и улыбнулся. – Как, сойдет?

– Вполне. Особенно, если раньше «Геба» располагалась в каком-нибудь убогом месте. Понятно. Как у нас с певицами Кристинами?

– Информацию о таковых я не обнаружил. Здесь она может быть кем угодно – от преподавателя пения до приемщицы стеклотары. Придется проверять то, что имеем. Что же касается Олега, то – Виталий развел руками, – автомастерских здесь хватает. Он может там и не работать. Он может быть просто автолюбителем. Но все-таки проверить мастерские стоит.

– А водитель?

– Завтра мне должны сообщить, есть ли человек с такой фамилией на наших рейсах. С Тулой и Воронежем сложнее, но мы этим займемся… А Харченко… она упоминала о модельном агентстве, да?

– Да. Но… Ольга сказала, что ей тогда было восемнадцать. Сколько лет назад это было? Сколько модельных агентств закрылось с тех пор? К тому же, мы ведь не знаем, было ли это в Волжанске.

– Но все-таки, отталкиваться придется от Волжанска. Возможно, эта история попала в газеты, нужно просмотреть подшивки. Жаль, что архивы такой давности у нас не компьютеризированы. Я, конечно, попробую проверить, но, скорее всего, это дохлый номер. Что же касается Бережной… вообще не представляю, как ее искать. Практически не за что зацепиться. Проверять все заведения, где хоть мало-мальски готовят… да в Волжанске их пруд пруди! – Виталий пожал плечами. – Нужно подумать. Возможно, Лифман сможет нам помочь – наверняка ему она рассказала больше, чем нам. Но для этого нужно и его найти.

Алина тихонько вздохнула, представляя все, что им предстоит сделать. Знать бы еще, что от этого будет толк. Найдут ли они их? А если найдут, то не навредят ли им этим?

– Скажи, а… тебе было очень тяжело, когда… ну, когда ты проснулся?

Виталий помолчал, допивая чай, потом кивнул.

– Очень. Война войной, рука… черт с ней, а вот Дашка…

– Они очень жестоко с нами поступили, – пробормотала Алина, водя указательным пальцем по столешнице. – Почему они не стерли все это? Почему хотя бы не сделали это этаким туманным и быстро забывающимся, как все сны? Для нас оно отступает в прошлое не как сон, а как события, которые произошли с нами на самом деле.

– Наверное, им что-то помешало. Помнишь, ты говорила о том человеке, вокруг которого они суетились? Человеке с разноцветными глазами? – Виталий нахмурился и провел пальцами по левой брови. – Странно, у меня такое ощущение, что ты говорила о ком-то знакомом. Словно не так давно я тоже видел такого человека. Вернее, глаза… Разноцветные глаза – явление довольно редкое.

– Жаль, что такое явление нигде не регистрируется, иначе мы бы живенько его нашли, – заметила Алина. – Если он еще жив, а у меня насчет этого большие сомнения.

– Есть еще телефон, – напомнил Виталий. – Если он действительно выпал из кармана одного из этих кадров. Ведь вполне возможно, что его мог потерять кто-нибудь другой – давным-давно. У это-го помещения были какие-нибудь особенности?

– Абсолютно никаких. Большое просторное помещение. Не новое. Цементный пол. Куча электроники, – Алина развела руками. – Нет, ничего.

– Жаль, – Виталий приподнял чайничек, потом поставил его на поднос. – Будешь еще?

– Наверное, да, – Алина зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью. – Можно уже и без пирожных.

Мэй, поднявшись, обошла столик, понюхала вазочку с оставшимися пирожными, но не сделала попытку стащить одно из них, а села и посмотрела на Виталия с укоризненной тоской, но тот сделал вид, что ничего не замечает. Поняв, что здесь ничего не добьется, чау-чау раздраженно махнула пушистым хвостом и покосилась на Алину, давая понять, что, возможно, пересмотрит свое мнение о ней, если та убедит хозяина, что она, Мэй, имеет право по меньшей мере на одно пирожное.

– А можно я дам ей кусочек? – жалобно спросила Алина, правильно истолковав собачий взгляд. – Она так смотрит, что я себя чувствую последней мерзавкой.

Виталий сердито взглянул на Мэй, которая сейчас представляла собой воплощение терпеливой кротости, укоризны и обездоленности, вынужденной влачить жалкое существование в мире жадных объедающихся двуногих.

– Вообще-то ей сладкое нельзя, – сказал он. – Ладно, дай ей половинку, а то на нее и впрямь смотреть невозможно.

Мэй испустила тяжкий старческий вздох. Алина разломила пирожное пополам и протянула ей половинку.

– Вух! – сказала чау-чау, подпрыгнула на негнущихся лапах и вопросительно посмотрела на хозяина.

– Можно, – сказал Виталий, поднимая поднос. Мэй осторожно подошла к Алине и приняла у нее пирожное с таким видом, словно делала ей величайшее одолжение. Секунду задумчиво постояла, держа половинку трубочки в зубах, потом рухнула на пол и принялась жевать. Алина засмеялась, Виталий тоже усмехнулся и пошел к двери.

– Знаешь… я ведь не просто так спросила тебя… каково тебе было?

Виталий молча обернулся.

– Просто… мне необходимо знать, – Алина нервно вытерла пальцы салфеткой и смяла ее в комок. – Если ты хочешь найти их, тех, чтобы поквитаться, это одно. Но если ты хочешь найти их, чтобы они… вернули тебя обратно, то я… лучше давай все свернем прямо сейчас.

– Совсем недавно твоя нынешняя жизнь не имела для тебя никакого значения, – размеренно произнес Виталий, глядя мимо нее. Алина удрученно покачала головой.

– Больше нет. У меня… было время подумать. Возможно, мне никогда не удастся добиться того, что… было там. Но мне не нужна искусственная жизнь. И искусственная мечта мне тоже не нужна. Мне нужно что-то свое. Я понимаю… у тебя все иначе, но…

– Да, иначе, – негромко сказал Виталий. – Конечно, это привлекательно – спать и жить во сне так, как всегда хотел, и видеть тех, кого… Но я хочу просто жить. Я хочу прожить свою жизнь, а не проспать. Мы, похоже, и так уже достаточно выспались.

Алина кивнула с видимым облегчением.

– Хорошо.

– Кроме того, чем больше я думаю о наших, тем быстрее мне хочется их найти. Даже этого придурка Евсигнеева. Нам с тобой проще, потому что мы уже вместе и хотя бы отдаленно знаем, что к чему. А они одни. И наверняка тоже все помнят. Я даже представить не могу, как они прожили эти две недели. Кто из них смирился, кто тоже ищет ответы, как мы, кто из них сошел с ума? Пережить там реальный ужас и реальную боль, а здесь пережить разочарование, пережить то, что ты видишь в зеркале, пережить свое нынешнее положение, пережить то, что родственники или друзья, жившие в той реальности, в этой снова умерли, а враги, похороненные там, здесь снова ходят по земле. Это не просто плохо – это кошмар, причем такой, от которого нельзя проснуться. А мы сможем им хоть как-то помочь. Аля, с нами, на мой взгляд, поступили не просто жестоко – с нами поступили бесчеловечно, и я собираюсь именно поквитаться с теми уродами, а не выпрашивать у них еще один сон!.. Я ответил на твой вопрос?

– Вполне.

Виталий кивнул и ушел на кухню. Слушая, как он там чем-то звякает, Алина посмотрела на облизывающуюся Мэй, потом похлопала ладонью по дивану.

– Бух! – сказала чау-чау и задумчиво почесала ухо.

– Ну, иди сюда! Ты большая, теплая, замечательная собака.

Мэй насмешливо покосилась на нее, давая понять, что ей это известно. Потом неторопливо подошла к дивану, оглянулась на дверной проем, после чего подпрыгнула и с размаху плюхнулась на сиденье. Алина погладила лохматую голову – осторожно, готовая в любой момент отдернуть руку, но Мэй только сонно моргала, явно решив заключить временное перемирие. Потом закрыла глаза и громко уютно захрапела.

* * *

Дожидаясь, пока закипит чайник, Виталий курил и рассеянно смотрел в окно, думая, был ли достаточно искренен в своих словах. Если представится возможность… точнее, если ему снова доведется каким-то образом оказаться там – хватит ли у него сил отказаться от всего этого? Хватит ли у него сил заставить себя проснуться? Он не считал себя увечным, он не считал, что его жизнь сложилась плохо, но он очень сильно скучал по сестре. Даже десять лет спустя он все еще скучал по ней – и больше даже не по той Даше, которая к пятнадцати годам была шумной, строптивой красавицей, уже разбившей в своей школе не одно мальчишеское сердце, а по той маленькой Дашке с тощей русой косичкой, которая, сидя на старом плетеном диванчике под кривой яблоней, с открытым ртом слушала его россказни, по той Дашке, которая вместе с подружками собирала ирисы у озер и которой всегда хотелось дать подзатыльник, потому что она своим визгом распугивала всю рыбу, по той Дашке, которая всегда прибегала к нему жаловаться на подростков, отнявших у нее куклу или насыпавших шиповник ей за шиворот…

Виталий повернул голову и взглянул на телефон, валявшийся на столе. Его взгляд оббежал цифры. – 48-68-97.

Он шагнул к столу, потом отвернулся и едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по стеклу. Щелкнувший электрочайник отвлек его внимание, и Виталий принялся заваривать чай. Теперь его мысли перескочили на то, что он силился понять уже не первый день. Он хотел забыть о войне – и в том мире он ее забыл – почти напрочь. Почему же Алина не забыла о том жутком происшествии из своего детства? Вряд ли она хотела бы это помнить. Она не похожа на человека, который смакует такие случаи. Но тогда почему же она ничего не забыла? В чем причина? Спросить у нее об этом он не решался. Чудо, что она вообще ему там об этом рассказала…

Виталий нахмурился. Он мог говорить о войне и о Дашке – не с каждым, и это было непросто, но он мог. Алина же сказала тогда, что до него никому этого не рассказывала. Может, в этом все дело?

Есть вещи, которые иногда прячешь очень далеко и надежно. Никогда не достаешь их, но отлично знаешь где они. И ты никогда и никому не расскажешь, не только, куда ты их спрятал, но и вообще об их существовании. Те, другие, пытались создать для них логичную реальность, но они не нашли этих тайников. Тайники открылись сами, и то, что было в них спрятано, сбежало и обрело жизнь в том мире, воплотившись в вещах. Нож и цветы. Ваза. Ошейник. Ключи… И то, что пряталось внутри Лешки… еще в прошлой искусственной реальности, то, что он прихватил с собой и в эту. Господь этого места, мать его так! А по сути дела – обычный маньяк. Другое дело, ограничивается ли он только снами, как он сам говорил, из-за боязни закона?

Кстати, он говорил и кое-что еще.

Кстати, напоследок, могу тебе сказать, что мудрый Жора был слегка прав. Одного из нас действительно не существует!

Значит, если верить ему, один из погибших в том особняке был действительно чьей-то мечтой? Или чьим-то страхом? И тогда, получается, один из них действительно умер по-настоящему? И здесь они его не найдут…

Хоть бы это был Лешка! Или, на худой конец, Евсигнеев!

А вдруг это Олег? Или Жорка? Или тихая безобидная Светочка? Или бедняга шофер, который, как оказалось, не сделал никому ничего дурного?

Кошмар!

Виталий поставил чайник на поднос и понес его в гостиную. Перешагнув порог, он остановился, потом усмехнулся.

Алина, поджав под себя ноги, спала крепким усталым сном, умостив разлохматившуюся голову на пушистой спине лежащей рядом Мэй, крепко обняв ее, а та с довольным выражением на морде, басовито похрапывала ей в живот. На диване царили мир и спокойствие.

– Похоже, девчонки-таки подружились, – негромко сказал Виталий с усмешкой, в которой проскользнуло легкое недоумение. Мэй была на редкость недоверчива, и купить ее вкусной подачкой представлялось совершенно невозможным – во всяком случае, до сих пор это никому не удавалось. А вот, поди ж ты! Вероятно, дело не только в пирожном. У него в голосе мелькнула ехидная мысль, что возможно Мэй, сварливая от природы, просто нашла себе родственную душу.

Он отнес поднос обратно на кухню, потом отправился в спальню и перестелил постель. Поймал хамелеона, который с хитрым видом воришки, подкрадывающегося к чужой сумке, осторожно полз по этажерке, вращая в разные стороны своими изумительными глазами, и перенес его в «зверинец», где в большом вольере сонно моргали две длиннохвостые нимфы, а в гнезде из тряпок громко сопел еж, решивший сегодня не вести ночной образ жизни. Сажая хамелеона в его жилище, Виталий подумал, снятся ли тому сны? И если да, то какие?

Вернувшись в гостиную, он осторожно поднял Алину с дивана. Та протестующе что-то бормотнула, но тут же заснула еще крепче. Потревоженная Мэй подняла голову и сердито хрюкнула. Виталий цыкнул на нее, потом понес девушку в спальню. Алина тепло дышала ему шею, безвольно свесив болтающуюся руку. Мэй спрыгнула с дивана и пошла следом. В дверях она с размаху уселась на пол, наблюдая, как он кладет Алину на кровать. Когда же Виталий начал аккуратно снимать с нее брюки и свитер, чау-чау, очевидно из женской солидарности, укоризненно сказала:

– Бух!

– Тихо! – прошипел Виталий, кладя одежду на спинку стула. – Ты не то подумала.

Мэй насмешливо хрюкнула, давая понять, что ей виднее, что она подумала. Виталий покачал головой, накрыл девушку одеялом, потом склонился над ней. Лицо Алины было усталым и осунувшимся, и пока он смотрел на него, из-под ее ресницы выползла слеза и скатилась на подушку. Она глубоко вздохнула и перевернулась на бок, поджав ноги и по-детски подложив под голову ладони.

– Вот гады, а!.. – тихо произнес он. Потом бережно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, и Алина снова вздохнула – на этот раз едва слышно.

– Спи, – шепнул ей Виталий. – И пусть тебе ничего не снится.

* * *

Она открыла один глаз и тут же закрыла его – это простое движение отозвалось в голове ноющей болью. С минуту Алина лежала с закрытыми глазами, один на один с болью, и жалела себя, потом снова открыла один глаз и увидела незнакомый потолок цвета кофе с молоком, с которого свисала большая красивая и тоже совершенно незнакомая лампа. Алина нахмурилась и закрыла глаз. Через несколько секунд она открыла другой. Картина не изменилась. Кроме того, к картине добавился звук – рядом кто-то громко басовито храпел. Она осторожно протянула руку и нащупала чью-то лохматую голову с торчащими ушами. Еще не поворачиваясь, Алина мысленно произнесла – совсем как тот сумасшедший в «Чердачке» неделю назад: «Где я, а?» Потом она с облегчением вспомнила все, что произошло вчера. Очевидно, она заснула на диване, и Виталий перенес ее сюда. Но это ведь не он храпит рядом?

Алина повернула голову – рядом с ней, на большой двуспальной кровати вальяжно развалилась Мэй, задрав к потолку четыре лапы. Из ее приоткрытой пасти раздавался мощный храп. Судя по ее безмятежному виду хозяина дома не было.

Алина приподняла одеяло, задумчиво обозрела свое нижнее белье, потом негромко сказала:

– Нахал!

– Бух! – неопределенно отозвалась Мэй и широко, со вкусом зевнула, показав фиолетовый язык.

– Где твой хозяин?

– Хр-р…

– Ясно, – Алина отвернулась, разглядывая просторную спальню. Потом ее взгляд упал на большую тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, на свежие разноцветные хризантемы в простой белой вазе, подмигивающие яркими, еще не высохшими капельками воды. К вазе был прислонен сложенный лист бумаги. Рядом стоял стакан с водой и лежали две большие белые таблетки. Алина потянулась за листком и развернула его.

Доброе утро! Правда, для тебя, наверное, не такое уж доброе, поэтому раствори таблетки в воде и выпей. Полегчает. Я уехал по делам – своим, нашим и твоей подруги. Можешь пользоваться всем, что найдешь в квартире, и подходить к телефону. В холодильнике много еды, в том числе и колбасы. Постарайся не разрушить квартиру до моего прихода и не разрешай Мэй валяться на кровати. Я скоро буду. Пожалуйста, дождись меня, ладно?

В.

Алина усмехнулась и положила листок на место, потом взглянула на большие часы над дверью и всплеснула руками – ей уже давным-давно надо было быть на работе…

Какой работе?!

Алина бросила таблетки в стакан и повернулась к Мэй, которая снова спала.

– Мэй, мне сказали не давать тебе валяться на кровати, так что слезай!

Собака приоткрыла глаза, потом снова зевнула, всем своим видом выражая, что ей глубоко безразлично, кто, чего и кому сказал. Тогда Алина быстро, поморщившись, проглотила образовавшийся раствор, поставила стакан на тумбочку, потянулась и столкнула Мэй на пол. Та раздраженно ухнула, оббежала кровать и недобро посмотрела на Алину, после чего вскинула переднюю лапу и с размаху хлопнула ее по голой ноге.

– Негодное животное! – вскричала Алина и погналась за чау-чау, мгновенно перешедшей из сонного в крайне бодрое состояние и с восторгом принявшей новую забаву. Алина загнала ее в угол гостиной, потом изловчилась, схватила и повалила на ковер. Боль, плещущаяся в ее голове, постепенно начала стихать. Мэй, весело оскалившись, отбрыкивалась от нее лапами, нанося довольно чувствительные тычки.

Повозившись с собакой, Алина, зевая, направилась в ванную, оттуда, продолжая зевать, вернулась в спальню, оделась и прошла на кухню, где долго и вдумчиво изучала бытовые приборы и содержимое большого холодильника. Потом приготовила себе обильный завтрак и уплела его, рассеянно глядя в экран включенного телевизора и делая вид, что не замечает уже знакомого тоскливо-обвиняющего взгляда сидящей рядом чау-чау.

Вымыв посуду, Алина некоторое время бесцельно бродила по квартире, разглядывая ее. Виталий жил хорошо, но без размаха, придавая большее значение комфорту, чем красивой дороговизне. В квартире было много комнатных растений, а в кабинете она нашла еще один аквариум, поменьше, в котором задумчиво шевелили плавниками пугливые бархатно-черные скалярии. Алина села за стол, включила компьютер и, дожидаясь загрузки, прокрутилась во вращающемся кресле, глядя на обшитый деревянными панелями потолок. Потом защелкала «мышью», проглядывая библиотеки. В раздел «Мои документы» она из деликатности заглядывать не стала, хотя очень хотелось. Отыскала в музыкальной библиотеке раздел опер, включила «Иисус Христос – суперзвезда», и зашла в Интернет под арию Иуды. Бегло просмотрела новости, потом вызвала телефонный справочник Волжанска, впечатала в окошко телефон с записки и нажала на поиск. Через несколько секунд появился адрес: