Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Алина шла без определенной цели – ею владело лишь желание уйти от квартиры как можно дальше. Она не замечала улиц, по которым шла, изредка налетала на прохожих, один раз чуть не попала под машину. Сильный ветер то и дело набрасывал свободно свисающие волосы ей на лицо, она зло откидывала их на спину, пару раз оцарапав ногтем щеку. Ее движения постепенно убыстрялись и в конце концов она побежала сквозь улицы и дороги, сквозь ветер, сквозь деловитую вечернюю толпу, задыхаясь и что-то бормоча, но не разбирая собственных слов. Расстегнутое пальто хлопало у нее за спиной, словно сорванный ветром парус. Она не видела, куда бежит, и не знала, зачем. Бежать было тяжело, но в движениях была особая сладость, тело, бездействовавшее столько дней, постепенно оживало, обретало гибкость, в стуке мелькающих ног появилась слаженность и уверенность, ее перестало мотать из стороны в сторону, она уже не бежала, а почти летела, словно сорванный лист, не знающий, куда принесет его подхвативший порыв ветра. Вскоре она начала улыбаться, и даже в этом простом движении губ был полет. Вечерние фонари отражались в ее зрачках и блестели на зубах, виднеющихся из-под разошедшихся губ, горячее дыхание вырывалось в стылый воздух облачками пара.

Алина остановилась только когда добежала до реки и путь ей преградил бетонный парапет. Она положила на него руки и посмотрела на стремительно удаляющиеся огни «ракеты», потом перевела рассеянный взгляд на большой песчаный остров вдали. Тьма стремительно густела, на небе проступали звезды. Внизу холодно шлепала о бетон вода, в темноте кажущаяся маслянистой.

Развернувшись, она пошла туда, где парапет под широким углом спускался к убегающей в воду лестнице, легко вспрыгнула на него, прошла десяток метров и остановилась, глядя на невидимый противоположный берег и слушая, как потревоженная река сердито ворочается в своем ложе. Ветер развевал ее пальто и волосы. На этом отрезке набережной не было фонарей, и редкие прохожие почти не обращали внимания на застывшую на парапете фигуру.

Алина закинула руки за голову и посмотрела на бледные звезды. Внезапно ей пришло в голову, что она не делала этого очень давно. А во сне звезд не было видно за тучами… а может быть, их и вообще там не было?

Здесь звезды существуют сами по себе? Или потому, что она на них смотрит? Может, весь этот мир существует лишь до тех пор, пока она его видит? Смерть – это глубочайший сон или наоборот – пробуждение?

Мы знаем, кто мы на самом деле. Это – всегда настоящее.

Да, именно так. Она прожила четыре дня в приснившемся мире с людьми, которым приснилось их прошлое и приснился их облик, но не приснились они сами. Можно придумать себе жизнь и придумать лицо, но нельзя придумать характер, нельзя придумать свои поступки и силу души, и это, наверное, замечательно. Ветер есть ветер, смотришь ли ты на него или стоишь с закрытыми глазами. Он бесплотен и безлик, но ты чувствуешь легкость или свирепость, тепло или холод… ветер есть ветер, и ты есть ты. И тот человек, приснившись, все же не приснился, и его пальцы на твоей руке – не сон, и он такой же, какой и во сне, и здесь он обязательно поступит так же, как и там. Ты можешь придумать себе способность танцевать, но не можешь придумать, способность протянуть руку помощи – ты либо способен на это, либо нет, и в этом ты так же прост и реален, как ветер, а ветер дует и наяву, и во сне…

Алина легко улыбнулась, слушая раздраженные гудки снующих вверх и вниз по течению судов и суденышек. Пусть так. Она пыталась понять там и здесь она сделает то же самое. Пусть даже одна. Ей никто не нужен. Вся эта неделя была глупо потеряна, но больше этого не произойдет. Жизнь не кончилась. Жизнь только началась.

Она повернулась и быстро пошла по парапету, чуть постукивая каблуками о бетон. Слева от нее, за живой изгородью из тутового дерева шумел вечерний город, справа, внизу, с умудренным равнодушием плескались воды древней реки, отражавшей призрачный свет ущербной луны, неторопливо плывущей по своему извечному кругу.

* * *

Тамила сбежала по ступенькам и направилась к мусорному баку привычной продуманной не-умышленно-эротической походкой, округло покачивая бедрами, обтянутыми темно-синими джинсами с бахромой, зеркальцами и цепочками. В руке она несла туго набитый пакет и задумчиво бормотала на ходу:

– Самый известный судебный процесс в мире… город… Черт, что ж это за процесс?! Может, Салемский?.. Суд над ведьмами… это известный процесс? Салем? Нет, не подходит… короткий… должно быть восемь букв… куда ты прешь, козел?! Не видишь – женщина идет!.. Восемь букв… самый известный судебный процесс… елки, да что ж это за город?..

– Нюрнберг! – внезапно сказал над ее ухом знакомый, чуть растянутый голос. Тамила ахнула и с удивительным проворством отпрыгнула в сторону, чуть не уронив пакет. Потом присмотрелась к темной фигуре и выругалась.

– Алька! Япона мать, нельзя же так подкрадываться! Думай же головой хоть иногда! А вдруг я бы… – не договорив, Тамила мощным размахом отправила пакет в мусорный бак, спугнув пару облезлых дворняг, с гавканьем порскнувших в разные стороны. – А точно Нюрнберг? Что там за процесс был?

– Суд над фашистами в сорок шестом, – Алина выступила из темноты в круг фонарного света. Тамила удовлетворенно кивнула. Теперь в кроссворде неразгаданными остались только четыре слова. Правда, те тоже были довольно заковыристыми, и это вызывало у нее раздражение. Ей еще ни разу не удавалось разгадать кроссворд полностью.

– А ты, кстати, чего тут делаешь? – Тамила внимательней пригляделась к коллеге и вздернула брови. – У-у-у, ты откуда такая кривая?! С процедур что ли?

– Как обстановка? – поинтересовалась Алина, направляясь в сторону «Чердачка», чьи широкие окна призывно сияли в ночи, а из распахнутой двери доносилась залихватская музыка, звон и громкие голоса. Тамила машинально пошла рядом с ней, но тут же развернулась и заступила Алине дорогу.

– Слушай, тебе сегодня лучше туда не ходить. Там Толик – с утра бухой. С Людкой погрызся, теперь водку глушит со своими корефанами. Орет на всех… Людка дура, ведь нормальная баба, чего с ним связалась?.. Я ей сколько раз говорила, а она нудит одно и то же: «Люблю, люблю… Он на самом деле очень хороший». Хороший, ага!..

– Ладно, я тихонечко, Женьке только скажу пару слов. Там такой бардак, судя по звукам. Он меня и не заметит, – Алина начала было обходить Тамилу, но та снова загородила ей дорогу.

– Алька, говорю же, тебе туда сегодня лучше не соваться. Мало того, что ты в последнее время… так ты сейчас и под градусом, на взводе…

И упорство Тамилы, и сам тон голоса показались Алине немного странными, даже слегка подозрительными, и она внимательно посмотрела на нее.

– Дело только в Толике?

Глаза Тамилы забегали, и она сказала.

– Ну да. Так что ты…

Алина молча отодвинула ее с дороги и взбежала по ступенькам. Тамила устремилась следом, безуспешно пытаясь поймать ее за ускользающую полу пальто.

Зал «Чердачка» был полон на две трети, компании сегодня подобрались на редкость шумные – смазанные сигаретным туманом силуэты звенели кружками и рюмками, с энтузиазмом размахивали руками, в разговоре переходили почти на крик, а от оглушительных взрывов хохота стекла жалобно звякали. За ближайшим к двери столиком ярко накрашенная женщина, увешанная золотыми украшениями турецкого происхождения и с полуразвалившейся пышной прической голубоватого цвета, рыдала пьяными слезами, а сидевший напротив щуплый мужичок пытался всучить ей рюмку, уговаривая:

– Выпей лучше, Римма!.. Путем все будет… а ты лучше выпей, Римма!

– У-у-у! – выла женщина в ответ, роняя сигаретный пепел себе на свитер. – Кобелина поганый… да я ж ему…

Толик сидел за их угловым столиком спиной к двери, вместе с ним сидело еще двое парней. Прихода Алины он не заметил, в этот момент что-то доказывая своим друзьям, громко стуча рюмкой по столу и мотая головой. Алина отвернулась и увидела Женьку, быстро идущую к стойке с четырьмя пустыми пивными кружками, подбежала к ней и потрясла за рукав. Женька вполоборота глянула на нее, улыбнулась углом рта и поставила кружки на стойку.

– Аля? Ты почему не дома? Ты что же – в таком виде через весь город ехала? Ненормальная! А если бы кто прицепился?!

– Я тут по делу, – Алина обошла ее, и Женька почему-то сразу же повернула голову в сторону, так чтобы по-прежнему быть к ней левым профилем.

– По какому?

Алина нахмурилась, потом схватила подругу за руку и резко развернула. Правый угол Женькиного рта сильно распух, и на нем виднелся большой кровоподтек, нижняя губа треснула, и все ее лицо казалось слегка скошенным вправо. Женька испуганно и как-то виновато прикрыла разбитый рот ладонью.

– Это еще что? – глухо и зло спросила Алина.

– Да козел один угашенный… Женьку облапил, она его отпихнула, ну он ей и припечатал, – сказала сзади нее Тамила недовольно. – Я его с трудом выперла…

– А Толик здесь был?

– Да все они тут были! – Тамила забрала кружки и с грохотом свалила их в раковину. – Уроды! Только когда я его уже в дверь выпихнула, вон тот, в сером свитере, задницу от стула оторвал, к двери подгреб и начал из-за моего плеча орать: мол, так будет с каждым, кто покусится!.. Нормально, да?! Защитники отечества, чтоб их перекосило!

– Толик – хозяин, с чего ему нас защищать, – негромко заметила Женька, отмеряя три порции водки. – Мы…

– Его никто не просит нас защищать?! – прошипела Алина. – От него требовалось только нанять охранника!

– Бесполезный разговор! Ну ты же знаешь его принципы! Ну начнем мы возникать, он нас уволит и возьмет еще кого-то, посговорчивей. Народу на улице хватает, а платит он, согласись, без задержек.

– И давно это случилось? – спросила Алина, сжимая и разжимая за спиной кулаки. Женька пожала плечами.

– Часа полтора назад.

– И ты до сих пор здесь?! А вдруг у тебя сотрясение?! Тебе же к врачу надо! Домой, так уж точно надо!

– Толик разрешил уйти, когда в зале посвободней станет! – прокричала Тамила из кухни. – Хотя я ему говорила, что справлюсь!..

– Женя! – раздался из сигаретного тумана громкий крик хозяина. – Тащи еще бутылку!

Следом грянул взрыв хохота. Женька машинально извлекла требуемую бутылку, но Алина неожиданно выхватила ее у нее из рук и с размаху поставила на стойку.

– Все, хватит!

– Что ты делаешь?! – недоуменно спросила Женька, стараясь замаскировать разбитое лицо своими вьющимися черными прядями.

– Что я делаю?! – свирепо переспросила Алина и схватила ее за руку. – Я увольняюсь отсюда к чертовой матери! И ты тоже!

– Подожди… Ты что – с ума сошла?!

– Наоборот! Это ты с ума сошла, что до сих пор здесь суетишься! В один прекрасный день прибьют тебя – и все! Или изуродуют! В инвалиды хочешь?! Хватит, пошли! Найдем что-нибудь, с голоду не подохнем!

– Я знала, что не надо было тебя сюда пускать, – заметила Тамила, выглядывая из кухни. Алина развернулась и пошла через зал к угловому столику, волоча за собой сопротивляющуюся Женьку. Вслед им летели требования поспешить с заказами.

Возле столика Алина остановилась и дернула к себе Женьку так, что та едва не повалилась на столешницу. Сидевшие за столиком посмотрели на них с веселым удивлением.

– О! – сказал Толик, вертя указательным пальцем в ухе. – Явление! А мне сказали, что ты по больницам бегаешь. Это в больницах так красиво наливают?! Нормально!

– Что это?! – резко спросила Алина, тыча указательным пальцем в лицо Женьке. Толик посмотрел в указанном направлении и пожал плечами.

– Бывает.

– Производственная травма, – сказал один из парней и отхлебнул пива. – Такое личико подпортили, вот козлы! Толян, а как зовут девушку? Познакомь, а? Девчонки, может потом посидите с нами, молодыми-симпатичными.

– Можно и полежать, – добавил его приятель, и они захохотали, после чего подняли рюмки и выжидающе взглянули на Толика.

– Толян, не тормози! Поехали!

Женька попыталась было улизнуть, но Алина жестко дернула ее обратно. Толик с пьяной скукой посмотрел на нее.

– Ну, чего тебе еще? Отпусти Женьку, у нее рабочий день, между прочим! Вон, народ уже орать начинает!

– Пусть орет. Авось надорвется! Женьке могли челюсть сломать, ты это понимаешь?! Или вообще голову проломить! Ты ведь знаешь, что тут постоянно все подогретые – неужели так сложно нанять охранника!

Толик, взявшийся уже было за рюмку, с грохотом поставил ее на стол.

– Е-мое, да вы уже достали меня! Опять?! Я же говорил – что-то не нравится – валите отсюда! Других найду! Блядь, не дают посидеть спокойно! Сама-то… то шляешься неизвестно где, то… Бар вечно твоими подружками кишит!..

– У меня только две подружки. Интересно, как это два человека могут кишеть?! Иди, собирайся! – Алина оттолкнула Женьку, и та нерешительно попятилась к стойке. – Валите, говоришь?! Прекрасно! Именно это мы и сделаем!

– Ну и лады, – Толик снова схватил рюмку, чокнулся с друзьями и опрокинул ее содержимое себе в рот. Подхватил с тарелки ломтик копченой рыбы и отправил его следом за водкой. – В течение двух недель найду других, и тогда свободны! Все, закончили разговор! Иди бухай дальше!

– Толик, ты не понял. Мы уходим прямо сейчас. И я, и Женька!

Толик перестал жевать и скосил на нее масляный взгляд.

– Хрена с два! Не имеете права!

– Да пошел ты со своим правом!

Толик шарахнул кулаком по столу, так что вся стоявшая на нем посуда и валявшиеся мобильники подпрыгнули. Один из парней, выцарапывавший из пачки сигарету, уронил ее и с кряхтеньем полез под стол.

– Ты следи за своим языком, подруга! А то враз выдерну! Вали отсюда, пока я добрый! И чтоб завтра вышла! Неделю поблядовала, отдохнула, а теперь дорабатывай! Большое дело – морду подпортили! Вам, бабам, это только на пользу! Одевайтесь скромнее – и лезть к вам не будут!

Алина задумчиво покосилась на Женьку, по случаю холодов облаченную в плотные старые джинсы и длинный свитер. Более скромной одеждой представлялся только ватник, да еще и паранджа сверху – на всякий случай.

– Толик, а ты не пытался размышлять… ой, извини, что это я такое говорю. Прости, пожалуйста, что я приписала тебе такое действие. Надеюсь, ты не обиделся? – Алина сделала шаг назад и очаровательно улыбнулась всей компании. Глаза Толика расширились и остекленели. Казалось, доли секунды отделяют его от апоплексического удара. Потом он с видимым усилием произнес, сжимая пальцы в здоровенный кулак.

– Ты что, нарываешься?! А ну пи…уй отсюда, прошмандовка недотраханная!

– У-у, Толик, какие чудеса лексики! – заметила Алина. Умом она понимала, что лучше было бы тихо отступить – все трое были достаточно сильны и, несмотря на количество влитой в себя водки, еще вполне координировали свои движения – даже один только Толик без особых усилий разорвет ее на лоскутки, и никто ему не помешает. Но отступить не получалось, ее уже понесло, злость и алкоголь, причудливо перемешавшись друг с другом, произвели в ее сознании мощный взрыв, напрочь сметший все тормоза и ограничительные знаки. – Велик могучий русский языка! Толик, мы уйдем сейчас! Когда Тамилка снимет кассу, пусть отсчитает Женькин процент, и Женька завтра его заберет.

– Слушай, а мне нравятся такие телки, – заметил один из сидящих и призывно посмотрел на нее. – Слышь, подруга, может хлопнешь с нами, да отвалим? У меня тачка крутая…

Алина зевнула, откровенно заскучав.

– Юноша, если б вы хоть раз взяли на себя труд полистать толковый словарь русского языка, то знали бы, что только что заявили, что вам нравятся коровьи детеныши, которым вы предлагаете произвести удар чем-то по какой-либо поверхности, после чего отплыть на всех парах на то ли очень обрывистой, то ли хорошо сваренной ручной тележке в виде ящика на одном колесе, счастливым обладателем которой вы являетесь.

Она замолчала, удивленная, что ей удалось произнести такое длинное предложение на одном дыхании. За соседним столиком кто-то громко искренне засмеялся. На лице «юноши» появилась напряженная работа мысли, завершившаяся возникновением оригинального вопроса:

– Че?!

– Толян, я не понял! – второй парень вскочил. – Ты че молчишь?! Твоя блядь тут наезжает…

– Если я и блядь, то никак не его. Я бы никогда не легла в постель с человеком, похожим на плод любви лысеющей гориллы и парового катка.

Лицо возмутившегося сморщилось – очевидно, в мучительном усилии представить себе подобное существо, потом он посмотрел на хозяина, словно сравнивая оригинал с тем, что получилось. Толик вскочил, опрокинув стул, ловко поймал Алину за воротник пальто и замахнулся. Та обреченно зажмурилась в ожидании удара, но удара почему-то не последовало. В следующее мгновение она почувствовала, что воротник ее пальто отпустили, и совсем рядом знакомый голос весело произнес:

– Да, суровый у вас здесь отдел кадров!

Алина открыла глаза. Громоздкий Толик, только что являвший собой воплощение грозной ярости, стоял, согнувшись и чуть ли не упираясь лбом в стол, и болезненно шипел. Его рука была вывернута под немыслимым углом, и стоявший рядом Виталий крепко держал ее за запястье.

– И давно ты здесь? – ошеломленно спросила она.

– С начала пиесы, – Воробьев подмигнул ей. – А теперь исчезни!

Алина не заставила себя упрашивать и проворно метнулась в другой конец зала, где возле стойки жались Тамила и Женька, созерцая застывшего в неудобной позе босса с выражением немого изумления. Приятели Толика начали медленно реагировать, с угрожающим рокотом выбираясь из-за стола.

– Мужики, может все мирно уладим? – добродушно предложил Виталий.

– Пусти, козел! – заверещал Толик. Оказавшийся ближе к Виталию мужчина резко бросил свое тело вперед, замахиваясь для удара, но Воробьев крутанулся, не отпуская вывернутого запястья Толика, и тот невольно побежал следом за рванувшейся новым приступом боли собственной рукой. Почти сразу же Виталий отпустил его запястье, освобожденный Толик резко выпрямился – как раз вовремя, чтобы получить кулаком в нос от собственного приятеля. Тот ударил на совесть – Толик взмахнул руками, отлетел назад, стукнулся затылком о стену и под всполошенный женский визг обрушился на пол. Виталий тем временем проворно увернулся от объятий третьего противника, пнул второго в коленную чашечку и тотчас исчез за его спиной, чтобы тут же совершенно неожиданно появиться откуда-то снизу возле левого бока третьего. Ошеломленный столь стремительными перемещениями, тот зазевался с защитой, Виталий коротко рубанул его ребром ладони по сонной артерии, и тут же отдернул голову в сторону, и кулак второго нападавшего впустую рассек воздух. Виталий легким, почти неуловимым движением помог ему продолжить замах, одновременно поддев коленом, и человек птичкой порхнул за барную стойку, ударился о зеркальные полки и рухнул вниз вместе с градом бутылок, свернув по дороге ногой пивной кран, из которого с веселым шипением начало хлестать светлое легкое. Тамила всплеснула руками и храбро кинулась за стойку спасать пиво.

Двое противников надолго выбыли из строя. Толик с усилием поднимался, держась за стену и морща окровавленное лицо. Из его рта вместе с ругательствами летели красные брызги.

– Заметь, – вежливо произнес Виталий, – это сделал не я.

– Я тебя найду, сука, и урою!..

– Зачем меня искать, когда я и так здесь? – искренне удивился тот.

Толик внятно произнес несколько слов, не употребляемых в приличном обществе, и понесся вперед, на Виталия, чуть наклонив голову, словно бодливый бык.

Виталий не стал защищаться, ставить какие-то блоки, снова пытаться ухватить его за руку. Он просто исчез.

Моргнув, Толик удивленно развернулся, и в тот же момент вдруг кто-то невидимый завернул ему на голову его же собственный свитер. Он крутанулся, сдирая свитер с головы, но почти сразу же получил два практически одновременных удара в солнечное сплетение и в пах, после чего потерял интерес к происходящему и, согнувшись, повалился на пол, хватая ртом воздух.

Зал безмолвствовал. Женщины испуганно моргали, прячась за кавалеров и друг за друга. Из севших динамиков доносился голос диктора, со строгой печалью рассказывавшего о тяжелом финансовом положении, сложившимся в здравоохранении Волжанской области. Из-за барной стойки раздавались слабые звякающие звуки.

– Отдел кадров дал добро, – с негромкой иронией произнес Виталий и отвернувшись к посетителям, чуть повел рукой. – Извините, граждане. Маленькое производственное совещание. Прошу вас, продолжайте.

Граждане загудели в различных оттенках, большинство вернулось к рюмкам и прерванным разговорам, рассудив, что все происходящее их не касается. Виталий быстро пересек зал, схватил за руку Алину и легко подтолкнул локтем Женьку, стоявшую в обнимку со своей дубленкой.

– Пошли, пока они не очухались!

– Мои деньги!.. – протестующе пискнула Женька, но Алина, придя в себя, высвободила руку и толкнула Женьку к двери.

– Какие деньги?! Сматываемся!

Они выбежали на крыльцо, Виталий вышел следом и захлопнул за собой дверь, потом поймал девушек, уже хотевших было помчаться по улице, и развернул их к дороге, где у обочины стоял, чуть накренившись, черный «лендровер» – не новый, но выглядевший довольно внушительно.

– Куда?! В машину, живо!

Женька испуганно посмотрела на подругу – джипы всегда ассоциировались у нее с бандитским классом, огромными пистолетами и зверскими физиономиями, но увидев, что Алина спокойно направилась к машине, торопливо последовала за ней, на ходу надевая дубленку. Виталий быстро открыл передние и заднюю дверцы, Алина проворно забралась на переднее сиденье, а Женька – на заднее. Машина мягко тронулась с места, и они оглянулись на бывшее место работы. В уплывающем большом ярко освещенном окне «Чердачка», словно на экране телевизора, стояла Тамила, с улыбкой держа перед собой два отогнутых больших пальца.

* * *

Некоторое время Алина и Женька взволнованно молчали, переживая грандиозность собственного поступка. Виталий уверенно вел машину, придерживая руль ладонью левой руки и запястьем правой, скучающе глядя в лобовое стекло и давая девушкам время, чтобы прийти в себя.

Наконец Женька встряхнулась, постучала Алину по плечу, но та никак не отреагировала. Несколько минут она переводила ошарашенный взгляд с одного затылка на другой, после чего, наконец, решилась нарушить молчание.

– А вы вообще кто?

– Человек, – отозвался Виталий, глядя на дорогу. – Но если вы беретесь это оспорить, с интересом вас послушаю.

Женька с серьезным видом задумалась над этим предложением, после чего произнесла:

– Похоже, вы такая же язва, как и… слушайте, а это не вы недавно наговорили Альке черти чего?!

Алина обернулась и послала ей уничтожающий взгляд, но Женька сделала вид, что ничего не заметила.

– И я наговорил, и она наговорила… оба наговорили, и, честно говоря, я очень удивлен, что вся эта говорильня не закончилась для меня тяжкими телесными повреждениями.

– Болван! – сказала Алина, не глядя на него, и Женька тотчас же сделала вывод из этой выразительной реплики.

– А-а… вы давно знакомы, да?

– Четыре дня, – ответил Воробьев. – Или два часа. Это с какой стороны посмотреть.

Женька округлила глаза. Человек за рулем был явно не в себе, хотя не производил впечатления пьяного, и она встревожилась уже по-настоящему.

– Слушайте, а куда вы нас везете?

– Вас, милая девушка, к вам домой, и у меня это получится еще лучше, если вы скажете мне адрес.

– А Аля?

– Нам с ней нужно кое-что обсудить. Но вы за нее не волнуйтесь – верну в лучшем виде. Так где вы живете?

– На Чехова, тридцать пять. Предпоследний подъезд со стороны главной дороги… Господи, Алька! – Женька всплеснула руками. – Что же мы натворили?! Как же я без работы?! А Вовка?! Аля, что ж нам теперь делать?!

– Извини, – тихо произнесла Алина.

– Да при чем тут это?! Все правильно… только куда же мы теперь?!

– Работа официантки вас устраивает? – спросил Виталий, останавливая машину перед светофором. – Конечно, не в такой клоаке, а вообще?

– Да, вполне.

– Я позвоню вам завтра утром. Ресторан «Золотая ива» знаете?

– Конечно, но я…

– Его держит мой друг. Я позвоню вам и скажу, во сколько нужно будет туда подойти. Он вас пристроит.

– Но у меня только паспорт, – жалобно сказала Женька, – а остальные…

– Разберемся! – отрезал Виталий тоном, не терпящим возражения. Женька дернула головой и села очень прямо.

– А Аля? Я без…

– И с Алей разберемся, – Виталий обернулся и улыбнулся ей, и Женька почему-то сразу успокоилась – улыбка у странного человека была хорошая, теплая, и теперь даже не верилось, что только что он безжалостно довел до бессознательного состояния троих взрослых мужчин.

Вскоре «лендровер» притормозил возле их подъезда. Женька открыла дверцу, потом нерешительно посмотрела на Алину.

– Аля, все в порядке? Тебя можно с ним оставить?

– Да, – ответила Алина похоронным голосом, невидяще глядя перед собой. Женька помялась, потом сказала:

– А как же твоя кошка? Ключи дай – я ее…

– Так у Вовки ключи есть, – Алина искренне удивилась. – Ты разве не знала?

– Вот интриганы! – Женька сердито хлопнула дверцей, потом заглянула в приоткрытое окошко. – Спасибо вам… за все.

Виталий молча кивнул и помахал ей левой рукой.

– Не забудь приложить к лицу холодильник, – посоветовала Алина. Женька погрозила ей кулаком и исчезла в своем подъезде. Виталий вытащил сотовый и, не глядя на Алину, сказал, открывая дверцу:

– Я сейчас.

Она вяло кивнула, разглядывая темные окна своей квартиры и пытаясь понять, что ему от нее надо.

Через минуту Виталий сел обратно и весело сказал:

– Ну все, заметание следов началось. За подругу не беспокойся, ее никто больше не потревожит.

– Ты и в этом мире имеешь большое влияние? – холодно спросила она. Виталий кивнул.

– А почему тебя это удивляет? Главное, чтобы голова была на месте, а у меня, хоть это и прозвучит нескромно, с ней все в порядке.

– Ты не похож на человека, который проводит время в местах, подобных «Чердачку». Откуда ты там взялся? Ты что – следил за мной?

– Ага, – просто ответил Виталий, трогая машину с места. – И должен тебе посоветовать в следующий раз сдерживать свои эмоции. Я, конечно, понимаю причины, но… не будь там меня, тебя бы сделали инвалидом.

– Тоже звучит скромно. Кстати, большое спасибо. Ты их лихо раскидал.

– А, ничего особенного. Три кабана… нетренированные, полупьяные, неповоротливые, только и умеют, что водку жрать. Так что большой заслуги в этом нет.

– Зачем ты за мной следил?

– Во-первых, проверял, следит ли за тобой кто-нибудь еще. Ответ – нет. А во-вторых… – Виталий запнулся, и Алина договорила за него.

– Чтобы убедиться, что это действительно я.

– Ты должна меня понять.

– Ничего я не должна! Я уже все поняла еще тогда! Я никуда с тобой не поеду!

Виталий резко остановил машину, так что Алина чуть не стукнулась носом о приборную доску, перегнулся, открыл дверцу с ее стороны и отрывисто произнес:

– Ну?! Выходи!

Алина не двинулась с места, зло кусая губы. Виталий хмыкнул, захлопнул дверцу, и «лендровер» снова помчался вперед.

– Как самочувствие? – спросил он. Алина сердито дернула головой.

– Неважно. Спасибо, что спросил!

– Узнаю тон! Ну… конечно, за эту неделю ты, похоже, поглотила годовой запас алкоголя целого квартала!

– Зато ты, очевидно, все эту неделю был трезв, как стеклышко!

– Отнюдь. Довольно мутен. Только вчера прояснился.

– Куда мы едем?

– Ко мне.

– Почему к тебе?

– А куда? К себе ты меня не пустишь, я уверен. А баров на сегодня, я думаю, хватит, – он усмехнулся. – Кроме того, ты должна принести Мэй свои извинения. С ней еще никто не обращался так бесцеремонно. Даже я.

Алина посмотрела на него с откровенным испугом.

– Шутишь?! Она же разгрызет меня на мелкие кусочки! Я видела ее зубы!

Виталий захохотал.

– Не переживай! Мэй – очень воспитанное существо, гораздо воспитанней тебя! Она ничего не сделает без моего разрешения…

– Думаю, оно не заставит себя ждать!

Виталий насмешливо фыркнул, и некоторое время они молчали, потом Воробьев произнес:

– Хочу сказать, что я ведь не сразу начал за тобой наблюдать. Только несколько дней спустя. Понимаешь, что это значит? Я смог тебя найти. Значит, мы действительно сможем найти и остальных.

– Что заставило тебя передумать? – удивленно спросила Алина. – В своем отказе ты был очень убедителен.

– Позволь мне пока не отвечать на этот вопрос, – негромко отозвался Виталий. – Мы вместе постараемся найти их, только… не надо задавать мне вопросов, ладно?

– Ладно.

Виталий снова замолчал, следя за дорогой. Лицо его стало напряженным, осунувшимся, усталым. Через несколько минут он глухо сказал:

– Аля… мне правда… очень жаль.

– Мне тоже, – эхом откликнулась Алина, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.

* * *

– Слушай, а ты точно не бандит? – спросила Алина, разглядывая просторный, красиво отделанный холл двухэтажной квартиры. В полуметре от нее стояла уже отгавкавшая свое взъерошенная Мэй, сверля ее раздраженно-подозрительным взглядом. Потом она перевела его на хозяина, безмолвно спрашивая, не выжил ли он из ума, приведя в свой дом эту возмутительную особу. Виталий расхохотался.

– Да точно, точно. Для бандитизма у меня слишком кроткий характер.

– Кроткий, ага, – пробормотала Алина, вспоминая недавнюю сцену в «Чердачке». – И те трое, очевидно, потеряли сознание, потрясенные твоими аристократическими манерами.

– Не зуди! – Виталий помог ей снять пальто и повесил его на вешалку, потом повел рукой в сторону настороженной чау-чау. – Ну, валяй, исполняй обещание.

– Ты это серьезно?

– А как же. Она все помнит. Собака – тот же человек, только рубашка другая.

Алина вздохнула, посмотрела на угрюмую собачью морду, потом села на корточки и, молитвенно сложив ладони, торжественно произнесла:

– Глубокоуважаемая Мэй. Простите пожалуйста глупое прямоходящее существо. Клянусь, что больше никогда не буду целовать вас и вообще производить над вами какие-то действия без вашего разрешения. Искренне раскаиваюсь, плачу и рыдаю. Пожалуйста, не жуйте меня.

Виталий за ее спиной испустил сдавленный стон, очевидно, неожиданно плохо себя почувствовав. По морде Мэй расползлось выражение глубочайшего изумления, она озадаченно развесила стоявшие торчком уши, хрюкнула, и Алине показалось, что чау-чау сейчас поднимет переднюю лапу и покрутит ею у своего пушистого виска.

– Бух! – снисходительно сказала Мэй, развернулась и убежала куда-то вглубь квартиры, звонко цокая когтями по полу. Алина встала и повернула голову, и Виталий, корчившийся от сдерживаемого смеха, тут же обрел серьезный вид.

– И что она хотела этим сказать?

– Ну, мол, живи пока.

– Ободряет.

Виталий пошарил на обувной полке и выдал ей тапочки. Женские, отметила Алина, и тут же спросила:

– Ты тут один живешь?