Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Чья-то рука схватила ее за плечо и вздернула на ноги. Перед глазами Алины появилось разъяренное лицо глыбообразного охранника, но он тут же отпустил ее и с коротким болезненным криком устремился на пол, чуть не придавив уже начавшую ворочаться Ольгу. Виталий, принявший непосредственное участие в этом происшествии, сжал запястье Алины и дернул, рывком увлекая ее за собой.

– Прости, старик!.. – бросил он на ходу Валере, который качнулся в сторону, давая ему дорогу, и укоризненно проорал вслед:

– Вот не можешь ты без этого, да?!..

Алина, задыхаясь, изо всех сил старалась поспеть за собственной рукой, зажатой словно в тисках. Виталий ловко лавировал между столиками, у нее же лавировать не получалось, ее бросало из стороны в сторону, и она на ходу бросала людям, об которых то и дело стукалась:

– … простите!.. извините!.. простите!..

Валера и очухавшийся Саня мчались следом – Валера больше для вида, тогда как второй охранник был полон энтузиазма выполнить свой служебный долг. Но сделать это ему так и не удалось – когда они достигли дверей и выскочили на улицу, то увидели лишь габаритные огни джипа, стремительно уносящиеся прочь от «Седьмого неба» к трассе, где этих огней текла целая река.

– Ушли, – негромко, с плохо скрываемым облегчением заметил Валера, вытирая вспотевший лоб и глядя, как следом за джипом к потоку огней торопливо катит пыльный старенький «москвич». – Ну, блин, затейливо гудят однополчане!..

Глыбообразный коллега мрачно сказал, потирая ноющее запястье правой руки:

– Так и знал, что не надо было эту бабу сюда пускать!

* * *

Алина, морщась, осторожно вытирала носовым платком залитую кровью щеку, с досадой глядя на себя в зеркало. Ноготь Ольги оставил длинную глубокую царапину, рассекшую щеку от подбородка почти до уголка левого глаза. Царапина горела огнем и беспрерывно оплывала кровью, словно у Харченко на пальце вместо ногтя было острейшее лезвие. Алина искренне надеялась, что и Ольга сейчас испытывает болезненные ощущения. Ладонь после оплеухи неприятно ныла – значит, оплеуха удалась на славу.

Виталий, который вел машину, поджав губы, покосился на нее, потом зло спросил:

– Больно?

– Больно.

– Ну, так тебе и надо! – внезапно загремел он. – Я просил задержать ее, а не устраивать драку! Чем ты только думала?! Тебе нужно было ее только задержать и дождаться меня! Я бы вывел ее на улицу, отъехали бы куда-нибудь и нормально поговорили! Теперь она нас и слушать не станет!

– А что мне было делать, если она по-другому не задерживалась! – раздраженно отозвалась Алина, пряча платок. – Между прочим, она меня первая ударила!

– Конечно, только ты вначале ее на пол повалила! Думаешь, она от этого стала бы более общительной?! Или тебе легче вести разговор, когда и ты, и собеседник валяетесь, уткнувшись носом в пыль?!

– Иначе она бы сбежала! Сам-то ты где был?! На сценических девчонок глазел?! – Алина начала закипать. – И нечего на меня орать!

– Я на третьего охранника отвлекся! А тут еще Сова прилетел… так что я был занят… но я быстро освободился, так что ты могла бы… А теперь все «Небо» на ушах стоит! А Харченко сейчас забьется в какую-нибудь дыру – и привет! Ищи ее!..

– Я назначила ей встречу на завтра. Возможно, она придет.

Виталий скептически хмыкнул, сворачивая на заправку.

– Прибежит! С восторженным криком, теряя на ходу каблуки! Ты видела ее лицо?! Она перепугалась до смерти! А после такого мастерски провернутого диалога – и подавно!

Он остановил машину, и Алина тотчас развернулась к нему:

– Слушай, чего ты прицепился ко мне?! Если я говорю, что нельзя было по-другому, значит нельзя было! Можешь ты для разнообразия послушать не только себя?! Хочешь продолжения сотрудничества – следи за своим тоном, понял?! Дай мне телефон!

Виталий со злым недоумением посмотрел на нее, потом протянул Алине сотовый. Она схватила его, потом сунула ему в руку телефон, который он дал ей, оставляя ее в библиотеке.

– На! Твой телефон должен быть у тебя! А то я, сидя над газетами, не столько работала, сколько отвечала всем твоим бабам! И им это, между прочим, не понравилось! А мне здорово надоело! Все! Я иду домой спать, созвонимся завтра, – она повернулась и распахнула дверцу. – Мне нужно отдохнуть от твоего общества! Оно здорово утомляет! Я и не подозревала, что ты можешь быть таким… занудным типом!

Виталий, перегнувшись через сиденье, попытался схватить ее за руку, но Алина увернулась, свирепо блеснув глазами.

– Алька, стой! Подожди, заправлюсь и отвезу, раз тебе так приспичило к себе домой! Ну, перенервничали, поорали – и хватит! Не валяй дурака!

– А разве я тебя валяла?! – Алина перебросила через плечо ремень сумочки. – Я тебя и пальцем не тронула! Сама отвезусь! Остановка рядом – сяду в маршрутку – и отвезусь! На сегодня оставь меня в покое! Жоркой, вон, командуй!

Она хлопнула дверцей и быстро зашагала, почти побежала прочь. Виталий дернулся было следом, потом сплюнул, зло ударил ногой по колесу машины и метнулся к автомату. В кармане у него запищало, он выхватил телефон и чуть не шваркнул его об асфальт, но тут же опомнился, нажал на кнопку и прижал трубку к уху.

– Аля, послу…

– Это не Аля! – резко перебил Виталий торопливый голос Жоры. – В чем дело?!

– А, ты? Вот что – немедленно приезжайте! Вы еще не всех нашли?

– Нет еще.

– Примерно сколько?

– Остались Олег, Светка, Кристинка, Маринка и Лешка.

– М-да, – мрачно произнес Вершинин. – Короче, пока бросайте все и едьте сюда. Боюсь, у нас проблемы.

– В чем дело?

– На месте объясню, – сказал Жора и отключился.

* * *

Алина шла неторопливо, куря на ходу, хотя это считалось неприличным, иногда поругиваясь себе под нос и пиная носками сапог подворачивавшиеся под ноги пивные крышки и пустые сигаретные пачки, хотя это тоже считалось неприличным. Ветер срывал искры с ее сигареты и уносил их в темноту за ее спиной, где сердито шумели голыми ветвями гигантские тополя. Ночь была глубокой, безлунной и слабые лампы придорожных фонарей помогали мало – их едва-едва хватало на то, чтобы освещать столбы, на которых они держались. Это была почти окраина города, лишенная ярко освещенных витрин, светящихся вывесок и потока огней стремительно проносящихся фар – их здесь был, скорее, мелководный ручеек – машины прокатывали мимо не то, чтобы нечасто, но как-то тихо и незаметно, прогоняя перед собой волну яркого света и снова погружая все в сонный ночной полумрак. Кое-где светились стекла одиноких ларьков. Она знала этот район с детства, и ей казалось, что с тех пор он стал куда более мрачным. Ходить здесь по ночам в одиночку было небезопасно, но обычно Алина возвращалась домой вместе с Женькой, а на случаи одиночества в кармане пальто лежал баллончик со слезоточивым газом, хотя сегодня применять его было бы довольно сложно, вернее, опасно. Она уже размышляла над этим. Прежде чем брызнуть, нужно было встать по ветру, чтобы порция газа не прилетела ей же в лицо, а где гарантия, что пока она будет выбирать нужную позицию, преступник добропорядочно подождет в сторонке? Да, скорее всего, и не будет она ничего выбирать – выхватит с перепугу и пшикнет, а там – как повезет. Впрочем, до сих пор прецедентов не было ни разу.

Алина подождала, пока проедут машины, и перебежала через дорогу. До дома осталось всего несколько дворов. На всякий случай она быстро оглянулась – не крадется ли кто следом с дурными намерениями? Но никто не крался – следом шли только две пожилых женщины, свернувшие в первый же двор.

Она выбросила окурок и, поежившись, зашагала быстрее. Вдалеке прогрохотал поздний трамвай – скорее всего, шестнадцатый. Неподалеку в кустах урчали и страдальчески завывали коты, из глубины дворов то и дело доносились взрывы и взрывчики – кто-то старательно упражнялся с петардами, в последние годы ставших настоящим бедствием для тех, кто ценит спокойствие и личную безопасность. В одном из домов громко работал телевизор, крича голосом Стругачева:

– Где эта сволочь?!..

В другое время она бы улыбнулась, вспомнив эту сцену из «Особенностей национальной охоты», но не сейчас. В ней до сих пор все кипело от злости и обиды, причем Алина никак не могла понять, на кого злится больше – на Виталия или на саму себя. К этому примешивалось странное глухое отчаянье – с каждым часом она все больше осознавала, что рядом – совершенно чужой человек, которому глубоко безразличны все мысли, поступки, эмоции и порывы, упакованные в обертку из костей и плоти и все вместе называемые Алиной Сухановой. Безразличны, если только это не мешает делу.

И все сейчас по-другому, Алина – и жизнь другая, и мы другие. Я другой!

Слева потянулся высокий бетонный забор, ограждавший автостоянку, и Алина, покрутив головой по сторонам, шагнула на широкую дорогу. Машин не было видно, и она небрежно пошла наискосок, погруженная в свои мысли.

Когда она достигла середины выщербленной асфальтовой ленты, мрак, теснившийся в одном из ручейков узкой дворовой дороги вдруг ожил, открыв ослепительно яркие глаза автомобильных фар, раздался пронзительный визг колес, и на дорогу, заложив крутой вираж, вылетел пыльный светлый «рекорд» и, набирая скорость, целеустремленно помчался вперед. Длинные ослепительные лучи пронзили испуганно развернувшуюся человеческую фигуру, словно иглы зазевавшуюся бабочку.

Алина на мгновение оцепенела, тупо глядя на надвигающиеся слепящие огни и потеряв счет времени. Она сваляла дурака, отказавшись поехать вместе с Виталием. Господи, какого же она сваляла дурака! На мгновение в голове мелькнула нелепая мысль.

А может, так и лучше?

Развернувшись, она бестолково дернулась туда-сюда, словно кошка, оказавшаяся на пути стаи разъяренных псов, потом все же побежала в нужном направлении – не туда, где тянулся бетонный забор, а к тротуару, который сейчас казался очень далеким, словно противоположный берег Волги. Почему-то, она почти не сомневалась, что добежать не успеет.

Шума двигателя второй машины Алина не услышала и так и не поняла, откуда она взялась – скорее всего, вынырнула с противоположного конца двора. Она лишь успела увидеть летящие по встречной фары, а потом под ногами оказался тротуар. «Рекорд» с охотничьим азартом прыгнул следом, без труда перемахнув через низенький бордюр.

Мчавшаяся навстречу машина – старенький пыльный «москвич» – вдруг резко развернулась, отчаянно визжа шинами, и на развороте с грохотом врезалась в бок «рекорда». Алина с отчаянным криком бросила свое тело вперед и уже в полете почувствовала промчавшуюся совсем рядом волну теплого воздуха. Потом она ударилась об асфальт, от удара ее перекувыркнуло, и Алина замерла, оглушенная, инстинктивно прикрыв голову руками и чувствуя под щекой бугристый холод камня.

«Москвич» еще не успел набрать достаточную скорость, но удар-таки отбросил «рекорд» в сторону от намеченной цели, прилично смяв ему крыло. Пока «москвич» ошеломленно урчал двигателем, словно приходил в себя от собственной дерзости, «рекорд» проворно дал задний ход, выбираясь на обочину. Алина, приподняв голову, увидела это и проворно поползла в сторону от тротуара, цепляясь скрюченными пальцами за твердую землю, вломилась в кусты и застыла там, хрипло, со свистом дыша и глядя, как чуть не убившая ее машина разворачивается резким рывком. Потом «рекорд» мигнул фарами, словно издевательски подмаргивая на прощание, и с ревом помчался вниз по дороге, уходя в темноту, а сверху уже летел знакомый «лендровер», гоня перед собой полукруг яркого света. «Москвич» дернулся и начал неторопливо, даже как-то лениво выбираться с тротуара, со скрежетом волоча по асфальту полуоторванный бампер. Перед Алиной, сжавшейся под сомнительной защитой акациевых кустов, мелькнуло лицо водителя, и она изумленно открыла глаза. Это лицо она ожидала увидеть здесь меньше всего.

Джип притормозил рядом с «москвичом», и из него выскочил Виталий. Даже не взглянув в сторону помятой машины, он обмахнул взглядом пустой тротуар и темную чащу кустов за ним, потом закричал, и в его крике был отчетливый ужас.

– Аля!

Алина слабо пискнула из кустов и хрустнула ветвями. Виталий бросился к ней и извлек ее на слабый фарно-фонарный свет – исцарапанную, ободранную, залитую кровью, с сухими листьями и веточками в всклокоченных волосах. Он убрал волосы с ее лица, и на него глянули два испуганных глаза.

– Алюшка!.. ты… как?!.. чего?!.. живая?!..

У нее в груди что-то пискнуло, и она крепко обхватила его за шею руками и, дробно, мелко стуча зубами, уткнулась ему в плечо, размазывая по темной ткани плаща кровь из разодранной щеки. Виталий тоже обнимал ее – как-то суетливо, словно она рассыпалась на части, и он пытался удержать их все вместе. Потом замер, успокаивающе поглаживая ее спутанные волосы и глухо бормоча:

– …рыжик-рыжик… тише… все…

– В-в-в-в… – сказала Алина и еще глубже вжала лицо в его плечо. Ее продолжало колотить. Сейчас она не чувствовала боли – все заслоняло ни с чем не сравнимое ощущение ослепительного счастья, еще не до конца осознанного, – счастья продолжающейся жизни. Долей секунды позже защипала и запульсировала ободранная об асфальт щека, и она с трудом подавила накатившее желание засмеяться. Еще никогда она не испытывала радости от ссадин и царапин. Это было замечательно, что она могла чувствовать, как болит разодранная щека. Это было замечательно, что она может стоять на коленях и вжимать эту разодранную, но живую щеку в чужое плечо, а не лежать на дороге исковерканной окровавленной остывающей грудой. Алина вспомнила волну теплого воздуха, пронесшуюся совсем рядом, и сжалась в обнимающих ее руках. До сих пор ей казалось, что у смерти холодное дыхание. Лезвие, так реально полоснувшее ее по горлу там, было очень холодным.

Водитель «москвича» тем временем, выбрался наружу, все еще ошеломленно мотая головой, смахнул кровь с рассеченного лба, после чего торопливо принялся кое-как прилаживать на место бампер, постоянно настороженно оглядываясь по сторонам. С особой тревогой он смотрел в сторону жилых домов, в которых, несмотря на поздний час, светилось еще немало окон.

Справившись с бампером, он сделал шаг вперед, пьяно покачиваясь, потом резко произнес:

– Жаль нарушать вашу идиллию, но, блин, давайте все слезы-сопли потом! Линять надо! Наверняка кто-нибудь уже ментов вызвал… после такого грохота! Куда я теперь с такой проблемной тачкой?!..

Виталий осторожно приподнял Алину, которая тут же судорожно вцепилась в него, вдруг испугавшись, что если отпустит, то он сразу же исчезнет, и спаситель-«москвич» исчезнет тоже, а из полумрака уходящей вниз дороги выглянут бесшумно подкравшиеся глаза-фары безумного «рекорда», вернувшегося за своей добычей. Воробьев потянул ее вперед, заставив сделать несколько шагов, потом, наклонившись, подхватил на руки и понес к «лендроверу».

– Поезжай за нами, – бросил он на ходу водителю «москвича», наблюдавшему за ним с кривой усмешкой, утирая кровь, струящуюся из глубокой ссадины на лбу. – Я сейчас все устрою.

Тот кивнул, и спустя несколько секунд обе машины, развернувшись, укатили в сторону противоположную той, куда умчался помятый «рекорд».

* * *

Прижимая носовой платок к щеке, она внимательно смотрела на троих мужчин, беседующих возле больших железных ворот. Сигарета прыгала в ее пальцах, просыпая пепел ей на колени. На левом тонкая ткань брюк была продрана, и в прореху выглядывало ярко-красное пятно содранной кожи.

Отвернувшись, Алина сжала пальцами запястье, пытаясь унять дрожь в руке, потом взглянула на испорченные брюки и с тоской подумала: «Новый костюм!» Тут же на нее опять накатило безудержное желание засмеяться. Не выдержав, Алина все же хихикнула, потом откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, но под веками тотчас вспыхнуло видение стремительно растущих круглых огней, похожих на глаза надвигающегося чудовища. Ее ресницы дрогнули, и она вытянула шею, изучая в зеркало свое лицо, еще не утратившее мертвенной бледности, на которой кровь казалась особенно яркой. Глаза затягивал тонкий, словно предзимний лед, прозрачный ужас. На какой-то момент Алине показалось очень странным, что она до сих пор видит это лицо – словно на самом деле машина все-таки догнала ее, и теперь она снова проснулась… как тогда, и теперь из зеркала на нее опять должно смотреть другое лицо.

Ее хотели убить.

Ни к чему списывать происшедшее на какого-нибудь безумного лихача, пьяного или обкурившегося какой-нибудь дряни. В действиях «рекорда» не было ничего безумного – в них была расчетливая целенаправленность – такая же, как в движениях хищника, нападающего на подстереженную добычу. Ее хотели убить.

Почему именно ее?

Глупый вопрос, Аля. Потому что только ты видела их лица. Они сообразили, что переход из сна в реальность каким-то образом разблокировался, восстановился в ее памяти, и почувствовали опасность. Потому что и разъярившиеся подопытные свинки могут быть опасны, особенно, если вдруг превратятся в тигров.

Она взглянула на недокуренную сигарету, сморщила нос и бросила ее в приоткрытое окно. Порыв ветра тотчас подхватил ее, и крошечный огонек закувыркался в воздухе, рассыпая искры, покатился прочь и исчез. Наблюдая за этим, Алина заметила, как Виталий пожал руку своему знакомому, и тот развернулся и направился к своей машине. Она поспешно отвернулась, не желая видеть, как Виталий и его спутник идут к джипу.

Открыв дверцу, Воробьев сел на свое место и с заботливой тревогой взглянул на нее.

– Ну, ты как? Ничего? Сейчас домой поедем.

– Надеюсь, меня забросите? – поинтересовался второй пассажир, садясь на заднее сиденье и оставляя дверцу чуть приоткрытой, придерживая ее ногой. Алина вздрогнула от звука его голоса, потом подняла голову и встретилась с его насмешливым, изучающим взглядом в зеркале. Впрочем, если изучал он с искренним интересом, то насмешка казалась немного натянутой – сквозь нее просвечивали опаска и еще что-то, потаенное и недоброе.

– Почему ты меня спас?

– Это вместо «спасибо»? – ехидно поинтересовался Евсигнеев и закурил. – Я, между прочим, из-за тебя тачку раздолбал. И починить ее будет стоить очень неплохо.

– Я уже сказал, что оплачу ремонт, – холодно произнес Виталий, глядя перед собой суженными глазами. – Через день будет как новая. А теперь выкладывай!

– Что конкретно?

– Как ты нас нашел? Я не давал тебе домашнего телефона.

– Я запомнил номер твоей тачки, – Алексей откинулся на спинку дивана, потом повернул голову, изучая музыкальную систему. – Остальное – дело связей и времени. Подъехал к твоему дому и ждал, пока вы не вернулись. Потом поехал за вами до этого «Седьмого неба». Вы там кого-нибудь нашли или так, оттянуться решили?

– Свои вопросы задашь потом.

– Ладно, ладно, – Алексей приподнял раскрытые ладони, сжимая в зубах дымящуюся сигарету, потом усмехнулся. – Только давай-ка сменим тон, а, красавец?! Нечего меня за сявку держать! Если б не я – не сидела бы тут твоя подруга!

– Я тебя уже поблагодарила, – сквозь зубы сказала Алина, глядя в отраженные ненавистные глаза. Она слишком хорошо помнила их взгляд, когда он поднимал руку, фиксируя прицел на ее переносице.

– О благодарности, – Алексей чуть дернул уголком рта, – мы поговорим отдельно. Короче, значит так – за вами ехал не только я. Этот «опелек» все время где-нибудь рядом тусовался. На площадке перед баром вас подождал – в уголке, скромненько. Я его быстро приметил – очень уж нагло он за вами катил. Странно, что ты его не заметил. Раз уж вы затеяли такое дело, тебе бы следовало почаще оглядываться себе за спину, поскольку, как ты понял, дело серьезное.

– Продолжай по теме, – Виталий устало прикрыл глаза. – Он ехал за нами после «Неба»?

Алексей кивнул и провел ладонью по короткой щетине на круглом черепе.

– Ага. Я его вперед пропустил и следом. Он остановился недалеко от заправки, я – чуть подальше. Из машины вылез, обошел заправку быстренько и встал неподалеку, за микроавтобусом – думал, хоть что-нибудь углядеть или услышать. Ну и услыхал, как вы грызетесь. Только тогда понял, что за баба с тобой, – он приветственно кивнул Алине. – Вспомнил, как ты звенел насчет того, что мол, некоторые здесь выглядят иначе, ну и… – Алексей усмехнулся, придав смешку сочувственный оттенок. – Да, Алька, ты здесь выглядишь очень сильно иначе! Блекло, прямо скажем…

– Не отвлекайся! – в голосе Виталия появился металл, и он чуть развернулся. Среди насмешки в глазах Евсигнеева подобострастно вильнул хвостиком легкий страх.

– Ладно… Короче, вы как разделились – ты на заправке остался, а она в маршрутку села, так опелек за ней покатил. Ну и я следом, поскольку ему явно она была нужна зачем-то. Правда, сомневался еще – думал, может хахаль ее. А потом вдруг он маршрутку-то обогнал и рванул куда-то. Ну я за ним. Он в этот двор заехал и притих там, а я с другой стороны встал – ну и ждем оба неизвестно чего. А потом гляжу – батюшки, чешет, красавица! Наверное, живет где-то тут. Ну, думаю, не подвела интуиция, ее он ждет! А чего дальше было – вы сами видели. Я едва успел. Ни фига себе, думаю, хахаль у девочки! Не, явно не хахаль, явно чето другое тут! А теперь, думаю, я имею полное право узнать, почему тебя хотели убрать? Это связано с вашей возней?

– Хоть пару цифр из номера «рекорда» запомнил?

– Совсем за идиота держишь?! Я запомнил его целиком!

– Закрой дверь! – приказал Виталий и запустил двигатель. – Поговорим по дороге.

Алексей послушно хлопнул дверцей и вопросительно уставился в затылок молчащей Алине. Потом облизнул губы. Его до сих пор не оставляло чувство нереальности происходящего – с того момента, как Виталий открыл дверь его конторы. Так же, как до того момента не оставляло чувство реальности случившегося во сне. Неожиданно он поймал себя на том, что эта внешность Алины ему гораздо больше по сердцу. Не потому, что она стала симпатичнее или чего-то там еще – нет. Просто потому, что она больше не была той. Он не видел того лица и рыжих волос, и на него не смотрели те изумрудные глаза. Алексей не знал, почему, но до сих пор отлично помнил то странное чувство дискомфорта и непонятного страха, которые охватывали его всякий раз, когда он видел ее.

Алина продолжала молчать, глядя на тянущуюся вдоль дороги цепочку огней. Алексей аккуратно потрогал подсыхающую ссадину на лбу, потом чуть наклонился вперед.

– Я не понял – разговоры будут, нет? Ты заявился ко мне на работу, нахамил, потребовал помощи, я, блин, помог, и что мне взамен?! Это не сотрудничество, – Евсигнеев выразительно покрутил пальцем в воздухе, – это хрен знает что!

– Расскажи ему, – негромко произнес Виталий. Алина неодобрительно на него посмотрела.

– А если это он все подстроил? Если это его человек был? Если он сам как-то связан с этими врачами?!

– Врачами? – заинтересовался Алексей. – Какими еще врачами?

– Аль, ведь это я его нашел, а не он меня.

– Ну и что? Ты его нашел, он испугался, своим маякнул и…

– … и бросился стирать тебя с лица земли, – Виталий покачал головой. – Не думаю. Он, конечно, не с нами. Но он уж точно не с ними.

– Я сам по себе, – снова подал голос Алексей. – Поподробней про врачей.

Алина сжала зубы, потом неохотно поведала ему про переход. Под конец ее рассказа Евсигнеев побагровел, потом ударил ладонью по сидению.

– Ну, суки! Вот так, значит?! Ну ладно же, умоетесь вы у меня!.. А я-то все голову ломал – куда у меня целый день девался?! Вроде на работе был, а эти козлы мне прогул записали, уроды! Но, – он сделал губами поцелуйный звук, – но почему именно меня?

– А ты не состоишь на учете у психиатра? – не удержалась Алина. Исказившееся лицо послало ей из зеркала свирепый взгляд.

– Вот не надо только! Я здоров! А то, что было там… это случайность! Ну сорвался! С каждым могло случиться! Между прочим, я ваши теории проверял – вы бы это в жизни не сделали, чистоплюи!.. А обстановка?!.. Ты же помнишь, какая там была обстановка – у всех уже начала крыша ехать! Тебе напомнить, как ты мечом размахивала?!

– А тебе напомнить, как ты пытался меня застрелить?! А то, что было накануне вечером в гостиной… напомнить?!

– Это было там! А здесь я, между прочим, тебе жизнь спас, так что заткнись! – зло крикнул Алексей, одновременно бросая в сторону Виталия опасливые взгляды. – В конце концов, это был сон…

– Если для тебя это был лишь сон, так чего ты прибежал?!

– Слушай, – вскипел Алексей, – заткни свою бабу! Если у нее нет элементарного чувства благодарности…

– Давай-ка не будем о благодарности, – в голосе Виталия послышалась отчетливая насмешка. – Ты ее спас с определенной целью, так что говори, чего тебе надо? Хотя, думаю, и так знаю. Ты хочешь с нашей помощью найти этих экспериментаторов и срубить с них бабок – я угадал?

– А почему бы и нет?! – отозвался Алексей с вызовом, слегка остыв. – Они мне мозги оттрахали, жизнь испортили, потому что теперь я… – он сжал губы. – Так пусть заплатят за это! Разве вы их не для этого ищете?

– Что ты можешь предложить, помимо недавнего героического разбития своей тачки? – спросил Виталий, пропустив мимо ушей его вопрос. Алексей хмыкнул, потом потер заросший темной щетиной подбородок.

– Помощь. Могу выполнять техническую работу под твоим руководством, – последние слова дались ему с большим трудом. – Буду проверять адреса, места… Только учти – искать Олега не буду. Кристинку, Маринку, Светку – пожалуйста. Но не Кривцова!

Виталий нехорошо улыбнулся.

– Понимаю.

– Лешку тоже могу… если дашь какие-нибудь конкретные зацепки, потому что у меня ничего нет.

– Вряд ли мы сможем найти его самостоятельно. Для этого нужно разыскать тех, кто вторично допустил его до эксперимента. Чего еще ты хочешь?

Алексей помолчал, расстегивая и застегивая кнопку на клапане кармана куртки, потом сказал:

– Гарантий.

– Гарантий чего? – удивился Виталий, притормаживая на перекрестке. – Тебе в какую сторону-то?

– Да я здесь выйду.

– Да ладно, чего там, я могу и к подъезду.

– Не, – скромно ответил Евсигнеев, – не стоит. Прогуляюсь перед сном.

– Так каких гарантий ты хочешь? – повторил Виталий, сворачивая к обочине. Алексей снова щелкнул кнопкой, после чего с легкой нерешительностью взглянул в зеркало, зная, что остальные смотрят туда же, на него.

– Безопасности. Чтобы все выяснить, придется ведь всех вместе собирать, и кто-нибудь из них может… Короче, ты должен гарантировать, что я на ваших собраниях буду лицом неприкосновенным. Во всех отношениях. Я уже заметил… там… слово ты держишь, так что дай мне эти гарантии и, – Алексей поднял руки, словно сдавался в плен, – и все.

Алина хотела было сказать что-то обидное, но вовремя заметила, как Виталий, глядя на нее, отрицательно качает головой, и прикусила язык.

– Хорошо, – ровно сказал Виталий, – я обещаю. Тебя никто из них не тронет. Что-нибудь еще?

Алексей помялся, нерешительно посмотрел на Алину, потом кивнул.

– Выйдем-ка на минутку, – он мотнул головой в сторону девушки. – А она пусть тихонько посидит тут.

– Я здесь на больших правах, чем… – начала было Алина, но Алексей, с легкой усмешкой глянув на Воробьева, перебил ее:

– Ты дал мне слово, и оно уже вступило в силу! Отвечай!

– Аль, посиди, – Виталий легко тронул ее за плечо, потом вылез из машины, обошел ее и остановился напротив Алексея, который в отдалении задумчиво изучал витрину ларька.

– Лихо вы состыковались, – Евсигнеев рассеянно почесал ухо. – И тут заодно. Ты ее уже трахаешь?

– Ты это хотел узнать в качестве вознаграждения? – все так же ровно произнес Виталий, сунув левую руку в карман. Евсигнеев фыркнул, потом на его лицо набежала задумчивость.

– Слушай, а… Жорка – он тут такой же… или все-таки поменьше?..

– Але нужно домой, так что не жуй сопли и говори по существу!

– Да, – Алексей достал новую сигарету и начал мять ее в пальцах. – Она знает… про мою дочь?

– Нет пока, – Виталий внимательно изучал его лицо. Алексей кивнул – с явным облегчением.

– Вот пусть и не знает. Во всяком случае, до тех пор, пока мы все не решим. И никто пусть не знает. Ни про дочь, ни про зону, понял? Мне не нужны осложнения. Там меня перед всеми вывернули наизнанку, и я не хочу, чтоб и здесь начиналось то же самое!

– Хорошо.

Алексей глубоко вздохнул, потом поморщился.

– Все-таки мерзкий в городе воздух, даже ночью. А вот там воздух был классным. Странно, что я помню даже вкус воздуха… Если бы не этот чертов дождь, мне бы там даже понравилось. Чем все-таки хорош Волжанск, так это редкими дождями.

– Так переехал бы в Калмыкию или Туркмению, – иронично посоветовал Виталий, поглядывая в сторону «лендровера». – Там дожди еще реже. Кстати, за эти две недели у тебя хоть раз появилось желание попробовать что-нибудь разузнать, понять… найти кого-то?

Алексей посмотрел на него исподлобья.

– Вообще-то да. Я… я помнил, что Жорка говорил насчет своей мамаши… ну, мол, профессор, из академии… Я даже нашел ее адрес… хотел просто позвонить, узнать… существует ли Жорка на самом деле… А потом подумал, что все это бред. Просто мог где-то в реальной жизни с ним пересечься, а потом забыть об этом напрочь. Вот и все. А сон… иной раз, чего не приснится… Может присниться человек, о котором ты лет двадцать не вспоминал. Сны – странная штука.

– Но теперь ты так не думаешь?

– Не знаю, – Алексей вздохнул, потом откровенно произнес: – Я запутался. Совсем запутался. Меня так клинило эти две недели, что… Если б ты меня не нашел, то и не знаю, чем бы все кончилось.

Виталий достал сотовый и вопросительно посмотрел на него. Алексей, криво улыбнувшись, продиктовал свой телефон и номер «рекорда». Виталий заметил, что он то и дело настороженно стреляет глазами по сторонам.

– Не дергайся, – насмешливо сказал Воробьев, – ты им не нужен. Не забывай, что они нас как-то отбирали и, значит, все о нас знают, в том числе и наши координаты. Их беспокоит только Алька, иначе они всех бы нас перещелкали, едва заметили наши шевеления.

– Лишняя бдительность не помешает, – пробормотал Алексей, потом усмехнулся. – Ну, бывай. Созвонимся. И не забывай, что кое-что хорошее я тут все-таки сделал и, между прочим, башкой рисковал.

– Ну, Евсигнеев, – задумчиво произнес Виталий, глядя на него усталым взглядом, – какой же ты все-таки козел!

– Не козлее тебя! – он снова блеснул зубами в усмешке. – Ты там лажал и здесь уже тоже начал лажать! И самое паршивое, – Алексей постучал себя указательным пальцем по груди, – ты ведь понимаешь, что я прав, а? Ну пока.

Он отвернулся и быстрым шагом пошел к остановке. Виталий посмотрел, как он забирается в подоспевшую маршрутку, потом вернулся к машине, открыл дверцу и сел, и Алина тотчас спросила:

– Что он хотел?!

– Ни к нашему делу, ни к тебе это не относится, – Виталий захлопнул дверцу, потом тронул машину с места. – Все, домой!