Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

– А то как же! – Олег принял горделивый вид. – Сейчас же маньяки – одни из самых популярных киногероев! Столько всякой чушни с экрана течет – ужас! Так что все теперь образооованные…

– Шизофрения, так называемая периодическая по типу течения, протекает приступообразно, и промежуток между приступами может быть в десять-двадцать лет. Все это время человек кажется абсолютно здоровым. Что же касается раздвоения… в человеке вследствие этой болезни могут уживаться и две, и больше личностей. Иногда они знают о существовании друг друга, иногда нет. В нашем случае, знала об этом только одна личность, которая была до сих пор скрыта в глубине подсознания и появилась только в том, искусственном сне, когда умерла доминирующая личность.

– Как же вы шизика пропустили? – удивился Петр, кроша на пол папиросу.

– Дело в том, что та вторая личность… она была очень хитрой. На сеансах тестирования она просто спряталась от нас… хотя, ей богу, не понимаю, как ей это удалось.

– Нет, слушайте, сейчас уже у меня начнется расщепление личности! – Олег принялся раздраженно елозить ногами по полу. – Одна личность будет смирненько сидеть на стуле, сложив руки на коленях, другая сгоняет за водкой, а третья начнет откручивать вам башку, господин Гершберг!

– Олег! – возмущенно произнесло сразу несколько голосов, и Кривцов поспешно зажал себе рот ладонью.

– Все, все! Онемел!

– Ну, так вы вычислили его, в конце концов?! – Жора нетерпеливо подался вперед на стуле, увлеченно блестя глазами. Гершберг кивнул.

– Да. Мужчина тридцати пяти лет. Обычный человек, вполне положительный, состоятельный. Хирург по образованию. Охотой увлекался и средневековой историей.

– Русский?

– Да. Из эмигрантов. После опыта за ним некоторое время наблюдали, но никаких тревожных симптомов не было, вел себя как и прежде. А потом он вдруг исчез.

– А вы начали готовиться к новому опыту? – насмешливо спросил Виталий.

– Разумеется. А что такого?

– Ну козлы! – вырвалось у Олега, и его ладонь снова прыгнула к губам.

– Мы же не знали! – в который раз возмутился Григорий Данилович. – Мы ведь его даже не видели. Связь с автобусом была очень плохая, а в особняке его уже не было. Мы ведь не поняли, когда он появился. А потом, уже под конец… я узнал его. Не по внешности…по действиям… и по образу мышления. Я вдруг понял, что это – тот самый человек, и жутко испугался. Я объяснял остальным, я требовал от Шрейдера остановить опыт… но они так увлеклись…

Алина опустила голову и обхватила ее руками, запустив пальцы в растрепанные волосы.

– Как же вы снова его пропустили. Он мог изменить внешность, но он не мог…

– Как и раньше. Он снова прикрылся другой личностью. На сей раз он придумал ее сам. Он мастер! Мы много потеряли, что он был не на нашей стороне!

– Значит, он проследил за вами, приехал сюда, обдурил вашего Кирилла и отправился развлекаться, – медленно произнесла Алина, яростно комкая спутанные пряди. – Построил свою реальность без ваших корректировок. Мог менять свою внешность и, соответственно, не подчиняться установленным вами законам природы. Он пришел в наш сон с единственной целью – убивать. И ему это удалось. А вы смотрели. Вы просто смотрели.

– Дайте мне его за горло подержать! – зловеще процедил Олег сквозь сжатые пальцы.

– Я же сказал, что я был против! – Гершберг принялся нервно разглаживать свой помятый, заляпанный кровью плащ. – Теперь вы отпустите меня? Я вам все рассказал. Пожалуйста, дайте мне уехать. Я и так уже достаточно наказан! Я встретил любимую женщину, но теперь она мертва. В какой-то степени из-за меня. Имейте же сострадание!

– Мы начнем иметь сострадание, как только ты назовешь нам имя и фамилию, под которыми Лешка просочился в ваш эксперимент, – холодно ответил Виталий. – Дашь его описание. И любые зацепки, которые помогут нам его вычислить.

Гершберг посмотрел на него с ошеломленным удивлением.

– Что?

– Кто был двенадцатым подопытным?

– Никто. Подопытных было одиннадцать.

Алина медленно подняла голову и потрясенно уставилась на его лицо.

– Как одиннадцать?! Ведь нас было…

– Идиоты! Вы что – до сих пор не поняли?! – Гершберг позволил себе снисходительно-презрительную усмешку. – Он один из вас!

* * *

На минуту все, кроме ухмыляющегося – правда, теперь уже скорее по инерции, Гершберга, потрясенно застыли, превратившись в некий современный вариант финальной безмолвной сцены из «Ревизора». А когда последние секунды этой минуты ссыпались в никуда, люди, только что стоявшие рядом друг с другом, почти плечом к плечу, рванулись в разные стороны, хрустя строительным мусором, спотыкаясь и опрокидывая стулья. Плотная толпочка превратилась в широкий неровный круг, в центре которого остался сидеть Гершберг, вцепившись побелевшими пальцами в сиденье стула. Ухмылка медленно, словно плавящаяся смола, стекала с его лица, обнажая животный страх.

– Нет, – неуверенно протянул Олег, прижимая к стене вывернутую ладонь, точно придерживая ее, – как это так… Этого не может быть!

– Ну, я-то, слава богу, считать умею! – Гершберг украдкой покосился в сторону дверного проема, который сейчас казался очень далеким. – Одиннадцать. Я знаю вас всех. И всех видел… кроме Бережной. Странно, что вы этого не поняли, после того, что случилось с моей… что произошло с Эльвирой. Только один из вас мог знать и место, и время, и человека. Вы ведь сами все рассказали, не так ли? Он ведь не мог понять, кто такая Эльвира, только лишь следя за вами. Вы должны были ему объяснить. И вы это сделали. Ну, как, хорошо поиграли в расследование? Понравилось?

– Заткнись! – хрипло сказал Петр, и его взгляд заметался вокруг, точно щит, которым он пытался отбить удары других взглядов. – Что вы на меня так смотрите?! Это не я!

– Однажды мы тебя уже перепутали… – хмуро сказал Олег.

Снова наступила тишина, и в этой тишине, казалось, слышно, как движутся взгляды – с одного лица на другое, с одних глаз на другие… Так уже было, все повторялось – снова и снова… Кто? Кто? Может, это ты?.. А может, ты?.. А может, это я, но не знаю об этом?

– Значит, получается, что один из нас – из тех нас – умер там на самом деле? – спросил Жора, нервно озираясь. – Значит, получается, что здесь одного из тех нас не существует?

Гершберг кивнул.

– Верно. Вы неплохо соображаете, Георгий Николаевич. Мне было жаль, когда вас убило столь примитивное создание, – он дернул головой в сторону Евсигнеева, который стоял, вжавшись в угол, и смотрел оттуда, словно затравленный шакал.

Кристина тонко откашлялась, словно собираясь исполнить песню, и снова наступила тишина. Алина, сжимавшая и разжимавшая пальцы, словно это помогало развиваться ее дедукции, отчаянно думала и знала, что сейчас похожие мысли ворочаются и в остальных головах – во всех, кроме одной.

Он мастер. Он снова прикрылся другой личностью.

Он мастер…

Он очень хитрый.

Он мастер.

В том сне он создал другую личность настолько искусно, что они воспринимали ее, как обычного живого человека. Индивидуальность со своим характером, со своими привычками – даже со своими желаниями и страхами. Личность, которая осознавала себя личностью и ни на секунду не усомнилась в собственной иллюзорности. Потому что он мастер. Он так здорово прикинулся Петром – и даже не в том дело, что он скопировал его внешность. Он умело скопировал и его характер – его трусоватость, его простодушие, его заковыристую ругань… Так что ему стоит прикинуться тем человеком, которого он сам выдумал?! Тело – всего лишь тело.

А ведь Жорка тогда выдвигал теорию, что мол, его самого, возможно, на самом деле не существует! И тогда здорово перепугался. Жорка бы мог. В последнюю ночь его с ними не было. Хотя, когда в нее стреляли, он был с Виталием. Да и не похож Жорка на убийцу… Хотя и Петр не был похож на убийцу.

Он мог бы быть и снова Петром. Вовсе не обязательно, что он действительно водитель. С деньгами можно сделать все, что угодно.

Он мог бы быть и Евсигнеевым, умело натянувшим на себя маску истеричного безумца. Мало ли, где он жил после того, как ему исполнилось восемнадцать? Но он спас ее тогда на дороге – нелепый поступок, если он – убийца. Если бы она была мертва, Гершберг бы тут сейчас не сидел, и все постепенно, само собой сошло бы на нет.

Он мог бы стать и меланхоличным тоскующим Борисом, постоянно плачущим и путающимся в реальностях. Но Борис давно мертв.

Он мог бы быть и балагуром Олегом, обаятельным весельчаком, которого очень трудно в чем-то заподозрить. Олег отлично водит машину. Он разбирается в оружии. Вполне возможно, что он и неплохо стреляет. Он мастер во многих областях и он отнюдь не дурак. Он последним дежурил у дома Эльвиры и вполне мог убить ее, а им позвонить уже после этого и вызвать для беседы уже с остывающим телом.

Алина внимательно взглянула на Олега, пытаясь представить, как его веселое, живое лицо на глазах превращается в кровожадную маску безумца, как его рука замахивается ножом… Кривцов, почувствовав ее исследующий взгляд, округлил глаза и молча замотал головой, потом интенсивно покрутил у висков обоими указательными пальцами.

Правда, у него не было времени, чтобы подвесить Стаси на ветку. Но он мог нанять, кого угодно – отморозков даже в одном-единственном Волжанске прудпруди! К тому же, возможно, это была действительно просто злая шутка каких-нибудь мальчишек, не имеющих к делу никакого отношения. Но он мог убить ее в квартире. Мог убить по дороге. И придумать любую историю…

Нет, не может быть, чтобы Олег…

– Отпустите меня! – снова потребовал Гершберг тонким, дрожащим голосом. – Я все вам сказал! Разбирайтесь дальше сами!

– Слушай! – воскликнул вдруг Олег. – А может это твой снотворец хренов учудил, а?! Может, это он сам там веселился, а потом…

– Чудесная теория, если бы не одно маленькое «но» – Кирилл мертв уже больше двух недель!

– Это всего лишь твои слова! – заявил Кривцов, раскачиваясь вперед-назад и стукаясь спиной о стену. – Может вы с ним заодно! И он сейчас прискачет спасать своего коллегу! Или поджидает момент, чтобы убрать ненужного свидетеля, а потом и всех нас перещелкать!

– Идиот! – взвыл Гершберг, вскакивая. – Кирилл умер! Он умер! Что за дикие предположения?!

Алина смотревшая на него, внезапно поверила ему. Гершберг был слишком напуган. Потом она почему-то подумала о человеке с разноцветными глазами, о «Кирилле Иванове», который всю жизнь тренировался в искусстве управления снами. Всю жизнь он спал… Но когда же он жил?

– Ну, вы-то знаете, кто из нас? Вы должны ведь были его вычислить! – она обвела взглядом лица остальных, потом снова посмотрела на Григория Даниловича. – Вы ведь знаете, кто он, не так ли?

Гершберг замотал головой и крепко сжал губы.

– Врет! – авторитетно заявил Петр. – Он боится! Боишься, Гершберг?!

– Да, я боюсь, – просто ответил тот и опустился обратно на стул. – Не такой я дурак, чтоб выдавать его!

– Да мы тебя сейчас порвем, на фиг, если ты не скажешь! – заорал Кривцов, и Григорий Данилович жалко улыбнулся.

– Ну и что? Вы не понимаете – все еще не понимаете. Вы меня просто убьете. Всего один раз. Он может сделать нечто гораздо более ужасное. Не просто убить и не просто один раз.

– С меня хватит! – вдруг заявила Марина и быстрыми шагами направилась в сторону выхода. Но тут же остановилась, глядя на спину Воробьева, который, незаметно для остальных, переместился к дверному проему и теперь загораживал его, сунув одну руку в карман куртки и глядя перед собой.

– Никто отсюда не выйдет, – произнес он и медленно повернулся. На его лицо легла тень, и Алина вдруг похолодела, глядя на его губы, сложившиеся в недобрую улыбку, на суженные, поблескивающие из-под ресниц глаза, на лицо, кажущееся чужим и очень, очень опасным. Единственный человек, которого ей и в голову не пришло подозревать.

Он мастер. Он может быть кем угодно…

Он мастер.

Приоткрыв рот, Алина отшатнулась назад. В тот же момент Виталий чуть переместился, так что на его лицо упал свет, и она внезапно поняла, что тень, страх и собственное глупое воображение сыграли с ней злую шутку. Лицо Виталия было таким же, как и прежде, губы были крепко сжаты, а в глазах сквозь тревогу проступала ошеломленная боль – он успел заметить ее взгляд и тоже все понял.

– Как ты могла?.. – произнес он хриплым, надтреснутым голосом. Потом его глаза стали холодными, и Виталий отвернулся. Алина задохнулась, осознав, что только что своими руками разрушила свой хрустальный, волшебный мир, о котором так мечтала и который не просуществовал и суток. Ей показалось, что она слышит, как на пол с печальным звоном ссыпаются мельчайшие сверкающие осколки.

– Никто отсюда не выйдет, – уже твердо повторил Виталий, – пока мы не разберемся, кто из нас фальшивка! Ясно! Так что разворачивайся!

– Но я-то могу уйти? – вопросил Гершберг, извлек из кармана платок и начал яростно вытирать с лица подсохшую кровь.

– Отпусти его, – неожиданно устало сказал Жора. – Большего он нам все равно не скажет, а что еще с него взять? Пусть идет. Не убивать же его, в самом деле?!

Олег хотел было возразить, потом посмотрел на жалобное лицо гештальт-терапевта, сплюнул и отвернулся, всем своим видом отражая абсолютное презрение.

– Простите меня, – пробормотал Григорий Данилович, комкая платок в пальцах. – Я не хотел, что-бы так вышло. Я не хотел, чтобы погибли люди. Простите.

– Ну, подумаешь, зато в науке нарисовался нехилый прогресс! – процедил Петр. Виталий взглянул на него, потом на Гершберга, бросил к его ногам документы и махнул рукой в сторону двери, делая шаг вправо.

– Проваливай!

– Спасибо! – с облегчением воскликнул Григорий Данилович. – Спасибо вам!..

Он торопливо нагнулся за документами, собрал их трясущимися пальцами, выпрямился, и в тот же момент что-то громко хлопнуло, и правый глаз Гершберга исчез в брызгах крови. Его голова дернулась назад, потом он на секунду застыл, стеклянно глядя перед собой левым глазом, и опрокинулся навзничь, взмахнув полами плаща, словно крыльями. Документы с тихим шелестом легли на пол рядом с мертвой рукой.

– Действо сильно затянулось, – скучающе произнесла Кристина, опуская руку с пистолетом, казавшимся слишком большим и тяжелым для ее тонких пальцев с бесчисленными сверкающими кольцами. – Вам так не кажется?

– Ты?! – потрясенно сказал Олег, делая шаг вперед. – Ты, звездушка?!

– Эй, эй! – ее рука поднялась, и зрачок пистолетного дула поочередно обвел всех темным, неживым взглядом. – Вы мне тут не балуйте! Стой на месте, Олежек, а то невзначай прострелю твой говорливый ротик!

Виталий вздрогнул, узнав манеру говорить и своеобразный юмор Лешки, и почти наяву увидел высоко над собой его худое мальчишеское лицо, когда тот выволакивал его из гостиной. Кристина, пугливая, взбалмошная, тоскующая по своей несостоявшейся звездной карьере, украшенная фальшивыми драгоценностями и суевериями, вульгарная, длинноногая и в чем-то очень забавная. Кристина, которая после неудачного выстрела пошла к Лифману. Она не могла пойти к Жорке, потому что не знала о той зацепке – ведь когда Жора упоминал о маме-профессоре, Лешки не было в гостиной. Его тогда вообще еще не было в доме. В том и проблема с отлично придуманной личностью. Она совершенно отдельная. Он не мог знать то, что знала она. И выбрал Лифмана, считая, что редкая фамилия и профессия ювелира – вполне достаточно для объяснения, почему он нашел именно этого человека. Найти Виталия или Алину та Кристина никак бы не смогла, это бы вызвало подозрения. И все произошла именно так, как она продумала. Они ничего не заподозрили. Он сам рассказал ей про Эльвиру, подписав той смертный приговор. И все прошло бы гладко, не окажись незадачливый Гершберг ее женихом. Этого не знал никто.

Они сгрудились возле убитого, глядя на Кристину, а та медленно отходила назад, но не к двери, а к дальней короткой стене – до тех пор, пока не уперлась спиной в подоконник. Стразы на ее высоких сапогах весело переливались.

– Вы такие глупые, – Кристина сочувственно улыбнулась. – Что там, что здесь. Я придумала для вас личность – эгоистичную, капризную, глупую и с не менее мелкими желаниями, чем у вас. Петь вместе со звездами – невелика честь, невелико счастье… Господи упаси меня от таких заветных желаний!

– А твое заветное желание – убивать, Леха? – негромко спросил Виталий, стреляя глазами по сторонам. Кристина сморщилась, словно от зубной боли.

– Господи, Воробьев, я же тебе уже объясняла! Что ты, как баран, уперся рогами в свои догмы. Смерти – не цель, это лишь средство. И, будь любезен, не называй меня Леха! – Кристина вытянула вперед правую ногу, демонстрируя гладкое крепкое бедро под задравшейся юбкой, не воодушевившее сейчас даже Олега. – Разве такое может принадлежать Лехе?!

– Как же тебя называть?

– Да можешь так же, Кристиной, – ее губы игриво улыбнулись. – Я уже и привыкла даже.

– Зачем ты убила этого беднягу?

– Он знал, кто я. Зря вы решили его отпустить. С другой стороны, вы же не могли продолжать свои задушевные беседы до бесконечности? Я так надеялась, что кто-нибудь из вас в конце концов сорвется, но нет, вам надо было блеснуть гуманизмом, идиоты!

– Тебе понравилось в «Жемчужном»? – спросила Алина, глядя на нее застывшим взглядом. Кристина пожала узкими плечами.

– Ты знаешь, не очень. Не выдержала, сорвалась – очень хотелось проверить, каково это не во сне, – на ее лице появилась смущенная, виноватая гримаска. – Глупость сделала, знаю. Больше не повторится. Там было совсем не так, как с вами. Во-первых, очень опасно. Один из охранников чуть меня не убил, козел! Хотя… как мужик он был очень даже ничего… А во-вторых, было очень скучно. Ни-какого простора для фантазии!

Петр икнул и машинально прикрыл рот мозолистой ладонью.

– Фантазии?! Психичка!

– Не оскорбляйте меня, Петр Алексеевич, – кротко заметила Логвинова. – Иначе я внесу в вашу жизнь очень большое разнообразие. Равно, как и в вашу смерть!

– Но зачем все это?! – изумленно вопросил Олег, все еще не в силах поверить. – На хрена?! Бросить все, изменить пол, погнаться за этими вшивыми исследователями, влезть в их опыт… Для чего?! Из-за снов?!

– Это не просто сны, – Кристина мечтательно улыбнулась. – Это реальности – бесчисленное множество реальностей, в каждой из которых я бог, даже больше, чем бог! Жаль, ты этого никогда не узнаешь, Олег. Это потрясающе. Я поняла это сразу, еще в прошлый раз… но они убили меня! И они, и этот снотворец, сволочь! Но, как говорится, я недолго горевала. Я тренировалась, я совершенствовалась. Конечно, мне многого не хватало, но это мне мог дать только Кирилл. Поэтому я вошла с ним в контакт и взяла то, что мне было нужно. Я научилась всему!

– Это ты убила его?

– Ну конечно. Он был слишком самонадеян, к тому же в последнем сне допустил немало ошибок. Я утомилась исправлять их, – она сокрушенно покачала головой. – Зато теперь я могу делать все, что угодно. Я могу быть кем угодно. А эта реальность… она слишком примитивна, поэтому мне уже было не важно, кто я здесь – мужик или баба!

Кристина переступила с ноги на ногу, потом обмахнула Алину недоумевающим взглядом.

– Я так и не смогла понять, зачем он включил тебя в опыт? Ты выпадаешь из ряда, но ты и не снотворец. Так… ма-а-аленький божок с детскими цветочными мирками. Но этого было достаточно, чтобы здорово мне там подпортить! Мне хотелось поиграть в реальности, неотличимой от настоящей, а ты начала ее разваливать своими дурацкими придирками и наблюдениями! Народ переполошила! Этот кретин, – она взглянула на очень бледного Евсигнеева, – свихнулся и застрелил Жорку, а у меня для него был припасен такой отличный планчик!.. Не дергайся! – рука Кристины навела пистолет на лицо качнувшегося было вперед Жоры. – Хочешь снова пулю словить?! Хоть я и сильно изменилась за этот год, но у моего тела все те же реакции отличного охотника!.. Знаете, мой приятель по телу был таким придурком!.. Хорошо, что он не вернулся в реальность вместе со мной! Кристиночку, конечно, жаль, неплохая получилась работа! Как, Олежа, понравилась тебе моя Кристина?

– Мудак! – буркнул Олег и почесал затылок, после чего поправился. – Сука!

– Фу, как грубо! – пожурила его Логвинова. – Но, вижу, понравилась!

– Всех ты нас не убьешь, шизофреничка! – зло сказал Жора. – И тут тебе уже никуда не деться! Теперь, когда мы проснулись и…

Кристина прервала его изящным покачиванием левой руки с торчащим указательным пальцем, на котором все еще позвякивал брелок с округло сияющей жемчужиной. Потом улыбнулась – неожиданно сочувственно.

– Бедные вы, бедные… А почему вы так уверены, что вы проснулись?

Она махнула взглядом в сторону потолка, потом посмотрела на них и снова улыбнулась. Алина, а следом за ней и остальные медленно подняли головы и посмотрели на потолок.

С потолка свисала, кружась и покачиваясь, легкая причудливая подвеска – немыслимо ажурное сооружение из латуни и тонкого цветного стекла, и едва их взгляды упали на нее, как она закружилась в знакомом воздушном танце, выпевая задумчивую хрустальную песню.