Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Это не настоящая фамилия. Никто не знал его настоящей фамилии… Просто, его надо было как-то называть, вот вам и Иванов… Кирилл Петрович.

– Имя тоже фальшивка?

– Не знаю. Я вообще мало что о нем знаю… как о человеке. По-русски говорил чисто, но он не из России… Из какой-то европейской страны, мне кажется, скорее всего, из Германии или Австрии… Потомок эмигрантов.

– Ты тоже потомок эмигрантов?! – ядовито спросил Алексей, и Гершберг неожиданно обиделся.

– Это почему еще?! Я из Барнаула! Я живу в Германии всего несколько лет, это связано с работой, а вот раньше…

– Чем занимался этот Иванов?! – перебил его Виталий, не давая Гершбергу ударится в ностальгические воспоминания. – Был такой же гипнотизер, как и Шрейдер?!

– Вы употребили суть неправильный термин… – начал было Григорий Данилович, преподавательски помахивая в воздухе сигаретой, но Виталий досадливо тряхнул головой.

– Смысл-то правильный?!

– Ну да. Только еще… – Гершберг поморщился, словно от зубной боли, и выражение его глаз стало странным. – Еще он был… как бы это сказать, чтобы вы поняли… Он был снотворцем.

– Кем?! – изумленно спросила Алина, и Гершберг тут же суетливо замахал руками – так, что на нем даже приподнялся плащ.

– Нет, подождите, подождите! Я должен объяснить вам суть… а потом уже переходить к таким серьезным вещам! Я не буду заскакивать вперед! Если уж вам захотелось правды, дайте мне рассказать все правильно!

– Вы упоминали о тестированиях, – Алина невольно перешла на «вы», сама того не заметив. – Вы их делали в тот же день, как…

– Нет, нет, что вы! Это требует времени, это очень кропотливая работа… нужно было ведь точно знать, что отсеять… Это началось с тех самых пор, как были подобраны кандидаты.

– То есть, мы, – уточнила Ольга, потирая колено.

– Вы и еще несколько человек, но они не прошли отбор.

– Вот свезло кому-то! – заметила Кристина, вытягивая свои длинные ноги.

– С тех пор из вашей жизни еженедельно выпадали несколько часов. Вы просто этого не помните.

– Это делал этот… Иванов? – Алина наморщила лоб, пытаясь вспомнить, были ли за эти три месяца в ее жизни какие-то потерянные часы? Но зацепиться было не за что – как недавно выразился Гершберг, на эти часы у нее не было ничего, что стало бы ударом в критическую точку.

– Нет, что вы! Это простая работа! Этим обычно занимался Шрейдер! – в голосе гештальт-терапевта прозвучали презрительные нотки, и она подумала, что покойный врач-гипнолог не пользуется в глазах Гершберга большим авторитетом. – У Кирилла была работа посложнее… М-да.

– Так чего ж этот ваш Шрейдер не смог стереть наш сон?! Все бы было тихо-мирно!

– Только Иванов был способен уничтожить собственную работу.

– Значит, вы заставили нас увидеть некий сон и изучали, что мы будем там вытворять? – Алексей перекинул нож из одной руки в другую, и Гершберг взглянул на него с раздражением искусствоведа, чью речь о мощи и выразительности тициановских полотен прервали репликой о ценах на колбасу.

– Наша группа преследовала не совсем такую цель.

– Ваша группа? – удивился Виталий. – Их там что – несколько было?

– Разумеется. Изучали коллективную и индивидуальную поведенческую психологию. Реакцию на обстоятельства. Мыслительные процессы. Ориентацию и логику. Психические изменения, физиологические и химические реакции мозга… Ведь все, практически, происходило на самом деле… для вас… и наблюдения вполне можно было применять к реальности. Далее… изучали устойчивость созданных личностей, устойчивость созданной реальности, бессознательную материализацию желаний и страхов – того, что не выявило тестирование и мы не смогли отсеять… В этом проекте пересеклось сразу несколько – так было удобней, кроме того… не нужно было создавать по каждому отдельную группу. Это значительно экономило средства… ведь, если говорить откровенно, нехватка финансирования…

– Что?! – возопил Олег, поднимаясь. – Ты хочешь сказать, что ваша кодла затеяла такой сложный и опасный опыт, даже не подкопив бабок?!

– Подождите! – испуганно сказал Гершберг, ойкнул и уронил окурок, обжегший ему пальцы, потом наступил на него ботинком. – Во-первых, мы провели очень тщательную подготовительную работу. Во-вторых, он проводился уже не в первый раз. Даже я, считавшийся новичком, участвовал уже во втором… А до этого их проводили и в Германии, и в других странах, но…

– В Германии?! А чего ж вы сюда-то приперлись?!

– Во-первых, ментальность соотечественников все-таки нам ближе! Во-вторых, – Григорий Данилович криво улыбнулся, – здесь заниматься этим безопасней и гораздо дешевле.

– Вот как, значит? – заметил Виталий с тонкой улыбкой. – А почему именно Волжанск?

– Этого я не знаю. В сущности, это мог быть любой город. Не мегаполис… но любой большой город. Не я его выбирал… Вы поймите еще раз, я не строил программу пребывания вас в той реальности! Я лишь помогал составлять саму реальность! И ваше прошлое… В сущности, вы составили его сами, вас нужно было только подтолкнуть. Потому и проект наш назывался «Ди штуфе дес троймес»!

– Степень мечты?! – негромко произнес Жора, демонстрируя знание немецкого языка. Гершберг кивнул.

– Дурацкое название! – пробурчал Алексей, поигрывая ножом. Алина раздраженно посмотрела на него, собираясь одернуть, чтобы он не мешал Гершбергу, и без того все время путающемуся в своем рассказе, ее взгляд случайно упал на его правую руку, на нож, который он держал забавно, словно шариковую ручку – между средним и указательным пальцем, очень близко к лезвию, поджимая рукоятку снизу большим пальцем, и вдруг она застыла. Гершберг говорил еще что-то, но она уже не слушала – все ее внимание было сконцентрировано на этой руке, на этих пальцах, держащих нож так забавно… Он подняла взгляд на лицо Евсигнеева, опустила на нож, снова на лицо, и снова на руку…

– … Аля?! – ворвался в ее сознание встревоженный голос Виталия. – Что с тобой?

Алина повернула голову и посмотрела на него пустыми глазами, не узнавая… Она и не могла его узнать, ведь Але было всего пять, и она никогда не встречала его прежде, она еще не знала никого из них, и когда ее голова повернулась в прежнем направлении, перед ней была трава – длинные густые сочно-зеленые стебли, казавшиеся огромными, потому что сама Аля была очень маленькой – она сидела в земляной пещерке и смотрела сквозь эти стебли на кровавый ужас в овраге, и ее пальцы комкали раздавленное тельце цветочной куколки. Она смотрела на руку, летающую над располосованной женской шеей – руку, державшую нож так забавно… Она смотрела, как двое с руганью оттаскивают третьего от мертвого тела… Она не видит их лиц – видит только затылки и мотающиеся волосы… и тут третий поворачивает голову, обшаривая все вокруг жутким взглядом, наполненным неким веселым, восторженным безумием, и она видит его лицо… Раньше оно было всего лишь смазанным белым блином… но теперь она видит его лицо. Память может разглаживать черты лиц, но может и прятать их – очень глубоко. Возможно, сложись все иначе, лицо так и осталось бы лежать в этой глубине. Но сейчас она его видит. Это очень молодое лицо – парню от силы лет восемнадцать, время сильно изменило его с тех пор, подернуло сетью морщин, другими стали глаза, и не было уже густых черных волос, но, несмотря на это, лицо ей знакомо. Теперь знакомо.

Удар в критическую точку.

– Ты чего? – осведомился Алексей. Алина медленно встала, не отводя застывшего взгляда от его лица, и было в нем что-то такое, отчего Евсигнеев тоже поднялся и невольно сделал шаг назад, не понимая, почему снова, как недавно во сне, глядя на ту, другую Алину, ощущает эту тревогу, почти панику. Его пальцы машинально крепче сжали рукоять ножа.

– Ты, – ее губы шевельнулись едва-едва – призрачный, невесомый звук. – Это был ты.

– Где я был?! – Евсигнеев чуть пригнулся, в его глазах появилось мучительное напряжение.

– Там… в овраге… Я узнала тебя. Ты и еще двое. И девушка. Это был ты!..

– Что ты несешь?! – пробормотал он, теперь ощущая самый настоящий ужас, и сделал еще один шаг назад, бессознательно поднимая руку с ножом. Олег уже стоял рядом с Алиной, Виталий поднимался со стула, начиная понимать, о чем речь. Гершберг подался вперед – на его лице был искренний профессиональный интерес, в глазах поблескивали восторженные огоньки.

– Бесподобно! – прошептал он.

– Вы думали, что там никого нет… но там… в стенах оврага были пещерки, заросшие густой травой… и я сидела в одной из этих пещерок… Я видела, что ты сделал! – лицо Алины исказилось судорогой. Алексей сглотнул. На его висках и шее вздулись жилы, точно он пытался поднять неимоверную тяжесть.

Рыжая… рыжие волосы… зеленые глаза… лицо, залитое кровью… тело еще подрагивает от недавнего острого наслаждения, и рука с ножом летает, как во сне… никто не узнает, никто!.. еще раз, еще…

Что ты сделал?!..

Никто не узнает, никто!..

Я знаю твое лицо… откуда я его знаю… почему оно так беспокоит меня?..

Я не помню!..

Это произошло внезапно… как приступ… как вирус…

– Сколько тебе лет? – негромко спросил Виталий, отодвигая Алину в сторону. Она дернулась было вперед, но подошедший сзади Жора ловко ухватил ее за руки. Ольга качала головой, потрясенно глядя на Алексея.

– Сорок два. При чем тут…

– Ты приезжал в Волжанск в…восемьдесят первом? Ты ведь, кажется, говорил, что у тебя здесь родственники? Сколько тебе было – восемнадцать?

– Не подходите ко мне! – Алексей упреждающе махнул ножом в его сторону. Олег, стоявший рядом, дернулся вперед, рука Евсигнеева метнулась в его направлении, и тотчас Виталий ударом ноги выбил у него нож, и тот улетел в угол. Потом перехватил за руку, небрежно вывернув кисть, и Алексей, вскрикнув, присел, склонившись набок.

– Пусти! Ты же обещал!

Виталий кивнул, потом, чуть поддернув его напрягшееся в болевой судороге тело, ударил коленом в солнечное сплетение и отшвырнул от себя. Алексей ударился спиной о стену, съехал по ней и сел на пол, хватая ртом воздух и глядя перед собой потерянным, непонимающим взглядом.

– Бросьте вы его! – сказал Гершберг с усмешкой. – Он действительно практически ничего не помнит. Остались только ошметки, да и в тех маловато информации.

Алина зло взглянула на него.

– Ты все знал?!

– Знать и понимать – разные вещи, – заметил Григорий Данилович. – На тестировании выявился лишь бледный след этого происшествия, и толком что-то понять было невозможно. Он отодвинул это в самую глубь памяти и заблокировал настолько надежно, что выявить это было не только очень сложно, но и опасно для его психики. У Сухановой же это было спрятано еще дальше – настолько глубоко, что на тестировании выявлено не было. Чтобы заставить человека извлечь из глубинной памяти и четко передать какое-либо событие, нужно либо иметь хоть какую-то информацию о характере этого события, либо заставлять его просматривать весь конкретный временной отрезок и пересказывать… Я еще раз повторяю, насколько важно задавать точные и правильные вопросы… Нам еще тогда показалось это странным – вы ведь не были знакомы друг с другом, это было учтено… но он почему-то определенно боялся Сухановой. Словно был знаком с ней раньше. Теперь-то понятно, в чем дело.

– А мне не понятно! – ненавидящий взгляд Алины метался с одного лица на другое. – Почему у меня во сне была внешность Щегловой?! Вы утверждали, что там сбывались наши желания… Я никогда не желала себе ее лица! Я ведь всегда хотела, чтобы с той девушкой ничего не произошло, что-бы она была жива… Почему же и в той реальности ее убили, хоть там я и не помнила ее лица?!

– Чувство вины, порой, принимает странные формы, – Гершберг задумчиво потер подбородок, потом недовольно посмотрел на свои пальцы, испачканные собственной кровью. – Ты хотела, чтобы она была жива, но в то же время хотела оказаться на ее месте, чтобы быть наказанной за то, что тогда не вмешалась. Вот у тебя и получился некий синтез. И она в какой-то степени была жива, и ты в какой-то степени была наказана. Она была тобой, а ты – ею. Кроме того, забыть такое сложно…

– Виталий забыл целую войну!..

– Потому что его заставили, потому что мы об этом знали… и то, он ведь не смог забыть все до конца… А ты свое спрятала очень глубоко, не показала нам, вот мы и не смогли ничего сделать.

– А ты, Ольга? – неожиданно спросила Кристина, покручивая на пальце брелок с жемчужиной. – Ты и вправду изуродовала ту бедную девочку?

– Да, – резко и с вызовом ответила Харченко. – Только вам придется это доказать!

– Почему же это случилось и в той реальности? – недоуменно спросила Алина, то и дело поглядывая в сторону Евисгнеева с неприкрытой злобой. Григорий Данилович криво усмехнулся.

– Потому что она этого хотела. Эта та часть прошлого, которой она очень дорожит!

– Неправда! – вскричала Ольга, подавшись вперед. – Я этого не хотела!

В усмешке Гершберга неожиданно появился слабый намек на сочувствие.

– Теперь, возможно, это действительно так. У многих из вас появился определенный прогресс, и это доказывает, что мы на верном пути… Но тогда это было правдой.

Ольга отвела взгляд и уставилась в пол, обхватив себя руками. Ее лицо резко осунулось, губы сжались в тонкую полоску.

– Этот сон выявил ваши глубинные страхи, застарелую вину, отягощавшую жизнь, и вы начали избавляться от них – видите, чем хороша групповая терапия такого рода? В одиночку вы бы не справились! Можно сказать, что этот сон оказал на вас своеобразное катарсическое воздействие.

На лице Жоры появилось раздражение – ему хотелось получить ответы на другие вопросы – более технического свойства. Разглагольствования Гершберга о благом характере эксперимента наводили на него злобную тоску.

– Значит, вы создали для нас некую особую реальность?

Гершберг кивнул – слегка недоуменно.

– Не совсем мы… Мы создали для вас каркас мира, а вы спроецировали на него свои истинные сущности, смешанные с мечтами и потребностями. Мы лишь отсеяли все лишнее. Отполировали. Практически ничего алогичного. Никакой гиперболизации – ничего такого, что свойственно снам, что свойственно бреду, галлюцинациям – потому и отбирали таких людей, как вы – с преимущественно логичными сновидениями. Это была абсолютная, идеальная реальность, неотличимая реальность, составленная из вашей памяти, ваших знаний… Ошибки проявились в лишь несовпадении этих знаний… но вы могли их и не заметить…

– И из наших страхов!

– Ну… это ведь были мелочи. Те мелочи, которые были настолько глубоко скрыты в вашем подсознании, что мы за ними не уследили.

– Все упомнить невозможно. И узнать тоже.

– Ну вот, видите!

– А внешность? А жизнь? А память?

– Мы не корректировали вашу память. Вы сами сделали это. Ваши мечты, ваши желания, ваши качества – все это и создало этакую полуновую личность с новым прошлым… вернее, с новыми воспоминаниями, потому что никакого прошлого у этой личности не было и быть не могло. У нее было только настоящее… если это можно было назвать настоящим. Личность с жизнью, длиной в четверо суток.

– У кого и в вечерок всего! – зло сказал Петр. Гершберг поджал губы.

– Мне очень жаль. Но мы еще довольно долго считали, что вы живы. Сложилась такая обстановка… словно все вдруг посходили с ума и начали друг друга убивать. Мы не сразу поняли, в чем дело.

– Так какого же хрена вы не остановили ваши долбанные опыты?! – Олег свирепо скомкал пустую сигаретную пачку и запустил ее Гершбергу в голову, промахнувшись на какой-то сантиметр.

– Да понятно все! – Марина аккуратно поправила волосы, раздраженно взглянув на брякающий на пальце Кристины брелок. – Им любопытно было просто, чем все кончится! Мы же не были живыми людьми… на самом-то деле! Вот тебя бы, урод, искупать в кислоте, а я бы поглядела!.. Неужели обязательно было оставлять боль в той реальности?!

– Мне очень жаль, – повторил Гершберг дежурным голосом. Жора досадливо отмахнулся.

– Подождите! С этим ясно! Я хочу знать, как вы вообще могли контролировать эту реальность?! Слушали, что мы говорим?! Мне кажется, этого мало… нужно ведь видеть! А сон-то – не кино! Как вы вообще все это устроили?! Этакая виртуальная реальность?! Компьютерная программа?!

– Не совсем так, – Гершберг неожиданно помрачнел. – Разумеется, компьютеры были задействованы… но основную часть работы выполнял Кирилл.

– Снотворец, – уточнил Виталий. Глаза Гершберга затуманились. – Тот парень с разными глазами.

– У него был удивительный дар… Он не только умел контролировать чужие сны, но и устанавливать довольно четкий аудио и видео контакт со спящими… с их снами, точнее, со своим сном, который состоял из ваших. Этот феномен до сих пор еще изучен далеко не полно… просто чудо, что он оказался в нашем лагере… – он мечтательно улыбнулся. – Отличный специалист и великолепный снотворец!

– Не понял! Как это – видеоконтакт со сном? – недоуменно спросил Олег, почесывая ухо. – Этот парень как передатчик работал, что ли? Как такое возможно?

– Любая информация оставляет след. Можно записать голос. Можно записать изображение. Можно записать и мысли, – Гершберг нервно защелкал пальцами в воздухе, и Жора нетерпеливо бросил ему на колени зажигалку и полупустую пачку сигарет. Он достал одну, благодарно кивнул и поспешно закурил. Выдохнул дым и задумчиво посмотрел на клубящееся облачко. – Вы когда-нибудь слышали о людях, способных оставлять на пленке отпечаток своих мыслей?

– Я что-то слышал, – Жора уткнул локоть в бедро и умостил на ладони подбородок. – Но, насколько мне известно, понять что-то по этому отпечатку было нельзя. Вы же говорите о четкой картинке, да еще и из сна!

– Дело в том, что сновидения Кирилла, в отличие от ваших, были предельно осознанными. А осознанные сновидения – очень мощная разновидность мысленных образов. И он работал не с пленкой – его мозг был подключен к компьютеру, и информация шла непосредственно на него. Мне сложно объяснить вам все нюансы – я же не техник!.. Разумеется, все не выглядело так, что мы сидели и словно бы смотрели кино – отнюдь! Потребовались бы годы, чтобы довести все до совершенства, чтобы съемка была практически документальной. А так – мутные картинки, рваные кадры, большая разница во времени, периодические потери контакта… Но все же можно было понять, что происходит.

– И где же он там прятался?! – иронично спросила Марина, давая понять, что ни капли ему не верит. – Что-то мы там вашего наблюдателя не встречали!

– И не встретили бы! – Гершберг усмехнулся. – Вернее, вы все время его видели. Он был автобусом. И был домом. Особняком, в котором вы прожили все эти дни.

– Что?! – возопила Кристина, взвиваясь со стула. – Боже мой! Какая гадость! Мы что – жили внутри кого-то?! В чьем-то теле?!

– В сознании! – раздраженно поправила ее Алина, потом искоса поглядела на Григория Даниловича. – Значит… значит вы могли видеть все… что происходило в любой комнате?

Он кивнул, и Алина внезапно густо покраснела и отвернулась. Виталий вскинул голову и посмотрел на него такими страшными глазами, что Гершберг снова съежился, позабыв про свой исследовательский гонор.

– Вы поймите… мы же ученые!.. Мы наблюдали за всем исключительно в научных целях! Господи, вы же раздеваетесь в больнице перед врачами – в этом же ничего нет ужасного!

– Во удивился бы окулист, если б я перед ним разделся! – вслух подумал Кривцов, и Ольга, сидевшая рядом с ним, не выдержав, хихикнула. Петр покачал головой.

– Ну, знаете… Как это гнусно все! Богомерзко, просто, вот что я вам скажу!

– Поподробней про этого Кирилла! – потребовал Жора, но Марина тут же недовольно щелкнула языком.

– Да ну!.. Вы лучше скажите, зачем вы вообще кого-то подключали. Создали бы при помощи компьютеров виртуальную реальность… ну, как в кино!

– Ни один компьютер не способен на то, на что способен человеческий мозг! – голос Гершберга прозвучал очень тяжеловесно. Казалось, он сейчас встанет и торжественно вытянется, будто патриот под национальный гимн. – Кирилл совершал удивительные вещи! Вы знаете, очень многие люди осознают себя во сне – видя сон, понимают, что спят. Очень многие начинают тренироваться входить в осознанный сон и многим это удается. Потом они начинают тренироваться управлять реальностью во сне. В сущности, они практически уподобляются богам. Они могут сделать все, что угодно. Кирилл довел свое мастерство до небывалых высот! Он не только научился управлять своей реальностью во сне и передавать информацию о ней – он научился управлять и чужими реальностями. Чужими снами. Безболезненно сливать их воедино. И эффективней всего это получается с такими людьми, как вы. Вы не умеете осознавать, что спите. Поэтому вы и не поняли подвоха. Он соединил ваши реальности в одну, следуя нашим указаниям. Если бы не несовместимость знаний, вы бы ничего и не поняли.

– Что ж вы так?! – язвительно спросил Олег. – Не доглядели за вашим Фредди Крюгером?!

Гершберг зло скривил губы.

– Избавьте меня от ваших идиотских реплик! Кроме того, в последний час… для вас это последняя ночь в особняке – уточняю, что время в реальности и во сне очень сильно не совпадают. Во-первых, это наиболее естественно, во-вторых, нам так было удобнее… Так вот, в последний час реальность поддерживал не Кирилл. Его отключили, а мы этого даже не поняли. Сигнал шел совершенно от другого человека. И именно он поддерживал реальность. К сожалению, мы поняли это слишком поздно.

– Так спросили бы потом у этого своего снотворца, что произошло! – посоветовал Петр. Гершберг неожиданно опечалился.

– Увы, это невозможно. Кирилл умер в процессе перехода. Вы, – он посмотрел на Алину, – видели это. Вначале с ним произошел какой-то странный припадок, он буйствовал, расколотил большую часть техники, все результаты исследований погибли. А потом… – он пожал плечами. – Многочисленные кровоизлияния… Его мозг словно взорвался изнутри. Возможно, это произошло в результате чудовищного перенапряжения, возможно… Знаете, пару раз, еще до начала опыта, он упоминал о странных вещах, которые в последнее время происходят с ним во время работы в сновидениях, – Григорий Данилович пожал плечами. – Правда, я не очень-то в это верю.

– Во что именно? – поинтересовался Виталий, наблюдая за Алексеем, который все так же сидел, привалившись к стене, с закрытыми глазами и, казалось спал.

– Кирилл говорил, что иногда… словно бы поднимается сильный ветер, почти ураган. Вначале движения становятся скованными, потом накатывает непреодолимый ужас, ощущение, что надвигается что-то гибельное… потом ветер начинает тащить его куда-то. И однажды он видел, куда – очень далеко… Это было нечто гигантское, похожее на огромную черную воронку, бездушное, темное, кошмарное. Кирилл сказал, что еще никогда в жизни он не испытывал такого страха, как когда увидел эту воронку. Если бы его затянуло, туда, то, как он заявил, с ним бы произошло нечто гораздо худшее, чем смерть, – Гершберг печально вздохнул. – Такая потеря для науки. Найдут ли еще такого специалиста – одному богу известно!

– Ну, это скорее всего, просто видения были у вашего Кирилла! – отрезал Жора. Гершберг снова пожал плечами – это становилось его привычным жестом.

– Он был довольно мрачен в последнее время. Утверждал, что возможно все, что он видел, является как бы предупреждением. Словно он нарушил какие-то запреты. Переступил недозволенную черту.

– Играл в бога, хотите сказать?! – Алина осторожно потрогала свой припухший нос, потом синяк на скуле от кулака Гершберга. – Конечно, богам не понравится, когда кто-то метит на их место.

– Это все религиозные изыски! – Гершберг презрительно фыркнул. – Я не верю в такие глупости.

– А вы когда-нибудь работали с коллективом, у которого сновидения нелогичны? – с жадным интересом спросил Жора. – Ведь гораздо интересней, когда всякие фантастические творения, полет фантазии и так далее… А?

– Я знаю, что такой опыт проводился, – Григорий Данилович нервно покусал губы. – Кирилл упоминал о нем… немного. И сказал, что поддерживать такую реальность очень опасно. Как я понял, результаты были весьма плачевны – несколько человек сошли с ума.

– У нас тоже кое-кто сошел с ума! – Олег покосился на Евсигнеева. – Как минимум двое! Слушайте, мне все равно хочется знать – если бы не он, и не Лешка, вы бы все равно кого-нибудь из нас убили?! Ну, признайтесь! Разве нет? Вы же уже проговорились! Я понимаю, куда как интереснее, когда весь коллектив мечется в ужасе и тычет друг в друга пальцами…

– Вам следует кое-что понять! Вы должны понять, какое это благо, если мы научимся управлять сновидениями, создавать такие реальности… разумеется, это должно происходить под присмотром специалистов. Я уже не говорю, что это просто развлечение для простого обывателя… а представьте себе людей парализованных, прикованных к постели, которые не могут наслаждаться жизнью во всей ее полноте. Представьте стариков, которые могут вернуться в свою молодость. Представьте…

– Ты мне мозги не полощи, благодетель! – Кривцов сдернул кепку, хлопнул ею по колену, и Гершберг пугливо вздрогнул. – Я задал тебе конкретный вопрос!

– Ну допустим! Видите ли, подобные эксперименты нуждаются в мощном финансировании.

– То есть, вам дали заказ, – деловито уточнил Олег. Гершберг хмыкнул.

– Вам доводилось читать повесть Гаррисона «Фантастическая сага»?

– Ну. И что с того?

– Испытания и совершенствования машины времени стали возможным лишь благодаря тому, что одна крупная студия захотела снять фильм в прошлом и финансировала этот проект. Вот и все.

Петр внезапно выматерился так сочно и образно, что покраснели даже Олег с Виталием, слыхавшие на своем веку всякое.

– Ты что хочешь сказать – что тебе заказали из наших мозгов… из наших снов кино снимать?! Так что ли?!

– Шоу, – с усмешкой поправил его Гершберг. – Науку финансируют войны и шоу-бизнес. Как ученый, я, разумеется был против, но от меня тут ничего не зависит. На научную работу нужны деньги! Оглянитесь – в каком мире вы живете?! В мире разнообразных шоу, содранных с западных образцов. Шоу по каждой телевизионной программе. В шоу превратили и суд, и расследование, и чувства, и жизнь. И людям это нравится, между прочим! Они смотрят это с удовольствием! Им нравится подглядывать за чужой жизнью и им понравится подглядывать за чужими снами! Уверяю вас. А если там еще и будут умирать… люди любят кровь! Они ведь будут знать, что это не актеры, не искусственная кровь… там это все по-настоящему!

– Фильмов с настоящими убийствами наснято достаточно, – заметил Воробьев, затылком почувствовав, как сразу напряглась за его спиной Ольга.

– Но это же совсем другое! Это ведь будет легализовано! Как порнуха, которую крутят по ночам! Настоящие смерти – и в то же время никто не умирает! Никакого преследования со стороны закона!

На несколько минут воцарилось гробовое молчание, после чего Олег воинственно осведомился:

– Кто за то, чтобы убить его прямо сейчас?!

– Ну, вы наворотили! – Кристина встала и начала бродить взад и вперед, покручивая брелок с жемчужиной на пальце, поблескивавшей в ярком свете ламп. – Вы вообще хоть сами поняли, что тут сейчас наплели?! По-моему, вы просто свихнувшийся врач – вот и все! Невозможно сон показывать по телевизору! Я вам не верю! Вы вот, например, говорите, что нас подбирали потому, что наши сны логичны и мы не знаем, что спим… А как же Алька?! Как она попала в ваш проект?! Она ведь не такая, как мы!

– Я не знаю, – хмуро ответил Гершберг. – Всех подбирал Кирилл, а Суханову он тестировал лично… и, хотя мы сильно сомневались, настоял, чтобы ее взяли. Сказал, что для него важно, чтобы кто-нибудь там начал беспокоиться, задавать правильные вопросы и искать ответы. Чуть-чуть… из-за этого он и с автобусной табличкой подшутил, болван!.. Шрейдер согласился – сказал, что будет интересно наблюдать за действиями остальных и за их реакцией, – его плечи поддернулись вверх. – Честно говоря, я этого вообще не понял. Ведь и раньше, как бы тщательно не отбирали людей, кому-то вдруг удавалось почувствовать, что что-то не так. Но спросить об этом не у кого.

– Может, Кирилл решил саботировать ваш опыт? – предположил Виталий. – Может, ему все это надоело. Может, совесть пробудилась… А может, он попросту испугался… той воронки… Вероятно, его туда все-таки затянуло. Потому и погиб.

Григорий Данилович взглянул на него неожиданно жалобно.

– Я не знаю… Может быть… Если только его не убил тот, другой человек.

– Лешка?! – быстро спросил Виталий, с удивлением обнаружив, что увлекшись фантастическим рассказом Гершберга, они как-то умудрились подзабыть о собственном убийце. – Он-то, кстати, как тут оказался?! Как ваш снотворец умудрился его пропустить?! Не думаю, что он намеренно позволил участвовать в проекте такому монстру! А Лешка сказал, что он уже участвовал в таком опыте. Как это понимать?!

– Видите ли… год назад проводился очередной эксперимент… мой первый. Схожие условия, схожая ситуация… все шло гладко, люди вели себя вполне адекватно, как вдруг… – Гершберг замолчал и уставился в пол, явно жалея, что завел этот рассказ. Виталий холодно усмехнулся и откинулся на спинку стула, не без раздражения поглядывая на экс-звезду, которая по-прежнему бестолково мельтешила по комнате, ошеломленно мотая головой и что-то бормоча.

– Дайте-ка, я угадаю. Один из них понял, что происходит, грубо говоря, осознал себя во сне. И этим стал для вас опасен.

– Не только. Он понял, что может делать все, что вздумается, совершенно безнаказанно. Он устроил настоящую бойню. Он убил больше половины испытуемых, прежде, чем нам удалось его ликвидировать.

– Но почему вы просто не разбудили его?

– Во-первых это могло бы привести к необратимым последствиям и разрушить всю ткань созданной лже-реальности. Во-вторых, мы не знали, кто это. Мы не знали, кого из спящих нужно разбудить.

– Как так?

– До эксперимента этого человека не существовало. Не существовало физически.

– Это еще как?! – изумился Олег. – Привидение, что ли?!

– Вы перестанете меня перебивать когда-нибудь или нет? – угрюмо спросил Григорий Данилович. Олег примирительно покачал в воздухе ладонями и надел кепку. – Этот человек появился, когда один из подопытных погиб – там. Несчастный случай. Всего нельзя предусмотреть. Да и к тому же этот человек оказался с неплохими задатками снотворца.

– И откуда же он взялся? – спросила Ольга, уже давно не произносившая ни слова, и опасливо взглянула на Евсигнеева.

– Слушайте, – хмуро произнес Гершберг, – мне бы… это… в туалет надо.

– На вопрос ответь! – безжалостно отозвался Олег. – Дама ждет!

Марина тихонько, презрительно фыркнула, и Кристина, на мгновение остановившись, закатила глаза к потолку.

– Вы, разумеется, знакомы с термином «расщепление личности»?