Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

* * *

Виталий, выскочивший из подъезда, только и успел увидеть, как его «лендровер», вихляясь влево и вправо, уносится за длинную многоэтажку по широкой дуге. В следующий момент к нему подлетела синяя «шестерка», дверца которой открылась словно бы сама по себе, и он прыгнул внутрь. Олег ударил по клаксону, потом зло выругался – выезд был наглухо закупорен злосчастным микроавтобусом, остановившимся у предпоследнего подъезда. Сдавая назад и объезжая двор, они потеряли бы слишком много времени.

– Ну ладно же!.. – процедил Олег сквозь зубы, крутанул руль, и «шестерка», проскочив в проем между живой изгородью, понеслась наискосок прямо через двор, разметывая тучных голубей и поднимая тучу пыли. Детишки, обживавшие старую покосившуюся карусель, с немым восторгом наблюдали за ее перемещениями. Машина пропахала сухие заросли лебеды, с треском проломилась сквозь изгородь и вылетела на дорогу в вихре обломанных веток и жухлой листвы.

– Вон они! Далеко, черт!.. А, щас!.. – Олег сдвинул кепку на затылок, потом, прищурившись, повернул руль и увел «шестерку» в следующий же рукав и понесся через дворы, яростно сигналя и распугивая прохожих.

– Куда?!..

– Спокойно, дядя! Не упустим!..

– Алька за рулем?!

– А ты думал, кто?!

– Кого гонит?!

– «Фокс» бежевый. Мужик какой-то. Я его только краем глаза зацепил… Это он, наверное! Узнала его!.. Долбанный автобус!

– Какого хрена ты так машину поставил?!

– Кто ж знал, что такой кабан приедет?!.. Другая бы прошла… Я ж думал потом объехать… а тут такое…

«Шестерка» пролетела через последний двор, юркнула в арку и выскочила на объездную дорогу. Теперь джип был всего лишь в десятке метров от них, а перед ним несся бежевый «фокс-бора». Несмотря на то, что «лендровер» то и дело продолжало мотать из стороны в сторону, а иногда он даже начинал нелепо дергаться и подпрыгивать, расстояние между машинами неумолимо сокращалось. Олег издал возглас отчаяния. Если бы руки у него не были заняты рулем, он схватился бы за голову.

– Японский конь, девка ж вообще водить не умеет!.. Тачка – чисто хвост собачий! Не дай бог сейчас куда впишется! Только бы не на трассу! Е-мое, только не на трассу!..

Водитель «фокса» словно услышал его мольбы, потому что легкая бежевая машина на очередной развилке вдруг свернула в «рукав» и нырнула во дворы. Джип на повороте занесло, отчего его колеса проехались по бордюру, и машину слегка подбросило, но он тут же выровнялся и ринулся следом. В салоне «шестерки» поднялась несусветная ругань.

– Куда его понесло?!..

– … ну, города он не знает!..

– А толку?!.. Он юркий, а твой сарай на поворотах скорость потеряет!.. Лучше б она нас сейчас вперед пропустила!..

Машины летели сквозь дворы, производя в них невообразимый переполох. Из-под колес разлетались кошки, собаки, птицы и прохожие – последние с испуганными криками в обрамлении сочных выражений, отличавшихся удивительным разнообразием. Джип на очередном повороте задел тонкий тополек, походя сломав его, точно спичку. «Фокс» несся, не разбирая дороги, и, проскочив один из дворов, в следующем снес легкий деревянный заборчик, упреждающе выставленный перед открытым люком, и рабочий, который, высунувшись из него, ковырялся в свой сумке, едва-едва успел прянуть обратно. Когда «фокс» пролетел над ним, ссыпав вниз часть останков заборчика, рабочий, гулко ругаясь, высунулся было наружу, но тут же, испуганно вытаращив глаза и углядев стремительно надвигающуюся на него махину «лендровера», снова юркнул в люк. Джип прогрохотал над ним и унесся, но на этот раз человек предусмотрительно выждал – и был прав, потому что следом зияющее отверстие люка на мгновение заслонило днище еще одной машины. Рабочий просидел в люке еще несколько минут и только потом осторожно выглянул, убедился, что опасность миновала, и уже после этого в истошном хриплом крике излил все свои ощущения и мысли по поводу происшедшего и в адрес «беспредельных козлов».

Водитель «фокса», ополоумевший от страха, продолжал злодействовать, и в следующем дворе разметал несколько выгруженных возле ларька упаковок минеральной воды, расшвыряв бутылки по всей дороге и зацепив на ходу одну из распахнутых дверец обшарпанного рафика, ловко захлопнув ее. Подворачивавшиеся под колеса машин бутылки сминались и лопались с веселыми хлопками.

– Что он творит! – заорал Олег. – Алька, елки, да уйди ты с дороги или вломи его в какое-нибудь дерево! Сколько можно?!

– Рули лучше!..

Машины проскочили последний двор и снова вылетели на прямую, и Олег внезапно побледнел, глядя туда, куда стремился уже помятый «фокс».

– Трасса, твою мать! Ну, все, девке хана!

– Не каркай! – рявкнул Виталий, судорожно вцепившись в кресло и глядя перед собой суженными глазами. – Гони! Отсеки их!..

– Не успеем! Эх, почему я не на «мазератти»?!

«Фокс» чуть притормозил на выезде, потом бросился в свободное пространство между потоком машин и полетел вперед, по мере возможности обгоняя то одну машину, то другую, одергиваемый злыми гудками.

Джип и не вздумал притормаживать. Он косо вылетел на трассу, словно снесенный ураганом дом, зацепил одну машину, отбросил на встречную другую, и, очутившись во втором ряду, дергаясь, помчался следом за «фоксом», катя за собой волну пронзительного сигнального рева.

Олег тоже не стал притормаживать, но, в отличие от беспредельствующего «лендровера» вклинился в совершенно немыслимую для проезда щель между машинами так ловко, что, казалось, «шестерка» изогнулась змеей, после чего погнался за джипом, безбожно подрезая всех и вся.

– Нас всех закатают лет на шестьсот! – хрипло сказал он, наблюдая, как «фокс» и «лендровер» свирепствуют впереди, разламывая стройные ряды машин и превращая уличное движение в бурлящую кашу. – И лишат прав вождения инкарнаций на двадцать! На этой планете уж точно! Господи, что они творят!..

– Гони!..

– Да как тут гнать?! Это ж жигуль, а не вертолет!.. Хорошо, свет пока в зелень… а то народ еще, на хрен, посбивают!.. И какого?.. может, Элька бы и так навела…

– Остывает Элька!..

– Чего?! – Олег ошеломленно глянул на Виталия широко распахнутыми глазами и снова вцепился взглядом в дорогу. Его кепка съехала далеко назад, чудом удерживаясь на затылке.

– Того! И соседка ее тоже! Ту, наверное, еще рано утром убили! Или вообще ночью! В хате он ее ждал!

– Бля-а-а, вот это мы влипли!

– Именно так!

– Мать моя женщина!!! – вдруг оглушительно сообщил Кривцов миру эту потрясающую новость. – Там же кольцо и Первомайская трасса сейчас будет! Шестиполосная! Либо он сейчас улизнет, либо там случится конец света!

Тем временем джип ухитрился практически чисто обогнать последнюю отделявшую его от «фокса» машину, и теперь они катили в соседних рядах параллельно друг другу. «Фольксваген» начал, было притормаживать, очевидно собираясь совершить некий очередной безумный обходной маневр, чтобы юркнуть в другой ряд, но джип вдруг, резко дернувшись вправо, с силой ударил его в бок и буквально выбросил с трассы на ответвлявшуюся прямую дорогу, проходящую мимо приземистого сияющего здания перестроенного кинотеатра и устремляющуюся к громоздящимся неподалеку жилым массивам, после чего сам метнулся следом. Олег матерно изумился и крутанул руль.

Движение на этой дороге было довольно вялым, и «лендровер» поравнялся с «фоксом» практически сразу, после чего снова метнулся в сторону и всей тяжестью ударил машину в бок. «Фокс» с помятой дверцей вылетел на пустой тротуар, описал пьяную полувосьмерку вокруг двух огромных тополей, после чего юркнул обратно на дорогу и начал рыскать в разные стороны, то притормаживая, то уходя вперед, не давая менее маневренному «лендроверу» возможность ударить снова, но тот терпеливо примерялся, не отставая.

– Ну, приложи его, останови, что же ты!.. – прошипел Олег. – Только не так резко…

– Ты всерьез думаешь, что она просто хочет его остановить? – с холодной усмешкой спросил Воробьев. Олег покосился на него.

– Думаешь, хочет… того?..

– Ага. Догоняй. Чего ты плетешься?!

В эту секунду джип, улучив момент, с силой ударил «фокс» в левую переднюю часть, тут же выровнявшись и проскочив вперед. Бежевую машину развернуло, крутануло вокруг своей оси, вынесло на обочину и с лязгом впечатало левым крылом в ствол одного из огромных тополей. Двигатель «фокса» агонизирующе всхрипнул и затих. Помятый джип остановился в нескольких метрах от него, потом, подпрыгивая, рывками начал сдавать назад. «Шестерка», визгнув шинами, притормозила возле искореженной машины, из которой, тряся головой, пытался выбраться человек с окровавленным лицом, судорожно дергая заевшую ручку смятой дверцы с пассажирской стороны. Вокруг стремительно собиралась гудящая толпа любопытствующих.

Виталий выскочил из машины, одним прыжком оказался возле «фольксвагена» и рванул на себя дверцу с такой силой, что чуть не сорвал ее с петель. Сунулся внутрь и за отвороты плаща одной рукой выволок наружу мужчину в сером измятом плаще, дико вращающего вытаращенными глазами, казавшимися огромными на перепачканном кровью лице.

– Пустите! – тонко заголосил тот, отчаянно отбиваясь. – Ненормальные! Что вы делаете?! Пустите меня!.. Помогите!.. Вы не имеете права!.. Я гражданин Германии!..

Виталий, не вступая в дебаты, коротко ударил его ребром ладони по шее, подхватил под мышки и подволок к остановившемуся рядом джипу. Толпа заволновалась, издавая возгласы разнообразного оттенка и содержания, но никто не попытался ему помешать. Виталий распахнул заднюю дверцу, вбросил туда бесчувственное тело и захлопнул ее.

– Что вы делаете?! – с возмущенной робостью воскликнул кто-то.

– Кино снимаем! – ответил Воробьев и проворно оббежал «лендровер», уже слыша давно ожидаемое завывание сирен стражей закона. Алина уже сидела на пассажирском сидении, вжавшись спиной в кресло и глядя перед собой широко раскрытыми невидящими глазами. Ее трясло, из носа текла кровь, пачкая подбородок и шею, волосы разметались спутанными беспорядочными прядями. На правой скуле наливался большой густой синяк, в подглазьях расползлись страшные синеватые тени. Зубы едва слышно постукивали друг об дружку.

Виталий плюхнулся на сиденье и рванул машину с места, в зеркало заднего вида проследив, как следом торопливо метнулась «шестерка». Потом отрывисто спросил:

– Телефон где?!

Алина, не взглянув на него, деревянно пошарила по сиденью, потом протянула ему сотовый. Он взял его, но ее рука еще некоторое время потерянно висела в воздухе. Потом вернулась на колени и судорожно вцепилась в полу пальто, яростно комкая темную ткань.

Виталий набрал номер и заговорил, изо всех сил стараясь не кричать:

– Колян! Да, я!.. Открывай ворота!.. В отстойник!.. Две телеги!.. Да, серьезно!.. Да, проблемы!.. Сам ты!.. И я тебя!.. Ну, давай!..

Он отменил вызов и тут же выбрал другой номер.

– Ты ремонтку на Речной знаешь?!.. Лады, сворачивай на первом же и гони туда другой дорогой!.. Да, лучше по отдельности! Нормально все!..

Виталий бросил телефон между сидениями, потом, придерживая руль одной рукой, тихонько потряс дрожащую девушку за плечо.

– Аля? Алюш, ты как?

Алина медленно повернула к нему лицо. Несколько секунд она тупо смотрела на него, будто не узнавая, потом чуть дернула головой, и в ее глазах начала проступать осмысленность, а следом – живой, вздрагивающий ужас. Казалось, она только сейчас начинает понимать, что произошло. Потом она так же медленно обернулась и посмотрела назад, на безвольно лежащего на сиденье мужчину в сером плаще, подрагивающего в такт движению машины. Ее глаза расширились еще больше, после чего она визгливо вскрикнула:

– Ты его убил?! Зачем?! Это я должна была…

– Тихо, рыжик! – Виталий заставил ее отвернуться, непрерывно оглядывая в зеркало уносящуюся назад дорогу. – Никто никого не убил! Живой он! Нам с ним еще говорить и говорить! Это он?

– Это он! – Алина кивнула, но тут же сморщилась от боли. – Это он! Он ко мне за ширму заходил! Он… И он узнал меня! Он меня узнал!

– Хорошо. Успокойся. У тебя кровь идет. Есть платок?

– Был.

Она зашарила в своей сумочке дрожащими пальцами, вытащила платок и прижала его к носу, потом закашлялась.

– Что с лицом? Он тебя ударил?! Аля, он тебя ударил?!

– Да… Не помню… Может быть… – Алина испуганно посмотрела на него поверх платка. – Господи, что я натворила!.. Я… я не знаю, я просто не смогла… Что теперь будет?! Нас найдут, нас поймают, нас поса…

– Тихо, тихо! Все обойдется, не голоси! Никого не убила – это главное. Успокойся. Ты все сделала правильно. Иначе мы б этого козла никогда не нашли!

– Но Эльвира…

– Он убил ее. И Эльвиру, и ее соседку. Зачиститься решил, сука!..

– Что?! Но… как он понял?! Как он узнал?! Он не мог этого узнать! Именно вот так…

– Вот мы у него и спросим. Только непонятно… – Виталий нахмурился, глядя на дорогу. – Зачем он вернулся? Забыл что-то. Ладно, это все потом…

Алина жалобно сморщилась.

– Боже мой!.. Но ведь нас же там видели! А вдруг все это на нас повесят?! А разгром на дороге?! Наверняка кто-то заметил номера! Приметы уж точно! Машина вся мятая… Господи, да нас пожизненно закатают!..

– Я же сказал – не голоси! Все уладится.

– У тебя на все один ответ – все уладится!

– Но ведь все же и улаживается – в конце концов, а? – заметил Воробьев с легкой усмешкой. – Машины спрячем, Олег сгоняет за своей «блондиночкой», соберем остальных, уедем туда, в парк, там тихо…

– А если они и туда… в этот дом…

– Он не на меня оформлен.

Алина с минуту помолчала, потом тихо, виновато произнесла:

– Я разбила твою машину… совсем ее испортила… Сколько это стоит?

– Тебя не касается! – сердито отрезал Виталий. – Все, забудь! Подумаешь, машина! Жива – и ладно!

Она попыталась улыбнуться, и у нее это почти получилось.

– Ни один мужчина в мире не скажет про свою машину «подумаешь, машина»! Да любой…

– Господи ты боже, да что мне теперь, убивать тебя, что ли?! – вскипел он. – Или продавать на галеры?! Молчи и не приставай ко мне! Просто, за руль больше не пущу никогда!.. Ты раньше-то когда-нибудь водила?

– Нет.

– Ну и дела! – Виталий покачал головой. – Видать, и вправду тебя бог хранит! Как ты только никуда не врезалась?! Особенно на трассе! Даже маневрировать умудрялась…

Алина снова жалко улыбнулась, потом сипло, с прононсом сказала в носовой платок:

– Это было наитие!

* * *

Волна ледяной воды выплеснулась на обвисшего на стуле окровавленного человека, и он с испуганным возгласом вскинулся, судорожно хватая ртом воздух и моргая мокрыми ресницами, потом, отфыркиваясь снова обмяк. Закашлялся, приподнял голову и вздрогнул, потом потерянно огляделся.

Вокруг него были лица, плотный круг лиц, смотрящих на него злыми, холодными, волчьими глазами, в которых не было ни капли растерянности или хотя бы малейшего человеческого выражения – только холодная, бездушная злость. Он знал эти лица – знал все до единого и не мог поверить, что все это происходит на самом деле, что они здесь, вокруг него, что их глаза открыты и видят его. Он рванулся, но его дернуло назад, и он взвыл от резкой боли в запястьях, которые были стянуты ремнем и надежно примотаны к батарее.

– Ну, что? – с неожиданной приветливостью осведомилось одно из лиц, и память человека с услужливой машинальностью подсунуло ему краткую информацию о нем.

Номер три, стандартный тип, Кривцов Олег Сергеевич, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, место рождения – город Брянск…

– Что? – растерянно переспросил он в ответ, потом снова задергался. – Кто вы такие?! Развяжите немедленно! Вы с ума сошли?! Где я?!

– Где – в кругу друзей! – сообщил Жора, оседлавший стул задом наперед. – И сейчас у нас будет происходить предельно дружеское общение! Ну, что, – он приоткрыл документы, которые держал в руках, и усмехнулся, – господин Гершберг Григорий Данилович, местожительствующий в славном городе Эссене? Решили в Грецию дернуть? Че так? Не понравилось в России?

– Развяжите меня и верните документы! – зло произнес гражданин Германии. – Сумасшедшие! Вы знаете, кто я такой?!

– Нет, – скучающим тоном отозвался Виталий и закурил. – Просвети нас.

На лицо Гершберга набежала тень. Он явно не пылал энтузиазмом вести просветительскую работу.

– Вы кто такие?!

– Сейчас как закатаю в рог – живо вспомнишь, кто мы такие! – рявкнул Олег, наклоняясь вперед на своем стуле. – Аж десять раз подряд вспомнишь! Козел недобитый! Что вы с ним цацкаетесь! Отдайте его мне – я из этого мудака сейчас макраме сделаю!

Человек съежился на стуле, сразу же поверив Кривцову на слово, потом снова потерянно огляделся.

– Что вам надо?

– Уже лучше, – заметил Виталий, вертя папиросу в пальцах. – Глядишь, скоро будет совсем хорошо! Только, в первую очередь надо тебе! Очень надо! Иначе зачем ты российских гражданок завалил, а? Нехорошо.

– Это не я! – вдруг завопил Гершберг так пронзительно, что в окнах дребезгнули стекла. – Да я… Я поднялся поторопить… она должна была чемодан… я… мы опаздывали… и я… А она там уже…

В лицо ему выплеснули новую порцию воды, и он осекся, фыркая и отплевываясь. Остальные выжидающе смотрели на него. Алина потирала затылок, борясь с то и дело подкатывавшими приступами тошноты. Кристина нервно теребила свой жемчужный брелок, Ольга покусывала ноготь большого пальца, а Борис разглядывал сидящего на стуле человека с жадным нетерпением.

Глядя на Гершберга, некоторые испытали даже разочарование. Они ожидали увидеть нечто более значительное – либо со злодейскими чертами лица, либо с типичной внешностью сумасшедшего профессора из страшных фильмов – уж во всяком случае, что-нибудь определенно выдающееся. Но привезенный Виталием и Алиной человек не казался чем-нибудь выдающимся – молодой еще мужчина, с крупными, довольно приятными чертами лица, темными волнистыми волосами, чуть полноватый и совершенно обычный, похожий на бухгалтера фирмы средней руки. Мокрый, с кровавыми разводами на лбу и щеках, он выглядел совершенно безобидно и даже жалко.

– Ну, убил ты их или нет – с этим уже другие будут разбираться, – Виталий чуть склонил голову набок. – Мне…

– Да не убивал я никого! – снова закричал Григорий Данилович – на этот раз с отчаянием. – Не убивал я Элю! Я любил ее! Понимаете?! Любил! Я хотел увезти ее! Увезти из этой дурацкой страны! Я только из-за нее и задержался в этом чертовом городе, остальные уже давно…

Он осекся, потом зло взглянул на Алину, смотревшую на него пристальным немигающим взглядом.

– Остальные? Ну, чего притих? Вещай дальше!

– Я ее не убивал, – тихо повторил Гершберг и опустил голову. – Это, наверное…

– Кто?!

– Не знаю! Ничего не знаю! – слова посыпались из него, словно сухие горошины из разорвавшегося пакета. – Отпустите меня! Пожалуйста! Вы же… это чтобы меня…

– Кто убил твою подружку?! – ровно спросил Виталий. – Ты ведь его знаешь! Это Лешка?!

– Какой еще Лешка?! Никакого Лешки не знаю! Я ничего не знаю! Кто вы?! Откуда вы взялись?! Как вы меня нашли?! Вы не могли меня найти! – он тихо всхлипнул. – Вы не могли найти Элю! Вы не могли найти даже себя! Отпустите меня! Вы понимаете, что вы натворили?!.. Вы же вывели… теперь и меня… Сволочи!

Олег взвился со стула, но Виталий успел схватить его за руку и дернуть обратно. Алексей нехорошо усмехнулся, потом снова перевел взгляд на Гершберга.

– А вы рассчитывали, что мы все забудем, да?

Тот вдруг широко улыбнулся ему.

– Именно так. И уж тебе-то лучше меня ни о чем не спрашивать! Мне о тебе все известно!

Евсигнеев побледнел, потом его лицо исказилось в злой гримасе. Приступ смелости тут же отпустил Гершберга, и он, съежившись на стуле, снова начал жалобно причитать. Олег хмуро посмотрел на Виталия.

– Слушай, мы так долго будем с ним канителиться! Давай я ему в рыло дам пару раз, может, это улучшит его сообразительность?!

– Или я! – поддержала его Ольга, хищно прищурившись. – Пусть живее языком машет – у меня уже терпение кончается!

– Во-во! Слышь, ты, тевтонец хренов, терпение у нас кончается! Впрочем, у меня оно и не начиналось! Говори давай, а то сейчас на небо отправлю, к коллеге Шрейдеру! У, компания оккупантов!

Гершберг вздрогнул и поднял голову. На мгновение на его лице появилось искреннее удивление, потом он взглянул на Алину и кивнул, констатируя факт.

– Ты.

– Я, – сказала Алина с кривой усмешкой, поднимаясь со стула. Подойдя к нему, она внимательно взглянула сверху вниз на запрокинувшееся к ней лицо.

– Не понимаю! Шрейдер был отличным специалистом! Каким образом ты могла разблокироваться?! Даже при учете особенностей твоей психики… Каким образом?! Ты не могла вспомнить! Тебе закрыли воспоминания о переходе! Ничто не могло тебе напомнить! Тебя тщательно осмотрели!

– В ухо заглядывали?

На лице Григория Даниловича отразилось искреннее недоумение, потом он покачал головой.

– Ухо? При чем тут ухо? Ведь там ничего не бы…

– Когда ты вместе с коллегой пытался меня скрутить, то потерял бумажку с телефоном Эльвиры. А я успела ее спрятать. Ухо было ближе всего. Машинальные действия, – Алина улыбнулась ему в лицо. – На уровне подсознания.

– Что?! – потрясенно спросил он. – Ты… ее там… Ты успела увидеть там эту запись?

– Нет. Она была сложена.

– Твою мать! – Гершберг откинулся на спинку стула и захохотал – громко, истерично, со всхлипываниями. – Бумажка! Просто бумажка! Как могла обычная бумажка… без информации… и вдруг стать критической точкой блокировки?!.. О-ой-господи! Старина Шрейдер бы удавился, если б узнал об этом! – он резко оборвал свой смех и взглянул на нее почти с ненавистью. – А я ведь ему говорил!.. Я с самого начала был против!.. И потом!.. Я ведь говорил им, что возвращать тебя – большой риск! Если бы Константинович не был главным… со своим дурацким гуманизмом!..

– … то вы бы меня ликвидировали, не так ли?

– Это наука, девочка! Некоторыми вещами приходиться поступаться! Не считай меня чудовищем, но…в истинной науке важен не просто ум, а ум бесстрастный. Никакой морали. Никакой души. Все живые существа, включая и людей – особенно людей – это лишь средство для подтверждения истины. Сырье для прогресса научной мысли…

Алина размахнулась и со всей силы ударила его по губам, потом отвернулась, прошла за стул, на котором сидел Виталий, и устало облокотилась на спинку. Воробьев потянулся, взял ее руку, положил себе на плечо и сжал пальцы.

– Сырье?! – холодно переспросил Жора, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – А как же наши жизни, ты, сволочь?!

Гершберг зло посмотрел на него, черпая смелость в почти бессознательной ненависти к этим, окружившем его людям.

– А что такое с вашими жизнями?! Вы бы жили, как жили всегда! Живые и здоровые! Если бы она не осталась в живых, вы бы постепенно все забыли… Да, ситуация была экстремальной, да, на этот раз мы не смогли завершить все должным образом… но никто из вас не бодрствовал во время перехода! Шрейдер дал вам нужную программу, вы вернулись в свои жизни и в них и проснулись! Все! Все было бы именно так, если бы не она! И Эля была бы жива!

– Объясните, что вы с нами сделали? – тихо спросил Борис. – Что и для чего вы с нами делали?

– Господи, да зачем это вам надо?! Забудьте обо всем и идите по домам! Сумасшедшие! Только абсолютно ненормальные начнут искать приснившихся людей… искать смысл в том, чего никогда не было!

– Как это не было! – взревел Олег, до хруста вцепившись пальцами в спинку стула. – Да нас там всех, на хрен, поубивали! Ничего себе не было!

– Это было не по-настоящему! – отрезал разбитыми в кровь губами Гершберг и тоскливо покосился на заклеенное газетой окно.

– Но для нас-то это было по-настоящему! – глухо произнесла Алина. – Мы чувствовали по-настоящему! И умирали тоже по-настоящему! Мы были точно такими же людьми из плоти и крови, как и сейчас! Я абсолютно по-настоящему прожила тот миг, когда мне перерезали горло! Сволочи, и вы думаете, что вам это вот так просто сойдет с рук?!

– Глупенькая, – он усмехнулся почти с отеческой жалостью, – нам это уже сошло с рук. Неоднократно, причем! Что вы докажете?! Что у вас есть?! Трупы? Пропавшие люди? Документы? Пленки? У вас нет ничего – есть только идиотский сон! Все, что произошло – всего лишь идиотский сон, бред, галлюцинации – называйте, как хотите! Конечно, вы можете попытаться обратиться в соответствующие органы – бога ради, это даже будет интересно! Загремите в психушку всей компанией! – уголок его рта дернулся и Григорий Данилович снова отвернулся к окну. – Все! Больше я ничего говорить не стану! Я и так сказал достаточно!

Евсигнеев извлек из кармана перочинный нож, нарочито медленно раскрыл его, внимательно посмотрел на сверкающее лезвие, потом – на застывшее лицо Гершберга.

– Мне за такого мудака и отсидеть не жалко!

Григорий Данилович повернул голову, увидел нож и заметно встревожился.

– Я кажется, предупредил вас…

– Хватит! – взревел Алексей, поднимаясь. – Он меня еще пугать будет! Все равно один из них знает и, рано или поздно, узнают остальные! Мне терять больше нечего, понял, урод?! Ты и так у меня все отнял! Ты скажешь правду или я ее из тебя вырежу!

– Уберите этого психа! – испуганно сказал Гершберг, вжимаясь в спинку стула. – Ты спятил еще там!.. Правду… Какая правда вам нужна?! Я вообще не понимаю, чем вы недовольны. В том, что вы там умерли, мы совершенно не виноваты!

– А кто виноват?!

Гершберг сжал губы и мучительно скривился.

– Ну не знаю я! Я ведь был одним из ассистентов! Всего-навсего! Что вы от меня хотите?! В конце концов, разве вам там было так уж плохо?! Ведь там исполнились ваши желания! За что вы хотите нас наказать? – он взглянул на Ольгу. – Вы хотели стать владелицей клуба того человека, который так несправедливо с вами обошелся, – и вы ею стали! – его взгляд перескочил на злое лицо Олега. – Вы хотели собственную автомастерскую – и она у вас была! – лицо Олега в его глазах сменилось лицом Жоры, выражение которого, как всегда, было совершенно непроницаемым. – Вы хотели иметь сеть Интернет-кафе и быть плейбоем с внешностью Рока – и вы были таким! – взгляд метнулся к Виталию, но тут же ушел куда-то вниз. – Вы хотели иметь здоровую руку и забыть войну, на которой вам пришлось побывать, – так и было! Что плохого, что все ваши фантазии на несколько дней стали явью?! Черт возьми! Да вы сами по себе ничего не представляете! Вы неудачники, плывущие по течению! Ничтожества с глупыми, примитивными мечтами! – глаза Гершберга загорелись полубезумным огнем, и он выпрямился на стуле, торопливо облизывая склеивающиеся разбитые губы. – Думаете, каков один из критериев вашего отбора?! Мелочность и простота ваших желаний! В них не было грандиозности, не было размаха, не было невозможности! Никто из вас не стремился совершать какие-то умопомрачительные открытия, захватить власть в целой стране, вести жизнь Стальной бабочки, оставить в истории какой-то след! Заветная мечта… паршивая забегаловка, слесарня, парикмахерская, смазливое лицо!.. Уютное, сытое, мещанское счастьишко! Тьфу! – он криво усмехнулся, вдруг сразу став очень старым. – Думаете, я играю роль некоего злого, сумасшедшего ученого, а?! Ведь в подобных диких историях обязательно должен присутствовать безумный профессор, а?! Который обращается с благородными индивидуальностями, как с мусором.

– А разве нет? – негромко произнес Петр, сжимая и разжимая пальцы и играя желваками.

– Да в том-то и дело, что нет! Потому что вы – и есть мусор! Вы ничего не можете! Вы не можете даже мечтать! Вам дали возможность принести хоть какую-то пользу. В конце концов, вам дали возможность приблизиться к вашим убогим в мечтам в реальной жизни! На какое-то время мы спрятали тех демонов, которые грызли вас всю жизнь. Разве не этого вы хотели?!

– Вы ошибаетесь, – устало сказал Жора, поднял руку и нажал указательным пальцем невидимую кнопку на уровне носа Гершберга. – Вы не спрятали наших демонов. Вы выпустили их на волю. Заветные желания, которым дали жизнь так ненадолго, тоже могут превращаться в демонов… разве вы не знали об этом? Мы были обычными неудачниками, а теперь стали неудачниками сумасшедшими! Вы исполнили наши мечты на миг?.. лучше б вы этого не делали! Посмотрите, во что мы превратились?! Вы не заметили, что здесь кое-кого не хватает?! Вы в курсе, что Света Бережная умерла? А перед смертью зарезала своего мужа, который изводил ее всю жизнь?

Григорий Данилович слегка побелел лицом, и в его прозрачных глазах снова начал проступать страх, но удивления в них не появилось, как будто сказанное не было для него новостью.

– Нет. Я этого не знал. Возможно…

– Своим экспериментом вы сломали ей психику! В принципе, вы сломали ее всем нам!

– Если бы не Суханова…

– Аля здесь не при чем! – резко перебил его Жора, и на его лице наконец-то начала появляться жаркая ярость. – Света не видела никого из нас! Мы не успели ее найти! Она из-за тебя погибла, сволочь, понимаешь ты это?! Это ты называешь научным прогрессом?!

Григорий Данилович хотел было возразить, но тут вдруг тихий, погруженный в себя Лифман слетел со своего стула, одним прыжком оказался возле гражданина Германии, схватил его за отвороты плаща и, встряхнув, крепко стукнул затылком о стену, и Гершберг взвизгнул – не столько от боли, сколько от испуга.

– Верните мне мою жизнь! – закричал Борис, снова и снова ударяя его о стену. – Немедленно верните мне мою жизнь!

– Это была не жизнь, дурак! – заорал тот, пытаясь вывернуться. – Это был всего лишь сон! Сон! Понимаешь?!

Виталий и Олег, вскочив, с трудом оторвали буйствующего ювелира от Гершберга. Борис покачнулся, потом подошел к стене, прислонился и сполз по ней, дрожа всем телом.

– Это сейчас сон! Это сейчас не моя жизнь, а сон, кошмарный сон! Я хочу проснуться! – Срывающимся голосом он повторил: – Я хочу проснуться! Верните мне мою жизнь!

– Радуйся, что у тебя есть хоть такая! – не выдержав, крикнул Григорий Данилович. – Тебя ведь убили там – забыл?!

– Такая мне не нужна, – прошептал ювелир и закрыл лицо руками. В помещении повисла тишина – тяжелая, давящая, злая, и Гершберг в который раз съежился на пересечении ненавидящих взглядов.

– Слушайте, я уже все сказал. Отпустите меня.

– Ты не сказал и четверти, – заметил Олег, молчавший удивительно долго. – Кстати, ты забыл кое-что еще очень-очень важное. Один из демонов, которых вы выпустили, убил нас там. И, нам кажется, теперь он убивает здесь. Человек, чью заветную мечту вы тоже на миг сделали реальностью. Мечту играть страхом других. Мечту убивать безнаказанно. Желание, которое, возможно, было спрятано где-то на самом дне его подсознания, и если бы не вы, этот человек, возможно, никогда бы даже не задумался над этим… Но там он это попробовал. И ему понравилось.

– С чего вам в голову пришла такая глупость? – глухо спросил Гершберг.