Текст книги "Увидеть лицо - 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Вскинув голову, она зло отшвырнула лист и дробно застучала по клавишам, и до самого конца работы больше не думала ни обо сне, ни о людях, которых никогда не существовало.

Но спать в эту ночь Алина так и не легла.

* * *

– Тетя Аля?

– Аюшки?

Она обернулась, держа в руке нож, которым резала чеснок. Кухню наполнял свежий пряный аромат, из щели плохо закрывавшейся духовки тянуло горячим воздухом. Под столом крутилась Стаси и истошно орала, сходя с ума от запаха сырой куриной тушки, распластанной на противне. За окном хилое осеннее солнце изо всех сил заливало лучами серый двор, пытаясь хоть немного отогреть замерзшую землю, рассевшихся на толстой трубе потрепанных котов, голую изгородь из кустарниковой акации, простуженно ругающихся ворон, облепивших огромные тополя, старушку из первого подъезда, выгуливавшую на поводке дряхлого, страдающего от ожирения пекинеса; усыпанный палыми листьями «фокус» и до отказа заполненные мусорные баки. Пейзаж оживляла круговерть целлофановых пакетов и смятых разноцветных оберток, весело порхающих в воздухе. Картина неизвестного художника «У дворников выходной».

Вовка забрался на табуретку и тоже посмотрел в окно, потом на Алину.

– Тетя Аля, а что у тебя случилось?

– А разве я похожа на человека, у которого что-то случается? – Алина хмыкнула, потом аккуратно отделила краешек куриной кожи и принялась проталкивать под нее чесночные ломтики. – Вовка, у меня никогда ничего не случается. Словно я не человек, а портрет.

– Портреты не плачут по ночам, – рассудительно заметил Вовка, отрезая себе кусок от очищенной сырой морковки. – Я сам слышал. Уже два раза.

– Тебе приснилось, – недовольно сказала Алина, не прекращая своего занятия. – Слушай, ты играть пришел – вот и иди играть! Не мешай мне! Я не мама, церемониться не стану. Чеснока много, духовка большая…

– Акт каннибализма уголовно наказуем, разве не знаешь? – назидательно сообщил мальчишка, жуя морковку. Алина посмотрела на него с наигранным ужасом:

– Господи, я так и знала! Женьку обманули в роддоме! Ее ребенка украли, а вместо нее подсунули пожилого карлика! Надо немедленно открыть ей глаза на эту ужасную правду!

– То, что мне пять лет, вовсе не значит, что я обязан смотреть тупые мультяшки и выпрашивать у мамы киндер-сюрпризы! – авторитетно заявил Вовка. – Кстати, можно я Стейнбека еще подержу? «Консервный ряд» – классная вещь!

– Держи. Есть хочешь?

– Тетя Аля, если я захочу есть – я тебе скажу! – в голосе Вовки появилось раздражение. – Что ты, что мама – постоянно стараетесь меня закормить! Будто я только что из концлагеря! А что ты готовишь? Как называется?

– Деловая курица, – Алина наклонилась и отправила противень в духовку. Вовка повернулся на табурете, болтая ногами.

– Почему деловая.

– Да потому что она чисто при чесноке! – гнусаво сказала Алина, оттопырив мизинцы, потом растрепала ему волосы и принялась убирать со стола. Вовка усмехнулся с необычной для пятилетнего мальчика умудренностью и сдержанностью. Иногда он действительно казался ей пожилым карликом, слишком умный и рассудительный для своего возраста. Вполне возможно, умнее ее и Женьки вместе взятых.

– Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Вовка. Алина сердито тряхнула головой и бросила нож в раковину.

– Я не отвечаю на глупые вопросы глупых мальчишек! Иди играй в свой «Варкрафт», потому что через полчаса я сяду за работу! Или я тебя выгоню! А то и отшлепаю!

– Бить детей негуманно! – весело отозвался Вовка спрыгивая с табуретки и подтягивая спортивные штаны. – Кстати, тетя Аля, когда ты, наконец, найдешь себе нормального мужика, обязательно приведи его мне на проверку. Мама для этого дела не годится.

– Ты уже передумал брать меня в гарем?

– Да нет. Просто ты ведь не дождешься. Вы, тетки, все такие ветреные!

Алина сдернула с крючка полотенце, но Вовка уже умчался из кухни, прихватив по дороге возмущенно мяукнувшую Стаси. Алина бросила полотенце на стул и принялась с сердитым звоном мыть посуду.

Когда курица была готова, они пообедали – Вовка за компьютером, поглощенный уничтожением войск орков, она на диване, уткнувшись в перумовскую «Войну мага». Но, прочитав страниц десять, Алина отодвинула книгу и переплела пальцы под подбородком, задумчиво глядя на пустую тарелку, потом потерла ухо, отчего-то начавшее побаливать. Воскресенье, обычный выходной, который она проводила так же, как обычно, но в этот раз от этой обычности было тошно. Вовка был прав. У нее что-то случилось.

Ей было очень плохо.

Прошло уже почти три дня, а ей по-прежнему было очень плохо. И с каждым днем становилось все хуже. Мысли о том, что это был не просто сон, не отпускали ее. Что-то тут было не так. Кроме того, ее грызло странное чувство несправедливости, словно у нее отняли то, что по праву принадлежало ей. И еще была злость. Словно кто-то воспользовался ею без ее разрешения.

А вдруг они существуют?

И что ей делать? Ехать в Самару и проверять всех живущих в ней Виталиев Воробьевых?! Здравствуйте, я вам, случайно, недавно не снилась? Я и еще одиннадцать человек в таком большо-ом особняке, где нас всех поубивали? Интересно, как быстро ее направят на увлекательный отдых в местную психбольницу?

Алина подтянула к себе блокнот и принялась хмуро обводить ручкой уже много раз обведенные буквы и стрелки, почти продавливая бумагу.

Жора Вершинин – «Интернет-кафе» – мама-профессор, Волжанская медакадемия – картины – Рок – умерший в Пятигорске брат.

Виталий Воробьев – Самара – школа женской самообороны – чау-чау – сестра Даша в Саратове.

Олег Кривцов – автомастерская – Брянск – холодное оружие – бильярд – ваза – дядя Костя-стеклодув.

Марина Рощина – салон красоты – Волжанск – Ростов – Норматова Дилярам, начальная школа.

Ольга Харченко – Волжанск – клуб, диско-бар «Вавилон» – модельный бизнес – Татьяна Дердюк, кислота – боулинг – рояль, музыкальная школа – фильмы.

Алексей Евсигнеев – Питер – строительная фирма – боулинг – тренажеры – мать в Валдае – боится грозы – возможны психические расстройства – возможен криминал – козел!

Петр Сливка (?) – водитель – Тула – несчастный случай – серебро – шар – здорово матерится – здорово пьет – язва – бильярд – жена, сын.

Борис Лифман – ювелирное дело – Киев, Волжанск – «Дилия» – бальные танцы – сестра Наташа, ДЦП, умерла в возрасте тринадцати лет.

Светлана Бережная – возможно, очень полная – помешана на кулинарии, возможно, работает где-то в этой области – Волжанск – возможно, но вряд ли бальные танцы – любовные романы – боится мужчин – также возможна нюктофобия – друзья в Краснодаре.

Кристина Логвинова – возможно, малоизвестная певица – кокаин – Москва, Волжанск – безвкусица – помешана на мистике – разведена – татуировки.

Лешка – возможно, 16–17 лет – возможно студент – ловушки – химия – психология – оружие – сумасшедший.

Алина прочитала записи несколько раз и тихонько вздохнула. Исчерпывающая информация. Причем исчерпывается практически сразу же. Найти кого-то по этим записям совершенно нереально. Разве что Жору, если он не придумал, то есть, вообразил, профессорский статус своей матери. Профессора в Волжанске найти не так уж сложно.

Господи, Аля, ты хоть понимаешь, чем ты занимаешься?!

Она опять потерла ухо. Ощущения в нем были не только болезненными, но и неприятными, словно где-то глубоко в ухе что-то было – какой-то инородный предмет. Впрочем, откуда ему там взяться?

– Тетя Аля, так ты мне ответишь или нет? – спросил Вовка, не отводя глаз от экрана.

– Ты о чем? – она принялась задумчиво рисовать кривые лучи вокруг слова «Самара», заключая ее в вытянутую кособокую звезду.

– Почему ты плакала по ночам?

– Что ты прицепился?! Я не плакала. Я молилась особым образом.

Вовка обернулся в кресле, явно собираясь ответить очередной ехидностью, но тут зазвонил телефон, для удобства стоявший под диваном. Алина свесилась и взяла трубку, запрокинув голову и глядя в потрескавшийся потолок.

– Алле? Обитель зла слушает. Извините, но сейчас все находятся на ритуальном убийстве. Оставьте сообщение после сигнала… А-а-а!

В трубке раздался хохот, потом Женькин голос укоризненно произнес.

– Все веселишься?

– Ага. Потому что жизнь прекрасна и удивительна, а Россия – великая и непобедимая страна! Это приводит меня в состояние сардонического восторга… Кстати, не скажешь своему чаду, чтобы он не доставал меня своими вопросами? Иначе мне придется его убить.

Вовка снисходительно хохотнул из кресла и что-то пробормотал.

– Аль, я чего звоню… Ты не могла бы меня заменить часа на три-четыре? Я потом за тебя отработаю.

– А в чем дело? – спросила Алина, выпрямляясь и отбрасывая распущенные волосы на спину.

– Да… ты понимаешь, желудок чего-то крутит… Я дома полежу, напьюсь чего-нибудь и вернусь. Толик раньше шести не припирается.

– Так может совсем уйдешь, а я до вечера…

– Нет, а то он может опять разораться. Ты же его знаешь.

– Ладно, сейчас подъеду, – она обреченно вздохнула. – Кстати, не забудь забрать из моей квартиры это чудовище, которое ты почему-то называешь ребенком.

– Ага. Я тебя тут дождусь. Пока.

Алина положила трубку, закрыла блокнот, потом запустила его в стену. Тот хлопнул об обои раскрывшимися страницами и упал на палас.

– Примитивно, – заметил Вовка вставая. – Лучше сказани чего-нибудь. У тебя здорово получается. Почему ты на работе никогда так не разговариваешь? Ты там вообще какая-то другая, тихая… Толь-ко с мамой и со мной…

– Цыц! – Алина ткнула указательным пальцем в его сторону. – Больше ни одного слова из этого района!

– Я поеду с тобой, – Вовка не спрашивал, а утверждал. Алина хмыкнула, спрыгивая с дивана и подбирая блокнот.

– Нет, дитя. Ты останешься тут или отправишься к себе домой. Бар, да еще такой гнусный, как наш, не место для детей. Особенно для детей с повышенным чувством юмора!

– Я ничего не делал! – быстро сказал Вовка. Она покладисто покивала.

– Конечно. А кто Тамиле в кофе «Фэйри» налил? Граждане из Вилабаджо забегали? Или она сама себе плеснула? Перепутала со сливками. Бедная подслеповатая Тамила…

– Она сказала, что у мамы толстые ноги! – угрюмо произнес Вовка и посмотрел на нее с вызовом. – Она все время что-то говорит – и про маму, и про тебя! Я сам слышал! И на меня орет постоянно!

– Любой заорет, если напьется средства для мытья посуды. Или хлопнет коньяку, разведенного уксусом и отменно посоленного. Что, разве подзабыл? Ну, что мы глазки прячем?

– Она мне не нравится.

– Ну и что?

– Она один раз при мне назвала маму «тупой коровой»!

Алина сделала паузу, подыскивая нужный аргумент, но тот не находился.

– А если б там была не мойка, а средство от тараканов? И скончалась бы Тамила в страшных судорогах?

– Ну и невелика потеря для сельского хозяйства! – сердито отозвался мальчишка. – К тому же разве ее отрава возьмет?.. Тетя Аля, ну можно я с тобой?

– Нет! – отрезала Алина. – Не сегодня. Можешь за компьютером посидеть. А хочешь – поработай за меня.

– А текст нормальный? А то ты мне как-то дала работу… одну страницу весь день печатал! Помнишь, статья какого-то профессора?.. Я одно предложение до сих пор помню – в каждом слове по десять ошибок делал, потом исправлял сидел… Гликопротеиновая часть рецептора тиротропин-рилизинг…

– Замолчи! – в священном ужасе сказала Алина. – Лучше поиграй во что-нибудь. Работать не надо. Или телевизор посмотри. Скоро «Профессионал» будет с Бельмондо. Хороший фильм.

– Фильм-то хороший, только Бельмондо, небось, опять в конце замочат?

– Боюсь, что да.

– А могли бы хоть разок не замочить!

– Ну, кому сейчас легко?! – философски произнесла Алина и ушла переодеваться.

* * *

Народу в «Чердачке» пока что было немного, поэтому работа не требовала особого напряжения. Большая часть столов пустовала, в баре присутствовала лишь подростковая компания, которая, попивая пиво, обсуждала преимущества и недостатки последних моделей сотовых телефонов, двое пожилых мужчин, делившихся впечатлениями от последней рыбалки, женщина средних лет, тянувшая дешевый ликер, глядя перед собой пустыми, сильно накрашенными глазами, трое раздельно сидящих парней, рассеянно разглядывавших заоконный пейзаж, и две девушки, рассказывавших друг другу последние сплетни. В солнечных лучах, заливавших бар, лениво кувыркались клубы дыма, негромко играла музыка. «Чердачок» был погружен в воскресную апатию, и его персонал в лице Тамилы, Алины и заглянувшей отдохнуть и поболтать знакомой продавщицы косметики «Орифлейм» Лены то и дело зевал. Тамила разгадывала кроссворд, с отвращением потягивая зеленый чай и потирая пальцами левый висок. Лена пылко расписывала достоинства нового тонального крема, запивая горячую рекламную речь остывающим капуччино. Алина слушала ее правым ухом, правым глазом следя за длинным сверкающим ногтем продавщицы, чертившем в каталоге поясняющие маршруты от фотографии к фотографии. Левым ухом она привычно прислушивалась к болтовне посетителей, левым глазом снова и снова перечитывала свой список. Что за этими фамилиями – сон или люди? Живые люди…

Где-то там я все равно человек! Реальный живой человек! Не компьютерная фантазия или чего там еще!

Она кусала губы. На сердце было тяжело и муторно, жизнь, как и все эти три дня, казалась глупой и пустой. Если б не этот проклятый сон, возможно, ничего этого и не было бы. Она бы, как и раньше, тихо жила. Тихо отрабатывала свой рабочий день, сдержанно переругиваясь со строптивыми посетителями или просто отмалчиваясь, и в серости дней была бы некая привычная прелесть спокойствия. Стандартная волжанская мышь… Нет, это не мог быть просто сон. Люди-тени, люди-призраки не смогли бы настолько в ней все перевернуть.

Алина полезла в сумочку за новой пачкой сигарет, и ее пальцы наткнулись на что-то длинное и острое. Она отдернула руку, потом вытащила дротик для дартса и сердито бросила его на стол. Вовочкины шалости!

Вокруг дротика была обмотана бумажка. Алина развернула ее и усмехнулась.

Передай тете Тамиле в мягкое место.

– … цвет изумительный – все тона… На коже – как шелк…

– Лена, отдохни, – перебила ее Алина, снова зевая. – Мы все равно сегодня ничего у тебя не купим.

– Да нет, я просто… – Лена улыбнулась, переворачивая красочную страницу каталога. – Последние новости. Это просто так… Почему бы не поговорить о косметике?..

– А почему не о проблемах судоходства в Суэцком канале? Или не о ценах на селедку?! Ленка, ты сейчас не на работе. Так и давай говорить не о работе. Вчера ты рассказывала абсолютно то же самое. Нет, ну если ты, конечно, оттачиваешь на нас свое мастерство коммивояжера…

– Ничего подобного! – обиделась Лена. Тамила, не отрывая глаз от кроссворда, вздернула одну бровь, потом задумчиво пробормотала:

– Что-то ты, Аля, разумничалась в последнее время. Переутомилась что ли? А ну-ка, скажи еще что-нибудь умное.

– Каждый год Нил разливается и делает страну плодородной.

Лена фыркнула, закрывая каталог. Тамила подняла голову и задумчиво посмотрела на коллегу. Алина вернула ей задумчивый взгляд, потом приветственно помахала ладонью и повернулась в профиль.

– А так лучше? Или так? Какой ракурс тебя интересует?

– А ты изменилась, Аля, – медленно и неохотно произнесла Тамила, продолжая разглядывать ее. – Удивительно, но в тебе даже появилась какая-то внутренняя сила. Не ожидала.

Алина искренне удивилась. Внутренняя сила? И это говорит Тамила, которая совсем недавно при всех назвала ее слюнтяйкой?! Странно.

– Что такое? Неужели мышь начала обрастать перьями? А если и так – тебя что – удручает этот процесс?

– Да мне поровну твои процессы! – раздраженно отозвалась Тамила, щелкая зажигалкой. – Сходи лучше пепельницу поменяй!

– Они сидят за твоим столом, ты и иди. На моих столах все в порядке.

– Тебе что – в падлу?! – Тамила бросила ручку на стол. Алина рассеянно кивнула.

– Точно. Я тут подумала, и мне в голову пришла, как ни странно, мысль. Конечно, в запарке ты вкалываешь от души, но я не понимаю, почему в такие периодические затишья твоя работа заключается в охране стула и разгадывании кроссвордов, в то время, как я или Женька должны, как девочки, суетиться и выполнять и свои, и твои обязанности? Я бы могла понять, если бы ты была старенькой немощной особой, тогда мы бы помогали тебе из гражданского сострадания. Или если бы ты хотя бы иногда по-человечески об этом просила. Даже пойти на… не буду уточнять, куда, гораздо приятней, если говорят «пожалуйста». Все люди… Но ты не говоришь. Ты рявкаешь. Мне надоело, что ты все время включаешь босса, Томка, – Алина виновато развела руками. – Ну вот надоело. Так что иди сама меняй пепельницу. Мелочь, а приятно.

– Слушай, ты… – процедила Тамила сквозь зубы, опасно сверкая глазами, но Алина перебила ее вежливым кротким тоном.

– Вы. Алина Михайловна. Стоя и почтительным шепотом. Шучу. Можешь не вставать. И кстати, Томочка, хотела тебя предупредить. Честно, как Минздрав. Если ты еще раз назовешь Женьку «тупой коровой», а ее сына – «паршивым сучонком» и настучишь Толику еще хотя бы про одну нашу замену, я отрежу тебе ноги и похороню тебя живьем… Да что же тебя так перекосило, Тамик? Не делай диагональное лицо – ты же у нас такая милашка! А?!

Лена, не выдержав, зашлась в приступе удивленного хохота, роняя сигаретный пепел на блестящий стол и обложку журнала. Тамила, задохнувшись от злости и изумления, начала очень медленно вставать, и Алина, памятуя об ее простых и тяжеловесных методах реагировать на какие-либо оскорбления, двинула стулом, тоже поднимаясь. Речь была хороша, только вначале следовало написать завещание, потому что сейчас, похоже, ее попросту убьют. Ну, вырвалось. Бывает. Раньше, правда, почему-то не бывало.

Неминуемый взрыв отодвинул приход нового клиента, и Тамила, погрозив Алине взглядом, словно тяжеловесным кулаком, отправилась за стойку. Ленка подтолкнула Алину локтем.

– Что на тебя нашло? Кстати, – она подняла указательный палец, – есть чудесное антистрессовое средство…

Алина посмотрела на нее умирающим взглядом. Лена запнулась, потом принялась с увлечением рассказывать о своем новом ухажере, и похоронная тоска в обращенных на нее зеленовато-карих глазах сменилась слабым интересом.

Тамила тем временем выжидающе смотрела на клиента, рассеянно разглядывающего уставленные бутылками зеркальные полки, потом, не выдержав спросила приветливым тоном палача, демонстрирующего узнику разнообразные орудия пыток.

– Что вам предложить?

– Двести водки, – тусклым голосом ответил клиент – сравнительно молодой мужчина с худым печальным лицом и пустыми глазами, облаченный в потертый плащ не первой свежести. Он стоял, слегка покосившись на один бок и покачивая головой. – Вон той.

Тамила подозрительно посмотрела на него, потом протянула руку за бутылкой, одновременно назвав цену. Мужчина задумался, потом полез в карман плаща и аккуратно выложил на барную стойку засохший тополиный лист. Несколько секунд он и Тамила молча рассматривали его, после чего барменша мрачно осведомилась:

– Что это?

– Вот, – пояснил человек в плаще, тыча в лист указательным пальцем.

– Что вот?! Я гербарий не собираю! Деньги давайте!

– Вот, – повторил мужчина сухим голосом, снова указывая на тополиный листик. – Двести вон той водки.

– Так, до свидания! – Тамила с грохотом вернула бутылку на место. На лице человека появилось тупое негодование.

– Водки…

– Мужчина! – металлическим голосом произнесла Тамила, казалось, сразу ставшая на добрый десяток сантиметров выше. – Уходите! Здесь наливают только за деньги! Рубли, доллары, евро! Андестенд?! До свидания!

Считая разговор оконченным, она развернулась и вышла из-за стойки, и в тот же момент человек, до сих пор напоминавший марионетку, повисшую на пальцах задремавшего кукольника, вдруг ожил и метнулся вперед. Его левая рука ударила взвизгнувшую Тамилу в плечо и припечатала ее к стене, обрушив полку с экспозицией старых фонарей и керосиновых ламп, в то время как правая нырнула куда-то за полу плаща. И едва это движение началось, как Алина вскочила, с грохотом опрокинув стул. Она мгновенно и четко вспомнила, как такое же движение делал Евсигнеев, вспомнила, как его рука вынырнула из-под полы пиджака уже с пистолетом. Алина резко отвернулась, обмахнув взглядом стол, и тут же вновь повернула голову. Рука неудачливого клиента уже была вознесена на замах. В руке был небольшой, но увесистый молоток с гвоздодером, кривые зубья которого летели прямо в раскрытый, расширенный от ужаса женский глаз. Тамила была настолько ошеломлена, что даже не пыталась сопротивляться. Ее хватило только на то, чтобы снова завизжать и зажмуриться.

Посетители заинтересованно повернулись. Один из них при этом смахнул локтем на пол кружку с недопитым пивом, растекшимся по полу вяло пузырящейся лужей.

Дальше события развивались стремительно, хотя их участникам казалось, что время вдруг невообразимо, и вместе с ним замедлились и их собственные движения.

Раздался легкий звук, похожий на щелчок, и из запястья мужчины вдруг вырос веселый ярко-синий наконечник дротика. Человек вскрикнул – скорее от удивления, чем от боли, и опустил руку с молотком, дабы посмотреть, что с ней такое, и одновременно с ней опустилась рука Алины, только что совершившей один из лучших бросков в своей жизни. Тотчас же она кинулась вперед с выражением испуганно-мрачной решимости на лице. Единственным более-менее весомым предметом на столе были Ленкин каталог и солонка, поэтому Алина, не раздумывая, подхватила стул, на котором сидела, и уже на бегу лихо вскинула его над плечом. Ножки стула на страшной скорости пролетели над барной стойкой, сбив с нее несколько бокалов и глиняных китайских статуэток, принадлежавших Женьке.

Один из парней, опомнившись, выскочил из-за стола, сделав это, на взгляд Алины, страшно медленно, – он только разворачивался, когда она пробежала мимо. Выражение его лица показалось ей очень смешным. Она заметила, что к его отвисшей нижней губе прилип кудрявый листок петрушки.

Тамила, слегка придя в себя, с силой оттолкнула человека в плаще, тотчас же зацепилась ногой за разбитую керосиновую лампу, совершила редкий по сложности пируэт и крепко стукнулась спиной о холодильник. Ее противник, решив не обращать внимания на такую мелочь, как торчащий из запястья дротик, снова замахнулся молотком, но тут подоспевшая Алина, придававшая себе уверенности боевым визгом, с силой обрушила стул на его спину и затылок, отчего мужчина, взмахнув разошедшимися полами плаща, точно подстреленная ворона крыльями, по дуге отлетел в сторону, въехал головой в барную стойку и свалился на пол, выронив молоток. Подбежавший парень ногой отшвырнул его куда-то в глубь зала, и в тот же момент Тамила, мало что соображавшая, распахнула холодильник, и ее руки бестолково замелькали, взметнув в воздух целый град снеди, с равным успехом обсыпавший как нападавшего, так и прибежавшего на выручку. Последний, получив в шею и лицо два полновесных удара пакетами с мерзлыми пельменями, изумленно отпрыгнул в сторону, и все прочее досталось человеку в плаще, который несколько секунд еще делал слабые царапающие движения, пытаясь встать, но вскоре неподвижно застыл на полу, погребенный под пельменями, котлетами, банками майонеза, бутылками с минеральной водой, куриными окорочками и прочим съестным, которым Женька с Алиной добросовестно набили холодильник до отказа еще вчера вечером.

– Тамка, хватит! – крикнула Алина, бросая стул на пол. Крик и грохот отрезвили Тамилу, и она застыла, сжимая в руке огромный розовый грейпфрут. Потом, тяжело, со всхлипами дыша, захлопнула холодильник и села прямо на пол среди осколков.

В звенящей тишине тихо бормотало радио. Посетители превратились в каменные изваяния, у которых живыми были лишь монотонно моргающие глаза. Злополучный спасатель зажимал рукой разбитый нос, из которого бежала тонкая струйка крови, – удар у Тамилы был поставлен на совесть. Лицо спасателя выражало крайнюю степень изумления, граничащую с идиотизмом. В воздухе остро и свежо пахло майонезом, соусами и маринованными грибами. Возле барной стойки лежала груда продуктов, из-под которой выглядывало нечто, похожее на груду тряпья. Из лопнувшей бутылки с шипением выливалась вода.

– Ни хрена себе!.. – пробормотал один из подростков.

Грейпфрут выскользнул из руки Тамилы и неторопливо покатился по полу. Спасатель медленно наклонился, подобрал упаковку мерзлых пельменей и прижал ее к носу, который она только что разбила. Алина привалилась к стене и засмеялась – без признаков истерики – ей было по-настоящему весело. Сцена выглядела на редкость комичной, хотя минуту назад все могло обернуться трагедией. От трагического до смешного один шаг… один взмах стулом и много холодных тяжелых предметов…

Тамиле смешно не было. Она зло смотрела на свои безвозвратно испорченные омсовские колготки, которые сегодня надела первый раз. Лена же смотрела на валяющийся неподалеку от нее молоток, темный от засохшей на нем крови.

Дверь бара отворилась, внутрь просунулась встрепанная мужская голова с сигаретой в зубах и изумленно спросила:

– Ой, а что это у вас тут творится?

Тамила, которая, тяжело дыша, все еще разглядывала свои колготки, ответила кратко, но выразительно. Голова исчезла. Груда продуктов возле стойки зашевелилась, и из-под них вынырнуло окровавленное и перепачканное майонезом, ошеломленное лицо, которое хрипло и испуганно произнесло:

– Где я, а?

* * *

– М-да-а, – протянул участковый, потягивавший свой кофе и задумчиво разглядывавший нижнюю часть Тамилы, домывавшей пол. – Никто бы не подумал. Обычная семья, больше десяти лет прожили, ругались, конечно, не без этого, но как все… А тут… Кто его знает, с чего? Жизнь такая штука – пилит изо дня в день, человек держится, долго держится, а потом вдруг срывается из-за пустяка. Может, она его удочку сломала или червей выкинула. Или футбол выключила. Или доставать начала с утра… так или иначе обломала долгожданный воскресный отдых… Короче, он супружницу тюк по темечку молотком несколько раз, та и готова. Посидел, поскучал, а потом сюда пошел, он-то к вам, оказывается, частенько захаживал.

– Я его не помню, – отозвалась Тамила. – Разве упомнишь все эти пьяные рожи?!

– Самое смешное, что и он ни хрена не помнит, – участковый покачал головой. – Что, как, почему… не помнит. Здесь только в себя пришел. Жутко все это. Словно как вирус какой-то.

Алина, державшая сигарету негнущимися пальцами, вздрогнула, вспомнив свой разговор с Виталием и давнюю трагедию прошлого. Вирус… Кругом эти вирусы, и кто знает, может и она его однажды подхватит, когда кто-нибудь наступит ей на ногу, обругает… Разум и самообладание – как тетива, которую пальцы времени натягивают все сильнее и сильнее. Она может оставаться натянутой, но может и сорваться, спустив смертоносную стрелу безумия.

– Повезло тебе, Тамка, – заметила Женька. Тамила выпрямилась и мотнула головой в сторону застывшей Алины.

– Вон мое везение! Толик, ты б, что ли, премию ей выписал!

– Разберемся, – сказал Толик, проводя ладонью по аккуратно зачесанным назад темным волосам. – Ты, кстати, не забудь подсчитать, сколько продуктов испортилось.

– А то, что Тамилка чуть не испортилась, это, конечно, ерунда, по сравнению с разбитым майонезом, – негромко произнесла Алина, затягиваясь сигаретой. – Сколько раз мы говорили, что в баре должен быть охранник. Разве это первый инцидент?! Куча пьяного народу… здесь постоянно что-то происходит! Любую из нас здесь могут просто прибить однажды, что сегодня чуть не произошло!

– Держать здесь охранника слишком дорого, – Толик допил сок и аккуратно поставил стакан на стол. – Сколько раз повторять?! Вы, девочки, знали, куда устраивались. И ситуацию с безработицей помните. Только свистнуть – на каждое из ваших мест по сто человек прибежит.

Тамила вышла из туалета, вытирая ладонью влажные щеки, сходила за стойку и подсела к ним, с вызовом стукнув о столешницу бутылкой коньяка и рюмкой.

– Тамила! – в голосе Толика послышался металл. Тамила повернула голову и зло посмотрела на него.

– Толик, ты тут хозяин, но сейчас отвали от меня! Мне чуть голову не проломили! Меня колотит до сих пор! Решишь увольнять – увольняй, мне по фигу!

Стуча горлышком бутылки о рюмку, она налила себе коньяк, запрокинула голову и осушила рюмку одним махом. Откинулась, почти коснувшись затылком спинки стула, и глубоко вздохнула, глядя в потолок. Толик встал и размеренно сказал, уставив на нее хозяйский указательный палец:

– Сегодня прощаю. Но только сегодня. В следующий раз вылетишь отсюда. Ну все, ладно. Смотрите у меня тут!

Он вышел из бара. Алина обернулась, сквозь щели жалюзи наблюдая, как «опель-боссовоз» неторопливо отъезжает от обочины, потом потерла ухо, в котором теперь уже то и дело постреливало. Простудилась, что ли?

– Вот сука! – просипела Тамила, наливая себе новую порцию. – Жмот! Официантка, повар, охранник… не много ли на одну зарплату?! Алька, я и не знала, что ты в «дартсе» такой спец! Елки! Мне хамишь, на Толика наехала, в драку ввязалась… Это совершенно на тебя непохоже! Что с тобой случилось?

– Я проснулась, – ответила Алина, вставая. – Нужно было сделать это давным-давно.

Она зашла в туалет, где долго изучала в зеркале свои глаза, сейчас казавшиеся ей невероятно старыми и пустыми. О происшедшем Алина думала с отрешенным спокойствием. По сравнению с тем, что произошло с ней…

Это был сон!

Люди тоже были сном?

Или не были?

Если Виталий существует, то где он сейчас? Что он делает?

Кто он сейчас?

У нее сдавило горло, в глазах предательски защипало, и она всхлипнула. Незапертая дверь отворилась, и Алина поспешно обмахнула глаза ладонью, потом включила воду.

– Слушай, – негромко сказала Тамила, притворив за собой дверь и прислонившись к ней спиной, – когда с работой завал, часто так звереешь, что… Срывается с языка. Бывает такое, ты ведь сама знаешь. На самом деле я…

– Скажи это Женьке, – Алина провела мокрой ладонью по щеке, чувствуя, что вот-вот не выдержит и разревется. – Не мне. И следи за своим языком, когда с ней Вовка. Он ведь все слышит. И реагирует соответственно.

– Просто я хотела…

– Не стоит. Я поняла. Обойдемся без взаимных расшаркиваний. Женька вернулась, и я могу спокойно ехать домой. У меня еще полно дел, – Алина прикрыла глаза. – Советую вам с Женькой сегодня послать подальше Толика и поскорее закрыться. Все равно работники из вас сегодня никакие.

Тамила несколько секунд внимательно смотрела на нее, потом спросила:

– Кто он?

– Он?

– Он, – Тамила усмехнулась. – Я хорошо знаю жизнь, Аля, и я много раз видела у женщин такие слезы и такое выражение лица. У безнадежно влюбленных женщин. Он хоть стоит того?