Текст книги "Кстати о любви (СИ)"
Автор книги: Марина Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Хорошо. Номер какой?
– Триста четырнадцать, – губы пересохли, облизнула их и не выдержала, прикоснулась пальцами. – Егор Лукин, журнал «À propos». Что в порту?
– Гуров здесь. Очень похоже, что ждет груз.
– Черт! – она неожиданно даже для самой себя оживилась. – А я тут… и выйти нельзя! Ты хоть снимаешь? Мне надо!
– Не зарывайся! – буркнул Гамлет.
– Исключительно в рамках договоренности, – парировала она и тихо позвала: – Гамми!
– Шо?
– Ты хоть оглядывайся… а то вдруг и ты под колпаком.
– Плакать будешь?
– У тебя фоток и видео дохрена! Кто мне их вернет!
– Я упомяну тебя в завещании, – заржал Гамлет.
А ей было не до смеха. Ее душило. Собственная беспомощность душила. Совершенное в эту ночь – душило. Душило то, что пришла в этот номер. Душило то, что позволила прикоснуться к себе. Душило то, что прогнала. Руслана до боли сжала в ладони трубку и проговорила, надеясь, что слез Носов не услышит:
– Не сто́ит. Береги камеру.
– Буду! – заверил Носов, прежде чем отключиться.
И она снова осталась в тишине. Одна. И никогда еще так отчаянно не чувствовала одиночества. Скрутилась калачиком на кровати. Сжала пальцами простынь. И твердила себе раз за разом, что это он ее обманул – не она его. Он!
У него есть жена.
У него будет ребенок.
И он приехал сюда с любовницей.
Даже если бы очень хотелось, ей просто не хватит места. Не пробраться через толпу. А с ее ростом – еще и не заметит за модельными параметрами.
Но почему тогда он так сильно ее хотел?
Она не находила ответа на этот вопрос, сколько ни искала.
И когда утром выходила из его номера в солнечный майский день, знала только одно – ей лучше держаться подальше от Егора Лукина. С ней по-прежнему были документы, деньги, телефон – теперь уже без карты памяти. И зажигалка, которую она так и не оставила. Будет сувенир.
Глава 4
Лукин щурился от яркого солнца, пока возвращался утром в гостиницу. Ночь провел в ленивых перемещениях – из бара отеля в ближайший ресторан, потом торчал где-то на набережной, а под утро оказался в «Девятом перроне».
Глушил кофе, странным образом не замечая музыки. А Руслана бы заметила. Ей бы понравилось…
Еще недавно ему и в голову не приходило, что можно болезненно чувствовать отсутствие другого человека. Никогда раньше не испытывал подобного. И не имело никакого значения, какого цвета у нее волосы и есть ли у нее платья. Он знал, что она – его женщина. И даже если бы они никогда больше не увиделись, ничто не изменило этой единственной истины. Она – его женщина.
Но они встретились. Слишком скоро, слишком неожиданно, слишком… глупо. Один ее фотограф чего стоит! Но, вероятно, он не обманывает. Честно снимает, честно лапает.
Черт с ним!
Лукину хватило сдержанности наблюдать этот фарс днем. Но ночью, когда она оказалась рядом, совсем близко… Он скучал по ней все это время. Даже когда не думал, не вспоминал, проживая дни за днями. А сегодня – лишь протяни руку.
Но руку протянула она. Вломилась в номер, скреблась в комнату. Мозги отшибло. Чего удивительного? Он снова чувствовал ее тело, ее запах, ее вкус. Ее податливость. Она снова была рядом… чтобы снова оттолкнуть.
Упрямая идиотка. Явиться к нему, чтобы позвонить. Где логика?!
Единственное, чего он к утру хотел по-настоящему сильно, – это уехать. Вернуться домой, в привычную жизнь, не быть здесь, рядом с воспоминаниями о ноябрьском путешествии. О ней, ловившей на ладонь чертовы снежинки и треплющейся про выставку бабочек.
Какого хрена, вообще? Что за…
Но только под звук закрывающейся за ним на замок двери «Девятого перрона» Лукин сознавал – не может он свалить сейчас из Одессы. Он обещал Вике. Да и не только ей. Он надавал чертовых обещаний, выполнять которые оказалось не самой простой задачей. И единственное возможное сейчас – это перебраться в другую гостиницу.
С тем и входил в холл, где уже суетились участницы и устроители, журналисты и «группы поддержки».
Руслану увидел сразу. Она стояла у стойки администратора в черной футболке с ярким замысловатым принтом, совершенно нелепых брюках в красно-зеленую клетку, широких, коротких, открывающих щиколотки. И с фотоаппаратом наперевес. Отсюда вывод: ссора с фотографом была серьезной? Бред какой-то! Она что-то говорила, размахивая руками. Но едва он вошел, будто почувствовала. Обернулась к двери. Вперилась в него испуганным взглядом из-под челки только затем, чтобы снова вернуться к администратору. И начать жестикулировать с еще бо́льшим энтузиазмом.
Вику же пришлось искать. Впрочем, поиски оказались напрасными. В холле ее не было. В этом довелось убедиться, когда на первом этаже раскрылся лифт, и она выплыла из него практически ему в руки. Вика никогда никуда не спешила и при этом не опаздывала. Особенное свойство натуры, свойственное всем известным ему Машталерам.
– Доброе утро! – звонко поприветствовала она его, едва увидев.
– Привет. Как настроение? – спросил Егор, отводя ее в сторону от остальных участниц, спешивших в автобусы, ожидавшие у входа.
– Голова как не моя, – засмеялась Вика. – Но говорят, это нормально после шампанского.
– В следующий раз думать будешь, – усмехнулся Лукин. – Я перееду в другую гостиницу. Сейчас вещи перевезу – потом к тебе.
Она непонимающе уставилась на него. Улыбка с губ стерлась.
– Что-то случилось?
– Все нормально.
– Но это же удобно… ну… что мы рядом?
– Я постараюсь, чтобы ты не заметила неудобств.
– Только не говори, что тебе здесь люкс не подошел! – хмыкнула она. Неожиданно в поле ее зрения попала Росохай, мчавшаяся по холлу. Свирепый взгляд, брошенный журналисткой на них, не оставил Вике вариантов, кроме как выдать: – Или соседи не устраивают?
– Обслуживание в номерах хреновое.
– Мммм… но мы же все равно будем видеться… ну, в мое свободное время?
– Будем, – кивнул Егор. – Ты беги, я скоро.
– Приедешь в порт? У нас там сегодня такая чехарда намечается с этой чертовой рыбой!
– Я помню. Приеду.
– Договорились, – в очередной раз расцвела улыбкой Вика и поцеловала его в щеку. – До встречи!
И в это самое мгновение раздался громкий шлепок. Росохай умчалась на улицу, со всей дури шандарахнув ладонью по двери – типа в попытке открыть. Странно, что не кулаком и не ногой.
– Вот это темперамент, – скривилась начинающая модель и побежала следом за все убывающими девочками шоу «Жемчужная леди».
– Темперамент, – буркнул Егор и направился в номер. Про ее темперамент он знал более чем достаточно.
Собраться оказалось делом недолгим. Дольше искал часы.
Еще во время своих брожений по городу понял, что забыл их в номере, а теперь пытался сообразить, где мог оставить. Какого черта вообще снял! Перерыл постель, запихнув подальше мысли о том, что случилось ночью – не сейчас. Не в этот момент. А еще лучше – никогда. Не вспоминать. Не возвращаться. Было и было.
Обшарил тумбочки, усиленно шевеля извилинами в направлении, обратном последовательности событий предыдущих суток. До того, как услышал этот дурацкий стук в дверь.
Вспомнил!
Набирал текст, пока не заявилась Росомаха.
Здесь, в гостиной, за столиком, безуспешно пытаясь отвлечься от воспоминаний о лапах фотографа на ее теле. Какого ж хера он вообще постоянно прикладывает усилия, чтобы забыть, а оно неотступно пробирается в голову?
Егор вернулся к дивану, раскидал подушки и… вместо часов нашел флэшку на браслете. Ее браслете. Его он заметил еще на вечеринке, когда она предприняла свой приветственный демарш. Тонкий, плетеный из черных шнурков, похожий на замысловатую фенечку. Вполне в ее духе, как и кеды под почти вечернее платье. Что взять с ненормальной? Рядом обнаружилась и карта памяти – по всей видимости, из телефона.
Лукин повертел их в руках, отложил на журнальный столик. Вечные ребусы.
Вернулся к поискам часов, закончившимся, наконец-то, более результативно. Надел их на руку, застегнул браслет. Бросил взгляд на циферблат. Маленькая стрелка верно приближалась к отметке в одиннадцать делений.
Не отпускало. Фенечка на столе не отпускала.
И, чертыхнувшись, Лукин вынул из портфеля ноутбук. Нахрен гребаную этику.
Он прекрасно понимал, что там ответы на его вопросы. То, что вчера она не пожелала ему рассказать. Но, как бы нелепо это ни прозвучало, он до сих пор чувствовал себя вправе знать. Потому что не плевать. Потому что она.
С ее ослиной упертостью.
Лукин вставил флэшку и завис, открыв первую же попавшуюся папку. Огромное количество фотографий – неизвестных ему людей, встречи этих людей в разных местах, традиционных и не очень.
Клуб. Оранжевые диваны. Кабинеты зала для VIP-персон. «Мандарин»? Опять?
И ее рожица на одном из кадров – с Алиной и Алинкиным Гераклом.
Неожиданное открытие электрическим разрядом долбануло по нервам.
Киев! Она была в Киеве! Скрежетнул зубами. Защелкал дальше.
Переговоры. Бравый Загнитко – в клубе. Снова с Алинкиным мужиком. Снято со стороны. Сунулась бы сама? С нее станется! Или есть шансы, что фотограф?
Мозг впечатывал в себя информацию и срабатывал так, будто его только подзарядили, заново воссоздавая недостающую информацию о последних месяцах жизни Росомахи – по чертовым фотографиям из ее чертового нового проекта!
В отдельной папке был собран отсканированный пакет документов по безобидной сделке – поставки шелка из Вьетнама. Но путь этого шелка проходил через несколько менее безобидных стран Ближнего Востока, если судить по текстовым файлам с подробными схемами трафика. Сама составляла? Или снабдили? Черта с два сама! Слишком сложно – даже для прожорливой Росомахи.
Папку с набросками статей Лукин пропустил – и без них становилось понятно, во что эта дура со своей тягой к приключениям ввязалась. Но все же сунул в карт-ридер телефонную карту, на которой обнаружились аудиофайлы – бред про Алину, начитанный самым серьезным тоном, и записи разговоров, несомненно подслушанных.
Но было еще кое-что. Ткнул наугад, а попал. Среди кучи плохо систематизированных звуковых файлов нашлась запись, добавившая ярких красок в его восприятие катастрофичности ситуации. Как она попала в телефон – вообще непонятно, видимо, кроме телефона, под рукой ничего не нашлось. А значит вероятнее всего, сперла. Правдолюбка!
Включил запись заново. И прислушался, стараясь не пропустить ни слова.
«Шелка и шифоны от солнечных берегов отбыли. В порту проконтролирую сам».
«Машина будет в срок».
«Да лишь бы приколов, как в прошлый раз, не было, генерал! И водилу не меняй, мы сработались!»
«Нормально все будет!»
«С дядей Толей будет, не сомневайся! Ща главное, чтоб твои не подвели. Чё Калиновка? Твои люди встретят или сам?»
«Сам. Если нежданчик какой не нарисуется».
«Ну, норм, чё… Ты смотри, чтоб не нарисовался. Если пройдет как по маслу, в следующий раз глубже копнем, бодрее пойдем. Карлуша идею подал, как дальше на Запад загнать. С перевалочным пунктом где-нибудь на его стороне. Нормальный маршрут. Так что давай, в твоих интересах. Твоя Калиновка больше нинахера не годится».
«Поглядим!»
«Да не съедешь уже, генерал! Герыч затягивает, не соскочишь».
«А ты не умничай».
«Я не умничаю. Я роль тебе объясняю. Сам в эту петлю сунулся, и будешь терпеть, пока я табурет не опрокину. Никто не знал, что так легко проканает. Ты рисковал – и мы рисковали. Второй раз не так ссышь, да? Ты учти, что в случае чего, мы тебя за собой потянем – не выкарабкаешься».
Егор выключил, больше не слушал. Хватило. Хватило, чтобы понять. Хватило, чтобы забрать флэшки и рвануть в порт. Хватило, чтобы единственным желанием стало вправить мозги Росомахе.
В порту во всю шел конкурсный день. Девушки чистили рыбу – если бы Лукину было дело до происходящего, он бы наверняка озадачился, какому идиоту могло прийти в голову столь изысканное испытание.
Но ему было не до того. Он разглядывал толпу, выискивая Руслану. Кивнул Вике, заметил Алину.
Росомахи не было. И фотографа ее не было. Недолго думая, Егор сунулся к Соловьевой. Та как раз справилась с тем, что еще с утра должно было быть рыбой.
– Где Руслану найти, знаете? – спросил он, поздоровавшись.
Алинка обернулась к нему, бросила взгляд на оператора, снимавшего сейчас девушку неподалеку, и быстро спросила:
– Вы из съемочной группы? Или из организаторов?
– Курьер из редакции.
– Да? – недоверчиво уточнила Алина, осмотрев его с ног до головы. От носков итальянских туфель – Соловьева знала толк в обуви – до головы, волосы на которой были подстрижены явно не в первой попавшейся парикмахерской.
– Верняк говорю! – подтвердил Лукин. – «À propos» у нее статью купил, а она сроки задерживает. Мне ее найти надо срочно. А то фигня приключится.
– Про меня статью? – в ужасе шагнула к нему Соловьева.
– Ну! – многозначительно кивнул «курьер». – Так где она?
– Вот дура! Я ее за минералкой отправила. Ту, что дают участникам, я не пью. Тут супермаркет недалеко. Сразу за поворотом – «Точка»! – и она махнула рукой в нужном направлении.
А через несколько минут Лукин, повернув на перекрестке к магазину, увидел Руслану.
Просто и буднично – она шустро сбегала с крыльца магазина, держа подмышкой бутылку воды, была навьючена камерой, бумажным пакетом с гамбургером и вечным рюкзаком. И, не имея свободных рук, безуспешно пыталась надеть на нос очки от солнца, когда увидела его и замерла – так же, на ступеньках. С очками в руках. И, кажется, даже через улицу Лукин видел ее растерянность. Мгновение они смотрели друг на друга. Всего секунду.
Но этой секунды хватило.
То, что случилось потом, происходило слишком быстро, чтобы успевать понять. Но все же происходило на его глазах, когда он мчался к ней.
Из-за поворота показался грузовой минивен, заляпанный грязью, под которой слабо угадывался светлый тон цвета кузова. Затормозив у крыльца магазина, он закрыл собой Руслану, и она выпала из поля зрения Лукина, показавшись в следующий раз лишь тогда, когда двое бугаев уже запихивали ее в машину, зажимая ладонями рот. Понимая, что далеко и он не успеет, Егор все же рванул еще быстрее.
Поздно. Все было поздно.
Минивен в то же мгновение тронулся с места и слился с потоком автомобилей так, что он почти сразу потерял его из виду.
Лукин остановился в растерянности, пытаясь осознать случившееся. Ее увезли, и увезли против воли. Чувствовал страх. Одновременно – ее страх и свой страх. Оказывается, так бывает. Оказывается, можно точно знать, как перепуган другой человек. И от этого еще страшнее.
Страх за нее – ей могут сделать больно. Страх, что может не увидеть ее, больше никогда не увидеть. А если никогда, то ничего уже не исправишь. Не договоришь, не объяснишь.
Не знал, что делать, и понимал, что должен что-то сделать. Мысли мелькали быстро и судорожно, перескакивая с одного на другое. Чертов компьютер в мозгах засбоил – именно тогда, когда был нужнее всего.
Номер минивена заляпан грязью. Даже модель не разобрал.
Полиция? И что он скажет? Кто в этой истории свой, а кто чужой… Лукин не знал. Есть Алина, ее спонсор, Загнитко…
Еще есть фотограф. Среди остальных персонажей и у Русланы в отдельности. Можно ли доверять фотографу? И этого он не знал.
Знал, что одна она этого всего не провернула бы. Кто-то за всем этим стоял. Кто-то еще.
А если позвонить дяде Севе? Тот поможет, обязательно. А при дядьСевиных возможностях его помощь окажется наверняка кстати. Что еще? Росохай-старший в министерстве, Шаповалов, кажется, упоминал.
Мент… Это Руслана говорила. Еще говорила, что военных не любит, – вспомнилось некстати.
Зато фотографов любит!
Надо найти этого ее… Гамлета. То-то у них страсти шекспировские!
Егор заставил себя двигаться, развернулся и почти бегом ринулся обратно в локацию порта.
Там ничего не изменилось. Будто бы этих самых пятнадцати минут, что он отсутствовал, не было. Пятнадцати? Да как бы не меньше! В доках что-то грохотало, зеваки столпились неподалеку от съемочной группы. Девчонки продолжали чистить рыбу, будто бы ничего не случилось. Черт подери, для них ничего и не случилось! Солнце начинало усиленно припекать – здесь, на асфальте, пусть и возле моря, чувствовалось особенно сильно. Как чувствовался и откровенно навязчивый запах рыбы.
А Егор оглядывался по сторонам в поисках фотографа – и не находил. Выдергивал взглядом дородную тетку-режиссершу этого великого действа эпохальных масштабов, что-то вещающую посреди порта. Вику, строившую глазки мальчишке-оператору. Пару знакомых с телевидения. Все не то.
Все не то, будто бы ничего не случилось!!!
И чувствовал бессильную ярость, которую все еще пытался переплавить в действия. Заставляя двигаться мозг в нужном направлении.
– Ну что? Нашли? – услышал он за спиной. Соловьева.
И будто откуда-то из другого измерения – у него зазвонил телефон.
– Слушаю! – нетерпеливо ответил Лукин, не глядя на Алину.
– Носов! Главное следственное управление Службы безопасности Украины, – услышал он – четко и сухо.
* * *
… «Да!»
«Ну, короче, мы ее проверили».
«И?»
«Да нихрена. У нее даже ноут не запароленный, чисто все».
«Хорошо смотрели?»
«Нет, твою мать! Плохо! Я сказал: нормально все, нехер кипишевать!»
«Гуров, она рыла под меня! С ноября! Не бывает таких случайностей!»
«Сам говорил, ей по морде съездили, она и отстала!»
«Если бы я знал, что Руська с вами, мы бы с тобой вообще не разговаривали сейчас! Я бы не согласился! Какого хрена я узнаю такие вещи в последний момент?»
«Не ссы, генерал. Она целыми днями с моей шляется, ну реально!»
«А фотограф? У фотографа были?»
«Он тоже чист, ребята на два номера сработали, ничего там нет».
«Не верю. Я эту идиотку с пеленок знаю, выводить ее надо. Иначе никакого аэродрома тебе, никакого Карла, вообще нихрена. Понял?»
«Понял. Ссышь. Я, бл*ядь, с ночи на ногах, а ты там ссышь! Поздно уже отменять, мы груз приняли, завтра к утру в Калиновке будем!»
«Я сказал, выводи девку».
«Совсем?»
«Нет… У меня там пара ребят есть, с тобой свяжутся, пока смотри за ней. Куда везти – они знают. Если реально она просто про твою модельку снимает, то и не поймет даже. Запереть ее…»
«А если роет?..»
«Ты ж говоришь, что не роет?»
«Генерал, бл*дь!»
«Я должен быть уверен, что она не встрянет. Журналистка, блин. Выучилась!.. Если роет, разберешься с ней, понял?»
«Понял. С фотографом чего делать будем?»
«Не знаю. Я по нему инфу пробью, потом будем решать. Руську убираем. Времени на все – до обеда».
«И сам знаю. Все, давай, я на съемки, сторожить твою журнашлюху».
«За языком следи!»
Щелчок пальцем по экрану телефона. Запись выключена. Носов, не глядя, придвинул трубу по столу к себе. Взгляда от лица Лукина не отводил. Смотрел мрачно и устало.
– Эту хрень мои козлы прислали только утром, я ее уже нигде не мог найти, – зло процедил он. – Убил бы нахер.
– Убил бы – и что? Втянули девчонку и ее же подставили, – рассердился Егор, теперь хорошо понимая, почему она пришла к нему ночью. Ей было страшно. Но лучше бы ей хватило ума рассказать ему правду, а не сказки. И этот ее… или не ее… да какая теперь разница. Он тяжело выдохнул и спросил: – Она знала про обыск в номере?
– Знала, – Носов хлебнул еще кофе. Он привел Лукина в какой-то крошечный спорт-бар, где в это время посетителей почти не было. Только стены, увешанные фанатскими шарфами футбольных клубов, и отвратительный на вид полужидкий розовато-мутный недоеденный салат в тарелке. Какие-то детали, которые никогда в памяти не отложатся. – Знала! Она их просчитала почти сразу. Не голова, а компьютер. И никуда мы ее не втягивали. Сама приперлась.
– Эта версия значительно удобнее. Вытягивать собираетесь?
– Собираемся. Как только будем уверены, что рыбка с крючка не сорвется. Тут главное не спугнуть.
– И когда?
– Вечером они выдвигаются. По ходу, боятся влипнуть на посту, как в прошлый раз, а ночью дороги спокойнее, сам понимаешь. Под утро должны быть в Калиновке. Как только возьмем с поличным, начнем операцию по освобождению.
– Охренеть! – взвился Лукин. – А Руслана все это время будет… Где? И что с ней там будет? Ты соображаешь?!
– Мы ее найдем, – с нажимом ответил Носов, нахмурившись. – Ребята уже ищут. Когда обнаружат, установим наблюдение. Но если сейчас влезем, сорвем все к хренам. Для них она просто пронырливая журналистка, которая влезла в дерьмо. А если узнают, кто за ней стоит, то дело развалится нахер.
– Это ваше дерьмо, – Егор двинул стул, отчего металлические ножки громко заскрипели по керамической плитке пола. – И ей в нем не место.
– Она сама его нарыла. Она сама два месяца назад слила нам инфу. Она сама согласилась сотрудничать. И я тебе больше скажу – она сама этого хотела. Свою выгоду от этого дела она тоже имеет.
– Имеет? Сейчас она имеет неизвестно что и неизвестно где.
Некоторое время Носов внимательно рассматривал Лукина. Оценивающе, холодно. Потом хмыкнул и заговорил:
– А ты не психуй. Она сказала, что ты друг. А если друг, то думай давай. Мы операцию два месяца готовили. Росомаха еще дольше в этом котле варится. Да она первая меня урыла бы, если б я дал отмашку забить на все, спасать ее. Думаешь, просто так все? Пришла и «ребят, есть идея»? Да нихрена. Она пахала, мы все пахали. Если бы не ее участие, хрен бы что вообще было. Они второй раз по этому пути везут героин. Там на такие бабки… бюджет маленькой страны в Восточной Европе. Масштабы наглости впечатляют – у нас под носом. Договорняк. С военными договорняк. С суками, которые запросто позволяют гнать эту херь со своих аэродромов. Первый раз доставка успешная была, так они снова с мелкими корректировками. Мы им позволим провернуть все. Уже позволяем. С турецкого судна отгрузка состоялась ночью. Мы не рыпались. А Руслана уже тогда знала, что ее подозревают, ясно? Мы будем наблюдать, как они довезут груз до Калиновки, как погрузят в самолет. А потом возьмем всех скопом. Ты хочешь эту работу под удар поставить? Руськину работу под удар, когда она понимала, ради чего рискует? А риск был изначально, осознанный, еще когда она на них в Вене вышла. Там заказчик, но эту рыбу можно будет взять только тогда, когда мы удочку с нашего берега закинем. Она не журналист, ясно? Она часть операции. Да, ее похитили. Ее похитили как журналистку, которая еще не факт, что роет в их направлении. И ей хватит ума убедить в этом их. Потому мы будем делать то, что я сказал. И если бы этой ночью она не позвонила с твоего телефона… Мы бы тут не сидели.
– Да пошел ты со своей операцией, – рявкнул Лукин, поднялся и вышел из бара.
На улице по-прежнему светило солнце, задорное и равнодушное. Такое же равнодушное, как и весь окружающий мир. Впрочем, и Егора не волновало ничего, кроме Русланы и возможности ее вытащить. Но вместо рациональных решений в голове разговаривали голоса – вместе, наперебой, и по отдельности.
«Он тоже чист, ребята на два номера сработали, ничего там нет».
Два номера. Два номера. Сломанный ключ и откровенность отношений напоказ. К чему?
«Вы импровизировать умеете?»
Где заканчивается импровизация и начинается правда? Та самая правда, которую она так любит и отсутствие которой признала за ним. Но у нее импровизация, а у него ложь.
«А смысл, если это конец?»
В голоса вклинивался рой отвратительных обрывков того, чем для Росомахи, забредшей охотиться на чужую территорию, может обернуться встреча с носорогами. Когда-то ее подстерегли в подъезде, и теперь это казалось детской шалостью по сравнению с тем, что может взбрести в голову «паре людоедских ребят».
– Вот же ж дура! – не унимался Лукин.
– И ты идиот! – отвечал сам себе.
Мог спросить еще раз.
Мог догадаться, что она не придет просто так. Не она. Не к нему.
Но включился не мозг, а прочие части тела. И вместо помощи и защиты он…
«Перестань!» – резануло вспышкой, Лукин скрежетнул зубами и поднял голову.
С удивлением осознал себя сидящим в кресле в собственном номере. Медленно поднялся и прошел в ванную. Ополоснул лицо холодной водой, заставляя себя вернуться в сегодняшний день.
Надо. Искать. Выход.
Никто и ничего не станет делать в ближайшее время. А ждать нельзя. Пока она неизвестно где, и неизвестно с кем. Значит, сам.
Егор порыскал по карманам, достал телефон и набрал дядю Севу.
Тот взял трубку довольно скоро. Закашлялся – с зимы бронхит лечил. И только потом выдал:
– Привет городу у моря! На рыбалку уже выбирался?
– Как сам? – спросил Егор вместо приветствия.
– Живой и ладно!
– Мне помощь твоя нужна.
– Что у тебя?
– Люди Загнитко, помнишь? Увезли одного человека. Мою знакомую… коллегу. Она встряла туда, куда не нужно. Но проблема в том, что искать ее сейчас не станут. У них операция. И не факт, что после их гребаной операции станут. Похер им люди. А я… черт, я не знаю, что делать!
Где-то там, в Черниговской области, в добротном доме дяди Севы воцарилось молчание. Тяжелое молчание, прерываемое только периодическим треском в трубке. Сигнал мобильного оператора в дядь Севином селе всегда был неважный.
– Ты тоже встрял? – наконец, услышал Егор.
– Нет, но встряну.
– Из-за коллеги?
– Да.
– Отговаривать тебя смысла не имеет?
– Не имеет, – резко ответил Лукин. – Помоги, если можешь.
– Мне надо знать две вещи. Когда ее увезли и насколько ты уверен, что это Загнитко?
– Увезли сегодня после одиннадцати. И это точно Загнитко. СБУшники его слушают.
– Как у вас, блин, все серьезно, – проворчал дядя Сева. – Коллега хоть красивая?
– Ты бы оценил, – усмехнулся Егор.
– Ладно… Как что узнаю, отзвонюсь. Ты там хоть глупостей не натвори.
– Да я не могу ничего! – рявкнул Лукин. – Помоги, дядь Сева, а…
– Жди, – коротко припечатал старый друг. И отключился.
Егор долго смотрел на трубку, в который раз собираясь с мыслями. Следующие полчаса механически заполнял ожидание – принял душ, позвонил Вике, проверил почту. С тем, чтобы не открыв ни одного письма, начать читать про Калиновку. Вот тебе и оптовые базы в Виннице.
Он снова достал флэшки. Снова пролистал документы, теперь уже внимательно смотрел заметки и наброски Русланы. Слушал записи, подряд, не пропуская ни одной. Не признаваясь себе, но надеясь найти то, что натолкнет на нужную мысль и подскажет следующую точку отсчета.
Где ее искать?
Под этот рефрен провалился в сон, беспокойный и тяжелый. Блуждал в тусклом мареве, которое меняло плотность и цветность, как бывает только во снах, и точно знал, что ищет выход из лабиринта. И как только он его найдет…
Но лабиринт не хотел его отпускать. Он вдруг ожил. Засветился. Вздрогнул всеми своими стенками. И забился телефонной трелью, разбивающей тишину, лежащую вокруг почти твердью.
Лукин вскинулся, схватил телефон.
– Да, дядьСев! – выдохнул он в трубку.
– Кое-что узнал, но понятия не имею, поможет ли тебе, – без предисловия, по-деловому зазвучал дядьСевин голос. – У Загнитко дача есть под Одессой. Я бы там поискал для начала.
– Уже что-то! Адрес?
– Сосновый берег, улица Зеркальная, 20. По Южной дороге на восток. Он себе там десять лет назад особняк отгрохал. Попробуй. Я еще чего попробую нарыть… Но это самое простое, если не держат где-нибудь в подвале.
– Я понял, спасибо.
– Не за что. Не факт, что там. Но проверить стоит. Только пару-тройку СБУшников с собой прихвати, тылы прикрыть.
– Где я тебе их возьму?!
– Где хочешь, там и бери! Сам сказал, что они Загнитко слушают, значит, знаешь места! – рявкнул дядя Сева, но потом добавил чуть спокойнее, по-отечески командным голосом: – Сам даже не думай, понял? А то грохнут и тебя, и девку твою!
– Профессиональный оптимист, – буркнул Егор. – Ладно. Узнаешь еще чего – позвони.
– А я тебе правду! Тебе ее еще хрен кто скажет, Егор Андреич! Надеюсь, услышал. Все, отбой!
И едва в трубке наступила тишина, Лукин набрал Носова.
Глава 5
– Сосновый берег, говоришь? – Гамлет полувопросительно смотрел на Лукина. Кончик его сигареты заметно выделялся в темноте.
– Это рядом совсем, – настойчиво проговорил Егор.
– Да хоть на соседней улице. Ты предлагаешь прокрасться в дом Загнитко, чтобы выяснить, там ли Росохай? Или сразу штурмом брать с силовиками?
– Ну ты предложи!
– А классный план! Зашибись! Уже бегу организовывать! Вломиться к генералу – чтоб сразу ясно, что мы знали, кто за этим стоит! Супер, Лукин!
– Типа вы не умеете по-тихому.
– Умеем. Рисковать нам зачем сейчас? Я, по-твоему, зря весь день как угорелый ношусь? Изображаю ее поиски, чтоб Гуров успокоился. Да я ему Руськой мозг весь за день выел! Я даже в полиции был, заявление, как дебил, писать пытался – прикинь! Лишь бы наши задницы прикрыть. А сейчас я сплю! Круто? Дрыхну, чтоб завтра с утра-пораньше мчаться искать ее папу, а то в полиции меня с заявой послали! – Гамлет устало перевел дыхание и уже серьезно, без напускной бравады в голосе добавил: – Никуда Росохай не денется. Надо подождать несколько часов. Я вообще перевозку контролировать должен.
– Несколько часов? – возмущенно переспросил Егор. – Ты соображаешь?! Просидеть взаперти несколько часов… За эти несколько часов может случиться что угодно!
– У Росохай не нервы, а канаты, – усмехнулся в ответ Гамлет. – И она прекрасно понимает, что все сегодня решится, и почему она там. Они ничего про нее не знают. Ни-че-го. Не в их интересах… черт! Загнитко ее крестный. Запер девку, чтоб не рыпалась, ясно?
– Не ясно!
– Сиди на месте и не дергайся! Можно подумать, у тебя жену похитили! Ее завтра освободят, слово даю!
– Знаю я, чего ей будет стоить это твое завтра, – зло сказал Лукин. – Если оно вообще наступит.
– Я тебя предупредил – не лезь.
– Ты перевозку должен контролировать? Вот и вали, контролируй.
– Да, по ходу, мне еще и тебя, придурка, контролировать!
– Избавлю тебя от этой обязанности.
Егор резко развернулся и окинул взглядом улицу в поисках такси или попутки.
Гамлет молча курил, наблюдая за ним. Потом окурок полетел в сторону, за забор. Кривая усмешка отразилась на его лице.
– То есть все сам, да? – крикнул он Лукину.
Тот обернулся.
– А она реально в Африке была? – зачем-то спросил Гамлет.
– Реально.
– Коза… все-таки заставляет за ней побегать… Ладно, поехали на моей… И не вздумай где-то об этом писать, мне мое звание пока дорого, а мы ща рискуем сорвать все…
* * *
Сквозь черноту пробивался яркий луч. Бил по глазам, мешал… забыться мешал. Снова в яму провалиться, в которой тихо, спокойно, мертво все, и не нужно ничего делать. Сами говорят, что делать…
… но какое там! Луч упорно тянулся к лицу, как ни отворачивалась. Или это она думала, что отворачивается, а в действительности голова все в том же положении? Но тянула же… голову… в сторону. Сил повернуться всем телом не было. Но это не мешало испытывать холод – тело-то чувствовало. Бессилие еще не означает потерю чувствительности. И ее замерзшие ступни точно знали, что окно в комнате раскрыто. Они же понимали лучше, чем голова, что и свет, бьющий в глаза, – свет фонаря из все того же окна.
